Второй шанс

Признание № 1

Когда мне было десять лет, я начала складывать листочки с признаниями в коробку в шкафу, чтобы, если со мной что-нибудь случится, люди знали, что я была не просто тихой девочкой, которая следовала правилам.

Первый День Святого Валентина

Когда в День Святого Валентина прозвенел мой будильник, я улыбалась. Начнём с того, что у меня был парень, и он не был таким себе парнем. Джош был умным и красивым и, пожалуй, наиболее способным учеником школы Хейзелвуд, который добьётся большого успеха. Каждый раз, когда мы учились вместе, и он одевал свои очки в черепаховой оправе, как у студентов Лиги Плюща, я готова была поклясться, что моё сердце сжималось, вызывая сладкое щемящее ощущение, которое разливалось теплом по всем моим нервным окончаниям.

Оглядываясь назад, это чувство, вероятно, было чем-то вроде дефекта предсердий, вызванным моим постоянным употреблением черного кофе и энергетических напитков. Но тогда я ещё этого не знала.

Я откинула одеяло и вылезла из кровати, не обращая внимания на сонное дыхание Логана, доносившееся с другой стороны матраса. Мой трёхлетний сводный брат любил прокрадываться в мою комнату и спать со мной, потому что он считал меня потрясающей.

И он был прав. Потому что когда я подошла к своему ежедневнику, который лежал отрытым на столе, я чувствовала себя потрясающе. Я напевала «Lover», надевая очки и просматривая список дел на день.

Список дел на 14 февраля:

— Упорядочить папку для планирования стипендий;

— Подготовиться к тесту по литературе;

— Напомнить маме, чтобы она отправила копию страховой карточки в офис;

— Напомнить папе о родительском собрании и убедиться, что он внёс его в свой календарь;

— Отправить электронное письмо консультанту по стажировке;

— Обменяться подарками с Джошем;

— Сказать Джошу «Я Тебя Люблю»!!!

Я задержалась на последнем пункте, взяв ручку и нарисовав вокруг него сердечки. Я никогда раньше не говорила эти слова в романтичном плане, а поскольку наша трёхмесячная годовщина пришлась на ТОТ самый день, это было почти так, будто Вселенная запланировала это для меня.

Переполненная радостным возбуждением, я пошла в ванную и включила душ. Когда я подставила руку под струю воды, чтобы проверить температуру, то услышала:

— Эм, ты там почти закончила?

Уф. Я закатила глаза и шагнула под воду.

— Я только зашла.

— Джоэлу надо на горшок, — Лиза, жена моего отца, говорила так, будто её рот прижат к двери. — Сильно надо.

— А он не может сходить наверху? — я выдавила себе на руку шампунь и втёрла его в голову. Я обожала близнецов, но иногда жить с малышами было отстойно.

— Твой папа там.

Вздохнув, я сказала: «Дай мне две минуты». Я поспешила закончить принимать душ, отказываясь позволить неудобствам испортить мне настроение. Вытершись полотенцем и накинув халат, я пробежала мимо Лизы и подпрыгивающего Джоэла, обратно в свою спальню в подвале. Я быстро высушила свои слишком вьющиеся волосы феном, всё ещё напевая песенки о любви, прежде чем включить утюг и отпарить надоедливую складку на правом рукаве платья. Я знала, что мой лучший друг, Крис, закатит глаза и скажет, что я слишком придирчива, но зачем оставлять складку, если на её разглаживание уйдёт всего две минуты?

Я оделась и побежала наверх, чтобы съесть протеиновый батончик перед уходом в школу. Когда я разорвала обёртку, мой взгляд упал на форму для пирога, которая стояла у микроволновки, как воплощение соблазна. «Да, оставшийся кусочек французского шёлкового пирога будет удивительным на вкус, — подумала я, откусывая большой кусок арахисового масла и протеиновой сыворотки, — но кусочек сахара и углеводов — это не лучший способ начать день». Я отвела взор от шоколадного десерта и сосредоточилась на пережёвывании сухого протеинового батончика.

— Господи, помедленнее. — Мой отец сидел за столом, читал газету и пил кофе, как он делал каждый божий день моей жизни. Его волосы были огненно-рыжими, ярким оригиналом моей разбавленной медно-коричневой версии. Он одарил меня хитрой улыбкой и сказал:

— Никто здесь не знает приём Хаймлиха (прим. пер.: процедура первой помощи, используемая для устранения закупорки верхних дыхательных путей (или удушья) посторонними предметами).

— Разве это не родительская обязанность, или типа того? Как вы с Лизой имеете детей и не знаете, что такое приём Хаймлиха?

Он смотрел прямо на мой переполненный рот.

— Мы по глупости предположили, что наши отпрыски не будут поглощать еду, как свиноматки.

— Ты же знаешь, что случается, когда предполагаешь, верно?

— Да, — он подмигнул и вернулся к газете. — Кто-то ведёт себя, как осел.

— Да ладно вам, — Лиза зашла на кухню с Логаном на одном бедре, и Джоэлом на другом. — Можем мы, пожалуйста, не ругаться при детях?

— Их здесь не было, — сказала я с набитым ртом, — когда он это сказал.

— И, технически, — сказал мой папа, ещё раз подмигнув мне, — «осел» — это не ругательство. Это ослик.

Я ухмыльнулась, а Лиза посмотрела на меня так, будто хотела, чтобы я исчезла.

Я жила то с мамой, то с папой с тех пор, как они развелись, когда я училась в начальной школе, но я всё ещё была просто кочевником. В обоих домах. Честно говоря, Лиза не была стереотипной злой мачехой. Она преподавала в детском саду, делала моего отца счастливым и была очень хорошей матерью для мальчиков. Я просто всегда чувствовала, что стою у неё на пути.

Схватив рюкзак и ключи от машины, я махнула на прощание и побежала к двери.

Солнце светило ярко, хотя воздух был морозным, и за ночь нас припорошило снегом, но, похоже, папа уже отскрёб мои окна. Я услышала, как из недр моего рюкзака зазвонил телефон, и вытащила его как раз вовремя, чтобы увидеть, что Крис звонит мне по FaceTime. Я ответила, и на экране появились два моих самых близких друга, улыбающиеся мне из-за красных шкафчиков в коридоре старших классов. Я улыбнулась треснувшему экрану своего телефона, моим любимым лицам во всём мире.

У Роксаны была смуглая кожа, высокие скулы и ресницы, которые мамы из пригородов пытаются имитировать с помощью наращивания, а у Криса были глубоко посаженные карие глаза, безупречная фарфоровая кожа и вьющиеся черные волосы, которые торчали вверх самым совершенным образом. Если бы они не были удивительными людьми, было бы трудно не возненавидеть их за их привлекательную внешность.

— Вы уже в школе? — спросила я.

— Да, и угадай, что мы только что видели? — спросил Крис, шевеля бровями.

— Я хочу рассказать, — сказала Рокс, появляясь перед ним на экране.

— Видел я, значит и рассказываю я, — Крис оттолкнул её от экрана. — Джош уже здесь, и я

видел, как он положил подарочный пакет в свой шкафчик.

Я взвизгнула и захлопала в ладоши, прежде чем запрыгнуть в старый фургон «Астро», который, по словам папы, «обладал характером».

— Большой или маленький?

— Средний, — ответил Крис, а потом Рокс подхватила: — И это хорошо, потому что слишком большой означает просто дерьмовую мягкую игрушку, а слишком маленький — купон на бесплатные объятия. Средний — это хорошо. Средний — это мечта.

Я рассмеялась. Их энтузиазм порадовал меня, потому что до недавнего времени они были настроены против Джоша. Они говорили, что он ведёт себя так, словно он лучше других, но я знала, что это только потому, что они не знали его по-настоящему. Просто он был настолько умён и уверен в себе, что иногда это ошибочно принимали за высокомерие.

Надеюсь, это означало, что они пересмотрели своё мнение.

На заднем плане появился парень Рокс, Трей, и помахал рукой. Я помахала в ответ, прежде чем закончить разговор, а потом бросила телефон, завела фургон и помчалась в школу. Из динамиков сладко напевал Finneas (прим. пер.: американский певец, композитор и брат Билли Айлиш), и я подпевала во всю громкость каждому слову «Let’s Fall in Love for the Night».

Я не могла дождаться встречи с Джошем. Он отказался даже намекнуть мне, какой у меня подарок, поэтому я и понятия не имела, чего ожидать. Цветов? Украшений? Даже несмотря на то, что на это ушло две полных зарплаты в кофейне, я купила ему ремешок к его часам от «Coach»1, который он хотел. Да, я была на мели, но увидеть, как загорится его лицо, когда он его откроет, будет того стоить.

На пассажирском сиденье зажужжал телефон, и на первом же красном сигнале светофора я проверила сообщение.

Джош: С Днём святого Валентина. Ты уже здесь? И что ты хочешь в первую очередь — стихотворение или подарок?

Я: Стихотворение, определённо.

Я улыбнулась, и загорелся зелёный. Когда я проезжала через наш пригородный район, песня по радио (в моём старом фургоне даже не было функции Bluetooth) переключилась на что-то кричащее и металлическое, поэтому я начала искать мелодию, достойную этого знаменательного дня.

Билли Джоэл? Нет.

Green Day? Не-а.

Адель? Хммм… можно попробовать…

Я опустила взгляд на приборную панель, чтобы увеличить громкость, потом подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, что грузовик передо мной внезапно остановился. Я нажала на тормоз, но вместо того, чтобы остановиться, мои шины заклинило, и я начала скользить. Блин, блин, блин!

Я ничего не могла поделать. Я врезалась в кузов грузовика. Сильно. И я уже приготовилась к тому, что машина позади меня врежется, но она, к счастью, вовремя остановилась.

Едва дыша, я посмотрела через лобовое стекло и увидела, что мой капот полностью смят. Но водитель грузовика вышел, что, надеюсь, означало, что с ним всё хорошо. Я схватила свой телефон, открыла дверцу и вышла, чтобы осмотреть повреждения.

— Ты переписывалась, не так ли?

— Что? — я подняла голову и увидела Ника Старка, моего напарника по химии. — Конечно, нет!

Он опустил взгляд на мою руку, в которой был телефон, и приподнял бровь.

Каковы были шансы, что я врежусь в кого-то, кого я знаю? И не просто кого-то, кого я знала, а кого-то, кому я, казалось, никогда не нравилась. Технически, он никогда не был козлом по отношению ко мне, но и дружелюбным его не назовёшь.

Когда я представилась ему на первом уроке химии, вместо того чтобы сказать: «Приятно познакомиться» или «Я Ник», он просто посмотрел на меня несколько секунд, прежде чем сказать: «Хорошо» и вернуться к просмотру своего телефона. Когда я случайно пролила свой энергетический напиток на наш лабораторный стол несколько месяцев назад, вместо того чтобы сказать: «Всё нормально», как нормальный человек, когда я извинилась, Ник Старк посмотрел прямо на меня и, не улыбаясь, сказал: «Может, тебе стоит отказаться от кофеина».

Парень был загадкой. Я никогда не видела его за пределами школы, и у него не было ни одной компании или группы друзей, о которых бы я знала. Хотя мы были старшеклассниками, у меня до сих пор не было достаточно информации, чтобы понять, как его классифицировать. И меня это бесило.

— Это ты остановился посреди оживлённой улицы, — сказала, я.

— Там перебегала белка, — ответил он почти рыча.

— Послушай, Ник, — я глубоко вдохнула, вспомнила свою мысленную мантру:

«Ты выше этого, ты выше этого», и выдавила: — Не вини…

Его глаза сузились. — Прости. А ты…?

Я скрестила руки и прищурилась.

— Ты это серьёзно?

— Ты учишься в Хейзелвуд?

— Я твоя напарница по химии. — Он прикалывался надо мной? Парень никогда не говорил ничего, кроме редких односложных ответов, но всё же. — Мы целый год сидели за одной партой на химии…? Ничего не припоминаешь?

— Это ты? — Его глаза блуждали по моему лицу, будто он не был уверен, верить мне или нет.

— Да, это я! — Я теряла терпение, потому что у меня были грандиозные планы на день, а этот угрюмый парень мешал мне осуществить мой безупречный День Святого Валентина. Так ещё и не помнил меня, что… какого спрашивается?

— У тебя же есть страховка?

— Невероятно, — пробормотала я, глядя на его старенький красный грузовик, который сзади выглядел ничуть не хуже, чем со всех сторон. — Не похоже, что есть какие-либо повреждения. По крайней мере, с этой стороны.

— Страховой полис, пожалуйста, — он протянул ладонь и стал ждать. Я захотелось толкнуть его за его водительское высокомерие, но он был гораздо выше меня, и у него были широкие плечи, которые, казалось, не так-то и легко сдвинуть с места. Поэтому вместо этого я наклонилась к фургону и схватила свой рюкзак с сиденья, прежде чем открыть бардачок и вытащить небольшую папку, которую я сложила в тот день, когда приобрела фургон. Я перевернула жёлтую вкладку — раздел «В случае аварии» — и вытащила страховой полис из файла.

Он взял его и сузил глаза. — Ты держишь его в блокноте?

— Это не блокнот, а папка для чрезвычайных ситуаций.

— И разница в том…?

— Это просто способ держать всё в сохранности и организованно.

— Всё? — он посмотрел на папку и спросил: — А что там ещё есть?

— Список механиков, эвакуаторов, инструкции по оказанию первой помощи… — я закатила глаза. — Ты действительно хочешь, чтобы я продолжала?

Ник пялился на меня целых пять секунд, прежде чем пробормотал что-то похожее на: «Черт побери, нет», достал свой телефон и сфотографировал страховой полис. После этого он настоял на том, чтобы вызвать полицию, когда мой фургон начал дымиться. Я пыталась настаивать, что на нём можно ехать — мне нужно было доехать до школы и послушать своё стихотворение, чёрт возьми, — пока двигатель не загорелся и пожарным не пришлось его тушить.

Вот же блин, папа меня убьёт.

А потом моя мама будет разбирать мой труп на кусочки, пока от него ничего не останется.

И у меня не будет времени на стихотворение Джоша до окончания первой смены.

— Вот, — Ник вылез из своего грузовика и протянул мне куртку. — Я знаю, что она не подходит к твоему наряду, но она тёплая.

Я хотела отказаться, потому что винила его в этой катастрофе, но мне было холодно. Моё классическое розовое оксфордское платье от «Ральф Лорен» было слишком милым, чтобы носить его под курткой, но это было до того, как я стояла на морозе и наблюдала, как моя машина превращается в костёр.

— Спасибо, — сказала я, надевая армейско-зелёную куртку, которая доходила мне почти до колен.

Ник скрестил руки и осмотрел место происшествия, где спасатели убирали обломки.

— По крайней мере, у тебя уже была развалюха.

— Думаю, ты имел в виду «классика», — сказала я, хотя ненавидела свой ползучий фургон.

Просто было что-то в поведении Ника — и в том, что он не узнал меня, — что вызывало у меня желание поспорить с ним.

Он скрестил руки и спросил: — У тебя всё в порядке?

Я нацепила фальшивую улыбку и выдавила: — Прекрасно.

Я взглянула на свой телефон. Никаких уведомлений. Никто из родителей не отвечал, когда я пыталась дозвониться им, что не удивительно. Я отчаянно хотела написать Джошу, но последнее, что мне нужно было сделать, это напомнить Нику, что я, возможно, отвлеклась, когда врезалась в него.

Полицейский приехал быстро после пожарных и был относительно мил, когда выписал мне предписание, за которое я, несомненно, буду сидеть под домашним арестом.

Уф.

Ник посмотрел на меня, когда эвакуатор скрылся вместе с моим фургоном.

— Хочешь подвезу? Мы же едем в одно место, а ты так одета.

Я посмотрела на свои босые ноги и коричневые кожаные ботильоны, стиснув зубы, чтобы они не застучали.

— И как же?

— Нелепо.

— Эй.

Он даже ухмыльнулся, увидев выражение моего лица.

— Я не критиковал твой выбор одежды — ты выглядишь очень, эм, как девушка игрока в поло, не волнуйся. Я просто подразумевал твои голые ноги и тот факт, что на улице минус шесть. Подвезти? Да?

Я сглотнула и уткнулась замёрзшим носом в воротник куртки. Пахло холодом и моторным маслом.

— Эм, да. Наверное.

— Ты имеешь в виду «спасибо»?

Это заставило меня слегка улыбнуться.

— Большое тебе спасибо, мой удивительный спаситель.

— Вот так-то лучше.

Я забралась в его грузовик, захлопнула тяжёлую дверь и пристегнула ремень безопасности. Машина с громким рёвом тронулась с места, прежде чем он выключил мигалки и направился в сторону школы. Какая бы злобная группа ни орала из его устаревшей стереосистемы, она была ужасающей и слишком громкой.

— Что это? — Я убавила громкость и поднесла замёрзшие пальцы к печке, из которой с трудом вырывался тёплый воздух.

— Если ты имеешь в виду музыку, это Metallica. Как ты можешь этого не знать?

— Потому что у меня есть вкус и мне не сто лет?

Это заставило его губы растянуться в ухмылке.

— Тогда какой твой любимый альбом для вождения, напарница?

В данный момент мне очень нравился альбом Fleetwood Mac «Rumours», но я пожала плечами и сказала: — Я просто слушаю радио.

— Бедная, лишённая качественной музыки девочка.

— В данном случае это была бы бедная, лишённая неразборчивого лая девочка.

— Просто послушай. — Он снова увеличил громкость и улыбнулся мне. — Их ярость приятна, не правда ли? Прочувствуй её, горелка Бунзена — вдохни её.

— Я в порядке. — Горелка Бунзена. Я покачала головой, но не смогла сдержать улыбки, когда солист выкрикнул слово «почерневший» на весь грузовик. — Просто вдохну собственную ярость, спасибо.

Через минуту он сделал музыку тише и включил поворотник, когда мы подъехали к школе. Он передвинул переключатель передач у руля, переключая его на вторую передачу для поворота, и я думаю, что прозвучала слишком взволнованно, когда сказала:

— Этот грузовик с трёхступенчатой коробкой передач?

Он нахмурил брови. — Откуда ты знаешь о трёхступенчатой коробке передач?

Я скрестила руки и почувствовала себя немного крутой.

— Я много чего знаю.

Его рот расплылся в грязной улыбке. — Что ж, это, конечно, приятно знать.

Он подумал, что я флиртую?

— Я не это имела в виду.

Он издал негромкий «ага-ага» смешок, который был глубоким и раскатистым.

Мои щеки пылали, и я сказала: — У моего отца была машина с таким. Забей.

Он свернул на школьную стоянку.

— Он научил тебя водить на ней?

— Что? — я наклонилась и вытащила из рюкзака блеск для губ.

— Машину со стандартной коробкой передач. Твой папа научил тебя водить её?

— Нет, — я опустила его козырёк и провела аппликатором по губам, вспоминая все те времена, когда отец обещал научить меня, но в итоге был слишком занят работой и близнецами, чтобы сдержать своё слово.

— Какой позор. — Его грузовик занесло, когда он поворачивал в конце первого ряда. — Каждый должен знать, как ездить на механической коробке передач.

Да, должен. Я подняла козырёк и представила себе коробку передач в «Порше» моего отца, старая модель автомобиля, о котором он всегда говорил, что будет моим, когда он закончит его реставрацию. Он закончил её три года назад.

— Кстати, ты сказала родителям, что твоя машина сгорела? — Он искоса взглянул на мой телефон, словно ожидал, что я начну писать смс.

Я посмотрела в окно. В некотором смысле тот факт, что ни один из моих родителей не перезвонил мне, был обнадёживающим, поскольку это отложило неизбежное количество проблем, с которыми я собиралась столкнуться. Но меня немного задело то, что им не было дела до того, почему я связываюсь с ними, хотя должна была быть в школе.

Вместо того чтобы объяснить все эти сложные эмоции, я сказала:

— Нет, я подумала, что сделаю сюрприз.

— Хорошее решение. — Он заехал на занесённое снегом место, и я напомнила себе, что сегодня всё ещё День Святого Валентина. Пусть я потеряла машину, и мои родители скоро меня уничтожат, но через несколько минут я буду с Джошем. Он прочитает мне стихи, вручит подарок, а я скажу эти волшебные три слова, и всё остальное исчезнет.

— Ну, — сказала я, открывая дверцу после того, как он остановился и заглушил двигатель. — Счастливого Дня Святого Валентина.

— Ну нафиг, — ответил Ник, выплёвывая эти слова так, будто я пожелала ему счастливой кастрации, когда он вышел и хлопнул дверцей. — Ненавижу этот день.

Я вышла из грузовика, сняла его куртку и протянула ему.

— Ну тогда просто хорошего дня.

— Конечно, — сказал он, бросая куртку на заднее сиденье. — Спасибо.