Вспышка Красной Звезды

Глава 2

Сразу после концерта нас украли. Под охраной милиции провели в ПАЗик со шторками и отвезли в Дом отдыха крайкома у в Угловом заливе. Что удивительно, массивное здание со множеством комнат, баней и собственным парком было красиво подсвечено в сумерках. После темноватого Владивостока это было необычно.

Нет, военные и моряки сопротивлялись, не хотели нас отпускать. Все несли и несли цветы, аплодировали в коридорах, бросались за автографами… Но партийные бонзы были сильнее, и административное право возобладало. Вежливым напором, нас вырвали из окружения восторженных владивостокцев и под предлогом «Товарищи артисты устали» по-быстрому увезли из города.

Мы и правда устали. Жара, хватающие за рукава поклонники, длинный утомительный перелет из Москвы и разница в часовых поясах… «Звездочки» и сотрудники, быстро искупавшись в небольшом, десяти метровом бассейне ушли на ужин и спать, меня же взяли в оборот 1-й и 2-й секретари крайкома. Не присутствовавший на концерте, седой, костлявый Виктор Павлович Ломакин и сидевшей в первом ряду, широколицый, Дмитрий Гагаров. Солировал последний.

– Виктор, мы тут на отшибе живем. Слухи из Москвы до нас долго доходят… – Гагаров завернулся в простыню, подлил себе и начальнику пива в стакан

Я снял банную шапочку, вытер потное лицо полотенцем. Надо сделать еще один заход в парную. Уж больно в доме отдыха хороший банщик – просто виртуоз веника и массажа.

– …а ты все-таки в Кремле часто бываешь – тем временем продолжал 2-й секретарь – Советуешь Григорию Васильевичу по культуре…

– Дима, давай ближе к делу – подбодрил Гагарова Ломакин – А то у нашего гостя уже глаза слипаются.

Спать и правда, хотелось сильно.

– В июле назначен внеочередной съезд КПСС – мужчина вздохнул – По поводу ликвидации союзных республик. Ходят слухи – Гагаров помялся – Что Суслов подзуживает недовольных, в первую очередь украинских секретарей, чтобы поднять вопрос о снятии Романова

Вот это номер! А я-то наивный думал, что «бунт первых секретарей» успешно подавлен. Романов и Пельше «побряцали» оружием, показали партийным бонзам вооруженный спецназ в приемной. Намек на то, что сразу из шикарного кабинета в Кремле можно отъехать на Чукотку агитировать белых медведей за коммунизм. Ан, нет. Роет, роет Михаил Андреевич под Генсека!

– Люди Суслова обзванивают партийных деятелей разного уровня – проскрипел Ломакин – Выясняют настроения. Говорят об отходе от ленинских принципов. Дескать, все эти реформы, новый НЭП – предательство дела построения коммунизма! И ликвидация национальных республик – первый шаг к этому предательству. Дескать, Владимир Ильич еще в 20-х годах взял курс на коренизацию…

– Так Иосиф Виссарионыч уже в 30-м всю эту историю прикрыл – пожал плечами я – Чего это вдруг решили откопать эту стюардессу?

Мужчины недоуменно на меня посмотрели.

– Ну это анекдот такой. Неприличный.

– Что за анекдот? – заинтересовался Гагаров

– Да не, нельзя такое рассказывать…

– Давай уже, Витя, не томи – поддержал подчиненного Ломакин

– Ну.. Авиакатастрофа. Самолет упал на необитаемый остров. В живых остались два пилота и стюардесса…Через месяц стюардесса со словами: «Пора прекратить этот разврат» – застрелилась. Еще через месяц пилоты сказали: «Пора прекратить этот разврат» – и закопали стюардессу. Прошел еще месяц и пилоты со словами: «Пора прекратить этот разврат» – откопали стюардессу.

Оба партийца сначала задумались и покраснели, потом попытались сдержать смех, но не смогли. Неприлично заржали. Да так громко, что в предбанник заглянул официант.

– Ну ты… слов нет – покачал головой 1-й секретарь – Откуда ты только взялся? Да еще с такими анекдотами!

Я плохой. Очень плохой. Хорошие герои закончились в 91-м. Убиты, спились, скололись…

– Думаю, ничего у Суслова откопать не получится – пожал плечами я – Советское общество устало от застоя и поддерживает реформы Романова. А республики стали рассадником национализма – посмотрите на последние волнения в Грузии – давно было пора этот гнойник выдавить. Ну поменяют немного название страны… Был Союз Советских Социалистических Республик – станет какой-нибудь Коммунистический союз. Всех граждан страны. Национальности останутся в прошлом – ну, вот такой старый пережиток классового общества. Были же у нас дворяне и аристократы. И где они?

– Может ты и прав – задумался Ломакин – Хорезмскую и Бухарскую советские республики, можно было ликвидировать, а УССР и БССР трогать нельзя что ли? Все равно население во всех республиках многонациональное.

– А вы сами на чьей стороне? – поинтересовался я

– Колеблемся вместе с линией Партии – усмехнулся Гагаров

Смелый. И совсем не похож на чиновника. Плотный такой, мощный… бывший спортсмен что ли?

– Не смотри, не догадаешься! – Ломакин весело хлопнул 2-го секретаря по покатому плечу – Академическая гребля. До сих пор по выходным в заливе катается.

– А вы сам чем увлекались?тоже выглядит подтянуто.

– Бокс. В молодости попрыгал по канвасу. Первый полусредний.

Ого, коллега!

– В сборную-то попадаешь? – сразу спросил 1-й секретарь отламывая вобле голову – В Кельне нормально себя показал.

Хороший вопрос. Перед отъездом в Японию я имел тяжелый разговор с Киселевым и Ретлуевым. У тренеров лопнуло терпение и они поставили мне ультиматум. Ежедневные тренировки на базе сборной (с проживанием!), выезды на турниры или гудбай. Замену найдем. Да, талант есть. Скорость, реакция… Но этого мало. Руководство должно быть ежечасно уверено, что я по-прежнему лучший в своем весе. «Фигаро здесь – Фигаро там» им не нужен. Все, что удалось – взять паузу. Попросил месяц на размышления. Дали две недели. По возвращению из Японии – должен дать окончательный ответ.

– Сейчас трудно сказать – уклончиво ответил я и тут же поменял тему, чтобы не объясняться – Как ваша свободная экономическая зона? По телевидению показывали открытие в Находке.

– А…– махнул рукой Ломакин – Ерунда пока получается. Три мелкие японские компании. Два цеха, отверточная сборка. Калькуляторы какие-то, часы…

– Ни одного крупного предприятия – поддакнул Гагаров – Почти вся сложная электроника попадает под раздел «технологии двойного назначения»…

– И американцы не дают согласия – закончил я за него – Ладно, я на днях встречаюсь с генеральным директором Сони. Буду рекламировать плеер Волкман. Есть пара мыслей, как вашему региону помочь…

– Какие? – удивились оба начальника Приморья

– Бытовую технику-то производить можно, этого никто не запрещает – пожал плечами я – Пылесосы всякие, стиральные машины, телевизоры… Попробую поговорить с японцами, чтобы открыть совместное производство на Дальнем Востоке.

*****

27 июня 1979 г. Среда.

Аэродром Соколовка, г. Владивосток

– Значит, вот это не трогать, сюда не нажимать?

Я хмуро смотрю на пилота 25-го МИГа Женю Гришечкина. Небольшого роста, вихрастого, в высотном костюме – а мне такой даже не предложили. Выдали только белый шлем со светофильтром и красной звездой на лбу. К нему очень удачно подошла моя черная куртка-пилот – вот и пригодились зарубежные покупки.

– Ты чего такой мрачный? – Женя сходу перешел со мной на ты и начал показывать, как все работает в спарке – Гражданских, что летали на МИГе – их же по пальцем одной руки пересчитать можно. А чтобы у нас в на Хароле такой кипеж был…

Пилот развел руками.

На военный аэродром Соколовка под Владивостоком меня привезли рано утром, злого и невыспавшегося. Сразу после разговора с руководством Приморья, я попытался было поскрестись в комнату Саши. Благо ее поселили отдельно от девочек подтанцовки. Но впустую.

– Кто там? – раздался заспанный голос Александры

– Это я, Витя

– Ах, Витя. И что же ты хочешь?

Разительные перемены. Днем девушка была ласковая, заботливая. Я уже начал было питать какие-то надежды насчет «продолжения банкета», но…

– Поговорить

– Все разговоры в ЗАГсе – обидно засмеялась Саша – Иди, спи. Завтра тяжелый день.

Обломинго. Ладно, иду по коридору дальше, считаю комнаты. А вот тут разместили Альдону. Стучу в еще одну дверь.

– Даже не мечтай! – прошипела подруга через дверь – Иди, скребись к своей Сашеньке!

Спалили в столовой? Нет, у женщин явно есть какой-то встроенный локатор в голове на предмет мужского кобеляжа.

– Алечка, ну давай поговорим!

– Если я открою, ты получишь ногой в лоб. Ясно? Считаю до трех. Два уже было!

Черт, да что с ними всеми?! Синхронизировались циклы и тотальный ПМС на них обрушился? Или просто я – такая сволочь?

Пнул в раздражении кресло, одиноко стоящее в холле коридора. И что теперь делать, когда гарем объявил забастовку? Идти снова к Вере? Вот уж точно не стоит этого делать!

– Алло! Ты меня слушаешь?! – по шлему постучали костяшками пальцев. Это Гришечкин, вставив штекер наушников и микрофона в приборную панель самолета, продолжал проводить предполетный инструктаж.

– Да, да, я все понял – раздраженно ответил я – Ничего не трогать. Как в том анекдоте про космос.

– Каком анекдоте? – живо заинтересовался пилот

– Запустили ученые в космос первую ракету. На борту Белка, Стрелка и чукча. ЦУП выходит на связь.

– Космонавт Белка.

– Гав!

– Протестировать бортовые системы управления.

– Гав! Гав!

– Космонавт Стрелка.

– Гав!

– Начать подготовку к проведению орбитальных экспериментов.

– Гав! Гав!

– Космонавт чукча.

– Гав!

– Че ты гавкаешь?! Покорми собак и ничего не трогай.

Гришечкин засмеялся. Техники, что заглядывали в кабину с лесенки, тоже.

Меня пристегнули, показали как надевать кислородную маску. Я хмуро помахал рукой Трубецкому, что провожал меня на аэродроме в компании каких-то полковников и генералов. Тот шутливо отдал честь.

– Вот тут чека катапульты – показал мне Гришечкин – Но ты ее не трогаешь. Отстрелить тебя я могу из своей кабины. Понял?

– Нешто я-то не пойму, при моем-то при уму! – опять пошутил я

– Витя, я серьезно! Истребитель – это не концерт и не пляски на сцене. Военная техника!

– Был вчера во Дворце Профсоюзов? – поинтересовался я, удобнее усаживаясь в кресле спарки

– Я лучший пилот эскадрильи – похвастался Евгений – Дали пригласительный. Отлично, кстати, пели! Спасибо!

Евгений залез вперед, надел шлем. Техники убрали колодки из-под шасси, я еще раз осмотрел самолет из кабины. Гордость отечественного ВПК. Стремительный профиль, стреловидные крылья. И очень много приборов на панели – даже не понятно, как пилот справляется с ними.

Гришечкин включил двигатели на прогрев. Сзади завыло. Под этот вой я закрыл глаза, вспоминая вчерашний вечер.

Заснуть сразу не получилось. Все прокручивал в голове облом с визитом к дамам, завидовал Лехе, который мог на выбор либо у Светы, либо у Львовой ночевать. И ведь терпели женщины! Ни одного скандала за прошедшее время, ничего! Какие-то интриги, разумеется, между ними были, но на поверхность – они не выносились. Не то, что эти примадонны!

Я раздраженно встал с кровати, начал ходить по комнате. Лунный свет странным образом падал на ковер, висящий на стене. Складывалось впечатление, что он вышит какими-то светодиодными светящимися нитками. И если приглядеться, то такое ощущение, что в гробу лежит человек. Ходили слухи, что этим в свое время баловались китайцы – вышивали почившего Мао Цзэдуна.

Бр… Включил верхний свет, сел за журнальный столик. На нем лежало несколько газет. Взял сверху «Совраску». Передовица была озаглавлена «Фальшивый композитор». Я начал вчитываться и к своему удивлению обнаружил, что статья посвящена Пугачевой. А точнее ее проделкам с именем Бориса Горбоноса в фильме «Женщина, которая поет». Похоже Веверс все-таки слил зарвавшуюся «примадонну». Фактура была богатая – тут и хамство со зрителями, и разнузданное поведение с музыкантами, а как главная вишенка на торте – мошенничество с мосфильмовским договором.

Мы обсуждали недавно с Веверсом «ответку» протеже Бобкова, но чтобы она прилетела так быстро?! Вот это номер. Даже любопытно, отъедет теперь Пугачиха на годик, другой убирать снег в Мордовии или найдет себе новых покровителей и соскочит? Ставлю на то, что соскочит. Уж больно ушлая.

– Ты там не заснул? – в воспоминания вклинился Гришечкин, опустил фонарь кабины – Выезжаем на рулежку. Дали добро на взлет.

Я посмотрел «на улицу». Две длинные взлетно-посадочные полосы, ангары, какие-то сложные антенны. Плюс сопки, поросшие деревьями. В отдалении стоит группа военных. Еще раз помахал рукой, дождался ответного приветствия. Или уже прощания. За спиной взревел двигатель, меня вдавило в спинку кресла – истребитель пошел на взлет.

– Как ты там? – МИГ оторвался от взлетки, заложил прощальный вираж над аэродромом – Что-то ты молчаливый. Если мутит – справа есть специальный пакет…

– Не блевану, не волнуйтся – ответил я Гришечкину – Отца вспомнил. Он тоже был военным летчиком. Разбился в Африке. Кстати, на МИГе.

– Да ладно! На какой серии?

– 19-й. Неграм новые МИГи не поставляют.

– Да, я знаю. Сочувствую.

Наш истребитель резво попер вверх.

– Спасибо.

– Вить, надевай маску, сейчас 4 тысячи пробьем. Пойдем на 11 тысячах – там самый экономичный режим расхода топлива, а мне еще обратно возвращаться. Если конечно, отпустят – нервно хохотнул Гришечкин

– Отпустят. А Ил сейчас где?

– С Красными Звездами? Он пару часов назад вылетел из аэропорта Владивостока. Как раз у Ханэда их нагоним. Наверное, уже на полпути в Японию. Сейчас попробую связаться с ними. Частоту мне дали.

– Слушай, Жень – я решил сменить тему – А чего у нас в Союзе нет пилотажных групп для показательных выступлений?

– Ну, на парадах мы летаем – неуверенно ответил Гришечкин – А что ты имеешь в виду?

– Постоянных групп. Шесть-семь истребителей, фигуры высшего пилотажа…

– Да это раз плюнуть – наш МИГ пробил облако и внезапно крутанул бочку. Я только успел охнуть и крепче вцепиться в заблокированную ручку управления. Внутри все екнуло, и ранний завтрак запросился наружу.

– Ну как? – самолет вернулся в обычное положение и продолжил набирать высоту. Гришечкин был явно собой доволен.

– Ас! – согласился я – Крутанешь такую же над токийским аэропортом?

– С ума сошел?! – испугался пилот – Там же гражданские летают, напугаем их. А если что нештатно пойдет?!

– Ладно – я прикрепил маску зажимом – Так что насчет пилотажных групп?

– Ну если поговоришь с руководством – я готов. У меня налет десять тысяч часов. Любую петлю Нестерова сделаю. Парней наших владивостокских подтянем…

Мысль организовать каких-нибудь Стрижей и продвигать нашу технику на авиашоу за рубежом, крепко засела мне в голову. По возвращению в Союз надо будет поговорить с Устиновым.

Спустя почти час мы наконец влетели в воздушное пространство Японии.

– Сейчас американцы появятся – пророчески произнес Гришечкин.

И правда, минут через десять в небе появились две темные точки, которые быстро увеличивались.

– F 15-е – вздохнул пилот – Старые друзья. Вон с тем, левым, что с бортовым номером 043, мы даже встречались на патрулировании.

Тут Гришечкин нецензурно выругался.

– Что случилось? – забеспокоился я

– Да, у них под пилонами ракеты «воздух-воздух» подвешены. Ведь, знают бл..ди, что мы летим пустые. Спецом нас встречают вооруженные. Пугают!

Я пригляделся к истребителям. Красивые…! Пристроились рядом с обоих сторон, начали потихоньку сближаться. Стали видны пилоты в кабинах. Разрисованные орлами шлемы, опущенные светофильтры. Понты – наше все.

– Ну давай, давай – Гришечкин возбудился, слегка подал МИГ вправо. Наш истребитель начал «наползать» на приближающийся самолет американца.

– Жень! – я опять вспомнил про отца – Может, не надо этих игр?

– С этими бл..ями по-другому не получается – ответил пилот, давая еще больший крен – На голову, суки начинают садиться!

Наш «наезд» подействовал. «Правый», показав нам большой палец, отвалил в сторону. Пугнув заодно и «левого», мы прибавили ходу. Американцы повисев слегка над нами, улетели переворотом вниз. Опять понтанулись.

А еще спустя несколько минут, облака закончились, вдалеке появилось очертание земли.

Море рядом с островами было покрыто многочисленными белыми черточками – кильватерными следами кораблей. Судоходство здесь было очень оживленным.

– Хонсю! – прокомментировал появление «большой земли» Гришечкин – Диспетчер аэропорта уже вышел на связь. ИЛ с Красными Звездами благополучно сел несколько минут назад.

Хорошая новость. Девчонки и все наши уже на земле.

Еще полчаса и мы начали заход на посадку в аэропорту Ханэда. Впереди показалась взлетно-посадочнае полоса, какие-то здания с телетрапами и пристыкованными самолетами.

– Окно под нас сделали – в шлеме раздался усталый голос пилота – Одни садимся. Цени!

– Боятся просто – я отстегнул маску, пошевелил затекшим телом. Надо будет найти время и потренироваться, размяться с Лехой.

– Ща мы им покажем, как садятся советские пилоты! – Гришечкин уверенно повел МИГ к полосе. Вой двигателей уменьшился, земля быстро приближалась. Я посмотрел на приборную панель. Похоже вот он, альтиметр. Сто метров, пятьдесят….

Справа, рябью в глазах, побежала полоска забора, за которой бурлила огромная толпа народа. Стояли автомобили с полицейской раскраской, автобусы… Черт, как-то быстро мы снижаемся.

– Женя, убьемся же!

– Не ссы, Витюх!

Пилот буквально «побрил» стартовую полосу. Мы притерлись к земле, хлопнул тормозной парашют. Меня дернуло в ремнях, и я мысленно перекрестился. Сели, слава богу!

– Уважаемые пассажиры – в наушниках раздался ехидный голос Гришечкина – Наш самолет совершил посадку в аэропорту Ханэда города Токио. Температура за бортом тридцать два градуса Цельсия, местное время двенадцать часов тридцать минут. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего самолета. Сейчас вам будет подан трап.

Перед самолетом появилась мигающая машина сопровождения. И тут мне в голову пришла хулиганская мысль. Лишь бы Гришечкин согласился.

– Женя, рули направо

– Ты не охренел в атаке?! – удивился пилот – Нас же паркуют японцы?

– Направо! – я повысил голос – Подруливай вон к тому забору с толпой.

– Витя, да меня разжалуют за такое!

– Женя, тебя наградят! Обещаю. Вон, рулежная полоса! Давай вправо.

– Черт, а была не была…

Наш самолет дернулся и покатился вправо. Забор быстро приближался. Сзади опомнились японцы. Машина сопровождения, завывая, начала нас нагонять. Поздно!

– Высуни крыло над забором

– Витя! – взвыл Гришечкин – Посадят же! Это воздушное хулиганство.

– Наземное. Высовывай!

…Миг развернулся боком к забору, крыло встало встык к верхушке сеточного забора. Фонарь кабины щелкнул и поднялся вверх. Я накинул черный светофильтр, отстегнул привязные ремни. Выбрался из кабины. Жара. Гришечкин прав, градусов тридцать есть. А воздух пахнет морем.

Я прошел по крылу к законцовке, остановился прямо над толпой. Несколько сотен японцев – среди которых очень много молодежи и подростков – ошалело на меня смотрели. Повисла тишина. Я медленно поднял светофильтр шлема и широко улыбнулся.

Фанаты меня узнали и оглушающе закричали. Над толпой поднялись плакаты с фотографиями группы и с теплыми приветственными словами коряво написанными по-русски. Еще сотни людей бежали с разных сторон к нашему участку забора. Сигналя, сюда же ехали машины и минивэны с надписью TV. Толпа стала напирать, грозя снести забор, крики усиливались, постепенно превращаясь в рев. Я поднял руку, чтобы народ немного успокоился, и наступила тишина, лишь щелкали вспышки фотоаппаратов. Меня буквально пожирали глазами.

Я снял шлем, зажал его подмышкой. И, улыбаясь, громко, во все горло крикнул:

– Коничива Нихон!

Боже, что тут началось!