Высокие ставки

Глава 1

Маркус

— Папочка! — кричит Лили с верхней ступеньки лестницы. — Я не могу найти свой браслет!

Я кладу нож рядом с маслом, иду в фойе и смотрю на верхнюю часть лестницы, где стоит моя пятилетняя дочь, чуть ли не в слезах.

— Он на столешнице в ванной, и если бы ты почистила зубы, то увидела бы его. — Я смотрю на неё со скептической ухмылкой.

У чертенка обнаружат двадцать кариесов во время следующего визита к дантисту.

Её лицо озаряется улыбкой «ты лучший папа на свете», и моё сердце тает, как всегда. И она это знает. Она убегает от перил и в ванную.

— Почисти зубы, Лили! — кричу я ей вслед.

Я качаю головой, возвращаясь на кухню. Она единственный ребенок, которого я знаю, который настаивает на чистке зубов перед едой. После многих лет споров с ней каждое утро я решил, что это не та битва, в которую стоит ввязываться. Если она хочет сделать это до завтрака, кто я такой, чтобы спорить. Но, честно говоря, вы когда-нибудь пробовали фрукты сразу после чистки зубов? Чертовски противный вкус.

Когда я заканчиваю намазывать её тост маслом и кладу его рядом с яйцами и фруктами, она вбегает в комнату и запрыгивает на стул для завтрака.

— Яйца. — Она высовывает язык от отвращения.

— У нас закончились вафли, — говорю я, отходя от холодильника к прилавку, чтобы налить ей стакан молока.

— Лили? — спрашиваю я, оглядываясь на неё. — Что у тебя на лице?

Она поднимает голову от тарелки, по которой шкрябала вилкой мешая яйца, в её глазах загорается дьявольский блеск.

— Сестра Меллори поделилась с нами немного.

Сразу под бровями, её веки были густо накрашены фиолетовыми тенями, смешанные с ярко-розовыми линиями помады. В смысле, я конечно не стилист, но уверен, что помада не должна наноситься на веки.

— Тебе ещё нельзя пользоваться косметикой.

Я делаю глоток кофе и ставлю кружку обратно на прилавок. Подойдя к раковине, я смачиваю бумажное полотенце и обхожу стойку, направляясь в сторону Лили.

— Нет, папочка, я красивая, — ноет она, поворачивая голову в сторону, чтобы увернуться от меня.

— Лили, это твой первый день в лагере. Как насчет того, чтобы приберечь косметику для Хэллоуина? — Я снова пытаюсь оттереть её, но она не перестает шевелиться. — Или подожди, пока тебе исполнится хотя бы двадцать один год, прежде чем начнешь наносить это дерьмо на себя, — добавляю я, бубня себе под нос.

— Хэллоуин! — она визжит, как тринадцатилетний подросток.

— Как насчет того, чтобы переодеться костюм в эти выходные?

Я смотрю на часы. Пять минут до того, как нам нужно будет уже выйти, если я ещё хочу не опоздать.

— Папа, но Мэллори пойдёт с макияжем.

Скуление, которое, кажется, всегда срабатывает на мне, решает всё за меня. Моя малышка проведёт свой первый день в лагере в образе клоуна. Замечательно.

Помните — выбирайте свои сражения с умом.

Я выдыхаю и хватаю щётку со стойки.

— Причесывайся и доедай яйца. — Я использую кисть, чтобы указать на её тарелку.

Она выпрямляется на стуле, который очень близко знаком с шуруповёртом.

— Косы, косички или конский хвост?

Пожалуйста, без косичек. Пожалуйста, без косичек.

— Косички.

Естественно. И без того напряжённое утро, когда мы уже опаздываем, она выбирает единственную прическу, которая эквивалентна просьбе связать одеяло крючком.

Я разделяю её длинные светлые волосы на две части и провожу щёткой по каждой стороне.

— Ты рада попасть в лагерь? — спрашиваю я её, радуясь, что она хотя бы ест свои фрукты.

— Мне немного страшно.

Я завязываю одну сторону её волос в хвост, чтобы сосредоточиться на косе на другой стороне головы.

— Почему тебе страшно? — Я заглядываю ей через плечо и вижу, как она жуёт кусок дыни, который нацепила на вилку.

Лили — одна из тех счастливых и весёлых детей, которые обычно радостно прыгают, как в диснеевских фильмах. Та принцесса, которая жила в башне с длинными волосами, всегда напоминает мне о ней. Я забыл её имя. Мне приходилось смотреть так много фильмов о принцессах, что все они слились в моей голове.

— А если я никого не буду там знать? — её голос тихий и испуганный, и он затрагивает струны сердца, о наличии которых я и не подозревал, пока впервые не увидел её ангельское личико, когда она только родилась.

— Ну и ладно. Ты легко познакомишься с новыми друзьями.

Я несколько раз растягиваю пальцы после того, как заплёл одну косу, и сжимаю её плечо, прежде чем перейти к другой стороне.

— Мэллори будет там. — В её голосе уже нет прежнего волнения.

— Это хорошо, — рассеянно говорю я, изо всех сил пытаясь закрепить вторую косу на месте. — Иногда мне жаль, что ты унаследовала мои густые волосы. — Положив руки ей на плечи, я наклоняюсь и целую её в щёку.

Она поворачивает голову и улыбается мне. Я отвечаю ей улыбкой и обхожу стол, чтобы налить себе кофе в дорожную кружку, так как действие принятого кофеина уже прошло.

— Папочка? — говорит Лили позади меня.

Я оглянулся через плечо, чтобы она знала, что я слушаю, даже когда собираю её сумку и собираю свои шмотки.

— Я получила свои густые волосы от тебя? — спрашивает меня.

— Ага, — рассеянно отвечаю я, глядя на свой телефон на стойке и видя, что теперь мы опаздываем на три минуты.

— А что я получила от мамы? — голос у неё низкий и неуверенный, и, несмотря на все мои усилия за последние несколько лет, я знаю, что она боится моей реакции на её вопрос.

Я всегда пытался привить определенное доверие между нами с Лили. Мы — всё, что у нас есть, и она должна чувствовать себя в безопасности со мной, поэтому наши разговоры всегда были открытыми и честными, за исключением одной темы — её матери.

Мои руки замирают на молнии её рюкзака. Она молчит, и я предполагаю, что она смотрит на меня. В ожидании ответа.

Я оборачиваюсь и прислоняюсь к стойке. Я напрягаю губы в улыбке, чтобы дать ей понять, что это тема, которую мы можем обсудить. Определенная информация, безусловно, будет закрыта, но если она хочет обсудить свою маму, я смогу на это согласиться.

— Я бы сказал, что ты унаследовала её дикую жилку. — Я наклоняюсь вперёд и сжимаю её талию.

Она хихикает, и её голубые глаза на мгновение загораются, прежде чем она отталкивает мою руку.

— Дикая жилка? — уточняет.

Я ломаю голову над определением выражения, подходящего для ребёнка, чтобы прояснить его.

— Вот что, давай я тебе объясню всё в машине. Мы должны уже идти. Ты же не хочешь опоздать в свой первый день.

Я принял её макияж, как и тот факт, что она не прикоснулась к своим яйцам — всё, что угодно, лишь бы избежать этого разговора.

Она быстро закрепляет браслет на запястье. Браслет, который больше похож на защитную броню, чем на модный браслет. В конце концов, нам придётся обсудить, что ей лучше его снять.

— Лагерь! — кричит она, вскакивая с сидения и уставилась на меня.

Вот она, моя Рапунцель.

Видите? Я знал, что это имя всплывёт в конце концов.

Съезжая с подъездной дорожки, я разворачиваю свой пикап вниз по Грейфолс-Хилл и направляюсь в центр городка Бухты Предела. Я использую слово центр преувеличенно.

Обычно всем известный, как небольшой рыбацкий городок, летом он превращался в туристический городок. Наши магазины и рестораны в центре города, вместе с гаванью и пристанью для яхт, привлекают большинство горожан, приезжающих из Портленда или Сан-Франциско, потому что они могут добраться сюда меньше чем за день. В зимние месяцы здесь находятся в основном местные, но для Лили это прекрасное место, чтобы расти, и мне нравится чувство безопасности, которое даёт такой маленький городок. Большинство людей в Бухте Предела знают и любят меня с Лили.

— Эй, это мисс Бетти, — взволнованно говорит Лили с заднего сиденья.

Я смотрю в сторону и вижу нашего городского библиотекаря, идущую по главной улице.

— Могу я опустить окно? — спрашивает Лили.

Мы остановились у уличного фонаря, поэтому я нажимаю кнопку, и стекло с механическим жужжанием въезжает в дверь.

— Здравствуйте, мисс Бетти. Я еду в лагерь! — кричит Лили.

Бетти останавливается на углу и оглядывается. Увидев, что это мы, она подходит немного ближе и заглядывает в грузовик.

— Как интересно! Я очень надеюсь, что этим летом ты найдёшь время заглянуть в библиотеку. — Она посмотрела на меня с упрёком.

Ну, я не любитель почитать.

— Найду, — говорит Лили.

Я смотрю в зеркало заднего вида и вижу Лили с широкой улыбкой на лице, которая от волнения практически подпрыгивает на своём детском сиденье.

— Очень на это надеюсь. — Бетти снова посмотрела на меня.

Я понял суть и сделал мысленную пометку, чтобы Лили показалась там хотя бы разок за эти летние месяцы.

— У нас есть конкурс по летнему чтению. Может быть, вы оба хотели бы принять участие? — спрашивает Бетти.

— О, да! — восклицает Лили.

Бетти, бывшая подружка моего покойного папы, теперь улыбается мне. Она знает, что поймала меня в ловушку.

— Пока, Бетти, — говорю я, и загорается зелёный свет, давая мне повод уехать.

— Повеселись в лагере, Лили, — говорит она и машет рукой на прощание.

Я закрываю окно Лили, когда мы проезжаем мимо центра города, прежде чем кто-то уговорит меня провести рыболовное дерби этой осенью.

— Мы можем пойти в библиотеку сегодня вечером? — спрашивает Лили.

— Посмотрим. — Мой обычный ответ, когда я откладываю что-то, что не хочу делать, вызывает раздражение у малышки.

Мейн-стрит вскоре оказывается в моём зеркале заднего вида, и я еду в горы. Пятнадцать минут спустя я подъезжаю ко входу в лагерь Высокие сосны, и нас поглощают ряды деревьев, вздымающихся высоко в небо.

Мы едем по грунтовой дороге следуя за колонной пикапов, но, когда мы поворачиваем, я замечаю впереди «Мустанг» моего друга. Дэйн — единственный идиот, который купил бы спортивную машину, чтобы колесить по дорогам гор Орегона. Мне приходилось вытаскивать его из канавы более двадцати раз с тех пор, как я переехал сюда шесть лет назад.

— Папочка! — Лили визжит и опускает окно. — Посмотри на всех этих детей.

Я смотрю в своё зеркало и вижу, как её взгляд сосредоточен на группе детей с их родителями, пытающихся найти дорогу, пока я паркую грузовик.

Лагерь «Высокие сосны» — это лагерь для родителей-одиночек. Лили будет заниматься только днём, но для детей, приехавших издалека, в опции входит ночлег. Это был отличный вариант для Лили в этом году, но я к этому не готов. Даже если до лагеря всего пятнадцать минут езды.

Я открываю дверь, чтобы выпустить Лили и окинуть взглядом окружение.

Чёрт, здесь много детей, и я понятия не имею, куда, чёрт возьми, должна пойти Лили.

Моя рука лежит на ручке двери Лили, когда моё внимание привлекает модная спортивная машина. Она красная и блестящая, и выделяется в этом маленьком городке точно так же, как и эта блондинка, склонившаяся над коробкой.

Чёрт, вот это задница. Я меняю позу и удивляюсь, как один взгляд заставил мой член встать впервые за месяц. Даже без помощи Pornhub.

Бухта Предела не сказать, что популярна своими красивыми одинокими женщинами. Конечно нельзя заявлять, что их вовсе нет — они есть, — но все они хотят то, чего я не могу им дать.

Свадьбу. Мои последние серьёзные отношения не сложились после того, как мать Лили решила, что ей интереснее веселиться на свободе, чем быть матерью, и я не хочу снова подвергать опасности сердце моей малышки.

Я не могу оторвать взгляда от длинных ног этой женщины. Или, может быть, от коротких шорт, которые она надела. Она не должна носить эти клочки материи поблизости с местными отцами-одиночками. На нашей следующей встрече будет драка из-за того, кто пригласит на свидание новенькую девушку.

Стук в окно грузовика выводит меня из транса, пока я представлял, как эти длинные ноги обвивают мою шею, и я оглядываюсь и вижу, что плечи Лили поникли, а рот сжат.

— Извини, — говорю я и открываю ей дверь.

Она выпрыгивает из грузовика и обращает внимание туда, куда я смотрел. Я пользуюсь возможностью, чтобы настроиться.

Теперь женщина, слава богу, встала и, оперев коробку о бедро, запирала багажник.

Мой взгляд прошёлся от её ступней, обтянутых кроссовками, вверх по её длинным и загорелым ногам, мимо слишком коротких шорт, заметив, как её синяя футболка с эмблемой лагеря Высоких сосен, обтягивает её грудь и, наконец, останавливается на её лице.

— Дерьмо, — бормочу я.

— Папочка! — Лили подняла руку в воздух. — Доллар!

Мои глаза сосредотачиваются на женщине напротив стоянки, и я готов поспорить на свой дом, что это она.

Катерина Сантора.

Моя клиентка, дочь Билла Санторы. Я не видел её шесть лет. С тех пор, как она подкатывала ко мне. Я вздрагиваю, вспоминая, каким резким был тогда с ней, но она была юна, едва достигла совершеннолетия, и слова «нет» не было в её лексиконе в то время. Тем не менее, я не раз вспоминал с тех пор свои жестокие слова и сожалел о них. Особенно после того, как у меня родилась дочь.

— Папочка, — голос Лили возвращает моё внимание к ней.

Я вытаскиваю бумажник из заднего кармана, нахожу доллар и сую ей в руку.

— Приятно иметь с тобой дело, — говорит она и проскальзывает мимо меня к бордюру. — Пойдём! Я не хочу быть последней.

Мои глаза отказываются отвести взгляд от женщины. Если это Катерина, то теперь она определенно женщина. Улыбка дразнит её губы, когда она проходит мимо малыша и его отца туриста. Сосредоточив взгляд перед собой, она обходит машину и сканирует окрестности. Вот. Ямочка на левой щеке. Это она. Это точно она.

Её взгляд встречается с моим, и я улыбаюсь, слегка взмахивая рукой, но она лишь отвечает на этот жест вежливой улыбкой. Та, которая отвечает: «Я понятия не имею, кто ты, чёрт возьми, такой, но на случай, если я ошибаюсь, я улыбнусь». Затем она поворачивается на пятках и направляется в другую сторону. Отлично, наверное, я её напугал. Уверен, она думает, что я какой-то извращенец-сталкер.

— Папочка! — Лили кричит, и я снова поворачиваюсь к ней.

— Извини, — бормочу я, всё ещё обдумывая то, что, как мне кажется, я увидел.

— Я не хочу опоздать, — говорит она, убегая вперёд.

Я смотрю на знаки, пытаясь понять, в каком направлении мне следует двигаться, но понятия не имею. Повсюду бродят родители с одинаковыми растерянными лицами.

— Тоби, выходи из машины! — слышу я справа. Мой приятель, Дейн стоит рядом со своим мустангом, пытаясь уговорить сына выйти на солнечный свет. Я поворачиваю Лили в их направлении. Если я и потеряюсь, то вместе с Дейном. По крайней мере, с ним будет не скучно.