Выстрел из прошлого

Глава 5

Заканчивая привычную утреннюю пробежку вдоль берега Патапско, Тесс вдруг поймала себя на том, что негромко напевает себе под нос. Эти пробежки были одним из ее любимейших удовольствий, но поняла она это, только оказавшись на больничной койке. Как же она скучала без них! Даже боль от ран не мучила ее так, как необходимость отказаться от всего этого. Мурлыкая «Как мало у меня настоящих друзей», она успела заметить, как над головой проплывает Хановер-стрит-Бридж.

Вообще говоря, это было не так — на самом деле у нее куча друзей. И что самое приятное, почти все они занимают ключевые посты именно в тех учреждениях, которые интересуют ее больше всего. Дядюшка Дональд, к примеру, за многие годы он успел поработать чуть ли не в каждой государственной конторе города. А отец, будучи инспектором департамента алкогольной продукции, за долгие годы просто-таки оброс знакомствами — и все эти люди так или иначе были у него в неоплатном долгу. Знала она и одного репортера, который, в отличие от Дори, не требовал платы за свои услуги. Список услуг, которые он оказал Тесс, высотой мог сравняться с Монбланом. Ну ладно, великодушно решила Тесс, пожалуй, она попросит его распечатать для нее все, что возможно, о суде над Лютером Билом — ну, и список свидетелей заодно, — а потом уж расплатится с ним за все сразу. Вот только вернется домой и тут же отправит ему сообщение. И бог даст, к тому времени, как она вылезет из-под душа, с ее первым делом будет уже покончено.

Здание суда Кларенса Митчелла поразило ее — видно было, что его обитатели уже подготовились к лету, заранее позаботившись о том, чтобы ничто не отвлекало их от работы. Благодаря кондиционерам в сумрачных коридорах суда стоял просто арктический холод. После яркого солнечного дня Тесс словно оказалась внутри холодильника.

— Кто стучится в дверь ко мне? — прорычал чей-то голос, когда Тесс робко поскреблась в дверь с табличкой: «Пресса».

— Самый маленький козленок Билли, дорогой тролль. Можно пройти по твоему мосту?

— Ни за что! Когда рак на горе свистнет!

— Слушай, тролль, ты перепутал сказки — это сказали три храбрых поросенка, когда глупый злой волк пригрозил их съесть!

— Да? Прошу прощения. Тогда съешь меня! О, черт, опять перепутал — кажется, именно это Ганс и Гретель сказали ведьме.

Дверь распахнулась. Как обычно, Кевин Фини даже не позаботился встать — он давно уже привык разъезжать по всей комнате в стуле на колесиках. Вот и сейчас, толкнув дверь, он одним рывком заставил стул вернуться на прежнее место возле письменного стола, и все это ни на минуту не переставая болтать по телефону.

— Знаешь, ты кто? Бесполезный кусок дерьма! Кстати, я давно уже это понял. — «Ага, похоже, еще один источник информации, — сообразила Тесс. — Будь это босс, отповедь Фини звучала бы куда более резко». — Да-да, конечно! Лучше расскажи мне то, чего я еще не знаю. Правда? Да что ты говоришь? К твоему сведению, эта новость из Испании перестала быть свежей, еще когда старик Ной был совсем мальчишкой!

Не переставая брюзжать, он одной рукой переворошил кипу бумаг на столе, вытащил одну из них и сунул ее Тесс. Это была распечатка слушания дела в суде, которую она просила его отыскать. Вот здорово! Ну, до чего просто! И что главное, тут были имена! У Тесс на мгновение даже дух перехватило. Ее глаза быстро пробежали по строчкам: Дестини Титер, Трежер Титер, Саламон Хоукинс, Элдон Кейн.

— Потрясающе! Значит, Бил оказался один против четверых. — Одно имя бросилось ей в глаза — как раз то самое, что интересовало ее клиента меньше всего. Девочка. Дестини. Насчет имени подростка, которое, по его мнению, начиналось на «Эл», он тоже оказался прав — должно быть, это и был тот пухлый коротышка, о котором он упоминал в разговоре.

— Да, да, да, — бормотал в трубку Фини, сделав глазами знак Тесс, чтобы она не вздумала уйти. — Слушай, почему бы тебе не позвонить кому-нибудь, кого заинтересует это дерьмо? Меня уже с души воротит от всей этой дряни. Ты же знаешь — я не из тех, кто пишет дерьмовые заголовки или говенные передовицы. Что-что? Хочешь наехать на меня из-за доставки?! Слушай, ты меня лучше не зли! Давай-ка выбирай — либо газету будут оставлять у тебя на крыльце, либо тебе придется оторвать свою задницу от стула и дойти до почтового ящика. Итак, что тебе больше по душе?

Он замолчал. Из трубки, которую он по-прежнему прижимал к уху, слышалось невнятное бормотание.

— Пообедать вместе? О, конечно. В следующую среду меня устраивает. Можно съездить к тому макароннику в Таусон. В двенадцать? Слушай, давай лучше в половине первого. Идет.

— Подружка? — осведомилась Тесс, когда он с грохотом швырнул трубку.

— Нет, твоя мамочка! — прорычал он. — Только она из всех, кого я знаю, обожает ездить обедать в те дешевые забегаловки, которых полным-полно на шоссе Пуласки!

— Да ну? Жаль, что это не она. Знаешь, я бы зауважала ее еще больше, если бы она хоть раз в жизни вышла из себя! Или хотя бы однажды решилась сказать «нет» моей бабке. Матери сегодня пятьдесят, и бабуля объявила, что сама этим займется — иначе говоря, матери придется весь вечер, высунув язык, крутиться на кухне, чтобы приготовить праздничный ужин. И кстати, не где-нибудь, а у бабули дома.

— М-да… нет, пойми меня правильно, Тесс, я вовсе не хотел сказать, что мне уже надоело слушать о забавах твоей придурошной семейки, но тут у меня кое-что есть для тебя. Знаешь, я прогнал все эти имена и фамилии через файлы электронной библиотеки — просто на тот случай, если кто-то из этой шпаны вдруг был случайно удостоен какой-то школьной награды или чего-нибудь в этом роде. Полазил по Интернету, даже в Нексиз забрел — правда, это был выстрел, так сказать, с дальним прицелом, но — грешен — страсть как люблю пускать по ветру чужие денежки, особенно если есть возможность на дармовщинку полюбоваться похабными картинками. Так вот, представь себе — двое из них уже успели засветиться. Надеюсь, я первый, кто это нарыл. Так вот, записывай — Элдон Кейн, восемнадцать лет, по достижении совершеннолетия уже имел удовольствие познакомиться с нашей судебной системой.

Фини немного приглушил звук телевизора.

— Итак, был выдан ордер на его арест. Знаешь, почему? Крошку Элдона схватили за руку, когда он потрошил чужие машины, а на слушание дела он попросту не явился. В настоящее время он в розыске, так что наверняка смотался куда-нибудь подальше из этого штата.

Тесс, которая к этому времени понемногу начала понимать, что Фини сделал куда больше, чем она могла надеяться, тяжело опустилась на стул.

— Просто здорово! — с горечью бросила она. — Раз полиция бессильна его найти, с чего ты решил, что это удастся мне?

— Погоди, это еще не все. Помнишь, я тебе говорил, что этот твой Элдон засветился не один? Так вот, слушай сюда — в файлах «Бикон лайт» я наткнулся на фамилию еще одного парня из этой компании. Три года назад малыш Хоукинс, будучи выпускником средней школы Гвиннз-Фоллс — между прочим, восьмым, а это уже немало! — выиграл какой-то конкурс, который устраивался в нашем штате. Господи помилуй, всего одна газетная строчка, а как много это значит, верно?

— Вот это уже кое-что, — кивнула Тесс, поспешно делая заметки на листе распечатки. — Возможно, кто-нибудь из администрации школы в курсе, куда он поступил после этого.

— А имена родителей у тебя есть? Это могло бы здорово помочь.

— Эй, ты забыл, что еще сегодня я не знала даже их фамилий? Это ведь ты мне их сказал, разве нет? Кстати, нельзя как-нибудь выяснить, кто их усыновил? Ну, может быть, об этих людях что-то есть?

— Да. Джордж и Марта Нельсон. Теперь они обосновались где-то в округе Колумбия. Денационализация и нынешний политический климат, видимо, пришлись им по вкусу. А может, у них просто ку-ку на почве усыновления, потому что они добились разрешения открыть нечто вроде семейного детского дома для осиротевших детей, да не просто детей, а из так называемой «группы риска», причем исключительно чернокожих. Академия Бенджамина Бэннекера, во как! Не прошло и двух месяцев, как эта их Академия удостоилась хвалебных статей, причем сразу в «Вашингтон пост» и в «Вашингтон таймс» — на моей памяти это чуть ли не единственный раз, когда две эти газеты сошлись во мнениях насчет чего-то. Но ни в одной из статей нет ни единого слова по поводу того, что случилось пять лет назад в Балтиморе. Скорее всего, газетчики просто не пронюхали, что тут есть какая-то связь. Ну, а Нельсоны, само собой, предпочли держать язык за зубами.

— Возможно, боялись, что не получат денег, если 60 всплывет, что мальчик порученный их заботам, был убит?

— Послушай, Тесс, они-то тут при чем? Не они ведь выгнали его в час ночи на улицу, верно? И не они велели ему бить камнями фары автомобилей. — Фини снова принялся копаться в кипе бумаг на столе. — Ага, вот оно! Смотри — я тут еще нарыл адресок мамаши Донни Мура — она попыталась возбудить гражданский иск против Била, когда тот еще сидел в тюрьме. Решила, наверное, что ей удастся наложить лапу на его пенсию и социальную страховку. Вот он — кажется, она живет в тех трущобах, что городские власти предназначили на слом. На Западной стороне.

Карандаш Тесс снова запорхал по бумаге — обрадовавшись удаче, она поспешно переписала из блокнота Фини нужный ей адрес.

— И что с этим иском?

— Они пришли к полюбовному соглашению. Иск был отозван, но в суде ходили слухи, что после того, как она выплатила адвокату причитающийся ему гонорар, у нее практически ничего не осталось. Гнусность какая! Всегда удивлялся, как им удается в таких случаях определять размер компенсации. Так вот, фигурально выражаясь, Донни Мур «стоил» ровно столько, сколько он, возможно, смог бы зарабатывать в будущем.

— Проклятье. Интересно, во сколько тогда бы оценили меня?

— Не валяй дурака, Тесс. За тебя выручили бы куда больше, вздумай они продавать тебя по частям!

— Спасибо, Фини. Добрый ты человек! Не откажешься пообедать со мной как-нибудь на этой неделе?

— Лучше уж как-нибудь этим летом, идет? — хмыкнул он. — Если хочешь знать, дармовыми обедами у меня забиты все ближайшие четыре недели. И потом, у меня скопилось так много неиспользованных отпусков, что наш главный буквально пинками гонит меня отдыхать.

— И куда ты собираешься?

Неожиданно на лице Фини отразилось смущение.

— В Калифорнию. На Лонг-Бич живет моя сестра. Я не видел ее и трех своих племянниц вот уже почти три года, представляешь? Договорились, что немного поживем своей семьей — все вместе съездим в Сан-Диего в зоопарк и все такое. А потом я уже один смотаюсь в Байю, буду валяться на берегу, жариться на солнышке и пить втемную. Была там когда-нибудь?

Он еще что-то продолжал трещать по поводу Байи, но Тесс не купилась на его болтовню — для этого она слишком хорошо знала Фили.

— Только не говори мне, что ты собираешься свозить своих племянниц в Диснейленд!

Совершенно уничтоженный, он только молча кивнул. Тут зазвонил телефон, и Фини схватился за трубку так, как хватается утопающий за брошенный с лодки спасательный круг.

— Да? Кто? И тебя туда же, Банки. Слушай, старик, если бы мне нужно было от тебя это дерьмо, я бы кокнул тебя по черепушке. Там его навалом!

Помахав ему на прощание рукой, Тесс вышла из комнаты, все еще улыбаясь при мысли о том, что Фини собирается в Диснейленд. Перед глазами у нее замелькали картинки: Фини и пираты Карибского моря, Фини позирует рядом с картонным Авраамом Линкольном, Фини, окруженный персонажами мультфильмов Уолта Диснея. А в том, что все будет именно так, она ничуть не сомневалась — увидев колоритную фигуру Фини, они слетятся к нему как мухи на… кхм… на мед. Эх, жаль, что она не фоторепортер! За снимки, порочащие его репутацию, Фини отвалил бы ей столько денег, что можно было бы подумать и о пенсии.

Главное здание, где размещался офис средней школы Гвиннз-Фоллз, производило поистине неизгладимое впечатление. Тесс показалось, что она попала прямиком в адское пекло, причем не столько в переносном, сколько в буквальном смысле слова — толпы вспотевших то ли от ужаса, то ли от нестерпимой жары грешников осаждали кабинет директора, все телефоны звонили одновременно, а кондиционер готов был вот-вот взорваться от натуги. Поскольку в свое время ее саму не раз вызывали на расправу к директору, Тесс моментально взмокла и неизвестно почему почувствовала себя виноватой, как будто одно лишь пребывание в этом бедламе выволакивало на свет божий все ее большие и маленькие грехи.

— Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? — Сидевшая за столом взмыленная секретарша даже не подняла на нее глаз. А фраза, которую она выплюнула, по привычке глотая слова, ясно давала понять, что ни о какой помощи не может быть и речи. Авось посетительница сама поймет и отцепится.

— Мне нужны сведения об одном из ваших бывших учеников.

Это было сказано таким беззаботным тоном, словно заявиться с улицы и потребовать личное дело кого-то из учащихся было самым обычным делом. Но секретарша, негритянка с вытравленными до почти белого цвета волосами, прозрачными зелеными глазами и в слегка помятом льняном платье с яркой тропической расцветкой, и ухом не повела. Вместо того чтобы возмутиться, она стала пожирать Тесс таким взглядом, словно ее фотография то и дело мелькала в газетах.

— Я так понимаю, вы не его мать.

Тесс уже открыла было рот, чтобы беззастенчиво соврать, но потом раздумала. Еще неизвестно, что из этого выйдет, решила она. Ожидая, пока секретарша соизволит обратить на нее внимание, она невольно отметила, что ни в приемной, ни в коридорах среди учащихся не видно ни одного белокожего подростка.

— Нет, я частный детектив. Меня наняли, чтобы найти одного из ваших прежних учеников.

— Кто нанял? Кто-то из опекунов? — Секретарша намеренно употребила термин «опекун», да еще произнесла это слово врастяжечку, словно с самого начала пытаясь дать понять Тесс, что они тут тоже не лыком шиты.

— Хм… нет. Но могу вас заверить, что мой клиент имеет вполне законное право интересоваться местонахождением ребенка.

— Неужели? Если ваш клиент — не кто-то из родителей, а возможно, и вообще не родственник, какое у него, интересно, может быть законное право разыскивать кого-то из наших бывших учеников? К тому же если бы вы имели отношение к законным властям, то у вас был бы значок. Если бы вы были представителем Службы защиты детей, то имели бы статус инспектора. А раз вы не имеете отношения ни к закону, ни к официальным властям, стало быть, у вас нет и не может быть законного права наводить справки в нашей школе.

Тесс решила, что с этой гарпией лучше не связываться.

— Послушайте, не могли бы вы пригласить директора? Дело тут тонкое, вы уж мне поверьте. Так что этот разговор лучше вести с тем, кто обладает официальными полномочиями и правом решать, как поступить в подобном случае.

— Я и есть директор, мисс! Тонкое дело, говорите? А знаете, мы тут в школе не очень-то жалуем всяких там с улицы, которые являются к нам, незваные-непрошеные, да еще начинают вынюхивать. Так что уходите, да поскорее. И чтобы я вас тут больше не видела, слышите? А если посмеете снова сунуть сюда свой длинный нос, так мигом окажетесь за решеткой за нарушение границы владения. Усекли?!

И Тесс ушла — в точности как она всегда уходила из кабинета директора: низко опустив голову, с горящими от стыда щеками, она выпала на улицу, нисколько не сомневаясь, что все были свидетелями ее позора.

Мать Донни Мура уже не жила по тому адресу, которым снабдил ее Фини. В этой квартире теперь обитала ее сестра, очумевшая от наркотиков девица лет на десять моложе Тесс. Молоденькая, совсем девочка, она выглядела куда старше своих лет — многолетнее злоупотребление кокаином иссушило ее тело до такой степени, что она походила на обтянутый кожей мешок с костями. А может, она уже перешла на героин. Во всяком случае, когда Тесс постучала в дверь, вид у нее был совсем одурелый, а волосы на голове стояли дыбом, словно ее ненароком дернуло током. Тяжело привалившись к дверному косяку, девица молча ткнула пальцем куда-то в сторону Вашингтон-авеню.

— Возле больницы? — переспросила Тесс.

— Нет, дальше к югу, — невнятно пробормотала она, с трудом ворочая пересохшим языком.

— Но ведь это же практически на Батчерз-Хиллз! — возмутилась Тесс. Интересное дело! Выходит, она весь день моталась по городу только для того, чтобы выяснить, что человек, с которым ей позарез нужно поговорить, живет буквально в двух шагах от нее!

— Во-во! Там Кейша щас и живет! Папаша ее малыша подыскал ей там квартирку. — Видимо, усилие, которого потребовала от нее эта фраза, оказалось чрезмерным, потому что девица на мгновение закатила глаза. Отдышавшись, она снова уставилась на Тесс. — Он обходится с ней по-доброму?

— Кто? Ее приятель?

— Не… папашка ее малыша, — поправила девица. «Существенное отличие», — хмыкнула про себя Тесс. — Передай ей привет от меня, идет? Скажи, мол, Тония передает привет. Врубаешься?

— Донна? — переспросила Тесс. Девица глотала согласные, те маловразумительные звуки, которые она издавала, не имели почти ничего общего с человеческой речью.

— Угу… Тония. Вроде как Тони Брекстон, только малость иначе. Э, а ты в курсе, что моя кузина знакома с одной девчонкой, которая знает одну из ее сестер — ту, что живет в Северна-парк, откуда она сама родом?

— Кто? Девушка, которая знает вашу сестру?

— Не… она знает Тони Брекстон. Говорит, что она, мол, такая милочка, ничуть не задавака. Рассказывает, что прикатит, мол, домой и ну петь на заднем дворе. А они-то, значит, кур держат, на заднем дворе, то есть. Дала слово, что непременно позовет меня посмотреть, как пойдет к ней в следующий раз. — Тония зябко обхватила себя руками и мечтательно завела глаза, видимо, заранее предвкушая пикник на заднем дворе у Тони Брекстон.

Жирная крыса неторопливо пересекла дорожку, которая вела к дому, где жила Кейша Мур. Домишко казался чистеньким, но чуть мрачноватым. Окна были плотно закрыты, шторы задернуты — видимо, чтобы не пропускать внутрь яркий солнечный свет. Казалось, его обитатели крепко спят, несмотря на то что время близилось к полудню. Тесс постучала несколько раз и уже повернулась, чтобы уйти, когда услышала на лестнице чьи-то шаги.

— Что вы хотите? — На женщине, которая распахнула дверь, не было ничего, кроме бюстгальтера и пары свободных спортивных шортов. Правда, шорты должны были бы сидеть свободно, но располневшее тело женщины выпирало из них, словно тесто из квашни. Собственно говоря, она не была толстой, скорее, крупной и крепкой, как наливное яблочко, Тесс ничуть бы не удивилась, узнав, что у определенной категории мужчин она пользуется бешеным успехом. Да уж, на наркоманку явно не похожа, подумала Тесс. Эта пышная плоть не имеет ничего общего с той жалкой, иссохшей человеческой оболочкой, которую она только что имела удовольствие лицезреть.

— Кейша Мур?

— Да. А вы из социальной службы?

— Нет… — Тесс принялась рыться в рюкзаке, пытаясь отыскать бумажник, где лежала лицензия частного детектива.

— Потому как ведь я же сказала — нет тут никаких мужчин!

— Я не имею отношения к социальным службам. Дело в том, что я детектив. — И тут же поняла, что совершила ошибку.

— Я ничего такого не сделала! Не понимаю, что от меня нужно копам?! Говорю вам — я ничего не сделала. И Лэйвон тоже. Почему вы все время к нам вяжетесь?

— Я не из полиции. Я частный детектив. — Отыскав наконец лицензию, Тесс сунула ее под нос Кейше. — Все, что мне нужно, это задать вам несколько вопросов о вашем сыне, Донни Муре.

Одного упоминания имени Донни было достаточно, чтобы с лица женщины сбежали все краски. Оно вдруг как-то разом помертвело. Закусив нижнюю губу, Кейша скосила глаза на лицензию Тесс.

— Это же было очень давно, — едва слышно пробормотала она. — Зачем вы явились сюда — спустя столько лет?

— Не могли бы впустить меня в дом? На улице такое пекло.

Но внутри дома стояла адская жара. Липкая духота обволакивала легкие, и Тесс моментально взмокла, как мышь. Внутри, в крохотной комнатушке, на старых продавленных диванах спали двое ребятишек Тесс почему-то невольно вспомнилась церковь — может, оттого, что диваны стояли как-то странно, в ряд, словно церковные 66 скамьи, а перед ними, на манер алтаря, красовался телевизор с видеоприставкой. У детей даже во сне был усталый вид — если такое вообще возможно.

— Мои племянники, — объяснила Кейша, кивнув в их сторону. — Вчера легли поздно, вот и заспались.

— Это дети вашей сестры, да? Той самой, что занимает сейчас вашу квартиру?

— Так это Тония сказала вам, как меня отыскать? Вот уж спасибо, так спасибо. Удружила, называется. Впрочем, у бедняги всегда были куриные мозги. Нет, это детишки моего брата. Невестка попросила приглядеть за ними. Сама-то она отправилась насчет пособия хлопотать, вот и подкинула их мне. Там они какие-то новые правила ввели, что ли. Вот она и боится, как бы не остаться без денег. Да разве ж она знает, что она там нарушила?

— А брат ваш где?

— Помер, — коротко ответила Кейша. Что-то в ее голосе заставило Тесс воздержаться от дальнейших вопросов.

Где-то над ними громко заплакал ребенок. Кейша бегом бросилась наверх. Тряпочные шлепанцы громко хлопали ее по пяткам. Через минуту она вернулась, прижимая к груди завернутого в пеленку пухлого, с медно-красной кожей младенца. У нее хватило времени даже накинуть простую хлопчатобумажную кофточку — правда, ей и в голову не пришло ее застегнуть.

— Ее бы перепеленать надо, — объяснила она, проводя Тесс в другую комнату. Скорее всего, когда дом еще только строился, она задумывалась как гостиная. Но сейчас в ней было пусто, только у дальней стены в углу скучал старомодный холодильник, который Кейша использовала как пеленальный столик. Движения ее были уверенными и ловкими, однако у Тесс противно похолодело внутри при виде весело гукавшего младенца, кувыркавшегося на самом краю холодильника.

— Какая хорошенькая, — неуверенно протянула она, не совсем представляя, что в таких случаях следует говорить. Впрочем, хорошенькой девчушку можно было назвать только с большой натяжкой — проказливая, с огромным, чуть ли не до ушей ртом, она была забавной, как обезьянка. Но какой матери не будет приятно услышать, что ее дочку назвали красавицей?

— У вас, верно, тоже есть дочка?

— Хм… хм, — вежливо покашляла Тесс, пытаясь изобразить восторг, которого она отнюдь не испытывала, зато она знала, что при виде младенца положено впадать в восторг — во всяком случае, все матери так считают. Ей не слишком часто доводилось иметь дело с детьми. И все-таки в этой пухленькой малышке с весело сверкающими глазами, подвижной и юркой, словно молодой зверек, было что-то необъяснимо притягательное.

— Ее зовут Лайла, — заявила Кейша и, взяв дочку за руку, заставила помахать ею Тесс.

— Лай-ла, лай, делайла, — пропела вполголоса Тесс знакомый мотив и тут же смутилась до слез. — Наверное, многие вспоминают эту песню, когда слышат, как зовут вашу девочку, — оправдывалась она.

Кейша удивленно вытаращила глаза:

— А что, есть такая песня?! И называется так же? Вот это да! Сказать кому, не поверят! Хотела бы я ее послушать!

— Да. Да вы слышали, наверное: Дерек и Домино. — Невыразительное лицо Кейши так и осталось пустым. Было ясно, что это ей абсолютно ничего не говорит. — Ну, как же — Эрик Клэптон.

— Ах да, конечно, тот самый гитарист! — спохватилась Кейша. — Тот самый, у которого маленький сын погиб — выпал из окна!

Забавно все-таки, какие странные ассоциации иной раз приходит людям в голову, подумала Тесс. Да вот взять хотя бы Тони Брекстон — она и знать не знала, что та родом из Северна-парк.

— Простите, а сколько вам лет? — осторожно спросила она.

— Только в апреле исполнилось тридцать один.

— Стало быть, когда вы родили Донни, вам было?.. — Тесс замялась: в первую очередь потому, что пыталась сосчитать в уме, но результат, который она получила, заставил ее смутиться.

— Пятнадцать. Да, мэм, пятнадцать. А зачем вам знать про Донни? Слава богу, уж сколько лет прошло…

— Дело в том, что мне нужно отыскать остальных детей, которые в то время жили с ним у Нельсонов. Вот я и подумала: а вдруг вы знаете, где они сейчас?

— Я? Но почему? Нет, нет, я хотела сказать — а вам-то это зачем? Для чего вы хотите их отыскать?

— Потому что меня попросили. — Ответ прозвучал несколько двусмысленно, поэтому Тесс поспешно добавила: — Возможно, мне удастся сделать так, что они получат немного денег — в качестве компенсации, так сказать.

— Деньги? Они получат деньги? Не Донни, а… а они?

— Боюсь, что так. — Естественно, она не обязана была что-то объяснять этой женщине, но решила это сделать — просто на всякий случай, чтобы задобрить Кейшу. Еще не хватало, чтобы та, разозлившись, принялась вставлять ей палки в колеса. — Видите ли, вы ведь уже подавали иск, верно? Вторично получить деньги по одному иску нельзя — таков закон.

Кейша охнула. Пеленка, в которую она заматывала младенца, представляла собой длинную полоску ткани, к тому же ребенок непрерывно ерзал, так что у нее ушло немало времени, чтобы туго перепеленать малышку.

— Ну… понятия не имею, куда они все подевались. С тех пор я никого из них не встречала.

— А на суде? Ведь вы были на слушании?

— Угу.

— Они ведь тоже там были, верно? Насколько мне известно, всех их вызывали как свидетелей.

— Ах да, конечно. Их допрашивали раз или два, но что с того? После-то мы с ними не встречались.

Расспрашивать Кейшу было все равно что раз за разом нырять на дно бассейна за каким-то предметом, что они проделывали, когда сдавали экзамен, чтобы получить разряд спасателя. Если не подцепишь его с первого раза, приходилось выныривать, делать глубокий вдох и потом нырять снова.

— Скажите, а почему вы отдали Донни на воспитание?

— Ну, по-моему, это никого не касается, тем более после стольких лет, верно? — ворчливо буркнула та. — Конечно, я сваляла дурака. Не надо было этого делать, вот и все, что я вам скажу. Это была ужасная ошибка. Забрали у меня моего мальчика, отдали чужим людям, а потом убили его, и кто мне теперь заплатит за это?

— И что — его отдали под опеку просто так, без судебного решения?

Кейша, прижав малышку к груди, уткнулась лицом в ее волосы. На лице ее появилась блаженная улыбка — она вдыхала запах, исходивший от волос дочки, словно это было какое-то благовоние. Интересно, подумала про себя Тесс, кожа младенцев действительно пахнет как-то по-особому, или так кажется только матери?

— Послушайте, все это было много лет назад. Я уже почти ничего не помню. Да и вспоминать не хочу, если честно. Теперь у меня есть Лайла, я стала ей хорошей матерью, по-настоящему хорошей матерью, право слово, и ее отец относится к нам по-доброму. Так с какой радости мне помогать вам искать этих ребятишек, тем более что мне-то с этого ничего не обломится?

Из комнаты, где спали ее племянники, донеслось жалобное похныкивание, словно заскулил щенок. Кейша Мур даже не шелохнулась, просто стояла молча, баюкая задремавшую дочку. Тесс положила на холодильник, служивший пеленальным столиком, свою визитную карточку.

— Оставлю вам на всякий случай, — объяснила она. — Может, что-то вспомните. И берегите дочку — она у вас хорошенькая.

Проходя через комнату, где были мальчики, она убедилась, что они снова спят, уткнувшись лицом в протертые валики диванов. Мятая одежда, которую они не потрудились снять, во сне сбилась, рубашки задрались, обнажая худенькие тела. В первый раз она не обратила внимания, что они так и спали обутыми. На ногах у детей были высокие спортивные кроссовки «Велкро» со шнуровкой, доходившей чуть ли не до середины лодыжек. Тесс удивленно присвистнула — такая обувь, должно быть, обошлась кому-то в кругленькую сумму. Видимо, мальчишки слишком устали, чтобы стащить кроссовки, — так и рухнули в них и мгновенно уснули. Но почему же ни Кейша, ни ее невестка не позаботились осторожно стащить их, если дети спали мертвым сном?

Тесс вдруг вспомнила, как в детстве все лето бегала босой и беззаботно играла дни напролет — чудесное время, когда ушибленный палец или разбитая коленка могли считаться самой большой проблемой. Здесь, на Вашингтон-авеню, дети не могли позволить себе роскошь побегать босиком даже во сне…