Все кувырком

ГЛАВА 18

Когда они вернулись к Дженни, Бруно заметил у нее на колене пятно от красного вина.

– Нужно замочить джинсы в холодной воде. Иди, сними их, – сказал он будничным тоном, – а я пока сделаю кофе.

Стоя у зеркала в спальне и изучая свое отражение, Дженни размышляла, как ей поступить. Натянуть что-нибудь более удобное? Надеть другие джинсы и молиться, чтобы молния не расстегнулась? Облачиться в старый халат и драные тапки – самый надежный контрацептив, известный женщине?

Когда она наконец вышла из спальни, Бруно уже сварил кофе, потушил свет в гостиной, оставив зажженной только настольную лампу, и включил стерео. Из динамиков журчал голос Эллы Фицджеральд. Подушки на диване были переложены.

Чувствуя себя странно смущенной, Дженни присела.

– Так-то лучше. – Он кивком одобрил ее бледно-розовые шорты. – Тебе нужно чаще показывать свои ноги.

Дженни немедленно пожалела, что отказалась от идеи с халатом и тапками. Когда на тебе только шорты, прятать ноги физически невозможно.

– Они толстые.

– Это лучшие ноги в Трезайле, – твердо ответил Бруно. – Ты хочешь сказать, что они не похожи на пару спичек, как у твоей сестры. – Он окинул ее взглядом знатока. – Дженни, мы должны как-то избавить тебя от этих нелепых комплексов. Ты потрясающая девушка и не должна постоянно сравнивать себя с кем бы то ни было, не говоря уже о Максин.

Он говорил приятные вещи, но сомнение так глубоко укоренилось в ее сердце, что она не могла воспринимать его слова серьезно. Красивой сестрой всегда была бесшабашная, общительная Максин, вечно попадающая в переделки и выходящая сухой из воды; она притягивала мужчин, как магнит. А Дженни, трудолюбивая и не более лихая, чем Маргарет Тэтчер, прославилась только тем, что ее муж бесследно исчез. Слава скорее скандальная.

– А Нина не будет беспокоиться, что ты так задерживаешься?

Комплименты всегда ее смущали. И был уже час ночи.

– Нет, – коротко ответил Бруно. Потом его лицо смягчилось. – О'кей, больше никаких душеспасительных бесед. Может, просто подвинешься ближе?

Дженни не шелохнулась, и он немного подался к ней.

– Ну, если…

– …гора не идет к Магомету? – закончила Дженни. – Ты ведь это хотел сказать? Но подумал, что мне не понравится, если ты назовешь меня горой?

– Не говори глупостей. – Бруно обнял ее за плечи, притянул к себе и прошептал, почти коснувшись губами ее уха: – Поверь профессионалу, солнышко. Ты совсем не толстая. Если кто и должен завидовать своей сестре, то это Максин.

Она так давно не занималась любовью. Иногда ей казалось, что прошло восемнадцать лет, а не восемнадцать месяцев, и она боялась, что не вспомнит, как это делается.

Но чудесным… волшебным образом она вдруг все вспомнила, и реальность оказалась даже лучше, чем воспоминания. Бруно доказал, что он эксперт не только на словах, но и на деле, и у нее не возникло по этому поводу никаких возражений. Она даже перестала волноваться о том, что уже так поздно и ей рано вставать. Один раз цветы могут подождать. Это были прекрасные минуты, и она не собиралась его подгонять…

Стук в дверь раздался, словно гром среди ясного неба, заставив их обоих вскочить.

– Что за!.. – Бруно дернулся в сторону и ударился коленом о кофейный столик. – Ах ты! Мать твою!

Дженни замерла, а в дверь продолжали колотить. Потом громкий, властный голос за дверью крикнул:

– Откройте! Полиция. Чрезвычайная ситуация.

– Господи, что случилось? – Она испуганно смотрела на Бруно. Колени у нее дрожали, и на ней не было ничего, кроме золотой цепочки.

– Полиция. Откройте! – повторил голос. Дженни метнулась в спальню, накинула халат и бросилась вниз, на бегу завязывая пояс. Чрезвычайная ситуация. Наверное, обнаружена бомба или произошла утечка газа, лихорадочно думала она. Или что-то случилось с Максин.

Стоило ей повернуть в замке ключ, как дверь с треском распахнулась.

– Сюрприз! – радостно завопила Максин, влетая в дом. Она держала под руку парня ростом шести с половиной футов и сложением напоминавшего Шварценеггера, а свободной рукой обхватила за плечи Дженни.

Не успела Дженни прийти в себя, в холл один за другим протиснулись еще четверо парней, галдевших: «Привет, привет, привет, что тут у нас?»

– Эти обои, констебль, – рявкнул один. – Арестуйте их немедленно.

– А халат, инспектор? – спросил второй.

– Прежде всего арестуйте обои, констебль. Они преступно розовые.

– Есть, сэр. А халат, сэр? За что заберем его?

– Яснее ясного! – Максин почти не могла говорить от смеха. – Нанесение тяжких телесных повреждений!

Все крикетиры были ростом за шесть футов. Дженни никогда в жизни не чувствовала себя такой маленькой.

– О'кей, очень смешно, – спокойно сказала она. – А теперь убирайтесь.

– Не можем, мы только пришли, – запротестовал тот, что был с Максин, Дженни вспомнила, что видела его на свадьбе Беренис. У него за спиной его еще более высокий приятель серьезно втолковывал стене:

–.. предупреждаю, все, что вы скажете, может быть использовано против вас.

– Вон, – сурово повторила Дженни.

К ее ужасу, остальные двое, раскачиваясь и распевая песни, устремились к лестнице.

– Она обещала, что ты угостишь нас кофе, – объяснил приятель Максин с лукавой, как ему казалось, улыбкой. – Да ладно тебе, Дженни, не сердись. Мы ненадолго. И мы не будем забирать в участок твои обои.

Обезумев от страха при мысли, что они вот-вот обнаружат Бруно – в ее шкафу даже не было места, чтобы как следует спрятаться, – она опять распахнула дверь и как можно свирепее уставилась на Максин.

– Нет! Вы все пьяные, и вы не получите никакого кофе. Теперь уходите.

Максин, ничуть не смущенная таким приемом, расхохоталась.

– Вот это да, Дженни! Тебе когда-нибудь говорили, что в гневе ты прекрасна? И мы совсем не пьяные, а просто… веселые. Я говорила тебе миллион раз, не нужно все преувеличивать.

Это было ужасно. Дженни была готова разрыдаться, только бы заставить их уйти.

Но Максин явно задалась целью не дать подозрительно суровой старшей сестре выставить себя за дверь.

– Всего одна чашечка кофе, – настаивала она, стараясь оторвать Дженни от двери. – Конечно, лучше по одной каждому. Понимаешь, дорогая, нам стало тебя жалко… ни мужчин, ни развлечений… поэтому мы решили зайти и повеселить тебя. Это жест доброй воли, понимаешь? – Она запнулась, встретив ледяной взгляд Дженни, и надула губки. – Ну улыбнись! Ты могла бы испытывать чуть больше признательности.

Дженни пожалела, что не может убить ее на месте. А в следующую секунду ее захлестнула волна паники – певцы после нескольких неудачных попыток все-таки взобрались вверх по лестнице и приближались к двери. Тут один из них повелел:

– Сезам, откройся! – и его желание исполнилось.

– Ничего себе, классный фокус! – сказала Максин. В дверях появился Бруно. – А это просто высший пилотаж! – восхитилась Максин. – Неудивительно, что ты не хотела нас впускать. Двое – это компания, семеро – уже толпа. Или оргия…

Одежда Бруно – серые брюки и розовая рубашка в серую полоску – почти не помялась, он был причесан, и к тому же совершенно спокоен.

– Я сделал кофе, – сказал он, встретив застывший взгляд Дженни. – К сожалению, молока не осталось, так что придется пить черный. – Он помолчал, оценивая состояние потрясенных, вытаращивших глаза крикетиров, и, сделав правильные выводы, добавил, – Но, возможно, учитывая обстоятельства, это даже к лучшему.

– Вот мы и докопались до истины, – ехидно объявила Максин, как только Бруно откланялся. Крикетиры гремели чашками на кухне. Максин по-турецки уселась на пол и жаждала узнать все в деталях. – Секретная жизнь Дженни Синклер. Она не только крутит роман с практически женатым мужчиной, но еще и смеет встречаться с ним в махровом халате десятилетней давности.

– Я не кручу с Бруно роман, – Дженни изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Если она потеряет самообладание, подозрения Максин перерастут в уверенность. Нужно вести себя правдоподобно. – Будь это так, – добавила она, импровизируя на ходу, – я не надела бы этот халат, правда?

– Хм-м. От тебя всего можно ожидать, – возразила Максин, по-прежнему глядя на нее с подозрением. – Ну ладно, тогда почему ты в нем?

– Мы обедали. Я пролила белое вино на джинсы. – Это, по крайней мере, была правда. Махнув в сторону ванной, она сказала: – Джинсы замочены в тазу, можешь проверить сама. Хотя, возможно, ты предпочтешь отправить их на экспертизу.

– Так, значит, вы обедали, а потом зашли сюда выпить по чашечке кофе? Сидели, болтали и за разговором не заметили, как пролетело время? Прости, дорогая, но я тебе не верю.

Дженни была близка к отчаянию.

– Придется поверить. Если бы у меня с Бруно было свидание, я бы тебе сказала. Но это не так, поэтому рассказывать нечего. Понятно?

– Не ве-рю, – нараспев повторила Максин.

– Но я говорю правду! Почему ты не можешь этого понять?

Максин распутала ноги и медленно наклонилась вперед.

– Потому что это я – неряшливая сестра, а ты – аккуратная и организованная.

– Что?

Пошарив под диваном, Максин вытащила бледно-желтый лифчик, который не так давно был на Дженни и который Бруно не заметил, когда сгребал с дивана ее одежду.

– Улика номер один, ваша честь, – победоносно заявила она. – И мы не будем продолжать перекрестный допрос. Оставлять предметы интимного гардероба под диваном? Дженни, только не ты.