Всё не то, чем кажется

Глава 35. И пускай суровы тяготы пути, я хочу, чтоб новый ждал нас впереди

Вечером мы втроём сидим рядком на пороге лесопилки, глядя на закат. Хотя и смотреть-то нечего, ведь высокие деревья оставляют свободным лишь небольшой клочок неба. В наших руках дымятся кружки с чаем, а над ними вьётся мошкара.

— Что будем делать дальше? — нарушаю я тишину. — Может быть, отправимся все вместе ко мне? Отец точно будет рад.

— Спасибо за приглашение, — вежливо отвечает Нела, — но я по-прежнему уверена, что хочу в Мёртвые земли.

— А ты? — с надеждой гляжу на друга.

— Прости, но и я тоже, — улыбка слегка приподнимает уголки его губ, хотя голос звучит грустно.

— Дались вам эти Мёртвые земли! — я тут же оглядываюсь, чтобы убедиться, что меня не услышал никто лишний.

— Там осталось много книг. Много знаний, которыми я хочу овладеть, — говорит Гилберт. — Кроме того, в Мертвотопи всё ещё будут отправлять детей. Кто-то должен быть там, чтобы спасти этих несчастных, чтобы научить их жить по-новому, заменить семью, которая от них отказалась.

— Можно мне отправиться с вами? — с надеждой спрашиваю я. — Не могу представить, что нам придётся расстаться. И всё, что с нами произошло, куда интереснее жизни во дворце.

— Этот путь не для тебя, — качает головой Гилберт.

Ночью мне не спится, хотя сегодня впервые за долгое время я нахожусь в тепле и уюте. Добрые лесорубы сделали нам постели из сена, укрыли мягкими шкурами. Воздух вкусно пахнет свежими опилками. Все уже давно сопят, только я верчусь с боку на бок.

Замечаю знакомую фигуру, которая выскальзывает за дверь. Чуть помедлив, иду следом.

Я нагоняю Гилберта у дороги. Он останавливается и будто о чём-то размышляет, глядя в темноту, но оборачивается на звук моих шагов.

— Мы ведь толком не смогли поговорить, — оправдываюсь я. — Последние дни… знаешь, это было ужасно. С начала пути каждую ночь я видел колдуна, а в последнее время он будто и не покидал меня…

— Сильвер, не нужно об этом.

— Я знаю, я тебе отвратителен. Я не раз поступал так, что самому стыдно. Мне так хотелось тоже что-то значить, сделать что-то стоящее…

— Да хватит уже, — Гилберт берёт меня за плечи и слегка встряхивает. — Я хорошо понимаю, что значит быть под действием чар. В другой половине сосуда была моя кровь, если ты помнишь.

— Я много наговорил такого, о чём жалею, — тороплюсь я сказать всё, что думаю. — Что презираю тебя, что не считаю другом. Это не так. Пожалуйста, прости меня.

— И я тоже тебя обижал, — говорит он. — Это всё не мы, это колдовство.

— Так мы друзья? — радуюсь я, но моё сердце тут же падает, потому что Гилберт качает головой.

— Мы не сможем быть друзьями, — печально говорит он. — Тогда ты невольно оказался прав. Из колдуна и короля какие друзья? Король всегда на виду и такую дружбу скрыть не сможет, а связь с колдуном никто не одобрит. Это грозит большими бедами не только для тебя, но и для всей твоей семьи. А может, для всего королевства, если люди начнут бунтовать.

— Не начнут! — возражаю я. — Да я даже не уверен, что хочу быть королём! Я не собираюсь стыдиться дружбы с тобой!

— А ты уверен, что эта дружба — не последствия чар медальона, который мы носили? — усмехается Гилберт.

Тут мне нечего сказать, но я решаю, что подумаю об этом и пойму.

Гилберт мягко подталкивает меня в сторону дома и велит идти спать, а сам остаётся на лесной дороге, заложив руки за спину и глядя мне вслед.

Едва занимается заря, лесорубы отвозят нас в Холмолесье, хотя с этим делом мог бы справиться и один из них. Там мы от души их благодарим, а они приглашают нас ещё приезжать по грибы. При этом все трое подмигивают Неле. Понятно, не хотели с ней расставаться.

Затем они отправляются назад, где их ждёт работа, а мы шагаем к дому Кайи. Она всплёскивает руками, едва завидев нас, бросает выстиранное бельё прямо на дорожку и мчится, ловя нас в крепкие объятия — всех троих.

— Коней ваших я сберегла, — тараторит она, — а вот коза, бедняжка, удрала в лес. И не вернулась — значит, я так думаю, волки её задрали.

— У неё была судьба поинтереснее, она улетела на небо, — улыбаюсь я.

— Так ведь я ж и говорю, волки задрали, — соглашается травница.

Переглянувшись, мы решаем рассказать ей, как всё было, и она только ахает и недоверчиво качает головой. Рассказ выходит долгим, и пока он длится, Кайя успевает нас накормить. После еды Нела молча собирает тарелки, прихватывает у дорожки корзину с рассыпавшимся бельём и уходит к ручью.

— Ай, какая девушка! — прищёлкивает языком наша хозяйка. — Кому-то из вас повезло. Кому?

Мы лишь смущённо улыбаемся, качая головами.

Затем Кайя седлает коней. Нела оглядывает их с опаской, и это понятно — таких зверюг она раньше не видела. И только тут я понимаю, что Неле многое в нашем мире кажется новым и непривычным — удочки, лесопилка, большие дома (ладно, не такие уж большие, но намного лучше всех хижин, которые она видела до этого). Даже одежда выглядит совсем иначе.

Что касается одежды, Кайя уговаривает Нелу принять какие-то вещи. Затем глядит на нас и вздыхает, разводя руками:

— А для вас, парни, у меня ничего нет. Хотя могу дать по юбке.

— Бери, — шепчет на ухо подлый Гилберт, — тебе не привыкать.

Я мило улыбаюсь и наступаю ему на ногу. Но так как мы босиком, к сожалению, ему вряд ли больно.

Выглядим мы с ним как оборванцы. На мне ещё сохранились остатки рубахи, а Гилберт щеголяет в одних штанах, низ которых когда-то сжёг. Он отыскал их, вероятно, в брошенном мною мешке.

Кайя всё же предлагает нам новые рубахи, но мы отказываемся. Не хочется её обирать, нам бы только добраться до столицы, а там уж всё устроится. Да и рубахи совсем не по нашей мерке сшиты. А вот припасы берём с удовольствием, чего только стоит один аромат пирожков!

Гилберт осторожно усаживает Нелу на коня и запрыгивает следом. Я тоже сажусь в седло, и мы скачем в сторону столицы.

Кайя стоит на дороге и машет нам вслед. Я то и дело оглядываюсь, пока добрую целительницу не скрывают от нас деревья.

Когда мы приближаемся к Грибкам, то не можем решить, объехать их стороной или завернуть туда. Ведь воспоминания остались не самые приятные.

Всё же решаем осторожно поглядеть, как сейчас идут дела в деревушке, поскольку Нела устала, хоть и не признаётся, и ей не помешал бы отдых.

Мы подъезжаем со стороны постоялого двора, и деревня выглядит такой же пустой и безлюдной, как и в прошлый раз. Но вдруг дверь трактира распахивается, кряжистый мощный детина вываливается на улицу и замирает, уставившись на нас.

— А-а-а! — ревёт он так, что его пшеничная борода трясётся. Затем воздевает над головой пудовые ручищи и несётся к нам. Дорога оказывается перекрыта.

Моё сердце так и уходит в пятки.

— Скорее! — командует Гилберт. — Похоже, это брат прежнего трактирщика. Сильвер, поворачивай назад! Назад, живее!

Здоровяк подлетает к нам и обнимает меня вместе с конём.

— Сильвер, сынок! — басит он. — Ты жив! Как я рад! Сейчас я уши-то тебе оборву!

— Отец, мы не одни, — говорю я, как только получается набрать воздуха в грудь. — И я тоже очень рад тебя видеть!

Мои уши остаются целы, хотя на них и обрушивается целый поток упрёков.

— Да я когда письмо твоё получил, что вы отправляетесь за Край Света, я же чуть рассудка не лишился! — вопит отец, тряся меня за плечи.

— Посмотри на себя! Живого места нет! Весь в синяках и царапинах! А рука, что с рукой?! — дёргает он мою несчастную руку, пытаясь её оторвать. Похоже, решил, что она для меня совсем не годится.

— А почему ты так плохо одет! — возмущается он, вращая меня, как волчок.

— Что значит «почему ты здесь»?! А где должен быть отец, когда его сын решил отправиться за Край Света и там помереть? — свирепо сверкает он белками глаз.

На день мы остаёмся в постоялом дворе. Здесь нас ждут наконец и тёплая вода, и чистая одежда.

Всё, что льётся из отца, попадает лишь на мою голову, а на моих спутников — ни капельки. Отец очень уважительно с ними обращается, избегая вопросов о том, какого они рода и куда держат путь. И даже приглашает их к нам погостить, но они, конечно, вежливо отказываются.

Путь в столицу мы продолжаем в карете. Я удивляюсь, как хорошо и быстро осваивается Нела. Она выглядит так, будто всю жизнь ездила в каретах, и ничему не поражается. Новый наряд, простой и строгий, совсем её преобразил. Но волосы она всё же уложила так, как привыкла.

Когда мы прибываем в столицу, нас шумно и радостно встречает король Эвклас. Рядом с ним кисло улыбается его жена, королева Мирния. Похоже, она уже вернулась из Третьего королевства, куда отправлялась с визитом. За её могучим плечом маячит бледный Андраник с вежливой улыбкой, будто наклеенной на грустное лицо. Чем это он огорчён, интересно?

Всё-таки не повезло бедняге: мог ведь взять от матери рост или хотя бы уж крепким уродиться, но от неё у него лишь цвет глаз, вернее, отсутствие всякого цвета. В остальном он весь в отца, ещё и облысеет с возрастом, пожалуй.

В честь нашего возвращения устраивают пир, и я опять удивляюсь тому, как хорошо держится Нела. В этой девушке как будто есть врождённое благородство. И хотя до недавнего времени она не видела ни вилок, ни ложек, ни сложно приготовленных блюд, по ней этого не скажешь. И судя по оживлению её собеседников, она умело поддерживает разговор. О чём только они могут беседовать, о последних книгах? О том, как своими руками выстроить дом из глины и тростника?

Гилберта в этот раз не отправляют к слугам, но судя по его виду, он не особо счастлив находиться на многолюдном приёме.

Я всё пытаюсь поймать моего друга, но никак не удаётся. И меня, и его отвлекают, расспрашивают. Кажется, приходится поговорить по очереди со всеми присутствующими, только Андраник почему-то избегает меня. Мы узнаём, что замок Белого Рога обрушился в ущелье, и случилось это, по моим подсчётам, когда улетели драконы. Я думаю, колдун неминуемо там погиб.

Конечно, мы рассказываем не обо всём. Ни к чему этим людям знать, что у Гилберта и Нелы есть колдовские способности. Да и о том, что Нела родом из деревушки нарушителей законов, тоже не говорим. Но даже в сильно сокращённом виде наш рассказ производит большое впечатление.

Когда наконец я оказываюсь в комнате — в той самой, где останавливался раньше — я выхожу на балкон, гляжу в сад и вижу Гилберта внизу.

— Ты как будто почувствовал, — смеётся он. — Да стой же, хоть в этот раз выйди в сад как нормальный человек!

Но я уже внизу.

Он подаёт мне руку, и я крепко её сжимаю. Так мы и идём, не спеша, по аллеям ночного сада.

— Что ты решил? — спрашиваю я. — Точно не хочешь поехать со мной хоть ненадолго?

— Я никак не могу, — говорит он.

— Но мы же сможем видеться? Я могу к тебе приехать? Мы будем писать друг другу письма? — я засыпаю его вопросами, а он только смотрит на меня и улыбается.

Я грожу ему пальцем.

— Смотри, если не будешь писать, я приеду и нарочно застряну в болоте! Притворюсь ребёнком с особым даром, и тебе придётся меня спасать.

— Боюсь, что у тебя всё же нет особого дара, и потому я не узнаю о твоём появлении, — серьёзно говорит Гилберт. — И кости твои останутся белеть среди болот, и ты войдёшь в историю, скажем, как Сильвер Прогнивший…

Я толкаю его.

— Ладно, как Сильвер Неупокоенный, так лучше?

— Не лучше, — не соглашаюсь я. — Так ты обещаешь хотя бы писать мне?

Он лишь молчит и улыбается.

Засыпая, я думаю: хорошо, что впереди у нас целая неделя. Король Эвклас решил устроить что-то вроде городского праздника, и я ещё постараюсь убедить Гилберта, что в нашей дружбе нет ничего страшного, что она не вызовет восстание народа, что давно пора пересмотреть глупые старые традиции. Вот ведь беседуют же с ним сейчас придворные, будто с обычным человеком. Попривыкнут, а там, глядишь, уже и не испугаются, если узнают, что колдун.

А когда я за завтраком оглядываюсь в поисках Гилберта и Нелы, король Эвклас на весь зал мне сообщает, что они чуть свет взяли коней — да, тех самых кляч — и покинули город.

Даже не представляю, как это мне удаётся, но я не плачу.

Я не плачу и позже, когда сталкиваюсь с Андраником и он предлагает поговорить.

— Мне очень больно, — говорит он, — что ты столько всего скрывал и использовал меня. Ты не сказал, что Сильвия вышла замуж, а ты её заменил у дракона, и это я даже могу понять — это был секрет государственной важности. Но ты просил о помощи ради своей сестры, дарил надежду, что мы с ней будем вместе. Я не могу понять, зачем. Разве я не помог бы тебе ради тебя самого?

Мне нечего на это сказать.

— Я ведь знал, — продолжает Андраник, — что вы с твоим другом хотели хитростью проникнуть в Зал Летописей. Я видел, что у вас в мешке. Всё ждал, когда же ты признаешься, и готов был помочь, чем смогу. Знаешь, я же душу тебе тогда открыл, разве я не заслужил хотя бы уважения?

Я молчу — он прав.

— Ты плохой человек, Сильвер, — заключает Андраник. — А я так хотел, чтобы ты был моим другом. Хотел быть похожим на тебя. Теперь не хочу.

Он плачет. Я не плачу.

Я переживаю целую неделю увеселений. Кажется, даже улыбаюсь и шучу.

Выдерживаю долгое путешествие домой. Приходится выбирать дороги, удобные для карет, и мы проезжаем половину Третьего королевства, прежде чем оказываемся в родных краях.

Наша процессия движется вдоль лугов, травы которых уже слегка иссушило солнце. Там и сям мелькают белые и алые цветы. Цокают копыта по дороге из плотно пригнанных друг к другу серо-голубых камней (надо же, она всё ещё кажется ровной).

Но мне плевать и на нежный утренний щебет птиц, и на легкий ласковый ветерок. Сады отцвели, теперь пахнет только тиной из Жабь-болота.

Мы подъезжаем ко дворцу, и на ступенях стоит моя дорогая Сильвия. Её короткие волосы, остриженные до плеч, треплет ветер. Похоже, рядом есть и другие люди, но я вижу только её.

Нарушая все правила, я распахиваю дверцу и выпрыгиваю из кареты на ходу. Бегу, перепрыгивая через ступени, и падаю в её объятия.

И наконец рыдаю отчаянно, как в далёком детстве.

Когда я уже лежу в постели, Сильвия всё ещё находится рядом и держит меня за руку.

— Он даже толком не попрощался, — в который раз печально сообщаю я. — Я столько всего наделал — думаю, в глубине души он так меня и не простил.

— Я так не считаю, — ласково говорит мне сестра. — Из того, что я узнала, мне кажется, твой новый друг — умный и хороший человек. Посуди сам, он не сделал ничего, что могло бы навредить тебе или нашей семье. Предпочёл исчезнуть, прежде чем люди прознают, что он колдун, и поползут сплетни.

Он решил идти туда, куда ведёт его путь, думая не только о себе, но и о других, и это заслуживает уважения. Не то чтобы я одобряла колдунов, но у Гилберта была возможность отправиться с тобой и жить на всём готовом — пожалуй, отец многое согласен был ему дать за то, что он выпутал тебя из этой передряги — однако твой друг предпочёл держаться подальше для нашего же блага.

А несчастные дети, родившиеся с этим проклятием, как выживут они, брошенные у лесных болот, если там их никто не будет ждать? Он ведь думал и о них.

Сестра вздыхает, гладит меня по голове, а затем добавляет немного нерешительно:

— К тому же, помнишь, что ты говорил про амулет? Мне не хочется огорчать тебя, но ведь весьма вероятно, что ваши дружба и привязанность объясняются лишь чарами.

— Нет, нет! — горячо возражаю я. — Видишь, амулет больше не на мне, а я всё ещё хочу, чтобы он был моим другом! Как ты думаешь, мы с ним ещё увидимся?

— Очень даже может быть, — улыбается мне Сильвия. — А сейчас пора тебе отдохнуть, искатель приключений. Смотри-ка, всю ночь проболтали!

Утренний ветер колышет лёгкие занавеси, и золотые звёзды на синем небе гаснут, уступая место рассвету.

Здесь кончается книга, но не история.

Если вы хотите узнать, что произошло с героями дальше, приглашаю в следующий том:#122945/979170