Вслепую

7

В родительском доме Сара согнулась над кухонной раковиной с отцовским гаечным ключом в руках, чтобы ослабить кран. Она провела почти весь вечер в морге, делая вскрытие Сибилл Адамс. Меньше всего хотелось возвращаться в темный дом и ночевать там одной. Угроза Джеффри приехать совсем лишила ее выбора. Она прошмыгнула внутрь, забрала собак и даже не стала переодеваться.

Сара вытерла пот со лба и посмотрела на часы на кофеварке. Шесть тридцать утра. Она спала два часа. Закрывая глаза, она каждый раз видела Сибилл Адамс, которая сидит на унитазе, не видит, но чувствует все, что делает преступник.

Один плюс: ничего страшнее вчерашнего уже не может случиться.

На кухню вошла Кэти Линтон, открыла шкаф, достала кофейную чашку и только тогда заметила старшую дочь.

– Что ты тут делаешь?

– Кран течет.

Сара накрутила новую гайку на болт с резьбой.

– Два водопроводчика в семье, – пожаловалась Кэти, наливаая себе кофе, – а моя дочь, врач, чинит кран.

Сара улыбнулась, приложив к плечу гаечный ключ. Линтоны – династия водопроводчиков, и школьницей Сара каждое лето часто лазала по канализации и сваривала трубы. Иногда ей казалось, что она только ради того окончила школу на год раньше и усиленно занималась в колледже, чтобы не спускаться с отцом в эти жуткие места, кишащие пауками. Сара любила отца, но в отличие от Тесс не смогла преодолеть свой страх перед членистоногими.

Кэти опустилась на табурет.

– Ты у нас ночевала?

– Да, – ответила Сара, споласкивая руки.

Она закрыла кран, довольная, что он больше не течет. Чувство удовлетворения немного облегчило тяжесть. Кэти одобрительно улыбнулась.

– Если надоест врачебная деятельность, по крайней мере ты всегда можешь стать водопроводчиком.

– Знаешь, именно это сказал мне отец, когда первый раз отвозил в колледж.

– Помню, – ответила Кэти, – Я его чуть не убила тогда. – Она глотнула кофе, наблюдая за Сарой поверх чашки. – Почему ты не поехала к себе?

– Работала допоздна, и захотелось переночевать здесь. Ничего?

– Конечно. – Кэти бросила Саре полотенце. Сара вытерла руки.

– Надеюсь, я вас не разбудила, когда приехала?

– Меня уж точно не разбудила, – сказала Кэти. – Почему ты не спала с Тесс?

Сара тщательно расправила полотенце на вешалке. Тесс жила в небольшой комнате над гаражом. Последние годы бывало так, что Саре не спалось одной в своем доме. Тогда она поднималась к сестре, чтобы ненароком не разбудить отца, который неизменно рвался обсудить, что ее тревожит.

– Не хотела беспокоить.

– Что за вздор! – рассмеялась Кэти. – Боже, Сара, почти четверть миллиона долларов потрачено на колледж, а тебя там даже не научили прилично врать.

Сара взяла свою любимую кружку и налила кофе.

– Наверное, следовало отправить меня на юридический.

Кэти положила ногу на ногу и нахмурилась. Она была миниатюрной женщиной и держала себя в форме с помощью йоги. Ее светлые волосы и голубые глаза не достались Саре, а ушли в наследство Тесс. Если бы не схожий характер, сложно было бы угадать, что это мать и дочь.

– Так что? – вернулась к тому же вопросу Кэти.

Сара невольно улыбнулась:

– Тесс, так сказать, была занята, когда я пришла. Закроем эту тему.

– Занята делами?

– Нет, – усмехнулась Сара, почувствовав неловкость, и залилась краской. – Боже, мам.

После небольшой паузы Кэти произнесла тихим голосом:

– С ней был Дэвон Локвуд?

– Дэвон? – удивилась Сара.

Она не рассмотрела, с кем именно кувыркалась Тесс, но меньше всего она ожидала увидеть там Дэвона Локвуда, нового помощника водопроводчика, которого Эдди Линтон нанял две недели назад.

– Тише, отец услышит, – предупредила Кэти.

– Услышу что? – спросил Эдди Линтон, заходя на кухню шаркающей походкой. Его глаза загорелись при виде Сары. – Моя малышка! – сказал он, смачно поцеловав ее в щеку. – Это ты приехала сегодня под утро?

– Да, я, – призналась Сара.

– У меня в гараже есть пробники с краской, – поделился он. – Давай после завтрака выберем подходящий цвет для твоей комнаты.

Сара потягивала кофе.

– Я не собираюсь переезжать обратно, пап.

Он ткнул пальцем в кружку:

– А вот это задержит твой рост.

– Не помешало бы, – проворчала Сара.

С девятого класса она была самой высокой в своей семье, на один сантиметр обогнав даже отца.

Сара села на табурет, который освободила мать, и наблюдала, как родители проводят утро. Отец бродит по кухне, путаясь у матери под ногами, пока она не оттолкнет его к стулу; зачесывает сальные волосы назад и открывает свежую газету. Волосы торчат в разные стороны, как и брови. Старая футболка протерлась, на ключицах появились дырки. Рисунок на пижамных штанах выцвел пять лет назад, тапочки разваливались. Сара не могла простить родителям, что унаследовала цинизм матери и отцовскую манеру одеваться.

– Похоже, в «Обсервер» только эту тему и обсасывают.

Сара взглянула на заголовок местной газеты. Там значилось: «Гнусное нападение на профессора колледжа».

– Что там пишут?

Сара тут же пожалела, что спросила. Эдди медленно прочел:

– «Сибилл Адамс, профессор технического колледжа, забита до смерти на заправочной «Грант». В полиции разводят руками. Начальник Джеффри Толливер… – Эдди пробурчал под нос: «Недоносок», – заявил, что они проверяют все возможные версии, которые могли бы привести к поимке убийцы молодого профессора».

– Ее вовсе не забили! – возмутилась Сара.

Она невольно содрогнулась, вспомнив результаты вскрытия.

Эдди заметил ее реакцию.

– А что с ней сделали!? – поинтересовался он.

Сара удивилась такому любопытству. Обычно в семье избегали вопросов об этой стороне ее жизни. Она с самого начала чувствовала, насколько им не нравится ее подработка.

– В смысле?

Кэти прекратила взбивать тесто для блинов и тоже смотрела на дочь.

На кухню заскочила Тесс, распахнув дверь так, что задрожали петли.

– Всем доброе утро!

– Доброе утро, солнышко, – поздоровалась Кэти с дочерью.

Тесс метнулась за кофе, не поднимая головы.

– Хорошо спала? – спросил Эдди.

– Как младенец, – ответила она, поцеловав его в лоб.

Кэти махнула ложкой в сторону Сары:

– Могла бы поучиться у сестры.

У Тесс хватило здравого смысла пропустить замечание мимо ушей. Она открыла стеклянную дверь, выходящую во двор, и поманила Сару за собой.

Сара повиновалась и вышла, плотно закрыв дверь.

– Дэвон Локвуд? – прошептала она.

– Я, кстати, до сих пор не рассказала родителям о твоем свидании с Джеффом, – парировала Тесс.

Сара сжала губы в знак согласия хранить тайну. Тесс села на скамью-качели.

– Почему ты вернулась так поздно?

– Была в морге, – ответила Сара, опускаясь рядом. Она до сих пор не переоделась. – Надо было кое-что проверить. Лена…

Она замолчала, не зная, стоит ли рассказывать, как вела себя Лена Адамс. Ее обвинения вывели Сару из себя.

– В общем, хотела разобраться с делами.

Вся радость сошла с лица Тесс.

– Обнаружила что-нибудь?

– Послала Джеффри факс-отчет. Надеюсь, это поможет найти зацепку. Она замолчала и внимательно посмотрела в глаз Тесс. – Слушай, сестренка, будь осторожна, ладно? Запирай дверь. Не выходи одна.

– Хорошо. – Тесс пожала ей руку. – Конечно.

– Я о том, что… – Сара подбирала слова, чтобы не перепугать сестру. – Вы же ровесницы, ты и Сибилл. Понимаешь, к чему я?

– Да, – ответила Тесс, но было заметно, что она не хочет разговаривать на эту тему, за что Сара не могла ее винить.

Не зная подробностей произошедшего с Сибилл, не испытывала страха.

– Я вложила открытку… – начала Тесс, но Сара оборвала ее:

– Я нашла. Спасибо.

– Не за что.

Сара уставилась на озеро, не думая ни об открытке, ни о Сибилл Адамс, ни о Джеффри – ни о чем. В воде было нечто столь умиротворяющее, что Сара впервые за месяц расслабилась. Если прищурить глаза, то видно пристань у ее дома и на ней крытый сарай для лодок, словно небольшой плавучий амбар.

Сара представила, как сидит в кресле у воды, потягивает текилу и читает любовный роман. Она не знала, почему в ее голове родился этот образ, – ведь она редко засиживается допоздна, не любит вкус алкоголя, а к концу дня глаза болят от чтения больничных карт, журналов по педиатрии и руководств по судебной медицине.

Ее раздумья прервала Тесс:

– Ты, наверное, сегодня мало спала.

Сара покачала головой и прильнула к плечу сестры.

– Как вел себя вчера Джеффри?

– Хотела бы я проглотить такую таблетку, чтобы забыть о нем напрочь.

Тесс обняла Сару.

– Тебе из-за него так плохо спалось?

Сара вздохнула и закрыла глаза.

– Не знаю.

– Два года – слишком большой срок, чтобы по-прежнему тосковать, – заметила Тесс. – Если действительно хочешь выкинуть его из головы, начни с кем-нибудь встречаться. – Она не дала Саре даже возразить. – Я имею в виду настоящие свидания, когда не бросаешь парня, как только он посмеет поцеловать тебя.

Сара выпрямилась и подтянула колени к груди. Она понимала, что имеет в виду Тесс.

– Я не такая, как ты. Я не могу спать с кем попало.

Тесс даже не обиделась. Тот факт, что Тесс Линтон ведет активную половую жизнь, был известен всему городу, кроме ее отца.

– Мне было всего шестнадцать, когда мы сошлись со Стивом, – вспомнила Сара свою первую любовь. – А потом… ну, ты знаешь, что произошло в Атланте.

Тесс кивнула.

– Джеффри привил мне вкус к сексу. Впервые я почувствовала себя настоящей женщиной. – Она сжала кулаки. – Ты не представляешь, что это для меня значило после долгих лет учебы и работы, когда сидишь дома и фактически не живешь.

Тесс молчала, слушая Сару.

– Помню наше первое свидание, – продолжала она. – Он отвозил меня домой под дождем и вдруг резко остановил машину. Мы совсем недавно говорили о том, что оба любим гулять под дождем. Я думала, он шутит, а он выключил фары и вышел из машины. – Сара закрыла глаза и представила, как Джеффри стоит под дождем с поднятым воротником, чтобы не замерзнуть. – На дороге валялась кошка. Очевидно, ее сбили.

– И?..

– Он поднял ее и убрал с дороги, чтобы больше никто не наехал.

Тесс не могла скрыть удивления:

– Поднял?

– Да. – Сара улыбнулась. – Он не хотел, чтобы ее еще раз раздавили.

– Он взял в руки дохлую кошку?

Сара рассмеялась, глядя на Тесс.

– Я раньше никогда тебе не рассказывала?

– Я бы запомнила.

Сара откинулась на спинку качелей.

– А за ужином Джеффри говорил мне, как ненавидит кошек. И вот он остановился посреди дороги, в темноте, под дождем, чтобы убрать бедняжку с дороги.

Тесс сморщилась от отвращения:

– И вернулся в машину с перепачканными руками?

– Я села за руль, он не хотел ни к чему прикасаться.

Тесс усмехнулась:

– Это и есть романтический момент? У меня желудок сводит.

Сара покосилась на сестру.

– Я отвезла его домой, надо было помыться. Волосы мокрые от дождя, а руки он держал кверху, как хирург.

Для наглядности Сара подняла руки ладонями к себе.

– И?..

– Я повела его на кухню, где стоял антибактериальный мыльный раствор. Он склонился над раковиной, я намыливала ему руки, такие сильные и теплые. Джефф всегда был чертовски уверен в себе, он посмотрел на меня и поцеловал прямо в губы, ни секунды не колеблясь, словно знал, что я все это время представляла себе, как его руки обнимают меня.

Тесс дождалась, пока она закончит, и заметила:

– Если не считать эпизода с кошкой, это самая романтическая история, что я от тебя слышала.

– Да. – Сара встала и подошла к перилам у воды. – Умеет заставить женщину почувствовать себя особенной, в этом он спец.

– Сара, люди воспринимают секс по-разному. Для кого-то это просто досуг. Кому-то нужно добиться расположение партнера.

– Он, безусловно, добился моего расположения.

– Джеффри все еще любит тебя.

Сара повернулась и села на перила.

– Он мечтает о моем возвращении только потому, что потерял меня.

– Если бы ты действительно хотела выкинуть его из жизни, то бросила бы работу в морге.

Сара собралась возразить, но не смогла придумать, как объяснить сестре, что иногда работа в морге – единственное, что позволяет не сойти с ума от бесконечных детских воспаленных ушей и больных гланд. Бросить работу в морге – значит лишиться хорошего, пусть и сомнительного, хобби.

Тесс этого не понять.

– Даже не знаю, что мне делать.

Ответа не последовало. Тесс смотрела в сторону дома. Сара тоже бросила взгляд на окно кухни – там Джеффри Толливер разговаривал с их матерью.

Дом Линтонов был построен на разных уровнях и на протяжении своей сорокалетней истории постоянно ремонтировался. Когда Кэти увлеклась рисованием, сзади воздвигли студию с умывальником. Когда Сара стала учиться, на чердаке соорудили рабочий кабинет. Когда Тесс проявила интерес к парням, подвал перестроили таким образом, что Эдди мог за три секунды спуститься туда из любой части дома. На каждом конце помещения появилось по лестнице, а ближайшая ванная оказалась через этаж.

Подвал не сильно изменился с тех пор, как Тесс перебралась в надстройку над гаражом. Ковер цвета авокадо, кровать, покрытая темной ржавчиной, стол для пинг-понга и бильярд посредине. Однажды Сара разбила себе лоб, когда нырнула под него за шариком.

В этот подвал и спустились поговорить Джеффри с Сарой. На диване сидели две собаки, Билли и Боб. Сара захлопала в ладоши, чтобы согнать их. Борзые и не пошевелились, пока Джеффри не свистнул, и завиляли хвостами, когда он подошел их погладить.

Почесывая Бобу брюхо, он прямо спросил:

– Я звонил тебе всю ночь. Где ты была?

Сара не считала, что Джеффри имеет право на подобные вопросы.

– Что-нибудь выяснил по делу Сибилл?

– Если верить Лене, она ни с кем не встречалась. Это исключает вариант ополоумевшего бойфренда.

– Может, старый поклонник?

– У нее никого не было. Надо расспросить ее соседку по дому. Сибилл жила с Нэн Томас, библиотекаршей.

– Угу, – произнесла Сара, лучше зная ситуацию, чем ее бывший муж. – Ты уже получил мой отчет?

Джеффри удивился:

– Что?

– Прошлую ночь я провела в морге, делала вскрытие.

– Как? Нельзя же делать вскрытие без понятых.

– Знаю, Джеффри, – раздраженно сказала Сара, сложив руки на груди. За сутки ей хватило и одного человека, усомнившегося в ее компетентности. – Поэтому я позвала Брэда Стивенса.

– Брэда Стивенса?

Он отвернулся и пробормотал что-то себе под нос, поглаживая Билли под мордочкой.

– Что ты там бурчишь?

– Последнее время ты странно себя ведешь, – заявил Джеффри. – Зачем делать вскрытие посреди ночи?

– Извини, что так тебя удивляю, но у меня все же две работы, не только твои дела. Ты, наверное, забыл, что у меня в клинике бесконечная череда пациентов. Которых, кстати, – она взглянула на часы, не разглядев времени, – мне надо начать принимать через несколько минут… Зачем ты пришел?

– Проведать тебя, – ответил Джеффри. – Как видно, ты в порядке. Надо было полагать. Ты всегда в порядке.

– Именно.

– Сара Линтон крепче стали.

Сара снисходительно посмотрела на него. Они не раз разыгрывали подобную сцену накануне развода, и Сара знала все доводы наизусть. Она была слишком независимой, Джеффри – чересчур требовательным.

– Мне надо идти.

– Стой, а как же отчет?

– Я послала его по факсу.

– Ах да, вроде получал. Обнаружила что-то новое?

– Да, – ответила она и тут же осеклась. – Нет.

Сара терпеть не могла, когда Джеффри перескакивал с одной темы на другую. Дешевый трюк неизменно сбивал ее с толку. Наконец она пришла в себя.

– Утром мне должны прислать результат анализа крови, тогда я смогу сделать выводы. Я написала об этом на обложке отчета.

– Зачем ты запросила анализ?

– Дурное предчувствие.

Саре нечего было добавить, она не любила ссылаться на непроверенную информацию. Она доктор, а не гадалка.

– Расскажи мне все по порядку, – попросил Джеффри.

Сара недовольно вздохнула.

– Ты ведь читал отчет.

– Пожалуйста. Я хочу услышать от тебя.

Сара оперлась о стену. Закрыла на пару секунд глаза, но не для того, чтобы вспомнить факты, а чтобы отстраниться от них.

– Когда на нее напали, Сибилл сидела на унитазе. Вероятно, она не оказала сопротивления из-за слепоты и эффекта неожиданности. Думаю, он почти сразу нанес ножевое ранение, задрав юбку, вывел крест. Удар в живот недостаточно глубок для полного проникновения; скорее всего он вставил пенис, чтобы осквернить ее. Затем изнасиловал во влагалище, о чем свидетельствует наличие там фекалий. Не знаю, кончил ли он. Вряд ли это было его основной целью.

– Считаешь, речь идет об осквернении?

Сара пожала плечами. Многие насильники страдают половой дисфункцией. Почему этот должен быть исключением? Надругательство в живот как раз на то и указывало.

– Может, удовольствие заключается в сношении в общественном месте? Обеденный наплыв посетителей миновал, и все же кто-нибудь мог войти и застать его.

Джеффри почесал подбородок, переваривая услышанное.

– Больше ничего.

– Можешь найти время, чтобы заглянуть в участок? Я хочу провести брифинг в девять тридцать.

– Всех соберешь?

Он покачал головой.

– Не хочу посвящать в дело лишних людей.

Впервые за долгое время Сара была с ним полностью согласна.

– Хорошо.

– Ты сможешь зайти в девять тридцать? – повторил Джеффри.

Сара вспомнила план на утро. В восемь придут родители Джимми Пауэлла. Если с одного жуткого мероприятия попасть на другое, будет не так тяжело. Кроме того, чем раньше ознакомить следователей с результатами вскрытия, тем быстрее они приступят к поиску убийцы.

– Да, – сказала она, направляясь к лестнице. – Приду.

– Подожди секунду. Лена тоже там будет, – предупредил он.

– Ну уж нет. – Сара закачала головой. – Я не собираюсь вдаваться в детали смерти Сибилл в присутствии ее сестры.

– Лена должна быть там. Предоставь это мне. Она хочет знать все подробности. Таков ее подход к проблеме. Она же полицейский.

– Ей станет только хуже.

– Таково ее желание. Она в любом случае раскопает подробности, Сара. Пусть лучше узнает все от нас, чем прочтет какие-нибудь выдумки в газете. – Он помолчал. – Если бы такое случилось с Тесс, ты бы не хотела оставаться в неведении.

– Джеффри, – произнесла Сара, сдаваясь, – ей не стоит хранить память о таких вещах.

– Кто знает, – пожал он плечами.

Округ Грант просыпался около восьми часов. Проливной ночной дождь смыл пыль, но из-за прохлады Сара подняла верх своей «БМВ». Она купила машину во время депрессии после развода: как-то надо было себя подбодрить. Помогло на две недели. Прохожие откровенно пялились на броский спортивный автомобиль, знакомые открыто высказывали колкости, и вскоре Сара почувствовала себя неловко. Эта машина не для маленького города, тем более если ты врач, и не просто врач, а педиатр. Спасало лишь то, что она родилась и выросла в Гранте, иначе пришлось бы либо продать «БМВ», либо потерять половину пациентов. Сара смирилась с бесконечными упреками матери по поводу того, насколько нелепо иметь подобную машину человеку, не способному разобраться даже со своим гардеробом.

Подъезжая к клинике, Сара помахала рукой Стиву Манну, владельцу скобяной лавки. Он тоже поприветствовал ее, удивленно улыбаясь. Стив был женатым мужчиной, отцом троих детей, однако сохранил чувства к Саре, своей первой любви. Она тепло относилась к давнему бойфренду, но более ничего не испытывала. Сара помнила ту неловкость, когда Стив приставал к ней, совсем юной, на заднем сиденье машины. На следующий день она стеснялась смотреть ему в глаза.

Стив был рад пустить корни в Гранте, он прошел путь от лучшего защитника в школьной футбольной команде до помощника отца в скобяной лавке. В том возрасте Сара мечтала выбраться из Гранта, поехать в Атланту и жить увлекательной, насыщенной жизнью, которой нет в родном городке. Почему она все же обосновалась здесь, являлось большой загадкой для самой Сары.

Проезжая мимо закусочной, она смотрела прямо на дорогу, чтобы не вспоминать вчерашний обед. Сара с таким усердием избегала той части улицы, что чуть не сбила Джеба Макгуайра, который проходил мимо аптеки.

Сара остановила машину.

– Извини.

Джеб добродушно рассмеялся, подскочив с другой стороны.

– Хочешь сорвать завтрашнее свидание?

– Конечно, нет, – выдавила Сара, пытаясь улыбнуться.

Она напрочь забыла об их договоренности. Сара периодически встречалась с Джебом, с того времени как он переехал в Грант одиннадцать лет назад и купил городскую аптеку. Между ними так и не было ничего серьезного, а с появлением Джеффри отношения и вовсе остыли. Сара не понимала, зачем согласилась снова с ним встретиться.

Худощавый, с конституцией бегуна, Джеб смахнул со лба прядь волос. Тесс как-то сравнила его тело с борзыми Сары. Тем не менее такому симпатичному мужчине, без сомнений, не надо далеко ходить, чтобы найти себе подругу.

Он прислонился к машине.

– Ты уже думала о том, что закажешь на ужин?

Сара пожала плечами.

– Не могу выбрать сама, – солгала она. – Сделай мне сюрприз.

Джеб поднял бровь. Кэти Линтон права: Сара невыносимая лгунья.

– Я знаю про вчерашнее, – проговорил он, махнув в сторону закусочной. – Я пойму, если ты отменишь встречу.

Сердце екнуло от такого понимания. Джеб Макгуайр – хороший человек. Единственный аптекарь в городе, он вызывал у людей некое доверие и уважение. Вдобавок ко всему он внешне привлекателен. Единственная незадача в том, что он слишком мил, слишком обходителен. Они с Сарой никогда не ссорились, потому что Джеб был ко всему равнодушен. В результате Сара стала видеть в нем скорее брата, чем потенциального любовника.

– Мне не хотелось бы огорчать тебя, – сказала она правду и почувствовала облегчение.

Может, ей стоит чаще выходить в свет. Может, Тесс права. Может, настало время.

Лицо Джеба засияло улыбкой.

– Если не похолодает, я возьму лодку, покатаемся по озеру.

Она кокетливо поддела его:

– Я думала, ты собираешься покупать лодку в следующем году.

– Никогда не отличался терпением, – ответил Джеб, хотя его ухаживания за Сарой говорили об обратном. Он кивнул на аптеку, намекая, что ему надо идти. – Увидимся в шесть, ладно?

– В шесть, – подтвердила Сара.

Она завела двигатель и заметила, что у входа в аптеку стоит Марти Ринго, которая оформляет поступление и продажу лекарств. Открывая дверь, Джеб приобнял ее за плечо.

Сара въехала на площадку для парковки. Детская клиника Хартсдейла – квадратное здание с восьмиугольным холлом из стеклоблоков. Там пациенты ожидали приема. Конструкцию придумал доктор Барни, хороший врач, но никудышный архитектор. Холл смотрел на юг, из-за стеклянных стен летом здесь была парилка, а зимой – холодильник. Бывало, что даже у здоровых пациентов в таких условиях поднималась температура.

Внутри было пусто и холодно. Сара осмотрелась в темном помещении и опять подумала, что нужно сделать ремонт и обновить мебель, в детстве они с Тесс в ожидании вызова провели здесь вместе с Кэти немало времени. В углу стояли три столика, чтобы при желании порисовать или почитать лежавшие рядом журналы «Пипл» и «Дом и сад». В коробочках аккуратно сложены карандаши, рядом – стопки бумаги.

Сара подумала, что, наверное, в этом холле и приняла когда-то решение стать врачом. В отличие от Тесс она не боялась ходить к доктору Барни, вероятно, из-за того, что в детстве редко болела. Ей нравился тот момент, когда их вызывали второй раз и вели в места, куда позволялось заходить только сотрудникам больницы. В седьмом классе, когда Сара проявила интерес к науке, Эдди нашел в колледже профессора биологии, которому надо было заменить водопроводные трубы. Профессор обучал Сару в обмен на услугу ее отца. Два года спустя профессору химии понадобилось сменить всю водопроводную систему в доме, и Сара смогла проводить эксперименты вместе с его студентами.

Зажегся свет, Сара с непривычки заморгала. Нелли открыла дверь лаборантской.

– Доброе утро, доктор Линтон, – сказала она, передавая Саре стопку розовых бумаг, и забрала у нее портфель. – Я получила ваше сообщение насчет полицейского участка. Уже сдвинула график пациентов. Придется поработать допоздна.

Сара качала головой, просматривая сообщения.

– Через пять минут приедут Пауэллы, и вам пришел факс.

Сара хотела поблагодарить Нелли, но та уже ушла – видимо, проверять расписание Элиота Фелто. Сара приняла на работу этого молодого специалиста прямо после ординатуры в больнице Огаста. Он намеревался обучиться всему, чем занимается она, и когда-нибудь стать полноправным партнером. Саре партнер не требовался, и она понимала, что не сделает Элиоту такого предложения в ближайшие десять лет.

В коридоре она встретила Молли Стоддард, медсестру. Девяносто пять процентов бластных клеток у ребенка Пауэллов, – зачитала та результаты анализа. Сара кивнула.

– Они вот-вот подъедут.

Молли понимающе улыбнулась. Пауэллы хорошие люди. Они развелись пару лет назад, но проявляют удивительное единодушие, когда речь заходит о детях.

– Не наберешь мне телефонный номер? Хочу послать их к знакомому доктору в Эмори. Он проводит любопытные опыты на ранней стадии лейкемии.

Она назвала фамилию и открыла дверь в свой кабинет. Нелли поставила ее портфель рядом со стулом, на стол – чашку кофе. На столе лежал факс, о котором она говорила. Результаты анализа крови Сибилл Адамс. Сверху Ник неразборчиво написал извинения: будет весь день на совещаниях, понимает, что Саре захочется узнать результаты как можно раньше. Сара просмотрела отчет, и по спине пробежал холодок.

Она вспомнила начало работы. Первый месяц прошел суматошно, но все же не так, как в больнице Грейди. Через три месяца Сара привыкла к размеренному ходу дел. У детей обычно болело горло или ухо, серьезных заболеваний почти не было. Тяжелыми случаями занималась больница в Огасте.

Мама Дэррила Харпа подарила Саре фотографию сына, многие родители последовали ее примеру, и вскоре Сара стала вешать портреты на стены кабинета. За двенадцать лет не осталось свободного места. Глядя на любое фото, Сара могла назвать имя ребенка и часто даже его историю болезни. Она всем говорила, что придется перейти в терапевты. Бывало, дети едва сдерживали слезы. Как-то она сама чуть не разрыдалась. Сара не могла иметь детей и сильно привязывалась к своим маленьким пациентам.

Сара открыла портфель, достала больничную карту. На глаза попалась вчерашняя открытка. Сара всмотрелась в изображение парадных ворот университета Эмори. В свое время она получила приглашения учиться от многих более именитых колледжей, расположенных севернее, но ее мечтой всегда был Эмори. Настоящая медицина зародилась на Юге, и Сара не могла жить в другом месте.

Она перевернула открытку и провела пальцами по аккуратно напечатанному адресу. Каждый год, с тех пор как Сара покинула Атланту, она получала по открытке в середине апреля. В прошлом году открытка из «Мира кока-колы» пришла с надписью: «В Его руках весь мир».

В громкоговорителе послышался голос Нелли, и Сара вздрогнула от неожиданности.

– Доктор Линтон? Приехали Пауэллы.

Сара нажала красную кнопку ответа, бросила открытку обратно в портфель и сказала:

– Сейчас выхожу.

8

Когда Сибилл и Лена учились в седьмом классе, один мальчишка, Бойд Литл, нашел себе забаву: он подкрадывался к Сибилл и щелкал пальцами у нее над ухом. Как-то Лена выследила его после школы и запрыгнула на спину. Она была маленькой и шустрой, а Бойд – на год старше и на двенадцать килограммов тяжелее. Он жестоко избил ее, пока водитель автобуса не разнял их.

Наутро после смерти сестры Лена Адамс чувствовала себя хуже, чем после той схватки. Она наконец поняла, почему это состояние называется «бодун»: боишься дунуть, чтобы не развалиться на части. Голова раскалывается. Никакое количество зубной пасты не может перебить жуткий запах изо рта, а желудок словно скрутили в комок и обвязали леской.

Лена забилась в дальний угол полицейского участка, молясь, чтобы ее не вырвало снова. Рвать было, по сути, нечем. Внутри ощущалась такая пустота, будто все органы исчезли.

Подошел Джеффри с чашкой кофе.

– Выпей, – приказал он.

Лена не стала спорить. Еще дома рано утром Хэнк посоветовал то же самое. Ей было неловко принимать от него помощь, тем более совет, поэтому Лена нарочито грубо отказалась.

Как только она отняла чашку от губ, Джеффри сказал:

– Еще не поздно уйти.

– Я хочу присутствовать, – заявила она. – Я должна все знать.

Он смотрел ей в глаза, казалось, вечность. Несмотря на боль в глазах, в которые будто впились тысячи иголочек, она не отвела взгляда. Лена подождала, пока начальник выйдет, и развалилась на стуле, прикрыв веки.

Она не помнила, как добралась вчера до дому. Тридцатиминутный путь из Риса растворился, словно в тумане. Скорее всего за рулем сидел Хэнк: сиденье отодвинуто назад и зеркало повернуто под необычным углом. Последнее воспоминание – отражение в зеркальном стекле витрины магазинчика. Затем, как оказалось, уже утром, раздался пронзительный звонок телефона: Джеффри сообщал о брифинге, умоляя не приходить. Все остальное ушло в небытие.

Самое сложное – одеться. После длительного душа Лене невыносимо хотелось забраться в постель. Она бы провалялась весь день, но не имела права поддаться слабости. Прошлая ночь – ошибка, неизбежная ошибка. Очевидно, ей надо было сорваться, нагореваться вволю, чтобы не покончить с собой.

Лена заставила себя надеть форменные брюки и куртку. Застегивая кобуру, проверяя оружие, вновь почувствовала себя полицейским, а не сестрой жертвы. Голова болела, не покидали дурные воспоминания, словно их вбили туда гвоздями. Она вдруг поняла, как люди становятся алкоголиками: в потемках сознания забрезжила мысль, что стаканчик спиртного ей сейчас не помешал бы.

Заскрипела дверь, Лена открыла глаза и увидела в проходе спину Сары Линтон, что-то не слишком дружелюбно говорившей Джеффри. Лену мучила совесть за то, как она набросилась на Сару. Сара хороший врач. Всем известно, что Линтон отказалась от многообещающей карьеры в Атланте, чтобы вернуться в Грант. Стоило попросить прощения, но Лена пока не хотела об этом думать.

– Лена, – вдруг сказала Сара. – Давай отойдем в сторонку.

Лена моргнула, недоумевая, когда Сара успела к ней подойти. Вскочила, забыв про кофе. Перепачкались брюки? И черт с ними. Лена поставила чашку на пол и последовала за Сарой. Они зашли в достаточно просторное подсобное помещение, где хранились улики, манекены для уроков искусственного дыхания, которые полицейские дают по осени в школах, аптечка для оказания неотложной помощи.

– Вот. – Сара выдвинула стул. – Садись.

Лена села. Сара развернула кислородную подушку.

– Голова болит оттого, что алкоголь истощил запасы кислорода в организме. – Она прикрепила к маске шнур и протянула Лене: – Делай медленные глубокие вдохи, и тебе станет легче.

Лена недоверчиво взяла маску, хотя в тот момент готова была даже лизать зад скунсу, лишь бы помогло. Через некоторое время Сара спросила:

– Ну как? Лучше?

Лена кивнула. Она пусть и не пришла в норму, зато по крайней мере смогла полностью открыть глаза.

– Лена. – Сара забрала маску. – Хочу задать тебе один вопрос.

– Давай, – ответила Лена настороженно.

Она ожидала, что Сара начнет отговаривать ее от посещения брифинга, но ошиблась.

– Когда я осматривала Сибилл, – начала Сара, положив кислородную подушку в шкаф, – то натолкнулась на неожиданный факт.

– На что? – спросила Лена, пытаясь сосредоточиться.

– Не думаю, что это имеет какое-то отношение к делу, но мне придется все же поставить в известность Джеффри – сама я не могу принимать такие решения.

– О чем речь?

– О том, что у твоей сестры до момента насилия имелась девственная плева.

У Лены душа ушла в пятки. Могла бы и сама догадаться, но за последние сутки столько всего произошло, что ей было не до логических умозаключений. Теперь всем станет известно, что ее сестра – лесбиянка.

– Это не мое дело, – сказала Сара. – Какие бы у нее ни были предпочтения, я могу понять.

– Что это значит?

– То и значит, – ответила Сара, очевидно, решив, что выразилась достаточно ясно. Лена молчала, и тогда она добавила: – Лена, я все знаю о Нэн Томас. Остальное – как дважды два.

Лена прислонилась затылком к стене и закрыла глаза.

– Предупреждаешь меня? Собираешься всем рассказать, что моя сестра была лесбиянкой?

– Я не намеревалась упоминать об этом на брифинге, – после паузы ответила Сара.

– Я сама скажу шефу, – заявила Лена, открыв глаза. – Можешь дать мне минуту?

– Конечно.

Лена дождалась, пока Сара выйдет, и схватилась за голову. Хотелось плакать, но слез не было. Организм полностью обезвожен, странно, что во рту еще осталась слюна. Она сделала глубокий вдох, собрала все свое мужество и встала.

Выйдя из подсобного помещения, Лена увидела Фрэнка Уоллиса и Мэта Хогана. Фрэнк приветливо кивнул, Мэт сосредоточенно наливал сливки в кофе. Обоим следователям за пятьдесят, оба – люди совсем иной эпохи: превыше всего справедливость. Полиция для них как семья; что бы ни случилось с одним из команды, все переживали, как братья. В таком малочисленном обществе, как округ Грант, следователи были еще сплоченнее. Лена знала, что они все состоят в местной масонской ложе. Если бы она была мужчиной, полицейские давно пригласили бы ее вступить в свои ряды.

Интересно, что подумают следователи, узнав, что расследуют дело об изнасиловании лесбиянки. Однажды, очень давно, Лена слышала, как Мэт сказал: «В славном прошлом, когда ку-клукс-клан приносил немало пользы…» Сохранили ли бы они свою воинственность, зная о Сибилл, или смягчились бы? Лене не хотелось выяснять.

Джеффри читал отчет, когда она постучала в его кабинет.

– Сара тебя образумила?

Лене не понравилось, как он поставил вопрос, тем не менее ответила утвердительно, закрывая за собой дверь, что немало удивило начальника. Он отложил в сторону отчет и подождал, пока Лена сядет.

– В чем дело?

Лена решила сказать все как есть.

– Моя сестра была лесбиянкой.

Слова повисли в воздухе, словно реплики в журнале комиксов. Лена едва подавила нервный смешок. Она ни разу в жизни не произносила таких вещей. Ей было неприятно говорить о сексуальной ориентации Сибилл. Когда сестра, уже год живя в Гранте, поселилась с Нэн Томас, Лена не задавала лишних вопросов. Предпочитала не знать.

– Что ж, – протянул Джеффри, – спасибо, что поставила меня в известность.

– Думаете, это может повлиять на ход расследования? – спросила Лена, боясь, что все зря.

– Понятия не имею, – ответил он, видимо, искренне. – Кто-нибудь посылал ей письма с угрозами? Говорил унизительные слова?

Лена тоже задавалась этим вопросом. Нэн сказала, что последние несколько недель не происходило ничего особенного, однако она способна умышленно утаить детали, которые могли бы обнаружить их лесбийские отношения.

– Полагаю, вам следует поговорить с Нэн.

– Нэн Томас?

– Да, – подтвердила Лена. – Они жили вместе. На Купер-стрит. Может, мы могли бы поехать туда после брифинга?

– Чуть позже, – ответил он. – Около четырех, ладно?

Лена кивнула и не удержалась:

– Вы расскажете остальным?

Джеффри озадачился. Внимательно посмотрев на Лену, он наконец сказал:

– Думаю, на данной стадии расследования в этом нет необходимости. Встретимся сегодня с Нэн, а потом решим.

Лена почувствовала невероятное облегчение. Джеффри взглянул на часы:

– Пора, пойдем.

9

Джеффри стоял у входа в комнату для брифинга и ждал, пока Лена выйдет из туалета. После разговора она попросила пару минут. Он надеялся, что подчиненная возьмет себя в руки. Несмотря на вспыльчивый характер, Лена Адамс умная женщина и хороший полицейский. Джеффри было тяжело смотреть, как она в одиночку проходит такое испытание. Но он знал, что по-другому не бывает.

Сара сидела в первом ряду, положив ногу на ногу. На ней было зеленое льняное платье, прикрывающее лодыжки. По обе стороны – два разреза не выше колен. Рыжие волосы завязаны в хвост, с такой же прической она пришла в воскресенье в церковь. Джеффри вспомнил выражение лица Сары, когда она заметила его в заднем ряду, и подумал: наступит ли такой момент, чтобы ей искренне захотелось видеть его рядом? Во время церковной службы он уткнулся взглядом в пол и ждал, когда сможет тихо ускользнуть.

Таких людей, как Сара Линтон, его отец сравнивал с крепким коктейлем. Джеффри привлекала твердость ее характера, независимость. Ему нравились некоторая отстраненность и то, что Сара свысока смотрит на его друзей-футболистов. Он ценил ход ее мыслей, с ней можно было обсудить любой вопрос по работе. Джеффри не раздражало, что она не умеет готовить и спокойно спит во время урагана. Не смущало, что она редко убирает в доме. Не беспокоило, что ей приходятся впору его туфли. А что ему действительно было по душе, так это то, что Сара знала все свои недостатки и умудрялась ими гордиться.

Конечно, ее независимость имела и обратную сторону. Даже после шести лет брака ему казалось, что он ничего о ней не знает. Сара с таким успехом создавала между ними железную стену, что Джеффри начинал думать, будто он лишний. Семья, клиника и морг отнимали столько времени, что на него почти не оставалось.

Понимая, что измена не лучший выход, он не нашел другого способа вызвать перемены. Ему хотелось причинить ей боль. Хотелось, чтобы она боролась за него, за их отношения. У него до сих пор не укладывалось в голове, что это возымело столь плачевный эффект. Иногда Джеффри даже злился на Сару за то, что их брак сломала такая бессмысленная, глупая вещь, как интрижка на стороне.

Джеффри оперся о кафедру, сомкнув перед собой руки. Надо сосредоточиться на предстоящей задаче. Перед ним на маленьком столе лежал список имен и адресов на шестнадцати страницах. При въезде в штат Джорджия все бывшие заключенные по статье «Изнасилование» должны регистрироваться в информационном центре преступности при Бюро расследований. Всю ночь напролет Джеффри пересматривал документы и нашел шестьдесят семь жителей Гранта с соответствующим криминальным прошлым: все они прописались в округе с 1996 года. Прочесть все дела оказалось непросто, поскольку насильники плодились как тараканы. Увидишь одного, а за стеной прячется еще дюжина.

Он старался не думать об этом перед брифингом. Людей пришло не много. Фрэнк Уоллис, Мэт Хоган и еще пять следователей из старшей команды. Плюс Джеффри с Леной – девять человек. Из них только Джеффри и Фрэнк работали в округах крупнее Гранта. Пожалуй, у убийцы Сибилл Адамс больше преимуществ.

У дверей стоял Брэд Стивенс, младший полицейский патрульной службы. Несмотря на молодость и отсутствие званий, он умел держать язык за зубами и служил неким талисманом удачи; благодаря жирку на теле Брэд походил на мультипликационного персонажа. Жидкие светлые волосы всегда выглядели так, будто их только что потерли воздушным шариком. Мать часто приносила ему обед прямо в участок. Хороший малый. Еще на школьной скамье Брэд попросил Джеффри взять его в полицию.

Брэд впустил Лену. Не вызвав удивления, она села поодаль, сложив руки на груди. Глаза красные – то ли от выпитого накануне, то ли от слез.

– Спасибо, что сумели быстро собраться, – начал Джеффри.

Он кивнул Брэду, велев раздать пять заранее приготовленных пакетов.

– Позвольте предупредить, что все сказанное сегодня в этой комнате считается секретной информацией. То, что вы услышите, не для широкой публики, и любая утечка может навредить ходу расследования. – Он подождал, пока Брэд закончит раздачу. – Уверен, вы уже в курсе, что вчера на заправочной станции убита Сибилл Адамс.

Все закивали, некоторые увлеклись просмотром полученных копий. Следующие слова заставили всех поднять головы.

– Перед смертью она была изнасилована.

В комнате словно поднялась температура, пока они переваривали новость. Собрались люди разных поколений. Для некоторых женщины были столь же таинственны, как начало бытия. Надругательство над Сибилл требовало незамедлительных действий.

Джеффри поднял листы, пакеты были распределены в соответствии с написанными сверху именами.

– Сегодня утром я составил список лиц, судимых за аналогичные преступления. Разбил их на группы по обычным командам напарников, за исключением Фрэнка и Лены. – Он увидел, что она хочет возразить, но не дал ей слова. – С тобой, Лена, будет работать Брэд, а со мной Фрэнк.

Лена была крайне недовольна. Брэду далеко до профессионализма, и она догадалась, что затеял Джеффри. Позже, опросив четырех человек из своего списка, она поняла, что начальник держит ее на коротком поводке. Насильники обычно нападают на ровесниц, причем из своей этнической группы. Лене же с Брэдом достались мужчины за пятьдесят, представители национальных меньшинств.

– Доктор Линтон введет вас в курс дела. – Джеффри помолчал, затем добавил: – Я могу предположить, что здесь кроется религиозная подоплека, вероятно, преступник – некий фанатик. Не нужно строить на этом ваши опросы, просто имейте в виду. – Он положил бумаги на кафедру. – Если появится кто-либо подозрительный, сразу свяжитесь со мной по радио. Нельзя допустить даже попытку самосуда.

Джеффри был полицейским и знал, как это бывает. Каждый из присутствующих жаждал найти виновного в трагедии. И в такой ситуации, когда тебе кажется, что ты стоишь перед зверем, способным изнасиловать слепую женщину и вырезать ей на животе крест, очень легко переступить черту.

– Ясно? Тогда предоставляю слово доктору Линтон.

Он освободил кафедру и сел рядом с Леной.

Сара подошла к доске, опустила белый экран. Большинство из присутствующих помнили ее еще с пеленок, и если они все открыли блокноты и приготовили ручки, значит, относились к ней как к профессионалу.

Сара кивнула Брэду Стивенсу, и в комнате потемнело.

Затрещал зеленый эпидиаскоп, пустив на экран вспышку яркого света. Сара поместила фотографию под стекло.

– Я нашла Сибилл Адамс в женском туалете заправочной станции приблизительно в полтретьего, вчера, – сказала Сара, настраивая объектив проектора.

По комнате прошелся ропот, когда на экране возникло изображение полуголой Сибилл Адамс на полу. Джеффри смотрел на отверстие у нее в груди и все думал, кто же мог совершить подобное злодеяние. Слепая Сибилл Адамс сидит на унитазе, а ополоумевший маньяк разрезает ей живот. Он не мог представить, что чувствовала бедная женщина.

– Когда я открыла дверцу, Сибилл сидела на унитазе, – продолжила Сара. – Ее ноги и руки были раскинуты в стороны, а из пореза, вот тут, – она указала на экран, – обильно текла кровь.

Джеффри слегка вытянул шею, пытаясь разглядеть реакцию Лены. Она стояла недвижно, безупречно выпрямив спину. Он понимал, почему ей необходимо здесь находиться, но в голове не укладывалось, как она держит себя в руках. Если такое несчастье случилось бы в его семье, если бы оно произошло с Сарой, Джеффри не смог бы этого перенести.

Сара стояла у доски, скрестив руки на груди.

– Как только я нащупала пульс, у Сибилл начались судороги. Мы упали на пол. Через несколько секунд она скончалась.

Сара вытащила фотографию, чтобы вставить следующую в допотопный аппарат, позаимствованный в школе. Не отдавать же такие снимки на увеличение в студию «Джиффи фото».

На экране появился крупный план шеи и головы Сибилл Адамс.

– Синяк под глазом поставлен по траектории сверху, вероятно, в начале нападения, чтобы подавить сопротивление. К горлу приставили нож, очень острый, лезвие длиной не меньше пятнадцати сантиметров. Могу предположить, что это был нож для мяса, какой есть в любом доме. Вот здесь царапина. – Она провела пальцем по экрану, вдоль шеи. – Кровь не выступила, но нажатия хватило, чтобы оставить след. – Сара поймала взгляд Джеффри. – Полагаю, его использовали, чтобы она не кричала во время насилия. На левом плече небольшой укус. – Появилось соответствующее изображение. – Укусы часто сопровождают изнасилование. Здесь отпечаток только верхних зубов. Я не нашла в нем ничего особенного, тем не менее направила… – Сара запнулась, видимо, вспомнив, что в комнате находится Лена, – в лабораторию ФБР на перекрестную совместимость. Если челюсть преступника есть в базе данных, можно будет его задержать. Однако, – предупредила она, – как известно, в ФБР могут решить, что наше дело не представляет первоочередной важности; тогда на скорый ответ можно не рассчитывать. Разумнее будет использовать ответ в качестве доказательства после поимки подозреваемого, чтобы пригвоздить его к стене.

Далее на экране появился снимок внутренней поверхности ног Сибилл.

– У колен вы видите царапины: во время нападения она скользила ногами по краю стульчака.

На следующем изображении были ягодицы Сибилл.

– Тут местами синяки и царапины, опять же от трения о стульчак. На запястьях, – Сара вставила новую фотографию, – следы от перекладин для инвалидов. Два ногтя сломались, пока она цеплялась за перекладины, чтобы приподняться и отодвинуться от насильника. А вот крупный план порезов на животе. Первый протягивается от ключицы до тазовой кости. Второй сделан справа налево. – Она сделала паузу. – По нестандартной глубине можно предположить, что это резкое движение левши. Справа глубже, чем слева.

Потом на экране высветилась грудь Сибилл. Сара на пару секунд замолчала: там зияла разодранная колотая рана.

– Последний удар. Колотая рана в грудину. Доходит прямо до позвоночника. Надо полагать, именно из-за этой раны она истекла кровью. – Сара повернулась к Брэду: – Включайте свет. – Несколько секунд помолчала, затем продолжила: – Символ на груди напоминает крест. Во время насилия преступник предусмотрительно воспользовался презервативом. Изучение в инфракрасном свете не показало наличие спермы. Кровь на месте преступления принадлежит только жертве. – Сара достала из портфеля листок. – Наши друзья в Бюро расследований Джорджии оказали посильное содействие. Они сделали анализ крови. – Надев очки в оправе с медным отливом, зачитала вслух: – «Высокая концентрация гиосциамина, атропина и белладонина, а также следы скополамина в крови и моче». – Она подняла глаза. – Из этого следует, что Сибилл Адамс проглотила смертельную дозу белладонина.

Джеффри взглянул на Лену. Она не шевелилась, взгляд остановился на Саре.

– Передозировка белладонина может спровоцировать полное поражение парасимпатической нервной системы. Сибилл Адамс была слепой, но зрачки расширились от наркотика. Бронхиолы в легких набухли. Температура тела оставалась высокой, что и вызвало у меня подозрение. – Она повернулась к Джеффри и ответила на вопрос, который он задал утром: – Пока ее везли, кожа оставалась теплой на прикосновение, несмотря на прохладный вечер. И тогда я поняла, что надо проверить кровь. Белладонин используется в медицинских целях, – продолжила Сара, – а также в качестве нелегального наркотика.

– Насильник мог заставить ее проглотить? – спросил Джеффри. – Или такие вещи принимают только по собственной воле?

Сара задумалась.

– Сибилл Адамс была химиком. Она не стала бы накачиваться сильным галлюциногеном перед походом в закусочную. Он действует на сердце, дыхание, кровообращение.

– Дурь распространяется по городу, – отметил Фрэнк.

– Да, ее легко найти, – согласилась Сара, опять уткнувшись в записи. – Растение несложно обработать. Принимают его внутрь. Как говорит Ник, самый простой способ – опустить семена в кипяток. Я утром нашла в Интернете три варианта, как приготовить белладонну в чае.

– Она любила пить горячий чай, – произнесла вдруг Лена.

– Все ясно, – сказала Сара. – Семена быстро растворяются. После такого чая уже через несколько минут повышается давление, учащается сердцебиение, пересыхает во рту и развивается высокая тревожность. Сибилл вынуждена была пойти в туалет, где ее и поджидал насильник.

Фрэнк обратился к Джеффри:

– Надо поговорить с Питом Уэйном. Это он подавал ей обед. И приносил чай.

– Ну уж! – возразил Мэт. – Пит всю жизнь прожил в нашем городе. Он не стал бы такого делать. – И тут Мэт привел самый веский, как он считал, аргумент: – Он член масонской ложи.

Все стали переговариваться, кто-то произнес:

– А как же его ниггер?

По спине Джеффри скатилась капля пота. Он догадался, куда ветер дует, и поднял руку, призывая к молчанию.

– Мы с Фрэнком поговорим с Питом. У вас, ребята, есть задание. Отчеты мне нужны к вечеру.

Мэт собирался что-то сказать, но Джеффри его остановил:

– Не будем строить предположения на голом месте, этим Сибилл Адамс не поможешь. – Он указал на розданные пакеты. – Пройдитесь по всем адресам из списков, чтобы я имел полные сведения о бывших насильниках.

Пока Джеффри и Фрэнк шли в закусочную, у Джеффри из ума не выходила фраза «ниггер Пита». Он уже лет тридцать не слышал пренебрежительного обращения к чернокожим. Его поразило само существование столь открытого расизма. Еще больше пугало, что такая фраза прозвучала в полицейском участке. Джеффри работал в Гранте десять лет, но до сих пор оставался здесь чужим. Даже южные корни не помогли войти в местный клуб. Дело в том, что он уроженец Алабамы. В южных штатах есть молитва «Спасибо, Господи, за Алабаму», что значит: спасибо, что мы не такие плохие, как они. Поэтому Джеффри и держал Фрэнка Уоллиса возле себя. Фрэнк тут свой. Он – член клуба.

Фрэнк скинул плащ, сложил его и перекинул на руку на ходу. Он был высокий и худой, как тростник, с непроницаемым лицом.

– Знаете афроамериканца Уилла Харриса? – спросил Фрэнк. – Пару лет назад я выезжал на семейную ссору. Он избил жену.

– Да?

Джеффри вдруг остановился. Фрэнк встал рядом.

– Да. Довольно жестоко поколотил. Губу разбил. Когда я приехал, она лежала на полу. На ней было свободное хлопчатобумажное платье. – Он пожал плечами. – Все разодрано.

– Думаешь, насильник?

Фрэнк замялся.

– Жена не стала писать заявление.

– Кому-нибудь еще об этом известно? – Джеффри зашагал дальше.

– Мэту, – ответил Фрэнк. – Он тогда был моим напарником.

В страхе Джеффри открыл дверь закусочной.

– Закрыто! – послышался крик Пита.

– Это Джеффри.

Пит вышел из кладовой, вытирая руки о фартук.

– Привет, Джеффри, – поздоровался он. – Привет, Фрэнк.

– Сегодня мы уже закончим, Пит, – сказал Джеффри. – Завтра сможете открыться.

– Устрою траур до конца недели, – ответил Пит, развязывая фартук. – Как-то нехорошо работать сразу после такого несчастья. Сделать вам кофе?

– Да, было бы здорово, – согласился Джеффри, сев за барную стойку.

Фрэнк последовал его примеру.

Джеффри наблюдал, как Пит зашел за прилавок и достал три толстые керамические кружки. От кофе исходил пар.

– Что-нибудь раскопали? – спросил Пит.

Джеффри взял одну из кружек.

– Вы не расскажете нам, что видели вчера? Я имею в виду, с того момента, как в закусочной появилась Сибилл Адамс.

Пит прислонился к решетке.

– Она зашла около часа тридцати. Она всегда приходила после обеденного наплыва посетителей. Скорее всего не любила тыркать своей палочкой на виду у всей толпы. То есть мы, конечно же, знали, что она слепая, но Сибилл не хотела привлекать к себе внимание. Это сразу заметно. Она волнуется при скоплении народа.

Джеффри достал блокнот, хотя ему не было надобности что-либо записывать. Он понял, что Пит немало знает о Сибилл Адамс.

– Она часто у вас бывала?

– Каждый понедельник, как по часам. – Пит прищурился, задумавшись. – Последние лет пять. Порой ужинала здесь поздно вечером с какой-нибудь учительницей или с Нэн из библиотеки. По-моему, они снимали дом на Купер-стрит.

Джеффри кивнул.

– Но это редко. Обычно мисс Адамс заходила по понедельникам, всегда одна. Заказывала обед, ела приблизительно до двух часов. – Пит с грустным выражением лица потер подбородок. – Всегда оставляла хорошие чаевые. Однако у меня даже подозрения не возникло, когда я увидел, что ее стол пуст. Решил, что она ушла, а я просто не заметил.

– Что она заказывала? – спросил Джеффри.

– Каждый раз одно и то же, – ответил Пит. – Номер три.

Джеффри знал, что под номером три числятся вафельный пирог с яйцами, бекон и овсянка.

– Правда, мясо она не ела, – вспомнил Пит, – поэтому я не подавал бекона. И кофе не пила, я наливал ей горячий чай.

Джеффри все записал.

– Что за чай?

Пит порылся за прилавком и достал коробку обычного непатентованного чая.

– Я покупаю его в бакалейной. Сибилл не употребляла кофеина. – Пит улыбнулся. – Я пытался сделать ей приятное. Она редко куда выходила, только к нам – мол, ей у нас нравится, тут уютно.

Пит теребил в руках коробку.

– Можете дать мне чашку, из которой она последний раз пила? – спросил Джеффри.

– Боюсь, нет. Они все одинаковые.

Пит подошел к краю прилавка и вытащил большой металлический ящик. Джеффри заглянул внутрь. Это была сушилка для посуды, полная чашек и тарелок.

– Всем этим пользовались вчера? – спросил Джеффри.

Пит кивнул.

– Не знаю, из какой пила мисс Адамс. Я запустил моечную машину до того, как ее… – Он осекся, опустил голову. – Мой отец всегда наставлял меня заботиться о посетителях, и тогда они позаботятся о тебе… Она была милой девушкой. Зачем кому-то причинять ей зло?

– Не знаю, Пит, – сказал Джеффри. – Не возражаешь, если мы возьмем это?

Он указал на коробку чая. Пит пожал плечами:

– Конечно, кроме нее, такой чай никто не пьет. – Он снова улыбнулся. – Я как-то сам ради любопытства попробовал. На вкус – коричневая вода.

Фрэнк достал из коробки один пакетик, запечатанный в бумажном конвертике.

– Старина Уилл вчера работал? – спросил он.

Пита удивил вопрос.

– Конечно, он обслуживает посетителей каждый день уже пятьдесят лет. Приходит около одиннадцати, уходит около двух. – Пит был слегка озадачен. – Потом Уилл выполняет всякую работу. Чаще всего в садах или что-нибудь чинит.

– Это Уилл убирает посуду со столов? – спросил Джеффри, хотя сам прекрасно знал, чем занимается Уилл Харрис.

– Ну да, – ответил Пит. – Уносит посуду, вытирает столы, моет пол. – Он с любопытством смотрел на Джеффри. – А что?

– Так, ничего, – ответил Джеффри. Подавшись вперед, он пожал хозяину заведения руку. – Спасибо, Пит. Если что понадобится, мы дадим знать.

10

Лена изучала карту города, разложив ее на коленях.

– Здесь налево, – сказала она Брэду, и он повернул на Бейкер-стрит.

Брэд был неплохой парень, но на вещи смотрел поверхностно. Именно поэтому он промолчал, когда еще в участке Лена сказала, что ей нужно в туалет, и зашагала в противоположном направлении. Любимым развлечением сослуживцев было прятать его фуражку. На Рождество ее надели на рога северного оленя у здания мэрии. Месяц назад Лена заметила ее на статуе Роберта Эдуарда Ли перед школой.

Лена понимала: Джеффри сделал их напарниками для того, чтобы держать ее подальше от расследования. Надо полагать, любой в ее списке или уже умер, или слишком стар.

– А теперь направо, – сказала она, складывая карту. Лена тайком прокралась в кабинет Марлы и посмотрела в телефонном справочнике адрес Уилла Харриса. Джеффри сначала поедет к Питу. Лена планировала расколоть Уилла, прежде чем до него доберется шеф.

– Вот здесь притормози, – распорядилась Лена. – Жди меня в машине.

Брэд снизил скорость.

– Что это за адрес?

– Четыре дробь тридцать один, – ответила она, взглянув на почтовый ящик.

Лена отстегнула ремень и открыла дверцу до того, как машина полностью остановилась. Брэд выскочил вслед за ней.

– Что ты делаешь? – спросил он, семеня рядом, как щенок.

Она остановилась и засунула руки в карманы.

– Брэд, вернись в машину.

Лена была на два звания старше его. По уставу Брэд должен подчиняться ее приказам. Тем не менее он отрицательно покачал головой.

– Здесь живет Уилл Харрис, так?

Лена повернулась к нему спиной и пошла дальше.

У Харриса был небольшой дом: две комнаты и ванная. Стены выкрашены в безупречно белый цвет, лужайка ровно подстрижена. Образцовая ухоженность смутила Лену. Она не могла поверить, что обитатель такого дома способен на зверство.

Лена постучала в дверь. На фоне работающего телевизора послышался шум. В просвет между занавесками она увидела, как с кресла встает мужчина в белой майке и белых пижамных штанах.

В отличие от большинства горожан Лена редко бывала в закусочной. Она подсознательно причислила это заведение к территории Сибилл, на которую не хотела посягать. Уилла Харриса она видела впервые в жизни и ожидала встретить человека моложе. Суровее. Уилл Харрис оказался стариком.

Хозяин наконец распахнул дверь, увидел Лену и открыл рот от удивления. Оба молчали, затем Харрис спросил:

– Вы, должно быть, ее сестра?

Лена не знала, что сказать. Интуиция подсказывала, что Уилл Харрис не мог убить Сибилл, но вдруг он знает, кто это сделал?

– Да, – ответила она. – Впустите меня?

Несмазанные петли заскрипели. Хозяин посторонился, придерживая дверь.

– Извините, что я в таком виде, – сказал он, показывая на штаны. – Я не ожидал гостей.

– Ничего, – произнесла Лена, бросив взгляд на комнатку.

Гостиная и кухня, кушетка в качестве перегородки. Слева квадратный холл, ведущий в ванную. Спальня, должно быть, с другой стороны. Как и снаружи, внутри все было чисто и убрано, ухожено, несмотря на дряхлость. В гостиной стоял телевизор. Вокруг книжные шкафы от стены до стены, заставленные видеокассетами.

– Люблю смотреть фильмы, – сказал Уилл.

– Вижу, – улыбнулась Лена.

– Особенно мне нравятся старые, черно-белые, – начал он и тут повернул голову к большому венецианскому окну. – Бог ты мой! Как я сегодня востребован!

Лена едва сдержала стон, когда на дорожке появился Джеффри Толливер. Или на нее настучал Брэд, или Пит Уэйн перевел стрелки на Уилла.

– Доброе утро, сэр, – поздоровался Уилл, открывая дверь начальнику полиции.

Джеффри кивнул ему и так посмотрел на Лену, что у той вспотели ладони.

Уилл почувствовал возникшее напряжение.

– Могу оставить вас наедине, если угодно.

Джеффри повернулся к старику и отрицательно покачал головой:

– В этом нет необходимости, Уилл. Мне надо задать вам пару вопросов.

Уилл широким взмахом указал на кушетку.

– Не возражаете, если я принесу себе еще кофе?

– Возражаю, – ответил Джеффри и прошел мимо Лены к кушетке.

Лена осторожно присела рядом.

Уилл зашаркал обратно к своему креслу и, кряхтя, сел. Извинился за дырки на коленях, мол, все дни напролет проводит на огороде.

Джеффри достал блокнот. Лена кожей чувствовала гнев начальника.

– Итак, Уилл, вопросы.

– Слушаю.

– Знаете, что произошло вчера в закусочной?

Уилл поставил чашку на столик сбоку.

– Девочка за всю жизнь никому не причинила зла. Произошедшее с ней… – Он замолчал и посмотрел на Лену. – Мои соболезнования вам и вашей семье, солнышко. Я скорблю вместе с вами.

Лена прочистила горло.

– Спасибо.

Джеффри, очевидно, ожидал другой реакции. Выражение его лица изменилось, но трудно было понять, о чем он думает.

– Во сколько вы вчера ушли из закусочной?

– О, где-то в полвторого или ближе к двум, я видел вашу сестру, – добавил Уилл для Лены, – когда выходил.

Джеффри выдержал пару секунд и переспросил:

– Вы уверены?

– Да, сэр. Я должен был забрать тетушку из церкви. Она поет в хоре до двух пятнадцати и не любит ждать.

– Где она поет? – спросила Лена.

– В Мэдисоне. Бывали там?

Она отрицательно покачала головой. Если бы Сибилл убил Уилл, он не успел бы добраться до тетушки. Один телефонный звонок, и у него прочное алиби.

– Уилл, – начал Джеффри, – мне неудобно вас спрашивать, но мой напарник Фрэнк сказал, что когда-то давно был один инцидент…

Уилл опустил глаза.

– Да, сэр, было. – И он начал рассказывать: – С моей женой Эйлин. Я часто злился на нее. Вы, кажется, у нас еще не работали. Мы тогда сильно повздорили. Лет восемнадцать-девятнадцать назад. – Он пожал плечами. – После того случая она ушла от меня. Алкоголь сбил меня с пути истинного, но сейчас я добропорядочный христианин, ничего дурного не делаю. Сына вижу редко, а вот с дочкой встречаюсь как можно чаше. Она живет в Саванне. – Уилл снова улыбнулся. – У меня два внука.

Джеффри постучал ручкой по блокноту. Лена видела, что он ничего не записал.

– Вы когда-нибудь убирали посуду со стола Сибилл? В закусочной.

Если Уилла и удивил этот вопрос, то он не подал виду.

– Ну да. Я почти каждый день помогаю там Питу. Его отец нанимал официантку, когда заправлял делами, а Пит, – Уилл усмехнулся, – старина Пит лишний доллар не потратит. Ладно, – Уилл махнул рукой, – мне ведь не трудно принести кетчуп или заварить кому кофе.

– Вы подавали чай Сибилл?

– Иногда. А что?

Джеффри закрыл блокнот.

– Ничего, – ответил он. – Не ошивался ли вчера возле закусочной кто-нибудь подозрительный?

– Боже правый, – ахнул Уилл, – я бы давно сказал! Там были только мы с Питом и посетители, которые у нас всегда обедают.

– Спасибо, что уделили время, – поблагодарил Джеффри и встал.

Лена тоже поднялась. Уилл пожал руку сначала начальнику полиции, затем Лене.

Задержав на ней взгляд, он добавил:

– Храни тебя Господь, дочка. Будь осторожна.

– Черт побери! – ругался Джеффри, засовывая блокнот в бардачок машины. Блокнот упал на пол. – Какого черта ты там делала?

Лена подняла с пола блокнот.

– Не знаю, – ответила она.

– Что за шутки? – гаркнул Джеффри, схватив блокнот.

Недовольно вытянув губы, он выехал с подъездной дорожки у дома Уилла Харриса. Фрэнк с Брэдом вернулись в участок, а Лену фактически впихнули в автомобиль Джеффри.

– Почему я не могу доверять тебе? Почему тебе нельзя поручить элементарную вещь? – Он не стал дожидаться ответа. – Я дал тебе с Брэдом задание. Я допустил тебя к расследованию по твоей просьбе, а не потому, что считаю тебя достаточно компетентной. И что я получаю в благодарность? Ты тенью идешь за мной на глазах у Фрэнка и Брэда – как подросток, ускользнувший из дому. Ты полицейский, в конце концов, или ребенок?

Он дал по тормозам, и ремень безопасности врезался Лене в грудь. Они остановились посреди дороги, что ничуть не смутило Джеффри.

– Смотри мне в глаза, – велел он, повернувшись к ней.

Лена послушалась, стараясь не показать испуга. Джеффри сотню раз на нее злился, но не до такой степени. Если бы она не ошиблась насчет Уилла Харриса, ей было бы что предъявить. А так она чувствовала себя идиотски глупо.

– Пора образумиться. Ясно?

Она резко кивнула.

– Я не потерплю, чтобы ты ездила за мной следом. А если бы он напал на тебя? Что, если Уилл Харрис и есть человек, убивший твою сестру? Что, если бы он открыл дверь, увидел тебя и ополоумел? – Джеффри ударил кулаком по рулю, выкрикивая проклятия. – Ты должна делать то, что я тебе приказываю! Отныне и впредь. – Джеффри ткнул ей в лицо пальцем. – Если я велю опросить муравьев на детской площадке, ты должна принести мне письменный отчет по каждому. Поняла?

Она с трудом набралась сил.

– Да.

Джеффри это не устроило.

– Вам все понятно, следователь?

– Да, сэр, – повторила Лена.

Джеффри снова завел машину и тронулся так резко, что шины завизжали, оставив на асфальте черный след. Руки так сжимали руль, что побелели костяшки.

Лена молчала, надеясь, что шеф успокоится. Конечно, у него есть все основания гневаться, но она не знала, что сказать. В оправданиях виделось не больше смысла, чем в лечении больного зуба медом.

Джеффри опустил стекло, расслабил галстук. И вдруг произнес:

– Не думаю, что это сделал Уилл.

Лена кивнула, боясь открыть рот.

– Если даже в прошлом и произошел такой инцидент, – продолжил Джеффри, опять раздражаясь, – то Фрэнк забыл упомянуть, что это было двадцать лет назад.

Лена молчала.

– В любом случае, если у него и дурной нрав, ему как минимум шестьдесят лет, а то и семьдесят. Он в кресло толком опуститься не может, а уж справиться со здоровой тридцатитрехлетней женщиной… Значит, остается Пит, – размышлял Джеффри вслух. – Я звонил Тесс, пока туда ехал. Она пришла в закусочную чуть раньше двух. Уилл уже ушел, там был один Пит. Тесс сказала, что он стоял за кассой, пока не получил ее заказ, а потом готовил ей гамбургер. – Джеффри покачал головой. – Он мог проскользнуть в туалет, но когда? Когда он выкроил время? Сколько ему понадобилось бы? Десять, пятнадцать минут? Надо все продумать. Риторические вопросы. Мы все знаем Пита. Боже, новичок такую вещь не провернет.

Джеффри замолчал. Лена решила его не беспокоить и уставилась в окно, обдумывая все сказанное о Пите Уэйне и Уилле Харрисе. Час назад они оба казались ей правомерными подозреваемыми. Теперь не осталось никого. Джеффри правильно на нее разозлился. Она могла бы сейчас проверять список и искать человека, убившего Сибилл.

Лена смотрела на дома, мимо которых они проезжали. На повороте увидела табличку с названием улицы: «Купер-стрит».

– Как думаешь, Нэн дома? – спросил Джеффри. Лена пожала плечами.

Он улыбнулся в знак примирения:

– Тебе уже разрешено говорить.

Она едва произнесла:

– Спасибо… Извини за…

Джеффри прервал ее:

– Ты хороший полицейский, Лена. Ты чертовски хороший полицейский. – Он остановил машину у обочины дома Нэн и Сибилл. – Тебе просто надо наконец выполнять распоряжения.

– Знаю.

– Нет, не знаешь, – возразил он, но уже не сердито. – Вся твоя жизнь перевернулась, а ты даже не знаешь.

Она открыла рот, однако передумала говорить.

– Я понимаю, как тебе важна эта работа, понимаю, что тебе надо чем-то занять мозги, но ты должна доверять мне, Лена. Еще раз перейдешь черту, и я понижу тебя до такого звания, что будешь бегать за кофе для Брэда Стивенса. Поняла?

Лена нехотя кивнула.

– Ладно, – сказал он, открывая дверцу. – Пошли.

Лена неспешно расстегнула ремень безопасности. Вылезла из машины, поправила револьвер и кобуру и направилась к дому. Пока она дошла до двери, Нэн уже впустила Джеффри внутрь.

– Привет, – поздоровалась Лена.

– Привет, – ответила Нэн.

В руке тот же платок, что и вчера. Глаза опухли, нос покраснел.

– Привет, – произнес Хэнк.

Лена остановилась.

– Что ты здесь делаешь?

Хэнк пожал плечами, потирая руки; на нем была футболка без рукавов, открывавшая следы от уколов. На Лену нахлынула волна смущения. Она встречалась с дядей только в Рисе, где всем известно о его прошлом. Она так часто видела эти шрамы, что уже перестала их замечать, а теперь посмотрела на них глазами Джеффри и хотела провалиться сквозь землю.

Хэнк, казалось, ждал, пока Лена что-нибудь скажет. Запинаясь, она представила его:

– Хэнк Нортон, мой дядя. Джеффри Толливер, начальник полиции.

Хэнк протянул руку, Лена съежилась при виде вздутых шрамов. Некоторые тянулись на полдюйма – результаты поиска вены.

– Как поживаете, сэр? – спросил Хэнк.

Джеффри крепко пожал протянутую руку.

– Жаль, что мы знакомимся при таких обстоятельствах.

– Спасибо вам.

После некоторого молчания Джеффри сказал:

– Вы, наверное, догадываетесь, зачем мы приехали.

– Поговорить о Сибилл, – произнесла Нэн голосом, на две октавы ниже обычного, видимо, из-за долгих ночных рыданий.

– Верно, – кивнул Джеффри, указывая на диван.

Он подождал, пока сядет Нэн, и присел рядом. Лена удивилась, когда он взял Нэн за руку.

– Сожалею о вашей утрате.

На глаза Нэн тотчас набежали слезы.

– Спасибо.

– Мы делаем все возможное, чтобы найти преступника, – продолжил он. – Хочу, чтобы вы знали: если вам что-то нужно, мы готовы помочь.

Она прошептала еще одно «спасибо» и, потупившись, принялась ковырять дырку на своих спортивных штанах.

– Кто-нибудь держал зло на вас или Сибилл? – спросил Джеффри.

– Нет, – ответила Нэн. – Я вчера уже говорила Лене. Дела шли как обычно.

– Я знаю, что вы с Сибилл вели себя скромно.

Лена уловила намек. Сегодня она понимала все лучше, чем прошлым вечером.

– Да, – подтвердила Нэн. – Нам здесь нравилось. Мы обе провинциалки.

– Как считаете, вас мог кто-то вычислить? – поинтересовался Джеффри.

Нэн покачала головой. Она смотрела в пол, губы дрожали. Ей нечего было добавить.

– Ладно, закончим, – сказал Джеффри, поднимаясь. – Не трудитесь, я сам найду выход. – Он достал визитку и черкнул что-то на обратной стороне. – Вот мой домашний телефон. Позвоните, если что-нибудь вспомните.

– Спасибо, – ответила Нэн, забирая карточку.

Джеффри повернулся к Хэнку:

– Вы не отвезете Лену домой?

Лена онемела. Как он может оставить ее тут? Хэнк удивился не меньше.

– Конечно, – пробормотал он. – Отвезу.

– Прекрасно. – Джеффри похлопал Нэн по плечу и обратился к Лене: – Вы с Нэн сегодня составите список всех, с кем работала Сибилл. – Джеффри многозначительно улыбнулся. – Будь завтра в участке в семь утра. Мы заедем в колледж до начала занятий.

– Я в паре с Брэдом? – озадаченно спросила Лена.

Он покачал головой.

– Ты со мной.