Всё не то, чем кажется

Глава 3. Жизнь не будет пресной, только не моя

Пробуждение оказывается не из приятных. Всё тело болит, будто ночью меня избивали. На боку, руках и ногах проявились синяки от падения в сокровищнице. Голова тоже гудит, хотя вчера она вроде бы не получила никакого урона. Видимо, за компанию с остальным телом.

Завернувшись в скатерть и кое-как уложив перед зеркалом волосы, я мрачно плетусь по замку к ванной комнате. Платье, свисающее из опущенной руки, тащится по полу.

— Доблое утло! — бодро вопит дракон, заметивший меня. — Как шпалось?

— Отвлатительно, шпасибо, — передразниваю я его произношение. — Мне нужны водные процедуры, и только посмей туда подглядывать!

— Дазе бы и не подумал! — возмущается дракон. — Я отплавляюсь жа едой, купайшя школько влезет!

И с этими словами он действительно протискивается в ближайшее окно и улетает в неизвестном направлении, а я шествую дальше.

К моему удивлению, вода в бассейне оказывается не такой уж холодной. Очень странный источник. Я с удовольствием плескаюсь, ощущая, как мне становится всё лучше.

И тут я случайно попадаю под струю — она ледяная! Я даже непроизвольно визжу. Отчего же тогда вода в самом бассейне не такая? Задержав дыхание, ныряю, достаю до дна — камень нагрет. Это интересно.

Но ведь под замком нет ничего, что могло бы его обогревать. Почему же камень такой горячий, и почему только здесь?

В голову приходит ответ, и он мне не особо нравится. Я поспешно выбираюсь из воды, привожу причёску в порядок и одеваюсь. И я очень надеюсь, что в полу нет достаточно крупных трещин, сквозь которые дракон мог бы меня видеть.

Дракон, конечно же, влетает в окно спустя пару минут после моего выхода из бассейна. Рожа у него довольная, и я еле сдерживаюсь, чтобы не треснуть его мокрой скатертью.

— Спасибо, что подогрел воду, — говорю я.

— Позяюста, — простодушно отвечает он. — То есть, я ницево не делал! Ведь меня не было дома.

— А еды тогда почему не принёс? — сурово спрашиваю я.

— Лавки есё заклыты, — юлит он.

Ага, так я и поверю, что он ходит по лавкам.

— Больше так не делай! — и я показываю ему кулак. — А не то и оставшиеся зубы выбью, ясно?

— Яфно, — сникает дракон и улетает, поджав хвост, за едой — теперь уже по-настоящему.

Он возвращается с козой. У козы коричневые бока и белая маска.

Я смотрю на дракона. Он смотрит на меня. Коза смотрит на скатерть и начинает задумчиво её жевать, переступая чёрными ножками.

— Что это такое? — вопрошаю я.

— Сделай из неё обед, — говорит дракон. — Ты зенсина и долзна уметь готовить.

— Но я не женщина, — говорю я прежде, чем успеваю подумать.

И надо же мне было такое ляпнуть!

— То есть, — пытаюсь я исправить ситуацию, — я тебе не какая-то там кухарка! Ты что, полагаешь, что принцессы варят супы и чистят картошку? Рыбу потрошат вот этими руками? А потом на балу извиняются: «Ах, простите великодушно, принц Андраник! Пожалуй, не стоило вам целовать мою ручку. Пройдите к окну, там свежий воздух».

Дракон, стремительно покрасневший ещё в начале моей речи, пытается провалиться сквозь пол от смущения. Я вижу, он был бы рад, если бы молния убила его на месте или если бы замок обрушился. В поисках выхода он бьётся своей маленькой головой о стену и сбегает. Мы остаёмся вдвоём с козой. И я вижу, что скатерть уже тоже нас покинула.

Что ж, надо хотя бы попробовать подоить козу. В прошлом мы с сестрой бывали на скотном дворе (да где мы только не скрывались от уроков и скучных приёмов), и кое-какой опыт у меня имеется. Но мне нужен дракон, потому что только ему известно, где в этом доме можно найти ведро.

Раздаётся хлопанье крыльев — дракон пролетает мимо окна. Рожа у него красная, и он так сильно молотит воздух, как будто сражается с ним. Затем он делает ещё пару кругов и наконец замечает, что мы с козой задумчиво за ним следим.

Тут он забывает шевелить крыльями и камнем падает вниз.

К счастью, дракон вовремя приходит в себя и вскоре возвращается. Он робко глядит на меня, смущённо примостившись на краю каменного карниза.

— Принеси мне, пожалуйста, ведро или посудину, которая сможет его заменить, — прошу я, и дракон с радостью бросается в сокровищницу.

По пути лапы его подводят, он падает на брюхо, убеждается, что находится ещё в пределах нашей видимости, и ускользает, пылая до кончика хвоста.

Всё же забавное это зрелище — краснеющий дракон.

Когда дракон возвращается с золотым церемониальным шлемом, мы доим козу и по очереди пьём молоко. Но убивать и жарить это бедное животное мне совершенно не хочется, а жизнь в каменном замке не подходит для травоядного. Не мох же со стен ей есть, в самом деле.

— Верни животное владельцу, — говорю я дракону.

— Нет у ней владельца, — упирается он. — Я на скале её насол и шпас.

— Верни, где взял, — настаиваю я.

— Она мозет упасть и лаз… й-й-азбиться, тьфу, когда зе эти плоклятые зубы выластут узе! Я посмотлю в зелкало, мозет, они узе ластут, — уходит от ответа дракон.

— Коза, я тебя предупреждаю, — строго произношу я, глядя в жёлтые глаза с косыми зрачками. — Следить за тобой не буду. Привязать тебя тут негде, упадёшь вниз — твоя беда.

Коза издаёт задумчивый звук и отправляется бродить по замку. Мне приходится убедиться, что дверь моей комнаты надёжно закрыта. Не так уж у меня и много осталось вещей, чтобы их ела коза.

К вечеру дракон приносит скатерть с провизией, но кого ограбил, не признаётся. Коза ошивается рядом и съедает все фрукты, но скатерть на этот раз удаётся спасти. Впрочем, к завершению трапезы она настолько измята и запачкана, что это сомнительная выгода.

А потом дракон предлагает мне полюбоваться закатом, но не из окна, а с крыши замка. И я не могу удержаться от этого заманчивого предложения.

На крыше находится что-то вроде смотровой площадки, куда мы и усаживаемся. Холодный ветер проникает сквозь тонкое платье, но дракон укрывает меня тёплым крылом.

— Тебе нузна тёплая одезда, я завтла плинесу, — обещает он.

— Нет, спасибо. А то ещё принесёшь живого медведя и скажешь — сдирай с него шкуру, ты ведь женщина, должна уметь… ай, ты стал горячий, как кипяток!

— Дос-с-статоцно напоминаний об этом, — шипит дракон.

Морда у него забавная: брови заметно шевелятся, особенно когда он волнуется, и лоб тогда собирается в складки. А глаза светло-синие с золотыми искорками, но при ярком свете похожи на зелёные.

На макушке маленький хохолок, тоже белый, как и чешуя. Уши как у ослика, только поменьше, очень подвижные, рядом с ними — небольшие рожки. А лапы довольно тонкие, почти как руки или ноги у человека. Совсем ещё маленький дракон.

— Сколько тебе лет? — интересуюсь я.

— Двашать один, — гордо отвечает дракон.

Надо же, старше меня, а по уму и не скажешь. Наверное, годы у драконов считаются не так, как у людей.

— Где же ты жил до этого времени, почему не показывался?

— Не могу шказать, — уклоняется он от ответа.

— Знаешь, — доверительно говорю я, — хотелось бы кое в чём признаться. Мне, право, даже неловко…

Дракон на всякий случай заранее краснеет.

— Стыдно сказать, — продолжаю я, — но раньше меня ни капли не интересовали старые легенды. Всё это казалось таким далёким и никак не относящимся ко мне, но вот поди ж ты, оно меня коснулось. Почему ты говорил, что дракону без принцессы — смерть? Как вообще повелось, что драконам нужны принцессы? Только не смейся, но я и правда не знаю. Что так положено, мне известно, но вот почему?

— Знаес, давай помолцим, — немного сердито произносит дракон. — Мне совелсенно не нлавится, как звучит сейцас мой голос, и я совелсенно не собилаюсь плоизносить длинные сельёзные лл. рр. еци. Любуйшя жакатом.

А закат и вправду прекрасен не на шутку. Передо мной открывается вид на два королевства сразу — на рощи, поселения, небольшие горы и море вдали. Можно было бы увидеть и больше, да только к востоку от замка пики Кремовых скал перекрывают весь обзор.

Перед нами небо ещё светлое, нежно-розовое у края, но чем выше, тем насыщеннее становится синий цвет и тем чётче на нём выделяются звёзды. Удивительно много звёзд видно отсюда.

— Смотри-ка, небо похоже на твои глаза, — говорю я. — Синее с золотым.

Дракон сопит и ничего не отвечает.

Некоторое время мы сидим молча, наблюдая, как небо всё темнеет и темнеет. Наконец все звёзды, какие только есть, раскидываются над нами в своём великолепии, но я уже не чувствую пальцев ног и не могу восхищаться этой красотой как следует. Мы с драконом возвращаемся в замок.