Вторжение, которого не было

Новый план, который Геринг представил Гитлеру, был разработан Кессельрингом и Ешоннеком. “За вторжение в Англию, — начал Геринг, — должны отвечать “Люфтваффе”. Морской десант рассматривается лишь как поддержка воздушного. Силы Второго и Третьего воздушных флотов будут использованы для завоевания превосходства в воздухе, обеспечения морской и воздушной десантных операций, а также — для непосредственной поддержки сухопутных сил”. Военно-морской флот, прикрываемый с воздуха “Люфтваффе”, должен сделать все возможное для того, чтобы держать под контролем морские коммуникации в районе высадки. Армия должна создать на плацдарме надежную систему ПВО, что позволит отвлечь истребительные эскадрильи от задач непосредственной поддержки десанта.

Геринг подсчитал, что к середине июля он может иметь в строю 750 трехдвигательных транспортных самолетов Ju.52, несколько тяжелых четырехдвигательных Ju.90, и “фокке-вульф-200” “кондор”, а также около 150 планеров[56].

Такое количество транспортных самолетов[57] было в состоянии доставить на короткие расстояния свыше 15500 человек или около 3000 тонн оборудования[58]. Другими словами, транспортная авиация “Люфтваффе” была способна доставить в Англию, по крайней мере, одну полнокровную дивизию и снабжать ее. (Геринг исходил из того, что часть самолетов сможет ежедневно совершать два вылета, как это уже было в Голландии.){2}

Командующий авиацией поставил три следующих условия, выполнение которых, по его мнению, должно было обеспечить успех вторжения. Во-первых: морская операция должна была отставать по фазе от действий десантных частей, которым следовало дать время для развертывания действий в тылу врага. При этом вторжение следовало осуществить как можно скорее, чтобы застигнуть врага врасплох и не дать ему возможности реорганизовать и перевооружить свои силы[59]. Для получения преимущества было желательно атаковать не позже, чем в середине июля, а еще лучше — в начале месяца. Во-вторых: было необходимо немедленно приступить к восстановлению сил “Люфтваффе”. Это подразумевало, что во время кампании в Южной Франции армии придется довольствоваться минимальной поддержкой с воздуха. Далее, на территории Северной Франции и Бельгии следовало восстановить работоспособность аэродромов, обеспечить их прикрытием от атак с воздуха и с земли, наладить снабжение. И в-третьих, Геринг настаивал, чтобы вторжение было начато только после четырех подряд дней “гарантированно[60] хорошей погоды”. Эти дни были необходимы для того, чтобы достигнуть преобладания над RAF.

Столкнувшись с такой ошеломляющей поддержкой от Геринга, ни Браухич, не Редер не смогли долго сопротивляться. Они ясно видели, что Гитлер полон энтузиазма. Между тем Браухич по своему темпераменту не мог резко возражать фюреру, который просто пугал его. Что же касается Редера, самого дальновидного из командующих, он был слаб в спорах и предпочитал излагать сомнения письменно[61]{3}.

Редер осознавал, что события выходят из-под его контроля. Он пытался еще раз предупредить Гитлера об опасности. Он спрашивал командующих родами войск: когда они собираются начать высадку? Сколько войск они хотят использовать? Где они будут высаживаться и насколько растянут линию фронта? Получив от Геринга и Браухича весьма уклончивые ответы, Редер поинтересовался, знают ли они о ветрах, приливах и отливах, о холмистом характере прибрежной полосы и о тех проблемах, которые возникнут, если не удастся достаточно быстро захватить один из вражеских портов. Адмирал был готов продолжать дискуссию, однако, Гитлер его остановил.

“Трудности, — сказал фюрер с непоколебимой уверенностью, которая была порождена непрерывными военными успехами, — могут и будут преодолены”. Гитлер подчеркнул, что он предпримет попытку десантирования “15-го июля или даже раньше”. “Может быть, это будет мирная оккупация — если, конечно, Англия попросит мира”, — заключил он.[62]

Видя, что никто его не поддерживает, Редер подчинился верховному командованию. “Кто в этом случае, — спросил он, — будет отвечать за проведение операции?” В этом отношении Гитлер уже принял решение. Все будет организовано по образцу операции “Weserubung” (вторжения в Норвегию). Иными словами, планированием будет заниматься ОКВ под личным руководством фюрера. На самом деле Гитлер не принимал ни малейшего участия в планировании Норвежской операции[63], но подразумевалось, что теперь будет по-другому. “В любом случае, — провозгласил Гитлер, — в самый решающий, первый момент главная роль будет принадлежать “Люфтваффе”, и я полагаюсь на своего старого друга Германа Геринга, который получает мое доверие и неограниченную поддержку”.

Грузный летчик с удовольствием принял это приглашение завоевать еще большую славу для “Люфтваффе”.

Йодль собрал Генштаб, уже имеющий некоторое представление о сути проблемы (после консультаций с Редером и Рейнеке осенью 1939 года). Все договаривающиеся стороны, и прежде всего моряки, которые многому научились в Норвегии, согласились, что обязательным условием захвата и удержания плацдарма является абсолютное господство в воздухе над завоеванным районом.

Представитель армии, полковник Штюльпнагель, настаивал, чтобы высадка десанта происходила на как можно более широком фронте между Дилом и заливом Лайм. Он настаивал на использовании с самого начала операции тринадцати дивизий, каждую из которых предполагалось разделить на два эшелона — первый, предназначенный для захвата и укрепления пладцармов, и второй — для развития успеха. В первом эшелоне должно высаживаться 90000 человек, 650 танков, 4500 лошадей, более 100 горных орудий и огромное количество противотанковых установок, помимо такого оружия, как минометы и пулеметы. Перевозить все это должен флот. “Люфтваффе” обязаны оказать ему всемерную поддержку и при этом прикрывать перевозку по воздуху своих собственных десантных войск, а также 52-й батареи ПВО, включающей более трехсот[64] универсальных 88-мм орудий. Второй эшелон предполагался даже еще большим, до 160000 человек, с тяжелым вооружением. Рейнеке подсчитал, что потребуется 45 транспортных кораблей, 640 паромов, 215 буксиров и 550 катеров, чтобы доставить первый эшелон (менее двухсот 88-миллиметровых орудий), и втрое больший тоннаж[65], чтобы перевезти остаток, продолжая обеспечивать боеприпасами, горючим и продовольствием тех, кто уже сражается на английском берегу. Рейнеке обратил внимание командующих на то, что собрать такой флот будет возможным только к середине августа, в лучшем случае. Он также добавил, что военно-морские силы сильно уменьшились в составе, вследствие потерь в Норвегии, и теперь не могли долго защищать береговую линию, даже если минный коридор будет сделан вовремя.

Когда пришла очередь представителя “Люфтваффе” — генерал-майора Хоффмана фон Валдау, который умышленно был возведен Герингом в более высокое офицерское звание, нежели его коллеги по штабу ОКВ[66], он не стал рассеивать охватившее командующих воодушевление. По мнению Валдау, армия переоценивала свои потребности в силах и средствах. Если британцы потерпели столь сильное поражение во Франции, как это утверждает разведка, то для победы будет достаточно сравнительно небольшого количества войск. Поэтому ширина фронта вторжения может быть значительно сужена. Тогда и трудности флота уменьшатся, по меньшей мере, на 75%, будет намного меньше проблем с прикрытием войск и конвоев[67]. А значит, появляется надежда перенести вперед дату наступления — в соответствии с указаниями фюрера.[68]

Йодль с воодушевлением поддержал Гитлера, и в результате эскизный план операции, названной Гитлером “Морской лев”, был разработан “по мотивам” представлений Валдау. Армия не будет рассредоточиваться на широком фронте. Поэтому отвлечение больших сил от операций в Южной Франции не оправдано, и основная масса дивизий вермахта примет участие в операции “Рот”.

Стороны согласились с тем, что “Кригсмарине” могут транспортировать людей и оборудование, но не способны справиться с прогнозируемым участием Королевского флота.

Таким образом, окончательно определилось, что все участники совещания зависят от “Люфтваффе” ...В эти дни немецкие пикирующие бомбардировщики уже роились над портами Ла-Манша, штурмуя легкие морские силы, которые пытались спасти армии побежденных союзников. Успех этих атак внес свой вклад в предстоящую битву за Британию.