Выбор сердца

Глава 17

Одиноко и пусто.

Чтобы хоть немного развеять ставшее уже привычным тягостное настроение, Тамара поехала к Игорю. Рассказала ему все. Но от этого ничего не изменилось. Более того, сейчас, вглядываясь в лицо Игоря и находя в нем черты Антона (или наоборот?), она чувствовала, как по крупицам из нее уходит прежняя беззаветная, слепая любовь к Игорю. И взамен остается на душе все то же черное, выжженное поле…

А Игорь будто ничего этого не чувствовал. А может быть, просто крепился, стеснялся показать свою слабость. Делал вид, что ничего страшного не произошло, не происходит и вряд ли произойдет. Тамара впервые за все эти годы подумала, а стоит ли говорить что-то этому человеку? Нужно ли открывать ему душу?..

— Знаешь, Игорь… Вот смотрю я на нашего сына, и мне становится страшно.

— Почему?

— Ты еще спрашиваешь! Может, ты не слышал, о чем я тебе только что рассказала? Он же делает из нас орудие для осуществления своих планов. Он полностью подчинил нас своей воле! Он не считается ни с тобой, ни со мной. И это мой сын, которого я растила, оберегала… любила…

— Том, ты не обижайся, но мне лично он чем-то даже нравится в такой роли.

— Чем? Чем он может нравиться? Я — его мать. А как он со мной разговаривает?

— Зато он точно знает, чего хочет, и четко идет к своей цели. Я всегда мечтал быть таким. Да не поручалось. Знаешь, говорят, мечты отливаются в де-гях. Может, ему удастся добиться того, что мне не удалось…

— Неужели мечта всей твоей жизни — ограбить Астахова?

— Тамара, что за слова! “Ограбить”! Мальчик хочет скачать все хозяйские активы на счет подставной фирмы. Это авантюра, изящная комбинация, но уж никак не грабеж. А я-то, дурак, думал, что он собирается стричь купоны только с автозаправки… М-да… Мне всегда масштаба не хватало.

— Теперь дело за малым: сынок поручил нам найти это самое подставное лицо.

Игорь изменился в лице:

— Ты… ты хочешь сказать… что Антон хочет повесить эту фирму на меня? Я не буду!

— Что, испугался? — с легким злорадством спросила Тамара.

— Нет, не испугался, — не очень убедительно ответил Игорь. — Но я просто не хочу в тюрьму!

— Успокойся! Никто от тебя таких жертв не требует! Ты ведь и на меньшие жертвы не способен!..

А вот это Тамара зря сказала.

— Не способен?! — взвизгнул Игорь. — Вас, баб, послушать, так мужики ни на что не способны! А что ж вы сами к нам лезете? Кто эту старуху-цыганку по твоей просьбе в тюрьму засаживал? Кто свеженького яду для нее принес? А? Кто?

— Ты. Так ведь все равно это ничем не закончилось. Вон, жива Рубина — бегает, как молоденькая.

— Ну, извини, я — любовник, а не киллер.

— Ну, ладно, ладно, — Тамара сменила гнев на милость. — Киллер ты действительно хреновый. А вот любовник неплохой.

— Ну вот, — проворчал Игорь. — Уже “неплохой”. А раньше был “очень хороший”, “замечательный”. Так какое там задание дал сынок?

— Нужно найти подставное физическое лицо для фирмы. В принципе, человек может и не знать, что он владелец фирмы. Просто нужны его документы.

— Проще говоря, паспорт?

— Да! Но мне не приходит в голову ни одна подходящая кандидатура.

— А мне уже пришла! — хвастливо сказал Игорь. — Кто?

— Угадай! Сдаешься?

— Ну?..

— Твоя горничная и моя дорогая невеста — Олеся!

Пока Света разговаривала с Кармелитой, Максим причесался. И сам же посмеялся над собой: “Раньше причесываться нужно было!”

Вернулась Света.

— Что она тебе сказала? — спросил Максим.

— Что она не знает, нужен ты ей или нет. Точнее, что это не мое дело, кто ей нужен! Так что беги к ней и сам разбирайся.

Максим обошел вокруг своего портрета, прошелся по комнате. Понюхал букет, оторвал от него один маленький цветочек и вставил его в петличку своей рубашки.

— Света-Светочка, никуда я не побегу. Устал я бегать. Ужасно устал. И плыть против течения тоже сил больше нет.

— Да, Макс, — зло сказала Света, — ты не спортсмен. Плыть устал, бегать устал… Если так, то что же со мной общаешься?

— Ты о чем?

— О чем? Если устал плыть против течения, то со мной тебе легче не будет. Против наших отношений не только Кармелита с Антоном, но и отец мой тоже!

— Перестань, успокойся. Я ведь уже говорил. Мы взрослые люди. И ни у кого не должны спрашивать разрешения!

Света вдруг сникла — желание спорить почему-то сразу пропало.

— Эх, Максимка, головой я все понимаю… Но чувствую себя неуютно как-то…

— Почему? Ну правда, объясни мне. Объясни, почему мы должны ото всех прятаться?

— Не знаю, — грустно сказала Света. — Наверно, чтобы никому не сделать больно… Чтобы к нам не приставали с вопросами, не бросали косые взгляды.

— Так ты боишься косых взглядов?

— Ничего я не боюсь.

— Тогда собирайся. Я приглашаю тебя в ресторан.

— В ресторан?

— А что тут такого? Мы с тобой еще ни разу не были в ресторане. Вот я тебя и приглашаю. Пойдем?

— Ну не знаю, Максим, как-то это неожиданно… — Света вспыхнула от удовольствия.

— Чего ты стесняешься? Илиты меня стыдишься?

— Нет, ну что ты…

— Значит, вперед! Собирайся!

— Тогда подожди меня минуточку.

Света взяла косметичку и пошла к своим шкафам.

Максим понял, что ждать придется не минуточку, а намного больше: наведение красоты — это не шутка.

Да, пожалуй, Земфира все правильно сказала. Нельзя требовать от Кармелиты сразу всего. И чем дальше, тем больше. Ну что он пристал к ней с этой свидетельницей? Хотела Свету — пусть будет Света.

И тут же Баро прислушался к себе. А не становится ли он подкаблучником? Не слишком ли часто соглашается с мнением Земфиры? Припомнил все их разговоры за последнее время. Да нет! Ерунда! Разве он виноват, что у него такая мудрая невеста?

“Да-а-а, — подумал Зарецкий, усмехнувшись. — Если бы в восемнадцать все невесты были такие же мудрые, как в сорок!”

— Папа, к тебе можно? — в дверном проеме показалась Кармелита.

— Да, доченька. Конечно, проходи, — мягко сказал Зарецкий.

— Знаешь, я была не права… Одним словом, прости меня, папа.

— За что? Тебе не за что передо мной извиняться.

— Нет, есть за что. Прости все мои выходки. Я понимаю, как тебе со мной трудно, Баро совсем расчувствовался. Права Земфира, абсолютно права: у него замечательная дочь. Нельзя же все время пытаться ее переделать. Человек — не оглобля, волю сломаешь — потом не починишь. Зарецкий обнял дочь.

— И тебе, доченька, со мной тоже трудно. Это я должен просить у тебя прощения за то, что иногда слишком суров с тобой.

Кармелита посмотрела на отца с удивлением.

— Нет, папа! Ты самый лучший отец на свете! — сказала она, забыв все недавние обиды.

— Знаешь… Вот что решил твой самый лучший отец: пусть будет так, как ты хотела. Если хочешь, чтобы у тебя подружкой на свадьбе была Света, значит, будет Света.

Кармелита улыбнулась сквозь слезы: какая идиллия… увы, запоздалая…

— Нет, папа, моей подружкой будет Люцита.

— Что ты, Кармелита… Ты, наверно, неправильно меня поняла.

— Я все правильно поняла, но я действительно хочу, чтобы подружкой была Люцита, а не Света.

— Почему?

Отец, он, конечно же, хороший, только зачем ее сейчас мучает расспросами? Принял бы все как есть… А так, делает ей больно, сам того не желая. Вынуждает врать:

— Просто я подумала: раз я цыганка, то должна блюсти наши традиции.

Баро посмотрел на нее с сомнением:

— Доченька, у тебя все хорошо?

— Да, папа.

— И все же у меня такое впечатление, что с тобой что-то случилось. Ты не хочешь мне рассказать?

— Нет, папа, у меня все хорошо. Хорошо, папа, просто замечательно…

Кармелита выбежала из комнаты, чтобы отец не увидел ее слез.

Обернувшись в свое прошлое, совсем недавнее, Антон вдруг понял, как же сильно он изменился за это время. Каким глупым, в сущности, недалеким пареньком был он.

Тырить деньги из папиной взятки городскому чиновнику… Лезть на цыганское кладбище с бульдозером… Бражничать с горя в непомерных количествах…

Как будто бы это другой человек делал.

А сейчас он не только “первый зам” Астахова, но и человек, посмевший замахнуться на него самого.

И со всей высоты благоприобретенной мудрости Антон понял: в зарождавшейся истории с подставной фирмой никак не обойтись без Форса. Нужно сверхнадежное юридическое прикрытие. А такое может обеспечить только он — Леонид Вячеславович Форс. Правда, еще поди застань его в городе. В последнее время — вечно в разъездах.

Позвонил.

Повезло. Оказывается, Форс как раз собирался уехать, но ради Антона может немного задержаться.

И этот маленький фактик тоже потешил самолюбие. Вырос ты, брат Антон, очень вырос. Еще недавно Форс поучал тебя, как первоклашку, а сегодня разговаривает на равных.

Договорились встретиться все там же — в любимом ресторане “Волга”. Правда, незадача: все VIР-кабинеты заняты. Дожили! Вот что значит — забывать старые любимые точки. Все как в поговорке: “Барыня встала, место продала!” Освободил место — не удивляйся потом, что его заняли. Единственный ресурс, который изыскал старательный администратор — столик, расположенный, конечно, в основном зале, но все же отделенный от него разными дизайнерскими ухищрениями: решеточкой, драпировкой, картинками.

Пришли практически одновременно. Форсу это место сразу не понравилось:

— Да-а-а, — сказал он мрачно. — Я хоть и юрист, а всяческие решетки категорически не переношу… Что за спешка, Антон?

— Знаете, Леонид Вячеславович, хорошая идея как хорошее блюдо — ее надо подавать горяченькой.

Форс хмыкнул неопределенно, но чувствовалось: каламбурчик он оценил в полной мере. И как редкий гурман, и как искушенный оратор (адвокат все-таки!).

— Стало быть, у тебя идея.

— Ага. Бизнес-проект.

— Тогда слушаю.

— Я хочу построить на нашем автосервисе кафе для клиентов.

— Бог в помощь. А я тебе тут зачем?

— Да так, много юридических тонкостей. Не хочу иметь дело с посредниками, субподрядчиками всякими. Думаю основать строительную фирму. А ее нужно зарегистрировать…

— На себя?

— Нет, на какого-нибудь другого человека.

— То есть я так понимаю, что фирмочка будет левенькая, подставная?

— Ну вот, а вы еще говорите “зачем нужен”. Нравится мне иметь с вами дело, Леонид Вячеславович. Вам не нужно говорить лишних слов.

— Спасибо, Антон. Постараюсь продолжить в том же духе, чтоб не уронить себя в твоих глазах. Как я понимаю, Астахов ничего не знает о твоих планах.

— Правильно понимаете. Я хочу сделать ему сюрприз.

— Приятный сюрприз или как?

— Смотря как сложатся обстоятельства.

— А на чьи деньги ты собрался осуществлять свой проект?

— Не вы ли учили меня, — аккуратно сказал Антон, — что деловой человек о своих планах не должен распространяться?

— Было дело — учил. Но, с другой стороны, ты хочешь привлечь меня к своему проекту. А я тебе не китайский болванчик. Я должен знать, в чем его суть. Как юрист, я просто обязан быть в курсе некоторых подробностей.

— Да, разумеется. И для начала я бы хотел заручиться вашим словом…

Но тут, удивительное дело, Форс не дослушал собеседника и, отвернувшись в сторону, воскликнул:

— Как интересно!

Антон посмотрел: что так удивило Леонида Вячеславовича? И сам открыл рот от удивления.

В ресторан гордо, не таясь, в обнимку вошли Максим и Света. У Светы в руках был маленький букетик, явно купленный по дороге, на набережной.

Отец девушки и ее же экс-кавалер молча переглянулись. Виду них при этом был несколько глуповатый.

Сдержать слезы все же не удалось. Кармелита убежала в конюшню, к своей Звездочке. Поплакалась ей в гриву. Потом оседлала, вскочила — и вперед, за границы Управска. А там, на свободе, слезы высохли, и грусть прошла. Кармелита сама не заметила, как оказалась в таборе. Вовремя появилась — Миро как раз чистил Торнадо. Оставила Звездочку попастись рядом, а сама подхватила жениха и увела в лес поболтать наедине.

Глаза у Миро блестели, он любовался своею невестой, не скрываясь.

— Как же хорошо у вас в таборе! — сказала Кармелита. — Я не могу дождаться, когда буду жить здесь, среди этих людей.

— Потерпи. Совсем скоро ты станешь моей женой, и будем мы жить в таборе. Но, Кармелита, я никогда раньше не слышал, чтобы ты так восторгалась табором и тем, что ты станешь моей женой.

— Я многое поняла за последнее время.

— И что же ты поняла?

— Многое…

— Кармелита, с тобой все в порядке?

— Нет! Не в порядке! Я хочу за тебя замуж, Миро. Поскорее! Я хочу уйти из этого города с табором!

Кармелита бросилась Миро на шею. А он, растерявшись, обнял ее неуклюже и с беспокойством спросил:

— Кармелита, что тебя тревожит? Чем я могу тебе помочь? Что угодно готов сделать для тебя.

— Да? Тогда поговори с моим отцом, чтобы после свадьбы он отпустил нас с табором. Поговори с ним, Миро. Пожалуйста…

— Ты хочешь, чтобы я прямо сейчас отправился к нему?

— Пожалуйста…

Миро понял, что от него ждут поступка, и твердо сказал:

— Хорошо. Я поехал.

— Езжай. А я буду ждать тебя здесь… Дома, как и подобает настоящей цыганке.

Света и Максим выбрали столику окна. Вид у них был таинственный, как у заговорщиков. И счастливый, как у прогульщиков. Говорить почему-то не хотелось.

Но когда подошел официант, все-таки пришлось нарушить молчаливую идиллию. Максим сделал широкий жест: мол, дама заказывает!

Света внимательно рассмотрела меню и скромно сказала:

— Мне, пожалуйста, чай и пирожное.

— Почему так скромно? — возмущенно сказал Максим. — Мы же решили отметить начало нашей новой жизни. Я предлагаю гульнуть по-богатому. А то получится: какое начало, такая и новая жизнь.

— Ну, Макс, перестань баловаться. Ты же знаешь, я не люблю показуху. Может быть, потом еще что-нибудь закажем.

— А вам что? — разочарованный официант повернулся к Максиму.

Тот полистал меню, потом пожал плечами и обреченно произнес:

— Мне то же самое…

— И все? — вежливо спросил официант.

— Нет! — гордо сказал Максим.

Официант оживился. Но следующая фраза добила его:

— Еще, пожалуйста, вазочку для цветов. С водой, разумеется.

Официант захлопнул блокнотик, резко развернулся и исчез.

Света рассмеялась:

— Как здорово! Максим, ты такой смешной.

И это “смешной” прозвучало так нежно и трогательно, что Максим немного смутился. И чтоб рассеять смущение, начал кривляться:

— Да. Я смешной. Я — клоун Макс. Целый вечер на манеже “Волги”, - и продолжил совсем другим, серьезным голосом: — Тебе здесь нравится?

— Очень.

— Уютно, правда?

— Да… Только знаешь, при всем этом ресторанном уюте, у меня такое чувство, будто я прыгаю с парашютом.

— В смысле?

— Выброс адреналина.

— А-а-а! Поняла теперь! — торжествующе сказал Максим. — Наконец-то почувствовала, что это такое. Мы с тобой — свободные люди! Нам плевать, что скажут другие!

— Вот, Макс, тут ты меня подловил. Во всем этом нашем походе есть что-то бунтарское. Мне, как художнице, это очень нравится.

— Правильно, Светка, — все мы художники нашей жизни!

Света скривилась.

— Что, банально? — спросил Макс. — Угу.

— М-да — плохой из меня клоун. А если честно… Я хоть и не художник, но мне тоже сейчас чертовски приятно.