Все кувырком

ГЛАВА 25

Ресторан преобразился: гремела музыка, свет был приглушен, двадцать пять столиков убрали, и сегодня он был скорее похож на ночной клуб. Хотя еще не было и десяти, зал был битком набит шикарными телами, развлекавшимися вовсю.

Бруно в новой шелковой рубашке клубничного цвета монополизировал танцпол и выплясывал ламбаду с бутылкой «Реми Мартен» в одной руке и растрепанной брюнеткой в другой. При этом он вел непринужденную, хоть и громогласную, беседу с высоким блондином, звездой многосерийной рекламы кофе. Дженни смотрела, как он смеется, шутит и при этом не пропускает ни одного танцевального па, и думала, что в этом он весь; это был еще один пример его умения получать от жизни все сразу. Он хотел танцевать, и ему нравилось болтать с друзьями, так зачем терять время, занимаясь чем-то одним? И если его привлекали две женщины, он тоже не упускал своего, горько подумалось ей. Почему бы не заполучить обеих?

Оглядевшись, она поняла, что Нины нигде не видно. Все присутствующие девушки, как одна, выглядели просто шикарно.

В следующую секунду ее заметил Бруно. Прошептав что-то на ушко смеющейся брюнетке, он запихнул бутылку ей в глубокий вырез платья и повернул ее лицом к актеру. Затем направился к Дженни, и она ощутила, как в привычной истоме у нее засосало под ложечкой. Этот мужчина был лжец и обманщик, но его сексуальная привлекательность буквально витала в воздухе. Пытаясь побороть это чувство, она храбро улыбнулась ему в ответ и постаралась взять себя в руки. Видимо, ей следовало гордиться, что ради нее он оставил брюнетку.

– Дженни, ты потрясающе выглядишь! М-м-м… и пахнешь персиками… – Она отшатнулась, но он прошептал: – Милая, расслабься. Это мой день рождения, я должен целовать гостей.

– Вот. – Отступив на шаг, она достала из сумочки открытку. Потом, заметив заваленный подарками стол, добавила: – Я не купила подарок.

– Не беспокойся, подаришь позже. – Бруно подмигнул. – Наверху.

Она сделала еще шаг назад и наступила кому-то на ногу. Позади нее гости нескончаемым потоком входили в двойные двери, словно был первый день распродажи в «Хэрродз». Ей казалось, она очутилась в джунглях: жаркий воздух в зелено-золотом зале благоухал сотнями ароматов. Рядом с ней высокая женщина разразилась смехом, похожим на вопли попугая. Кругом было шумно и многолюдно, но Бруно никогда не удовлетворился бы малым, подумала она.

– …совершенно неотразима, – продолжал говорить он, поглаживая ее ключицу. – Дженни, ты должна чаще так выглядеть. Я не могу дождаться, когда разверну тебя. С днем рожденья меня, с днем рожденья…

Дженни вдруг поняла, что он уже прилично набрался. Она никогда не видела его таким. Убрав его руку со своего плеча прежде, чем это привлекло бы ненужное внимание, она довольно резко спросила:

– Где Нина?

– Нина? – Бруно засмеялся. – А я ее знаю? Прекрати, сладкая, это мой праздник. Скажи, а у тебя надеты чулочки под этим прекрасным платьем?

– Не глупи. – Она отшвырнула его руку, которая на этот раз попыталась забраться ей под платье. – Где она?

– Ты говоришь как моя школьная учительница, – удивленно посмотрел на нее Бруно. – Кстати, это идея.

– Где Нина? – повторила Дженни, достаточно громко. На них стали оборачиваться. – Мне нужно с ней поговорить.

– У нее заболела бабушка. – Он опять ухмыльнулся. – Утром ее увезли в больницу. Нина поехала в Беркшир повидаться с ней. Не вернется раньше завтрашнего вечера.

Так вот почему он ведет себя так демонстративно, подумала Дженни. Ей стало жалко Нину, и она спросила:

– Это серьезно?

– Хронический достаток. – Бруно взял с ближайшего столика бокал розового шампанского и поднял его в шутливом тосте: – За добрую старую бабулю Бентли. Такую богатую в свои девяносто три. Ее срок годности давно истек, тебе не кажется?

Сначала Дженни не ответила ничего. С этого момента ее задача упрощалась. Для Бруно это была просто очередная шутка, но, с ее точки зрения, она звучала жестоко. И чудесным образом снимала с нее все обязательства.

– Моей бабушке девяносто четыре, – солгала она. – Может, по-твоему, и ее срок годности истек?

Андре Коуэл, владелец процветающего магазина товаров для серфинга, в котором Алан оставлял почти все деньги, заработанные Дженни ценой тяжкого труда, и близкий друг Алана, подлил Дженни белого вина. Взглянув на Бруно, отплясывавшего на танцполе с шикарной женой известного рок-певца, он наморщил загорелый лоб и сказал:

– Ты, похоже, близко знакома с Бурно. Ничего не хочешь мне рассказать?

Конечно нет, подумала Дженни, усмехнувшись про себя. Ей нравился Андре, но он был первостатейный сплетник. И знал абсолютно всех…

– Нет. – Она произнесла это так, словно сама мысль ей понравилась, любое проявление недружелюбия только возбудило бы его подозрительность. – Спасибо, он не в моем вкусе.

– Бруно? – Джанет, девушка Андре, слушала их вполуха. Засмеявшись, она сказала: – Зато в его вкусе абсолютно все! Вот старый потаскун! На прошлое Рождество он пытался соблазнить меня на кухне этого самого ресторана. Вечер уже заканчивался, но три столика еще были заняты. Бруно предложил мне посмотреть его эксклюзивные разделочные ножи и отправил мойщицу посуды на десять минут попить кофе. Я, конечно, послала его подальше, – гордо сказала она. – Десять минут, вы только подумайте!

Судя по всему, репутация Бруно всем была хорошо известна. Дженни, ничего этого не знавшая, поняла, что просто вращалась не в тех кругах. Слухи иногда могут сослужить добрую службу.

В ней боролись злость и унижение. Она пожалела, что не знала всего этого шесть недель назад, когда слепо поверила в его любовь и упала к нему в объятия.

– Да это еще что, – сказал Андре, не подозревая, какой эффект производят его откровения. Он предложил Дженни сигарету и понизил голос до конспиративного шепота. – Помнишь Наташу, блондинку с татуировкой на заднице, которая работала у меня в прошлом году? У Бруно была интрижка с ее мамашей. Пятьдесят лет, управляющая этой строительной корпорацией на Пинк-стрит. Она была от него просто без ума. Наташа рассказывала, что с трудом отговорила ее делать подтяжку лица.

– Пятьдесят! – поразилась двадцатичетырехлетняя Джанет. – Да она ему в мамочки годилась. Фу, какая гадость.

Для одного вечера Дженни услышала более чем достаточно. Белое вино тоже не пошло ей на пользу – в желудке словно копошился клубок змей. Отправившись на поиски еды в надежде, что от этого ей полегчает, она наткнулась на Ника и Тони, соседей-антикваров, оккупировавших превосходный буфет. Тони, в блестящем галстуке и новом, блестящем парике каштанового цвета, наполнил тарелку креветками и салатом из цикория. Ник, пожиравший глазами лосося – огромная рыбина была украшением стола, – обнял Дженни за талию и по-дружески чмокнул в щеку. Он благоухал одеколоном и чесноком, и Дженни улыбнулась, подумав, что, по крайней мере, ни один из них не спал с Бруно. Они были беззаветно преданы друг другу.

– А вот и ты, моя дорогая. Панированный жареный картофель с чесночным маслом. – Ник сунул золотистый шарик ей в рот, выбрал еще один для себя и закатил глаза от наслаждения. – Божественно. Лучше, чем секс.

– Очень вкусно, – согласилась Дженни. – Значит, Бруно пока не выгнал вас в шею, – с улыбкой добавила она.

– Слишком занят любовными играми, – плотоядно ухмыльнулся Тони. – Он трудился не покладая рук и теперь выпускает пар. Уж на собственном-то дне рождения каждый имеет право на флирт.

Если верить Андре, Бруно посвятил этому и все остальные дни своей жизни. Он, можно сказать, сделал на этом карьеру. Вспомнив, что и сама причастна к этому, она сказала:

– Он становится слишком стар для таких дел. Скоро ему будет не так просто волочиться за девушками.

– Ах, но он такой душка, – прошепелявил Тони, набив полный рот лосося. – Харизма. Попомни мои слова, этот парень всегда получит свое.

Ник и Тони обожали Бруно. Дженни не могла решить, что больнее – терпеть непристойные сплетни Андре или слушать эти хвалебные песни. Она даже пожалела, что с ней нет Максин. А ведь Максин, даже не зная правды, почувствовала, что за человек Бруно, и пыталась предупредить ее.

Я ошибалась, а она была права, уныло думала Дженни, потягивая вино, да уж.

И вообще компания ей бы не помешала. Прихорашиваться и предвкушать веселую вечеринку было здорово, но теперь Дженни почувствовала себя одиноко. Почти все гости были не здешние, и она мало кого знала. Иногда лучше беситься от неуемной общительности Максин, чем стоять в углу и ломать голову, с кем еще поболтать.