Они направились на детскую половину через большой зал, стены которого были увешаны щитами и оружием, гобеленами и резными панелями с изображением былых битв. Ингрид засмотрелась на полотно с осадой Харон-Сидиса: кзорги стояли на крепостных стенах, головы у них были волчьими и пасти блестели острыми зубами.
«Он не был зверем», — подумала Ингрид.
Мать настойчиво потянула её за собой, отвлекая от мрачных мыслей. Они вошли в комнату, отгороженную от зала занавесями из шкур. Сигги достала из деревянного сундучка замшевый жилет с меховым воротником, шерстяные чулки и льняное платье с пёстрой кожаной шнуровкой.
Ингрид скинула верхние одежды и принялась стягивать пимы. Прикоснувшись к меху обуви, она вспомнила хижину и вновь подумала о Рейване. Сердце её пронзило миллионами игл.
— И когда ты уже перестанешь бродить по лесам? — запричитала мать. — Ты должна вести себя как женщина, Ри!
Сигги села рядом и взяла в ладони её лицо.
— Замуж тебе пора! — мать осмотрела её худую, но крепкую и жилистую фигуру. — Тебе нужна мужнина ласка!
Ингрид фыркнула, подтянув к себе платье.
— Нет-нет! Сначала мыться! От тебя пахнет как от дикого зверя, девочка моя! — возмутилась Сигги.
Мать взяла грязную одежду Ингрид и рассмотрела её.
— Твои очищения крайне редко приходят! Никуда это не годится! — запричитала вновь она. — Послушай, Ри, когда ты выйдешь замуж и разделишь ложе с мужем, всё наладится. Тебя наполнит любовь. Появятся дети, они станут смыслом твоей жизни! Ты слушаешь меня?
Слова матери всколыхнули в Ингрид сокровенные чувства, которые она испытала в горах к чужому человеку, мужчине. Но признаваться в этом ни себе, ни матери она не хотела.
— Тебе нужно немедленно прекратить бродить по лесам и больше времени проводить с женщинами! Твоё полотно не доткано, а все уже по второму заканчивают.
— Кому нужно это полотно, мама?! У нас полно полотна!
— Ингрид, — устало вздохнула мать, потирая лоб, — пойми, в этих сражениях и на охотах ты ничего не дождёшься: ты не добьёшься отеческой любви.
Ингрид подняла уязвлённый взгляд на мать.
— Но и ты, сидя у очага, не больно-то её добилась.
Глаза Сигги заулыбались, но лицо оставалось сдержанным.
— Ты что, снова в бремени, мама?
Сигги кивнула, протягивая дочери мокрую тряпицу. Ингрид, нахохлившись, принялась отирать лицо и шею.
— Где же твой отец?
— Наверное, возится с мёртвым троллем, — буркнула Ингрид.
— Вы убили тролля?! — удивилась Сигги, подав дочери платье. — Не к добру это...
В зале послышались тяжёлые шаги. Ингрид узнала отца.
— Жена, — позвал Ингвар из-за занавеси. — Ты там?
— Мы здесь, милый, — ответила Сигги и подалась к мужу.
Глаза её наполнились нежностью при виде Ингвара, и она не могла больше издать ни звука стиснутым от любви горлом. Ван положил ладонь на её живот и легонько поцеловал её в лоб.
— Ингвар! — раздался громкий голос с порога, прерывая редкую ласку отца, обращённую к матери.
— Лютый! Ты вернулся?! — Отец улыбнулся в усы и вышел навстречу гостю.
— Да, галинорец приехал ещё вчера, — ответила мать, и счастье на её лице сменилось неприязнью.
Отец сошёлся в объятиях с крепким высокорослым воином, пышная чёрная борода которого была заплетена в две косы. Они уселись за стол в большом зале.
— Проклятье, Ингвар! Известия о несчастье полстраны всколыхнули, — сказал галинорец. — Как узнал, я сразу заспешил домой.
Мать потянула Ингрид к очагу.
— Торвальда больше нет, но дочь твоя жива! — вновь донеслись до Ингрид обрывки фраз Лютого. — Ты справишься с потерями!
Мать сунула в руки Ингрид кружки с хмельным мёдом и блюдо с запечённым мясом, повелев подать отцу.
— Здравствуй, Ри! — шумно вздохнул Лютый, раздув ноздри, и оглядел Ингрид с ног до головы.
Встретив его насмешливый взгляд, она задрожала и опустила глаза, сглотнув. «Лучше я пойду на алтарь к богам, чем попрошусь к нему в воины».
Лютый вызывал у неё бешеный страх. Он пришёл к ним в дом несколько лет назад: огромный, меднокожий и испещрённый шрамами. Он искал убежища от набульского царя и не знал ни слова по-рисски. А теперь сделался отцу самым близким соратником, взял в жёны дочь вана Колбьорна и слыл лучшим воином Нордхейма.
— Здравствуй, Лютый, — тихо ответила она на приветствие, поставила на стол блюда и спешно попятилась к матери.
Сев на скамью возле горящей чаши, Ингрид прислушалась к разговору.
— Как прошла ваша охота? — спросил отец у соратника.
— Десять варгов, — ответил Лютый. — Но ни одной шкуры не привёз. Спешил к тебе.
— А мы убили тролля, — довольно произнёс отец. — И теперь мне нужна большая жертва, чтобы умилостивить богов.
— Воин? — кивнул воевода.
Ингвар помолчал, а затем рассмеялся.
— Нет, друг, боги слишком многих призвали в эту зиму! Нет...