Вселенское Евангелие Вивекананды

CAVE CANEM!

Я отнюдь не скрываю: великий урок, который нам дает Индия, не лишен опасностей; нужно его понимать. Идея Атмана (Верховной Души) – столь крепкое вино, что слабые головы могут, пожалуй, от него закружиться. Я не уверен даже, что Вивекананда в минуты молодости не опьянялся его парами. Так это бывало в его юношеских вспышках, которые отметил Дургачаран Наг и которым внимал, с улыбкой на устах, снисходительный и иронический Рамакришна.

Благочестивый Наг говорил, в духе смирения, внушаемого нам христианством:

"Все происходит по воле Матери. Она - Всемирная Воля. Она действует, а люди воображают, что действуют они".

А горячий Нарен возражал:

"Я не принимаю ваших слов, этого - Он или Она. Я - душа. Во мне Вселенная. Во мне она рождается, движется и исчезает".

Наг: "У тебя нет власти сделать хотя бы один черный волос белым, что же говорить о вселенной! Без воли Божией ни одна травинка не шевельнется!"

Нарен: "Без моей воли не могут двинуться ни солнце ни Луна. По моей воле Вселенная Движется, как машина". {Рамакришна, улыбаясь его молодому задору, говорил Нагу: "Ну, что ж, Нарен может говорить так. Он подобен обнаженной шпаге..." И благочестивый Наг склонялся перед юным Избранником Матери (ср. The Saint Durgacharan Nag: The Life of an Ideal House Holder, 1920, Ramakrishna Math, Мадрас).

Гириш Ч. Гоз, со свойственным ему юмором, говорит об этих двух спорщиках: "Махамайя (Великая Иллюзия) оказалась в большом затруднении, когда захотела поймать их обоих в свою ловушку. Когда она попробовала, овладеть Нареном, он стал делаться все больше, больше, стал таким большим, что все цепи оказались для него слишком короткими… А когда она попробовала приняться за Нага, он стал делаться все меньше, все меньше, стал таким маленьким, что проскользнул сквозь сети".}

Всего один волосок отделяет эти гордые слова от легкомысленного хвастовства Матамора… {Или, – это интересно отметить, – от бахвальства молодого Баккалавра, который хочет пустить пыль в глаза Мефистофелю, во 2-й части Фауста. Там – почти те же выражения; это покажется менее удивительным, если вспомнить, что Гете, по всей вероятности, имел в виду написать карикатуру на "gigantisches Gefьhl" Фихте, стоящее, неведомо для него самого, в близком родстве с опьянением индийского Атмана:

Die Welt, sie war nicht, eh ich sie erschuf;

Die Sonne fьhrte ich dem Meer herauf;

Mit mir begann der Mond des Wechsels Lauf;

Da schmьckte sich der Tag auf meinen Wegen,

Die Erde grьnte, blьhte mir entgegen.

Auf meinem Wink, ln jener ersten Nacht,

Entfaltete sich aller Sterne Pvachl. ..

("Мир! его не было, пока я его не создал. Я заставил солнце выйти из моря. Со мной луна начала свой изменчивый бег. Тогда день украсился на моем пути. Земля зазеленела и зацвела мне навстречу. По мановению моему, в эту первую ночь, развернулось великолепие всех звезд…")} Но этот волосок – все! – ибо тот, кто их произносит, – Вивекананда, герой разума, и он в точности учитывает истинный смысл своих горделивых утверждений. Здесь дело идет не о тупом эгоизме, распускающем свой пышный хвост, и не о бреде Ьbermensch'а у порога своей конуры. Эта Душа, этот Атман, это Я - не те, что заключены в скорлупе моего тела и его мира, срок которому – один, день. Это Я - твое, ваше, всеобщее Я вселенной, по ту и по эту сторону. С ним можно соединиться, лишь отрешившись от Ego. Когда вам говорят: "Все – в Душе. Она – единственная Реальность", это вовсе не значит, что вы, человек, представляете собою все, а значит, что от вас зависит подняться из вашей лужи, пахнущей гнилью, к снеговому источнику, откуда берет начало все. {"Сила, стоящая за мною, не Вивекананда, а Он, Господь…" (Письмо Вивекананды от 9 июля 1897 г. – Жизнь Вивекананды, т. III, стр. 178).

Несмотря на это четкое разграничение, индийские Брахмосамаджисти ее раз объявляли кощунственными претензии Вивекананды на Божественность (ср. гл. V брошюры Мазумдара: "Вивекананда, осведомитель Макса Мюллера").} Он – в вас, вы – источник, если вы сумеете пожертвовать лужей. Это – урок высшего бескорыстия, а не гордости".

Однако верно и то, что этот урок кружит голову и что в порыве в высь, охватывающем душу, она слишком чаете забывает отправную точку – смирение и, взирая лишь на конечную цель, начинает украшать себя павлиньими перьями Божественности. Нужно осторожно пользоваться воздухом вершин! Когда все боги свергнуты с тронов и остается только Я, - берегись головокружения. {Мудрый и простой Рамакришна, из которого его ученики сделали Бога, предостерегал от этих опасных порывов гордого духа гораздо энергичнее, чем Вивекананда. Он говорил:

"Утверждать, что "Я - Он…", это – нездоровая склонность. Тот, кто стремится к этому идеалу, не преодолев сознания физического Я, приносит себе великий вред; его совершенствование замедляется, и мало-по-малу его начинают тянуть вниз. Он обманывает других и сам обманывается, не подозревая, как печально его состояние…" (Евангелие Рамакришны, II, гл. IV, стр. 67, изд. 1922 г.).} – Вот почему Вивекананда остерегается увлекать за собою при восхождении множество душ, еще не подготовленных к подъемам и к дыханию бездн. Он предлагает им итти медленно, маленькими переходами, опираясь ша. посох их собственных религий или временных Credo в духе их века и их страны. Но нетерпеливые слишком часто пропускают этот этап и, не будучи подготовлены, пытаются овладеть вершинами. Не приходится удивляться падениям. И опасность здесь – не для них одних. Очутиться внизу не слишком приятно! Экзальтация от внезапного ощущения внутреннего могущества может вызвать социальные взрывы, результаты и область распространения которых трудно учесть заранее. Вот почему, хотя Вивекананда и основанный им монашеский орден решительно поставили себя выше всякой политики, индийские революционеры не раз ссылались на него и вдохновлялись его словами, возвеличивающими всемогущество Атмана.

Всякое великое учение роковым образом искажается. Каждый, кто надеется обратить его в свою пользу, эксплоатирует его. Самой церкви, которая возникает для того, чтобы охранить это учение от злоупотреблений и изменений, именно и присуще свойство душить его, замыкая его в стенах как собственность. Но рассмотрим его в его чистом виде: это резервуар чудесной нравственной силы. Если все – в нас и ничего – вовне, тогда мы принимаем на себя полную ответственность за свои мысли и действия, у нас нет ни Бота ни Судьбы, на которых мы могли бы малодушно ее переложить. Ни Иеговы, ни Эвменид, ни "Привидений"! Каждый из нас считается лишь с самим собой. Каждый – творец своей собственной судьбы. Она покоится лишь на его плечах. Он достаточно силен, чтобы нести ее…

"Человек никогда не терял власти. Душа никогда не была связана. Она свободна по природе. Она не имеет причины. Она по ту сторону причин. Ничто не может воздействовать на нее извне… Верьте, что вы свободны, и вы уже свободны!.." {"Свобода души" (5 ноября 1896 г.), т. IX Полного Собрания Сочинений.}

"Ветер дует, корабли, паруса которых подняты, плывут вперед. Другие остаются. Разве это вина ветра?.. Не вините ни человека, ни Бога, ни кого бы то ни было в мире. Только самих себя. И старайтесь делать лучше!.. Вся помощь, в которой вы нуждаетесь, - внутри вас. И бесконечное будущее - перед вами. Создавайте свое будущее". {Джнана-иога: "Космос" (II. Микрокосм).}

Вы говорите, что вы лишены поддержки, помощи, покинуты, обобраны?.. Трусы! В вас самих – Вся Сила, Вся Радость и Вся Свобода – бесконечное Существование. Вам остается лишь черпать оттуда. {"Есть одно Бесконечное Существование, которое есть одновременно Сат-Чит-Ананда (Абсолютное Существование, Познание, Блаженство),- это и есть внутренняя природа человека. Эта внутренняя природа по существу вечно свободна и божественна" (Лекция в Лондоне, октябрь 1896 г.).

Вивекананда добавляет: "От этой рационалистической религии зависит спасение Европы".}

Вы почерпнете не только потоки энергии, питающие мир, вы почерпнете также чаяния мира, жаждущего этих потоков, и оплодотворите его ими. Ибо "Тот, кто в вас, движет всеми руками, ходит ногами всех. Он и могущественный и смиренный, и святой и грешник, и Бог и червь; он - все, и он сверх всего, он - все несчастные и бедные всех, всех стран: {Письмо от 9 июля 1897 г.} ибо именно бедные свершили всю гигантскую работу мира..." {11 марта 1898 г., Калькутта.}

Если бы мы охватили хотя бы небольшую долю этого обширного представления, "если бы одна миллионная часть всех живущих сейчас мужчин и женщин могла сказать себе на несколько минут: "вы все - Бог, о люди, о живые существа! Вы все - лучи одного живого солнца", - а полчаса весь мир изменился бы. Вместо страшных бомб ненависти, бросаемых в каждом углу, вместо потоков завистливой мысли, изливаемых во всех странах… все было бы Им". {Джнана-иога: "Человек кажущийся и человек реальный".}

Нужно ли повторять, что эта мысль не нова? (В этом вся ее сила!) Вивекананда не первый (было бы ребячеством это думать) постиг Единство человеческого Духа и пожелал его осуществить. Но он первый постиг его с такой полнотой без исключений и без границ: и никогда он не мог бы выполнить этого, не будь перед ним необычайного примера Рамакришны.

В настоящее время нередко можно видеть тут и там в нашем мире попытки различных Конгрессов и Обществ, где несколько благородных представителей великих религий говорят об их объединении или сближении. Подобным же образом светские мыслители старались уловить нить, которая объединяет разрозненные попытки – победы и поражения – разума в слепую эволюцию, сто раз прерывающуюся, сто раз возобновляющуюся; и они неоднократно утверждали; что Я – Человечество в потенции, в его чаяниях – едино. {Особенно горячо утверждал это Мишле:

"Omnia sub magna labentia flumina terra... Всеобщий хор… Вечное общение человеческого рода…"

Ср. его "Происхождение французского права", 1837 г., и прекрасную книгу, посвященную ему Жаном Геэнно: Вечное Евангелие, 1927 г.}

Но и те и другие общества, которые притом (и этим все сказано!) работают независимо друг от друга, еще не сумели перебросить мост от наиболее религиозных из светских мыслей к наиболее светским из религиозных. Даже самые благородные из них не могли полностью отказаться от предубеждений мысли, говорящих о превосходстве определенной духовной семьи, – как бы обширна и великодушна она ни была, – и заставляющих их не доверять тем, кого их предполагаемое право первородства считает "несовершеннолетними". Напрасно великое сердце Мишле запрещало себе "бороться и критиковать": написав свою Библию Человечества, он установил два класса: "народы света и народы сумерок, ночи, полумрака". И, конечно, он оказался пристрастен к своему классу, своему народу, своей луже – Средиземному морю. Гениальный Рам-Мохан Рой, когда он начал, около 1897 г., строить свой возвышенный "Универсализм", который должны охватить индусов, магометан и христиан, энергично поставил границу: "Бог единый и единственный, которому нет подобного" - теизм, враждующий со всяким политеизмом. И эту вражду, удержавшуюся в Брахмосамадже, я нахожу, правда, в вежливо замаскированном виде, у наиболее свободных из моих друзей, принадлежащих к кружку Тагора, и у наиболее рыцарственных борцов за примирение религий, как, например, в весьма почтенной Federation of international Fellorpships, основанной четыре или пять лет назад в Мадрасе; она объединяет самых бескорыстных англо-индийских представителей протестантского христианства, очищенного индуизма, джайнизма, теософии: народные религии Индии не находят в ней места; и (характерное умолчание) в отчетах ее собраний за несколько лет имена Рамакришны и Вивекананды совершенно не упоминаются. Помолчим о них! Они стесняют…

Я понимаю! Они будут также стеснять и наших европейских приверженцев разума. Разум и единый Бог, как Бог Библии и Корана, скорее столкуются между собой, чем поймут (либо тот либо другой) множественных богов и примут их в свой дом. Племя Monos'a может в крайнем случае допустить, чтобы Monos был человеком или Богом; но оно не потерпит умножения Одного. Это – соблазн и опасность! – И я понимаю огорченный протест моих самых близких индийских друзей, напитанных, как их славный Рой, абсолютным Ведантизмом – высшим разумом Запада. Им казалось, что, наконец, после многих трудов и борьбы они сумели интегрировать этот разум в избранной индусской мысли конца XIX в… И вот появление Рамакришны и его трубящего в раковину провозвестника Вивекананды внушает толпе и избранным поклонение и любовь ко всем формам тысячеликого идеала, который, как они надеялись, им удалось отодвинуть в тень!.. С их точки зрения, это – возврат духа к прошлому.

С моей же, это – движение вперед, громадный прыжок Ганумана через пролив, разделяющий материки… {Я не хотел бы, однако, чтобы мои индийские друзья толковали это широкое понимание всех форм религиозного духа, от самых скромных до самых высоких, как предпочтение в пользу скромных и малоразвитых. Здесь имеется иная опасность – реакции, которой благоприятствует склонность к борьбе, вызванная враждебной или презрительной позицией теистов и рационалистов. Человек всегда склонен к крайностям. Когда лодка наклоняется на один бок, он спешит перейти на другой. Мы же хотим равновесия. Вспомним истинный смысл синтеза, которого ищет Вивекананда. Его дух определенно прогрессивен:

"Я не согласен с теми, кто хочет вернуть моему народу суеверия. Очень легко возгореться к Индии эгоистическим интересом, подобно интересу египтолога к Египту. Можно желать увидеть Индию своих мечтаний, своих книг, своих работ. Я же надеюсь увидеть то, что было в этой Индии сильного, усиленным тем, что есть сильного в нашей эпохе, но усиленным естественно. Новое положение вещей должно быть ростом изнутри" (Беседа с Sistet Nivedila во время последнего путешествия из Индии в Европу, 1899 г.).

Итак, здесь нет и речи о возврате к прошлому. И если некоторые исследователи, учителя, слепые и не знающие меры, могли впасть в ошибку, то авторитетные представители Ramakrishna Mission, являющиеся истинными наследниками мысли Вивекананды, умеют держаться середины между двумя подводными камнями: ортодоксальной реакцией, которая упорно стремится гальванизировать трупы идей, и рационалистическим псевдопрогрессом, представляющим собой не что иное, как особый вид империалистической колонизации разнообразными расами духа. Истинное же движение вперед – это движение сока, поднимающегося из глубины корней к вершине дерева.} Я не вижу в религиозной мысли всех времен ничего более нового, более мощного, чем этот охват сердцем и разумом, великой любовью Парамахамсы и сильными руками Вивекананды, всех богов, находящихся в человеке, всех ликов Истины, всех воплощений человеческой Мечты. Всем, кто верит, всем, кто видит, всем, кто не верит и не видит, но искренно жаждет и ищет истины, всем людям разума, людям религии, последователям великих писаний, поклонникам икон, людям слепой веры, агностикам и вдохновленным свыше мыслителям и безграмотным, – всем людям доброй воли – великая Весть: Братство! Но не братство старшего, где право первородства обездоливает и держит в опеке младших! Равенство прав и уважения!..

Я говорил выше о том, что даже слово "терпимость", которое кажется нашему Западу (этому старому прижимистому крестьянину!) верхом великодушия, оскорбляет чувство справедливости и гордую деликатность Вивекананды, как грубость, как неравный договор, снисходительно заключенный высшим с низшими, над которыми он может вволю издеваться. Он хочет, чтобы люди "принимали", а не "терпели". От равного к равному! Каков бы ни был сосуд, которым черпают воду, – вода все та же. Свята капля, как свят и океан. Это провозглашение равенства между смиреннейшими и высшими имеет еще больший вес потому, что исходит от высшего, от аристократа духа, который считает, что достигнутая им вершина, его вера Адваита есть высшая точка всеобщего подъема. Он имеет право говорить: ибо он, как и его учитель Рамакришна, прошел все этапы дороги. Но в то время, как Рамакришна, опираясь только на свои силы, поднялся по ступеням снизу вверх, Вивекананда благодаря Рамажришне сумел спуститься по ним сверху вниз, чтобы узнать их все и увидеть во всех глазах одно и то же Единое, отражающееся в радуге зрачков.

Вам не приходится опасаться, что это гигантское разнообразие породит анархию и смешение. Если вы хорошо усвоили учение всех иог Вивекананды, вы должны были уловить стройный порядок возвышающихся друг над другом плоскостей, прекрасную линию подъема, иерархию – не в смысле отношения господина к подчиненным, но в смысле архитектуры каменных масс "ли восходящего музыкального строя: мощного аккорда, возникающего на клавиатуре под властной рукой Великого Органиста. Все ноты участвуют в гармонии. Не пытайтесь же исключить из нее некоторые ряды и, считая свою партию наиболее красивой, свести полифонию к унисону! Играйте свою партию вполне е такт, как можете совершенно, в то же время следя чутким ухом за симфонией, в которой с вашим инструментом сливаются другие. Тот, кто имел бы слабость вместо написанной перед ним мелодии играть мелодию своего соседа, повредил бы и себе, и произведению, и оркестру. Что сказали бы мы о фаготе, который вздумал бы подражать первой скрипке? Или о том, кто потребовал бы: "Молчите все! Повторяйте мою мелодию вслед за мною!.." Симфония – не школа для ребят, которым втолковывают, повторяя его на один лад, урок приготовительного класса!

Этим произносится осуждение всякой пропаганде, как духовной, так и светской, которая хочет изменить по своему образцу (по образу своего Бога или безбожия – тоже бога, но в скрытой форме) мозги других!..

Это целый переворот в наших понятиях, вкоренившихся издавна, извечно! Ибо у нас всех – у людей Церкви или Сорбонны – всегда находятся веские поводы, чтобы оказывать услуги тем, кто их у нас не просит, вырывая с их гряды травы (наряду с хорошими!), которыми питаются эти бедные невежды. Не считаем ли мы самым священным долгом бороться и у себя и у соседа (и преимущественно – у соседа!) с плевелами и терниями – заблуждениями? А под заблуждениями не разумеем ли мы то, что не есть наша истина?.. Очень мало людей умеют возвыситься над этой наивно-эгоцентрической филантропией. Я почти не встречал таких людей среди моих учителей и соратников всех армий – светской, рационалистической и научной; они были на это способны тем менее, чем живее, сильнее и, повидимому, великодушнее они были: ибо, набрав полные руки плодов, они стремились как можно скорее осыпать ими человечество, не справляясь с его желаниями… "Берите, ешьте, добровольно или насильно! Что полезно мне, должно быть полезно и вам. А если вы подохнете, следуя моему! рецепту, значит, как во времена мольеровских докторов, виноваты вы, а не рецепт! Факультет всегда прав!" А в другой армии, в лагере Церкви, дело обстоит еще куда хуже, поскольку она заботится о спасении души для вечности. Какого только святого насилия нельзя совершить ради ее истинного блага!..

Вот почему я был рад услышать, совсем недавно, голос Ганди (темперамент которого, однако, столь отличен от темперамента Рамакришны и Вивекананды, почти противоположен их природе), напоминающий своим коллегам по International Fellowships, которые в благочестивой ревности слишком увлекались евангелизированием,- великий всеобщий принцип религиозного "Приятия", провозглашенный Вивеканандой. {Заметки, сделанные на годовом собрании Совета Федерации International Fellowships в Ашраме Сатьаграха, Сабармати, 13-15 января 1928 г.}

"После долгого изучения и опыта, - говорит он, – я пришел к заключению, что:

1. Все религии (а я, Ромэн Роллан, разумею под этим и религии разума, наравне со всеми другими) - истинны.

2. Все религии имеют в себе то или иное заблуждение.

3. Все религии мне почти так же дороги, как мой индуизм. Мое уважение к другим верам таково же, как и к моей собственной вере. Поэтому никакая мысль об обращении невозможна. Целью Fellowships должно быть - помочь индусу стать лучшим индусом, мусульманину - лучшим мусульманином, христианину - лучшим христианином. Позиция покровительственной терпимости противоположна духу International Fellowships. Если я в глубине души подозреваю, что моя религия более истинна, а религия других - менее истинна, то, хотя, я могу иметь известного рода Fellowship (братство) с другими, оно будет совершенно отлично от того, какое нам нужно в International Fellowships. Наша позиция по отношению к другим верам должна быть абсолютно ясной и искренней. Наша молитва за других должна быть не "Боже, даруй ему свет, который ты даровал мне!", а "Даруй ему весь тот свет и истину, которые ему необходимы для его высшего развития!"

И, когда ему указывают на ничтожество анимистических и политеистических суеверий, которые кажутся аристократии великих теистических религий нижайшей ступенью человеческой лестницы, Ганди кротко отвечает:

"Что касается их, то я должен быть смиренным и помнить, что иногда высокомерие может говорить самым скромным языком. Человеку нужна вся жизнь, чтобы стать хорошим индусом, хорошим христианином, хорошим магометанином. Мне также нужна вся жизнь, чтобы стать хорошим индусом, и у меня не остаемся времени проповедывать анимисту: ибо я не могу почувствовать, что он ниже меня". {Одному из коллег, спросившему его: "Разве я не могу желать, чтобы мой религиозный опыт был дарован моему другу в Боге?" - Ганди отвечает: "Может ли желать муравей, чтобы его знание и опыт были дарованы слону? Или наоборот?.. Молитесь лучше, чтобы Бог дал вашему другу полный свет и знание, но не обязательно то, которое он дал вам".

Другой вопрос: "Разве мы не можем делиться нашим опытом?" Ганди: Маш духовный опыт неизбежно разделяется (или сообщается), желаем мы того или нет, но нашей жизнью (примером), а не нашими словами, проводником весьма несовершенным. Духовный опыт глубже, чем сама мысль… От одного факта, что мы живем, возникает избыток духовного опыта. Но там, где существует сознание Разделения (воля к духовному воздействию), существует и эгоизм. Если вы, христиане, желаете, чтобы другой воспринял ваш христианский опыт, вы ставите духовную преграду. Молитесь просто, чтобы ваши друзья стали лучше, какова бы ни была форма их религии".}

В сущности, Ганди не только осуждает какую бы то ни было религиозную пропаганду, открытую или замаскированную, но ему не по душе всякое, даже добровольное обращение из одной веры в другую: "Если некоторые люди думают, что им следует изменить их религиозную этикетку, я не могу связывать их свободу но я огорчен, что они так поступают".

Нигде нельзя прочитать ничего более несогласного с нашими западными религиозными или светскими настроениями, и трудно найти что-либо более поучительное для нашего Запада, для нашего сегодняшнего мира. Ныне, в эпоху эволюции человечества, когда все силы, слепые и разумные, корыстные и идейные, заставляют народы сплотиться как можно теснее для сотрудничества или смерти, - необходимо, чтобы человеческое сознание прониклось, как аксиомой, следующим основным принципом: равное право на существование всем верованиям и равная обязанность для каждого уважать то, что уважает его сосед. Я считаю, что, подчеркнув это с такой ясностью, Ганди показал себя истинным наследником Рамакришны. {Мне кажется, что истинная миссия учеников Рамакришны – не допустить, чтобы это обширное сердце, которое было открыто всем искренним сердцам мира, всем формам их любви и их веры, оказалось, подобно другим "святым сердцам", запертым на алтаре, в Церкви, куда разрешается войти, лишь произнеся, как пароль, определенное Ctedo. Рамакришна должен принадлежать всем, а не все – ему. Он не должен брать. Он должен давать. Ибо тот, кто берет, разделит судьбу тех, кто брал, – Александров, завоевателей: их завоевание уйдет вместе с ними в землю. Единственный Победитель пространства и времени – тот, кто дает – отдает себя целиком, без всякой мысли о воздаянии.}

Мы все, до последнего, должны извлечь из этого урок себе "а пользу. Пишущий эти строки, – хотя он всю жизнь неосознанно стремился к этому пониманию, – слишком ясно чувствует сейчас, как часто он против своей воли изменял ему; и он признателен высокому поучению Ганди, – в сущности, поучению Вивекананды и еще более Рамакришны, – которое помогает к этому пониманию приблизиться.