Всякой тяжести имя - крест

Глава 132 ТЕАТР ОПЕРЫ И СТРИПТИЗА

Транзитное сибирское лето, густо закудрявившись зеленью, веселой невесомостью отступило в сумрачную тень межсезонья, какая обычно является душе после умопомрачительного запоя.

Пошатываясь промеж «хаммеров» и «бумеров», выползали из тени 12-го века на свет рампы 21-го похожие на гробовщиков миннезингеры, они же тангейзеры, то есть рыцарские поэты-певцы, воспевавшие формальную любовь к даме, неформальное служение богу, сюзерену, черту, дьяволу и грядущему хаму.

Периодически выходя за рамки светско-рыцарской этики и религиозного миропонимания, тангейзеры погружались в кабацкий разгул, перемежаемый крестовыми походами в дома изысканной толерантности. Точнее, в дома терпимости. А конкретнее и ближе к свету - в Новосибирский оперный театр, где еще недавно правил бал, парил и упивался творческой свободой главный идеолог сценической порнографии, ославленный устроитель нового «Тангейзера» Борис Мездрич, назначивший себя вторым Мейерхольдом. Забыл, что первого освистывали все, кому не лень.

Публика неблагодарна. Скандального успеха хлебнул сверх меры, а вот признания идеологически испорченных масс не удостоился. У них одно на уме: «Все пропьем, но Крым не опозорим!»

Поскользнувшись на мейерхольдовской стезе попсового авангарда, вынужден был, по настоянию министра культуры, уступить свое место банановому, королю и по совместительству директору петербургского Михайловского театра Владимиру Кехману, который сказал: «С театром, оперой и балетом меня не связывает ничего, но я считаю это самым важным проектом в моей жизни».

«Тангейзер» в постановке Мездрича не опера, а несчастный случай. Прообразом для роли И.Х. послужил педрила-мученик Боря Моисеев. Смеяться не надо, это чревато осуждением и потоками невыплаканных слез: Боря - священная корова либералов. Однако в ролевом воплощении сценического образа режиссер допустил необъяснимый сдвиг от нетрадиционной сексуальной ориентации персонажа к любовным утехам известного саксофониста Билла Клинтона со стажеркой Желтого дома Моникой Левински.

Борю это ранило очень, либералов, обрученных Садовым кольцом, ошеломило. Запароленные педофилы взбесились: «Сын Божий не может быть гетеросексуалом!» Никому не пришло в голову прочитать либретто оперы Вагнера и задаться вопросом: а при чем здесь вообще И.Х.?

В кипучие головы пришло другое: сняв с репертуара «Тангейзер», влиятельные клирики и малокультурная власть насаждают в искусстве государственную идеологию, что запрещено Конституцией - статья 13, пункт 2. Извольте: «Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной».

Свободный художник волен творить как хочет, что хочет и во имя того, что ему велит собственное идеологическое либидо, тяготеющее к воспеванию достоинств голубых «миннезингеров» и просто Зингеров. А иначе ради чего затевалась однополая революция 1991-го, идеалы коей закреплены Основным законом, писанным под диктовку американских кураторов в декабре 1993-го?

Волей-неволей придется обращаться за справедливостью к Хиллари Клинтон, будущему президенту США. Вон Ксюша Собчак после убийства Немцова попросила защиты у Джен Псаки, и теперь у нее такая же прическа, как у всех «госдеповских псак», олицетворяющая невыразимый протест против авторитарного режима президента Путина и реакционно-запретительной практики министра Мединского.

Реформатор оперного искусства Рихард Вагнер, наверное, простил бы Мездричу новое прочтение «Тангейзера», понимая, что художника обидеть может каждый, кто носит фамилию Кехман.

А искусство тут ни при чем. Просто несчастный случай.

Художник в свободной стране имеет право на идеологию. Точка. Для государства же она под запретом. Точка с запятой. Стенания вопиющих в пустыне либералов справедливы и юридически обоснованны: доколе власти будут вмешиваться в творческий процесс неприкасаемых и попирать их Конституционное право на самовыражение в искусстве? Снял на сцене штаны Константин Богомолов, справил публичную нужду - самовыразился. Кому какое дело? Кто позволил властям ходить в наш садик имени маркиза де Сада? Никто не позволял, а они все ходят и ходят, противные. Многоточие.

Вопрос из задних рядов: куда делись тома гениальных исследований жизни? Ответ приходит с опозданием: все здравое и трезво мыслящее отброшено за ненадобностью, ибо сама природная обязанность жить поставлена под вопрос. И оказывается, на юго-востоке Украины, в Сирии, Ливии, Ираке - всюду, где ступала подкованная нога носителя демократических ценностей, никто жить особо и не хотел. Все только и ждали, чтобы америкосы разрешили им не очень-то и жить в условиях, когда гуманитарную катастрофу предотвращают бомбами и неуправляемыми ракетами. Свобода, как выясняется, это только свобода от жизни.

Война или невойна - это всегда идеология. Порочная, разумеется. Хаотизация мирового пространства, чем сегодня активно занимаются США, тоже идеология. Тотальное мракобесие бандеровских гопников - результат идеологического зомбирования. Либеральная идеология продвинутой «элиты» выражена одной легальной фразой с нелегальным довеском: разрешено все, что не запрещено, а запреты надо уметь обходить.

У нас была великая эпоха, потому что была мощная идеология, пусть и опошленная впоследствии певцами казенного коммунизма. Сегодня в России с фонарями ищут «русскую идею». Ищут давно и безуспешно. Искать будут еще долго. И безрезультатно. Потому что сами завели поиски в порочный круг статьи 13 Основного закона, а «тангейзеры», «миннезингеры» и просто Зингеры легко обходят любые законы.

Это их идеология. У государства нет никакой.

Года три назад про Владимира Кехмана писали так: «Первым, кто решил соединить фрукты и овощи с искусством, был итальянец Джанни Родари, придумавший бессмертный образ Чиполлино и прочих обитателей сказочной Фруктовой страны. Вторым - российский бизнесмен, оптовый поставщик бананов Кехман, воплотивший образ антипода Чиполлино - принца Лимона, причем сделавший это не только на сцене собственного театра, но и в реальной жизни. Кто знает, может, когда-нибудь и сам Владимир Абрамович заслужит собственного спектакля...».

Кехман протестовал и возмущался: «Мне постоянно предъявляют, что меня якобы тянет на сцену. Но у меня нет желания быть на сцене! Если это происходит, то совершенно случайно».

Не совсем правда. Вернее, совсем не правда. Просто идеология такая у креативного «банановоза» - выйти на сцену, а потом сделать вид, что его там не было. Когда в Петербург привезли на королевские гастроли Хосе Каррераса, то на приеме в гостинице «Европейская» Кехман на правах организатора вышел на сцену и спел про французскую булку. И это в присутствии самого Каррераса - в качестве обязательной нагрузки к основному продукту. Все бы ничего, но действо транслировалось на уличные экраны, перед которыми собралось более 10 000 человек. Они пришли послушать соловья, а им предложили вокальные экзерсисы токующего глухаря.

В 2007 году сбылась мечта птицы высокого полета из семейства тетеревиных. Владимир Абрамович купил себе немного искусства и стал директором Михайловского оперного театра. Для тех, кто не в курсе: речь идет о Малом Академическом театре оперы и балета им. Мусоргского. До 1917 года театр действительно назывался Михайловским - в честь брата Николая I, великого князя Михаила Павловича. Оперы там почти не ставились - в основном водевили и комедии. Новейшая история театра началась с того, что с вывески исчезло «академическое» название и вернулось историческое, напоминавшее прежнюю Россию - с комедиями, водевилями и упоительными вечерами (вряд ли под хруст французской булки). Зато теперь там стали крутить «банановые фуэте». Принц Лимон клубился, царил и аплодировал самому себе.

Купив бывший великокняжеский театр, Кехман заявил: «Я хочу петь и танцевать!» После чего стал энергично пробоваться на сцене. Сначала появился в роли упомянутого принца Лимона в детском спектакле «Чиполлино». Затем попытался исполнить партию Трике в опере «Евгений Онегин». Провалившись, решил сделаться дирижером. Занимавшему это место Андрею Аниханову Кехман предложил выпить коньяку между первым и вторым актами «Лебединого озера», чтобы «печальные туманные лебеди выглядели повеселее». Оторопевший дирижер отказался. И был уволен.

«Я сам буду заниматься всем - оркестром, концертмейстерами, режиссерами, - сказал Кехман. - Потому что в театре нет никого, все прогнило, и это хорошо, так как можно начинать с нуля. Я разработаю уникальную систему, и мы будем ее внедрять. И расстанемся с теми, кто не захочет стать частью системы. Это жестокий процесс, но по-другому в искусстве нельзя».

Так он сказал. И стал действовать в соответствии с тем, что сказал - не щадя себя, буквально разрываясь между режиссурой, хореографией, оптовыми поставками эквадорских бананов и упоительными в России вечерами, кои стали называться корпоративами. Не забывал и о политическом пиаре. Не где-нибудь в Таврическом дворце и не в Эрмитаже, а именно в Михайловском Владимир Путин открывал гала-концерт «Мост Дрезден - Петербург». Здесь же прошел благотворительный концерт под девизом «Поможем тигру» с участием Путина и Леонардо Ди Каприо. Уссурийские тигры были тронуты, а сам Кехман удостоился премии Министерства культуры под красноречивым названием «Известность». И свобода воссияла, заставляя в унисон, стучать сердца почитателей многогранного таланта бананового короля.

Сказочная Фруктовая империя рухнула, не докрутив 32-х фуэте Плисецкой, и принц Лимон объявил себя банкротом. Но сделал это не в Питере, где бы его порвали синьоры Помидоры, дававшие кредиты под честное имя и свободное творчество художника, а в Высоком суде Лондона, где разыгрался забавный водевиль. Когда судья задал вопрос Кехману касательно его заграничной собственности, то Владимир Абрамович, уверенный в том, что на все вопросы в ходе судебного следствия будут отвечать его адвокаты, устремился к выходу, выкрикивая на бегу: «Нет, что вы, я не Кехман! Вовсе не Кехман...».

Судьи так и не поняли, что это промелькнуло перед глазами: тучка или Винни- Пух?..

Еще за полгода до лондонского водевиля актеры Михайловского направили президенту отчаянное послание с просьбой защитить труппу от произвола бананового короля, одержимого собственной гениальностью. Тогдашний президент Медведев тоже ничего не понял - где тут балет, а где бананы, и кто умудрился связать одно с другим?

В итоге всего вместо печальных «маленьких лебедей» на сцене Михайловского появились жизнеутверждающие Ирина Салтыкова и Валерий Сюткин. Хосе Каррерас более замечен не был. Зарекся ездить в Петербург, чтобы выступить «на разогреве» у Кехмана. под хруст французской булки. А еще спустя какое-то время Владимир Абрамович как авторитетный оперный реформатор был назначен директором Новосибирского академического театра оперы и балета, основанного 70 лет назад.

Свободного художника. Мездрича заменили на еще более свободного Кехмана, что не противоречит статье 13 Конституции РФ, но очень напоминает смену президентов в Соединенных Штатах, каждый из которых хуже предыдущего.

В Новосибирске Кехман начал с того, что опустил руки, хотя и не умыл пока. Как ни крути, это все-таки не свой театр, купленный по дешевке за одну партию кубинского сахара. Это конюшня с лядащими клячами, кои вскачь не идут, сколько ни соблазняй их бананами премиум-класса. Да и мечтал Владимир Абрамович совсем о другом: «В дореволюционной России директор императорских театров был фигурой более важной, чем министр культуры. Мне кажется, было бы хорошо, если бы у нас создали дирекцию императорских театров. Я мог бы ее возглавить».

Забыл уточнить, что прежде надо создать империю. Стал пробовать себя в новой роли директора государственного театра, совмещая обязанности режиссера, концертмейстера, дирижера и обер-шталмейстера. Получилось, как с партией Трике в питерском «Евгении Онегине»: «Освободясь от пробки влажной, бутылка хлопнула; вино шипит; и вот с осанкой важной, куплетом мучимый давно, Трике встает; пред ним собранье хранит глубокое молчанье...».

Там, на сцене Михайловского, было ноль слов, четыре не угаданные ноты и свист возмущенной публики, который он принял за одобрение: «Татьяна чуть жива; Трике, к ней обратясь с листком в руке, запел, фальшивя. Плески, крики его приветствуют. Она певцу присесть принуждена; поэт же скромный, хоть великий, ее здоровье первый пьет и ей куплет передает...».

А тут - «амуры, черти, змеи на сцене скачут и шумят». Короче, чуть живым ушел сам Кехман, поклявшись, Ленского взбесить и уж порядком отомстить. Не только ему - «все жадной скуки сыновья», не желающие становиться частью его реформаторской системы - недуг новейших россиян. Стало быть, позвольте вам выйти вон, па-апращу освободить конюшню!.. Путь к истине скрывает ложь, но что же делать - все мы человеки. Куда нам плыть?..

Схожие сомнения и надежды испытывает ныне и Хиллари Клинтон, объявившая о своем участии в президентских гонках. Сделала это вызывающе и самонадеянно: «После первого Буша понадобился Клинтон, чтобы прибраться. После Обамы в Белом доме останется то, что плохо пахнет и еще хуже выветривается, поэтому нужна Клинтон. Я - чемпион, который нужен Америке!..»

Программа гонки ясна: скакать к победе, ориентируясь на запах. А что дальше? Чисто конкретно - что? Тут она, словно Кехмана наслушалась, запомнив его великокняжеские замахи: «Я разработаю уникальную политическую систему, и мы вместе будем внедрять ее в повседневную жизнь Америки. Кто не с нами, тому удача улыбнется не во вторник на прошлой неделе. Это жестокий процесс, но по-другому в политике нельзя!»

Так она сказала и удалилась отдохнуть на диване в позе лежачего домашнего животного. Кошке, гуляющей сама по себе, это абсолютно необходимо. Тем более, что в первый год предполагаемого президентства ей стукнет 70. Лежа можно смотреть, телевизор - там уже суетятся республиканцы, судорожно подыскивая мышку в качестве альтернативы кошке, которая ее караулит возле ничего пока еще не обещающей щелки. Таков закон - кругооборот политических интересов в природе.

Бедная бабушка Клинтон. Она, кажется, не догадывается о главном. Дело не в зловонии, окутавшем величественное здание на Пенсильвания-авеню, 1600, где ей хочется прибраться и проветрить уже сейчас, не дожидаясь праймериз. Соединенные Штаты за время правления Буша-младшего и Обамы-никакого настолько мощно и массово экспортировали демократические ценности, что у самой Америки больше не осталось ни демократии, ни каких бы то ни то было духовных ценностей. Белый дом - та же конюшня. Без рысаков и скакунов, способных выступать на политической арене. Сплошь инвалиды холодной войны. Выгнать этих - не проблема. Где взять других? Может, объявить предвыборную программу помощи кошке, которая гуляет сама по себе? Ха! Билл первый поднимет на смех. Да, вот, кстати, проблема Билла...

Такие дела копошатся, как невидимые миру слезы, по разные стороны океана. Кехману - что. Лишил еще один театр звания академического (Табакову можно, а Кехману западло?). Лишил решительно, открыв тем самым доступ на сцену свежему, застенчивому стриптизу, наметив на перспективу приглашение танцевальной группы оренбургских нимфеток под названием «Пчелки», обретшую известность исполнением эротических танцев с участием плюшевого импотента Винни-Пуха. Объявил о неминуемом увольнении несогласных с концепцией реформы. Снявши Мездрича, по «Тангейзеру» не плачут, только проветривают помещения.

Как и бабушка Клинтон, Кехман не догадывается о главном. О том, что сибирские «тангейзеры», оставшиеся не у дел, активно включатся в кампанию «Поможем тигру», подкараулят месье Трике за каким-нибудь подходящим углом и поколотят его своими тяжелозвонкими кифарами: почем бананы у тебя, лядащий?.. Еще и лопатник заберут, это уж, как водится. Тигры смеяться будут. Что ж, вернется в питерский андеграунд с коммерческим уклоном - к торговле кубинским сахаром, контрабандным лесом, просроченным инсулином, да мало ли возможностей у бывшего бананового короля со связями в коридорах гостиницы «Европейская»...

67-летней Хиллари, если она не соскочит с карусели в середине дистанции, доведется сделать ничуть не больше. Разве что сменит в апартаментах Белого дома какую-то мебель, велит повесить новые шторы и запахать огороды Мишель. Но первым делом отдаст распоряжение службе безопасности, чтобы пропускала саксофониста Билла не чаще одного раза в две недели. Но Билл проблема не завтрашнего, а сегодняшнего дня. Если папарацци снова застукают его в компании пожилых педофилов, то Хиллари никакие праймериз не светят. В прошлый раз, когда это случилось, она сама пребывала в глубокой тени, потому и сошло. Кандидату в президенты не сойдет. Так не проще ли?..

А что? Пожалуй. Есть причина, воля, страх и средства, чтобы это сделать. Потом она выйдет на публику, вся в черном, и скажет: «Как жаль, что он умер!» А про себя подумает: «Как хорошо, что его нет!»

Черное Хиллари не идет, все это знают, но льстивая Шарон Стоун непременно скажет: «Ах, она по-прежнему обворожительна! Ей не дашь и пятидесяти...». Вот и не давай, кто тебя просит? А старейший импотент Капитолия, покрытый аризонской шерстью Джон Маккейн авторитетно, как бы со знанием предмета подтвердит: «Да, она по-прежнему сексуальна, но я не думаю, что избиратели это примут. В ней нет искренности...».

Они не понимают, что ответственность не позволяет быть искренней. Ответственность порождает одиночество. Но ей не привыкать - всегда гуляла сама по себе. Кстати, Бог на заре сотворения мира тоже был одинок, зато полон сил и творческой энергии. И был он счастлив, ибо видел, как это хорошо. Поэтому не надо эмоций и любви не надо. Лучше помогите одинокой кошке снова войти в Белый дом, и она станет тигром.

- Хочется верить, что миллионы простых американцев помнят меня, - сказала Хиллари на брифинге. - Я очень рассчитываю на нашу молодежь. От двадцатилетних не стоит ждать знания жизни - откуда ему взяться? Я жду от них веры в лучшее будущее Америки...

Деятельность Кехмана на театрально-банановом поприще принесла убытков на 18 миллиардов рублей. Вероятно, Сбербанк, Банк Москвы и немецкий Райффайзенбанк удвоят сумму долга, потому что театрал Кехман слишком многого хотел от бизнеса, а бизнесмен Кехман еще больше ожидал от художественного воплощения программы «Искусство - в массы». И в первом, и во втором случае его компанию «ДжиФиСи» подкосили дорогостоящие проекты по строительству коммерческой недвижимости.

Приобрел памятник архитектуры - универмаг «Фрунзенский» и тут же захотел снести его, чтобы построить бизнес-центр по проекту знаменитого архитектора Нормана Фостера. Новатора остановили охранители памятников - не смей! Аналогичная судьба постигла проект с гостиницей «Речная» и намерение реконструировать бывший Дом политпросвещения, что напротив Смольного, с перепрофилированием его в дом толерантности. Резюме главы Сбербанка Германа Грефа: «Я буду сильно удивлен, если в ближайшее время Кехман не сядет на нары».

Вероятно, в его мозг встроен какой-то опасный чип, связанный с нейтрализацией зоны ответственности за количество наломанных дров и взятых кредитов, что вселяет в сознание творца чувство безнаказанности. А за это, случается, бьют. И что тогда? Некто Артем Шейнин пояснил: «Если дать по морде европейцу, он побежит в суд, все дела. Если дать по морде русскому, ваши проблемы только начинаются. Если дать по морде Кехману, он попросит политического убежища в США, предварительно заручившись поддержкой безработной бабушки Хиллари».

Но миссис Клинтон пришла к противоположному выводу: не бежать от народных масс, а напротив, слиться с ними, постоять вместе на уличном спектакле под названием «Я убил бабушку» или, скажем, посидеть в молодежном баре, где можно ощутить энергию, задор и запальчивые эмоции юных граждан. Почему нет? Зашла в бар, заказала чашечку эспрессо и стала ждать респекта и уважухи. А ее просто не узнали. Сидит бабушка, которую не убили, ну и пусть себе сидит. Оказывается, в мире жвачного молодняка имеет место активная движуха, а респект и уважуха отсутствуют напрочь,

Она попыталась упорядочить обстановку. «Хочется верить...» - только и успела сказать в спину пролетавшей официантке без признаков половой принадлежности.

Грустно вздохнула бабушка и, не дождавшись кофе, ушла гулять сама по себе.

1-3 июня 2015 года