К девятнадцати часам, по московскому времени, у нас всё было готово к отъезду и мы, дружной компанией, сидя за столом, пили обжигающий чай с остатками сдобного печенья. Разговаривать уже никому не хотелось, до этого наорались будь здоров. Алексей Сергеевич и Жора, между делом, разглядывали какие то бумаги, Лиля листала «Советский экран», а я, раз за разом, мысленно просматривал содержимое своего автомобиля, мне всё время казалось, что чего то не взял.
— Так — пошёл я, уже по третьему кругу. — Пистолеты, пять штук — у меня под сидением. Автомат — и пять рожков в сумке лежат. Ящики с патронами или, как их называет Жора — цинки, сзади. Гранаты, двадцать штук и к ним запалы, тоже припрятаны, в одной из картонных коробок, сейчас они мне не нужны. С оружием всё, ничего не забыл, ничего не оставил. Одежда и обувь, наверху, там же, где пристроился баул с вещами Лили. Прав был её папа, без надстройки нам никак. Канистры в багажнике, закрыты плотно, запаха в салоне нет. Там же домкрат, ключи и непонятные запчасти. Запаска под капотом, если что, помогут оттуда достать. Теперь продукты. Их стало в два раза больше и смысла проверять, что, где стоит — не вижу. Ещё что? Кружка, ложка, туалетная бумага, паста, щётка. Стоп, а Лилька свои туалетные принадлежности сложила?
— Ты зубную щётку взяла? — наклонившись к ней, шепнул я девушке на ухо.
— Блин. Забыла — вздрогнула она.
— А ложку, кружку?
— Нет. Я думала, что ты сложил.
Ага, только мне и оставалось, что думать про её зубную щётку и кружку. Немаленькая, сама о себе могла позаботиться. Или маленькая ещё? Ладно, с этим потом, по дороге разберёмся.
Пока Лилька судорожно собирала новый пакет, я медленно прошёлся по дому, присматриваясь к нему и соображая, чего отсюда ещё можно прихватить. На кухне понравился самодельный ножик, больше похожий на огромный тесак, в сарае топор, с металлическим топорищем и парочка, почти новых, холщовых мешков. В коридоре нашёл аптечку, в металлической коробке, с огромным количеством таблеток внутри. Взял. Кроме них есть там йод, бинты и вата. Пригодятся, ехать очень далеко. С кровати, в комнате для гостей, сдёрнул шерстяное одеяло, а из шкафа вынул новый плед. Может они и не понадобятся, но ничего похожего в машине нет. А, как известно, потребность в том, чего нет, рано или поздно возникает.
Затолкали с Лилей в машину, ещё два пакета и несколько мелочей. Постояли минут десять возле неё, поговорили ни о чём и снова вернулись в прогретое помещение.
— Ну что, готовы? — встретил нас у входа вопросом отец.
— Да. Давно готовы — сказала Лиля и взглянула на меня, наверняка требуя поддержки.
Я молчал, а Алексей Сергеевич нет.
— Ну раз готовы, тогда присядем на дорожку и выходим — заявил он и первым уселся на стул.
Вначале со двора выехала «буханка», за рулём которой сидел Георгий, а следом за ней выскочили мы. За воротами я притормозил, вышел из машины, закрыл их на висячий замок и сев за руль, попытался тронуться с места.
— Подожди! — вдруг громко крикнула Лиля и заметив, что напугала меня, сказала немного тише: — Подожди. Постой ещё немножко. Я выйду, на дом посмотрю.
Девушка подошла к запертой калитке, взялась за неё рукой, постояла так какое то время и быстрым шагом вернулась назад.
— Всё, попрощалась. Можем уезжать — проговорила она и как ей казалось, незаметно вытерла слёзы с лица.
Я её понимаю, с детством прощаться не легко. Хотя, что я могу об этом знать. У меня его не было никогда, я всю жизнь, сколько себя помню, был взрослым и не по годам самостоятельным.
Колонна растянулась чуть ли не на триста метров, только выйдя из машины, я сумел это определить. Во главе всего стоял новенький грузовик, из плеяды ЗИЛов, как рассказал мне его водитель, именуемый в народе номером: сто тридцать один. Сзади у этого, уже виденного мной, супер проходимого автомобиля, имелось обитое железом помещение, с выведенной наружу трубой, с двумя маленькими окошками на каждой из его сторон и дверцей, протиснуться в которую, лично я, могу с огромным трудом. За ним примостились две санитарные машины, в данный момент перевозящие грузы и людей, дальше шли УАЗики с брезентом вместо крыши, потом снова «буханки» — пять штук, затем две, ярко жёлтые, милицейские машины, с надписями ГАИ и наконец я, на своей белоснежной Ниве, с багажником наверху. Жора пристроился за нами, хотя ранее, согласно утверждённого списка, должен был стоять далеко впереди. Наверное, отец Лили, его так сделать заставил. Через пять УАЗов позади, пристроился ещё один ЗИЛок, а замыкал огромную процессию, красавец, тентованный УРАЛ. Не успел я оценить размеры автопарка, разместившегося, этим поздним вечером в длину, как спереди раздался протяжный, звуковой сигнал. Стоящие возле транспортных средств люди, моментально засуетились и вскоре на улице не осталось никого, а ещё через пару минут, где то снова мощно загудело, что означало: колонна тронулась вперёд.
Первую остановку сделали на кольцевой, непривычно тёмного, столичного города. Машины мы не покидали, но к каждой из них подходил человек, в белом комуфляже, спрашивал, всё ли у нас нормально, напоминал о месте, где будет организована следующая стоянка, ещё раз просил без особой нужды не включать фары и дальше убегал. Проехали совсем немного, но дорога по заснеженному полю забрала не только время, но и огромное количество физических сил, особенно у тех, кто до этого вождением почти пренебрегал или мало зимой тренировался. В основном это касалось верхушки, из экономии вынужденной отказаться от услуг персональных водителей. Наверняка, именно из-за неё вся эта катавасия, по поводу предупреждений и краткосрочного отдыха, и была организована.
Теперь нам предстояло добраться до Ленинградского шосее, где будет произведена очередная перекличка. Затем, уже без остановок, едем до Солнечногорска. Там пробуем заправиться и дальше, независимо от результата, катим прямиком в Клин, на одной из окраин которого будем маскироваться, отдыхать и ждать тёмного времени суток. Передвигаться днём колонне строго запрещено, хотя я не очень пойму, почему. Если смотреть по карте, лежащей у меня в бардачке, за эту ночь проедем очень мало. До Клина всего то, километров сто и в обычное время, даже я, со своим крошечным стажем автомобилиста, преодолел бы это расстояние часа за полтора. Но сейчас, когда толком неизвестно, где чужие, а где свои, лучше, конечно, не торопиться, проблем меньше будет. Мы и не торопились. Зил, возглавлявший нашу колонну, упорно не желал ехать быстрее сорока. Монотонность движения, в машине темнота, на улице ничего толком не видно, от таких факторов, кого хочешь в сон свалит. Ладно я, ко всему привычный, а вот девушку, сидящую рядом, он всё таки сморил. Казалось, вот только сейчас, она о чём то говорила, а тут раз и ничего не слышит. Ладно, пускай поспит, до Солнечногорска можно, а когда остановимся, я её разбужу.
Пятнадцатиминутная остановка на Ленинградском шоссе, на очередную сверку личного состава, прошла без участия моей спутницы, а вот въезд в Химки её разбудил.
— Что случилось?! — испуганно отозвалась она вопросом, на внезапно начавшуюся стрельбу.
— Не знаю. Остановились почему то — ответил я надеясь, что девушка ничего не поймёт.
— Стреляли. Ты разве не слышал? — попыталась Лиля, разглядеть темноту.
— Слышал, что то. Но, что конкретно, сказать не могу. Может стреляли, а может просто двигатель у кого то сломался. Так бывает — изобразил я из себя, знатока неисправностей автомобиля.
— Антон — даже в темноте этот взгляд, выглядел категоричным. — Прекрати издеваться. Что за дурная привычка?
— Лиль. Я не издеваюсь. Я в самом деле, пока, ничего не пойму.
Выстрелов впереди больше не слышно и чем они были вызваны непонятно, поэтому не хотелось раньше времени паниковать.
— Может сходить? Посмотреть? — спросила меня Лиля, делая характерное движение рукой, в сторону начала колонны.
— Не открывай — попросил я её сохранять образовавшийся в автомобиле микроклимат. — Надо будет, нам сообщат о том, чего там случилось.
Не успел я произнести последнюю фразу, как с моей стороны постучали в окно. Обернулся. Там торчит фигура дяди Жоры. Он что, с ней заодно?
— Чего? — опустив стекло на пару сантиметров, спросил я у него.
— Пойдём, посмотрим — предложил он мне.
— Да вы тут что все, сговорились? Чего ходить напрасно?
Объединившись, два представителя семейства Королёвых, сам Георгий, наверняка, не решился бы правила нарушать, вынудили меня покинуть прогретый салон Нивы и выдвинуться по направлению к головной машине, хотя кроме нас, дураков топать туда, больше не нашлось.
— Что тут у вас? — спросил я Аркашу, заприметив его у ЗИЛа.
— У нас тут хреново — ответил он и попросил, но не меня: — Вадим, включай фары.
Вспыхнул яркий свет, проявивший, метрах в десяти от нашей грузовой машины, несколько людей, лежащих прямо на снегу.
— Вы их? — спросил я друга, нащупав в кармане старенький ТТ.
— Мы — ответил он и еле сдерживаясь, чтобы не ругнуться, тихо сказал. — И они нас.
Из краткого рассказа сотрудника КГБ, более менее стало понято, что тут у них произошло. Автомобиль, производства завода имени Лихачёва, ведущий нас за собой, мерно катил по Ленинградскому шоссе, как и положено, не включая фары. Точно такой же, но принадлежащий другим, неизвестным личностям, хотя лично я догадываюсь кому именно, примостился на обочине, естественно, той же самой дороги. И вот, когда оба транспортных средства почти встретились, прямо как в задачке для третьего класса, тот что стоял, осветил фарами медленно идущий. Ну, а дальше всё пошло по накатанной схеме. Предъявите документы. Всем выйти из машины и срочно заползти в стоящий на обочине ЗИЛ. Только в этот раз, ребята из сектора, непонятно какого периметра, просчитались и поплатились за это жизнью, впрочем, досталось и нам.
— У нас трое раненых и двое убитых — доложил мне Аркадий, закончив рассказ и нецензурно выругался. — … и это, в самом начале пути.
Да, действительно, ситуация не из приятных. Погибли люди, что совсем не хорошо. Но ещё хуже тем, кто получил ранение. На сегодняшний день, в колонне, полноценного врача нет. Уже нет. И, куда теперь девать пострадавших за общее дело, толком не знает никто. Такое развитие событий никем не обсуждалось. Убитых потащили к УРАЛу, в нём только бочки стоят. Их похоронят, но на полноценной стоянке. А вот раненых…
— Раненых тащите в кунг, в Клину будем с ними разбираться — крикнул людям Аркадий и пригласил меня: — Пойдём посмотрим, кто тут нам противостоял.
Никого нового, среди убитых, я не увидел. Тот же перечень, что и везде. Милиция, военные и пару гражданских, на подхвате. Вооружение тоже, самое простое. Пистолет Макарова, пять карабинов Симонова и два обычных АКа. Теперь я, стараниями одного, хорошего человека, кое чего в оружии понимаю.
— А вы кузов ЗИЛа проверяли? — спросил я у друга, подымая со снега автомат.
— Нет. А, что ты там ожидаешь увидеть? Все, кто в нём был, тут вот лежат — кивнул Аркаша на убитых.
Может и так, но я всё же проверю. Ещё помню, как связанным, в таком автомобиле лежал. Я медленно побрёл к закрытым дверям чужого автомобиля, надеясь, что Аркадий подстрахует меня, но моё предложение его не заинтересовало и он предпочёл отойти к раненым друзьям. Подойдя к двери поближе, практически на расстоянии вытянутой руки, остановился. Блин! И кто меня дёрнул за язык? Сейчас, какая нибудь зараза оттуда выстрелит и попадёт мне прямо в лоб. Посмотрел назад, никто не смотрит. Может сделать вид, что передумал или, вроде как, посмотрел и быстренько ушёл? Нет, нельзя. А вдруг там и в самом деле люди? А если связаны, как был когда то я? Взялся за ручку, опустил её в низ, до упора, резко дёрнул дверь на себя. Фу ты, пусто. Ну слава богу. И овцы целы, и себя успокоил.
— В следующий раз сначала думать будешь, когда приспичит, ещё чего то проверять — сделал я зарубку на память, возвращаясь назад.
А вообще думаю, пришло время, свои возможности хоть как то проявлять. Не открыто, не всем на показ, но что то делать с ними надо. Сколько ещё таких периметров будет по дороге? Не одна же Москва сидит в глухой обороне? Будь я на месте дежурных чекистов, ни за что бы не начал стрелять. Отделался бы четырьмя шипящими звуками и протащил бы всю колонну за собой. Может прямо сейчас напроситься в командиры? Подойти к Аркадию и нагло так, сказать, что мол ни черта вы братцы не можете, теперь я буду всем руководить. Попробовать можно, был бы результат. А его, в данный момент, точно не будет. Бойцы на взводе, Аркаша бегает, как псих, а тут я, со своим дурацким предложением. Да, куда не посмотри, снова вилы. Так мы к концу поездки, останемся с Лилькой вдвоём.
Движение возобновилось, но на этот раз ехали ещё осторожнее, можно сказать, что крались. Впереди, метрах в пятистах от основной части колонны, шла группа из двух милицейских УАЗов, один из которых, время от времени, возвращался назад и давал добро на дальнейшую поездку. Так продолжалось километров пять, пока мы вновь не напоролись на новый пост подмосковного периметра, по всей видимости, обозначавший его конец. Остановились и, как оказалось, надолго. Единого мнения, как преодолеть внезапно возникшее препятствие, сразу не сформировалось, а после прений разногласия только росли. Меня на собрание, тоже пригласили, всё таки Алексей Сергеевич свои полномочия мне передал. Но присутствовал я на нём лишь номинально, так как на моё мнение, остальным, было глубоко насра… Пришлось терпеть, не лезть в чужие споры, глазеть на то, как люди глотки рвут. Длилось это до тех пор, пока в очередной раз не взял слово руководитель этого странного коллектива. Недолго думая, он предложил выдвинуться энному числу бойцов нашей охраны вперёд и сметая всё на своём пути, смело порубать там, всех врагов Советской власти. Предложение не оригинальное, но отчего то к нему прислушались и даже начали готовить штурм. Вот тут то моё негодование и выплеснулось наружу. Что же это получается? Какая то падла и до этого жар чужими руками загребавшая, и теперь хочет, чтобы вместо его задницы стреляли по другим? Нет, лично я такого беспредела, терпеть не намерен.
— Послушайте, уважаемые товарищи — громко обозначил я собственное присутствие, в слабоосвещённом помещении кунга. — Неужели вас прошлая стычка ничему не научила? Очередное нападение…
— Молодой человек — перебил меня сухонький бухгалтер. — Я думаю, что профессионалам, ваше мнение не очень интересно. Если они согласились с предложением Вячеслава Григорьевича, значит в нём есть рациональное зерно. И смысла обсуждать ваши умозаключения, по большому счёту, нет. Тем более я не думаю, что незаурядные способности, такого одарённого молодого человека, как вы, если, конечно, Алексей Сергеевич их слегка не приукрасил, распространяются ещё и на военную науку.
Вот же сука. Маразматик старый и дешёвый подхалим. Тебя то, куда попёрло? Я зло посмотрел на козлиную физиономию счетовода и понял, что погорячился. Не может он быть старым маразматиком, иначе не сидел бы передо мной. Ну, не важно. Сколько ему на самом деле лет мне безразлично. Всё равно сволочь. Ему же под пули не идти. Он тут в тепле отсидится.
— Хорошо. Будь по вашему — отрезал я. — Но я всё таки попытаюсь с этими людьми поговорить. И вот если мне не удастся с ними договориться и меня, вдруг, захватят в плен, тогда пожалуйста, стреляйте. Надеюсь против такого предложения, ни у кого не будет возражений.
Народ молчал, отреагировал только Пётр Сергеевич — руководивший охраной всего.
— Антон. Я вижу, парень ты смелый, но стоит ли так, непонятно зачем, рисковать?
Развить тему ему не дали, точно так же, как и мне не позволили с ним говорить. Все наши попытки оборвал товарищ зам.
— А я считаю, он прав. Поговорить с народом надо. И если среди нас нашёлся доброволец, то так тому и быть.
Вот уже минут двадцать, мы с Лилей, возглавляем нашу, нечаянно увеличившуюся колонну. Уступить лидерство автомобилю ЗИЛ? А зачем? Не вижу оснований. Доедем до Солнечногорска, вот там можно будет и сдать полномочия, полученные мной собственным трудом и по мнению многих, отчаянным безрассудством. А пока так. Впереди, на лихом коне и никак иначе. Девушка моя до сих пор в восторге от того, как я обвёл вокруг пальца, выросший на ровном месте, «бандитский» пост. Тараторит и тараторит, без умолку. И если честно, то уже начинает немного надоедать. Реакцию остальных мне ещё предстоит услышать, но думаю и они меня не подведут, по достоинству оценят мои скромные таланты. Таких кратких и столь продуктивных переговоров, между двумя враждебными сторонами, наверняка, никто из них ещё не видел. Хотя со стороны, как сказала Лиля, выглядело всё буднично и просто. Никого не боясь и не стесняясь, на полном ходу, я подлетел к милиционеру, со стандартной палкой в руках, непринуждённо вышел из машины, сделал три шага по направлению к нему, наклонился к его, не в меру оттопыренному уху, чтобы не слышал больше никто, прошипел в него крохотную серенаду, парень дёрнулся, замер и сделал всё, о чём я его попросил. В результате наша колонна, без единого выстрела, на зависть моим недоброжелателям, за каких то пять минут, преодолела невидимый рубеж обороны пришельцев и растворилась в темноте, словно нас там и не было никогда. В своих силах я был абсолютно уверен, но скорость передвижения всё равно поднял. Врубил дальний свет и поехал, примерно под семьдесят пять, заставляя и остальных поспевать за мною.
Надпись на обочине дороги, извещающая о том, что мы въезжаем во владения Солнечногорского горисполкома, появилась намного раньше, чем кто либо её ожидал. Остановился. Куда ехать дальше, я не знаю. Помню, что здесь нас будут заправлять, но где конкретно, понятия не имею. Вышел из машины, подождал пока ЗИЛ закончит схожий манёвр и пошёл на встречу с другом, на этот раз страховавшим меня с оружием в руках.
— Ну ты дал! — выбираясь из кабины, крикнул он, опережая мой вопрос про заправку. — Как удалось договориться? Они же невменяемые все.
— Аркаша — подойдя ещё ближе, ответил я ему. — Деньги — они самый надёжный стимулятор.
— Так ты что, просто купил того, что с палкой?
— Конечно. Подошёл, предложил за каждую машину по сотне, сверху добавил ещё три, на этом и сговорились — нагло соврал я.
— Три тысячи рублей? Да откуда у тебя, такие деньги?
— Банк ограбил — засмеялся я. — Какая разница откуда. Сейчас им, всё равно, цена три копейки.
— Ну, не скажи. В глубинке они точно ещё ходят и за такую сумму можно много чего купить.
Ещё какое то время мы порассуждали на тему дензнаков СССР, совместно порадовались моей удаче, а потом плавно перетекли в деловой разговор.
— Сейчас за нами становись, поедем на заправку — указал мне Аркадий, место под солнцем. — Она на выезде из города, поэтому в оба смотри. И это… В общем, если снова нарвёмся на пост, сразу к нам подходи, вместе будем решать, чего с ним дальше делать.
Кивнул головой, в знак согласия пожали другу руку и побежал к себе. Остальные машины к нам уже прижались и терять отбитое время никто не хотел. Лиля так и сидела в машине, кутаясь в свою тёмно синюю «Аляску». Выходить из Нивы, я ей строго запретил ещё на посту. Мало ли что может случиться, потом отвечай за неё перед папой. Что сказать, молодец. Будет толк из девчонки.
Солнечногорск убил своими мрачными домами, полным отсутствием на дорогах машин и стаями собак, безраздельно захватившими нечищеные от снега тротуары. Я понимаю, что сейчас глубокая ночь и нормальные люди третий сон разбирают на цитаты, но раньше, даже в городах очень скромного масштаба, ничего подобного не наблюдалось. Машины редко, но ездили и по ночам, и люди в них, тоже ночью гуляли. А ещё мне не понравились разбитые витрины магазинов и окна без стёкол, на первых этажах жилых домов. Если дело так и дальше пойдёт, то в недалёком будущем мы легко можем столкнуться с крепко сбитыми бандами вооружённых людей, не с теми, что создают инопланетяне, а со своими, растущими из среды родного пространства. Да, кто бы сказал, что граждане сломаются так быстро. Реально, двух недель не прошло, как всё закрутилось, а здесь уже забыли про Советский Союз и грубо попрали большинство его законов.
Заправка ожидаемо, тоже не работала, но парней из ЗИЛа, отсутствие электричества не напугало и они упорно пытались из колонок, хоть чего то добыть.
— Бросьте вы заниматься ерундой. Это вам не деревенский колодец. Чего вы оттуда хотите достать? — посоветовал им Аркаша и взяв меня за рукав, потащил за собой.
— Чего? — не потерпел я такого, фамильярного обращения с курткой, на очень красивом и тёплом меху.
— Где то там должны быть бочки зарыты — бросив цепляться, сказал мне друг, кивая в темноту.
— И что ты предлагаешь? Схватить лопату и копать?
— Ну, ты хотя бы, дурака не валяй. Копать. У них снаружи горловины. Найдём, начерпаем ведром. У нас УРАЛ пустой наполовину, в УАЗах, не у всех канистры есть. Вот лично у тебя, какой запас?
— Мне хватит. Ты обо мне не волнуйся. Я в начальство случайно попал.
— Уверен? А если, не дай бог конечно, придётся на дороге ночевать? И не один день, а допустим неделю?
Хм, если неделю, то не хватит. Пошли искать, лишним даже ведро горючки не будет.
Нужные ёмкости обнаружили быстро, но открыть их сразу мы не смогли. Замки на люках, лишь казались муляжом, а на самом деле сидели крепко и все мои попытки оторвать им уши, хладнокровно проигнорировали.
— У тебя в машине, ничего такого нет? — вертя руками возле одной из горловин, поинтересовался у меня Аркадий.
— Топор. Поможет? — ответил я и сам его спросил.
— Тащи. Попробую срубить — предложил мне товарищ, так же, как и я, мало чего соображающий в технике срывания замков на люках.
Специалисты со стажем быстро определили, что в двух огромных ёмкостях, в конце концов вскрытых нами, залит бензин, но какой конкретно, даже им было непонятно. Спорили долго, но ясности от громких слов не прибавилось, наоборот, минут через двадцать все окончательно запутались и скопом забрались в непролазный тупик. Замолчали. Подумали. И самый отчаянный из нас, предложил попробовать его на вкус, а потом сравнить с уже залитым в машину. Все быстро согласились. Если человек сам вызвался, зачем ему мешать? Откушав жидкость сначала из бочки, а потом из собственного автомобиля, товарищ авторитетно заявил, что там и там девяносто второй, однако заливать его в свой, «четыреста шестьдесят девятый», почему то категорически отказался. Решили ещё раз поискать отметины на крышках, но ничего, кроме уже ранее виденных цифр, скорее всего обозначающих порядковый номер ёмкости, не обнаружили. Здраво рассудив, что здесь ловить больше нечего, пошли к будке, за информацией, в ней обязательно должна быть она. Провозились ещё и с дверьми, никем не охраняемого помещения, долго ломая внутренний замок. После этого усердно листали разного рода накладные, приказы, уведомления и прочие, малопонятные бумаги, а когда нашли необходимое, выяснилось, что за это время ребята из охраны успели отогреть землю, вылив на неё пару вёдер бензина неизвестной марки, выкопать могилу на двух человек и подготовить погибших к погребению. Пришлось отложить заправку бочек, на потом. Пропустить скорбное мероприятие, где собрались все, кроме нас, было бы необычайным скотством. Даже Лиля и та вышла из автомобиля, хотя команды на это, ей никто не давал. Она стояла рядом с отцом и другом семьи, дядей Жорой, освещённая фарами сразу нескольких машин, и не стыдясь вытирала платком обильные слёзы, делавшие её лицо незнакомым и даже чужим.
— Товарищи — обратив внимание на опоздавших, громко сказал самый главный чекист. — Сегодня мы прощаемся с двумя бесстрашными, молодыми людьми, вчерашними школьниками, исполнившими свой солдатский долг до конца. Мы знали их, как смелых, решительных, верных друзей и мужественных воинов, готовых в любую минуту встать на защиту обычных граждан, великой страны. Такими они и останутся в памяти, и сердце, каждого из нас.
Пётр Алексеевич замолчал, а женская половина напротив, зарыдала в полный голос, хотя толком, никто из них, парней так и не знал. Времени для этого было очень мало. Завёрнутые в брезент трупы аккуратно опустили в могилу, потом каждый из нас бросил в яму по горсти мёрзлой, жирной земли и всё… Ребят закопали, минут через пять. Над их безжизненными телами чернел лишь свежий холмик, с воткнутой в него, плохо ошкуренной доской и с трудом просматривалась надпись, сделанная обычной, шариковой ручкой. А ещё минут через десять, все разошлись и снова занимались неотложными делами, естественно, очень нужными и важными.
— Твою же мать — заливая в бочку очередное ведро с бензином, говорил я мысленно себе. — Как же всё, оказывается, просто и быстро. Вот ты ещё есть, а вот тебя вдруг раз и нет.
Заправлялись долго, хотя и работали в три ведра. Я успел передумать обо всём на свете, пока налили пять раз по двести литров. Вспомнил и том, что судьба злодейка, и что каждый из нас её творец, и кузнец, не забыл и о жизни, все же знают, что она коротка и, что прожить её надо, ну в общем каждый знает, как. Не помогло это, при тушении внутреннего пожара, мало. Парни так и стояли перед моими глазами: живые, мёртвые, завёрнутые в брезент и в конечном итоге засыпанные снегом, вперемешку с матушкой землёй. Когда закончили работать, вроде и я немного отошёл, но только добрался до собственной машины, как Лилька потребовала от меня: — «Обещай мне, что с тобой никогда такого не случиться». И всё пошло по новой, правда теперь я успокаивал её. Короче, Солнечногорск покинул с тяжёлым сердцем и невыносимо болевшей головой. Не знаю, как долго смог бы так проехать, но на моё счастье, вскоре показался город Клин, в котором нам предстоит длительная стоянка и долгожданный отдых. Вот тебе и сотня километров пути.
Остановились мы не в самом городе, а в семи километрах от него, в крохотном посёлке, совсем не городского типа, под названием — Ямуга. Как мне, чуть позже, рассказал Аркадий, бывал он тут пару раз, по весне. Деревенька тихая, народа живёт мало, улиц всего три и маленький тупик, а нам как раз такой, сейчас и нужен. Заехали мы именно в него, расположились, стараясь ничего не раздавить. Кто то остался на дороге, кому захотелось забраться на промёрзший пруд. Ничего так, аккуратно встали. А главное, что с улицы не очень бросаемся в глаза.
— Отдыхаем — сказал мне друг после того, как мы с ним повстречались и всё обговорили. — В пять часов тебя найду.
Хорошо сказал, душевно. Только не очень понятно, как он себе представляет отдых в переполненной Ниве, да ещё и с девушкой вдвоём. Снова забрался в машину, Лиля сидит с открытыми глазами и пялится на меня.
— Ты чего, спать не хочешь? — спросил я её, пытаясь собственную голову, нормально положить.
— Мне надо в туалет. Куда здесь можно сходить? — краснея так, что было видно даже в темноте, сказала девушка и выдержав мой взгляд, ещё разок спросила. — Что?
— Да, ничего — откровенно злясь на собственную тупость, как можно проще ответил я. — Пошли. Поищем что нибудь. Но вместе.
Территория нам досталась не очень пригодная, для справления естественных надобностей. Справа пруд, где машины стоят. Слева поле, без намёка на деревья. А сзади улица, с глухими заборами возле тёмных домов.
— Ну вот ещё, не хватало! — резко ответила Лилька. — Я сама.
— Ага. Сама. Ты это папе скажешь. А со мной такие штуки не пройдут. И вообще, брось заниматься ерундой. Я что, ничего не понимаю. Сам должен был догадаться, что тебе тоже надо… Куда то сходить. Пошли. Сейчас кого нибудь разбудим.
— Не надо. Зачем? Я вон туда сбегаю, в кустики.
— Ну да, сбегаю. Чтобы мне потом Алексей Сергеевич выговаривал, что ты жо… В общем мёрзнуть, я тебе не дам. Так что топай за мной и ничего не бойся. Сейчас я им тут устрою, варфоломеевскую ночь.
По дороге к ближайшему дому, взглянул на часы. Начало шестого. В таком месте уже и будить никого не надо, все сами должны просыпаться. Это же вам не город, где на работу идти к восьми. Подошли к калитке, я затарабанил рукой. В ответ тишина. Постояли. Снова стукнул. Никакого эффекта. Сделал поправку на стремительно развивающиеся в стране события и пошёл дальше, пытаясь отыскать живых. В четвёртом доме справа, стучать никуда не пришлось. Хозяин бревенчатого дома, обитого неширокой доской и выкрашенного в цвет спелого помидора, яростно орудовал лопатой в собственном дворе, перекидывая кучу снега с одного места, на другое.
— Здрасте — поприветствовал я его. — Мы тут у вас, рядом, на постой остановились. А условий, по быту, нет никаких. Нельзя ли девушке, воспользоваться вашим туалетом? Конечно, если в данный момент, там нет никого.
Мужчина, которому было… Да вот так сразу и не поймёшь, в темноте, сколько ему лет было. Ладно, сейчас это не важно. Короче, мужик воткнул свою лопату в снег и подошёл к забору, наверняка, на ходу оценивая мой внешний вид, хотя разглядеть в такую рань, навряд ли толком чего то сумел. Бросив рассматривать мою, небритую рожу, товарищ перевёл заинтересованный взгляд на Лилю и убедившись, что выглядим мы вполне прилично, степенно сказал:
— Да, почему же нельзя? Можно. Но не бесплатно.
Лилька попыталась в ответ, чего то вякнуть, но я легонько стукнул её в бок. Вот, что за привычка лезть туда, куда тебя не просят.
— Конечно. Без вопросов. Мы заплатим. Говорите — сколько — улыбаясь, отчеканил я в ответ.
Сошлись на тридцати копейках, найденных в одном из карманов, моей великолепной, лётной куртки. Как бы это было не смешно, но мужчина остался ими доволен. Подтолкнув Лилю к действию, я и сам приблизился к калитке, где без труда определил, что хозяин вовсе и не мужчина в расцвете сил, а человек, естественно мужского пола, давно прошедший этот рубеж. Очень давно. Это меня и остановило от необдуманных действий. Мало ли, как там дальше сложится жизнь у него, а тут я, своё клеймо ему поставлю. Да и не такие уж огромные деньги он запросил за клозет, чтобы сильно возмущаться. Больше смешно, чем обидно. Пока Лиля занималась собственными делами, я попробовал разузнать у старичка о наличии в его хозяйстве вкусной и горячей пищи. На сухомятке долго не протянешь, а тут такой повод подвернулся.
— Дедушка, а ты нам кипяточка не продашь? — спросил я владельца дома.
— Отчего же не продать, если сам предлагаешь? — согласился он, не моргнув глазом и пригласил: — Проходи.
Зашли в дом, прямо так, не снимая обуви. Дед зажёг одиноко стоящую на столе, самопальную свечу, тут же предложил мне сесть за маленький столик, а сам полез в протопленную печку и вытянул оттуда сильно закопчённый, пузатый чайник, очень похожий на медный.
— Куда наливать? — держа его в руках, спросил меня абориген, родных просторов.
Вот же куркуль. Видит же, что мы с пустыми руками. Никак, ещё и на тару попытается меня раскрутить?
— А можно мы его здесь, у вас, попьём? За термосом бежать далеко, да и не очень охота — вывернулся я, из его цепких, не бесплатных объятий.
— Хм — мотнул головой старик. — Будь по твоему. Пей. Но тепло, оно тоже денег стоит.
— Сколько? — пытаясь не заржать, спросил я.
— По пятачку с человека, нормально будет? — поинтересовался он, «не отходя от кассы».
— Договорились — выкладывая десять копеек, согласился я и вышел во двор, за Лилей.
Горячий чай оказался, как нельзя кстати, а две горбушки, отрезанные от свежего, серого каравая, лишь усилили впечатление от него. Поблагодарив хозяина за радушие, мы встали и уже собирались покинуть, приятное во всех отношениях, помещение, как минимум до обеда, но буквально на пороге дома, мне в голову пришла прекрасная мысль, в полной мере отражавшая наше теперешнее состояние.
— Лиль, на улице меня подожди — предложил я девушке и закрыл за ней дверь. — Дедушка, извините, не спросил сразу. Вас, как зовут?
— Евграф Андреевич. А что такое?
— Евграф Андреевич. А вы, случайно, продуктами местного производства не торгуете. Может, чего с осени осталось? Так я купил бы. Деньги у нас есть, вы не сомневайтесь. А то едим вот, в гости, на консервах сидим. Надоело.
— Фу-у — громко выдохнул старик, видно чего то для себя решая. — Продать, оно конечно можно. Один я, всё, понятное дело не съем. Но, сам знаешь, какие времена настали. Неспокойно в государстве. Так что, дёшего не отдам.
— Да я и не пытаюсь вас ограбить. Вы цену свою огласите. Скажите, что у вас есть и по чём. А я уж сам разберусь, дорого оно для меня или не очень. Давайте сделаем так. Вы подумайте, а я пока девушку свою, до машины, провожу и деньги прихвачу оттуда. Согласны?
Вернулся быстро, пока дед не передумал и не послал меня очень далеко, по всем известному маршруту. Сомневаюсь, что где то по дороге, нас будет торговый сервис ждать, в полном объёме. Растащат всё намного быстрее, чем мы сумеем до него добраться.
— Вернулся? — спросил меня старик, снова заталкивая своего волкодава в будку. — Ну, давай, давай. Не бойся, проходи. Я сейчас его, закрою.
Прошли в дом. Старик опять зажёг погашенную лампу, ещё раз посмотрел на меня, тяжёло вздохнул и вымолвил:
— Ну, так. Во первых могу тебе сало продать. За кило возьму по десятке. Картошка есть — ведро отдам по трояку. Морковка, свекла, лук. Огурцы солёные, помидоры, немного чеснока. Это смотреть надо, сколько осталось. Цену сразу не скажу, в подполье слажу, там видно будет.
— Давайте начнём с сала — предложил я ему, почувствовав, что откровенно начинаю давиться слюной.