На высоте пятнадцати ярдов было одиноко, холодно и тихо - звуки с земли сюда почти не долетали. Но Бранку Дер Винклену некогда было скучать. Где-то в переплетениях коридоров и залов громады донжона исчезли, быть может, для того, чтобы не вернуться, его товарищи, те, с кем рыцаря побратала сама судьба. Но воин верил, что еще увидит их, юнца по имени Ратхар, который мог стать великим воином, и Эвиара, загадочного эльфа, таинственного посланника далекого И'Лиара. В прочем, столь же далека, как и эльфийская держава, была и родина Бранка, гордый и суровый Дьорвик.
Закутавшись в плащ, еще недавно принадлежавший мертвому стражнику - рыцарь, когда нужно, мог напрочь забыть о брезгливости - Дер Винклен замер на стене, вновь и вновь обшаривая опустевший замковый двор. Только у входа в донжон переминались с ноги на ногу два стражника, да еще по противоположной стене мерно вышагивал часовой, томившийся одиночеством.
А бросив взгляд за спину, рыцарь неизменно видел одну и ту же картину - россыпь слабо мерцавших костров, словно отражение в водной глади звездного неба в летнюю ночь. Там, под стенами замка, отдыхали, приходя в себя после долгих скитаний оп лесам, солдаты принца Эрвина, дружинники дворян, признавших себя вассалами сына покойного короля Хальвина, и чужеземные наемники, солдаты удачи, явившиеся в Альфион на запах наживы. Там тоже царило безмолвие, но Бранк Дер Винклен знал - ни один из этих бойцов не расстается с оружием даже во сне. Они были готовы к сражению всегда и везде, сделав войну своим ремеслом, своей судьбой, и меньше всего рыцарь желал, чтобы пришлось драться с этими рубаками.
Кругом царила тишина, которая в любой миг могла взорваться звуками боя, и именно ради этого мгновения Бранк Дер Винклен терпел и холод, близость многочисленных покойников - в нескольких шагах от воина, в караулке, вповалку лежали еще несколько мертвых солдат, безжалостно перерезанных эльфом. В прочем, если часовые позволили застать себя врасплох, да еще и уступили в бою единственному противнику, то грош им цена.
Бранк Дер Винклен был готов действовать в любой момент. На бедре его Висле верный клинок, эсток дьорвикской работы, в руках был тугой лук, а за спиной - колчан, до отказа набитый стрелами. Но пока все было спокойно, и рыцарю оставалось лишь вглядываться и вслушиваться во тьму, лишь немного рассеиваемую догоравшими факелами, скупо освещавшими пространство перед самой цитаделью.
Тянулись минуты, похожие одна на другую, словно две капли воды. И вдруг все изменилось, так неожиданно и резко, что рыцарь опешил, услышав перепуганные вопли и частые удары гонга, вырывавшего из мягких объятий сна воинов, охранявших покой хозяина замка и его венценосного гостя.
- Тревога, - словно взывал гонг, от ударов которого заныли зубы. - К оружию! Враги за стенами!
Замок наполнился суетой и шумом. Отовсюду к донжону бежали наспех вооружившиеся, зачастую даже не успевшие натянуть кольчугу или застегнуть под подбородком ремешок шлема, солдаты, взметенные со своих постелей. Они еще не знали, что за напасть посетила замок, но уже были готовы биться, не важно с кем. И Бранк Дер Винклен, все поняв, встал во весь рост, поднимая лук и вытягивая из колчана на ощупь стрелу, ту, которой вскоре предстояло оборвать чью-то жизнь.
Встрепенулись охранявшие вход в донжон воины, взяв наперевес укороченные алебарды, а спустя секунду яркая вспышка заставила рыцаря зашипеть от боли. И когда зрение вернулось к Дер Винклену, первым, что он увидел, были два обугленных тела, над которыми стоял тот, кого Бранк не ожидал уже увидеть живым. Чародей Рупрехт, еще один загадочный бродяга без роду и племени, верный товарищ и надежный спутник, замер на краю двора, и за его спиной сжалась от ужаса изящная фигурка, которая никак не могла принадлежать мужчине - только подростку или, скорее, девушке. А со всех сторон к магу бежали, размахивая клинками и копьями, поднятые по тревоги солдаты, чародей же отчего то не спешил обрушить на них свои заклятья.
Чародей замер в странной нерешительности, переводя взгляд с одного противника на другого, не смея отступить, и страшась сделать хоть шаг вперед. А дружинники Яриса уже замыкали кольцо вокруг сбежавшего пленника.
Бранк Дер Винклен рывком натянул тетиву, слыша нежный скрип лука, и в этот же миг к Рупрехту, собственным телом прикрывавшего таинственную незнакомку - почему-то рыцарь не сомневался, что с магом была девушка - присоединились еще трое, и двух из них Бранк узнал с первого взгляда. Эвиар и Ратхар, оба с обнаженными клинками, выскочили прямо на толпу рыцарских дружинников, а за ними бежал, прихрамывая, высокий худощавый старик.
- Вперед парни, - прокричал кто-то из солдат, которых во дворе собралось уже не меньше трех десятков. - Прикончить их! Руби чужаков!
Больше не мешкая, рыцарь прицелился по первому попавшемуся дружиннику и отпустил тетиву. Стрела с легким шелестом устремилась через сумрак, впившись первой жертве точно в затылок. Солдат упал, даже не вскрикнув, и те, кто был рядом с ним, в первые мгновения не поняли, что произошло. И этих ничтожных секунд Дер Винклену хватило, чтобы пустить еще одну стрелу, тоже нашедшую цель. Новый выстрел был менее удачным - стрела-срезень с широким жалом вонзилась следующей жертве в бедро, и несчастный, истошно крича, повалился на пыльные каменные плиты.
- Кто стреляет, - остальные воины, наконец, поняли, что что-то не так. Озираясь по сторонам, они громко кричали, будто хотели так подбодрить друг друга. - Проклятье, что это? Где враги?
Замешательство дружинников длилось считанные мгновения, но и этого хватило окруженным лазутчикам. От замковых ворот их отделяло не больше тридцати шагов, и пара дюжин противников, и Эвиар первым бросился на врага. Свистнул клинок, под ноги эльфу повалился какой-то воин с рассеченным черепом, а Перворожденный уже рубился со следующим солдатом, тесня того и открывая своим товарищам путь к воротам. И Ратхар, видя это, ринулся в брешь. Уклонившись от копейного жала, юноша вонзил клинок в живот ставшему на его пути воину, второго, сойдясь с ним почти вплотную, ударил гардой в лицо, а третьего, неловко пытавшегося отмахнуться кордом, полоснул клинком по шее.
- За мной, - крикнул эльф, успевший зарубить уже троих. - Берите коней! В седла, и прочь отсюда!
Ратхар и Эвиар, лучшие бойцы, шли впереди, на острие клина, пронзавшего строй врагов, а следом шли остальные - истекавший кровью Маркус и Рупрехт, под локоть тащивший за собой перепуганную насмерть королеву. А перед ними шелестящей стеной падали стрелы, жалившие плоть не ожидавших такого натиска от обреченных, казалось, чужаков защитников замка.
Бранк Дер Винклен никогда не считал себя по-настоящему хорошим лучником - рыцарь в бою полагается на клинок больше, нежели на стрелы - но он умел пользоваться разным оружием. И сейчас воин раз за разом рвал тетиву, и неизменно одна из метавшихся по озаренному слабым светом факелов двору фигур падала, словно подкошенная. Шелест оперения сорвавшейся в свободный полет стрелы обрывался сдавленным криком боли. Казалось, ни один выстрел не пропадал зря, благо, мишени были отлично видны с высоты крепостных стен. Но врагов было слишком много, больше, чем стрел в колчане. И все же Дер Винклен старался, как мог, соткав вокруг своих товарищей невидимый, но абсолютно непроницаемый купол, и любой, кто переступал незримую черту, в следующий миг расставался с жизнью. За упорно шагавшими к воротам бойцами оставался шлейф из мертвецов, а цель становилась все ближе.
В этот момент во дворе появился сам рыцарь Ярис, выскочивший из своих покоев в одном исподнем и с обнаженным мечом в руках. Ярису хватило одного взгляда, чтобы понять, что происходит, и начать командовать.
- Стрелок там, на стене, - рыцарь указал наверх, привлекая внимания своих солдат. - Прикончить его! Арбалетчики, ко мне!
Трое воинов вскинули самострелы, пытаясь во тьме разглядеть лучника, а остальные вновь атаковали пробивавшихся к воротам беглецов, наваливаясь на них разом со всех сторон.
- Маг, - кричал, отражая сыпавшиеся на него градом удары Эвиар. - Маг, проклятье, что ты медлишь! Они нас не выпустят!
- Моя магия мертва, - бросил в ответ Рупрехт. - Те двое у входа в цитадель были последними, на кого хватило моих сил. Надейся только на сталь!
Каждый следующий шаг давался беглецам труднее, чем предыдущий. Дружинники Яриса, которых становилось все больше, несмотря на меткую стрельбу Дер Винклена и не ведавшие пощады клинки Ратхара и эльфа, делали все, чтобы не выпустить пленников и убийц Кратуса. Лязгала сталь, воздух стонал под ударами, и вскрикивали раненые, чьего тела коснулись чужие мечи.
- Королева, - прорычал Маркус, чувствуя себя немощным стариком, будучи надежно укрыт своими спасителями. - Защищайте Ее величество!
Дер Винклен меж тем в очередной раз рванул тетиву, с удовольствием отметив, что еще один вражеский воин свалился замертво. Не глядя, рыцарь сунул руку в колчан, но вместо тонкого древка стрелы пальцы его ухватили лишь пустоту. Бранк сдавленно выругался, а в следующий миг над головой его прогудели прилетевшие снизу болты - арбалетчики Яриса били вслепую, но от этого было не легче. Рыцарь пригнулся, не желая поймать шальную стрелу, торопливо оторвал от своего плаща две полосы ткани, обмотав ими свои ладони, и, не теряя ни мгновения, соскользнул вниз, цепляясь за заранее привязанную веревку.
Шаг в пустоту - и ветер хлестнул по лицу мчащегося, кажется, в пропасть, воина, и навстречу с громадной скоростью устремился мощеный каменными плитами двор, полный мечущихся людей. В последний миг Дер Винклен успел сгруппироваться, поджав ноги, и упруго опустился на землю, для того лишь, чтобы спустя мгновение оказаться в круговерти боя.
Появление в своем тылу еще одного противника воины Яриса сперва не заметили. Лишь один из них бросился к рыцарю, попытавшись ударить того в живот алебардой. Но Бранк, не растерявшись, перекатился через голову, оказавшись за спиной противника, и вонзил ему в шею кинжал. Не тратя времени на то, чтобы добить еще живого алебардиста, Дер Винклен выхватил свой клинок и атаковал тех солдат, что старались прижать к стене его товарищей. Узкое жало эстока трижды погрузилось в чужую плоть, кольцо врагов распалось, и этим воспользовались загнанные в угол беглецы.
- Отвязывайте коней, - Эвиар первым бросился к коновязи, перерубив поводья первого попавшегося жеребца. - Ратхар, Рупрехт, открывайте ворота!
Юноша и маг вцепились в массивный засов, рыча сквозь зубы от натуги, пока Эвиар и Бранк Дер Винклен отбивали атаки растерявшихся при появлении рыцаря дружинников. Для Ратхара настоящее и прошлое вновь смешалось. Юноше казалось, что он вновь оказался на охваченных паникой улочках Лагена, но он старался не думать об этом, изо всех сил наваливаясь на непокорный засов и чувствуя при этом, как рвутся от натуги жилы. А за их спинами бесновался Ярис, и воины приходили в себя, казалось, только услышав его голос.
- Не дайте им уйти, - неистовствовал где-то рядом рыцарь Ярис, сам не рисковавший соваться в гущу боя. - Остановить, любой ценой остановить! Убейте их!
Дер Винклен схватился сразу с тремя, едва успевая подставлять свой клинок под их мечи и корды. Рядом с ним, давно забыв о вражде меж двумя великими расами, бился Эвиар, чьи удары были скупы и быстры. Легкий клинок находил брешь в любой защите, пронзая кольчуги и впиваясь в чужую плоть. Но врагов было много, а у Ратхара и чародея, несмотря на все их усилия, никак не получалось поднять массивный засов, целое бревно, весившее, наверное, не меньше шести пудов.
- Назад, - в отчаянии приказал Рупрехт, отталкивая юношу себе за спину. - Отойди и закрой глаза!
Он знал, на что шел, и уже чувствовал мертвенное дыхание смерти, но иначе было нельзя. И чародей рискнул, заставив себя забыть о страхе. Маг вскинул перед собой руки, указывая на ворота, единственную преграду на пути к свободе, спасению, и крикнул, так громко, что рубившие друг друга воины на мгновение замерли:
- Хагалаз!
Стены замка содрогнулись от мощного удара, словно в них бил громадны таран, и левую створку ворот с грохотом сорвало с петель. А в следующий миг Рупрехт качнулся, закатывая глаза, и упал как раз на руки Ратхару.
- Бежим, - не растерялся Эвиар, под натиском сразу двух противников медленно пятившийся к воротам. - По коням! Маркус, позаботься о королеве!
Старый лорд буквально зашвырнул Ирейну, совершенно растерявшуюся - и было отчего, ведь кругом лилась крови, кричали умирающие воины, и не смолкал звон клинков - в седло, сам усевшись впереди. Королева крепко обхватила лорда за пояс, и Маркус, рванул удила. Его конь обиженно, совсем, как человек, заржал от боли, и с места взял в карьер. Подкованные копыта с грохотом ударили в окованные железом доски ворот, и всадники очутились за стенами.
- Нет, - бесновался Ярис, видя, как пленники исчезают в ночной темноте. - За ними! Догнать! Убить!
Ратхар, с трудом забросив в седло лишившегося чувств мага, тоже взобрался на коня, а за ним мчались, гортанно крича, точно заправские номады, Эвиар и Бранк Дер Винклен, теперь замыкавшие процессию.
- Арбалетчики, - приказал Ярис. - Бей!
Полдюжины бойцов, вставших в проеме разрушенных ворот, спустили тетивы своих самострелов, послав вдогонку беглецам рой тяжелых болтов. Один из них прожужжала над правым плечом Дер Винклена, а остальные исчезли в предрассветной мгле. Но ничего еще не кончилось - на пути горстки всадников раскинулся пробуждавшийся бивуак, и было видно, как мечутся меж костров поднятые по тревоге наемники. Они еще не видали врага, но уже были готовы к бою.
- Куда теперь? - лорд Маркус оглянулся на своих спутников.
- К лесу, - Дер Винклен указал на черную стену чащи. - Там лагерь короля. Мы будем прорываться через вражеский лагерь. Никому не останавливаться, рубить все, что шевелится! Надеюсь, Эйтор услышит поднявшийся переполох.
И они помчались прямо на россыпь костров, подгоняемые звучавшими в спину криками погони. Отряд пронесся вихрем по всполошившемуся лагерю, и клинки вновь запели свою песнь смерти.
- Держи их, - вопили со всех сторон, кидаясь под копыта мчавших во весь опор скакунов, не до конца освободившиеся от тенет сна воины. - Хватай!
Наемники пытались преградить путь беглецам, но желание жить, что двигало теми, было сильнее. Двоих кондотьеров зарубил Дер Винклен, еще двое стали жертвами Эвиара, и один попал под копыта коня Ратхара, тоже размахивавшего клинком и что-то истошно вопившего, частью от ярости, частью от страха. Перед глазами юноши кошмарным хороводом вертелись искаженные злобой лица наемников.
Вослед беглецам стреляли. Взвести тяжелый арбалет - не быстрое дело, но у наемников хватало сноровки, и вдогон промчавшимся по охваченному суетой лагерю полетели тяжелые болты, наполняя воздух свистом оперенья.
- А-а, - коротко вскрикнул Эвиар, и Ратхар, оказавшийся в этот миг подле него, обеспокоено взглянул на эльфа. - Проклятье!
- Что с тобой, - юноша вплотную, колено в колено, сблизился с Перворожденным. - Эвиар, что случилось?
- Порядок, - странно изменившимся голосом ответил эльф, криво ухмыляясь. - Все в порядке. Ходу, человек, ходу! Нужно убираться подальше отсюда!
А затем внезапно все кончилось. Лагерь, по которому метались сотни воинов, остался позади. Как и тогда, в Лагене, они вырвались из западни, и теперь перед беглецами простиралась затянутая слабым туманом равнина, упиравшаяся в настороженный, мрачный лес. И всадники бросились туда, чтобы укрыться в спасительном сумраке от врагов.
- Погоня, - крикнул Ратхар, оказавшийся последним в цепочке верховых. - Нас преследуют!
От замка через поля мчался отряд всадников, на полном скаку выстраивавшихся дугой. Яростно настегивая своих коней, преследователи с каждым мгновением сокращали расстояние, отделявшее их от беглецов.
- Проклятье! - Дер Винклен понял, что им не дадут уйти. Однажды, в Лагене, спутникам короля удалось избежать погони, но рыцарь не верил, что удача может длиться так долго.
Ратхар, следовавший за рыцарем, на мгновение ощутил себя затравленным зверем. Клич охотников не смолкал, погоня приближалась. И вдруг юного оруженосца словно озарило, все стало понятно до ничтожных мелочей, и у юноши мгновенно исчезли все сомнения в том, что и на этот раз они спасутся.
- Господин, - окликнул Бранка Ратхар. - Господин, нужно уходить на юг, вдоль тракта. Там будет река, я знаю удобный брод. Мы переправимся на другой берег, а те, кто идет за нами, наверняка не знают удобного пути. Мы сможем оторваться от них.
- Добро, - кивнул рыцарь. сейчас выбирать было не из чего, и Бранк Дер Винклен без колебания доверился своему оруженосцу. - Скачи первым, показывай дорогу, парень! Сейчас на тебя все наши надежды. Не подведи!
Не вымолвив больше ни слова, юноша решительно развернул коня в сторону тракта. Там, верил Ратхар, их ждало спасение.
Эрвина разбудили крики и громкий топот. Сон сморил принца незаметно, и в первые мгновения он не мог вспомнить, где находится. Лишь позже он сообразил, что все так же пребывает в стенах замка, принадлежавшего рыцарю Ярису, в покоях, отведенных дорогому гостю радушным хозяином. Принц с трудом мог вспомнить, как очутился здесь, на этом ложе, так и оставшемся застеленным. Усталость минувших дней оказалась слишком велика, и Эрвин, даром, что на пиру сделал лишь пару глотков вина, - а кое-кого из чересчур невоздержанных в возлияниях дворян слуги вытаскивали из трапезной залы волоком - словно провалился в темную бездну забвения.
Принц открыл глаза, еще не понимая, что могло побеспокоить его, и одновременно распахнулась дверь, и на пороге опочивальни возникла высокая фигура, облитая тускло блестевшей кольчугой. Сознание Эрвина еще пребывало в дреме, но память плоти оказалась сильна. Слуга, робко переступивший порог господских покоев, едва успел открыть рот, чтобы разбудить принца, и в следующее мгновение оказался пртиснут к стене, скручен мертвой хваткой, а в горло ему упирался клинок кинжала, того, что прежде висел на поясе воина.
- Что, - прорычал Эрвин, с некоторым трудом сфокусировав взгляд на лице слуги. - Как посмел?
- Мой господин, - сдавленно, опасаясь остаться с пронзенной шеей, прошипел незадачливый страж, на лице которого отразился неподдельный испуг - любой здесь знал, на что способен в гневе сын Хальвина. - Мой господин, в замке чужаки. Они перебили часовых и освободили всех пленников.
- Проклятье, - зарычал Эрвин, отступая прочь. Кулаки его сжались до боли, а во рту вдруг появился привкус крови. - Как это возможно? Кто они, где? Проклятье, отвечай же!
Шумно дышавший воин молчал на неуловимую долю мгновения меньше, чем требовалось его господину, чтобы прикончить нерасторопного слугу без лишних колебаний.
- Повелитель, - дрогнувшим голосом ответил страж. - Повелитель, они на замковом дворе, сражаются с дружинниками рыцаря Яриса.
- Тысяча демонов, - гневно воскликнул принц. - Если хоть кто-то из этих увальней-дружинников к рассвету останется жив, я лично буду рубить им головы! Всех к оружию, - приказал он затем. - Ублюдки не должны выйти за ворота. Собирай воинов, и немедленно позови Кратуса.
Вместо того, чтобы броситься бегом исполнять приказ своего господина, воин остался недвижим, и Эрвин, поняв, что что-то неладно, на мгновение даже ощутил, как ярость отступает перед нарождавшимся в глубине души страхом.
- Повелитель, прости за дурные вести, - промолвил воин, голос которого дрожал еще сильнее. - Чужаки убили мэтра Кратуса!
Маг лежал там, где и застала его смерть. И Эрвин, увидев покойника, не почувствовал ничего, кроме омерзения. Под скорчившимся телом собралась большая лужа крови, натекшей из рассеченного горла, и уже запекшейся. Сейчас лишенный жизни маг казался ничтожным, вместе с последним вздохом утратив все свое величие, ту таинственную мощь, которая внушала ужас самым сильным и отчаянным бойцам, не смевшим поднять взгляд на этого тщедушного человечка. И теперь еще солдаты, робко жавшиеся к стенам, не вполне верили, что видят пред собой то, что есть на самом деле, а не странный морок.
- Кто мог сделать это, - с испугом и удивлением шептались воины, недоуменно переглядываясь между собой. - Кому по силам убить такого могучего колдуна обычной сталью? Это не человек, видит Судия. Только демон способен на такое, а разве нам тягаться с демоном?
При появлении принца, уверенной походкой прошествовавшего по коридору, разговоры стихли. Четырнадцать пар глаз уставились на Эрвина, ловя каждое его движение. Витар, уже оказавшийся здесь, бросился, было, навстречу своему господину, и хотел что-то сказать, но, наткнувшись на полный ярости, прожигающий насквозь взгляд принца, замер, не смея пошевелиться. Слова были уже ни к чему - все стало ясно и так.
- Жаль, - невозмутимо бросил принц, окинув взглядом мертвеца, ткнувшегося лицом в пол. - Его искусство могло еще сослужить всем нам немало пользы. Но, будь я проклят, неужто вы успели разучиться держать клинки, - воскликнул он, обращаясь к собравшимся в этом полутемном коридоре воинам. - Неужели вы перестали быть мужчинами, увидев единственного покойника? Враги еще здесь, и мы должны уничтожить их. Все за мной, не давать никому пощады!
Выхватывая из ножен клинки, солдаты, и наемники, сопровождавшие принца, и люди из гарнизона, бросились за Эрвином, оглашая замок лязгом и топотом. Они вихрем промчались по узким коридорам, но было поздно, и, очутившись во дворе, воины увидели лишь сломанные ворота и множество мертвых тел, прихотливо разбросанных повсюду.
- Куда, будь ты проклят, смотрели твои воины, - Эрвин молнией метнулся к Ярису, хватая того за воротник ночной рубашки. - Как они могли пропустить в замок лазутчиков? И как ты посмел не только выпустить их обратно, но и остаться живым при этом?
Рыцарь, впервые ощутивший на себе тяжелую руку господина, только громок сопел - ответить ему было нечего. Но молчание привело Эрвина только в еще большую ярость, и принц, не долго думая, ударил Яриса тяжелым кулаков в скулу, сбив рыцаря с ног.
Коротко вскрикнув, и от боли, и от неожиданности, дворянин растянулся на земле, при падении обронив меч, клинок которого так инее усел обагрить чужой кровью. Сразу несколько воинов кинулись, было, чтобы помочь Ярису, но полный ярости взгляд принца заставил их замереть в неподвижности.
- Господин, - неуверенно произнес кто-то из толпы. - Господин, чужаки не могли уйти далеко. Мы можем еще догнать их.
- Да, - глухо прорычал Эрвин, скрежеща зубами. - Догнать. И убить. Всех, - и громко вскрикнул: - По коням! Каждый, кто может биться, за мной!
Расторопный слуга подвел своему господину оседланного коня, и принц стремительно взлетел в седло. Рванув удила и вонзив шпоры в бока жеребца, Эрвин первым вырвался из замка, бросившись туда, где в последний раз мелькнули, растворяясь в ночной мгле, беглецы. А за ним мчались, настегивая коней, все остальные, полторы дюжины воинов, все, на кого хватило коней.
Отряд, выстроившись в длинную неровную колонну, промчался по растревоженному лагерю наемников, и наперерез Эрвину ринулись трое верховых, в одном из которых принц тотчас признал Джоберто.
- Мой господин, - кондотьер пристроился по правый бок от Эрвина. - Господин, мы пытались остановить лазутчиков, но они вырвались, убив пятерых моих людей.
- Ты еще сможешь отомстить, - пообещал Счастливчику принц. - Собирай всех, кто есть, и следуй за мной. Мы настигнем беглецов, и всех прикончим!
Наспех вооружившиеся, зачастую лишенные доспехов - натягивать броню в суматохе стремительной схватки с неуловимыми, словно призраки, чужаками, было просто некогда - воины мчались к лесу. Выстраиваясь дугой, вершины которой сильно выдавались вперед, они готовились захлопнуть силки вокруг горстки наглецов, решивших, что смогут избежать гнева нового правителя Альфиона.
Внезапно лазутчики изменили курс, направившись к тракту, то есть выбравшись на открытое место. Преследователи шли за ними, словно привязанные, неуклонно сокращая дистанцию, но Эрвин внезапно ощутил смутное беспокойство. Вместо того чтобы укрыться в зарослях, противник, словно нарочно давал поймать себя.
- Там, впереди, река, Рута, - крикнул принцу один из дружинников Яриса, присоединившихся к погоне. - Моста нет, его разобрали на зиму, чтобы по весне не сломало во время ледохода. Нужно искать брод.
- Значит, они знают, где искать, - зло ответил Эрвин. - И мы найдем его, во что бы то ни стало. Эти наглецы приведут нас прямиком к Эйтору. Я не верю, что короля здесь нет, если есть его ближайшие соратники. Вперед, только вперед! К победе или смерти!
Река появилась внезапно. Земля просто рухнула вниз, обрываясь крутым берегом, и двое всадников не смогли удержаться в седлах, кубарем скатившись в воду следом за своими скакунами. Их не стали ждать - воля принца, чувствовавшего, как накрывает, накатывает темная волна безумия, гнала людей вперед, заставляя забыть об осторожности. Но, как ни спешили они, было поздно, и беглецы, уже переправившись на другой берег, тоже крутой и обрывистый, быстро двигались к жидкому леску.
- Вперед, вперед, - рычал Эрвин, взмахами клинка указывая на врагов, уже почти скрывшихся за деревьями. - Кто остановится, прикончу своим руками! Они близко, тысяча демонов! Вперед!
И воины шли вперед, без колебаний направив своих коней в ледяную воду. На ощупь, осторожно, боясь не за себя, а за своих жеребцов, преследователи перебирались на другой берег. И когда под копытами боевых коней вновь оказалась твердая земля, без команды всадники пришпорили скакунов, вновь сорвавшись в галоп.
Отряд ворвался в лес, вытаптывая кусты, оглашая рощу конским ржанием и криками. Рассыпавшись, преследователи икали следы, все, что могло привести их к беглецам. Эрвин вырвался вперед, сопровождаемый всего полудюжиной воинов. Выбравшись на небольшую поляну, всадники остановились, настороженно озираясь. Лес принял их сдержанно, молча, и что-то неприятное, опасное сгущалось в его зеленом сумраке.
- Тихо, - Эрвин вскинул руку, призывая своих спутников к молчанию. - Слушайте все! Что это?
Пытаясь даже не дышать, воины напрягали слух, и до них вдруг донесся из зарослей резкий щелчок, который легко узнали бывалые рубаки.
- Тревога, - прокричал один из воинов, заставляя своего скакуна податься назад. - Здесь засада!
Вопль оборвался, глотку крикуну заткнул вылетевший из сплетения ветвей арбалетный болт. А мгновение спустя по зарослям прокатилась отрывистая команда, и воздух наполнился щелканьем самострелов и гулом множества стрел, словно рой стальных ос, устремившихся к горстке преследователей, в один миг превратившихся в жертв.
Донесшиеся со стороны замка звуки боя, тревожная песня трубы и вплетавшиеся в нее мерные удары гонга, пролетели над укрытым в лесу лагерем, заставляя воинов, едва забывшихся тяжелым сном, вскакивать, вслепую нашаривая возле себя оружие. А часовые, расположившиеся вокруг становища, мгновенно напрягшись, впивались взглядами в сумрак ночного леса, ожидая в любой миг, что оттуда, из темноты, появятся враги.
- Государь, - в палатку, где в уединении отдыхал сам король Эйтор, несмело заглянул Алан. Согнувшись, будто бы в поклоне, капитан шагнул под своды походного шатра, одного из немногих в лагере. - Государь, что-то происходит. В замке Яриса, кажется, сыграли тревогу!
- Что? - правитель Альфиона вскочил с ложа, и зашипел от боли, неловко ступив на искалеченную ногу: - Тысяча демонов! Что случилось, воин?
Король, торопливо повязав меч, который он никогда не держал дальше вытянутой руки, даже во сне, неуклюже прихрамывая и шипя сквозь зубы от боли, выскочил из палатки следом за Аланом, сразу оказавшись в гуще суеты. Лагерь неплохо замаскировали - воины успели соорудить шалаши из свежих ветвей, почти неразличимые в зарослях уже с сотни шагов, и точно так же, ветками, покрыли немногочисленные палатки, в которых, в основном, находились раненые бойцы и благороднее господа.
- К оружию, - вовсю командовали десятники, сейчас, вопреки обыкновению, даже бранившиеся едва не шепотом. - Тревога! Приготовиться бою!
Солдаты уже натягивали кольчуги и панцири, помогая друг другу, застегивали шлемы, стрелки торопливо взводили арбалеты, рассовывая в колчаны пучки болтов. Подхватывая щиты, воины выстраивались в жиденькую фалангу, как будто готовясь отражать наскок тяжелой кавалерии.
- Что там происходит? - вновь спросил Эйтор, растерянно озираясь по сторонам.
- Кажется, в замке бой, - пожал плечами столь же растерянный Алан, нервно хватавшийся за рукоять меча. - Слышен только шум.
Все уже были на ногах. Давно забывшие о том, что такое мирная жизнь, воины быстро подготовились к бою. король видел на грязных, изможденных лицах суровую решимость, какая может быть, пожалуй, только у обреченных. Правда, среди воинов он заметил отнюдь не всех, кто должен был оказаться здесь.
- Где Бранк Дер Винклен, - Эйтор вопросительно взглянул на капитана Алана. - Где рыцарь?
- Сир, дьорвикца нет нигде, - вместо Алана ответил государю Рамтус, рысью подскочивший к Эйтору. - Дер Винклен исчез, а вместе с ним пропали его оруженосец и эльф. Никто не видел, куда они исчезли.
Эмер, слышавший разговор короля, шагнул, было, вперед, но вовремя остановился. Никто не видел, как дрогнуло его лицо, его губы, словно воин что-то хотел сказать. Как бы то ни было, Ратхар вел свою войну, и северянин не посмел мешать ему, а также тем, кто решил помочь отчаянному парню. И потому воин промолчал.
- Что еще за дела, - сплюнул король. - Какого демона здесь вообще творится?! Отправьте людей к замку, пусть поглядят, что там происходит. А всем остальным готовиться бою!
Пятеро всадников - в отряде была лишь дюжина коней - помчались к охваченному суетой замку. Рыцарь Рамтус, возглавивший разведчиков, гнал своего скакуна, охаживая его плетью, и не снимая руки с эфеса меча. Еще издалека всадники увидели метавшихся по лагерю келотских наемников, а затем случилось то, при виде чего воины дружно выругались - створку ворот вдруг сорвало с петель, словно изнутри в нее врезался мощный таран.
- Во имя Судии, - выдохнул вдруг почувствовавший испуг Рамтус. - Да что же это?
А сопровождавшие его воины, округляя глаза, с затаенным ужасом бормотали:
- Колдовство!
А из пролома один за другим уже выезжали всадники, размахивавшие обнаженными клинками, а вслед им со стен били залпами арбалетчики. Беглецы, сперва двинувшиеся к лесу, вдруг резко развернулись, помчавшись как раз в сторону лагеря, от которого навстречу им бежали спешно похватавшие оружие наемники.
- Кто это еще, - подслеповато щурясь, протянул рыцарь, пытавшийся с доброй полутысячи шагов разглядеть лица беглецов. - Что там такое произошло?
Всадники меж тем на полном скаку ворвались в лагерь келотцев, буквально вминая в землю попадавшихся на их пути воинов, и рубя мечами всех, до кого могли дотянуться. Они пронзили толпу, как нож - масло, оставляя за собой трупы, и, не сбавляя скорости, направились в сторону тракта. А за ними из развороченных ворот замка выбирались еще конники, во весь опор рванувшие следом. И Рамтус даже в предутренней полумгле узнал возглавившего новый отряд воина.
- Эрвин, - воскликнул рыцарь. - Будь я проклят, это же самозванец! И с ним всего горстка людей!
- Но нас еще меньше, - возразил усатый рубака-десятник. - Милорд, неужели вы хотите атаковать их? Они же нас изрубят!
- Нет, - помотал головой Рамтус.- Назад. Возвращаемся в лагерь. Нужно предупредить короля, поднять людей! - Перед глазами рыцаря мгновенно возникла карта, изображавшая окрестности злополучного замка в мельчайших подробностях, и воин не сомневался, куда двинутся беглецы и не отстававшая от них погоня: - Эрвин направился к тракту, и мы встретим его на берегу реки. Там мы и покончим с мятежниками.
Возвращение разведчиков вызвало в стане королевской армии настоящий переполох. И больше всех неистовствовал сам Эйтор, готовый хоть в одиночку идти в бой с ненавистным врагом.
- Мы перехватим их в лесу, - решительно заявил Алан, лучше многих изучивший окрестности. - Кто бы ни выбрался из замка, Нои наверняка хотят уйти за реку. Видимо, им известно, где есть удобный брод. Эрвин, конечно, двинется за ними. Видимо, беглецы важны для мятежников, если их предводитель пустился в погоню всего с парой десятков бойцов. И там, в чаще, мы и покончим с ним, завершим эту войну!
- Да-а, - гаркнули воины, вскидывая над головами клинки и топоры. - В бой! Прикончим ублюдков!
Отряд, почти все, кто мог ходить без посторонней помощи, покинул лагерь спустя считанные мгновения. Лишь горстка раненых, в том числе и Эмер, остались в бивуаке. Появись поблизости враг, обнаружь он лагерь - и калекам, многие из которых не могли даже ходить без помощи товарищей, осталось бы жить считанные мгновения. Они знали это, как знали те, кто отправлялся в бой. И каждый надеялся, что худшее все же не случится.
Воины не шли, они бежали, тяжело дыша и спотыкаясь, шатаясь под весом оружия и доспехов. Верхом передвигался лишь сам король - рана давала о себе знать, и, если по лагерю Эйтор еще как-то ходил без посторонней помощи, то на такое расстояние, тем более, сквозь заросли, где то и дело приходилось буквально прорубать себе дорогу, он не рискнул бы идти на своих двоих. Королевского скакуна вели под уздцы два воина, не расстававшихся с обнаженными клинками, и еще рядом шагал верный Рамтус, тоже сжимавший обеими руками тяжелый меч. Остальные бойцы, кроме нескольких разведчиков, замкнули вокруг короля и его свиты стальное кольцо, ощетинившееся клинками и жалами арбалетных болтов.
Воины переправились через реку, разыскав брод выше по течению, прорвались сквозь самые дебри, лес стал редеть, и меду деревьев мелькнула скрытая пеленой поднимавшегося тумана полоса воды - отряд оказался на берегах Руты.
- Занять позиции, - приказал король, и десятники эхом подхватили его команду. - Приготовиться! Они скоро будут здесь!
Стрелки, каждого из которых прикрывали мечники, разбрелись по зарослям, подыскивая лучшие позиции. И почти тотчас от реки донесся треск ломаемых веток, и голоса, порой перемежаемые конским ржанием.
- Подпустим ближе, - решил король. - Расстреляем в упор. И чтобы ни одна тварь не выбралась живой из этого леса!
- Готовься, - прорычал Алан, вскидывая клинок. - Приготовиться к бою!
Между деревьев мелькнули всадники, рысью двигавшиеся точно в сторону засады. Они о чем-то взволновано разговаривали, казалось, даже не подозревая об опасности. Алан поднял руку, и три десятка стрелков плотнее прижали к плечу ложа арбалетов, взяв приближавшихся врагов на прицел. Еще мгновение - стальной дождь должен был обрушиться на чужаков. И в этот миг один из всадников повернулся, взглянув как будто точно на короля. Он поник, склоняясь к шее своего скакуна, и лицо его было искажено болью, однако правитель Альфиона с первого взгляда узнал того, кто был ему за мать и за отца долгие годы.
- Маркус, - удивленно пробормотал Эйтор. И уже громче повторил: - Демон, ведь это же Маркус!
Король обернулся к Алану, чтобы отдать новый приказ, но кто-то из стрелков, не справившись, должно быть, с волнением, неизменно охватывавшим перед боем даже самых стойких бойцов, - или, может, просто износился спусковой механизм его арбалета - нажал на спуск. С гулом болт пронзил листву, с глухим стуком впившись в точеный ствол осины в считанных дюймах от головы старого лорда.
- Не стрелять, - вскричал Эйтор. - Никому не стрелять! Это свои! - И сам первым покинул свое укрытие, направившись навстречу беглецам.
Когда из зарослей вылетел первый болт, беглецы вскинули клинки, готовясь к бою. Позади шумела погоня, отступать было некуда, а здесь их ждала засада. Но никто даже не подумал о том, чтобы сдаться - не для того они прежде рисковали жизнями, чтобы теперь покориться врагу, словно тупой скот.
Но первый болт оказался и последним же. Отрывистая команда грянула над лесом, а затем стена кустов раздвинулась, и на поляну, посреди которой замерли беглецы, вышел высокий воин в тяжелой броне и с обнаженным клинком в руках.
- Маркус, - король Эйтор едва не бегом, насколько позволяла раненая нога, двинулся к всадникам. - Маркус, неужели это ты? Я рад видеть тебя живым, рад, что ты снова с нами!
- И не только я, - ответил старый лорд. - Своим спасением мы обязаны твоим доблестным воинам, рыцарю Бранку, его оруженосцу и их товарищу эльфу. Их безумная атака на замок вернула нам всем свободу. Со мной и маг Рупрехт, и твоя королева, государь.
Эйтор застыл, не веря своим ушам, а Ирейна, соскочив с коня, уже бежала к своему королю. Юная королева бросилась на шею правителю Альфиона, и, не смущая чужих взглядов, страстно впилась в его губы.
- Почему ты не пришел за мной? - шептала Ирейна, рыдая, но теперь уже от счастья. - Я ждала тебя, любимый! Где ты был так долго?
А король, не говоря ни слова в ответ, только крепче прижимал ее к облитой сталью кирасы груди, сдавливая в объятиях.
- Не думал никогда прежде, что так приятно видеть чужое счастье, - подмигнув Ратхару, не отрываясь, уставившемуся на поглощенную друг другом пару, произнес Эвиар. А затем он закатил глаза и рухнул на землю, упав под копыта своего коня.
- Эвиар, - юноша спрыгнул с седла, подскочив к лишившемуся сознанию эльфу. - Эвиар, что с тобой?
Только теперь он увидел оперенье торчавшего из спины эльфа болта. Беспорядочная стрельба наемников там, под стенами замка, не была вовсе бессмысленной. И оставалось только удивляться, как Перворожденный смог выдержать такую бешеную скачку, будучи смертельно ранен.
К растянувшемуся на земле эльфу уже бежал и Дер Винклен, и другие воины, выбравшиеся из зарослей вслед за королем. Кто-то бережно снимал с седла так и не пришедшего в себя Рупрехта. Но возле Эвиара пока оставался один только Ратхар.
- Возьми это, человек, - прохрипел Перворожденный, изо рта которого пошла кровавая пена. - Сохрани, прошу тебя!
Эвиар сунул в руки юноше нечто, замотанное в собственный плащ, и Ратхар мгновенно догадался, что могла скрывать плотная ткань. Он вцепился в суму обеими руками, не зная, что делать, не веря, что один сейчас владеет той вещью, заключавшей в себе громадную мощь, которую трудно было даже представить себе простому смертному. Невозможно счесть, сколько людей погибло из-за этой древней реликвии. Многие были лишены жизней по воле единственного безумца, жаждавшего завладеть тем, что не принадлежало ему, и многие приняли смерть после, став жертвами таившейся в этом предмете силы. И теперь сокровище, владеть которым наверняка желала каждый, кому хоть немного была доступна магия, оказалось в руках простого крестьянского парня, не по своей воле ставшего бойцом, воином, и чуждого распрей, раздиравших сильных мира сего.
- Сохрани Линзу, - шептал меж тем Эвиар. - Она не должна достаться никому, ибо в ней - зло. Спрячь ее, сокрой так, чтобы никто и никогда больше не смог отыскать ее. Прошу, сделай это, человек!
- Я унесу ее далеко, на самый край света, - кивнул Ратхар. Он уже понял, что будет дальше, куда он направится потом, если, конечно, останется жив.
Если даже вернуться назад ему было бы не суждено, Ратхар знал - он отправится на восток, туда, где ради проклятого куска хрусталя был обречен на гибель целый род, где и началась эта война. И пускай дьявольская игрушка колдунов навеки возвратится на ту суровую землю, вновь опустившись в могилу, из которой однажды ее достали.
- Пусть никто не знает, где Линза, - шептал, превозмогая боль, расходуя оставшиеся силы для того, чтобы сказать важные слова, эльф. - Никогда больше ее не должны коснуться руки, неважно, человеческие, или нет. Это проклятье для всех, и сама память о нем должна быть стерта навеки.
- Линза никогда не вернется в наш мир, обещаю, Эвиар, - твердо промолвил юноша, встретившись взглядом с умирающим эльфом. - Верь мне!
И Перворожденный вдруг улыбнулся, а затем вздрогнул всем телом и замер. Жизнь покинула его.
- Покойся с миром, - Бранк Дер Винклен, остановившись в нескольких шагах от склонившегося над умершим Ратхара, опустил голову, вздохнув: - Ты не верил в наших богов, ведь твой народ сам сродни творцу. Но ты пал, сражаясь с нами плечом к плечу против общего врага, и да улыбнется тебе Эльна!
- Жаль, - король все еще не в силах отпустить от себя Ирейну, тоже подошел к покойному. - Он был хорошим воином, даром, что не был человеком.
- Ему мы обязаны тем, что вырвались из замка. - Дер Винклен угрюмо взглянул на Эйтора. - Знай, государь, что от рук Эвиара пал Кратус, колдун, что служил твоему названному брату. И потому сейчас Эрвин гонится за нами, желая отомстить за это, а также и за то, что мы отбили у него пленников.
- Колдун мертв? - король выпучил глаза. - Невозможно!
- Эвиар смог достать его, - повторил тогда рыцарь. - Иначе никто из нас не выбрался бы из-за этих стен. А теперь мы здесь, с тобой, и готовы к бою. Приказывай, государь!
В первые мгновения никто не мог поверить в случившееся, но весть о том, что пал самый страшный противник, уже разлетелась среди воинов.
- Колдун мертв, - перешептывались солдаты, и лица их озаряла злая радость. - Колдун убит! Теперь они слабы. Мы перебьем их всех, ведь ублюдков больше не защищает черная магия!
- Эльф спас нас всех, - повторил Бранк Дер Винклен. - И еще Рупрехт. Ведь если бы чародей, рискуя собой, не разрушил ворота замка, нас там загнали бы в угол, точно крыс, и перестреляли бы всех. А теперь неизвестно, выживет ли он.
- Он без сознания, - сообщил Эйтор. - Но пока он жив, и я верю, что чародей придет в себя. Если бы не он, я, все мы, так и лежали бы сейчас на поле Локайн. Я соберу лучших лекарей, всех, кого можно, только бы помочь магу.
- Но сейчас нужно думать о другом, - рыцарь Рамтус встрял в беседу, обратив на себя внимание короля. - Погоня все ближе. Это шанс покончить с Эрвином, покончить с мятежом, положить конец этой войне. Оставьте разговоры, и готовьтесь к битве. У них больше нет мага, и теперь битва будет вестись на равных. Победит тот, кто прав, а это значит - победа будет нашей!
Погоня действительно приближалась, все отчетливее звучали злые голоса и конское ржанье. Воины Эйтора поспешно бросились на свои позиции, укрываясь в зарослях. Стрелки вскидывали арбалеты, латники, напрягшись, сжимались защитами, готовые атаковать противника, еда только он окажется из-за деревьев. И все бросали настороженные взгляды на самого короля, ожидая только его приказа.
Всадники, выбравшись на поляну, не увидели сперва ничего, кроме свежих следов. Сгрудившись, озираясь по сторонам, они словно нарочно пытались быть как можно более удобной мишенью. Отряд воинов, возглавленный самим Эрвином, оказался как на ладони, но король медлил, и его бойцы не смели первыми начинать бой, хотя напряжение становилось уже вовсе нестерпимым. А враги, о чем-то посовещавшись, двинулись как раз на позиции стрелков, еще, кажется, не догадываясь, что идут навстречу собственной смерти.
- Пора, - прошептал Эйтор, не водя полного ненависти взгляда с принца Эрвина, и крикнул так, что многие вздрогнули: - Бей!
Арбалетчики стреляли в упор, со считанных десятков обрушив на своих противников стальной град. Болты с гулом пронзали воздух, впиваясь в плоть, пронзая кольчуги и кованые шлемы, убивая людей и их скакунов. Половина отряда Эрвина погибла в одно мгновение, кое-кто оказался придавлен к земле тушами собственных коней, тщетно пытаясь освободиться. Но сам принц казался заговоренным - болты будто избегали пролетать миом него, отталкиваемые неведомой магией. Вокруг падали убитые воины, но Эрвин, оставался стоять на ногах, и, поняв, где затаились враги, он направил своего коня в самую чащу. Боевой скакун широкой грудью проломил заросли, вынеся своего седока как аз на полдюжины стрелков, торопливо пытавшихся перезарядить арбалеты. Хватило трех взмахов клинком, чтобы три врага, обливаясь кровью, упали под копыта коня, прочие же в ужасе бежали, даже не пытаясь вступить в бой.
Эрвин, словно вырвавшийся из преисподней демон, метался по лесу, убивая всякого, до кого мог достать своим мечом, и вместе с ним, защищая своего господина, оставалось еще пять воинов. И этот ничтожный отряд почти сумел обратить королевских солдат в бегство. Ополченцы были беспомощны против искушенных в бою рыцарей и наемников, и разбегались, едва только Эрвин оказывался поблизости. Лишь немногие пытались стрелять, сразив двух спутников принца.
- Ублюдки, - рычал Эрвин, мечась то вправо, то влево, и крестя перед собой клинком. - Паршивые псы!
Предсмертные крики ласкали слух принца, в душе которого поднималась багровой волной ярость, нарождавшееся безумие. Безумие придавало ему сил, делал принца быстрее любого человека, но оно же и притупляло чувства, заставляя видеть только одного врага, словно вокруг больше не существовало никого. Очередной арбалетчик, оказавшийся на пути разъяренного Эрвина, вместо того, чтобы бежать, остановился, подняв взведенный самострел и направив его в грудь противнику. Принц замахнулся мечом, стрелок в тот же миг нажал на спуск, но болт вонзился не в грудь всаднику, а в шею его коня, пробив ее навылет. Скакун захрипел, и Эрвин еда успел освободить ноги из стремян, прежде чем конь повалился на землю, содрогаясь в конвульсиях.
- Убить его, - Алан, оказавшийся поблизости, взмахнул кордом, призывая к себе своих товарищей. - За мной! Прикончим мерзавца!
Несколько воинов атаковали едва успевшего подняться на ноги Эрвина, бросившись на него со всех сторон, словно стая шакалов, затравливающая раненого льва. Принц был даже без брони - некогда оказалось надевать доспехи в суете ночной схватки в замке - а его противников надежно защищали панцири настоящие кольчуги. Но этого оказалось недостаточно, чтобы сломить волю сына Хальвина, того, кто искренне считал себя, и только себя настоящим королем. А не дело королю отступать перед какой-то чернью.
- Получи! - плечистый мужик в кольчуге замахнулся топором, подскочив к Эрвину, но принц легко ушел от удара, вонзив своему противнику клинок в бок. Солдат завертелся волчком и упал, а через него уже перепрыгивал следующий боец, тоже жаждавший стяжать лавры убийцы заклятого врага самого государя.
Воины короля атаковали Эрвина, набрасываясь на него со всех сторон, но принц уходил от ударов, отводя в стону чужие клинки, и рубил и колол в ответ, одного за другим повергая наземь своих противников. Дошла очередь и до самого Алана. Капитан королевского войска двинулся на Эрвина, прикрываясь треугольным щитом, и из-за него метя в противника кордом. Он первым сделал выпад, но принц отпрянул назад, со всей силы ударив по щиту, так что клинок его разрубил и доски, и железные полосы, которыми щит был окован по краям. А следующим ударом Эрвин раскроил противнику голову. Алан упал, но к принцу со всех сторон спешили еще воины, смыкая вокруг него стальное кольцо западни.
- Я здесь, господин, - верный Витар, остававшийся еще в седле, порвал строй врагов, зарубив двоих, и направился к принцу. - Я с тобой, милорд!
Расшвыряв королевских солдат, старый рубака почти прорвался к Эрвину, но в живот его коня вонзился корд, а самого Витара кто-то сзади зацепил за плечо крюком на обухе глефы. Воин выпал из седла, м со всех сторон к нему бросились люди Эйтора. Взметнулись над головами топоры и мечи, и Витар вскрикнул, когда сталь впилась в его тело.
Бой в лесу отличался от того, к какому было привычно большинство воинов. В густых зарослях бойцы действовали поодиночке, атакую, отступая и вновь атакуя, лишенные поддержки своих товарищей. Но на стороне короля сражалось больше людей, и они смогли рассеять, и перебить по одному почти всех, кто пришел сюда с Эрвином. Опытные наемники, оказавшись лицом к лицу с тремя, а то и пятью противниками, пусть большей частью то и были неумелые ополченцы, погибали, успевая прихватить с собой парочку врагов, но Эйтору эти потери не казались значительными. Силы врага таяли, как туман в лучах только что взошедшего солнца, лучи которого еще не в силах были пробиться сквозь кроны деревьев.
К принцу все-таки сумели пробиться еще три воина, среди которых был и Джоберто. В правой руке кондотьер сжимал меч, в левой - булаву, и оружие его уж было обильно полито чужой кровью. Струйка крови текла и по его лицу - кто-то сумел дотянуться до кондотьера, сбив с него шлем и оставив на макушке кровоточащую отметину.
- Похоже, из этого леса нам уже не выбраться, - Счастливчик видел приближавшихся врагов, их было много, не меньше двух десятков, и впервые по-настоящему перестал верить в свою удачу. - Из этой западни нет выхода. Они все же загнали нас в ловушку, выманили из-за стен, и теперь перережут здесь, как свиней!
Четверо, они оказались лицом к лицу с целой армией. Позади окруженных оказался огромный - и троим не обхватить - дуб, и можно было не опасаться атаки с тыла. Но кое-кто из королевских воинов уже взводил арбалеты, не собираясь зря рисковать. Эрвин, увидев направленные, казалось, на него и только на него жала бронебойных болтов, ощутил холод в груди - такой смерти он не желал. Но внешне принц не подал виду, оставаясь все таким же уверенным и беспощадным, не только к другим, но и к самому себе.
- Ты боишься? - усмехнулся, искоса взглянув на предводителя наемников, Эрвин, как будто не замечая многочисленных врагов, которые отчего-то не решались пока атаковать, будто надеясь, что кто-то сделает это за них, кто-то первым ринется на чужие клинки.
- Я привык к этой жизни, - мрачно ответил Джоберто. - И я никогда не спешил умирать.
- Что ж, если ты так хочешь остаться в живых, так и быть, я дарую тебе шанс, - и принц, обращаясь к своим врагам, сомкнувшимся перед ним живой стеной, крикнул: - Эйтор, где ты? Выходи. Я вызываю тебя на бой. Это только наш спор, твой и мой, так к чему гибнуть ради нас другим? Если ты считаешь себя мужчиной, иди сюда, и мы решим, кому достанется Альфион.
Воины расступились, и навстречу Эрвину, обеими руками сжимавшему клинок, тяжелой походкой двинулся сам король. Он остановился в нескольких шагах перед своим названным братом, тоже не опуская меча, и произнес так, чтобы слышали все:
- Я принимаю твой вызов, и готов биться с тобой. Если ты так хочешь умереть, клянусь справедливостью Судии, я дарую тебе смерть, здесь и сейчас.
- Я не боюсь смерти, - усмехнулся Эрвин. - Но я прошу проявить милосердие к тем, кто пришел сюда со мной. Если тебе суждено будет одержать победу, поклянись, что отпустишь моих людей с миром. Они только лишь исполняли мой приказ, как и твои воины подчиняются тебе. Я твой враг, не они!
- Да будет так, - кивнул король. - Их жизни мне не нужны, хотя они отняли немало жизней моих слуг и товарищей. Но я прощаю их, и клянусь, что отпущу живыми, с оружием в руках, и пускай убираются на все четыре стороны, с глаз моих долой!
Эйтор решительно шагнул вперед. В этот миг он старался не думать о пронзавшей не только ногу, но и все тело боли. Король старался ступать легко, упруго, думая только о победе. Перед ним был враг, тот, кто чуть не лишил его всего, короны, любимой, и даже самой жизни. Правитель Альфиона уже занес клинок для удара, но вдруг из толпы воинов выступил рыцарь Рамтус, став между двумя противниками.
- Остановитесь, - крикнул рыцарь, поднимая руку. - Ты разве не видишь, самозванец, именующий себя принцем Эрвином, что король ранен. Он едва держится на ногах. С калекой, ослабшим, измученным болью, ты хочешь биться? Разве ты станешь потом гордиться такой победой, разве сделает она честь воину? Прими бой, и ты до самой своей смерти не смоешь клеймо убийцы!
Принц стоял, не шелохнувшись, переводя взгляд с рыцаря на короля. Теперь и сам он заметил, как неловко ступает Эйтор, как неуклюже он движется.
- Прочь, - сквозь зубы прорычал король, тесня Рамтуса, но тот не двинулся с места. - Не смей вставать на моем пути!
Но Эрвин уже опускал меч, отступая назад, вновь становясь плечо к плечу со своими воинами, в напряжении ожидавшими, что же будет дальше.
- Теперь я вижу, брат, ты и впрямь не ровня мне сейчас, - вымолвил принц. - Ты принял мой вызов, хотя не мог не понимать, что проиграешь в бою. И потому я не стану биться с тобой. Я воин, но не палач, и не стану превращать поединок в казнь. Пусть за тебя сражается кто-нибудь другой, тот, кто сохранил больше сил. И если я одержу верх, то ты и твои воины должны будут сложить оружие.
- Как ты смеешь требовать такого от моего короля, - взвился вдруг Рамтус. - Ты разве не видишь, что обречен? Мы перебьем вас за одно мгновение, а затем явимся в замок предателя, чтобы разделать с твоими прихвостнями.
- Нет, он прав, - вдруг произнес Эйтор. - Довольно из-за нашего давнего спора умирать другим. Пусть все решится здесь и сейчас, и тот, кто останется жив, кто победит в этой схватке, пусть получит все. Судие решать, кто из нас прав, а кто нет. Если наш боец проиграет, я первым сложу оружие, и приказываю всем поступить так же. Вы здесь не при чем, и вам победитель, наверное, сохранит жизни, мне же он давно вынес приговор, и теперь вправе будет исполнить его, если одержит верх в поединке.
- Но кому же ты велишь сражаться за тебя, государь? - спросил Рамтус. - Прошу, позволь мне прикончить самозванца, во славу твою, во имя Альфиона. Я готов повелитель, и молю тебя - отдай приказ!
Но король промолчал, обводя взглядом своих бойцов, тех немногих, кто оставался жив, кто оставался верен своему повелителю. А воины ждали, и многим из них хотелось в этот миг, чтобы именно на них указал король, доверяя высокую честь. И тогда вперед выступил Ратхар.
- Государь, позволь мне сражаться вместо тебя, - едва заметно дрогнувшим голосом произнес юноша. - Ты должен знать, это и мой враг тоже. Я однажды поклялся отомстить, еще не ведая, кому именно, и теперь я не могу отступить от своих слов. Эрвин убил мою невесту, просто так, ради прихоти. Это случилось как раз здесь, и прах ее покоится сейчас не столь уж далеко отсюда. Прошу, разреши мне выйти против Эрвина. Он - мой кровник, и должен сегодня умереть.
Ратхар с ненавистью глядел на Эрвина, спокойно ожидавшего, какое решение примет его противник. Юноша видел перед собой убийцу, того, кого сам поклялся предать смерти, и был готов вступить с ним в бой даже без приказа. Судьба все же свела его с врагом, и отступать оруженосец Дер Винклена не желал.
- Это просто немыслимо, - гневно произнес Рамтус, понижая голос, чтобы только король, да еще сам Ратхар, могли слышать его. - Он не дворянин, всего-навсего крестьянин, чернь. Как можно позволить этому мальчишке решать судьбу королевства? Государь, велите ему убираться прочь!
- Он молод, но уже не раз показал себя умелым и храбрым бойцом, - заметил Бранк Дер Винклен. - Я сам обучил его многому, и могу сказать - Ратхар способен справиться с этим противником. И у него есть право на поединок. Он оставил свой дом, чтобы отомстить, и теперь лишился этого дома. Сейчас он готов биться за тебя, государь, и не прости большего, так не откажи этому воину.
- Лучше я пошлю против Эрвина тебя, - предложил Эйтор. - Ты по-прежнему готов служить мне, рыцарь Бранк?
- Да, но биться сейчас не стану, - твердо вымолвил Дер Винклен, качая головой. - Пусть меня заклеймят, как труса, плевать. Это не мой враг и не мой бой, господин.
Ратхар же ждал, не смея произнести ни слова. Он чувствовал, как сердце колотится все чаще, и вспотели ладони, так, что рукоять меча скользила, грозя выпасть. Юноша ждал, понимая, что лишь удача может помочь ему сейчас.
- Что ж, пусть будет так, - наконец, произнес Эйтор. - Ратхар, сын Хофера, я доверяю тебе право и честь биться за меня против моего названного брата, принца Эрвина. Ступай, и не смей умирать в этом бою, ведь от тебя зависит судьба всего королевства.
- Мне плевать на королевство, - усмехнулся юноша. - Не для этого я так долго гонялся за выродком. Я убью его ради светлой памяти моей Хельмы, а все остальное не важно теперь. Он сегодня умрет, клянусь!
Однако бой начался не сразу. Оба, и Ратхар, и Эрвин, не имели доспехов, и были вооружены лишь мечами. По-прежнему настороженно наблюдая друг за другом, противники принялись снаряжать своих бойцов. Кто-то дал принцу шлем, небольшой бацинет с кольчужной бармицей, ниспадавшей на плечи и грудь, другой протянул щит. А сам Джоберто, положив оружие, принялся стягивать с себя тяжелую кольчугу, которая должна была придтись как раз впору плечистому и рослому Эрвину.
И точно так же воины короля отдавали свои доспехи Ратхару. Юноша натянул на себя кольчугу-хауберк, привычной уже тяжестью давившую теперь на плечи, повесил на плечо треугольный щит-тарч, нахлобучив на голову островерхую капелину, и теперь, будучи готов к бою, переминался с ноги на ногу на краю поляны, ожидая, когда приготовится и его противник.
- Будь осторожен, помни все, чему я учил тебя, - наставлял своего оруженосца Бранк Дер Винклен. Рыцарь кривил душой, говоря прежде с королем - он очень хотел сойтись в бою с таким противником, снискав славу спасителя королевства. Но честь от века была превыше алчности для всех отпрысков древнего рода Дер Винкленов, и потому теперь рыцарь мог приблизить победу лишь словом, не мечтая о почестях. - Твой противник силен и ловок, он сражается много лет. Ты не должен давать волю чувствам, парень, иначе погибнешь в первый же миг. Только сохраняя спокойствие и трезвость ума, ты сможешь победить его. Говорят, в роду Эрвина все мужчины страдали безумием, а впавший в ярость воин не только не чувствует боли, но становится много сильнее, чем кажется. Думай о том, как измотать противника. Он тяжелее, выше, и ему будет трудно вести долгий бой.
- Я все понял, милорд, - буркнул Ратхар. Только глупцы говорят, будто страх им неведом, и сейчас юноша боялся до дрожи в коленках. Лишь мысль о том, что сегодня исполнится давняя клятва, придавала ему храбрость. - Я сказал, что убью его, и сделаю это. Не хорони меня прежде срока.
- Ступай, - кивнул рыцарь. - Я верю в тебя, парень. И я хочу снова увидеть тебя живым, ведь тебе предстоит еще столь многое узнать, многому научиться, если хочешь стать действительно хорошим воином. Иди, и да прибудет с тобой справедливость Судии!
Они двинулись навстречу друг другу - точнее, враг врагу - высокородный принц, потомок древнего рода, династии альфионских королей, и простой парень из крестьянской семьи, бродяга, воин поневоле. Ратхар с каждым шагом все больше и больше терял уверенность, Эрвин же ступал твердо, не сводя взгляда с противника и держа клинок острием к земле, будто приглашал юношу атаковать, воспользовавшись кажущейся оплошностью.
Ратхар, наконец, смог разглядеть своего противника, по достоинству оценив его. Принц был высок, на целую голову выше своего противника, шире в плечах и тяжелее Ратхара, пожалуй, фунтов на тридцать. Закованный в броню, Эрвин казался великаном из древних легенд. При этом он двигался легко, словно в танце, перетекая из позы в позу, постоянно меняя стойки. Уверенность юноши в грядущей победе почти улетучилась, и, пожалуй, только упрямство не позволяло ему просто отступить, не принимая бой.
Бойцы остановились, оказавшись в пяти шагах друг от друга. Принц изучающе уставился на юношу. Во взгляде его сквозило искреннее удивление - Эрвин ожидал, что против него выставят рыцаря, искушенного бойца, но видел перед собой сопливого мальчишку, юнца, грозно хмурившегося из-под полей каски, побледневшего от страха.
- Кто ты такой, - угрюмо спросил Эрвин. Он понял, что не хочет биться с этим юнцом, едва ли имевшим отношение к той войне, которую вели два брата. И еще принцу просто было интересно, с какой стати мальчишка столь отважно вышел против него, наверняка понимая, сколь ничтожны его шансы выжить, не говоря о том, что на победу парню вовсе не стоило рассчитывать. - Почему ты сражаешься за Эйтора? Ведь это не твоя война. Он пообещал тебе много золота за мою голову?
- Я не наемник, - звенящим от напряжения и страха голосом ответил Ратхар, старавшийся улавливать каждое движение противника. Он понимал, с кем должен сражаться, и был готов умереть, лишь бы только удалось прихватить с собой своего врага. - Я сражаюсь не ради денег, и даже не ради короля. Мне безразлично, кто усядется на троне в Фальхейне. Ты убил мою невесту, и теперь я хочу отомстить. И я убью тебя!
- Чушь, - фыркнул принц, недоуменно уставившись на юношу. - Я никогда не воевал с женщинами. В своем ли ты уме, мальчишка?
- Возможно, ты убил ее не сам, а постарались твои псы, - стараясь сохранять спокойствие, ответил Ратхар. - Но это не снимает вины с тебя. Это случилось здесь, в этих краях, в конце лета. Ее звали Хельма, она была дочерью охотника, и теперь она мертва. А я поклялся отомстить за нее на ее могиле, и сейчас исполню клятву.
Воины с обеих сторон, затаив дыхание, ждали, когда же начнется битва. И больше многих, пожалуй, волновался в эти мгновения Бранк Дер Винклен. Он успел привязаться к юнцу, с которым рыцаря свела судьба, и теперь Бранк не хотел увидеть его изрубленный труп. А поединщики меж тем стояли лицом к лицу, ведя внешне спокойную, неторопливую беседу, словно то встретились старые друзья, у которых осталось мало общего кроме полустершихся воспоминаний.
- Верно, припоминаю, - вдруг воскликнул Эрвин. - Она наткнулась на наш отряд, гуляя по лесу. И я приказал убить ее, чтобы твоя девка никому не рассказала, кого видела здесь. А ты, если надеешься отомстить, тоже умрешь. Я не даю пощады таким глупцам, как ты, молокосос. Но у тебя еще есть шанс, - предложил принц. - Просто брось клинок, признай свое поражение, и уйдешь отсюда на своих двоих.
- Никогда, - гневно воскликнул юноша, чувствуя, как все тело охватила яростная дрожь. Страх отступал, растворялся в океане злости. - Я не боюсь тебя! Это ты боишься, и потому хочешь избежать боя. Но я здесь, чтобы забрать твою жизнь, будь ты хоть трижды принц. Жизнь за жизнь!
- Тогда сдохни сам!
Эрвин сорвался с места, бросившись на Ратхара, и тот едва успел подставить свой щит под клинок принца. Меч выбил щепки, оставив на щите глубокую зарубку, а юноша, отразив удар, атаковал сам. Так бойцы несколько мгновения обменивались выпадами, яростно рубя щиты друг друга. Они кружили, каждый пытаясь зайти противнику с фланга, чтобы ударить в обход щита, и одновременно стараясь не позволить другому занять эту позицию.
Ратхар держался стойко, но принц был сильнее, тяжелее своего противника, и под каждым его ударом оруженосец дьорикского рыцаря отступал на шаг назад. Сжавшись за своим щитом, он пытался бить в ответ, но лишь привел Эрвина в большую ярость.
- Сопливый щенок, - прорычал принц, вновь и вновь обрушивая клинок на щит Ратхара. - Как ты посмел бросить вызов мне, урожденному владыке Альфиона? Я выпущу твои поганые кишки!
Сократив дистанцию, Эрвин приблизился почти вплотную и ударил Ратхара щитом, заставив того буквально отлететь назад. Юноша с трудом удержался на ногах, чудом успев отвести в сторону очередной удар. Теперь ему приходилось лишь защищаться, а принц, непрерывно атакуя, принялся гонять юношу по поляне.
- Проклятье, - прошипел, до боли сжимая кулаки, Дер Винклен, наблюдая, как его воспитанник тщетно пытается оторваться от Эрвина, с трудом удерживая его на расстоянии длины клинка. - Тысяча демонов!
- Эрвин убьет этого юнца, - в тон ему произнес король. Эйтор был бледен, глаза его, словно остекленевшие, блестели. - Мой брат не ведает пощады, и для него давно уже человеческая жизнь не является ценностью. Он ведь должен был умереть двадцать три года назад.
А поединок продолжался. Ратхар оторвался-таки от Эрвина, уклоняясь от его атак и пытаясь обойти противника сзади, так что принцу оставалось вертеться волчком, стараясь все время держать к юноше лицом.
- Ну, что же ты бегаешь от меня? - издевательски воскликнул принц. - Ты сам хотел боя, а теперь страшишься подойти слишком близко! Давай же, иди ко мне! Ты хотел убить меня, щенок? Я здесь, попытайся исполнить свое желание! И ты еще смеешь считать себя мужчиной, жалкий трус? Иди же ко мне, дай мне вонзить свой меч в тое вонючее брюхо, чернь!
Эрвин бесновался все сильнее, и багровая плена ярости застила ему глаза. Весь мир для сына Хальвина теперь сжался до единственного человека, мальчишки, самонадеянно бросившего вызов законному владыке Альфиона. Принц впился взглядом в лицо противника, видя, как смешиваются черты мальчишки и ненавистного Эйтора, и даже давно истлевшего в гробу короля Хальвина. Юнец стал воплощением всех врагов, и Эрвин хотел одного - увидеть, как кровь хлещет из его разорванной глотки, как угасает его взгляд, как тело, лишенное разума, содрогается в агонии.
Принц наступал, пытаясь дотянуться до противника хотя бы кончиком клинка, а Ратхар все же ухитрялся ускользать. Юноша чувствовал, как тело наливается свинцовой тяжестью. Ему мешал щит, кольчуга все сильнее давила на плечи, сковывая движения, пригнетая бойца к земле, шлем наползал на лоб, а лицо заливал жгучий пот. Глаза затянула мутная пелена, и юноша едва мог следить за своим противником, стараясь не подпустить его слишком близко. Но Эрвин был быстрее, и, подскочив на расстояние вытянутой руки к Ратхару, он нанес несколько мощных ударов. Часть выпадов юноша принял на щит, но несколько пропустил, и клинок принца сбил с головы юноши каску.
- Проклятье, - прорычал Эрвин. - Пусть никто не смеет сказать, что ты в чем-то уступал мне! - И, отпрянув назад, сбросил свой шлем, оставшись в одном только стеганом подшлемнике.
Принц, крестивший воздух взмахами клинка, атаковал вновь, опять заставив Ратхара отступить. Щит юноши был уже совершенно измочален, держась только на плечевом ремне, став скорее помехой, нежели подспорьем, и юноша, не раздумывая, соврал его, кинув себе за спину и схватившись за клинок обеими руками.
- Вот как? - рассмеялся Эрвин, тоже отбрасывая щит. - Так даже лучше! Теперь первый же пропущеный удар положит конец этому! Ну, щенок, давай, атакуй! Что ты стоишь? Бей, будь ты проклят!
Обхватив рукояти своих мечей обеими руками, оставшись без шлемов и щитов, бойцы сошлись, кружа и дергаясь, то вправо, то влево, пытаясь обмануть друг друга. Внезапно Ратхар рванулся вперед, низко пригнувшись к земле. Клинок Эрвина просвистел над его головой, на сотую долю дюйма от макушки, а юноша, на мгновение оказавшись позади противника, ударил его наискось по ногам. Меч рассек подол кольчуги, впившись в бедро, и принц, припав на одно колено, неловко развернулся, пытаясь нанести ответный удар, но юноша уже отскочил прочь.
- Великолепно, - вскричал Эрвин, с трудом встав на ноги. По бедру его ручьем текла кровь, но взгляд все так же полнился яростью, словно Эрвин не ощущал боли. В этот миг Ратхару стало страшно. - Превосходно, мальчишка! А теперь закончи то, что начал. Иди сюда, добей меня. Что ты медлишь? Я ранен, я слаб! Ведь это так просто!
Но Эрвин, вопреки собственным словам, не стал ждать, сам двинувшись навстречу Ратхару. Его рука была так же тверда, пусть он не столь уверенно держался на ногах, и юноша, почувствовав страх, попятился назад. Тогда Эрвин прыгнул, точно хищный зверь, и острие его клинка наискось чиркнуло Ратхара по лбу. От боли оруженосец дьорикского рыцаря вскрикнул, схватившись левой рукой за лицо, а Эрвин вновь ринулся на него, глухо рыча и скаля зубы, будто хотел не зарубить, а загрызть своего противника.
Принцем двигала ярость, то самое безумие, что порой пробуждалось в нем, подавляя голос разума. Эрвин хотел лишь убить этого мальчишку, на лице которого так отчетливо проступил не страх, но животный ужас. Он бросился вперед, пытаясь дотянуться до противника, забыв о боли, просто не ощущая собственного тела.
В последний миг Ратхар уклонился от выпада, и, оказавшись чуть сбоку от Эрвина, без колебаний вонзил свой клинок ему в левое, целое бедро, пробив его почти насквозь. Принц вскрикнул, падая на колени. Боль все же добралась до его охваченного бешенством мозга, пронзив все тело, точно раскаленное железо. Поверженный воин неловко отмахнулся мечом, но Ратхар, уже не боявшийся, одним ударом выбил меч из рук Эрвина, остановившись перед своим врагом.
Принц Эрвин стоял на коленях, и из груди его вырывалось хриплое дыхание. А Ратхар, нависая над своим врагом, вскинул клинок - пришла пора завершить этот поединок, а у битвы должен быть только один исход - смерть одному, триумф другому. Юноша, вершивший, наконец, задуманное, был готов ударить, покончив со всем этим кошмаром, отправив в небытие того, в чьей смерти поклялся на могиле своей любимой. Мышцы стонали от напряжения, но что-то мешало Ратхару просто опустить меч, прервав чужую жизнь, не первую, что он успел отнять за время своих скитаний.
- Бей же, - прошептал вдруг Эрвин. - Проклятье! Покончим с этим. Не тяни!
Принц ждал, когда сталь, направленная рукой победителя, вопьется в его плоть, чтобы прервать, наконец, все мучения. Видит Судия, он сделал все, что должно, но не преуспел. Враг остался жив, и, значит, такова была воля небес. Сам же Эрвин, уже стоявший на пороге бездны, без сожаления был готов отправиться в небытие, чтобы там, на последнем суде, ответить за все, что сделал благого или худого. Но смерть все не желала приходить к нему.
Ратхар, занеся меч для удара, так и стоял, застыв, словно истукан, над своим противником. И вдруг как-то сами собой вспомнились давешние слова Эмера, что воин сказал вослед уходившему в самый важный свой бой мстителю: "Разве, отняв одну жизнь, вернешь ты другую. Ты вправе мстить, но та, что была дорога тебе, не восстанет из могилы, а твоя месть лишь умножит зло".
Прежде юный воин делал это не единожды, а сейчас вдруг оказалась невероятно сложно ударить, закончив бой, закончив свои скитания, эту нелепую погоню за призраком, которая, как ни странно, все же нашла свою цель. Ратхар на мгновение отвел взгляд от искаженного мукой лица Эрвина, крепко зажмурившегося, замершего в ожидании конца, и в следующий миг увидел Ее.
Вечная Вдова стояла неподвижно, сверля взглядом своих бездонных глаз юношу, в нерешительности застывшего над обреченным врагом. Она ничуть не изменилась с того дня, когда впервые Ратхар узрел ее там, на далеких берегах Эглиса, очнувшись среди множества остывающих тел, и это не казалось странным - время не властно над самой Смертью. По-прежнему сквозь ее глаза взирала на мир ледяная бездна, полная мрака. И юноша вдруг почувствовал, что вот-вот провалится туда, в несущую покой тьму, вовсе не страшную, но, наоборот, словно обещавшую покой и тишину, которых столь многим не хватало порой в этом суетном мире.
Смерть молча смотрела на готового исполнить им же вынесенный приговор человека. Лицо ее, бледное, неподвижное, не выражало ничего, и точно так же белоснежные, словно снег в феврале, локоны волной спадали на плечи, сливаясь с тканью серого, будто саван, платья. Не отрываясь, она смотрела на Ратхара, видимая лишь ему одному, и юноша, не в силах будучи выдержать этот взгляд, дрогнул, опуская клинок.
- Что ты медлишь, - вымолвила та, чье настоящее имя Ратхар, как всякий человек, страшился произнести даже в мыслях. - Чего ждешь? Ты желал этого всей душой, стремился к этому, так сделай то, в чем поклялся праху своей любимой. Оборви его жизнь, ведь это так легко, и тебе уже приходилось делать это.
Ратхар молчал. Да, он прежде убивал, и не раз, но то было в бою, где некогда было сомневаться. А теперь все оказалось иначе.
- Я не могу, - глухо промолвил юноша, не зная, слышат ли и видят ли его товарищи, как он разговаривает с пустотой. - Это не правильно. Это не бой, а убийство.
- Но ты хотел этого, - настаивала Смерть. - Разве не так? Именно этого ты желал, и вот твои желания сбылись. Покончи с этим. Враг у твоих ног, он сам хочет умереть, чтобы хоть так смыть с себя позор поражения, так помоги же ему, и только.
- Я не убийца, - упрямо произнес Ратхар. - Я даже не воин, и уж подавно не палач. Я не стану убивать его. И тебе зачем его жизнь?
- О, мне нет дела до нее, - вдруг горько рассмеялся Вечная Вдова. - Я лишь страж у ворот небытия, и только. Но таково твое испытание, человек. Для этого ты выжил, и сейчас должен исполнить то, что предначертано свыше. Тот, кто стал твоим кровником, давно уже ступил на путь разрушения, будучи готов погрузить в хаос весь мир, и теперь должен умереть. Это весы, на одной чаше которых - жизнь принца, на другой же - мириады невинных жизней. И тебе доверено выбрать, что ждет эту землю, вернуть нарушенный покой. Так не ошибись же. Ты должен восстановить равновесие. Убей же, и ступай с миром!
- Нет, - с вызовом бросил ей юноша. - Ты прежде сама говорила, что властна над нами лишь краткий миг, и потому я не боюсь тебя сейчас. Я добился своего - враг у моих ног, как ты и сказала. Он унижен, он ранен, его терзает боль, и этого хватит, ведь его смерть все равно не воскресит мою Хельму. А тебе придется продолжать, чтобы взять его жизнь.
И Ратхар, развернувшись, двинулся к своим товарищам, среди которых он увидел и Бранка Дер Винклена, и самого короля, лицо которого исказила злоба.
- Убей его, Ратхар, - с ненавистью крикнул Эйтор, подавшись вперед. Лишь рука Рамтуса, что легла на его плечо, удержала короля на месте. - Прикончи мерзавца, я приказываю, - воскликнул он. - Доведи дело до конца! Убей!
- Нет, - повторил Ратхар, теперь уже обращаясь к королю, словно пребывая разом в двух мирах, в грезах и в яви. - Я не стану твоим палачом, король! Иди и убей его сам, если так хочешь, мне его жизнь больше не нужна!
И тогда Смерть крикнула в спину юноше, и холод коснулся его лица, когда Ратхар обернулся.
- Ты посмел перечить мне? - голос Вечной Вдовы стал вдруг похож на карканье ворона, что кружит над мертвечиной. - Моя власть велика, она больше, чем ты способен представить, смертный. Ты отказался отнять одну жизнь по моей воле, так знай - отныне тебе не ведом будет покой. Ты будешь являться там и тогда, когда покою этого мира станет вновь грозить опасность. Ты станешь моим карающим мечом, и я всегда буду рядом с тобой, всегда буду за твоим левым плечом, человек, чтобы однажды - возможно, это случится скоро, а возможно и нет - прервать твой путь. Я обрекаю тебя на вечные скитания!
- Оставь слова. Я больше не боюсь тебя, - устало ответил ей юноша. - Можешь и вовсе не отходить от меня ни на шаг. - И он двинулся прочь, оставляя за собой преклонившего колени принца, так и не ставшего королем.
Ратхар медленно шагал прочь от стоявшего на коленях принца, опустив глаза и не видя искаженного бешенством лица короля. Эйтор и впрямь сам был готов добить своего названного брата, но знал - после этого от него отвернутся все, кто даже сейчас хранил верность. И потому король не двинулся с места, только тиская рукоять меча и сверля приближавшегося юношу ненавидящим взглядом.
А Эрвин тоже смотрел вослед уходящему победителю, отчего-то сейчас не чувствовавшему себя таковым. Видел он и сомнение, отразившееся на лице короля, и понимал, что гложет сейчас владыку, вновь обретшего свой престол.
- Вернись, трус, - крикнул Эрвин в спину Ратхару. - Как ты можешь после этого считать себя мужчиной? Убей меня, ведь ты этого хотел! Вернись!
Юноша остановился, взглянув на преклонившего колени, точно в покаянии, принца.
- Ты побежден, и большего мне уже не надо, - произнес Ратхар. - Каждый из нас вправе выбирать, и я свой выбор сделал. Мне не дано даровать жизнь, и потому я не могу забрать ее.
Ратхар развернулся и двинулся прочь, сквозь броню чувствуя на себе полный ненависти взгляд побежденного врага. Что-то в глубине души требовало вернуться назад, но юноша упорно шагал только вперед, не оглядываясь, не останавливаясь ни на мгновение, даже не сбавляя шага, чтобы скорее преодолеть искушение. В этот миг он знал, что поступает верно.
- Ратхар, - Бранк Дер Винклен вдруг бросился вперед, выхватывая спрятанный до поры в ножны клинок. - Ратхар, осторожно!
Рыцарь первым увидел, как Эрвин вытащил из-за голенища сапога кинжал с узким длинным клинком. Ратхар, услышав крик, обернулся, вскидывая меч. Но кинжал был предназначен вовсе не ему. Юноша на мгновение встретился с принцем взглядом, прочитав в глазах Эрвина только тоску, и опустил клинок, вдруг все поняв.
- Ничтожная тварь! Смотри на меня, мальчишка! Ты будешь помнить до конца дней своих, как умирают короли, - гневно, с нескрываемым презрением, перед которым на миг отступила даже боль, закричал тогда Эрвин. - Смотри, ничтожный трус!
И принц Эрвин вонзил кинжал себе в горло. Ратхар невольно вздрогнул, увидев, как узкий клинок легко вошел в плоть. Из зияющей раны на облитую чешуей кольчуги грудь Эрвина горячим потоком хлынула кровь, но сознание погасло не сразу, и принц увидел вдруг лицо, которое не в силах был забыть долгих двадцать три года.
- Я иду к тебе, Ильма, - прохрипел принц. - Прости, что заставил так долго ждать. Я уже здесь!
Эрвин содрогнулся всем телом и повалился лицом вниз, рухнув на вытоптанную землю. Но Ратхар не видел этого, как не слышал он восторженных криков своих товарищей, не ощущая ободряющих хлопков по спине и приветственных рукопожатий. Он чувствовал лишь усталость, смертельную в буквальном смысле слова, и с трудом заставлял себя прямо стоять на ногах, предательски подгибавшихся. Его война закончилась здесь, в этом сыром и мрачном лесу. Во всяком случае, сейчас юноша свято верил в это.