Встревоженный зной джунглей

Глава 23

Нападение Керка было настолько неожиданным, что несколько секунд, пока двое мужчин дрались на полу, у наших ног, все мы стояли, как завороженные. Наше промедление чуть не обернулось трагедией для Норджа. Он был крупнее Керка, но уступал ему в ярости, и это уравнивало их силы. Керк хотел убить Норджа и наверняка убил бы, если бы не наше вмешательство.

Совместных усилий Дэна и Джи Ди едва хватило, чтобы оттащить Керка от Норджа. Освободившись от своего противника, Нордж с трудом поднялся на ноги, тяжело дыша и не понимая, что с ним произошло.

— Успокойтесь! — уговаривал Дэн Керку. — Какой бес в вас вселился?

И он и Джи Ди смотрели на Керка так, как на сумасшедшего. Я бы тоже могла так подумать, если бы не знала, что все его поступки всегда обусловлены важными причинами, а в бесчестности его упрекнуть мог только действительно сумасшедший.

Керк прекратил борьбу. Казалось, его ярость утихла, и он с видимым усилием взял себя в руки.

— Извините, — сказал он, тяжело дыша. — Можете отпустить меня, я его больше не трону.

— Конечно, не тронете, если хоть немного еще дорожите своей жизнью! — прохрипел Нордж. — Какого черта вы на меня набросились?

— Думаю, мы все хотим это знать, — поправил его Джи Ди.

— Полагаю, что да, — подтвердил Керк. Он устало сел в большое кресло, чтобы перевести дыхание. Я плеснула немного виски в стакан и передала ему. Остальные с нетерпением ждали. Нордж что-то рычал себе под нос и следил за Керком, как бы решая про себя, сравнять счет теперь или позже.

Наконец Керк сказал:

— Вы правильно сделали, что оттащили меня. Я потерял голову. Я приношу свои извинения всем. Всем, но только не ему. Он заслуживает смерти.

Нордж подался вперед.

— С меня довольно!

— Ну, так чего ж вы медлите? Валяйте! — пригласил Керк, но на это раз Дэн и Джи удержали Норджа. Они насильно усадили его на диван, а сами стали между двумя разъяренными мужчинами.

— Вы — убийца, мистер Нордж, и, что еще хуже — предатель. Вы заслуживаете смерти многократно.

Нордж хотел опять подняться, но Дэн не дал ему это сделать.

— Подери меня дьявол, если я хоть что-нибудь понимаю, но то, что вы говорите, мистер Керк, мне не нравится, — твердо проговорил Дэн.

— Убийца и предатель, — нарочито отчетливо повторил Керк. — Спросите у него самого.

— Что спросить у меня? — завопил Нордж. — Я понятия не имею, о чем он говорит! Наверно, этот старый осел чокнулся.

В этот момент Керк остался в меньшинстве. Я была на его стороне потому что любила его и верила безгранично.

Мне совершенно не нужно было знать, о чем идет речь. Теперь для меня он был всегда абсолютно прав.

Но Дэн и Джи Ди, у которых не было такой веской причины, склонялись на сторону Норджа, во-первых, в силу того, что он был жертвой неспровоцированного нападения; во-вторых, потому, что он был, как и они, американец и коллега.

— Мне это тоже не нравится, — заявил Джи Ди. — Вы чем-нибудь можете подтвердить свои слова, мистер Керк?

— Мы знаем, что вам пришлось пережить за последние сутки, мистер Керк, — начал Дэн, — и не думайте, что мы не ценим того, что вы сделали для Рокси, но…

Керк прервал его, показав ему мятую бумажку, найденную на стоянке коммунистов.

— Надеюсь, вам знаком почерк мистера Норджа? — спросил он Дэна. — Вот прочитайте эту записку.

Дэн взял ее, Джи Ди подошел к нему и попытался заглянуть через плечо. Я собиралась присоединиться к ним, но тут случайно бросила взгляд на лицо Норджа, и это остановило меня. Ярость его пропала и вместо нее на его лице появилось выражение понимания и какой-то отчаянной решимости.

Я пережила такое же странное чувство, когда увидела Хуссейна после его поимки. Было ощущение, что под личиной доброго приятеля вдруг проступили черты озлобленного врага. Тем временем Дэн и Джи Ди прочитали записку. Дэн медленно поднял голову.

— Я не понял, — пробормотал он. — В этой записке говорится…

— …что авиация планирует бомбить джунгли к северу от реки, — закончил Керк.

— Совершенно верно. Это предупреждение мистера Норджа своим друзьям-бандитам, чтобы они могли уйти оттуда до начала операции.

Джи Ди, перечитывая записку снова и снова, как будто ни одно предыдущее прочтение не убеждало его, он словно не верил своим глазам и только бормотал:

— В самом деле, так оно и есть. Где вы нашли ее?

— В лагере, брошенном партизанами, в миле отсюда, по другую сторону ограждения. Если хотите, мисс Пауэлл может подтвердить это.

Дэн посмотрел на меня, потом на Керка, затем перевел взгляд на Норджа.

— Эд, тебе слово. Что скажешь по этому поводу?

— Ты же слышал. Ты прочитал записку. Не скрою, ее написал я. Все это очень просто.

После признания Норджа, симпатии изменились, и теперь уже он остался в одиночестве. Дэн вытаращился на него, открыв рот. Но он был самым наименее пристрастным и несдержанным участником этого обсуждения. Остальные же — Керк, Джи и я, непосредственно пострадали от рук партизан и, если бы проклятия обладали силой убивать, смерть настигла бы Норджа в то же мгновение.

— Не надо было мешать Керку сломать тебе шею. Никогда не прощу себе, что остановил его, — процедил сквозь зубы Джи Ди.

— Мне плевать, что вы думаете обо мне, — заявил с ледяным презрением Нордж. — Я не жду от вас понимания. Я должен был сделать то, что считаю правильным, и рад, что смог выполнить это. Готов сделать это и сейчас.

— Но почему? — спросил Дэн недоуменно. — Тогда будь добр, объясни нам, пожалуйста, — почему?

— Мне жаль, если кто-то погиб, — быстро ответил Нордж. — Мне жаль, когда кто-нибудь вообще должен погибать. Но смысл каждого поступка должен оцениваться тем, приносит ли он благо или зло большинству. Частности не имеют значения. Важны общие принципы. А я им верен до конца.

— Странно… А меня всегда учили, что главное заключается в том, прав ты или нет. И совесть мне всегда помогала определить это безошибочно. А как насчет твоей совести? После того, как из-за тебя кто-то погиб, она у тебя спокойна?

Нордж покраснел.

— Вряд ли ты имеешь моральное право судить меня, Рокси. Никто из вас не имеет этого права.

— Я — тоже человек! И от того, что я не признаю учения Маркса…

— О, конечно, я паршивый красный только потому, что верю в человечность, — Нордж посмотрел на нас, своих судей, с легкой усмешкой. — Конечно, это звучит так банально… Впрочем, чего еще можно было от вас ожидать. Давайте, давайте — повесьте на меня колокольчик, заставьте носить табличку с надписью: «Прокаженный!» Чихать я хотел на ваши ярлыки! Для людей, у которых в голове настоящие мозги, а не каша из буржуазной пропаганды, они ничего не значат. Ты правильно сказала, Рокси, только правота имеет значение, а я — прав!

— А ну-ка встань, чтобы я мог вбить твои праведные зубы в твою праведную глотку, — низким голосом прорычал Джи Ди.

— Вот и весь твой ответ будущему, — с издевкой сказал Нордж. — «Вбить зубы, сбросить бомбы на беспомощных туземцев…» Конечно, давайте, вы всегда так поступали. Вы и вам подобные — вот кто настоящие предатели Человечества!

— Пустите меня к нему, — ревел Джи Ди, но Дэн, вечный посредник, стоял между ними.

— В этом Нордж прав, — заявил Керк. — Драка ничего не решит.

— Но наверняка улучшит мое самочувствие, — заметил Джи Ди.

— Да, это улучшит наше состояние, но не разрешит проблему, как сказал мистер Лэндис. А проблема реальная. Что нам с ним делать? — он кивнул в сторону Норджа.

Мне показалось, что Нордж несколько опешил.

— Что это значит?

— А вы что же думаете? Вам все это сойдет с рук? Мы поговорим здесь, покипятимся, а вы отмахнетесь от сделанного, и все спокойно забудете? Ну уж нет! Вы сделали свой выбор в этой войне, и это ваше преимущество. Но нельзя служить и нашим и вашим.

Нордж рассмеялся.

— И что вы предлагаете? Допросить меня как шпиона? Может, еще и к стенке решите поставить?

— Возможно, — ответил Керк.

Нордж протрезвел.

— Но не как шпиона. А как предателя, который пошел против своих. К сожалению, дело осложняется тем, что вы американец.

— А чего вы, собственно, боитесь? — ухмыльнулся Нордж. — Боитесь, что мы не предоставим вам очередного займа?

— А ну, заткнись, подонок, а то я укорочу тебе язык, — пригрозил Джи Ди.

— Коротышка, у тебя был трудный день, — небрежно-снисходительно улыбнулся Нордж, и они, несмотря на усилия Дэна, вцепились бы в горло друг другу, не зазвени в этот момент телефон.

Все мы посмотрели на телефонный аппарат, а Керк поднялся.

— Я думаю, что ответ мы сейчас получим. Для нас данная проблема неразрешима. Мы просто передадим ее на усмотрение властей и подождем, что будет дальше, — сказал Керк и направился к телефону.

Одновременно Нордж двинулся в другую сторону. Входя в комнату, Керк оставил свой «стен» у двери. Нордж схватил его и направил на нас, но прежде всего, конечно, — на Керка.

— Нет, не передадите, — заявил он. — Я не допущу, чтобы меня допрашивал какой-то продажный британский суд, попирающий принципы справедливости, если вы это имеете в виду.

— Эд, не делай глупостей, положи пулемет на место! — сказала я.

Он не обратил на меня внимания, продолжая обращаться только к Керку:

— Отвечайте, но не пытайтесь дать им понять, что у вас не все в порядке. Будете мямлить, тянуть — я сразу пойму.

Керк, глядя на него, поднял трубку.

— Луэлин Керк слушает. — Он помолчал несколько секунд. — Да, я только что вернулся с мисс Пауэлл. Нет, мы контролируем положение. Да. — И повесил трубку.

— Вот так-то лучше, — прокомментировал Нордж.

Он продолжал держать нас под прицелом, предупредив:

— Близко не подходить!

Я не понимала, что он собирается делать потом. По-видимому, он и сам этого не знал. Естественно, ему некуда было идти, кроме как в джунгли к бандитам. Не думаю, что это входило в его намерения. Ситуация была создана нами, а загнанный в угол человек, как и затравленное животное, в своих поступках не всегда руководствуется здравым смыслом. Нордж рассматривал нас как врагов и мы, вероятно, были ими. Поэтому его единственной мыслью было защитить себя. Дайте человеку в таком состоянии в руки оружие, и последствия могут быть трагическими.

Вначале никто не двинулся, чтобы противостоять ему. А когда один наконец решился, им оказался не Керк и не вспыльчивый Джи Ди, а Дэн.

Дэн меньше всех пострадал от партизан-коммунистов и, если исходить из житейской логики, должен был бы быть последним из тех, кто бросит вызов Норджу. И тем не менее, он бросил.

Я подозреваю, что в каждом мужчине скрывается в какой-то мере герой и требуется его личное чрезвычайное положение для того, чтобы он проявил себя. В случае с Керком, чрезвычайное положение было повседневным явлением, и он поднимался для борьбы почти постоянно. Для Джи Ди чрезвычайным положением явилась битва при Буле, и подтверждением его героизма были его раны. Для Дэна им стал тот самый момент в гостиной на плантации в Малайе.

Он подошел к Норджу так близко, что дуло пулемета уперлось ему в живот, и сказал:

— Не будь круглым дураком, — и ударил Норджа по лицу. В тот же момент он вырвал у него из рук пулемет.

Его могли убить, но не убили. Нордж стоял потрясенный, позволив Дэну отойти от него.

— Дело не в личных симпатия или антипатиях, — сказал Дэн Норджу. — Как ты сказал, — важны общие принципы?. Я думаю, что ты просто ублюдок. Можешь это считать выражением моего общего принципа, которому я следую в здравом уме и твердой памяти.

— Выведите его на веранду, — попросил Керк. — Я хочу кое-что показать ему.

Нордж не оказал сопротивления, когда его подтолкнули туда. Керк стал напротив него, мрачный, как сами джунгли.

— Вы говорите, что гордитесь своей праведностью. Очень хорошо. Взгляните, как действует люди, которые разделяют ваши взгляды. — И он указал туда, где лежала Сити.

Я знала, что предстоит увидеть, и, тем не менее, не смогла сдержать приступ тошноты. На других вид Сити подействовал еще сильнее.

Она лежала на спине на верхней ступеньке, ее раны на руках, лодыжках и горле были хорошо видны. Ее глаза почему-то снова открылись, и она смотрела на нас с молчаливой мольбой и бессильным осуждением.

— Сити, — прошептал Нордж почти неузнаваемым голосом. — Сити! Боже, что они с тобой сделали?

Никто не пытался остановить его, когда он бросился вниз по ступеням и встал на колени подле нее.

Джи Ди что-то бормотал беспомощно, Дэн стоял ошеломленный. Я старалась не смотреть на тягостную сцену внизу. Наверное, я пошатнулась, так как Керк схватил меня за плечо.

— Все в порядке, — сипло сказала я. — Я не понимаю. Если Сити принесла им записку, значит она была на их стороне. Почему в таком случае они убили ее?

— Возможно, они не доверяли ей, — ответил Керк. — Ведь Сити была малайкой, а не китаянкой, и когда она доставила информацию от незнакомого американца, они заподозрили в этом какой-то подвох и хотели пытками вырвать у нее правду. — Он вздохнул. — Бедное дитя! Она не могла им сказать больше того, что знала сама.

Непроизвольно я опять посмотрела вниз. Нордж низко склонился над мертвой девушкой, крепко держа ее пронзенную руку и умоляюще глядя ей в лицо. Я видела, что плечи его дрожали. Думаю, он любил Сити. Ее же отношение к нему осталось для меня вечной тайной. Верила ли она на самом деле в ту философию, которая погубила ее, или она верила в нее, потому что в нее верил Нордж? В любви все возможно.

Некоторое время Нордж продолжал сидеть возле убитой. Наконец он встал на ноги и начал подниматься по ступенькам. Думаю, он не видел нас: глаза его были полны невыразимой боли и смятения, как у побитого щенка. Никто не двинулся, чтобы остановить его, и он, как слепой, вошел в дом. Мы слышали, как он поднимался по лестнице в свою комнату.

Некоторое время мы стояли, не в силах прийти в себя.

— Я должен позаботиться о похоронах, — встрепенулся Керк. Он легонько хлопнул Дэна по плечу. — Вы совершили смелый поступок, мистер Лэндис, когда отняли у него пулемет. Вы не обидитесь на меня, если я спрошу вас, почему вы так поступили?

Дэн слегка смутился.

— Я просто хотел проверить, смогу ли я это сделать. Это было не уж трудно. Я не мог представить, что Эд сможет убить кого-нибудь, если бы до этого не дошло.

— У него может оказаться больше решимости, чем мы предполагаем, — сказал Керк, подняв взгляд кверху, туда где над нами были спальни. — Это было бы для всех нас лучшим выходом.

Я знала, что он имел в виду. Для Норджа не существовало легкого выхода из создавшегося положения, впрочем, как и для нас. Но оставался еще один выход, который был все-таки проще всех остальных. Однако, самоубийство было бы признанием своей вины, а я не была уверена в том, что Нордж способен раскаяться в своих действиях. Не была я уверена и в том, что я желала такого решения так же сильно, как я обвиняла его в случившемся. Нордж был прав в одном: я не имела морального права судить его, как и любого другого человека. Да и у кого из людей может быть такое право!

После нашего возвращения в гостиную некоторое время я размышляла о том, следует ли мне подняться наверх и поговорить с Норджем. Я хотела узнать мнение Керка на этот счет, но он уже ушел руководить подготовкой к похоронам Сити, а Дэн и Джи Ди, к которым я обратилась, яростно высказались против такого шага. Поразмыслив, я решила, что они правы, хотя доводы их меня совершенно не убедили. Дело было совсем не в том, что Нордж не заслуживал жалости. Ее заслуживает каждый. Но если я не была его судьей, то не собиралась и становиться его адвокатом. Нордж должен был найти ответ сам и самостоятельно прийти к внутреннему согласию. Помочь ему в этом не мог никто другой.

Дэн и Джи Ди обсуждали это в более приземленных выражениях, пока я лежала на диване. «Как ты думаешь, что он сделает?», «Я знаю, на что надеюсь», «Интересно, о чем думает человек в такой ситуации?» — И так далее, пока их голоса не слились в колыбельную, которая нежно убаюкала меня.

События последних дней совершенно вымотали меня и я спала, как под воздействием наркотиков. Проснувшись, я обнаружила, что на улице темно и я лежу не на диване. На миг мне показалось, что я снова в шалаше, в джунглях, по листве над головой барабанит дождь, я пошарила в поисках руки Керка и не нашла ее. Я лежала одна в своей кровати, в спальне. Кто-то перенес меня с дивана, не разбудив меня. Стояла ночь, и за окном шел дождь.

Разбудил меня Дэн. Он вошел, не включая свет, и стоял рядом с кроватью, глядя на меня сверху.

— Привет, — сказал он устало. — Ты не спишь, Рокси? Я пришел сказать, что все кончено.

— Эд? — спросила я, вспомнив мгновенно все, и начала дрожать.

— Да. Джи Ди поднялся к нему. Он выпил целый пузырек нембутала. — Дэн вздрогнул, хотя было совсем не холодно. — Он оставил кучу записок разным людям. По крайней мере, он начал писать их, но так и не кончил.

«Да, — подумалось мне, — в этом был весь Эд, часто поднимавшийся за какое-то дело и не доводивший его до конца.»

— Все-таки жалко его, — пробормотала я. — Человеком он все же был не таким уж плохим, Дэн, правда?

— Пожалуй. Но время ему досталось не слишком хорошее. — Закашлявшись, он отвернулся. — Попытайся уснуть, Рокси. Рано утром мы уезжаем.

Подойдя к двери, он остановился и добавил:

— Если, конечно, кто-нибудь из нас останется в живых.