Вспышка Красной Звезды

Глава 10

Тишина. Публика затаила дыхание. Темноту зала нарушает только свет звезд, украшающих трибуны. Раздается вой военных сирен, и мрак арены разрезают сполохи прожекторов, которые скользят и по сцене, и по трибунам. Звучат первые аккорды «You're in the Army Now». Вокал в этой песне у нас сугубо мужской, мы с музыкантами стоим в глубине сцены. Сейчас мы лишь фон. Таким же фоном служат и наши тяжи – парни стоят по двое у края сцены с муляжами автоматов в руках. Из-за кулис выбегают «солдаты» в камуфляже и шустро выстраиваются в две ровные шеренги. На них пятнистые штаны, высокие берцы и футболки цвета хаки, на груди солдатские жетоны, на головах военные кепи. Они застывают с каменными лицами, широко расставив ноги и заложив руки за спину.

Под первые слова песни перед солдатами появляется «сержант» с стеком в руках и со свистком на груди. На нем военные галифе, пятнистая куртка с подвернутыми до локтя рукавами и высокие черные сапоги. На глазах зеркальные «авиаторы». Он проходится вдоль шеренги, угрожающе похлопывая стеком по голенищу сапога. У последнего, самого мелкого солдата останавливается и кончиком стека приподнимает его подбородок, недовольно качает головой. Звучит резкий свисток сержанта, и солдаты начинают маршировать на месте. Потом перестраиваются в колонну и переходят на бег. Самый мелкий солдат в конце колонны постоянно сбивается с марша и, натыкаясь на своих сослуживцев, портит сержанту весь строй. Снова свисток – солдаты дружно падают на сцену и отжимаются. Только «мелкий» не в силах отжаться ни одного раза, за что удостаивается сержантского стека по спине.

Новый свисток, и солдаты синхронным движением рук наносят черные полосы маскировки на свои лица, а потом рассыпаются по краю сцены, пригибаясь и припадая на одно колено. Прикладывают руку к глазам козырьком, поводя головой из стороны в сторону, словно высматривают в огромном зале затаившегося врага. Затем синхронно вскидывают руки в характерном жесте, словно держат в них пистолеты и берут на мушку воображаемого противника.

Все это конечно новое слово в сценической хореографии. Как сейчас выступают исполнители? В том числе мировые? Либо стоят столбом на сцене перед микрофоном. Либо выпускают вперед покривляться полураздетых негров вроде Бони М или Чингисхана. Особняком стоит Фредди Меркури. Который на концерты вообще не стесняется выходить в шутовском трико. Но он гений. Ему можно все.

Аккорды песни прерывают мои мысли и под резкий крик Коли Завадского «stand up and fight!» солдаты вскакивают, выстраиваются в колонну по двое. Строевым шагом они маршируют по подиуму, замирая с приподнятой ногой на каждом слове «now», делая полшага назад и затем, продолжая маршировать вперед. У маршировки сложный рисунок, сродни средневековому танцу-шествию, и сейчас, когда у ребят он получается синхронно, это выглядит очень эффектно – этакая современная павана на армейский лад. Азиаты обожают такие вещи. В нулевых в Японии даже будут устраиваться командные соревнования на конкурсах подобного маршинга.

В конце языка подиума снова припадание на колено, и рука к глазам козырьком. И снова воображаемый враг взят на мушку.

В конце все возвращаются на сцену, на последних аккордах вспыхивает яркий свет, и солдаты синхронно сдергивают с себя кепи. По арене проносится восхищенное «ах!». А все потому, что у большинства солдат по плечам рассыпаются длинные волосы. Зрители, наконец, понимают, что перед ними не только парни, но и девушки. Три «звездочки» выходят вперед, кланяясь залу. Роль брутального сержанта исполнила Альдона – ее белоснежный высокий хвост трудно спутать с чьим-то другим. Вторая – брюнетка Вера. Ну, а когда до зала вдруг доходит, что «мелкий солдатик» с каштановой гривой кудрей – их любимица Лада, публика так долго не отпускает артистов, награждая их бурными аплодисментами и одобрительными криками, что я даже успеваю переодеться из хаки в «штатское». Короче премьера нового номера прошла с огромным успехом.

Ну а дальше пошла рок баллада «Wind Of Change» – вторая наша песня с чисто мужским вокалом. Услышав виртуозный печальный свист Николая, публика тут же затихает, внимательно вслушиваясь в грустную красивую мелодию. Сцена мягко подсвечена «кремлевской» звездой, по полу красиво стелется туман из дым-машины. Слова японцы вряд ли понимают, но мелодия им явно нравится, потому что в такт ей они качают светящимися звездочками, что раздавали на входе.

На словах «Take me to the magic of the moment…» японские операторы решают подсветить прожектором вип-ложу. Видимо, нужно заснять реакцию принца на концерт для новостей. И кого я вижу рядом с наследником?! Точно. Лысую голову «Кащея» Магнуса. Конгрессмена от штата Вашингтон, а заодно кандидата в президенты США. Я с большим трудом не сбиваюсь со слов – вот так сюрприз!

Слава богу, куплет заканчивается и печальный свист Николая завершает этот номер.

Я перевожу дух, пытаясь собраться с мыслями. Мне сейчас нельзя думать о Магнусе. Да, мы присылали ему приглашение на концерт. Но кто же думал, что он как и Цугуномия, возьмет и явится? Пытаюсь вычислить сколько лететь из Вашингтона до Токио…

Но клавишник уже берет первые аккорды «I Just Called To Say I Love You», размышлять о Магнусе некогда. Я слегка протяжно запеваю «No New Year's Day…». Девочки подхватывают, выстраиваясь позади меня. Теперь прожекторы светят на нас, вип-ложи не видно. Оно и к лучшему – никто не отвлекает.

В отличие от Уэмбли здесь нам подпевать никто не собирается, ибо английского текста песни японцы попросту не знают. С улыбками раскачиваются под музыку, снова размахивают звездочками, но на этом все. И глядя на реакцию зала даже невозможно представить, что эта песня входит в первую десятку американских и английских чартов. Да уж… каждому свое. Правда зал оживляется, когда на сцене появляется наша подтанцовка, и в конце нам аплодируют, но с успехом «Армии…» или «Японских девочек» не сравнить. Эта странная реакция зала – пища для последующих размышлений. И повод задуматься о тонкостях формирования репертуара для каждой отдельно взятой страны.

Ладно, и не такие города мы брали, пора сменить темп. Следующие песни будут очень быстрые. Пока звучит вступление к «You're My Heart, You're My Soul», Львова помогает мне быстро надеть прославленный синий пиджак с красными жар-птицами. На сцене ко мне присоединяются Альдона с Ладой. Обе на шпильках, и в длинных вечерних платьях – Альдона в темно-синем, Лада в красном. Пока Вера у нас готовится к сольному номеру, самую сладкую песню 80-х мы поем втроем. Я затягиваю хит всех времен и народов, заливая патокой уши японцев, звездочки с придыханием вторят мне. У меня уже чисто профессиональный интерес – будет иметь успех эта песня у японского зала или нет? Судя по овациям, японцы в русле мирового тренда – сладкое и здесь идет на ура. Только непонятно где логика, господа японцы? Почему тогда уандоровский сладкоголосый хит вы приняли так спокойно? Нет логики. Или я ее просто пока не вижу.

Следующей порцией сахара привередливую японскую публику угощает Вера со своим сольным хитом «You´re My Love». Все наши собрались за кулисами поддержать ее и посмотреть новый номер. На ходу целую Веру в щечку на удачу, и бегу переодеваться в «джексоновский» костюм. Тороплюсь, чтобы успеть увидеть хотя бы финал Вериного номера. Если честно, то даже после многочисленных репетиций я до конца не уверен, что она справится. Просто бывшая – такой человек, что психануть может в любой момент, и тогда тушите свет – все нравоучения Татьяны Геннадьевны пойдут побоку. Но когда я возвращаюсь, вижу по лицу Клаймича, что все, слава тебе господи, идет нормально, и Вера уже допевает последний куплет. Песня «You´re My Love» очень заводная, звездочка хорошо двигается и мило пританцовывает. Ее брючный костюм и шелковый топ при этом идеально подчеркивают изгибы стройной фигуры. Наши рижане – Мартин с Сашей и Аликом – лихо отплясывают за ее спиной, помогая чаровать зал.

Альдона тоже переоделась в брючный костюм и стоит рядом со мной. Ревниво следит за моей реакцией на Верино выступление. Скулы покраснели, дыхание участилось. Взглядом можно поджигать декорации. Эх, ты моя ледышка – глупышка…! Она наотрез отказывается понимать, что отношение к Вере у меня давно уже как к пустой, хоть и красивой кукле. Жалко лишь эмоций, в нее вложенных. Сейчас вот вместе со всеми поздравляю Веру с ярким сольным дебютом, обнимаю ее, но при этом хорошо понимаю, новые проблемы со «звездочкой» – просто дело времени.

А теперь «Remember the Time» – мой любимый номер. Сколько же сил было вложено в переделку и подгонку под себя этой песни! И сценический костюм к этому выступлению тоже самый любимый, а шляпа, подаренная Грейс Мирабеллой вообще стала моим талисманом. В первом куплете я теперь добавил несколько откровенных движений из хип-хопа – не устаю улучшать любимый номер. Перед припевом – эффект резкого вздрагивания и прохождения волны по телу, отчего арена восторженно завопила. А на словах припева я привычно замираю на несколько секунд, давая лучам стробоскопа отразиться в пайетках, которыми расшиты лацканы куртки, и в зеркальной чешуе перчатки. Потом приподнимаюсь на носках кроссовок, вытягиваю руку с микрофоном в сверкающей перчатке к публике, другой надвигаю шляпу на глаза. И начинаю скользить по сцене «лунной» походкой, вызывая восторженный рев арены. Думаю и в вип-ложе сейчас балдеют.

У края сцены я несколько раз проворачиваюсь на пятках вокруг своей оси и замираю. А затем, подняв руку в сверкающей перчатке с микрофоном вверх, приподнимаюсь на пару секунд на носках кроссовок, и под несмолкаемый женский визг начинаю скользить в обратную сторону к звездочкам. Последние аккорды песни утонули в овациях и криках японских зрителей… Народ на танцполе размахивает миниатюрными копиями моей шляпы, выражая свой бурный восторг.

Интересно, а что сейчас будет, если я кину в толпу настоящую шляпу и перчатку? Массовая драка на глазах японского принца?! Казалось бы – по местному TV бесконечно крутят рекламный ролик Вокмана, в котором я изображаю «лунную» походку на фоне Исторического музея и Кремля. Ну, насмотрелись уже?! Ан, нет. Живая «лунная» походка по-прежнему вызывает дикий восторг зрителей. И у многих молодых японцев на танцполе в глазах я вижу такие же слезы, как и у англичан на Уэмбли.

В «Ремебер…» на вокале у нас сегодня были задействованы только я и Альдона с Верой. «Pretty Young Girl» мы тоже будем петь втроем, потому что у Лады сейчас особая миссия. Пока мы со звездочками раскланиваемся, они с Александрой наводят последний марафет, готовясь к премьере песни. Краем глаза вижу, как тяжи подтаскивают к сцене реквизит. Слова у нашей новой песни слегка фривольные, вот я и решил устроить для японцев небольшую провокацию, дабы оживить выступление. И потом – не мне же одному по сцене козликом скакать!

Начинаю песню так же бодро и сладко, как и сами Bad Boys Blue – аж у самого скулы сводит от патоки. Звездочки так же сладенько подпевают. И вот он сюрприз – на первых же словах припева: «Pretty Young Girl on my mind…» в высоком прыжке с небольшого батута на сцену приземляются две очаровательные нимфетки в стиле «японская Лолита». Одинаковые пышные юбки колокольчики чуть выше колена, прически и грим делает их абсолютно похожими – этакие «сестрички либерти». Высокие хвостики с капроновыми бантами, белые гольфы с помпонами и туфли на невысоком каблучке с ремешком через подъем – невинный и крайне сексуальный образ японской школьницы.

Островитяне такой провокационный девичий образ просто обожают, у них половина анимэ под него заточена. Девчонки держатся за руки, пританцовывая, хихикают, приобнимают друг друга за талию, «стеснительно» прижимают ладошки к щекам. При этом в прыжках на батуте их пышные юбки взлетают так, что еще чуть-чуть и трусы будет видно. Но «чуть-чуть» как известно не считается. Так что все у нас в рамках японских приличий. Но вот у зрителей мужского пола стекленеют глаза, и только что слюни не текут по подбородкам. Меня на сцене совсем не замечают – все внимание девичьему тандему.

Ну, и как результат – бурные овации. Кидаю быстрый взгляд за кулисы. Бедный Клаймич тяжело вздыхает, предчувствуя выволочку за такие фривольности в ЦК, но все-таки показывает нам большой палец. В этот момент мне в голову приходит еще одна провокационная идея. Но ее мы преподнесем японцам перед самым своим отъездом в качестве прощального подарка. Ага… надеюсь, что вся Япония еще месяц потом говорить об этом «сладком подарке» будет, а может и до нового года…

На фоне предыдущих ярких номеров наша «Valerie» смотрится уже не так интересно. Японцев после лунной походки, стюардесс и батута не удивить моей беготней по подиуму и заигрыванием с девчонками. Очередную сладкую песню принимают хорошо, но и только.

А вот «Road to Hell» японцам, как ни странно, сразу понравилась, видимо своим необычным пронзительным звучанием в стиле рок и сдержанным мужским вокалом. Потому что актуальные слова этой экологической песни – об отравленной воде, мусоре и технологической катастрофе им, увы, тоже были вполне доступны. Достаточно выйти на улицы. Завадский исполняет свое гитарное соло, его палец в специальном металлическом напальчнике, едет по грифу гитары, выдавая неповторимое звучание. Я обеими руками обхватываю микрофон в стойке и хриплым голосом начинаю:

– We'll I'm standing by a river but the water doesn't flow

It boils with every poison you can think of…

В этот момент до меня вдруг доходит, что нужно было просто пустить бегущую строку над сценой. Вот! И это бы решило все проблемы с переводом. Не знаю, сколько займет ее монтаж, но это точно необходимо. Бегущая строка решит все наши проблемы, и зрители оценят такую заботу.

А торжественным, завершающим аккордом концерта, как всегда стало исполнение «We are the World». Идет вступление, зрители начинают раскачиваться в такт музыке, их руки со светящимися звездочками парят над головами. Кто не успел купить реквизит, держат горящие зажигалки. В зале потушен свет, и тысячи огоньков раскачиваются по всей арене под звуки песни. Первый куплет пою я и музыканты, припев исполняют звездочки, и им подпевает весь стадион. Фантастика – японцы поют на английском! Пусть всего несколько слов, но поют же!

И снова в конце выступления я проникновенно говорю о том, как сильно нуждаются в нашей помощи дети Африки и стран третьего мира. О том, что значительная часть средств, полученных от проведения сегодняшнего концерта, будет перечислена в этот Фонд, а значит и зрители, присутствующие сейчас на нашем концерте уже внесли сегодня свой первый вклад в дело помощи голодающим детям. И я очень надеюсь, что этот их вклад будет не последним. Потом софит освещает ВИП ложу, и я благодарю Его высочество принца Цугуномию, оказавшего нам огромную честь своим посещением. Принц встает, и мы с ним кланяемся друг другу. Затем благодарю лично президента корпорации SONY господина Акио Мориту за бесценную помощь в организации японских гастролей. Поклон. Морита встает и тоже кланяется. Последняя моя искренняя благодарность всем зрителям, присутствующим в Будокане. За любовь к нашей группе, за время, которое они нам уделили, за теплое отношение и искренние аплодисменты. Переводчик все тщательно переводит, весь наш коллектив кланяется вслед за мной. Национальные традиции соблюдены, зрители в восторге от нашего уважительного отношения к своей стране.

И нам устраивают такие овации, что мы еще долго будем их вспоминать. Японская публика рукоплещет позабыв о своей сдержанности и воспитанности. Мы просто не можем уйти со сцены, и если бы нас не предупредили о строгих временных рамках концерта, обязательно исполнили бы что-то на бис для такой благодарной публики. Эмоции переполняют и нас, и зрителей. Японцы начинают дружно скандировать что-то, но кричат они естественно на японском, и я вопросительно оглядываюсь на переводчика. Оказывается, весь зал просит нас повторить «Японских девочек». Я беспомощно развожу руками и не найдя ничего лучше, обращаюсь к принцу Цугуномия:

– Ваше Высочество, вы не против, если мы займем еще несколько минут вашего драгоценного времени?

Весь зал в едином порыве поворачивается к ВИП трибуне и склоняет свои головы. Принц естественно не против и с улыбкой машет нам рукой. Зал снова взрывается радостными аплодисментами. Кто мы такие, чтобы отказать члену императорской семьи? Нам не остается ничего другого, как занять свои места на сцене и исполнить на бис «Японских девочек». Да, звездочки сейчас без грима и не в форме стюардесс, но и в смокингах их проход по подиуму впечатляет публику ничуть не меньше. Единственное – пришлось обойтись без подтанцовки, но зрители явно не в обиде. И снова буря аплодисментов. Мои девчонки посылают всем воздушные поцелуи, и мы наконец-то скрываемся за кулисами.

А там уже Клаймич и Леха открывают бутылки с шампанским, и девчонки визжат, когда пробки взлетают к потолку. Все возбуждены, никто из нас не ожидал такого триумфального завершения выступления. Мы пьем шампанское и сами еще не верим, что этот сложнейший концерт закончен…

*****

Фуршет после концерта начался ровно в 11 часов вечера в специальном VIP-зале зале арены Будокан. Под негромкие аплодисменты мы со звездочками и Клаймичем заходим внутрь, раскланиваемся с присутствующими. Принц Цугуномия, увы, не почтил визитом наше «автопати», зато здесь присутствовал высокопоставленный японский чиновник от императорского двора – господин Акэти Уэсиба. Седой, невысокий мужчина, в традиционном кимоно поблагодарил меня за выступление и передал еще одно письмо, написанное лично наследником. Как мне разъяснили, само по себе послание было предметом искусства – японский принц владел каллиграфией на высочайшем уровне. Черные «летящие» иероглифы на тонкой рисовой бумаге, действительно, выглядели потрясающе.

– Это очень большая часть – шепнул мне на ухо Соловьев, который переводил нашу беседу – По пальцам рук можно пересчитать людей, которым лично писал император или его сын.

Вокруг нас столпилось уже немало народу, все внимали Уэсибе с большим почтением и с благоговением разглядывали свиток у меня в руках. Чиновник заметил это.

– Что ж… Не буду вам мешать отмечать успех – Акэти Уэсиба коротко поклонился всем присутствующим – От лица императора благодарю вас за эти гастроли – перешел на английский чиновник – Уверен, они послужат делу укрепления дружбы между нашими народами. Давайте праздновать!

Народ вежливо зааплодировал, потянулся к фуршетным столам, стоящими буквой П. В центре располагался большой помост с кухней и плитой. Там царил господин Кимура – повар ресторана «Upstairs Downstairs», перед которым мне пришлось извиняться за клоунаду с фугу. Кимура острыми ножами разделывал для сашими морских гадов и филе разных рыб. Под разнообразный алкоголь все это моментально исчезало в желудках гостей.

– Первым делом нам надо поговорить с Магнусом – «садист» Соловьев даже не дает мне расслабиться и вкусить даров моря. Сразу же после поклонов повару, он тянет меня вправо к отдельному столу, накрытому специально для американцев. Я вижу штатовского посла Мэнсфилда, узнаю некоторых дипломатов, с которыми пересекался на празднике Дня независимости, и разумеется, «Кащея». Долговязая фигура Магнуса склонилась над тарелкой с сашими.

– Уорен, привет! – я обмениваюсь рукопожатием с присутствующими американцами – Как насчет партии в баккара после фуршета?

Конгрессмен давится сашими и кашляет. Посол стучит его по спине, протягивает стакан с водой. Соловьев обеспокоенно сжимает мой локоть. Видимо не так он себе планировал начало нашей беседы.

– Виктор! – Майк Мэнсфилд обеспокоено продолжает выбивать рыбу из покрасневшего Магнуса – Если кандидат в президенты США откинет коньки прямо тут, на советском фуршете, можешь считать, что третья мировая война уже началась!

Дипломаты облегченно улыбаются – даже такая грубая шутка разряжает обстановку. Уорен, переведя дух, тоже цепляет на лицо ухмылку, радостно хлопает меня по плечу:

– Узнаю Виктора. Хук справа, апперкот слева, американская дипломатия в нокдауне.

– Эй! Руки прочь от Госдепа – смеется Мэнсфилд – Уорен, ты же еще даже до Супер-дупер вторника не добрался!

Соловьев хмурится, явно пытается вспомнить этот термин.

– У американцев в начале следующего года начинаются внутрипартийные праймериз – тихо, по-русски произношу я

– Точно! – также тихо подхватывает Николай Николаевич – Первый вторник февраля, когда первичные выборы проходят одновременно в большом количестве штатов. Магнус против Рейгана и Буша. Победитель выходит на Картера в ноябре 80-го.

Да… Рейган в Белом Доме нам точно не нужен. В Кремле это понимают. А Пельше с Веверсом понимают это, как никто другой. Мы уже предприняли ряд шагов, чтобы избежать этого сценария. Подкинули денег Уорену на избирательную кампанию через Ассоциацию стрелкового оружия, потом Магнус по моему совету удачно пропиарился на расовых волнениях в Нью-Йорке и на ядерной аварии Три-Майл-Айленда (впрочем, тут он и сам подсуетился – получил финансирование еще и у техасских нефтяников – конкурентов атомщиков). Кроме того, Уорен больно врезал по Картеру с темой Ирана (а ведь захвата посольства в Тегеране еще даже не было!). Но одна проблема с конгрессменом все же есть. Несмотря на компромат в виде векселей, и наше финансирование, Уорен продолжает играть в свою игру. В тандем с Бушем старшим – еще одним перспективным кандидатом на праймериз от республиканцев – он вступать на правах младшего партнера не хочет, вице-президентством не соблазнился. Хочет участвовать в гонке за Белый Дом на первых ролях. «The winner takes it all» – победитель получает все.

Жаль, АББА уже написали и спели этот хит. Или нет? Мои мысли улетают совсем в другую сторону.

Помнится я с парнями в школе слушал эту мелодию году так в 80-м. Кажется летом. Да, точно, в августе. Говорили, что текст песни был отражением развода Ульвеуса и Фэльтскуг в конце 1979 года. А сейчас, в июле, они еще женаты!

Значит хит еще не написан. И мелодия то там очень простая – сначала клавишный проигрыш, потом… Что же там потом? Черт! Как же не хватает айфона… Я тихонько начинаю напевать про себя:

…I don't want to talk

About the things we've gone through…

– Эй, парни, мы по-русски не понимаем! – шутливо возмущается Магнус

– Да, извини, Уорен – я моментально возвращаюсь из музыкальных эмпирей к разговору с конгрессменом – Как ваш клип с «Не беспокойся, Джимми»?

– В Белом Доме взбесились – довольно засмеялся «Кащей» – Спасибо за разрешение на использование слов из песни и мелодии!

– Джентльмены, имейте совесть! – поднял вверх руки посол – Я государственный служащий. Картер мне жалованье платит. Давайте, вы поговорите приватно?

Мы синхронно кивнули, отошли вдвоем с Уореном в пустой угол. Неподалеку, блокируя подход к нам, встали помощник конгрессмена и Соловьев.

– Виктор, мне нужно, чтобы ты выступил с концертами в ходе моей предвыборной кампании – сразу взял «быка за рога» Магнус, шумно отхлебнув виски из квадратного стакана:

– И чем же я заслужил подобную честь? – иронично поинтересовался я

– Каллаген – коротко пояснил конгрессмен

А-а… Это «Кащей» намекает на мое участие в английских выборах. «Железная Маргарет» так и не добралась до Даунинг Стрита, и судя по всему не доберется. На осень снова назначены перевыборы, но лидерство Тетчер в партии консерваторов теперь под большим вопросом. Результат для лейбористов, конечно, сомнительный, но он есть, отрицать этого нельзя.

– Зимой на стадионе Окленд Колизеум будет большой благотворительный концерт – зачастил Магнус – В поддержку не помню уже кого, кажется кампучийцев. Да хоть бы и марсиан. Уже дали свое согласие АББА, ведутся переговоры с менеджерами Фредди Меркури, будет много других известных артистов…

Хм… Live Aid из Америки? Почему бы нет?

– У нас осенью и так гастрольный тур по Штатам – возразил я – вряд ли мы выберемся еще и зимой.

– Так перенесите его! – горячо заговорил Уорен – Если захватите Супер-дупер вторник в феврале и выступите в мою поддержку на праймериз…

– О да… советские певцы поддерживают кандидата от Республиканской партии – засмеялся я – От китайских коммунистов там тоже кто-нибудь будет?

– Мао пришлет свои цитатники – поддержал шутку Магнус и тут же вернулся к серьезному тону – Тут никакого риска. «Red Stars» – группа мирового масштаба, выполните роль послов «мира». Почему бы нам не сделать Большое Яблоко и Москву городами побратимами? Так сказать, в продолжение политики разрядки!

Ловко придумано, я мысленно снял шляпу перед Магнусом. Шпарит как по писанному, видимо заранее хорошо обдумал идею с концертом.

– Обменяемся на концерте какими-нибудь символическими ключами от городов, споем вместе We are the world. Все будут плакать от счастья…

– Вам рейтинги и возможно, Белый Дом – я тоже решил взять быка за рога – А нам что?

Уорен замялся, хлебнул еще виски. Ясно. Просто сам не знает, что нам предложить. Попросить что ли остров Манхэттен? За сколько там его купили у местных индейцев триста лет назад? За 60 гульденов?

Я цинично усмехаюсь и выдвигаю свои условия:

– По возвращению в Штаты, сразу объявите о своей поддержке проекта энергомоста между США и СССР через Берингов пролив. ICL – World Link. Экономия на объединении энергосистем 20 млрд. долларов ежегодно – выгода для США неоспоримая.

А уж для СССР с его бесконечными запасами гидроэлектроэнергии…

– Это во-первых.

– Будет еще и во-вторых? – поморщился Магнус

– Конечно! – кивнул я – Ходят слухи, что в администрации ищут повод для бойкота московской Олимпиады…

«Кащей» неопределенно пожал плечами.

– Слышал что-то такое, но пока ничего определенного…

– Я хочу, чтобы вы блокировали в Конгрессе любые подобные инициативы. Соберите группу лояльных сенаторов и конгрессменов, подключите лоббистов с Холма

– Какие-то ты неравноценные условия выдвигаешь – Магнус нервно почесал лысую голову – Это предложение…скажем так… оно согласовано с Кремлем? Господин Романов в курсе?

– Не только согласовано – блефанул я – Но Кремль даже готов открыть под это дело финансирование.

– О! – уважительно протянул конгрессмен – Это деловой разговор!

Вот так бабло побеждает зло! Нет, ну а что? Веверс на спекуляциях по инсайдерской информации из айфона сейчас зарабатывает миллиарды на западных биржах. Если потратить еще немного на избирательную кампанию Магнуса – что мы теряем? Он не победит на праймериз? Так это станет понятно еще месяца за три до национальной партийной конвенции, которая состоится в конце лета. У нас векселя Уорена, мы заставим его поддержать Буша и согласиться на вице-президентство. Голоса какие-то он все-равно ведь соберет. И они пойдут в зачет либо ему, либо второму конкуренту Рейгана. Расклад прост, и мы фактически ничем не рискуем, в любом случае оставаясь в выигрыше.

От продолжения разговора нас отвлекает Николай Николаевич:

– Извините, что я вас прерываю, господин Магнус. Виктор, там какой-то ненормальный американец рвется на фуршет. Размахивает огромным букетом и кричит, что хорошо знаком с тобой и девушками, требует его пропустить. Но Вячеслав сказал, что он у вас в черном списке.

– А как его фамилия? – напрягаюсь я

– Дональд Трамп.

– О боже, только не это! – простонал я, закрывая глаза – Ладно, пусть пропустят, он все равно не уйдет, будет скандалить до последнего.

Извинившись перед Уореном, я быстро направился к дверям, чтобы перехватить там наглеца, но все равно немного не успел – настырный американец оказался шустрее. Он ворвался в зал, как ураган: высокий, с растрепанными волосами, торчащими в разные стороны, в слегка помятом легком, белом пиджаке и джинсах. К груди Трамп прижимал букет просто каких-то гигантских размеров! Красные розы. Как банально!

– Добрый вечер, Дональд! – решительно преграждаю я ему дорогу – какими судьбами?

За спиной вырастает Вячеслав с охранниками.

– Хэллоу, Виктор! – радостно оскалился Трамп, вытягивая шею и жадно выискивая глазами в зале одну не очень умную особу – Вот услышал о ваших гастролях, решил прилететь в Токио на уикенд.

– Надеюсь, в этот раз ваше появление не спровоцирует новый скандал?

– Как ты можешь такое говорить?! – искренне и громко возмущается американец – Я не имею никакого отношения к тому злополучному платью! Моим подарком было только колье.

Трамп плотоядно оглядывает Веру, которая уже стреляет в него глазками, потом нагло подмигивает мне:

– Но получилось, согласись, шикарно! Я даже попросил офис прислать мне видеокассету с этим эфиром.

– На полтона тише! – я сжимаю кулаки, прямо-таки желая врезать американцу двойку. Левым прямым в солнышко, чтобы согнулся, и тут же правым боковым в челюсть, чтобы не смог больше скалиться.

Дональд, видя мое тихое бешенство, испуганно делает шаг назад. Разговоры в зале затихают, все пялятся на нас.

– Вить, спокойно! – в спину шепчет мне Вячеслав

– Дональд…– я глубоко вздыхаю, разжимаю кулаки – Очень надеюсь на твое благоразумие. Подумай о репутации Веры.

Трамп тоже переводит дух, коротко кивает. И тут же, обогнув меня, бросается через весь зал к предмету своего вожделения.

– Это что за чудо? – хмыкает рядом подошедший Соловьев

– Один безумный поклонник нашей Веры. Дональд Трамп. Миллионер, сын крупного американского девелопера. В Вене с ним недавно познакомились, на Саммите. Совершенно неадекватный человек…

– СССР тоже в зоне его интересов?

– Видимо да. Но скорее в долгосрочной перспективе. Я слышал, сейчас все его силы и ресурсы брошены на строительство собственного небоскреба на 5 Авеню в Нью-Йорке, да и у нас свободных строительных мощностей пока нет – сдача олимпийских объектов на носу.

Николай Николаевич продолжает задумчиво рассматривать американца. Тот в это время уже гордо вручает смущенной Вере свой букет роз, под весом которого звездочка аж покачнулась. Бывшая тут же ловко сбагривает цветы одному из стаффов, не забыв при этом бросить в мою сторону победный взгляд: «Мол, смотри, как меня ценят!».

Я лишь качаю головой… Вот совсем некстати появился здесь этот Трамп. Растопчет играючи и так уже подмоченную репутацию Веры – вон она уже кокетливо поправляет волосы, громко смеется – и вся наша титаническая работа по завоеванию популярности в Японии пойдет насмарку. Вряд ли местные фанаты оценят роман звездочки с женатым американским миллионером. А уж ушлый Саттер не упустит случая нам нагадить и сольет горячую сплетню газетчикам. Если же еще будут при этом фото… Я мысленно издаю стон.

– О господи… он и, правда, безумный – напялить на себя такую футболку!

Я перевожу непонимающий взгляд на Соловьева – тот с усмешкой кивает мне на Дональда

– Ты знаешь, что у этого американца написано на груди?

Полы летнего пиджака Трампа распахнуты, и теперь, когда он избавился от букета, хорошо видна его белоснежная футболка с крупными яркими японскими иероглифами в центре

– Нет. А что?

– Читается это как «Намбандзин», переводится как «южный варвар». Когда в Японии появились первые европейцы – это были португальцы, и они приплыли на острова с юга.

Все больше присутствующих начинают вчитываться в иероглифы на майке Трампа. Слышатся первые смешки.

– Вообще-то это пренебрежительное оскорбление – качает головой Соловьев – Интересно, кто ему такое подсунул?

Трамп непонимающе оглядывается, смеющихся в зале становится в зале все больше. Японцы, улыбаясь, вежливо отворачиваются, но американцы из посольства тоже ведь хорошо знают японский язык. Наконец, посол Мэнсфилд не выдерживает и отправляет к Трампу одного из своих сотрудников, чтобы объяснить ему, в какое дурацкое положение тот попал.

Как и все рыжие, Доналд сначала вспыхивает до корней волос, но потом сам же и начинает первым хохотать и тыкать себя пальцем в грудь. Даже снимает пиджак, чтобы надпись было лучше видно. Ну, просто поразительное самообладание у мужика! Такого клоуна действительно ничем не проймешь, ссы в глаза – все божья роса.

Ситуацию спасает Акио Морита, громко обратившийся к присутствующим:

– Господа! Всем вам хорошо известно, что виновник сегодняшнего торжества, Виктор Селезнев, основал Фонд помощи голодающим детям Африки. Как глава корпорации SONY, я хотел бы вручить Виктору чек для его Фонда на сумму 100 000 долларов. Пусть это станет нашим вкладом в крайне важное дело.

Для меня это стало полной неожиданностью и я тут же рассыпался в благодарностях. Присутствующие разразились аплодисментами, а потом неожиданно поддержали инициативу Мориты. И первым среди всех подсуетился Трамп:

– Сто тысяч? – фыркает миллионер – Даю двести!!

Дональд под восхищенным взглядом Веры, вытаскивает чековую книжку, тут же под вспышки фотоаппаратов выписывает сумму. Я пожимаю плечами. С паршивой овцы – хоть шерсти клок. Хотя клок, конечно, увесистый.

Не отстает от Дональда и Магнус:

– Я тоже слышал много хорошего об этом Фонде. И тоже хотел бы поучаствовать в этом благом деле – «Кащей» благоразумно не озвучивает свою сумму, зато начинает долго разглагольствовать о долге американцев перед негритянским населением мира.

Молодец Магнус, хорошо пропиарился! Политик – он везде политик … Я беру чек – сумма в нем несоизмеримо скромнее – около пяти тысяч бакинских, но важен же сам факт. Остальным деваться было уже некуда – они тоже полезли за чековыми книжками. Мэнсфилд, несколько крупных японских бизнесменов и много, кто еще делают свои пожертвования. К концу фуршета пачка чеков набралась внушительная, и сумма больше полумиллиона долларов! Наш посол Полянский – словно акула на мелководье – начинает кружить возле меня, пытаясь узнать цифру. Но хрен ему. Я спокойно засовываю пачку во внутренний карман и иду к микрофону говорить благодарственный тост.