Выбор Флетча

ГЛАВА 35

– Открыто, – ответил на стук губернатор Кэкстон Уилер. – Заходите.

Подходя к двери, Флетч не знал, чего ждать. Он предполагал, что губернатор не спит. С другой стороны, в черном саквояже доктора Тома хранились всякие чудеса. Да и вообще, губернатор мог уехать из Мелвилла.

– Доброе утро, – пробормотал Флетч. В номере горели все лампы. За окном набирал силу рассвет.

Дорис и Кэкстон Уилер сидели на диване, взявшись за руки. В той же одежде, что на вечернем митинге.

Двое немолодых людей, известных всему миру, а теперь потрясенных случившейся трагедией.

– Как Уолш? – спросил Кэкстон.

– Сломанная ключица. Ссадины на лице, – ответил Флетч. – Ему сделали укол. Сейчас спит.

– А женщина? Мисс Гинзберг?

– Сильное сотрясение мозга. Рваная рана на затылке. Сломанный нос. Небольшая потеря крови. Шок.

– Я тоже в шоке, – Дорис Уилер смотрела в пол. Вы думаете, что Уолш убил всех этих женщин?

– Да, – кивнул Флетч. – У меня нет ни малейших сомнений.

Флетчу пришлось сесть. От усталости ноги не держали его.

– Скажите мне, ради бога, что же мы делали не так? Как он мог стать убийцей?

Флетч молчал, ожидая, что ответит губернатор. Но Кэкстон лишь печально смотрел на жену. Эти вопросы они задавали себе ночь напролет.

– Мы все думали, что Уолш семижильный, – прервал затянувшееся молчание Флетч. – Гнется, но не ломается. А оказалось, что человеку такое просто не под силу. Слишком много навалилось на него. Ему приходилось изображать мистера Хладнокровие, мистера Всезнайку, принимать все удары, закрывать собой все бреши, понимать и прощать всех, кроме себя. Напряжение росло и росло, а способа стравить пар у него не было. Только он не мог ни на кого кричать, – Флетч посмотрел на Дорис Уилер, потом перевел взгляд на губернатора. – И выспаться времени у него не было. Потому что со всеми вопросами шли к нему. Так что он не мог не сорваться. В подобной ситуации это неизбежно, рано или поздно, так или иначе.

– Как вы узнали, что их убивал Уолш? – спросил губернатор. – А узнали вы много, раз смогли отыскать его в подвале, остановить.

– Если у меня и возникли подозрения, то лишь вчера вечером. Он дал мне газетные вырезки, чтобы я ознакомился с материалами репортеров Висконтина. Из стопки выпало пять заметок, скрепленных вместе, об убийствах пяти женщин.

– Пяти... – эхом отозвалась Дорис Уилер.

– Пяти, – подтвердил Флетч. – Кроме известных нам, он еще убил женщин в Кливленде и Уичито.

– Боже мой, – простонал губернатор.

– Ранее Уолш делал вид, что ничего не знает об убийствах, трех, о которых его спрашивали. Ничего не знает, и не хочет знать. Когда же я нашел подборку вырезок, я понял, что ему кое-что известно, возможно, даже больше, чем нам. Что эти убийства его очень тревожат.

– Он знал, что убийца – он? – спросил губернатор.

– Не уверен. Если и знал, то лишь подсознательно. Возможно, ему казалось, что это кошмарный сон. Наверное, он не отдавал отчета в своих действиях. Но утром какое-то шестое чувство заставляло его вырезать эти заметки из газет.

Губернатор наклонился вперед, уперся локтями в колени, закрыл лицо руками.

– Боже мой.

– Когда я увидел подборку, то сразу же вспомнил, что весь день он проходил без галстука. Сказал мне, что оставил его где-то в машине. А женщину, Мэри Кантор, прошлой ночью задушили мягким шнуром, возможно, и галстуком. Когда я подумал, что женщин может убивать Уолш, меня чуть не вывернуло наизнанку, – к горлу Флетча вновь подкатила тошнота. Несколько секунд он не мог произнести ни слова. – Да еще в армии был случай, когда он угрожал старшему по званию офицеру. Женщине.

– Ударил ее, – губернатор не поднимал головы.

– Что?

Губернатор медленно поднялся, прошел к окну.

– Ударил ее. Несколько раз.

– Понятно, – выдохнул Флетч.

– У меня были друзья в Пентагоне. И я воспользовался своими связями. Быстренько перевел его в Вашингтон, в статистическое бюро. Позаботился о том, чтобы в его личном деле не упоминалось об этом инциденте. Пожалуй, не следовало этого делать.

– Так много стояло на кону, Кэкстон, – повернулась к мужу Дорис Уилер.

– Да, – кивнул губернатор. – Ставки были высоки.

– Вы подозревали Уолша? – осторожно спросил Флетч. – Вы защищали его, отказываясь начать расследование?

Губернатор ответил не сразу.

– Я не мог заставить себя даже подумать об этом. Гнал от себя эти мысли. Такое казалось невообразимым.

– Но вы чувствовали, что такое возможно?

Вновь долгая пауза, и едва слышный ответ.

– Да, – он отвернулся от окна. На его щеках блестели слезы. – Он обезумел, когда начал избивать майора. Так, во всяком случае, утверждали свидетели.

– И тогда напряжение было очень велико. Он не выдержал и сломался.

– Не понимаю я этого, – вмешалась Дорис Уилер. – Человек может выдержать все.

Флетч словно и не слышал ее. Обратился к губернатору.

– Я думал, что вы защищаете Шустрика.

– Шустрика? – губернатор пожал плечами. – По правде говоря, даже не думал о нем. Знаете, я видел, как он собирал орешки для белок и бурундуков, – он улыбнулся, вытер слезы.

– Во всем виновата система первичных выборов, – поставил диагноз Флетч. – Слишком большая нагрузка выпадает на всех. И в течение длительного времени. Шести, восьми месяцев. Это чистое безумие. Даже одного из репортеров, Билла Дикманна, отправили ночью в больницу с нервным расстройством. А что доказывают эти выборы?

– В этом все дело, – ответил губернатор. – Доказывают, что можно выдержать и такие нагрузки. Как ни странно, утром я говорил о преимуществах нашей избирательной системы. Если кандидат, его семья, команды, не в силах поддерживать столь бешеный темп, пусть это проявится сейчас, в избирательной кампании, а не в Белом Доме, – он прошел к комоду, взял какие-то бумаги, бросил их в корзину для мусора. – И все-таки, кое-какие результаты налицо. Пусть я не победил, но поставил очень важные и интересные вопросы.

Сидящая на диване Дорис Уилер промакнула платком глаза.

– Кэкстон, а мы не можем продолжить? Нет ли возможности...

– Я уйду в отставку с поста губернатора. И буду рядом с Уолшем. Позабочусь о том, чтобы он получил необходимое лечение, в больнице ли, в тюрьме, – губернатор говорил тихо, но твердо. – И, конечно, сделаю все возможное, чтобы хоть как-то компенсировать семьям погибших утрату близкого человека...

Дорис всхлипнула.

Из груди губернатора вырвалось рычание.

– Сейчас вы ничем не поможете Уолшу, – заметил Флетч. – Судья, который сидел рядом с вами на вечернем митинге, провел судебное заседание в три часа ночи. Как он сказал, чтобы избежать лишней суеты. Он отправил Уолша на психиатрическую экспертизу. На тридцать дней. Его уже увезли.

– Психиатрическую экспертизу, – повторил губернатор. – Уолш... – на его щеках вновь заблестели слезы.

В дверь постучали.

В маленькую прихожую вошел Шустрик. В одной руке он держал чемодан и черное пальто. В другой – желтые бланки телеграмм.

– До сих пор не могу понять, что я тут делаю, – Флетч покачал головой. – То ли Уолш позвал меня, чтобы я защитил его... Его напугало появление криминального репортера, Фредерики Эрбатнот. То ли, глубоко в душе, он надеялся, что я вновь спасу его.

Дорис встала.

– Но вы не справились ни с тем, ни с другим, не так ли?

– Машина у подъезда, – обратился к губернатору Шустрик. – Я взял ее напрокат на свое имя. Полагаю, сегодня нам не стоит появляться в аэропорту.

– Это точно. Шустрик. Шустрик протянул телеграммы.

– От президента, других кандидатов...

Губернатор указал на корзинку для мусора.

– Положи их туда, Шустрик.

Телеграммы упали в корзинку.

Кэкстон взял жену под руку.

– Пойдем, Мама. Нам пора домой.