ГЛАВА 7

Из окна кухни Гай увидел, как оранжевый «MG» Максин с визгом затормозил на подъездной дорожке.

– Не знаю, – с сомнением сказал он. – Я все еще не уверен, что поступаю правильно. Кто-нибудь, скажите мне, что я не совершаю большую ошибку.

Беренис проследила за его взглядом. Из машины вылезала девушка в коротеньких белых шортах и темно-серой майке с надписью «МУСКУЛЫ» на груди.

– Новенькая просто не отвечает вашим представлениям о нянях, – дружелюбно ответила она. Потом, утешаясь тем, что завтра в это же время она уже будет замужней женщиной, добавила: – Она выглядит совсем не так, как я.

На это трудно было подыскать дипломатичный ответ; разница между девушками была слишком очевидной. Но с Беренис было так уютно, думал Гай, и каждому, кто видел ее, было ясно, что между ним и ею ничего быть не может.

А вот прибытие Максин Воган наверняка вызовет кучу сплетен.

– Меня не интересует, как она выглядит, – безжалостно сказал он. Наверху затопотали, Джош и Элла сбежали вниз и выскочили на улицу. – Я хочу, чтобы она заботилась о моих детях, вот и все.

Он хотел добавить что-то еще, но тут его внимание привлекла сцена за окном.

– О'кей, – говорила Максин, облокотившись на машину и обозревая стоящих перед ней детей. – Только напомните мне, кто из вас Джош, а кто – Элла?

Джош вздохнул с облегчением. Он был почти уверен, что она не станет заставлять их есть холодную овсянку. Еще он питал большие надежды на поздние отходы ко сну, когда пала будет в командировках. Беренис всегда становилась занудой, как только речь заходила о том, что им пора спать.

– Я – Элла, – сказала его сестра, силясь понять, серьезно ли говорит Максин, которую она видела впервые. – Я девочка.

– Ну конечно. – Максин улыбнулась и протянула ей сумочку. – Значит, ты подержишь это, а я вытащу чемоданы. Твой папа дома?

– Он на кухне, – сообщил Джош. – С Беренис.

– Хм-м-м. Было бы мило с его стороны выйти и поприветствовать меня. – Многозначительно посмотрев в сторону кухонного окна, она вытащила из багажника чемоданы и плюхнула их на посыпанную гравием дорожку. Она так серьезно отнеслась к тому, что ей предоставят здесь комнату, что даже наведалась к Морису в Лондон и забрала все свои вещи. – Что ж, внутрь их сможет внести он. Для этого и нужны мужчины.


Когда Дженни подъехала на своем пикапе к Трезайль-Хаусу, Максин уже успела устроиться в отведенной ей комнате. Огромная спальня в розовых, желтых и кремовых тонах, залитая солнечным светом, уже превратилась в помойку.

– Беренис дала мне список того, что можно и чего нельзя, – сообщила она, закатив глаза, и швырнула охапку белья в открытый шкаф. – Она, похоже, помешана на порядке.

– Няни должны быть аккуратными, – напомнила Дженни.

– Да, конечно. Мне жаль парня, за которого она выходит.

– Тебе тоже нужно быть аккуратной, – продолжила Дженни. – И детей приучать к этому.

Максин удивленно посмотрела на нее.

– У нас такого не было!

И это была правда. Tea, увлеченная работой, великодушно относилась к детям, которые большую часть времени были предоставлены сами себе, пока она, равнодушная к внешнему миру, погружалась в чудо создания новой скульптуры.

Во время своего замужества Дженни поняла, что ее тяга к уюту и домашнему хозяйству проистекает из хаоса тех детских лет, когда она мечтала о порядке и стабильности. Но Максин это, похоже, никогда не беспокоило. Более авантюрная по натуре и не такая сторонница комфорта, как ее старшая сестра, она с радостью принимала хаос. Дженни хотела бы, чтобы с таким же энтузиазмом она отнеслась к работе.

– Это другое дело, – строго сказала она. – У нас хотя бы была мать. А у Джоша и Эллы – нет. Для них это нелегко.

– Для меня это тоже будет нелегко. – Максин взглянула на список, написанный аккуратным, разборчивым почерком. – Тут сказано, они должны вставать в шесть тридцать. И предполагается, что я буду кормить их завтраком!

– Ну прекрати! – вздохнула Дженни. – Ты хотела получить эту работу! Ты мечтала сюда переехать. Что с тобой?

– Я хотела работать на Гая Кэссиди. – Максин посмотрела на нее как на дурочку. – Но мы только что вместе просмотрели его расписание и, судя по всему, он постоянно будет в разъездах. А пока он будет в самолетах носиться по миру, я буду сидеть дома с детьми, как какая-то долбаная домохозяйка. – Она помолчала и недовольно добавила: – Это совсем не то, о чем я мечтала.


Гай вышел из студии, когда Дженни добавляла последние штрихи к композиции из цветов на крыльце. Молясь, чтобы ночью не пошел дождь, она украсила каменные колонны у входа желтыми и белыми шелковыми лентами, прикрепив там и тут мимозу и гипсофилу. В сочетании с плющом, которым уже был увит белый камень, получится прекрасная оправа для невесты и жениха, когда они поднимутся по ступеням, чтобы сделать снимки, причем снимать будет один из самых известных фотографов в стране.

– Отлично. – Отступив на шаг, чтобы оценить общий эффект профессиональным взглядом, он утвердительно кивнул. – Вы потрудились на славу.

– Парикмахер тоже, – заметила она, увидев, как подъезжает машина и из нее выходит Беренис, испуганно прикрывая голову от легкого ветерка, дувшего с моря. Ее каштановые волосы были убраны назад и с продуманной небрежностью завивались локонами, касавшимися плеч, когда она шла.

– Как ты будешь сегодня спать? – спросил Гай, и Дженни заметила, как удивленно он смотрит на преобразившуюся невесту.

Беренис, покрутив так и сяк головой, ответила:

– Сидя, – а потом широко улыбнулась, увидев работу Дженни. – Как красиво! Вы, наверное, потратили уйму времени!

– Думаю, мы все заслужили выпивку. – Положив руку ей на плечо, Гай повел Беренис в дом. – Вы тоже, – добавил он, когда Дженни попыталась протестовать.

– Где дети? – спросила Беренис.

– Наверху с новой няней. – Он усмехнулся. – И с колодой карт. Я слышал, она говорила, что научит их играть в покер.


– Развлекаетесь? – спросил Гай, присоединяясь к Дженни в гостиной на следующий день. Она смотрела в окно, как Максин флиртует со свидетелем.

– Со стороны Беренис было очень любезно пригласить меня, – с улыбкой ответила она. – И ей очень повезло, что прием проходит здесь. Она ужасно благодарна – сказала мне, что иначе пришлось бы собирать гостей в «Красном льве».

Он пожал плечами.

– Без проблем. Свадьбы – это моя специализация. А сорок гостей – это вообще ерунда.

– Вы будете скучать по ней, – сказала Дженни, кивнув в сторону Беренис.

– Дети, конечно, будут. Нам повезло, что она была с нами так долго. – На его лицо легла тень. – Она работает у нас с тех пор, как умерла моя жена.

Свадьбы составляли важную часть работы Дженни, но она по-прежнему выносила их с трудом. Каждый раз они будили в ней воспоминания о ее свадьбе с Аланом.

– Вам, должно быть, нелегко, – сказала она, спросив себя, что сейчас творится у него в голове.

В саду Беренис и Майкл позировали, обнявшись. Джош с серьезным лицом снимал уже вторую пленку. Окно было открыто, и слышались его строгие команды: «Не смейтесь… стойте спокойно… сделайте счастливые лица…»

Одним глотком допив вино из своего бокала, Гай сел рядом с Дженни, скрестив свои длинные ноги.

– Нелегко, но терпимо, – сказал он медленно. – Я не лишаю других людей права на счастье. У нас с Вероник оно длилось семь лет.

Дольше, чем у меня, грустно подумала Дженни, но он, конечно, ничего не знал о ее прошлом. Ей не хотелось соревноваться с ним по части трагизма, и она промолчала.

Но Гай, казалось, хотел развить затронутую тему.

– Труднее терпеть отношение других, – сказал он, нарушив молчание. – Сначала я жил как на автопилоте, делал то, что необходимо, и старался, чтобы Джош и Элла страдали как можно меньше. Все так переживали за нас, куда ни глянь, везде сочувствующие и понимающие лица… И конечно, они были искренни. Но через полгода я уже не мог выносить сочувствия. Я отвернулся от этого, вернулся к работе и начал… Ну, это был довольно дикий период. Подсознательно, думаю, я искал замену Вероник, но выходило так, что я хватал одну женщину за другой – а на показах они так и вьются вокруг тебя – и постоянно напивался. Все, чего я добился в результате, – сделал несчастными уйму людей. И себя в том числе. И те, кто сначала относился ко мне с таким пониманием, изменили мнение и решили, что я настоящий ублюдок. Спать с девушками и бросать их – при этом так грубо, что они понимали, как я к ним отношусь на самом деле, – в то время мне это казалось единственным выходом, но мне становилось только хуже. В конце концов я пришел в себя и бросил это дело. – Улыбнувшись уголком рта и искоса взглянув на Дженни, он добавил: – Повезло еще, что не подхватил никакой заразы. Тогда, видит бог, я этого заслуживал.

Дженни, которая читала книги о том, как надо справляться с горем, неуверенно сказала:

– Мне кажется, это совершенно естественная реакция. Видимо, мужчины реагируют таким образом чаще, чем женщины, но, если им это не свойственно, в конце концов они успокаиваются. И что теперь? Вы успокоились?

Странно было говорить так доверительно с посторонним человеком. Но она действительно хотела узнать, как он справился с этим и как справляется теперь.

Похоже, Гая ее вопросы не смутили. Он потянулся за бутылкой и налил ей и себе белого вина.

– Проблема с отношением других людей осталась. – В его глазах мелькнуло презрение. – Мне, конечно, плевать, что они думают, но иногда это утомляет. Прошло три года, и, видимо, от меня ждут новой женитьбы. Я постоянно чувствую давление. Если на званом ужине мне представляют девушку, я понимаю, что это тщательно отобранная, подходящая кандидатура. Странно, что ни у одной еще не было на лбу татуировки: «Потенциальная жена». Потом все говорят мне, какая она чудесная, как она любит детей и как, наверное, трудно бедным Джошу и Элле без матери. – Его передернуло. – Боже, это происходило тысячу раз. Просто повторяющийся кошмар. И конечно, отбивает всякую охоту лучше, чем ведро брома.

– Что такое бром? – спросила Элла, и они оба подскочили.

Оправившись от потрясения, вызванного ее неожиданным появлением, Гай сказал:

– Это такая холодная каша. Тебе не понравится. – Потом, посадив ее к себе на колени, добавил: – А тебе нужен колокольчик на шею, как у коровы. Ты подслушивала, ангел?

– Нет. – Она так затрясла головой, что развязался белый бант. – Я слушала вас. Папа, а когда мне можно будет выйти замуж?

Он напустил на себя строгий вид:

– А что? Когда бы тебе хотелось?

– Завтра. – Элла хихикнула и натянула на колени свое лиловое платьице. – Я хочу замуж за Люка.

Люк был восьмилетний племянник Беренис.

– Понятно. – Казалось, Гай задумался. – Ну, завтра так завтра, я не против. Но, наверное, мне нужно сначала поговорить с женихом.

Элла нахмурилась, опасаясь, как бы он не узнал о стакане лимонада, который она вылила в чью-то сумку, оставленную без присмотра.

– Зачем?

– Женитьба это серьезное дело, – объяснил ей Гай. – Поэтому я обязательно должен поговорить с Люком, как мужчина с мужчиной. Помимо всего прочего, – строго добавил он, – я спрошу его о планах на будущее.

Загрузка...