Выйти замуж не напасть, как бы замужем не пропасть

Глава 23

Наступивший год облегчения не принес. На работе по-прежнему не выдают заработную плату. Очень часто и густо отправляют в отпуск без содержания. Как хочешь, так и живи.

Мы теперь довольно часто ездим в Челябинск. Закупаем в Кустанае копченую колбасу, для этого спозаранку занимаем очередь в магазин, через час там уже пусто и стерильно, как в аптеке. Везём колбасу в Челябинск и продаем на Комсомольском проспекте. Можно было бы торговать в любом месте, но Сергея, видимо тянет в родные места. К родственникам в гости не заглядываем, некогда. Приехали, продали и домой. Дома дети.

Сестренка написала, что у них совсем плохо с детскими вещами. А у нас в военном городке наладились поставки, довольно много детских качественных вещей, в основном производства Польши. Ехать одной страшно, пошла к соседям, сестрам Нине и Лене. У них у обоих по двое детей, правда у одной пацаны, а у другой девчонки, друзья моих младших. Подбила на поездку Нину.

Собрала все до копейки, что смогла найти, закупила рубашонок, платьиц, детей оставила на мужа. И мы поехали. Расторговывались быстро, цены порой поднимали и в два, и даже в три раза. Месяц потом жили семьей на эти деньги. Затем снова закупали товар и новый вояж, таскаться с баулами по организациям.

В сентябре дочка пошла в первый класс. Девочка она у нас умненькая, но упертая до ужаса.

Сидим, делаем с ней уроки. Ну мне- то понятно, все просто. Объясняю дочке, - Поняла?

- Поняла.

- Молодец. Сколько будет? - задаю ей вопрос. В ответ тишина.

- Мара, ты хоть, что-нибудь говори. Я же не знаю, что в твоей голове творится.

Молчит. Объясняю ей еще раз, - У тебя было два яблока, папа дал тебе ещё три. Сколько яблок у тебя стало? Том, не можешь так решить, посчитай на пальцах!

Дочь молчит, а я уже злюсь, хватаю тетрадку и стучу ей по голове.

- Ну, что ты молчишь? Скажи, хоть что-нибудь. Пусть будет неправильно, но я не понимаю, о чем ты думаешь?

У дочери на глазах слезы, - Пять, - выдавливает она из себя.

-Ну, маленькая моя. Ну ведь правильно же, ты думала. Умница. Ну, почему ты молчала? Я бы не ругала тебя, просто объяснила бы еще. Ты главное не молчи. Хорошо? Ну прости, прости меня.

Обнимаю ребёнка, противно за свою несдержанность, за неумение объяснить нормально.

Постепенно все налаживается. Дочь начинает отвечать, и если даже не верно, не страшно, я объясняю снова, главное она пошла на диалог. Уже проще, и чаще всего она все решает правильно.

Сестренка Света после родов стала сильно кашлять. Сдала анализы и как снег на голову диагноз – туберкулез, да еще и в открытой форме.

Мы все сдаем анализы, так как контактные и делаем флюорографию. У Паши обнаруживают затемнение в лёгких и его, как и Свету кладут в тубдиспансер.

Серёга, отец Митьки и Светин парень за драку попал под следствие и в результате два года. На зоне выяснилось, что у него тоже туберкулез. Света видимо заразилась от него.

Пока Света в больнице, Митька то у Юльки с Егором, то у нас. У нас правда намного реже. Основная нагрузка на Юльку.

В Кустанае возле магазинов стали возникать стихийные минирынки, торговали жвачками, сигаретами, шоколадом, газировкой, вином и водкой из-под прилавка. Вскоре казалось, что торговал весь город. Мы тоже в том числе.

Конец ноября – начало декабря, я начинаю собирать новогодние подарки. Откладываю каждому по Сникерсу, Марсу, в общем всем по одной шоколадке, что мы привозим. В этот раз привезли «Лайн» со львом на обертке. Света выпрашивает у меня шоколадку, а я даю ей Сникерс, говорю Лайн будет в подарке. – У жадюга, - говорит мне сестренка.

Свету на выходные отпустили домой, палочку она больше не выделяет и её готовят к выписке. Мы с ней дурачимся и звоним её знакомому Пашке. Он ей нравился, и она даже одно время встречалась с ним, пока не познакомилась с Сергеем.

Того дома не оказалось, трубку взяла его сестра, услышав, на заднем плане плачь Митьки, спросила, что за ребенок. А мы говорим, так это Пашин сын. Закончили разговаривать и ржем, ну ладно, одна –то совсем еще девочка, мне-то уже тридцать два.

Потом мы сидим пьем чай, и она мне говорит не поймешь, толи в шутку, толи в серьез, - Юлька с Егором уже так привыкли к Митьке, что я, пожалуй, отдам им его. А себе еще одного рожу.

- Да ну тебя,- тычу я её в бок – Сами родят.

Она уходила от меня, сказав, - В понедельник или во вторник будут решать, насчет моего перевода на дневной стационар. Скорее уж бы, надоело лежать.

А на четвертое декабря у меня с Юлькой были куплены билеты до Магнитогорска. Мы с сестрой ехали торговать детскими вещами.

Я проверяла сумку, чтобы ничего не забыть, когда позвонил Паша.

- Мам, я тут к Свете зашел. А меня не пустили, сказали, чтобы кто-нибудь из вас срочно подошел.

- Сереж, сгоняй в тубзик к Светке. Просили подъехать.

Сережка уехал, а минут через двадцать позвонил.

-Ань, ты сидишь?

- Не когда мне рассиживать, поезд скоро. Говори, давай!

- Ань, сядь.

И через минуту – Света умерла!

Это было странное состояние, когда ты вдруг понимаешь, что в груди внезапно кончился воздух, а ты не можешь больше вздохнуть. Не получается! Ноги вдруг подкосились, и я тяжело упала, на стоящий рядом стул. В ушах звенело, и я словно сквозь вату слушала голос мужа, но не понимала ни одного слова. Этого не может быть! Это не правда! Неделю назад она сидела здесь, рядом со мной за столом, смеялась и говорила, что её готовят к выписке. Это какая-то ошибка!

- Ань, я скоро буду. Держись моя хорошая. – наконец-то расслышала я голос мужа.

Я крутила в руках кофту и не помнила, не понимала, зачем я её взяла. Встала, затем снова опустилась на стул. Сил не было, жутко разболелась голова. «Надо бы позвонить Юльке» – мелькнула у меня мысль, и я взяла трубку.

- Алло, Егор. Слушай, поездка отменяется. Приезжайте сюда, все расскажем. Нет, пока не могу. Сама еще ничего толком не знаю. Приезжайте.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ События того дня, да и последующих слились для меня в какой-то непонятный калейдоскоп людей, лиц, действий. Я что-то делала, суетилась, но все чувства были словно заморожены, словно я наблюдала за всеми со стороны. Я не помню была ли на похоронах Алла, приезжала ли мама с братьями. Я не помню, где и с кем был Митька, Светин сынок, до дня, когда ему исполнилось бы годик, сестренка не дожила пятнадцать дней. Я не помню даже, где были мои дети и когда мы забрали из тубдиспансера Пашку. А мы забрали! Потому что просто не могли оставить его там.

С врачами, медсестрами и прочим персоналом разговаривали наши мужья. Я не могла. Просто не могла!

Света умирала в страшных мучениях. Все назначения ей в тот день отменили, так как действительно собирались выписывать. И как кто-то сказал, что эту капельницу уже можно было и не ставить. Но видимо судьбе было так угодно и сестренке её поставили. После того как лекарство было прокапано, Света пошла в туалет. Кто-то говорил, что она упала, когда только дошла до него, кто-то, что, когда уже вышла, так ли это на самом деле важно. Важно другое, что она закричала, громко, пронзительно, словно от очень сильной боли и упала.

Реаниматологов в тубдиспансере не было, как и не было многого другого. В другие больницы её отказались принять. А сестренку били страшные судороги, её маленькое худенькое хрупкое тело ломало от страшной боли, и она кричала. Кричала, пока не потеряла сознание. И её сердце, сердечко двадцатилетней девчонки, мамочки одиннадцатимесячного Митьки, не выдержало и остановилось. Что тому было причиной мы не знаем до сих пор.

Нам в наглую было заявлено, что наша девочка была наркоманка и поэтому умерла.

Вот только анализы, которые были сделаны после её смерти, никаких запрещенных веществ в её крови не обнаружили. Не было там ничего лишнего, кроме того, что должно было быть, лекарства то она принимала.

Как нам потом, рассказывали сотрудники диспансера, что просроченные лекарства выбрасывали и уничтожали коробками.

В суд мы не подавали, как нам сказали юристы, если не разбираешься в медицине, то выиграть дело практически невозможно. Задолбят терминами, нервов потратим много, а толку будет ноль. Не один год позднее, я возвращалась в мыслях к этому горестному событию. Все тогда было сделано неправильно. Надо было писать заявление и в прокуратуру и в милицию. Не надо было опускать руки. Те, кто убил Светочку, должны были быть наказаны. Одна надежда, что их наказала жизнь.

Вспоминала я и наш с ней разговор, о том, что она отдаст Митьку - Юльке с Егором. Так и вышло, только вот родить себе она больше не сможет.

На всю жизнь я запомнила и сон, что приснился мне после похорон. Мы сидели с ней, на подоконнике. И она говорила, что комната в общежитии у неё хорошая, только соседи все в возрасте, но есть один интересный парень. она с ним еще не познакомилась. И что много комнат еще пустует.

На девять ден мы поехали на кладбище и действительно рядом было много пустых могил и всего лишь один парень, который был ей близко по возрасту. Возможно я обратила на это внимание во время похорон и сознание облекло эту информацию вот в такую форму. Не знаю.

Как бы там не было, а жизнь продолжалась.

Мы с Юлькой все же съездили и распродали закупленные вещи. Это была последняя Юлькина поездка, так как они с Егором усыновили Митьку, и сестра пошла в отпуск по уходу за ребёнком до полутора лет.

В Кустанае становилось все труднее закупить товар, полки магазинов пугали своей пустотой. А рынки возле магазинов все многолюднее и разнообразнее по ассортименту. Челноки потянулись в Челябинск, Питер, Москву и Алма-ату.

Поехали в Москву и мы с Сережкой, оставив детей на мою маму.