Вызывающий бурю

ГЛАВА 8

– У меня не получается. Я чувствую, что это где-то здесь, но ничего не происходит.

– Ничего?

– Абсолютно. Вы не знаете почему?

Изака одолевала скука. Упражнения, которые последние две недели придумывал для него Керин, тоже были утомительны, но целый час стоять и неотрывно смотреть на деревянный шест было еще хуже.

– Мне кажется, ты просто не можешь успокоиться, поэтому у тебя ничего не получается.

Голос Бахля звучал раздражающе спокойно и уверенно, словно правитель привык проводить свои дни в подобных занятиях. Они с Изаком находились на площади для воинских тренировок; неподалеку кавалерийский эскадрон отрабатывал какие-то сложные маневры. Сейчас воины дворцовой гвардии построились в центре площади, а с флангов их прикрывала легкая кавалерия. Кавалеристы, возможно, в отличие от «духов» не были профессиональными воинами, но отрабатывали свое жалованье тяжким трудом.

– Может, мне лучше бросить попытки? Это такая скука… Бахль сверкнул на юношу глазами.

– Следи за своими словами, парень. Даже если ты когда-нибудь научишься использовать свои магические резервы, я все равно побью тебя, как младенца. Ты, видимо, решил, что я учу тебя дешевым фокусам? Магия может изменить исход битвы, поэтому ты должен уметь призвать ее на помощь в любой момент. Иначе ты погибнешь, и твои воины погибнут тоже.

Изак поднял глаза, услышав изменившийся голос Бахля, – тот сжал руку в кулак, но несильно. В первый раз юноша заметил, как правитель выказал свой гнев. Смутившись, Изак отвернулся и склонил голову.

– Простите, милорд. Я не хотел вас рассердить. Просто я не понимаю, что именно делаю не так.

Бахль ответил не сразу, повисла неловкая тишина. Когда герцог снова заговорил, в его голосе не было больше и намека на гнев, и тогда Изак окончательно понял, что просто обязан выучиться этому магическому приему.

– Думаю, нам нужно разобраться во всем досконально. Я попрошу явиться сюда верховного жреца Ларата, возможно, он сумеет пролить свет на этот вопрос.

– Ларат. Нет, это невозможно…

– Никаких возражений, – твердо прервал Бахль.

– А как же свет, который я видел во сне?

– Я сказал – никаких возражений. Верховный жрец – превосходный человек и неплохо разбирается в магии. Если я приглашу кого-нибудь из Колледжа магии, они постараются извлечь выгоду из моего приглашения. Зато храм Ларата беден и будет рад любому пожертвованию.

– Но…

– Я уже сказал – хватит. Тебе очень повезло, что я – не Атро. Тот не прощал глупых вопросов.

– Повезло? Я сомневаюсь, что еще когда-нибудь поверю в свое везение.

Изак посмотрел на Бахля и расправил плечи, нывшие после ночных кошмаров и ежедневных фехтовальных тренировок. Потом юноша поймал взгляд Тилы и улыбнулся. Служанка сидела в сторонке, закутанная по самые глаза: здесь постоянно сквозило.

Всю первую неделю девушка держалась настороженно, подскакивая от каждого резкого движения Изака. Она никак не могла к нему привыкнуть, потому что все время помнила про гибель Дирасса. Когда однажды Изаку удалось ее рассмешить, трудно сказать, кто из них удивился этому больше. А теперь ему время от времени удавалось добиться ее улыбки.

– И как же вам удавалось это делать?

– Хм?

– Я говорю про Атро – как вы могли жить рядом с таким ублюдком?

– Я просто помалкивал и не обращал на него внимания. Когда я пришел во дворец, я был не таким, как ты. Еще ребенком, едва уйдя из семьи, я поступил в гвардию. Мне было двадцать четыре года, когда деспот из Муслета объявился у ворот навесной башни и объявил меня избранным Нартиса. Я не желал быть орудием в руках Атро и не обращал внимания, когда он истреблял наше племя. Я больше походил на генерала Лаха, чем ты.

Изак кивнул. Ему приходилось встречать сурового белоглазого, вышагивающего по дворцу. Стражники говорили, что сам Бахль пригласил Лаха в храм Нартиса двадцать лет тому назад. Лах был единственным белоглазым, кроме самого Бахля, занимавшим солидный пост, но Нартис не признал его кранном. На теле Лаха остался шрам от удара молнии Нартиса, и, как поговаривали, душа его тоже была обожжена, так что теперь генерала не интересовало ничего, кроме службы своему повелителю.

– Так было, пока вы не встретили Инех?

По лицу Бахля пробежала страдальческая тень, но он лишь печально кивнул.

– Инех.

Герцог с наслаждением произнес это имя, словно оно было сладким на вкус. Изака подмывало задать новые вопросы, но он побоялся зайти слишком далеко.

– Значит, это правда?

– Что именно?

– Что лучше любить, а потом потерять, чем не любить вовсе.

Бахль горько усмехнулся и очень серьезно ответил:

– Ты странный парень. Не помню, чтобы раньше я встречал таких белоглазых. Хотя, это неважно… Только не переусердствуй в своем любопытстве. Что лучше – любить и потом потерять или не любить вовсе? Возможно, раньше я чувствовал, что действительно живу, благодаря Инех я и впрямь был человеком. Атро разъедал наше племя, как злокачественная опухоль, но, пока я не встретил Инех, я об этом не думал. Лишь Инех позволила мне увидеть все зло, которое творил Атро. Никому не пожелаешь жить после утраты любимой, но отказаться от счастья, которое у меня было… Если человек перед лицом богов пожелает, чтобы у него вовсе не было любви, значит, он никогда и не любил.

– Простите.

Это слово прозвучало нелепо, бессмысленно.

Бахль не ответил, только печально вздохнул. Он вдруг стал похож на грустного старика, но постепенно прежнее бесстрастное выражение стерло с его лица все чувства.

– Не нужно меня жалеть. Бесполезно жалеть повелителя Фарлана – и это напомнило мне об одном деле. Лезарль говорил, что ты не умеешь сдерживаться на собраниях. Вот еще один навык, которому ты должен научиться.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, например, ты оскорбил маршала Кветека. Ты был прав, но твоя правота дорого стоила Лезарлю.

– Что ж, этому маршалу и так много платят, а он еще требовал, чтобы Лезарль устроил его женитьбу. Он просто пускал слюнки при мысли об этом!

– Та девушка служит во дворце, верно? Я ее видел. Может, ты сам пускаешь слюнки при мысли о ней?

– Девушке всего четырнадцать! А маршалу Кветеку уже шестьдесят, у него есть взрослый наследник. Ему поздно заводить вторую жену.

– Но она у него будет, хочешь ты того или нет. А если тебе все-таки удастся ему помешать, маршал переключится на служанок в своем доме и будет прогонять их, как только пресытится ими. Но если он женится, это будет сдерживать его порывы, а той девушке все равно пора замуж. И такая женитьба означает, что скоро она окажется богатой вдовой. Так что в следующий раз, прежде чем поучать старших, подумай.

– Я и не поучал. Просто маршал мне не понравился. Почему я должен молчать?

– Вот этому ты и должен научиться.

Изак насупился.

– Возможно, но мне не хочется. Всю жизнь мне приходилось терпеть, помалкивать, даже если я бывал прав, сносить оскорбления людей, которых без труда мог разорвать пополам. Люди и сейчас, наверное, меня ненавидят. Зато теперь я могу не обращать внимания на их ненависть.

До сей поры Бахль, казалось, интересовался разговором, словно беседа что-то напомнила ему, но теперь проворчал:

– Замечательно, но впредь постарайся не наживать врагов – они и сами появятся, без твоего участия. И чем спокойнее ты будешь себя вести, тем проще будет нам обоим.

– Изак, пора.

Изак не ответил, только поднял руку в знак того, что слышал Тилу. Он сидел на подушке в дворцовом храме, расположенном в верхних ярусах башни. Все стены здесь были украшены изображениями охотящегося Нартиса, потолок был расписан под ночное небо. Многочисленные колонны имели вид деревьев, раскинувших ветви под потолком.

Это помещение было истинным оазисом уединения, доступным только для богатых, сюда не проникала дворцовая суета. Даже в личных покоях Изака, великолепных комнатах на втором этаже главного крыла, всегда царили шум и суета: бегали слуги, в коридорах шумели стражники и жители дворца, а снаружи, с тренировочной площадки, постоянно доносились стук копыт и громкие команды.

Но часть своего свободного времени Изак мог проводить здесь, наверху, куда разрешалось подниматься очень немногим. Когда он не упражнялся и не сопровождал Лезарля на многочисленных собраниях, он рылся в пыльных закутках библиотеки, готовясь стать весомой политической и религиозной фигурой. И от этой необходимости никуда было не деться.

Мысли Изака обратились к человеку, который наверняка поджидал его сейчас внизу. Лезарль давно научил его: не надо спешить на встречи, если только ты не встречаешься с близким другом. Лезарль никогда не спешил даже к повелителю Бахлю; когда его вызывали к повелителю, он не сразу прерывал свои занятия и отправлялся к герцогу, не теряя чувства собственного достоинства. Поэтому по срочным делам Бахль не отправлял к нему слугу, а являлся сам.

Изак жил во дворце всего две недели, но уже понял преимущества такого подхода к делу. Нельзя сказать, что он полюбил Лезарля, но его уважение к главному распорядителю росло с каждым днем. Этот человек мог довести Изака до бешенства одной улыбкой или легким взмахом руки, но кранн понял, какую цену тебе придется платить, если будешь позволять себе раздражаться и потакать окружающим.

У Лезарля имелось доходное поместье в Анви: как сказал повелитель Бахль – прекрасный пример того, к чему может привести приступ раздражения во время заключения пари.

Лезарля всегда окружала аура уверенности – казалось, ее можно было потрогать руками, и благодаря ей он сильно отличался от остальных и почти напоминал повелителя Бахля. Изак пришел к выводу, что ему самому стоит научиться в придачу ко всему и такой уверенности.

– Тила, ты в детстве слышала историю чаши Амавок?

– Конечно, – ответила служанка. – А почему вы спрашиваете?

– Потому что я ее не знал. Я плохо знаю старые сказки. А вон та картина как раз изображает именно эту сказку. Я много раз видел картину, но не догадывался задать вопрос, а сегодня заметил, как Лезарль отправлял целую повозку золота в Мерлат, и все из-за той злосчастной чаши.

– Чаша Амавок породила раздоры с племенем йитаченов. С тех пор произошло и много других бед.

– Но дело в том, что я-то ничего не знал, и мне пришлось спрашивать, отчего я выглядел круглым дураком…

– Изак!

Юноша повернулся на встревоженный голос Тилы и не сразу сообразил, что ее беспокоит.

– Не переживай. Нартис сейчас не слушает. От его слов Тила зарделась.

– Изак, в храме нельзя говорить подобные вещи! А вдруг кто-то услышит? Даже кранна могут наказать за богохульство, а боги…

– Брось, кроме тебя меня никто не слышит. Думаю, я достаточно тесно связан с Нартисом, чтобы ощутить его присутствие в храме. А что касается богохульства, разве кто-то может выдвинуть против меня подобное обвинение? Я ведь важная фигура в культе Нартиса, а повелитель Бахль – официальный глава культа. Полагаю, подобное обвинение потребует как минимум его подписи. Но даже если такая подпись и не потребуется, неужели престарелые священники потащат меня на суд?

– А темные монахи?

– Кто-кто? Это еще что-то, о чем я не знаю, – хотя должен был бы знать?

– Я… я не уверена, что должны. О них я могу сказать совсем немногое, да и никто не может сказать больше. Известно только, что они зовут себя братством Священных поучений и, как говорят, выслеживают и убивают еретиков по всему Ланду.

– Замечательно! Религиозные фанатики и убийцы, какое милое сочетание. И все же поблизости нет ни одного такого монаха, так что я в безопасности.

Изак поднялся на ноги, размышляя, почему в храмах Нартиса нет скамей. Не придумав ни одного подходящего объяснения, он отказался от дальнейших раздумий на эту тему – он и так заставил повелителя Бахля прождать слишком долго.

Кранн поправил свои длинные одежды – они были синего цвета, как и одеяния монахов Нартиса. К груди было пришпилено изображение дракона. Знатным господам полагалось все время носить свой герб; когда Изак об этом узнал, он стал обращать внимание на неброские вышивки и ювелирные украшения других аристократов. Тила заказала для него несколько изображений герба, соответствующих его высокому положению. Сам он не стал бы беспокоиться об этом, если бы не слова Тилы «ваше высокое положение». Услышав это, бывший погонщик просто не смог устоять.

Изак провел рукой по своей обритой голове и улыбнулся, подумав, что бы сказал Карел, увидев его сейчас. Юноше очень нравилось, что он может зайти в любую лавку и с ним будут носиться, как с принцем, но все попытки Тилы приобщить Изака к моде оказывались тщетными. Каждый день прибывали все новые наряды, чтобы кранн что-нибудь из них выбрал, но он упорно придерживался простой официальной одежды, хотя все его ровесники ни за что не променяли бы на нее яркие, богато украшенные платья. Зато под такой одеждой Изак мог скрывать знак, выжженный на груди, хотя до сих пор не понимал, почему держать в тайне этот знак так важно. Может, потому, что, когда вокруг кишело столько слуг и стражников, так хотелось хоть что-то утаить от посторонних глаз.

Изак спускался по главной лестнице, все больше и больше тревожась. Рядом тихо ступала Тила, пытаясь не отставать от господина. В отличие от верховного жреца Тила носила на голове белый шарф, обмотав им косу, спускающуюся по спине.

На лестничной площадке Тила спросила, не видны ли амулеты, спрятанные в ее волосах, и Изак подумал, что, наверное, еще чего-то не знает о здешних обычаях. Вообще-то он уже понял: Тила не хочет, чтобы верховный жрец заметил руну другого бога, хотя взрослым не возбранялось носить столько талисманов, сколько они захотят. Тиле достались от любимой бабушки четыре древних амулета.

– Лорд Изак, – обратился к кранну стражник у подножия лестницы, – вас ожидают. Сюда, пожалуйста.

Он указал влево, на распахнутую дверь недалеко от входа в Большой зал. В проеме стоял мастер меча Керин, явно чувствовавший себя неловко в парадном мундире, очень похожем на черно-белые одежды дворцовой гвардии. Мастер меча поклонился Изаку, и кранн озадаченно нахмурился – еще сегодня утром на тренировочной площадке Керин ругал его почем зря.

– Прошу вас, войдите, – тихо проговорил мастер. – Ведите себя спокойно и делайте, что скажут, даже если вам не захочется. Один человек собирается заглянуть в ваш разум… Это опасно, поэтому вы не должны сопротивляться, а тем более пытаться что-то сделать самостоятельно. Вам все понятно?

Изак кивнул, и Керин отступил в сторону, пропуская кранна в приемную для аудиенций.

В длинной комнате стоял лишь церемониальный трон повелителя Фарлана. Приемной пользовались крайне редко, поскольку все прошения и жалобы теперь поступали к Лезарлю, а главный распорядитель имел для этих целей специальные канцелярии как во дворце Тиры, так и в Холодных залах – бывшем дворце, превращенном в городскую администрацию, в северной части Ирьен-сквер. Лезарль заставлял людей в любую погоду выстраиваться в очередь перед Холодными залами, чтобы показать им, какими важными делами там занимаются. Из окон его личных кабинетов открывался замечательный вид на площадь.

Все находившиеся в приемной замолчали и повернулись в сторону вошедших кранна и мастера меча. Повелитель Бахль, в официальном наряде и в серебряном венце поверх капюшона, восседал на массивном троне; рядом с ним в более скромном кресле расположился верховный жрец: пурпурная и желтая отделка его синего одеяния свидетельствовала о том, что он является последователем Ларата. Возле кресла жреца стоял еще один священник в таких же одеждах.

Вопреки опасениям Изака верховный жрец – Афгер Ветлен, как подсказала Тила, – вовсе не походил на коварного приверженца Ларата. Он был костлявым стариком с болезненным цветом лица и слезящимися глазами. Жрец с трудом сидел выпрямившись; казалось удивительным, что он еще способен выполнять ритуалы своего двуликого бога. Зато второй священник, поддерживавший жреца под локоть, мерил кранна острым пронзительным взглядом. Но Изак тут же напомнил себе, что большинство людей именно так смотрят на белоглазых, поэтому тут рано делать какие-либо выводы.

Явившиеся со священниками четверо послушников жались в углу, явно побаиваясь повелителя Бахля. Их привели, скорее всего, потому, что у них имелись некоторые способности к магии, – обычно такие способности проявляются, когда человек достигает совершеннолетия. Если послушники ощущали в себе даже самую простенькую магическую силу, присутствие повелителя Бахля являлось для них нелегким испытанием.

Изак широко им улыбнулся, отчего послушники еще сильнее вжались в стену. Потом кранн подошел к жрецу.

Повелитель Бахль официальным тоном проговорил:

– Верховный жрец Ветлен, позвольте представить вам моего кранна, избранного Нартиса, лорда Изака.

– Милорд.

Старик с помощью молодого священника с трудом поднялся с кресла.

– Полагаю, повелитель Бахль сообщил вам о том, что я намереваюсь сделать.

– Не совсем. Только вкратце, – признался Изак, стараясь побороть страх.

– Об этом трудно рассказать. Поэтому повелитель Бахль предпочел, чтобы это сделал я. Я все вам объясню, пока мы готовимся, – с этими словами старик указал на дверь в смежное помещение, которую Изак прежде не заметил. – Повелитель Бахль любезно предложил воспользоваться передней, поскольку мы с вами должны будем остаться наедине.

– Ваше преосвященство? – забеспокоился его помощник, но верховный жрец прервал его взмахом руки.

– Со мной ничего не случится. А твое присутствие лишь усложнит дело, – твердо заявил жрец. – Не так уж я стар, чтобы не усидеть без тебя на стуле.

Он похлопал по груди помощника, после чего зашипел от боли – и сдался.

– Ладно, отведи меня в комнату. Потом ты оставишь нас.

Изак почувствовал, что старик ужасно недоволен своей немощностью. Помощник жреца молча махнул одному из послушников, веля ему отнести в переднюю кресло. Парнишка бросился выполнять поручение, переводя взгляд с одного белоглазого на другого. Жрец, второй священник и кранн тоже прошли мимо Бахля в сторону передней.

– Поставь кресло вон там… Нет, у стола. Принеси подушку и положи рядом. Лорд Изак, я предлагаю вам сесть на подушку и внимательно посмотреть на картину над столом. Все получится куда лучше, если вы на чем-нибудь сосредоточитесь.

Верховный жрец со вздохом облегчения опустился в кресло и провел пальцами по амулетам, висевшим у него на поясе.

– Ну что ж, милорд… Да, Уимен, ты должен уйти, и закрой за собой дверь. Итак, лорд Изак, повелитель Бахль настоял, чтобы мой демон не присутствовал на сеансе. Если вы рассыплете вокруг этот порошок, демон не сможет нам помешать.

Изак взял у старика маленький медный сосуд, но вместо того, чтобы откупорить, спросил:

– Демон?

– Да… И конечно, у вас не будет своего демона. Это сузит ваши возможности, безусловно, но это и к лучшему. Вы не знаете, что такое демон?

– Я знаю о демонах. Верховный жрец тихо хихикнул.

– Я так и полагал, что хоть об этом вы знаете. Но я имел в виду другое: знаете ли вы что-нибудь о демонах-проводниках магов? Судя по всему, нет. Маги, естественно, не хотят, чтобы об этом все знали. Итак, вот что такое эти демоны: для успешных исследований талантливые маги-ученики находят себе проводников, чтобы учиться у них и создавать вокруг себя некий ореол таинственности. Такие проводники – магические существа, очень мелкие демоны, слишком слабые, чтобы оказывать воздействие на самого мага, но достаточно осведомленные, чтобы опираться на те знания, которые дают в колледжах. И, что особенно важно, им хватает ума сообразить, что их собственная сила возрастает тем больше, чем больше они взаимодействуют с магом. А, поскольку они существа волшебные, их возможности очень ценны. Теологически это чрезвычайно сложный вопрос, поэтому священники в качестве проводников используют демонов богов – они слабее, но для священников подходят больше. Дукохс, мой проводник, демон бога Ларата, пребывает со мной уже шестьдесят лет.

– Так у него есть имя?

– Ну конечно. – Старик явно удивился подобному вопросу. – Я являюсь верховным жрецом уже двадцать лет, и по мере роста моих способностей и магических сил растут и силы Дукохса. А теперь обрисуй круг с помощью порошка.

На сей раз Изак повиновался. Его все больше интересовал этот высохший старик: жрец говорил о демоне бога Ларата, словно о старом друге. Закончив выводить круг, кранн закрыл сосуд и вернул жрецу. Старик что-то бормотал, вешая пузырек обратно на пояс, но, судя по его решительно поджатым губам, не стоило предлагать ему помощь.

– Прекрасно, теперь мы готовы. Садитесь передо мной, и сосредоточьтесь на картине. Это будет довольно неприятно, поэтому держите глаза открытыми и смотрите в одну точку.

Изак сел и уставился на картину, а верховный жрец Ветлен тяжело задышал и забормотал что-то неразборчивое. Старая уродливая картина изображала охотящегося Нартиса. Изак нахмурился. Кто бы ее ни написал, художник явно был идиотом, не имевшим ни малейшего понятия о том, как живут и двигаются живые существа. Сам Нартис, грубо намалеванный, почти голый, с темно-синей кожей и ненормально рельефной мускулатурой, выглядел диким, похожим скорее на демона, а не на бога; в нем не было ни изящества, ни утонченности.

Изак все еще смотрел на картину, когда священник коснулся его головы. Жрец стал осторожно вытягивать магию из воздуха вокруг, отчего у Изака зазвенело и загудело в ушах – он ощутил, как через него течет поток энергии, как в его мозг словно погружаются холодные призрачные пальцы. Потом магия отхлынула, Изак расслабился и разжал кулаки.

Он подавил тревогу и глубоко вздохнул, ожидая, что будет дальше. Кранн вздрогнул, когда те же упорные пальцы принялись ощупывать его душу, и закрыл глаза.

Мастер меча Керин наблюдал за лордом Бахлем, пока они молча ожидали возвращения жреца и Изака. Глаза белоглазого были закрыты, голова покоилась на одной руке. Неприятное зрелище – усталый король на троне. Для мастера меча Бахль всегда был человеком безграничной силы и энергии, не чувствующим бремени власти.

Неожиданно Бахль открыл глаза и подобрался. И почти тотчас из передней полыхнуло белое пламя и раздался грохот. Керин отскочил, прикрывая лицо, когда взрывная волна швырнула в их сторону обломки выбитой двери.

Затем наступила тишина, и все увидели изуродованный труп главного жреца – и Изака, по-прежнему сидевшего на подушке с приоткрытым от ужаса ртом… Над выбритой головой кранна ярко сверкал золотой нимб.