Часть III. Последняя фаза дискуссии (1962–1966)
Велика сила упорного извращения истины, но история науки показывает, что, к счастью, действие этой силы непродолжительно.
Глава 1. Основные события биологической дискуссии с июля 1962-го по октябрь 1964 года
Как уже упоминалось в предисловии, предыдущие главы писались в 1961–1962 годах, когда лысенкоизм в нашей биологической науке и в агрономии занимал еще ведущие позиции, во всяком случае — организационно. Доминировал он и в системах среднего и высшего образования. Ему оказывалась безоговорочная политическая и административная поддержка. Каких-либо реальных возможностей для официального издания этой работы мы, естественно, не видели, и она готовилась прежде всего как исторический и критический очерк, предназначенный для воздействия на общественное мнение, для устной полемики, для привлечения внимания к существовавшей ситуации.
Лысенкоизм был, несомненно, историческим явлением — он активно и искусственно насаждался вместе с процессами более высокого порядка, а не являлся закономерностью нормального развития науки. Он был симптомом более серьезной болезни. И естественно, что постепенное «вытеснение» лысенкоизма — также отражение исторических событий, и свидетели этого процесса не должны оставлять его без изучения и описания.
Период 1962–1966 годов был для советской биологии весьма бурным. Вначале он сопровождался расширением и укреплением лысенкоизма. Демонстрация получаемой ими государственной поддержки была столь широка, что в некоторых отношениях ситуация напоминала август 1948 года. Н. С. Хрущев оказывал Т. Д. Лысенко намного более открытую, широкую и конкретную помощь, чем Сталин. По существу глава партии и государства стал прямым проповедником лысенкоизма, проводником в жизнь его псевдонаучных рекомендаций. Настолько тесной была связь между деятельностью Т. Д. Лысенко и Н. С. Хрущева, 290 что перелом в судьбе Хрущева в октябре 1964 года стал одновременно переломом и в судьбе лысенкоизма.
Президиум АН СССР проверяет работу Т. Д. Лысенко
Успехи биохимии, молекулярной биологии и генетики в расшифровке генетического кода, раскрытии механизмов синтеза белка и репродукции наследственных макромолекул, осуществленные в 1961–1962 годах, всколыхнули научную общественность во всем мире. Биология оказалась в центре внимания — самая широкая пресса во всех странах представляла эти достижения как сенсацию, и читатели, уже привыкшие к событиям космических программ, потерявшие счет искусственным спутникам Земли, охотно переключили свой интерес на достижения науки, которая в наибольшей степени заслуживала внимания человечества. В результате биологических сенсаций всего лишь за несколько месяцев 1961 года и начала 1962 года финансирование биологических учреждений, например США, увеличилось в 3–4 раза, и новые области биологии— молекулярная биология, молекулярная генетика, молекулярная биофизика и другие — с исключительной быстротой приобрели доминирующее значение.
На фоне бурного прогресса биологии, на фоне лавины открытий, выявивших новые возможности и огромные практические перспективы, отставание советской биологии стало особенно заметным. Стал особенно тягостным гнет лысенкоизма, его стремление подавить новые ростки, которые с неизбежностью пробивались в науке. Контроль биологической литературы последователями «мичуринской» науки был настолько прочным, что за период с 1959 по 1962 год в советской печати не появилось практически ни одной статьи с прямой критикой лысенкоизма, и это после бурного дискуссионного 1958 года. Публикация специальных генетических статей была возможна, но они проходили в основном в химических, физических, математических изданиях. Любая же прямая критика Т. Д. Лысенко немедленно исключалась редколлегиями и цензурой. В то же время как журналы, так и широкая пресса вели пропаганду достижений «мичуринцев».
Отставание в развитии теоретической биологии стало столь явным, что какие-то решения оказывались неизбежны, давление ученых на Академию наук и другие научно-административные центры становилось все более и более сильным.
11 мая 1962 года Президиум АН СССР созвал организационное совещание по проблемам молекулярной биологии, на котором академик В. А. Энгельгардт сделал обстоятельный доклад о достижениях и перспективах этого раздела науки. Он подчеркнул, что новые достижения молекулярной биологии не изолированы, а означают сдвиг всего естествознания[53]. Вывод доклада горячо поддержали все участники совещания, и в итоге был образован при Президиуме АН СССР постоянный Научный совет по молекулярной биологии. Поскольку намечавшаяся совещанием программа по созданию новых институтов и лабораторий требовала правительственных постановлений, Президиум АН СССР решил образовать специальную комиссию для подготовки проекта правительственного постановления по вопросам развития молекулярной биологии. Ее рабочие группы с одобрения Президиума АН СССР начали проверку состояния исследований в биологических институтах АН СССР. Попал в сферу проверки и Институт генетики АН СССР, возглавлявшийся Т. Д. Лысенко. В конце июня в этот институт впервые за 20 лет приехала группа ученых, имевших полномочия проверять, изучать и докладывать о своих решениях. В составе группы были биологи, физики, химики и даже медики.
Комиссия тщательно изучала работы, проводившиеся в Институте и на экспериментальной базе в Горках Ленинских, и на своем предпоследнем совещании 10 июля 1962 года почти единодушно высказала резко отрицательное суждение об уровне проводимых исследований. Это суждение, предстояло закрепить решением и сообщить о нем в Президиум АН СССР. Однако решение не было принято, и вечером 12 июля члены комиссии были извещены по телефону о том, что заключительное заседание отменяется и комиссию следует считать прекратившей существование. Дальнейшая судьба материалов осталась неизвестной.
Н. С. Хрущев и руководители партии проверяют работу Т. Д. Лысенко
Причина столь резкого поворота была очевидной. 11 июля экспериментальную базу Т. Д. Лысенко в Горках Ленинских посетил Н. С. Хрущев вместе с руководителями партии и правительства. На следующий день все центральные газеты опубликовали на первых страницах фотографии Т. Д. Лысенко рядом с Н. С. Хрущевым на ферме жирномолочных коров, среди тучных колосьев в поле, а также обширную информацию о том одобрении, которое Н. С. Хрущев высказал в адрес работ, проводимых Т. Д. Лысенко и его последователями. «Достижения мичуринской биологии, — отметил Н. С. Хрущев, — это результат настойчивой борьбы ученых и практиков, онн являются достоянием нашего народа, коммунистической партии. Эти достижения на практике, в производстве содействуют созданию обилия сельскохозяйственных продуктов, решению задач коммунистического строительства в нашей стране» (Правда. 1962. 12 июля).
После этого визита и прекратила существование комиссия Президиума АН СССР по подготовке решения о развитии молекулярной биологии. Вместо нее была создана другая комиссия — для подготовки другого постановления, призывавшего ориентировать советских биологов укрепить связь науки с практикой, сделать достижения Т. Д. Лысенко образцом для других областей науки. В состав новой комиссии включили Т. Д. Лысенко вместе с группой его сторонников, но возглавил ее зав. отделом науки ЦК КПСС В. А. Кириллин, занимавший в тот период нейтральную позицию. Оказались представлены и противные Т. Д. Лысенко силы. Можно было рассчитывать на компромисс, на временное согласие противоположных. Направлений перед лицом высших сфер.
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по дальнейшему развитию биологической науки и укреплению ее связи с практикой»
Комиссия на этот раз работала долго. По многим вопросам решения никак не удавалось согласовать. Несколько раз миновали сроки, отведенные ей, а окончательного документа не рождалось. Наконец вместо большой комиссии организовали небольшую редакционную группу из 7 человек, представлявших основные ведомства (ЦК КПСС, Министерство высшего образования, Министерство сельского хозяйства, Комитет по координации научных исследований, АН СССР, ВАСХНИЛ и АМН СССР). На основании уже имевшихся протоколов и различных проектов вызрел текст окончательного проекта. Он и был принят ЦК КПСС и Советом Министров СССР и опубликован в центральной печати 25 января 1963 года. В принятом постановлении, хотя оно и было компромиссным, достижения мичуринской биологии и необходимость ее развития были особо выделены и подчеркнуты: «Советские бнологн мичуринского направления достигли больших успехов и занимают ведущее место в мире в области генетики, селекции и семеноводства, в особенности в вопросах управления наследственностью и ее изменчивостью, внесли существенный вклад в теорию и практику сельскохозяйственного производства. На этой основе советские ученые разработали и применяют в практике сельского хозяйства ряд новых селекционно-семеноводческих, агротехнических приемов — направленное изменение наследственно яровых сортов в озимые и озимые в яровые, внутрисортовые скрещивания растений самоопылителей, свободное переопыление сортов, вегетативную и отдаленную гибридизацию…
Имеются успехи в создании новых высокопродуктивных пород и породных групп крупного рогатого скота, свиней и овец. На экспериментальной базе Института геиетики Академии наук СССР «Горки Ленинские» создано племенное стадо коров, обладающих жирностью молока в 5–5,2 процента, используя которое можно значительно повысить жирность молока стад колхозов и совхозов… (Правда. 1963. 25 янв.).
В Постановлении отмечались успехи и значение других, антилысенковских направлений биологии. «Все возрастающее значение приобретают такие разделы науки, как биохимия, биофизика, генетика, микробиология, вирусология и иммунология, изучающие детальное строение и функции живой материи на всех уровнях ее развития…
Путем использования генетических методик получены и внедрены в производство высокоактивные продуценты антибиотиков…»
Всем было известно, что речь идет в данном случае о классической генетике, и такого рода формулировки дифференцировали генетику и мичуринскую биологию, создавая для классической генетики определенный легальный простор.
Серия серьезных задач выдвинута для генетики и в длинном списке основных проблем биологии, медицины, сельскохозяйственной науки, которыми, по мнению ЦК КПСС и Совета Министров СССР, должны были в первую 294 очередь заниматься советские ученые. Определенные возможности получала генетика наряду с мичуринской биологией и в сфере образования.
В Постановлении ни разу не были применены понятия «морганизм», «менделизм» и не были названы чьи-либо имена, и это было весьма важно. Однако сельскохозяйственный отдел редакции «Правды» поместил рядом с Постановлением в качестве его иллюстрации портреты двух лысенковцев (Ф. Г. Кириченко и П. Ф. Гаркавого) среди высокой пшеницы на полях Одесского селекционного генетического института имени Т. Д. Лысенко (это нмя было присвоено Институту в 1948 году). Стоял январь, метели и морозы, и колосящиеся поля никак не подходили для газетной фотографии, да и объяснительного текста к ней никакого не было — был лишь символ того, кто есть образец, пример для подражания, эталон связи науки с практикой, с жизнью.
Как использовали Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о биологии оба направления
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР по вопросам биологии было, как мы видели, компромиссным. В нем дана весьма поощрительная оценка успеха мичуринской биологии и обеспечены для нее широкие возможности, отсутствует прямая критика в адрес классических направлений, и разделы биологии, по существу противоположные лысеакоизму (молекулярная биология, биохимия, биофизика и др.), также получали широкую опору и возможность для развития. Под генетикой в постановлении явно и в положительном смысле понималась классическая генетика, лысенкоизм же обозначался как некий самостоятельный участок биологии в форме «мичуринской биологии». Эта дифференцировка ограничивала, естественно, сферу лысенкоизма и содержала в себе возможность прогресса антилысенковских направлений биологии.
Но компромисс с классическими направлениями биологии не мог удовлетворить таких людей, как Т. Д. Лысенко, М. А. Ольшанский, И. И. Презент и других. Об одних и тех же явлениях природы не может быть двух равноценных истин. Темнота несовместима со светом. Развитие настоящей генетики, проникновение ее в сферу образования, предоставление научной молодежи права выбора между концепциями, выбора, основанного на сравнении, на оценке перспектив, не могло быть приемлемо для лысенковцев. Призыв к временному миру не мог быть ими воспринят, ибо война с мировой наукой являлась для них средством существования. Поэтому они увидели лишь ту часть правительственного решения, которая одобряла их направление, говорила об их успехах, и использовали это одобрение для расширения своего монополизма, для усиления критики классической биологии.
Почти одновременно с публикацией Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР по вопросам биологии в газетах «Правда» и «Известия» (1963. 28 янв.) была напечатана на двух полосах большая статья Т. Д. Лысенко «Теоретические основы направленного изменения наследственности сельскохозяйственных растений». Т. Д. Лысенко и раньше часто печатался в «Правде» или в «Известиях», однако на этот раз форма одновременного появления статьи в двух центральных газетах не была простой публикацией. Такая форма означает, как известно, что статья Т. Д. Лысенко поступила в обе редакции из ЦК КПСС с директивным указанием об одновременной аутентичной публикации без рецензирования и без всяких редакционных изменений. Она вызывала весьма тягостные ощущения — в ней он снова повторял свои давно и многократно раскритикованные положения о порождении видов: ржи — пшеницей, овсюга — овсом, об ошибках Дарвина, Моргана, Вейсмана, свою старую концепцию наследственности и развития и т. д. К ним он добавил некий «закон превращения неживого в живое» и «закон жизни вида». Т. Д. Лысенко вновь отрицал существование «наследственного вещества» и роль ДНК в наследственности. Для 1963 года, года широкого интереса к проблемам генетического кода, синтеза белков, директивная статья Т. Д. Лысенко была вопиющим анахронизмом, она стремилась возвратить даже мичуринскую биологию на рубежи 1937 и 1948 годов.
Сторонники Т. Д. Лысенко попытались закрепить эти директивы организационными мерами. 5–7 марта для обсуждения решений но биологии созвали сессию ВАСХНИЛ, на которой с докладом о задачах академии выступил ее президент М. А. Ольшанский[54]. Докладчику явно хотелось сделать сессию чем-то похожей по значению на сессию ВАСХНИЛ 1948 года и показать в докладе торжество мичуринской биологии над реакционными идеями морганизма-менделизма.
Биология, по словам М А. Ольшанского, развивалась до появления мичуринского направления лишь в XIX веке. «В начале XX века на пути ее дальнейшего развития встал менделизм-морганизм». Далее Президент ВАСХНИЛ описал историю разоблачения морганизма и торжества идей Мичурина и Лысенко, обеспечивших потребности социалистической рекомендации сельского хозяйства. Ольшанский прямо говорил, что материалистические концепции мичуринской биологии создал Т. Д. Лысенко. По мнению М. А. Ольшанского, теория «ген-молекула ДНК» лишь усугубила дефекты морганизма, а обещания генетиков овладеть биохимическими механизмами изменчивости ничего не стоят, так как мичуринская биология уже давно научилась управлять изменчивостью и постоянно создает новые формы растений и животных, нужных нашей практике. Много внимания уделялось в докладе практическим достижениям и особенно способу повышения жирномолочности и удобрения земли, а также полемике с западными и советскими генетиками.
В обсуждении доклада М. А. Ольшанского выступили в основном сторонники Т. Д. Лысенко (И. Г. Эйхфельд, Г. П. Высокос, А. С. Мусийко, В. Н. Ремесло, И. А. Сизов, А. С. Всяких, Л. К. Гребень, Ф. М. Куперман, В. В. Красота и др.). В постановлении было отмечено, что ВАСХНИЛ, как и прежде, должна быть центром именно мичуринского направления в биологической науке.
Сессия, рассмотренная выше статья Т. Д. Лысенко, ряд других статей лысенковцев, серия появившихся в тот период философских статей по вопросам биологии отчетливо показали, что принятое ЦК КПСС и Советом Министров СССР компромиссное постановление, по существу, было использовано для дальнейшего наступления на классическую биологию и для усиления монополизма мичуринского направления.
В то же время начались и противоположные процессы, усиливавшие позиции настоящей науки. Улучшалось финансирование научных учреждений, ввозилось импортное научное оборудование, расширялись экспериментальные и организационные возможности биологических исследований. Стали появляться издания переводных монографий и книг, раскрывавших достижения мировой науки, что оказывало решающее влияние на позиции научной молодежи, явно не стремящейся пополнять ряды сторонников Т. Д. Лысенко. Однако отвечать на критику в свой адрес генетики не могли — запрет критического анализа воззрений Т. Д. Лысенко сохранял свою полную силу.
Присуждение Ленинских премий по сельскому хозяйству в 1963 году
На Ленинскую премию в 1963 году в ряду многих других представлены работы двух ученых-лысенковцев: А. С. Мусийко, директора Одесского селекционно-генетического института им. Т. Д. Лысенко (работы по гибридизации кукурузы), и В. Н. Ремесло за выведение новых сортов пшеницы методом «перевоспитания» из яровых в озимые и наоборот. Оба достижения далеко не бесспорны, А. С. Мусейко многие годы боролся против внедрения в селекцию кукурузы межлинейных гибридов, дающих резкий гетерозис, и проповедовал межсортовые гибриды, обладавшие явно худшими качествами. Метод «перевоспитания», применявшийся В. Н. Ремесло, вызывал большие сомнения, и воспроизвести его никому не удавалось. По существу, В. Н. Ремесло применял для получения сорта обычный отбор, а рассуждения о «перевоспитании» — как средство обратить на себя особое внимание, выделиться из общей среды селекционеров, заслужить покровительство Т. Д. Лысенко.
Докладчиком по этим работам в Комитете по Ленинским премиям был М. А. Ольшанский. Т. Д. Лысенко также представлял в Комитете сельскохозяйственную науку и являлся единственным биологом в составе его президиума[55]. Однако обсуждение кандидатур не прошло гладко — некоторые высказали серьезные сомнения в возможности столь высокой оценки работ, и тайным голосованием 11 апреля 1963 года Комитет отклонил кандидатуры В. Н. Ремесло и А. С. Мусейко. Решения Комитета, как известно, утверждаются Советом Министров СССР и публикуются в день рождения В. И. Ленина, 22 апреля. Но уже в субботу, 13 апреля, разразилась гроза. Н. С. Хрущев в категорической форме потребовал созвать Комитет по премиям и пересмотреть данное решение. Срочное внеочередное заседание состоялось 15 апреля. Ученые, старавшиеся обосновать свои возражения, прерывались и лишались слова. Голосование на этот раз было положительным, и Мусейко и Ремесло попали в число лауреатов Ленинской премии.
Дискуссия, начатая в журнале «Нева»
В третьем номере литературного и общественно-политического журнала «Нева» за 1963 год появилась статья Ж. Медведева и В. Кирпичникова «Перспективы советской генетики», опубликованная благодаря инициативе главного редактора журнала СА. Воронова и члена редколлегии А. И. Хватова, решившихся на публикацию после тщательного изучения положения в биологии. В статье, наряду с популярным изложением основных теоретических и практических достижений классической генетики, была дана достаточно четкая критика лысенкоизма и его попыток изолировать советскую биологию от мировой науки. В своем заключении авторы статьи писали: «Как же случилось, что в нашей стране было надолго задержано развитие современной генетики? Почему мы на столь длительный период уступили капиталистическим государствам большой и продуктивный участок научного фронта под предлогом, что классическая генетика — буржуазная наука? Ведь не говорим же мы «буржуазная физика», «буржуазная химия», «буржуазная физиология"! Напротив, в этих и других областях знания мы внимательно следим за всеми достижениями за рубежом и стараемся быстро использовать все новое и интересное. Больше того, мы стремимся обеспечить успешное развитие научных исследований на современном уровне в Советском Союзе по всем без исключения научным дисциплинам. Только в биологии некоторые лица все еще упорно стараются провести резкую границу между советской и мировой наукой, игнорируют все, что делается представителями других научных направлений.
Ответ на поставленные вопросы нам кажется очень простым. Все это могпо произойти только в обстановке извращений, наблюдавшихся в период культа личности. Попытка некоторых ученых изолировать советскую биологию от мировой науки — вредный пережиток культа личности, отрыв от действительности, боязнь открыто и честно признать и исправить когда-то допущенные ошибки».
Статья, как и следовало ожидать, не прошла без внимания со стороны лысенковцев. Первый отклик уже в нюне под заголовком «Идеологический фронт борьбы в современной генетике» появился в журнале «Животноводство» (1963. № 6. С. 3–8) за подписью трех авторов (А. С. Всяких, П. Г. Власов, О. И. Бригис). Эпиграфом к статье они крупным шрифтом поместили выдержку из речи Н. С. Хрущева на встрече с литераторами 8 марта 1963 года «Мирное сосуществование в области идеологии — есть измена марксизму-ленинизму, предательство дела рабочих и крестьян». Дискуссия с журналом «Нева» шла в стиле идеологической борьбы 1948 года. «Биологический фронт борьбы — писал А. С. Всяких с соавторами, — это не только фронт борьбы советского ученого за дальнейший технический прогресс, но и фронт борьбы советской идеологии с буржуазной идеологией. Мирного сосуществования на этом фронте не может быть.
Авторам статьи «Перспективы советской генетики» Медведеву и Кирпичникову хочется убедить читателей журнала «Нева» в неклассовой природе генетики, чтобы защитить старую генетику Вейсмана — Менделя — Моргана, которую они называют классической генетикой. Известно, что в генетике много лет идет острая борьба между двумя направлениями. С одной стороны, такие ученые, как Ч. Дарвин, К. А. Тимирязев, И. В. Мичурин, развивали материалистическое направление в генетике, которое советские ученые (Т. Д. Лысенко и другие) развивают и именуют мичуринской генетикой. С другой стороны, некоторые ученые буржуазных стран, а также в нашей стране пропагандируют менделевско-моргановское направление в генетике…
Менделевско-моргановское направление в генетике по своему существу является идеалистическим, в какие бы формы оно ни рядилось, как бы ни обставляло себя частоколом ученых терминов и надуманных «закономерностей». Дело не меняется от того, что вейсманисты-морганисты пытаются рядить свои идеи в форму науки и материализма, называя гены — воображаемые крупицы воображаемого наследственного вещества — материальными, приписывая понятие вещества наследственности некоторым реально существующим в клетке органическим структурам, поскольку сами по себе эти структуры свойством наследственности не обладают и обладать не могут».
Пленум ЦК КПСС по вопросам идеологии в июне 1963 года
Намечавшийся Пленум ЦК КПСС по идеологическим вопросам планировался для осуществления проблем литературы, искусства, партийной пропаганды и других вопросов, возникших, прежде всего, как следствие курса партии на разоблачение культа личности и связанных с ним явлений. Обычное стремление лысенковцев придать своей перманентной дискуссии по генетике идеологическую окраску говорило о том, что они попытаются использовать и этот Пленум для укрепления своих позиций. И такие попытки действительно имели место. М. А. Ольшанский и Т. Д. Лысенко попытались включить в основной доклад Л. Ф. Ильичева ряд положений об идеологической реакционности менделизма-морганизма, однако при предварительном обсуждении научных разделов доклада с руководством Академии наук СССР эти положения решено было не выдвигать. Только один раз на Пленуме в речи секретаря МГК КПСС тов. НХ. Егорычева прозвучали слова осуждения в адрес рукописи первого варианта настоящей книги. Материалы, положенные в основу этого раздела речи Н. Г. Егорычева, были переданы в МГК КПСС секретарем парткома Тимирязевской академии А. Степановым, организовавшим в июле и в ноябре 1962 года специальные проработки автора и объявившего книгу антипартийной, антинаучной и антисоветской (решения парткома ТСХА от 30 июля 1962 года).
В речи НХ. Егорычева по этому поводу сказано следующее: «Советская наука развивается невиданно быстрыми темпами. Для правильного воспитания научных кадров, для успешного развития всех отраслей науки огромное значение имеет марксистско-ленинское философское обоснование новейших открытий. В. И. Ленин учил, что «без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей…
Предавая забвению это ленинское указание, отдельные ученые некритически относятся к буржуазным научным концепциям. Так, например, ЖА. Медведев, бывший старший научный сотрудник кафедры агрохимии Сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева, подготовил к печати монографию «Биологическая наука и культ личности». В этой работе неправильно освещаются основные вопросы развития советской биологии, охаивается мичуринская наука, захваливаются те буржуазные исследования, которые не являются последовательно материалистическими. Получив отпор от коллектива академии, Медведев не сложил оружия, перебазировался в Калужскую область и подготовил к печати (а Медгиз издал) книгу «Биосинтез белков и проблемы оногенеза», содержавшую подобные же ошибки. За ширмой наукообразности порой прячутся идейные вывихи!
К сожалению, мы еще мало издаем книг и серьезных философских исследований, в которых осмысливались бы достижения естественных наук и которые помогали бы разоблачению чуждых нам воззрений» (Московская правда. 1963. 20 июня; Вечерняя Москва. 1963. 19 июня).
Выступление Н. Г. Егорычева полностью напечатано только в московских газетах, и оно не имело серьезных последствий, хотя о двух сравнительно курьезных случаях, связанных с этим выступлением, следует рассказать. Я действительно работал в г. Обнинске, Калужской области, в лаборатории молекулярной радиобиологии Института медицинской радиологии АМН СССР. На Пленуме ЦК КПСС присутствовал один весьма ответственный работник Калужского обкома. Услышав о Медведеве, «перебазировавшемся в Калужскую область и не сложившем оружия», он сразу же позвонил в Калугу и распорядился «перебазировать» Медведева куда-нибудь подальше. Срочно по всем научным учреждениям области начались телефонные поиски Медведева, и он был обнаружен в г. Боровске в Институте биохимии и физиологии сельскохозяйственных животных, примерно в 30 км от Обнинска. Это — другой Медведев, но случайно он оказался биохимиком и тоже окончил Тимирязевскую академию. Последовало распоряжение Медведева уволить, и только через несколько дней вызванные в Калугу руководители Института поняли причины этого акта и разъяснили, что их Медведев никакого отношения к упомянутым работам не имеет, что он тихий и спокойный человек. Когда же нашли настоященго автора, страсти в значительной степени улеглись. Кроме того, в системе медицинской науки акции лысенкоизма к 1963 году уже не ценились, а Академия медицинских наук предпринимала решительные шаги по восстановлению настоящей медицинской генетики.
Вторую книгу, упомянутую Н. Г. Егорычевым, — «Биосинтез белков и проблемы онтогенеза» постигла в 1963 году печальная судьба Еще за две недели до Пленума по распоряжению идеологической комиссии ЦК КПСС весь тираж через 2–3 дня после передачи в «Книготорг» был изъят. Выполнявший все просьбы лысенковец, секретарь ЦК по сельскому хозяйству В. И. Поляков и зав. сектором еельхознауки ЦК А А. Утехин (оба бывшие передовики яровизации) сначала пытались добиться решения Секретариата ЦК КПСС о ликвидации собранного тиража. Однако проект не получил поддержки АН СССР и АМН СССР. После длительных споров и рецензий было решено удалить из книги раздел, содержащий критику Т. Д. Лысенко, и заменить — его общей дискуссией, без упоминания имен. Это и было проделано, и книга с одной и той же датой выхода имеется сейчас в двух вариантах: несколько сот экземпляров содержат прямую критику Т. Д. Лысенко и И. И. Презента, несколько тысяч экземпляров — только косвенную критику. Ввиду ошибок типографии при проведении «выдирок» имеются и промежуточные формы.
Начало возрождения медицинской генетики
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о развитии биологии было, как мы уже отмечали, многосторонним, и оно, в частности, создавало основы для восстановления в СССР медицинской генетики. По своему характеру медицинская генетика никак не могла быть мичуринской, и она требовала создания в стране настоящих условий для своего развития. Игнорировать эту необходимость было уже нельзя. Президиум АМН СССР провел ряд совещаний и принял 24 июля 1963 года постановление «О состоянии и перспективах развития исследований в области медицинской генетики». Сообщалось, что резкое отставание страны в области медицинской генетики, экономический ущерб, связанный с разрушением медицинской генетики в 1937 и 1948 годах, ложились прямой ответственностью на творцов мичуринской биологии. Приукрасить положение, создавшееся в этой области знания, скрыть его было невозможно, несмотря на попытки НЛ. Жукова-Вережникова, захватившего тогда руководство в проблемной комиссии по медицинской генетике.
Решение Президиума АМН СССР о развитии медицинской генетики не могло, конечно, обеспечить быстрых изменений, но оно предусматривало ряд реальных мер (создание учебников, статистики наследственных болезней, кафедр, лабораторий, курсов подготовки, генетических консультаций, конференций, заграничных командировок и т. д.), которые могли быть основой постепенного возрождения классической общей и медицинской генетики. Оно, таким образом, укрепляло официальное признание «морганизма-менделизма» как практически и теоретически необходимого раздела биологии.
Необходимость существования классической генетики в советской науке, во всяком случае в медицине, становилась реальностью. С таким положением не могли примириться представители мичуринской биологии, однако их возможности воздействия на события в сфере медицины были ограничены. В «Медицинской газете» от 4 октября 1963 года появилась статья проф. С. Павленко «Неопозитивизм — оружие реакции», в которой делалась попытка вернуться в генетике на уровень 1948 года. Автор утверждал, что хромосомная теория наследственности «принесла генетической науке огромный вред», что идеи Моргана и Менделя «направили генетику в русло идеализма». Статья была переполнена резкими формулировками в адрес морганизма и неоморганизма (молекулярные аспекты) и содержала вывод о том, что медицинская генетика сможет развиваться только на основе идей Мичурина, Лысенко и Павлова. Более подробно С. Павленко изложил свои рекомендации в небольшой брошюре «Естественно-научные основы медицинской генетики» (М., 1963).
Однако такого рода выступления были единичными и на фоне общих тенденций в развитии медицинской генетики выглядели нелепо.
Новые шаги по расширению и усилению монополизма мичуринской биологии
Тенденции 1963 года показывали, что монополизм мичуринской биологии утрачивался, популярность представителей этого направления резко падала, а настоящая генетика получала в разных областях и системах все новые и новые возможности для своего развития. Некогда изолированная, защищенная от критики в печати мичуринская биология подвергалась критике на многочисленных диспутах и конференциях, на собраниях ученых, писателей, журналистов, студентов. В самой среде мичуринцев возникали серьезные противоречия, и нужны были какие-то более решительные меры, чтобы остановить этот процесс, чтобы припугнуть инакомыслящих, чтобы оградить Т. Д. Лысенко и его соратников от постоянной критики. В арсенале у них была серия вполне испытанных в прошлые годы методов, и они решили вновь проверить их действия.
18 августа 1963 года газета «Сельская жизнь» опубликовала большую статью Президента ВАСХНИЛ М. А. Ольшанского «Против фальсификации в биологической науке». Через три дня в сокращенном виде ее перепечатала «Правда». М. А. Ольшанский энергично рекламировал мнимые достижения мичуринцев и стремился к установлению полной монополии именно мичуринской биологии в советской науке. «Мичуринская биология, — по словам автора статьи, — включает в себя все ценные, проверенные жизнью, практикой научные положения, содержащиеся в трудах выдающихся биологов прошлого. Вместе с тем в нее органически входят разработанные Т. Д. Лысенко генетические и общебиологические теоретические положения, нашедшие широкую дорогу в сельскохозяйственную практику, а также многочисленные труды биологов и селекционеров, идущие в общем широком русле понимания биологии как науки, имеющей дело с качественно своеобразной формой движения материи. Мичуринское направление в биологии отбрасывает все механические и идеалистические концепции «классической генетики», в том числе и в ее модном сейчас химическом варианте».
М. А. Ольшанский высказался за незыблемость для советской биологии решений сессии ВАСХНИЛ 1948 года. Он обрушивался на Атомиздат и Бюллетень Московского общества испытателей природы «за публикацию работ по классической генетике». По его мнению, статья в журнале «Нева» имела клеветнический характер и была с недоумением встречена научной общественностью. «Каждый советский ученый, конечно, понимает, — писал М. А. Ольшанский, — что мирного сосуществования материализма с идеализмом в науке быть не может. Вот почему мичуринское направление в генетике решительно отбрасывает реакционные концепции “классической генетики”».
Однако стиль, выбранный М. А. Ольшанским для своей статьи, не подходил для обстановки 1963 года. Советская научная общественность созрела для восприятия новых идей, и методы и приемы, по привычке использованные Ольшанским против оппонентов, по существу, работали против него.
Большим событием в нашей биологии в конце 1963 года стал выход первого за 25 лет отечественного учебного руководства по научной генетике — книги М. Е. Лобашева «Генетика», а несколько позднее— книги В. П. Эфроимсона «Введение в медицинскую генетику». Обе книги написаны на высоком научном уровне, они моментально были раскуплены. Большим тиражом разошлась брошюра Всемирной организации здравоохранения, содержавшая рекомендации международного комитета экспертов по изучению генетики человека в медицинских институтах и колледжах и на курсах усовершенствования врачей. Возник, таким образом, вопрос о введении преподавания классической генетики в университетах и медицинских институтах.
Февральский Пленум ЦК КПСС по сельскому хозяйству
10 февраля 1964 года в Большом Кремлевском дворце открылся Пленум ЦК КПСС, на котором обсуждался вопрос интенсификации сельскохозяйственного производства на основе широкого применения удобрений, развития орошения, комплексной механизации и внедрения достижений науки и передового опыта для быстрейшего увеличения производства сельскохозяйственной продукции».
Ранее, как мы уже видели, Т. Д. Лысенко пытался использовать Пленумы ЦК КПСС, посвященные сельскому хозяйству, для укрепления своих позиций для нападок на своих противников. На этот раз следовало ожидать того же. Действительно, на Пленуме сельскохозяйственная наука была представлена в основном лысенковцами. Главный доклад, вопреки традиции, сделал министр сельского хозяйства И. П. Воловченко (Правда, 1964. 11 февр.). Хотя он и отметил, что Т. Д. Лысенко внес выдающийся вклад в науку и практику, однако не стал расшифровывать этот тезис и не счел возможным рекомендовать практике что-либо из этого выдающегося вклада (в это время Т. Д. Лысенко всячески рекламировал свой метод повышения жирности молока и удобрения земляными компостами). Не высказался И. П. Воловченко и относительно «реакционного морганизма». Начало Пленума, таким образом, не могло удовлетворить творцов мичуринской биологии. Поэтому были срочно приняты меры к исправлению положения. Сначала выступил Ф. В. Калистратов — директор экспериментальной базы в «Горках Ленинских», разрекламировавший достижения Т. Д. Лысенко в деле повышения жирномолочности и урожайности. Затем слово взял М. А. Ольшанский и, наконец, сам Т. Д. Лысенко. С большой обидой он отметил упущения И. П. Воловченко по части недооценки жирномолочности и удобрения компостами.«… А ведь это не какая-нибудь частность, — напомнил Т. Д. Лысенко, — эти методы имеют большое значение для повышения урожайности во всех районах Советского Союза и для увеличения производства молочных продуктов…»
Нами был вскрыт и сформулирован общий закон жизни биологических видов, которому подчинены все другие биологические и генетические законы».
Далее Лысенко рассказал о том, как этот самый главный закон природы помог ему повысить жирность молока, метод повышения жирномолочности, по его словам, нужно срочно распространить на все фермы СССР, и во всех областях нужно перейти на джерсейские помеси, взяв за основу бычков из руководимого им хозяйства. Т. Д. Лысенко напомнил, что по инициативе Н. С. Хрущева Совет Министров СССР уже принял соответствующее постановление о джерсеизации отечественного скота, но Министерство сельского хозяйства почему-то медлит с его реализацией. «А ведь речь идет, — закончил Т. Д. Лысенко, — о весьма важном деле — о резком повышении жирности молока десятков миллионов коров на товарных колхозно-совхозных фермах. Боязнь за провал этого дела и заставила меня выступить по этому вопросу на настоящем высоком собрании» (Известия. 1964. 14 фев.).
Для осуждения морганизма-менделизма слово на съезде было предоставлено профессору ММ. Лебедеву, который потребовал остановить проникновение морганизма в учебные программы и подверг критике учебник генетики МЛ. Лобашева.
На заключительном заседании Пленума с большой речью выступил Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Он очень много внимания уделил Т. Д. Лысенко, он видел в нем идеал советского ученого и настойчиво требовал внедрять в практику его рекомендации. Это место из речи Н. С. Хрущева нам хочется привести полностью.
Из речи Н. С. Хрущева:
«Когда-то, лет пятнадцать тому назад, в Министерстве сельского хозяйства Союза возникла дискуссия среди ученых, как лучше вносить навоз в почву, как целесообразнее использовать то небольшое количество минеральных удобрений, которым в те годы располагала страна. Тогда мнения ученых разошлись. Академик Т. Д. Лысенко доказывал, что навоз лучше вносить в виде смеси с небольшим количеством извести и минеральных удобрений. Жизнь шла вперед, наука развивалась, шли споры и практическая проверка рекомендаций. Академик Т. Д. Лысенко выступил и обосновал предложения о необходимости готовить органо-минеральные смеси, он разработал целую систему, дал научные обоснования своим рекомендациям.
В те годы, как и в последующее время, я бывал на опытных полях, где вел свои работы тов. Лысенко, не только слушал его, но все видел своими глазами. Одно дело послушать доклад, иной человек умеет в докладе все преподнести очень хорошо, а вот на поле ничего не покажет. Между тем поле, как книга, на нем все прочтешь, куда какое удобрение внесено и какие получены результаты. И вот тов. Лысенко показал на практике, что применение его теории дает хозяйству высокие урожаи, дает зерно, мясо, молоко. Я был тогда секретарем Московского комитета партии и рекомендовал колхозам и совхозам шире применять способ приготовления удобрений, рекомендованный тов. Лысенко. И те, кто применял его метод со знанием дела, получали большие прибавки урожая.
Вот это и есть наука, это, как видите, еще в те годы академик Лысенко выдал вексель под спор, который развернулся в выступлениях некоторых товарищей на нынешнем Пленуме. Так что, хотя тт. Ольшанский и Черемисинов спорили. О цифрах, а по сути дела, шел спор о методах удобрений, о способах использования навоза и минеральных удобрений.
Голоса: Правильно.
Н. С. Хрущев: Правильно я вас понимаю, тов. Ольшанский?
М. А. Ольшанский: Правильно.
Н. С. Хрущев: Но вы тоже не развернули своей мысли и не высказались прямо и откровенно по существу дела. Видимо, Министерство сельского хозяйства СССР берется более конкретно за положение дел в Институте удобрений. Но я думаю, что некоторые ученые института отвергают компосты, отвергают органо-минеральные смеси, стоя на позиции применения чистых минеральных удобрений.
На этом вопросе я задерживаюсь потому, что он имеет принципиальное значение. Это вопрос лучшего использования наших возможностей, привлечения на службу урожая тех средств, которые не требуют капиталовложений. Фабрику компостов можно и нужно иметь в каждом колхозе, что весьма важно для повышения урожайности. Тов. Лысенко в своем выступлении правильно критиковал докладчика за то, что он не уделил должного внимания использованию местных удобрений.
Нельзя недооценивать навоз и другие местные удобрения. Если встать на такой путь, то интересам колхозного и совхозного производства будет нанесен ущерб.
Поэтому я просил бы ученых, руководителей сельскохозяйственных органов, просил бы еще раз тов. Лысенко отработать методику приготовления органо-минеральных компостов, издать инструкции, своего рода заповеди, чтобы они стали азбукой в каждом колхозе и совхозе. Уверен, что тогда при меньшей норме минеральных удобрений, при трех центнерах минеральных удобрений в смеси с навозом можно получить по 30 центнеров зерна с гектара. Есть расчет, товарищи?
Голоса: Есть! (Аплодисменты).
Н. С. Хрущев: Да, товарищи, именно при таком способе удобрений, как об этом хорошо сказал в своей речи директор хозяйства «Горки Ленинские» тоз. Калистратов, получают по 30 с лишним центнера пшеницы. (Аплодисменты).
Кто хочет применить метод тов. Лысенко, тот не прогадает. Поезжайте в этом году и посмотрите на его пшеницу. Уверен, в хозяйстве будет получен, как всегда, хороший урожай.
Посмотрите на кукурузу в «Горках Ленинских», на сахарную свеклу, посмотрите его хозяйство. Учиться надо таких ученых. (Аплодисменты).
В другой части своего выступления Н. С. Хрущев снова вернулся к Т. Д. Лысенко и снова поставил его в пример. На этот раз разговор шел о повышении жирномолочности. И это место из речи Н. С. Хрущева следует привести полностью.
Из речи К С. Хрущева:
«Нам нужно более конкретно, по-деловому, подходить к внедрению достижений науки в производство. Возьму такой пример. Академик Т. Д. Лысенко не только теоретически, но и на практике доказал возможность значительного повышения жирномолочности коров. С его помощью некоторые колхозы и совхозы успешно создают фермы высокопродуктивного скота с жирностью молока 5 и более процентов.
Недавно я с удовольствием посмотрел киножурнал, в котором показано, каких успехов достигли колхозы и совхозы Молдавской республики, которые по совету тов. Лысенко начали осуществлять меры по повышению жирномолочности коров. Смотришь киножурнал и радуешься тому, что делают труженики и ученые Молдавия. Не в условиях какого-либо отдельного экспериментального хозяйства, а во многих колхозах и совхозах уже выращены коровы, которые дают молоко с жирностью от 4,5 до 5,08 процента. Эго — большое достижение.
Позвольте выразить благодарность колхозникам и рабочим совхозов, ученым, партийным и советским работникам Молдавской республики, которые успешно решают задачу большой важности — повышение жирности молока. (Продолжительные аплодисменты).
Этот пример достоин подражания. Пора от разговоров переходить к делу. Мы не против споров.
Наука действительно оттачивает свое острие в спорах, в борьбе мнений между отдельными учеными. Творческие дискуссии нельзя глушить, инициативу ученых нужно всемерно поддерживать. Но если мы будем только наблюдателями, не замечать, когда бесплодные ученые поносят настоящих ученых, обогащающих науку и практику, то это нанесет вред нашим общим интересам.
Почему не внедряют в производство разработанный тов. Лысенко метод повышения жирномолочности коров? Потому что здесь имеются теоретические споры. Одни ученые стоят на этой позиции, согласны с тов. Лысенко, другие — возражают, но не просто возражают, а тормозят внедрение нового. Повторяю, споры должны быть, нельзя их глушить, иначе можно заглушить полезное для науки и для практического строительства советской экономики.
Но когда научное открытие вышло из стадии эксперимента, когда теоретические предположения оправдались, тогда нельзя оставаться нейтральным, надо продолжать то, что завоевано наукой и что содействует осуществлению планов нашего строительства.
Меня давно интересуют работы по повышению жирномолочности скота. Помню, лет 8-10 назад я спросил тов. Лысенко: считает ли он окончательно решенным вопрос о путях повышения жирномолочности?
Нет, говорил он, надо еще экспериментировать, на практике проверить научные эксперименты. И вчера, выступая, он сказал, что продолжает проверку опытом, хотя уже сейчас имеются тысячи коров с жирностью молока пять и более процентов. Это жирномолочное стадо создано по методу тов. Лысенко. Это — хорошее качество ученого, когда он еще и еще раз в жизни, на практике проверяет силу своих научных рекомендаций.
Почему же идет спор? Дело в том, что некоторые ученые пытались решать проблему повышения жирности молока, по их мнению, таким же путем, как и тов. Лысенко, и ничего у них не вышло. Но как раз они решали проблему не таким путем, как это делает тов. Лысенко. Он решает задачу на другой теоретической основе и добился положительных результатов. И если у кого-то другого не было результатов, то это еще не значит, что теория неправильна.
Здесь я могу провести параллель с художником. Художник нарисовал картину, человек смотрит и наслаждается его творчеством. А если не умеющий рисовать возьмет кисть, то он застыдится своего «творения». Поэтому не надо удивляться тому, что у одного ничего не вышло с повышением жирности молока, а у другого дело пошло вперед.
Почему сейчас уделяется недостаточное внимание повышению жирномолочности? Есть у нас министерство, есть ученые животноводы, есть зоотехники. Если бы все 310 животноводы взялись за решение проблемы, если б проявили настойчивость во внедрении нового метода, то многое уже можно было бы сделать. Видимо, за десять лет все молочные хозяйства имели большое количество коров с высокой жирностью молока. В результате страна получала бы дополнительно огромное количество продукции» (Правда. 1964. 15 фев.).
Это была очень сильная поддержка. И очень необъективная оценка практических предложений. Н. С. Хрущев собирался решительно и быстро ликвидировать отечественные породы скота и перейти на джерсейские помеси, поверив необоснованным рекомендациям Т. Д. Лысенко, сопротивление которым сам Н. С. Хрущев прекрасно видел.
Не прошло и месяца, как на совещании руководящих работников партийных и советских органов Н. С. Хрущев выступил с новым большим докладом (см.: Правда. 1964. 7 марта) и опять уделил в нем большое внимание Т. Д. Лысенко и его рекомендациям.
В это же время профессор М. Лебедев, выступивший на мартовском Пленуме, напечатал в «Сельской жизни» (1964. 10 марта) большую статью «На старый лад» с резкой идеологической критикой учебника «Генетика» М. В. Лобашева. «Советская наука», — по словам Лебедева, — давно выбросила реакционную шелуху вейсманизма-морганизма. Остатки ее, к сожалению, еще имеются… Книга «Генетика» — новая попытка воскресить в биологической науке старые идеалистические, метафизические вейсмановско-мендель-морганистские идеи генетики. Здесь оказывается отрыв теоретических исследований некоторых ученых от запросов социалистического сельского хозяйства… Книга Лобашева содержит его лекции, читаемые для студентов биофака. Студенты других вузов, в том числе педагогических, также изучают генетику, пользуясь этой книгой. Не обладая должным опытом, они, видимо, принимают на веру все, что пишет профессор Лобашев. Специалисты, оканчивающие эти вузы, становятся либо научными работниками, либо преподавателями биологии в школах. Можно представить себе, какой ущерб наносит преподавание по этой книге и биологической науке, и воспитанию молодежи».
М. А. Ольшанский направил в ЦК КПСС письмо с требованием запретить учебник М. Е. Лобашева по генетике и изъять его из библиотек. Для изучения этого вопроса отделы науки и сельского хозяйства ЦК КПСС создали специальную комиссию.
Крупная неудача лысенковцев на выборах в Академию наук СССР в июне 1964 года
В июне 1964 года предстояли выборы в АН СССР. Хотя в биологическом отделении АН СССР имелись безоговорочные сторонники Т. Д. Лысенко, но они были лишь членами-корреспоидентами (А. А. Авакян, Н. И. Нуждин). Действительные члены АН СССР, когда-то активно поддерживавшие Т. Д. Лысенко (Н. М. Сисакян, А. И. Опарин, Е. Н. Павловский), к 1964 году предпочитали нейтралитет. Создавшаяся к середине 1964 года благоприятная для Т. Д. Лысенко ситуация позволяла ему подготовить проект увеличения своих сил в биологическом отделении АН СССР и превращения его в такой же прочный оплот лысенкоизма, как и ВАСХНИЛ. Правительство, по инициативе Н. С. Хрущева, предоставило Академии наук СССР небывалое число вакансий по генетике: три академика и два члена-корреспондента. При этом было четко оговорено, что в академики надлежит избрать П. П. Лукьяненко, В. С. Пустовойта и Н. И. Нуждина, а одним из членов-корреспондентов — В Л. Ремесло. П. П. Лукьяненко и В. С. Пустовойт — заслуженные практики-селекционеры, оба академики ВАСХНИЛ. Ни тот, ни другой не были генетиками и для избрания в АН СССР по генетике не подходили. Но оба они получали широкую рекламу, только что бьши почетно приняты в члены КПСС без кандидатского стажа, наравне с космонавтами, и противостоять их избранию в АН СССР было бесполезно. Другое дело В. Н. Ремесло и Н. И. Нуждин — оба беспринципные и активные сторонники Т. Д. Лысенко, причем последний представлял собой исключительно непопулярную личность. За В. Н. Ремесло биоотделение голосовало три раза — случай небывалый, — и все-таки не прошел. Н. И. Нуждин баллотировался в академики. Члены-корреспонденты в этом случае в голосовании не участвуют. Индивидуальная интенсивная обработка каждого действительного члена дала себя знать — Н. И. Нуждина отделение общей биологии избрало академиком АН СССР, однако это решерие надлежало утвердить общему собранию АН СССР: Ранее в истории академии не было случая, чтобы ученый, избранный отделением, не был бы утвержден общим собранием АН СССР. На этот раз ученые других отделений — биохимии и физиологии и физики — решили исправить ошибку своих коллег. Стенограмма заседания общего собрания АН СССР сохранила для истории биологии следующую дискуссию.
Выписка из стенограммы:
Акад. В. А. Энгельгардт:
В числе кандидатов на вакансии по генетике мы встречаем имена людей, широко известных всей стране как сделавших огромной значимости вклады в сельскохозяйственную практику, в селекционное дело. Мы произносим их имена с уважением, и их заслуги не вызывают ни у кого сомнения.
Но есть в числе кандидатур по специальности «генетика» одна, в отношении которой, по крайней мере по моему мнению, есть основание разойтись с заключением экспертной комиссии и мнением, выраженным в голосовании членами соответствующего Отделения. Я имею в виду кандидатуру члена-корр. АН СССР Н. И. Нуждина. Я в несколько затруднительном положении— ведь 10 с лишним лет тому назад мы в Отделении биологических наук избрали Н. И. Нуждина членом-корр. АН СССР. Естественно было бы одобрить теперь продвижение по пути академических ступеней. Но за этот срок — шел ли в ногу с развитием науки, содействовал ли ей Н. И. Нуждин? Мне не известно за членом-корр. Нуждиным каких-либо вкладов практического характера, сравнимых с теми, о которых я говорил в отношении других кандидатов по той же специальности.
Следовательно, ясно, что в нашем суждении мы должны исходить из теоретических, экспериментальных работ члена-корр. Нуждина. Задача развития экспериментальной генетики в ее современных аспектах и на нынешнем, высоко достигнутом ею уровне — для нашей страны является задачей первостепенной важности, ибо нам нужно во что бы то ни стало преодолеть существенное отставание, создавшееся на этом участке на протяжении недавнего периода. Я не вижу никаких оснований ожидать, что избрание Н. И. Нуждина в академики поможет разрешению этой задачи.
Я попробовал приложить к данному конкретному случаю принцип, рекомендованный академиком ПЛ. Капицей для суждения о ценности, о научном потенциале ученого (или даже отдельного научного труда): этот критерий частоты цитирования имени в работах других исследователей. Перелистав несколько годовых авторских указателей ведущих журналов по генетике за последние годы, я не нашел ни одного упоминания имени Н. И. Нуждина. Да и без указателей, если бы такие работы были, они были бы нам известны.
Словом, совершенно ясно, что в лице Н. И. Нуждина Академия наук не получила бы такого ученого, который мог бы поднять уровень генетических исследований у нас в направлении магистральной линии развития современной генетики. Поэтому я расхожусь с оценкой Отделения общей биологии и не могу считать кандидатуру члена-корр. АН СССР Н. И. Нуждина отвечающей тем требованиям, какие мы предъявляем к самому высокому рангу ученых нашей страны.
Акад. А. Д. Сахаров:
Я очень кратко выступлю. Все мы признаем, все мы знаем, что научная репутация академика советской Академии наук должна быть безупречной. И вот, выступая по кандидатуре Нуждина, мы должны внимательно подойти к этому вопросу. В том документе, который нам выдан, есть такие слова: «Много внимания уделяет Н. И. Нуждин также вопросам борьбы с антимичуринскими извращениями в биологической науке, постоянно выступая с критикой различных идеалистических теорий в области учения наследственности и изменчивости. Его общефилософские труды, связанные с дальнейшим развитием материалистического учения ИЛ. Мичурина и других корифеев биологической науки, широко известны не только в нашей стране, но и за рубежом».
Дело научной совести каждого из тех академиков, которые будут голосовать, — как понимать, какое реальное содержание скрывается за этой борьбой с антимичуринскими извращениями, за дальнейшее развитие философских трудов других корифеев биологической науки и т. д. Я не буду читать эту выдержку второй раз.
Что касается меня, то я призываю всех присутствующих академиков проголосовать так, чтобы единственными бюллетенями, которые будут поданы за, были бюллетени тех лиц, которые вместе с Нуждиным, вместе с Лысенко несут ответственность за те позорные тяжелые страницы в развитии советской науки, которые в настоящее время, к счастью, кончаются. (Аплодисменты).
Акад. М. В. Келдыш:
.. Я думаю, не с этой точки зрения мы должны подходить к отбору и к выборам. Мне кажется, не было бы уместным, если бы мы здесь открыли какую-то дискуссию по вопросам развития биологии. И с этой точки зрения, я бы считал, что выступление академика Сахарова является нетактичным…
Акад. Т. Д. Лысенко:
Не нетактичным, а клеветническим! А Президиум…
Акад. Келдыш:
Трофим Денисович, почему Президиум должен в чем-то оправдываться? Это выступление академика Сахарова, а не Президиума, оно не поддерживается, по крайней мере мною, — я не знаю, как Президиум, но думаю, что и Президиум не поддержит, потому что Президиум обсуждал то решение, которое было принято Центральным Комитетом и Советом Министров по биологии, и он будет вести работу в духе этого решения. Я думаю, что мы, если есть такое заявление Трофима Денисовича, можем обсудить этот инцидент, который произошел, но сейчас для этого нет времени. Я считаю, что нам нужно сейчас сосредоточиться на обсуждении кандидатур.
Акад. Т. Д. Лысенко:
По крайней мере, не собрание, то Президиум разделяет заявление Сахарова или нет? Вы сказали, что вы не разделяете, а Президиум?
Вопрос Т. Д. Лысенко остался без ответа. Но когда подсчитали бюллетени, то оказалось, что 126 академиков высказались против и только 22 или 24 за избрание Н. И. Нуждина. Вакансия осталась незаполненной.
Новые акции Н. С. Хрущева по укреплению позиций Т. Д. Лысенко и возрастание активности лысенковцев в августе — октябре 1964 года
Информация о выборах в АН СССР и о провале В. Н. Ремесло и Н. И. Нуждина, доложенная Н. С- Хрущеву, вызвала у него резкую реакцию. Президент АН СССР был вызван для объяснений. Потребовали объяснительную записку в ЦК от академика АД. Сахарова. Академик А. Д. Сахаров, один из крупнейших советских физиков, написал свою записку в очень острой форме, чем вызвал еще большее раздражение Н. С. Хрущева. На одном из приемов Н. С. Хрущев резко высказался об Академии. Наук СССР, заявив, что она стала заниматься политикой. Он также заявил, что такая Академия советскому народу не нужна. И хотя А. И. Микоян скромно напомнил ему о том, что Академия наук учреждена еще Петром I, все же по распоряжению Н. С. Хрущева образовали комиссию для изучения возможности преобразования Академии наук в Комитет по науке. Возникла серия весьма полномочных комиссий по проверке биологических институтов АН СССР, причем в состав комиссии, которая проверяла Институт физико-химической и радиационной биологии, возглавлявшийся академиком В. А. Энгельгардтом, вошли Т. Д. Лысенко и зав. сектором науки ЦК КПСС тов. В А. Кириллин. Другой проект предусматривал присоединение биологических институтов АН СССР к ВАСХНИЛ.
Колец лета 1964 года был в сельскохозяйственном отношении неудачным, особенно в Сибири и на целине. Как мы помним, в 1963 году впервые за всю историю страны для снабжения населения пришлось покупать большие партии хлеба в Канаде, Австралии, ФРГ, США и других странах. 1964 год не принес серьезного улучшения, а в некоторых отношениях усугубил имевшиеся трудности. Это требовало, по мнению Н. С. Хрущева, новой реорганизации, нового Пленума ЦК, и в конце лета 1964 года по научным учреждениям страны и по обкомам был разослан для предварительного обсуждения проект нового доклада Н. С. Хрущева о перестройке сельского хозяйства и мерах по его дальнейшему подъему. Подготовив и разослав этот документ, Н. С. Хрущев уехал за границу, а затем в отпуск на Черное море под Сочи. Пленум ЦК КПСС о новых мерах по развитию сельского хозяйства планировался на ноябрь 1964 года.
Подробно анализировать последний, оставшийся, к сожалению, неопубликованным доклад Н. С. Хрущева мы не будем. Основная его идея заключалась в переходе от общих министерств и управлений по сельскому хозяйству к отраслевым, специализированным комитетам, управлениям и трестам типа Главзерно, Главовца, Главптица и т. д. При этом в числе различных общесоюзных намечался специальный трест или управление по производству и Внедрению компостов по методу Т. Д. Лысенко и вообще по внедрению предложений Т. Д. Лысенко в сельское хозяйство. Противники Т. Д. Лысенко подвергались в докладе Н. С. Хрущева резкому осуждению.
Обсуждение докладной записки Н. С. Хрущева в различных учреждениях и организациях, начатое в августе 1964 года, совпало с усилением агрессивности группы сторонников Т. Д. Лысенко. Журнал «Вестник сельскохозяйственной науки» опубликовал в августе статью «О теоретической несостоятельности и практической бесплодности формальной генетики», под которой стояли подписи 12 авторов из различных городов (А. С. Мусийко, С. А. Мельник, Д. А. Долгушин, А. П. Воробьев, Ф. Г. Кириченко, В. Ф. Хитринский и другие). Статья в грубой форме осуждала морганизм и хромосомную теорию наследственности как «развернутый антинаучный поход реакции против материалистической науки, против решений Партии и Правительства». 29 августа 1964 года газета «Сельская жизнь» опубликовала статью М. А. Ольшанского «Против дезинформации и клеветы», в которой он обрушился на В. П. Эфроимсона, на проф. Ф. Д. Щепотьева и на автора этих строк. По поводу настоящей книги (первые две части) М. А. Ольшанский писал следующее: «В последнее время ходит по рукам составленная Ж. Медведевым объемистая «записка», полная грязных измышлений о нашей биологической науке. Если в статье в журнале «Нева» порочное содержание было прикрыто внешней благопристойностью, то эта «записка» написана в развязных, оскорбительных тонах.
Подменяя факты базарными сплетнями, Ж. Медведев одним махом зачеркивает достижения советской селекции в создании новых сортов растений и пород животных, работы по повышению жирномолочности скота и многие другие. В высокомерно-издевательской форме он походя «ниспровергает» теоретические основы мичуринской биологии. Все эти домыслы и небылицы выглядели бы как пустой фарс, если бы в своем пасквиле на мичуринскую науку автор не прибег и к политической клевете, что не может не вызвать гнева и возмущения. Произвольно, вразрез с исторической правдой истолковывая. Известные события, имевшие место в период культа личности, Ж. Медведев доходит до чудовищных утверждений, будто бы ученые мичуринского направления повинны в репрессиях, которым подверглись в ту пору некоторые работники науки.
Каждому ясно: это уже не фарс. Это грязная политическая спекуляция. Об этом тем более следует сказать, что политическая спекуляция Ж. Медведева производит, видимо, впечатление на некоторых малосведущих и не в меру простодушных лиц. Чем иначе объяснить, что на одном из собраний Академии наук СССР академик А. Д. Сахаров, инженер по специальности, допустил в своем публичном выступлении весьма далекий от науки оскорбительный выпад против ученых-мичуринцев в стиле подметных писем, распространяемых Ж. Медведевым?
Не пришло ли время поставить перед Ж. Медведевым и подобными ему клеветниками такой вопрос: либо они подтвердят свои злобные обвинения фактами, либо пусть ответят перед судом за распространение клеветы. Разумеется, подтвердить свои обвинения фактами они не могут, потому что таких фактов не существует.
Клеветнические выпады против биологов-мичуринцев, стремление отдельных лиц опорочить достижения мичуринской биологии не только оскорбляют советских ученых, но и вредят развитию биологической науки. Эти выпады льют воду на мельницу тех, кто заинтересован в ослаблении материалистических позиций советской науки. Подобная «критика» наносит большой вред делу воспитания молодежи в духе материалистического понимания развития органического мира и мешает мобилизации всех сил советских ученых на решение поставленных перед ними задач».
11 сентября 1964 года в той же газете появилась статья В. Ремесло, который горячо поддержал предложение М. А. Ольшанского.
2 октября 1964 года «Сельская жизнь» вновь выступила с резкой статьей «Вдали от производства», в которой «разделывался» Ботанический институт АН СССР за его многолетнюю борьбу с мичуринской биологией. Одновременно в кулуарах различных комиссий и подкомиссий, проверявших биологические учреждения, шла подготовка к очередному Пленуму ЦК КПСС, с тем чтобы новую коренную реорганизацию превратить в средство полного подавления противников мичуринской биологии.
Как уже упоминалось в предисловии, предыдущие главы писались в 1961–1962 годах, когда лысенкоизм в нашей биологической науке и в агрономии занимал еще ведущие позиции, во всяком случае — организационно. Доминировал он и в системах среднего и высшего образования. Ему оказывалась безоговорочная политическая и административная поддержка. Каких-либо реальных возможностей для официального издания этой работы мы, естественно, не видели, и она готовилась прежде всего как исторический и критический очерк, предназначенный для воздействия на общественное мнение, для устной полемики, для привлечения внимания к существовавшей ситуации.
Лысенкоизм был, несомненно, историческим явлением — он активно и искусственно насаждался вместе с процессами более высокого порядка, а не являлся закономерностью нормального развития науки. Он был симптомом более серьезной болезни. И естественно, что постепенное «вытеснение» лысенкоизма — также отражение исторических событий, и свидетели этого процесса не должны оставлять его без изучения и описания.
Период 1962–1966 годов был для советской биологии весьма бурным. Вначале он сопровождался расширением и укреплением лысенкоизма. Демонстрация получаемой ими государственной поддержки была столь широка, что в некоторых отношениях ситуация напоминала август 1948 года. Н. С. Хрущев оказывал Т. Д. Лысенко намного более открытую, широкую и конкретную помощь, чем Сталин. По существу глава партии и государства стал прямым проповедником лысенкоизма, проводником в жизнь его псевдонаучных рекомендаций. Настолько тесной была связь между деятельностью Т. Д. Лысенко и Н. С. Хрущева, 290 что перелом в судьбе Хрущева в октябре 1964 года стал одновременно переломом и в судьбе лысенкоизма.
Президиум АН СССР проверяет работу Т. Д. Лысенко
Успехи биохимии, молекулярной биологии и генетики в расшифровке генетического кода, раскрытии механизмов синтеза белка и репродукции наследственных макромолекул, осуществленные в 1961–1962 годах, всколыхнули научную общественность во всем мире. Биология оказалась в центре внимания — самая широкая пресса во всех странах представляла эти достижения как сенсацию, и читатели, уже привыкшие к событиям космических программ, потерявшие счет искусственным спутникам Земли, охотно переключили свой интерес на достижения науки, которая в наибольшей степени заслуживала внимания человечества. В результате биологических сенсаций всего лишь за несколько месяцев 1961 года и начала 1962 года финансирование биологических учреждений, например США, увеличилось в 3–4 раза, и новые области биологии— молекулярная биология, молекулярная генетика, молекулярная биофизика и другие — с исключительной быстротой приобрели доминирующее значение.
На фоне бурного прогресса биологии, на фоне лавины открытий, выявивших новые возможности и огромные практические перспективы, отставание советской биологии стало особенно заметным. Стал особенно тягостным гнет лысенкоизма, его стремление подавить новые ростки, которые с неизбежностью пробивались в науке. Контроль биологической литературы последователями «мичуринской» науки был настолько прочным, что за период с 1959 по 1962 год в советской печати не появилось практически ни одной статьи с прямой критикой лысенкоизма, и это после бурного дискуссионного 1958 года. Публикация специальных генетических статей была возможна, но они проходили в основном в химических, физических, математических изданиях. Любая же прямая критика Т. Д. Лысенко немедленно исключалась редколлегиями и цензурой. В то же время как журналы, так и широкая пресса вели пропаганду достижений «мичуринцев».
Отставание в развитии теоретической биологии стало столь явным, что какие-то решения оказывались неизбежны, давление ученых на Академию наук и другие научно-административные центры становилось все более и более сильным.
11 мая 1962 года Президиум АН СССР созвал организационное совещание по проблемам молекулярной биологии, на котором академик В. А. Энгельгардт сделал обстоятельный доклад о достижениях и перспективах этого раздела науки. Он подчеркнул, что новые достижения молекулярной биологии не изолированы, а означают сдвиг всего естествознания[53]. Вывод доклада горячо поддержали все участники совещания, и в итоге был образован при Президиуме АН СССР постоянный Научный совет по молекулярной биологии. Поскольку намечавшаяся совещанием программа по созданию новых институтов и лабораторий требовала правительственных постановлений, Президиум АН СССР решил образовать специальную комиссию для подготовки проекта правительственного постановления по вопросам развития молекулярной биологии. Ее рабочие группы с одобрения Президиума АН СССР начали проверку состояния исследований в биологических институтах АН СССР. Попал в сферу проверки и Институт генетики АН СССР, возглавлявшийся Т. Д. Лысенко. В конце июня в этот институт впервые за 20 лет приехала группа ученых, имевших полномочия проверять, изучать и докладывать о своих решениях. В составе группы были биологи, физики, химики и даже медики.
Комиссия тщательно изучала работы, проводившиеся в Институте и на экспериментальной базе в Горках Ленинских, и на своем предпоследнем совещании 10 июля 1962 года почти единодушно высказала резко отрицательное суждение об уровне проводимых исследований. Это суждение, предстояло закрепить решением и сообщить о нем в Президиум АН СССР. Однако решение не было принято, и вечером 12 июля члены комиссии были извещены по телефону о том, что заключительное заседание отменяется и комиссию следует считать прекратившей существование. Дальнейшая судьба материалов осталась неизвестной.
Н. С. Хрущев и руководители партии проверяют работу Т. Д. Лысенко
Причина столь резкого поворота была очевидной. 11 июля экспериментальную базу Т. Д. Лысенко в Горках Ленинских посетил Н. С. Хрущев вместе с руководителями партии и правительства. На следующий день все центральные газеты опубликовали на первых страницах фотографии Т. Д. Лысенко рядом с Н. С. Хрущевым на ферме жирномолочных коров, среди тучных колосьев в поле, а также обширную информацию о том одобрении, которое Н. С. Хрущев высказал в адрес работ, проводимых Т. Д. Лысенко и его последователями. «Достижения мичуринской биологии, — отметил Н. С. Хрущев, — это результат настойчивой борьбы ученых и практиков, онн являются достоянием нашего народа, коммунистической партии. Эти достижения на практике, в производстве содействуют созданию обилия сельскохозяйственных продуктов, решению задач коммунистического строительства в нашей стране» (Правда. 1962. 12 июля).
После этого визита и прекратила существование комиссия Президиума АН СССР по подготовке решения о развитии молекулярной биологии. Вместо нее была создана другая комиссия — для подготовки другого постановления, призывавшего ориентировать советских биологов укрепить связь науки с практикой, сделать достижения Т. Д. Лысенко образцом для других областей науки. В состав новой комиссии включили Т. Д. Лысенко вместе с группой его сторонников, но возглавил ее зав. отделом науки ЦК КПСС В. А. Кириллин, занимавший в тот период нейтральную позицию. Оказались представлены и противные Т. Д. Лысенко силы. Можно было рассчитывать на компромисс, на временное согласие противоположных. Направлений перед лицом высших сфер.
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по дальнейшему развитию биологической науки и укреплению ее связи с практикой»
Комиссия на этот раз работала долго. По многим вопросам решения никак не удавалось согласовать. Несколько раз миновали сроки, отведенные ей, а окончательного документа не рождалось. Наконец вместо большой комиссии организовали небольшую редакционную группу из 7 человек, представлявших основные ведомства (ЦК КПСС, Министерство высшего образования, Министерство сельского хозяйства, Комитет по координации научных исследований, АН СССР, ВАСХНИЛ и АМН СССР). На основании уже имевшихся протоколов и различных проектов вызрел текст окончательного проекта. Он и был принят ЦК КПСС и Советом Министров СССР и опубликован в центральной печати 25 января 1963 года. В принятом постановлении, хотя оно и было компромиссным, достижения мичуринской биологии и необходимость ее развития были особо выделены и подчеркнуты: «Советские бнологн мичуринского направления достигли больших успехов и занимают ведущее место в мире в области генетики, селекции и семеноводства, в особенности в вопросах управления наследственностью и ее изменчивостью, внесли существенный вклад в теорию и практику сельскохозяйственного производства. На этой основе советские ученые разработали и применяют в практике сельского хозяйства ряд новых селекционно-семеноводческих, агротехнических приемов — направленное изменение наследственно яровых сортов в озимые и озимые в яровые, внутрисортовые скрещивания растений самоопылителей, свободное переопыление сортов, вегетативную и отдаленную гибридизацию…
Имеются успехи в создании новых высокопродуктивных пород и породных групп крупного рогатого скота, свиней и овец. На экспериментальной базе Института геиетики Академии наук СССР «Горки Ленинские» создано племенное стадо коров, обладающих жирностью молока в 5–5,2 процента, используя которое можно значительно повысить жирность молока стад колхозов и совхозов… (Правда. 1963. 25 янв.).
В Постановлении отмечались успехи и значение других, антилысенковских направлений биологии. «Все возрастающее значение приобретают такие разделы науки, как биохимия, биофизика, генетика, микробиология, вирусология и иммунология, изучающие детальное строение и функции живой материи на всех уровнях ее развития…
Путем использования генетических методик получены и внедрены в производство высокоактивные продуценты антибиотиков…»
Всем было известно, что речь идет в данном случае о классической генетике, и такого рода формулировки дифференцировали генетику и мичуринскую биологию, создавая для классической генетики определенный легальный простор.
Серия серьезных задач выдвинута для генетики и в длинном списке основных проблем биологии, медицины, сельскохозяйственной науки, которыми, по мнению ЦК КПСС и Совета Министров СССР, должны были в первую 294 очередь заниматься советские ученые. Определенные возможности получала генетика наряду с мичуринской биологией и в сфере образования.
В Постановлении ни разу не были применены понятия «морганизм», «менделизм» и не были названы чьи-либо имена, и это было весьма важно. Однако сельскохозяйственный отдел редакции «Правды» поместил рядом с Постановлением в качестве его иллюстрации портреты двух лысенковцев (Ф. Г. Кириченко и П. Ф. Гаркавого) среди высокой пшеницы на полях Одесского селекционного генетического института имени Т. Д. Лысенко (это нмя было присвоено Институту в 1948 году). Стоял январь, метели и морозы, и колосящиеся поля никак не подходили для газетной фотографии, да и объяснительного текста к ней никакого не было — был лишь символ того, кто есть образец, пример для подражания, эталон связи науки с практикой, с жизнью.
Как использовали Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о биологии оба направления
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР по вопросам биологии было, как мы видели, компромиссным. В нем дана весьма поощрительная оценка успеха мичуринской биологии и обеспечены для нее широкие возможности, отсутствует прямая критика в адрес классических направлений, и разделы биологии, по существу противоположные лысеакоизму (молекулярная биология, биохимия, биофизика и др.), также получали широкую опору и возможность для развития. Под генетикой в постановлении явно и в положительном смысле понималась классическая генетика, лысенкоизм же обозначался как некий самостоятельный участок биологии в форме «мичуринской биологии». Эта дифференцировка ограничивала, естественно, сферу лысенкоизма и содержала в себе возможность прогресса антилысенковских направлений биологии.
Но компромисс с классическими направлениями биологии не мог удовлетворить таких людей, как Т. Д. Лысенко, М. А. Ольшанский, И. И. Презент и других. Об одних и тех же явлениях природы не может быть двух равноценных истин. Темнота несовместима со светом. Развитие настоящей генетики, проникновение ее в сферу образования, предоставление научной молодежи права выбора между концепциями, выбора, основанного на сравнении, на оценке перспектив, не могло быть приемлемо для лысенковцев. Призыв к временному миру не мог быть ими воспринят, ибо война с мировой наукой являлась для них средством существования. Поэтому они увидели лишь ту часть правительственного решения, которая одобряла их направление, говорила об их успехах, и использовали это одобрение для расширения своего монополизма, для усиления критики классической биологии.
Почти одновременно с публикацией Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР по вопросам биологии в газетах «Правда» и «Известия» (1963. 28 янв.) была напечатана на двух полосах большая статья Т. Д. Лысенко «Теоретические основы направленного изменения наследственности сельскохозяйственных растений». Т. Д. Лысенко и раньше часто печатался в «Правде» или в «Известиях», однако на этот раз форма одновременного появления статьи в двух центральных газетах не была простой публикацией. Такая форма означает, как известно, что статья Т. Д. Лысенко поступила в обе редакции из ЦК КПСС с директивным указанием об одновременной аутентичной публикации без рецензирования и без всяких редакционных изменений. Она вызывала весьма тягостные ощущения — в ней он снова повторял свои давно и многократно раскритикованные положения о порождении видов: ржи — пшеницей, овсюга — овсом, об ошибках Дарвина, Моргана, Вейсмана, свою старую концепцию наследственности и развития и т. д. К ним он добавил некий «закон превращения неживого в живое» и «закон жизни вида». Т. Д. Лысенко вновь отрицал существование «наследственного вещества» и роль ДНК в наследственности. Для 1963 года, года широкого интереса к проблемам генетического кода, синтеза белков, директивная статья Т. Д. Лысенко была вопиющим анахронизмом, она стремилась возвратить даже мичуринскую биологию на рубежи 1937 и 1948 годов.
Сторонники Т. Д. Лысенко попытались закрепить эти директивы организационными мерами. 5–7 марта для обсуждения решений но биологии созвали сессию ВАСХНИЛ, на которой с докладом о задачах академии выступил ее президент М. А. Ольшанский[54]. Докладчику явно хотелось сделать сессию чем-то похожей по значению на сессию ВАСХНИЛ 1948 года и показать в докладе торжество мичуринской биологии над реакционными идеями морганизма-менделизма.
Биология, по словам М А. Ольшанского, развивалась до появления мичуринского направления лишь в XIX веке. «В начале XX века на пути ее дальнейшего развития встал менделизм-морганизм». Далее Президент ВАСХНИЛ описал историю разоблачения морганизма и торжества идей Мичурина и Лысенко, обеспечивших потребности социалистической рекомендации сельского хозяйства. Ольшанский прямо говорил, что материалистические концепции мичуринской биологии создал Т. Д. Лысенко. По мнению М. А. Ольшанского, теория «ген-молекула ДНК» лишь усугубила дефекты морганизма, а обещания генетиков овладеть биохимическими механизмами изменчивости ничего не стоят, так как мичуринская биология уже давно научилась управлять изменчивостью и постоянно создает новые формы растений и животных, нужных нашей практике. Много внимания уделялось в докладе практическим достижениям и особенно способу повышения жирномолочности и удобрения земли, а также полемике с западными и советскими генетиками.
В обсуждении доклада М. А. Ольшанского выступили в основном сторонники Т. Д. Лысенко (И. Г. Эйхфельд, Г. П. Высокос, А. С. Мусийко, В. Н. Ремесло, И. А. Сизов, А. С. Всяких, Л. К. Гребень, Ф. М. Куперман, В. В. Красота и др.). В постановлении было отмечено, что ВАСХНИЛ, как и прежде, должна быть центром именно мичуринского направления в биологической науке.
Сессия, рассмотренная выше статья Т. Д. Лысенко, ряд других статей лысенковцев, серия появившихся в тот период философских статей по вопросам биологии отчетливо показали, что принятое ЦК КПСС и Советом Министров СССР компромиссное постановление, по существу, было использовано для дальнейшего наступления на классическую биологию и для усиления монополизма мичуринского направления.
В то же время начались и противоположные процессы, усиливавшие позиции настоящей науки. Улучшалось финансирование научных учреждений, ввозилось импортное научное оборудование, расширялись экспериментальные и организационные возможности биологических исследований. Стали появляться издания переводных монографий и книг, раскрывавших достижения мировой науки, что оказывало решающее влияние на позиции научной молодежи, явно не стремящейся пополнять ряды сторонников Т. Д. Лысенко. Однако отвечать на критику в свой адрес генетики не могли — запрет критического анализа воззрений Т. Д. Лысенко сохранял свою полную силу.
Присуждение Ленинских премий по сельскому хозяйству в 1963 году
На Ленинскую премию в 1963 году в ряду многих других представлены работы двух ученых-лысенковцев: А. С. Мусийко, директора Одесского селекционно-генетического института им. Т. Д. Лысенко (работы по гибридизации кукурузы), и В. Н. Ремесло за выведение новых сортов пшеницы методом «перевоспитания» из яровых в озимые и наоборот. Оба достижения далеко не бесспорны, А. С. Мусейко многие годы боролся против внедрения в селекцию кукурузы межлинейных гибридов, дающих резкий гетерозис, и проповедовал межсортовые гибриды, обладавшие явно худшими качествами. Метод «перевоспитания», применявшийся В. Н. Ремесло, вызывал большие сомнения, и воспроизвести его никому не удавалось. По существу, В. Н. Ремесло применял для получения сорта обычный отбор, а рассуждения о «перевоспитании» — как средство обратить на себя особое внимание, выделиться из общей среды селекционеров, заслужить покровительство Т. Д. Лысенко.
Докладчиком по этим работам в Комитете по Ленинским премиям был М. А. Ольшанский. Т. Д. Лысенко также представлял в Комитете сельскохозяйственную науку и являлся единственным биологом в составе его президиума[55]. Однако обсуждение кандидатур не прошло гладко — некоторые высказали серьезные сомнения в возможности столь высокой оценки работ, и тайным голосованием 11 апреля 1963 года Комитет отклонил кандидатуры В. Н. Ремесло и А. С. Мусейко. Решения Комитета, как известно, утверждаются Советом Министров СССР и публикуются в день рождения В. И. Ленина, 22 апреля. Но уже в субботу, 13 апреля, разразилась гроза. Н. С. Хрущев в категорической форме потребовал созвать Комитет по премиям и пересмотреть данное решение. Срочное внеочередное заседание состоялось 15 апреля. Ученые, старавшиеся обосновать свои возражения, прерывались и лишались слова. Голосование на этот раз было положительным, и Мусейко и Ремесло попали в число лауреатов Ленинской премии.
Дискуссия, начатая в журнале «Нева»
В третьем номере литературного и общественно-политического журнала «Нева» за 1963 год появилась статья Ж. Медведева и В. Кирпичникова «Перспективы советской генетики», опубликованная благодаря инициативе главного редактора журнала СА. Воронова и члена редколлегии А. И. Хватова, решившихся на публикацию после тщательного изучения положения в биологии. В статье, наряду с популярным изложением основных теоретических и практических достижений классической генетики, была дана достаточно четкая критика лысенкоизма и его попыток изолировать советскую биологию от мировой науки. В своем заключении авторы статьи писали: «Как же случилось, что в нашей стране было надолго задержано развитие современной генетики? Почему мы на столь длительный период уступили капиталистическим государствам большой и продуктивный участок научного фронта под предлогом, что классическая генетика — буржуазная наука? Ведь не говорим же мы «буржуазная физика», «буржуазная химия», «буржуазная физиология"! Напротив, в этих и других областях знания мы внимательно следим за всеми достижениями за рубежом и стараемся быстро использовать все новое и интересное. Больше того, мы стремимся обеспечить успешное развитие научных исследований на современном уровне в Советском Союзе по всем без исключения научным дисциплинам. Только в биологии некоторые лица все еще упорно стараются провести резкую границу между советской и мировой наукой, игнорируют все, что делается представителями других научных направлений.
Ответ на поставленные вопросы нам кажется очень простым. Все это могпо произойти только в обстановке извращений, наблюдавшихся в период культа личности. Попытка некоторых ученых изолировать советскую биологию от мировой науки — вредный пережиток культа личности, отрыв от действительности, боязнь открыто и честно признать и исправить когда-то допущенные ошибки».
Статья, как и следовало ожидать, не прошла без внимания со стороны лысенковцев. Первый отклик уже в нюне под заголовком «Идеологический фронт борьбы в современной генетике» появился в журнале «Животноводство» (1963. № 6. С. 3–8) за подписью трех авторов (А. С. Всяких, П. Г. Власов, О. И. Бригис). Эпиграфом к статье они крупным шрифтом поместили выдержку из речи Н. С. Хрущева на встрече с литераторами 8 марта 1963 года «Мирное сосуществование в области идеологии — есть измена марксизму-ленинизму, предательство дела рабочих и крестьян». Дискуссия с журналом «Нева» шла в стиле идеологической борьбы 1948 года. «Биологический фронт борьбы — писал А. С. Всяких с соавторами, — это не только фронт борьбы советского ученого за дальнейший технический прогресс, но и фронт борьбы советской идеологии с буржуазной идеологией. Мирного сосуществования на этом фронте не может быть.
Авторам статьи «Перспективы советской генетики» Медведеву и Кирпичникову хочется убедить читателей журнала «Нева» в неклассовой природе генетики, чтобы защитить старую генетику Вейсмана — Менделя — Моргана, которую они называют классической генетикой. Известно, что в генетике много лет идет острая борьба между двумя направлениями. С одной стороны, такие ученые, как Ч. Дарвин, К. А. Тимирязев, И. В. Мичурин, развивали материалистическое направление в генетике, которое советские ученые (Т. Д. Лысенко и другие) развивают и именуют мичуринской генетикой. С другой стороны, некоторые ученые буржуазных стран, а также в нашей стране пропагандируют менделевско-моргановское направление в генетике…
Менделевско-моргановское направление в генетике по своему существу является идеалистическим, в какие бы формы оно ни рядилось, как бы ни обставляло себя частоколом ученых терминов и надуманных «закономерностей». Дело не меняется от того, что вейсманисты-морганисты пытаются рядить свои идеи в форму науки и материализма, называя гены — воображаемые крупицы воображаемого наследственного вещества — материальными, приписывая понятие вещества наследственности некоторым реально существующим в клетке органическим структурам, поскольку сами по себе эти структуры свойством наследственности не обладают и обладать не могут».
Пленум ЦК КПСС по вопросам идеологии в июне 1963 года
Намечавшийся Пленум ЦК КПСС по идеологическим вопросам планировался для осуществления проблем литературы, искусства, партийной пропаганды и других вопросов, возникших, прежде всего, как следствие курса партии на разоблачение культа личности и связанных с ним явлений. Обычное стремление лысенковцев придать своей перманентной дискуссии по генетике идеологическую окраску говорило о том, что они попытаются использовать и этот Пленум для укрепления своих позиций. И такие попытки действительно имели место. М. А. Ольшанский и Т. Д. Лысенко попытались включить в основной доклад Л. Ф. Ильичева ряд положений об идеологической реакционности менделизма-морганизма, однако при предварительном обсуждении научных разделов доклада с руководством Академии наук СССР эти положения решено было не выдвигать. Только один раз на Пленуме в речи секретаря МГК КПСС тов. НХ. Егорычева прозвучали слова осуждения в адрес рукописи первого варианта настоящей книги. Материалы, положенные в основу этого раздела речи Н. Г. Егорычева, были переданы в МГК КПСС секретарем парткома Тимирязевской академии А. Степановым, организовавшим в июле и в ноябре 1962 года специальные проработки автора и объявившего книгу антипартийной, антинаучной и антисоветской (решения парткома ТСХА от 30 июля 1962 года).
В речи НХ. Егорычева по этому поводу сказано следующее: «Советская наука развивается невиданно быстрыми темпами. Для правильного воспитания научных кадров, для успешного развития всех отраслей науки огромное значение имеет марксистско-ленинское философское обоснование новейших открытий. В. И. Ленин учил, что «без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей…
Предавая забвению это ленинское указание, отдельные ученые некритически относятся к буржуазным научным концепциям. Так, например, ЖА. Медведев, бывший старший научный сотрудник кафедры агрохимии Сельскохозяйственной академии имени К. А. Тимирязева, подготовил к печати монографию «Биологическая наука и культ личности». В этой работе неправильно освещаются основные вопросы развития советской биологии, охаивается мичуринская наука, захваливаются те буржуазные исследования, которые не являются последовательно материалистическими. Получив отпор от коллектива академии, Медведев не сложил оружия, перебазировался в Калужскую область и подготовил к печати (а Медгиз издал) книгу «Биосинтез белков и проблемы оногенеза», содержавшую подобные же ошибки. За ширмой наукообразности порой прячутся идейные вывихи!
К сожалению, мы еще мало издаем книг и серьезных философских исследований, в которых осмысливались бы достижения естественных наук и которые помогали бы разоблачению чуждых нам воззрений» (Московская правда. 1963. 20 июня; Вечерняя Москва. 1963. 19 июня).
Выступление Н. Г. Егорычева полностью напечатано только в московских газетах, и оно не имело серьезных последствий, хотя о двух сравнительно курьезных случаях, связанных с этим выступлением, следует рассказать. Я действительно работал в г. Обнинске, Калужской области, в лаборатории молекулярной радиобиологии Института медицинской радиологии АМН СССР. На Пленуме ЦК КПСС присутствовал один весьма ответственный работник Калужского обкома. Услышав о Медведеве, «перебазировавшемся в Калужскую область и не сложившем оружия», он сразу же позвонил в Калугу и распорядился «перебазировать» Медведева куда-нибудь подальше. Срочно по всем научным учреждениям области начались телефонные поиски Медведева, и он был обнаружен в г. Боровске в Институте биохимии и физиологии сельскохозяйственных животных, примерно в 30 км от Обнинска. Это — другой Медведев, но случайно он оказался биохимиком и тоже окончил Тимирязевскую академию. Последовало распоряжение Медведева уволить, и только через несколько дней вызванные в Калугу руководители Института поняли причины этого акта и разъяснили, что их Медведев никакого отношения к упомянутым работам не имеет, что он тихий и спокойный человек. Когда же нашли настоященго автора, страсти в значительной степени улеглись. Кроме того, в системе медицинской науки акции лысенкоизма к 1963 году уже не ценились, а Академия медицинских наук предпринимала решительные шаги по восстановлению настоящей медицинской генетики.
Вторую книгу, упомянутую Н. Г. Егорычевым, — «Биосинтез белков и проблемы онтогенеза» постигла в 1963 году печальная судьба Еще за две недели до Пленума по распоряжению идеологической комиссии ЦК КПСС весь тираж через 2–3 дня после передачи в «Книготорг» был изъят. Выполнявший все просьбы лысенковец, секретарь ЦК по сельскому хозяйству В. И. Поляков и зав. сектором еельхознауки ЦК А А. Утехин (оба бывшие передовики яровизации) сначала пытались добиться решения Секретариата ЦК КПСС о ликвидации собранного тиража. Однако проект не получил поддержки АН СССР и АМН СССР. После длительных споров и рецензий было решено удалить из книги раздел, содержащий критику Т. Д. Лысенко, и заменить — его общей дискуссией, без упоминания имен. Это и было проделано, и книга с одной и той же датой выхода имеется сейчас в двух вариантах: несколько сот экземпляров содержат прямую критику Т. Д. Лысенко и И. И. Презента, несколько тысяч экземпляров — только косвенную критику. Ввиду ошибок типографии при проведении «выдирок» имеются и промежуточные формы.
Начало возрождения медицинской генетики
Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о развитии биологии было, как мы уже отмечали, многосторонним, и оно, в частности, создавало основы для восстановления в СССР медицинской генетики. По своему характеру медицинская генетика никак не могла быть мичуринской, и она требовала создания в стране настоящих условий для своего развития. Игнорировать эту необходимость было уже нельзя. Президиум АМН СССР провел ряд совещаний и принял 24 июля 1963 года постановление «О состоянии и перспективах развития исследований в области медицинской генетики». Сообщалось, что резкое отставание страны в области медицинской генетики, экономический ущерб, связанный с разрушением медицинской генетики в 1937 и 1948 годах, ложились прямой ответственностью на творцов мичуринской биологии. Приукрасить положение, создавшееся в этой области знания, скрыть его было невозможно, несмотря на попытки НЛ. Жукова-Вережникова, захватившего тогда руководство в проблемной комиссии по медицинской генетике.
Решение Президиума АМН СССР о развитии медицинской генетики не могло, конечно, обеспечить быстрых изменений, но оно предусматривало ряд реальных мер (создание учебников, статистики наследственных болезней, кафедр, лабораторий, курсов подготовки, генетических консультаций, конференций, заграничных командировок и т. д.), которые могли быть основой постепенного возрождения классической общей и медицинской генетики. Оно, таким образом, укрепляло официальное признание «морганизма-менделизма» как практически и теоретически необходимого раздела биологии.
Необходимость существования классической генетики в советской науке, во всяком случае в медицине, становилась реальностью. С таким положением не могли примириться представители мичуринской биологии, однако их возможности воздействия на события в сфере медицины были ограничены. В «Медицинской газете» от 4 октября 1963 года появилась статья проф. С. Павленко «Неопозитивизм — оружие реакции», в которой делалась попытка вернуться в генетике на уровень 1948 года. Автор утверждал, что хромосомная теория наследственности «принесла генетической науке огромный вред», что идеи Моргана и Менделя «направили генетику в русло идеализма». Статья была переполнена резкими формулировками в адрес морганизма и неоморганизма (молекулярные аспекты) и содержала вывод о том, что медицинская генетика сможет развиваться только на основе идей Мичурина, Лысенко и Павлова. Более подробно С. Павленко изложил свои рекомендации в небольшой брошюре «Естественно-научные основы медицинской генетики» (М., 1963).
Однако такого рода выступления были единичными и на фоне общих тенденций в развитии медицинской генетики выглядели нелепо.
Новые шаги по расширению и усилению монополизма мичуринской биологии
Тенденции 1963 года показывали, что монополизм мичуринской биологии утрачивался, популярность представителей этого направления резко падала, а настоящая генетика получала в разных областях и системах все новые и новые возможности для своего развития. Некогда изолированная, защищенная от критики в печати мичуринская биология подвергалась критике на многочисленных диспутах и конференциях, на собраниях ученых, писателей, журналистов, студентов. В самой среде мичуринцев возникали серьезные противоречия, и нужны были какие-то более решительные меры, чтобы остановить этот процесс, чтобы припугнуть инакомыслящих, чтобы оградить Т. Д. Лысенко и его соратников от постоянной критики. В арсенале у них была серия вполне испытанных в прошлые годы методов, и они решили вновь проверить их действия.
18 августа 1963 года газета «Сельская жизнь» опубликовала большую статью Президента ВАСХНИЛ М. А. Ольшанского «Против фальсификации в биологической науке». Через три дня в сокращенном виде ее перепечатала «Правда». М. А. Ольшанский энергично рекламировал мнимые достижения мичуринцев и стремился к установлению полной монополии именно мичуринской биологии в советской науке. «Мичуринская биология, — по словам автора статьи, — включает в себя все ценные, проверенные жизнью, практикой научные положения, содержащиеся в трудах выдающихся биологов прошлого. Вместе с тем в нее органически входят разработанные Т. Д. Лысенко генетические и общебиологические теоретические положения, нашедшие широкую дорогу в сельскохозяйственную практику, а также многочисленные труды биологов и селекционеров, идущие в общем широком русле понимания биологии как науки, имеющей дело с качественно своеобразной формой движения материи. Мичуринское направление в биологии отбрасывает все механические и идеалистические концепции «классической генетики», в том числе и в ее модном сейчас химическом варианте».
М. А. Ольшанский высказался за незыблемость для советской биологии решений сессии ВАСХНИЛ 1948 года. Он обрушивался на Атомиздат и Бюллетень Московского общества испытателей природы «за публикацию работ по классической генетике». По его мнению, статья в журнале «Нева» имела клеветнический характер и была с недоумением встречена научной общественностью. «Каждый советский ученый, конечно, понимает, — писал М. А. Ольшанский, — что мирного сосуществования материализма с идеализмом в науке быть не может. Вот почему мичуринское направление в генетике решительно отбрасывает реакционные концепции “классической генетики”».
Однако стиль, выбранный М. А. Ольшанским для своей статьи, не подходил для обстановки 1963 года. Советская научная общественность созрела для восприятия новых идей, и методы и приемы, по привычке использованные Ольшанским против оппонентов, по существу, работали против него.
Большим событием в нашей биологии в конце 1963 года стал выход первого за 25 лет отечественного учебного руководства по научной генетике — книги М. Е. Лобашева «Генетика», а несколько позднее— книги В. П. Эфроимсона «Введение в медицинскую генетику». Обе книги написаны на высоком научном уровне, они моментально были раскуплены. Большим тиражом разошлась брошюра Всемирной организации здравоохранения, содержавшая рекомендации международного комитета экспертов по изучению генетики человека в медицинских институтах и колледжах и на курсах усовершенствования врачей. Возник, таким образом, вопрос о введении преподавания классической генетики в университетах и медицинских институтах.
Февральский Пленум ЦК КПСС по сельскому хозяйству
10 февраля 1964 года в Большом Кремлевском дворце открылся Пленум ЦК КПСС, на котором обсуждался вопрос интенсификации сельскохозяйственного производства на основе широкого применения удобрений, развития орошения, комплексной механизации и внедрения достижений науки и передового опыта для быстрейшего увеличения производства сельскохозяйственной продукции».
Ранее, как мы уже видели, Т. Д. Лысенко пытался использовать Пленумы ЦК КПСС, посвященные сельскому хозяйству, для укрепления своих позиций для нападок на своих противников. На этот раз следовало ожидать того же. Действительно, на Пленуме сельскохозяйственная наука была представлена в основном лысенковцами. Главный доклад, вопреки традиции, сделал министр сельского хозяйства И. П. Воловченко (Правда, 1964. 11 февр.). Хотя он и отметил, что Т. Д. Лысенко внес выдающийся вклад в науку и практику, однако не стал расшифровывать этот тезис и не счел возможным рекомендовать практике что-либо из этого выдающегося вклада (в это время Т. Д. Лысенко всячески рекламировал свой метод повышения жирности молока и удобрения земляными компостами). Не высказался И. П. Воловченко и относительно «реакционного морганизма». Начало Пленума, таким образом, не могло удовлетворить творцов мичуринской биологии. Поэтому были срочно приняты меры к исправлению положения. Сначала выступил Ф. В. Калистратов — директор экспериментальной базы в «Горках Ленинских», разрекламировавший достижения Т. Д. Лысенко в деле повышения жирномолочности и урожайности. Затем слово взял М. А. Ольшанский и, наконец, сам Т. Д. Лысенко. С большой обидой он отметил упущения И. П. Воловченко по части недооценки жирномолочности и удобрения компостами.«… А ведь это не какая-нибудь частность, — напомнил Т. Д. Лысенко, — эти методы имеют большое значение для повышения урожайности во всех районах Советского Союза и для увеличения производства молочных продуктов…»
Нами был вскрыт и сформулирован общий закон жизни биологических видов, которому подчинены все другие биологические и генетические законы».
Далее Лысенко рассказал о том, как этот самый главный закон природы помог ему повысить жирность молока, метод повышения жирномолочности, по его словам, нужно срочно распространить на все фермы СССР, и во всех областях нужно перейти на джерсейские помеси, взяв за основу бычков из руководимого им хозяйства. Т. Д. Лысенко напомнил, что по инициативе Н. С. Хрущева Совет Министров СССР уже принял соответствующее постановление о джерсеизации отечественного скота, но Министерство сельского хозяйства почему-то медлит с его реализацией. «А ведь речь идет, — закончил Т. Д. Лысенко, — о весьма важном деле — о резком повышении жирности молока десятков миллионов коров на товарных колхозно-совхозных фермах. Боязнь за провал этого дела и заставила меня выступить по этому вопросу на настоящем высоком собрании» (Известия. 1964. 14 фев.).
Для осуждения морганизма-менделизма слово на съезде было предоставлено профессору ММ. Лебедеву, который потребовал остановить проникновение морганизма в учебные программы и подверг критике учебник генетики МЛ. Лобашева.
На заключительном заседании Пленума с большой речью выступил Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущев. Он очень много внимания уделил Т. Д. Лысенко, он видел в нем идеал советского ученого и настойчиво требовал внедрять в практику его рекомендации. Это место из речи Н. С. Хрущева нам хочется привести полностью.
Из речи Н. С. Хрущева:
«Когда-то, лет пятнадцать тому назад, в Министерстве сельского хозяйства Союза возникла дискуссия среди ученых, как лучше вносить навоз в почву, как целесообразнее использовать то небольшое количество минеральных удобрений, которым в те годы располагала страна. Тогда мнения ученых разошлись. Академик Т. Д. Лысенко доказывал, что навоз лучше вносить в виде смеси с небольшим количеством извести и минеральных удобрений. Жизнь шла вперед, наука развивалась, шли споры и практическая проверка рекомендаций. Академик Т. Д. Лысенко выступил и обосновал предложения о необходимости готовить органо-минеральные смеси, он разработал целую систему, дал научные обоснования своим рекомендациям.
В те годы, как и в последующее время, я бывал на опытных полях, где вел свои работы тов. Лысенко, не только слушал его, но все видел своими глазами. Одно дело послушать доклад, иной человек умеет в докладе все преподнести очень хорошо, а вот на поле ничего не покажет. Между тем поле, как книга, на нем все прочтешь, куда какое удобрение внесено и какие получены результаты. И вот тов. Лысенко показал на практике, что применение его теории дает хозяйству высокие урожаи, дает зерно, мясо, молоко. Я был тогда секретарем Московского комитета партии и рекомендовал колхозам и совхозам шире применять способ приготовления удобрений, рекомендованный тов. Лысенко. И те, кто применял его метод со знанием дела, получали большие прибавки урожая.
Вот это и есть наука, это, как видите, еще в те годы академик Лысенко выдал вексель под спор, который развернулся в выступлениях некоторых товарищей на нынешнем Пленуме. Так что, хотя тт. Ольшанский и Черемисинов спорили. О цифрах, а по сути дела, шел спор о методах удобрений, о способах использования навоза и минеральных удобрений.
Голоса: Правильно.
Н. С. Хрущев: Правильно я вас понимаю, тов. Ольшанский?
М. А. Ольшанский: Правильно.
Н. С. Хрущев: Но вы тоже не развернули своей мысли и не высказались прямо и откровенно по существу дела. Видимо, Министерство сельского хозяйства СССР берется более конкретно за положение дел в Институте удобрений. Но я думаю, что некоторые ученые института отвергают компосты, отвергают органо-минеральные смеси, стоя на позиции применения чистых минеральных удобрений.
На этом вопросе я задерживаюсь потому, что он имеет принципиальное значение. Это вопрос лучшего использования наших возможностей, привлечения на службу урожая тех средств, которые не требуют капиталовложений. Фабрику компостов можно и нужно иметь в каждом колхозе, что весьма важно для повышения урожайности. Тов. Лысенко в своем выступлении правильно критиковал докладчика за то, что он не уделил должного внимания использованию местных удобрений.
Нельзя недооценивать навоз и другие местные удобрения. Если встать на такой путь, то интересам колхозного и совхозного производства будет нанесен ущерб.
Поэтому я просил бы ученых, руководителей сельскохозяйственных органов, просил бы еще раз тов. Лысенко отработать методику приготовления органо-минеральных компостов, издать инструкции, своего рода заповеди, чтобы они стали азбукой в каждом колхозе и совхозе. Уверен, что тогда при меньшей норме минеральных удобрений, при трех центнерах минеральных удобрений в смеси с навозом можно получить по 30 центнеров зерна с гектара. Есть расчет, товарищи?
Голоса: Есть! (Аплодисменты).
Н. С. Хрущев: Да, товарищи, именно при таком способе удобрений, как об этом хорошо сказал в своей речи директор хозяйства «Горки Ленинские» тоз. Калистратов, получают по 30 с лишним центнера пшеницы. (Аплодисменты).
Кто хочет применить метод тов. Лысенко, тот не прогадает. Поезжайте в этом году и посмотрите на его пшеницу. Уверен, в хозяйстве будет получен, как всегда, хороший урожай.
Посмотрите на кукурузу в «Горках Ленинских», на сахарную свеклу, посмотрите его хозяйство. Учиться надо таких ученых. (Аплодисменты).
В другой части своего выступления Н. С. Хрущев снова вернулся к Т. Д. Лысенко и снова поставил его в пример. На этот раз разговор шел о повышении жирномолочности. И это место из речи Н. С. Хрущева следует привести полностью.
Из речи К С. Хрущева:
«Нам нужно более конкретно, по-деловому, подходить к внедрению достижений науки в производство. Возьму такой пример. Академик Т. Д. Лысенко не только теоретически, но и на практике доказал возможность значительного повышения жирномолочности коров. С его помощью некоторые колхозы и совхозы успешно создают фермы высокопродуктивного скота с жирностью молока 5 и более процентов.
Недавно я с удовольствием посмотрел киножурнал, в котором показано, каких успехов достигли колхозы и совхозы Молдавской республики, которые по совету тов. Лысенко начали осуществлять меры по повышению жирномолочности коров. Смотришь киножурнал и радуешься тому, что делают труженики и ученые Молдавия. Не в условиях какого-либо отдельного экспериментального хозяйства, а во многих колхозах и совхозах уже выращены коровы, которые дают молоко с жирностью от 4,5 до 5,08 процента. Эго — большое достижение.
Позвольте выразить благодарность колхозникам и рабочим совхозов, ученым, партийным и советским работникам Молдавской республики, которые успешно решают задачу большой важности — повышение жирности молока. (Продолжительные аплодисменты).
Этот пример достоин подражания. Пора от разговоров переходить к делу. Мы не против споров.
Наука действительно оттачивает свое острие в спорах, в борьбе мнений между отдельными учеными. Творческие дискуссии нельзя глушить, инициативу ученых нужно всемерно поддерживать. Но если мы будем только наблюдателями, не замечать, когда бесплодные ученые поносят настоящих ученых, обогащающих науку и практику, то это нанесет вред нашим общим интересам.
Почему не внедряют в производство разработанный тов. Лысенко метод повышения жирномолочности коров? Потому что здесь имеются теоретические споры. Одни ученые стоят на этой позиции, согласны с тов. Лысенко, другие — возражают, но не просто возражают, а тормозят внедрение нового. Повторяю, споры должны быть, нельзя их глушить, иначе можно заглушить полезное для науки и для практического строительства советской экономики.
Но когда научное открытие вышло из стадии эксперимента, когда теоретические предположения оправдались, тогда нельзя оставаться нейтральным, надо продолжать то, что завоевано наукой и что содействует осуществлению планов нашего строительства.
Меня давно интересуют работы по повышению жирномолочности скота. Помню, лет 8-10 назад я спросил тов. Лысенко: считает ли он окончательно решенным вопрос о путях повышения жирномолочности?
Нет, говорил он, надо еще экспериментировать, на практике проверить научные эксперименты. И вчера, выступая, он сказал, что продолжает проверку опытом, хотя уже сейчас имеются тысячи коров с жирностью молока пять и более процентов. Это жирномолочное стадо создано по методу тов. Лысенко. Это — хорошее качество ученого, когда он еще и еще раз в жизни, на практике проверяет силу своих научных рекомендаций.
Почему же идет спор? Дело в том, что некоторые ученые пытались решать проблему повышения жирности молока, по их мнению, таким же путем, как и тов. Лысенко, и ничего у них не вышло. Но как раз они решали проблему не таким путем, как это делает тов. Лысенко. Он решает задачу на другой теоретической основе и добился положительных результатов. И если у кого-то другого не было результатов, то это еще не значит, что теория неправильна.
Здесь я могу провести параллель с художником. Художник нарисовал картину, человек смотрит и наслаждается его творчеством. А если не умеющий рисовать возьмет кисть, то он застыдится своего «творения». Поэтому не надо удивляться тому, что у одного ничего не вышло с повышением жирности молока, а у другого дело пошло вперед.
Почему сейчас уделяется недостаточное внимание повышению жирномолочности? Есть у нас министерство, есть ученые животноводы, есть зоотехники. Если бы все 310 животноводы взялись за решение проблемы, если б проявили настойчивость во внедрении нового метода, то многое уже можно было бы сделать. Видимо, за десять лет все молочные хозяйства имели большое количество коров с высокой жирностью молока. В результате страна получала бы дополнительно огромное количество продукции» (Правда. 1964. 15 фев.).
Это была очень сильная поддержка. И очень необъективная оценка практических предложений. Н. С. Хрущев собирался решительно и быстро ликвидировать отечественные породы скота и перейти на джерсейские помеси, поверив необоснованным рекомендациям Т. Д. Лысенко, сопротивление которым сам Н. С. Хрущев прекрасно видел.
Не прошло и месяца, как на совещании руководящих работников партийных и советских органов Н. С. Хрущев выступил с новым большим докладом (см.: Правда. 1964. 7 марта) и опять уделил в нем большое внимание Т. Д. Лысенко и его рекомендациям.
В это же время профессор М. Лебедев, выступивший на мартовском Пленуме, напечатал в «Сельской жизни» (1964. 10 марта) большую статью «На старый лад» с резкой идеологической критикой учебника «Генетика» М. В. Лобашева. «Советская наука», — по словам Лебедева, — давно выбросила реакционную шелуху вейсманизма-морганизма. Остатки ее, к сожалению, еще имеются… Книга «Генетика» — новая попытка воскресить в биологической науке старые идеалистические, метафизические вейсмановско-мендель-морганистские идеи генетики. Здесь оказывается отрыв теоретических исследований некоторых ученых от запросов социалистического сельского хозяйства… Книга Лобашева содержит его лекции, читаемые для студентов биофака. Студенты других вузов, в том числе педагогических, также изучают генетику, пользуясь этой книгой. Не обладая должным опытом, они, видимо, принимают на веру все, что пишет профессор Лобашев. Специалисты, оканчивающие эти вузы, становятся либо научными работниками, либо преподавателями биологии в школах. Можно представить себе, какой ущерб наносит преподавание по этой книге и биологической науке, и воспитанию молодежи».
М. А. Ольшанский направил в ЦК КПСС письмо с требованием запретить учебник М. Е. Лобашева по генетике и изъять его из библиотек. Для изучения этого вопроса отделы науки и сельского хозяйства ЦК КПСС создали специальную комиссию.
Крупная неудача лысенковцев на выборах в Академию наук СССР в июне 1964 года
В июне 1964 года предстояли выборы в АН СССР. Хотя в биологическом отделении АН СССР имелись безоговорочные сторонники Т. Д. Лысенко, но они были лишь членами-корреспоидентами (А. А. Авакян, Н. И. Нуждин). Действительные члены АН СССР, когда-то активно поддерживавшие Т. Д. Лысенко (Н. М. Сисакян, А. И. Опарин, Е. Н. Павловский), к 1964 году предпочитали нейтралитет. Создавшаяся к середине 1964 года благоприятная для Т. Д. Лысенко ситуация позволяла ему подготовить проект увеличения своих сил в биологическом отделении АН СССР и превращения его в такой же прочный оплот лысенкоизма, как и ВАСХНИЛ. Правительство, по инициативе Н. С. Хрущева, предоставило Академии наук СССР небывалое число вакансий по генетике: три академика и два члена-корреспондента. При этом было четко оговорено, что в академики надлежит избрать П. П. Лукьяненко, В. С. Пустовойта и Н. И. Нуждина, а одним из членов-корреспондентов — В Л. Ремесло. П. П. Лукьяненко и В. С. Пустовойт — заслуженные практики-селекционеры, оба академики ВАСХНИЛ. Ни тот, ни другой не были генетиками и для избрания в АН СССР по генетике не подходили. Но оба они получали широкую рекламу, только что бьши почетно приняты в члены КПСС без кандидатского стажа, наравне с космонавтами, и противостоять их избранию в АН СССР было бесполезно. Другое дело В. Н. Ремесло и Н. И. Нуждин — оба беспринципные и активные сторонники Т. Д. Лысенко, причем последний представлял собой исключительно непопулярную личность. За В. Н. Ремесло биоотделение голосовало три раза — случай небывалый, — и все-таки не прошел. Н. И. Нуждин баллотировался в академики. Члены-корреспонденты в этом случае в голосовании не участвуют. Индивидуальная интенсивная обработка каждого действительного члена дала себя знать — Н. И. Нуждина отделение общей биологии избрало академиком АН СССР, однако это решерие надлежало утвердить общему собранию АН СССР: Ранее в истории академии не было случая, чтобы ученый, избранный отделением, не был бы утвержден общим собранием АН СССР. На этот раз ученые других отделений — биохимии и физиологии и физики — решили исправить ошибку своих коллег. Стенограмма заседания общего собрания АН СССР сохранила для истории биологии следующую дискуссию.
Выписка из стенограммы:
Акад. В. А. Энгельгардт:
В числе кандидатов на вакансии по генетике мы встречаем имена людей, широко известных всей стране как сделавших огромной значимости вклады в сельскохозяйственную практику, в селекционное дело. Мы произносим их имена с уважением, и их заслуги не вызывают ни у кого сомнения.
Но есть в числе кандидатур по специальности «генетика» одна, в отношении которой, по крайней мере по моему мнению, есть основание разойтись с заключением экспертной комиссии и мнением, выраженным в голосовании членами соответствующего Отделения. Я имею в виду кандидатуру члена-корр. АН СССР Н. И. Нуждина. Я в несколько затруднительном положении— ведь 10 с лишним лет тому назад мы в Отделении биологических наук избрали Н. И. Нуждина членом-корр. АН СССР. Естественно было бы одобрить теперь продвижение по пути академических ступеней. Но за этот срок — шел ли в ногу с развитием науки, содействовал ли ей Н. И. Нуждин? Мне не известно за членом-корр. Нуждиным каких-либо вкладов практического характера, сравнимых с теми, о которых я говорил в отношении других кандидатов по той же специальности.
Следовательно, ясно, что в нашем суждении мы должны исходить из теоретических, экспериментальных работ члена-корр. Нуждина. Задача развития экспериментальной генетики в ее современных аспектах и на нынешнем, высоко достигнутом ею уровне — для нашей страны является задачей первостепенной важности, ибо нам нужно во что бы то ни стало преодолеть существенное отставание, создавшееся на этом участке на протяжении недавнего периода. Я не вижу никаких оснований ожидать, что избрание Н. И. Нуждина в академики поможет разрешению этой задачи.
Я попробовал приложить к данному конкретному случаю принцип, рекомендованный академиком ПЛ. Капицей для суждения о ценности, о научном потенциале ученого (или даже отдельного научного труда): этот критерий частоты цитирования имени в работах других исследователей. Перелистав несколько годовых авторских указателей ведущих журналов по генетике за последние годы, я не нашел ни одного упоминания имени Н. И. Нуждина. Да и без указателей, если бы такие работы были, они были бы нам известны.
Словом, совершенно ясно, что в лице Н. И. Нуждина Академия наук не получила бы такого ученого, который мог бы поднять уровень генетических исследований у нас в направлении магистральной линии развития современной генетики. Поэтому я расхожусь с оценкой Отделения общей биологии и не могу считать кандидатуру члена-корр. АН СССР Н. И. Нуждина отвечающей тем требованиям, какие мы предъявляем к самому высокому рангу ученых нашей страны.
Акад. А. Д. Сахаров:
Я очень кратко выступлю. Все мы признаем, все мы знаем, что научная репутация академика советской Академии наук должна быть безупречной. И вот, выступая по кандидатуре Нуждина, мы должны внимательно подойти к этому вопросу. В том документе, который нам выдан, есть такие слова: «Много внимания уделяет Н. И. Нуждин также вопросам борьбы с антимичуринскими извращениями в биологической науке, постоянно выступая с критикой различных идеалистических теорий в области учения наследственности и изменчивости. Его общефилософские труды, связанные с дальнейшим развитием материалистического учения ИЛ. Мичурина и других корифеев биологической науки, широко известны не только в нашей стране, но и за рубежом».
Дело научной совести каждого из тех академиков, которые будут голосовать, — как понимать, какое реальное содержание скрывается за этой борьбой с антимичуринскими извращениями, за дальнейшее развитие философских трудов других корифеев биологической науки и т. д. Я не буду читать эту выдержку второй раз.
Что касается меня, то я призываю всех присутствующих академиков проголосовать так, чтобы единственными бюллетенями, которые будут поданы за, были бюллетени тех лиц, которые вместе с Нуждиным, вместе с Лысенко несут ответственность за те позорные тяжелые страницы в развитии советской науки, которые в настоящее время, к счастью, кончаются. (Аплодисменты).
Акад. М. В. Келдыш:
.. Я думаю, не с этой точки зрения мы должны подходить к отбору и к выборам. Мне кажется, не было бы уместным, если бы мы здесь открыли какую-то дискуссию по вопросам развития биологии. И с этой точки зрения, я бы считал, что выступление академика Сахарова является нетактичным…
Акад. Т. Д. Лысенко:
Не нетактичным, а клеветническим! А Президиум…
Акад. Келдыш:
Трофим Денисович, почему Президиум должен в чем-то оправдываться? Это выступление академика Сахарова, а не Президиума, оно не поддерживается, по крайней мере мною, — я не знаю, как Президиум, но думаю, что и Президиум не поддержит, потому что Президиум обсуждал то решение, которое было принято Центральным Комитетом и Советом Министров по биологии, и он будет вести работу в духе этого решения. Я думаю, что мы, если есть такое заявление Трофима Денисовича, можем обсудить этот инцидент, который произошел, но сейчас для этого нет времени. Я считаю, что нам нужно сейчас сосредоточиться на обсуждении кандидатур.
Акад. Т. Д. Лысенко:
По крайней мере, не собрание, то Президиум разделяет заявление Сахарова или нет? Вы сказали, что вы не разделяете, а Президиум?
Вопрос Т. Д. Лысенко остался без ответа. Но когда подсчитали бюллетени, то оказалось, что 126 академиков высказались против и только 22 или 24 за избрание Н. И. Нуждина. Вакансия осталась незаполненной.
Новые акции Н. С. Хрущева по укреплению позиций Т. Д. Лысенко и возрастание активности лысенковцев в августе — октябре 1964 года
Информация о выборах в АН СССР и о провале В. Н. Ремесло и Н. И. Нуждина, доложенная Н. С- Хрущеву, вызвала у него резкую реакцию. Президент АН СССР был вызван для объяснений. Потребовали объяснительную записку в ЦК от академика АД. Сахарова. Академик А. Д. Сахаров, один из крупнейших советских физиков, написал свою записку в очень острой форме, чем вызвал еще большее раздражение Н. С. Хрущева. На одном из приемов Н. С. Хрущев резко высказался об Академии. Наук СССР, заявив, что она стала заниматься политикой. Он также заявил, что такая Академия советскому народу не нужна. И хотя А. И. Микоян скромно напомнил ему о том, что Академия наук учреждена еще Петром I, все же по распоряжению Н. С. Хрущева образовали комиссию для изучения возможности преобразования Академии наук в Комитет по науке. Возникла серия весьма полномочных комиссий по проверке биологических институтов АН СССР, причем в состав комиссии, которая проверяла Институт физико-химической и радиационной биологии, возглавлявшийся академиком В. А. Энгельгардтом, вошли Т. Д. Лысенко и зав. сектором науки ЦК КПСС тов. В А. Кириллин. Другой проект предусматривал присоединение биологических институтов АН СССР к ВАСХНИЛ.
Колец лета 1964 года был в сельскохозяйственном отношении неудачным, особенно в Сибири и на целине. Как мы помним, в 1963 году впервые за всю историю страны для снабжения населения пришлось покупать большие партии хлеба в Канаде, Австралии, ФРГ, США и других странах. 1964 год не принес серьезного улучшения, а в некоторых отношениях усугубил имевшиеся трудности. Это требовало, по мнению Н. С. Хрущева, новой реорганизации, нового Пленума ЦК, и в конце лета 1964 года по научным учреждениям страны и по обкомам был разослан для предварительного обсуждения проект нового доклада Н. С. Хрущева о перестройке сельского хозяйства и мерах по его дальнейшему подъему. Подготовив и разослав этот документ, Н. С. Хрущев уехал за границу, а затем в отпуск на Черное море под Сочи. Пленум ЦК КПСС о новых мерах по развитию сельского хозяйства планировался на ноябрь 1964 года.
Подробно анализировать последний, оставшийся, к сожалению, неопубликованным доклад Н. С. Хрущева мы не будем. Основная его идея заключалась в переходе от общих министерств и управлений по сельскому хозяйству к отраслевым, специализированным комитетам, управлениям и трестам типа Главзерно, Главовца, Главптица и т. д. При этом в числе различных общесоюзных намечался специальный трест или управление по производству и Внедрению компостов по методу Т. Д. Лысенко и вообще по внедрению предложений Т. Д. Лысенко в сельское хозяйство. Противники Т. Д. Лысенко подвергались в докладе Н. С. Хрущева резкому осуждению.
Обсуждение докладной записки Н. С. Хрущева в различных учреждениях и организациях, начатое в августе 1964 года, совпало с усилением агрессивности группы сторонников Т. Д. Лысенко. Журнал «Вестник сельскохозяйственной науки» опубликовал в августе статью «О теоретической несостоятельности и практической бесплодности формальной генетики», под которой стояли подписи 12 авторов из различных городов (А. С. Мусийко, С. А. Мельник, Д. А. Долгушин, А. П. Воробьев, Ф. Г. Кириченко, В. Ф. Хитринский и другие). Статья в грубой форме осуждала морганизм и хромосомную теорию наследственности как «развернутый антинаучный поход реакции против материалистической науки, против решений Партии и Правительства». 29 августа 1964 года газета «Сельская жизнь» опубликовала статью М. А. Ольшанского «Против дезинформации и клеветы», в которой он обрушился на В. П. Эфроимсона, на проф. Ф. Д. Щепотьева и на автора этих строк. По поводу настоящей книги (первые две части) М. А. Ольшанский писал следующее: «В последнее время ходит по рукам составленная Ж. Медведевым объемистая «записка», полная грязных измышлений о нашей биологической науке. Если в статье в журнале «Нева» порочное содержание было прикрыто внешней благопристойностью, то эта «записка» написана в развязных, оскорбительных тонах.
Подменяя факты базарными сплетнями, Ж. Медведев одним махом зачеркивает достижения советской селекции в создании новых сортов растений и пород животных, работы по повышению жирномолочности скота и многие другие. В высокомерно-издевательской форме он походя «ниспровергает» теоретические основы мичуринской биологии. Все эти домыслы и небылицы выглядели бы как пустой фарс, если бы в своем пасквиле на мичуринскую науку автор не прибег и к политической клевете, что не может не вызвать гнева и возмущения. Произвольно, вразрез с исторической правдой истолковывая. Известные события, имевшие место в период культа личности, Ж. Медведев доходит до чудовищных утверждений, будто бы ученые мичуринского направления повинны в репрессиях, которым подверглись в ту пору некоторые работники науки.
Каждому ясно: это уже не фарс. Это грязная политическая спекуляция. Об этом тем более следует сказать, что политическая спекуляция Ж. Медведева производит, видимо, впечатление на некоторых малосведущих и не в меру простодушных лиц. Чем иначе объяснить, что на одном из собраний Академии наук СССР академик А. Д. Сахаров, инженер по специальности, допустил в своем публичном выступлении весьма далекий от науки оскорбительный выпад против ученых-мичуринцев в стиле подметных писем, распространяемых Ж. Медведевым?
Не пришло ли время поставить перед Ж. Медведевым и подобными ему клеветниками такой вопрос: либо они подтвердят свои злобные обвинения фактами, либо пусть ответят перед судом за распространение клеветы. Разумеется, подтвердить свои обвинения фактами они не могут, потому что таких фактов не существует.
Клеветнические выпады против биологов-мичуринцев, стремление отдельных лиц опорочить достижения мичуринской биологии не только оскорбляют советских ученых, но и вредят развитию биологической науки. Эти выпады льют воду на мельницу тех, кто заинтересован в ослаблении материалистических позиций советской науки. Подобная «критика» наносит большой вред делу воспитания молодежи в духе материалистического понимания развития органического мира и мешает мобилизации всех сил советских ученых на решение поставленных перед ними задач».
11 сентября 1964 года в той же газете появилась статья В. Ремесло, который горячо поддержал предложение М. А. Ольшанского.
2 октября 1964 года «Сельская жизнь» вновь выступила с резкой статьей «Вдали от производства», в которой «разделывался» Ботанический институт АН СССР за его многолетнюю борьбу с мичуринской биологией. Одновременно в кулуарах различных комиссий и подкомиссий, проверявших биологические учреждения, шла подготовка к очередному Пленуму ЦК КПСС, с тем чтобы новую коренную реорганизацию превратить в средство полного подавления противников мичуринской биологии.
Глава 2. Конец лысенкоизма. Октябрь 1964-го — декабрь 1966 года
Отставка Н. С. Хрущева и изменение положения генетики
12 октября 1964 года началось заседание Президиума ЦК КПСС, решившее судьбу Н. С. Хрущева и одновременно судьбу его экономической и сельскохозяйственной политики.
14 октября вечером собрался Пленум ЦК КПСС и единогласно проголосовал за освобождение Н. С. Хрущева с постов Председателя Совета Министров СССР и Первого секретаря ЦК КПСС. Обо всем этом страна узнала утром 16 октября, когда сообщение о Пленуме ЦК КПСС и соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР были опубликованы.
Но для московских генетиков существование крупного сдвига стало очевидным раньше, чем Н. С. Хрущев написал свое заявление об отставке.
13 октября 1964 года известный генетик И. А. Раппопорт, затасканный в сентябре и начале октября различными комиссиями и ожидавший освобождения от работы (не первого в его жизни), был срочно вызван к телефону. Ему звонил весьма ответственный работник сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС. От имени ЦК этот работник обратился к И. А. Раппопорту с весьма странным поручением — не более чем за 24 часа подготовить статью о достижениях классической генетики на целую полосу газеты «Сельская жизнь».
И. А. Раппопорт ответил, что столь быстро такую серьезную статью написать не может и что газета «Сельская жизнь», известная своими погромными публикациями и симпатиями к Т. Д. Лысенко, вряд ли ее напечатает. На эти возражения руководящий товарищ ответил, что для ускоренного написания статьи И. А. Раппопорт может просить любую помощь и что из аппарата ЦК на квартиру И. А. Раппопорта будет направлена стенографистка. На вопрос И. А. Раппопорта — можно ли упоминать Менделя и Моргана, последовал положительный ответ. И действительно, через 1–2 часа прибыла стенографистка и работа закипела.
Статья — около 25 страниц на машинке — была готова и направлена в ЦК КПСС примерно через 30 часов.
Судя по всему, некоторые товарищи хотели опубликовать ее до официального объявления об отставке Н. С. Хрущева. Однако события развивались стремительно, и, когда статья И. А. Раппопорта поступила в редкацию «Сельской жизни», основные решения уже были приняты Пленумом ЦК КПСС, и политическая сенсация, конечно, опередила в печати сенсацию научную. Статья И. А. Раппопорта о практическом и теоретическом значении классической генетики, вызвавшая сенсацию в кругах биологов, появилась в «Сельской жизни» только 21 октября 1964 года. Она заняла целую полосу, однако абзацы с похвалой Менделю и Моргану из предосторожности были редакцией опущены.
Как выяснилось в дальнейшем, на заседании Президиума ЦК КПСС 12–14 октября и на заседании Пленума ЦК КПСС во второй половине дня 14 октября (докладчиком был Суслов) среди многочисленных примеров деятельности Н. С. Хрущева, заслуживающих крайнего порицания, осуждалась и его безоговорочная поддержка Т. Д. Лысенко, и в частности инцидент с попыткой провести в академики Нуждина и Ремесло, а также стремление Н. С. Хрущева осуществить санкции против Академии наук СССР. Серьезной критике подверглось также единоличное распоряжение Н. С. Хрущева о закрытии Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева, когда он узнал, что там есть ученые, критикующие его политику в области сельского хозяйства. Распоряжение Н. С. Хрущева о Тимирязевской сельскохозяйственной академии было немедленно отменено и уже 16 октября 1964 года приняты меры по восстановлению этого старейшего в стране сельскохозяйственного учебного заведения.
Конец октября 1964 года. Начало возрождения генетики и элиминации лысенкоизма
Газета «Сельская жизнь», имевшая максимальный долг перед советской наукой, начала, как мы видим, первой платить по длинному счету. В этом был, конечно, и определенный эгоизм. Содержалась в этом и демонстрация беспринципности — доказательство того, что большинство издателей понимало псевдонаучный характер лысенкоизма, нелепость гонений на генетику. Поэтому в новой ситуации, когда смелость стала безопасной, а сенсационность — душа прессы — возможной, почти все газеты, центральные, специальные и областные, начали заказывать статьи о генетике.
Но об одной публикации следует рассказать особо, а именно об очерке, опубликованном в «Комсомольской правде» 23 октября 1964 года под названием «Нет, истина неприкосновенна». Очерк был написан писателем В. Д. Дудинцевым (автором широко известного романа «Не хлебом единым») и до напечатания более года кочевал из редакции в редакцию. Везде его брались печатать, дело доходило до верстки, но затем лысенковцам удавалось остановить публикацию. В моем архиве хранятся три верстки разных вариантов очерка В. Дудинцева, подаренные мне автором вместе с последним, наконец увидевшим свет и с удовлетворением прочтенным миллион нами людей.
Публикация В. Дудинцева была посвящена судьбе талантливого советского селекционера и генетика НА. Лебедевой, которая с использованием полиплоидии и отдаленной гибридизации, работая в трудных условиях, без зарплаты, вывела серию ценных иммунных сортов картофеля. И только потому, что НА. Лебедева была настоящим генетиком и смелым человеком, друг М. А. Ольшанского, многолетний руководитель ВИРа ИА. Сизов преследовал ее, постоянно порочил результаты ее исследований. Я не буду пересказывать этот очерк, написанный рукою мастера. Он ясно, в яркой форме показал, что представители «мичуринской» биологии на самом деле являются мафиозной группой, которая прежде всего дорожит своим положением и готова преградить дорогу новому, полезному и ценному, если только это новое противоречит догмам лысенкоизма, ради которых закрывались когда-то целые отрасли знания. «За что же, — спрашивал в своем очерке В. Дудинцев, — Сизов так ополчился против Нины Александровны? Почему, придя на должность директора, прогнал Лебедеву с неоплачиваемого места, хотя все плоды ее трудов по-прежнему честно служат институту, хотя по-прежнему шлют к ней из ВИРа за материалом?
Ученые, с которыми я говорил, доверительно мне объяснили: профессор Сизов — противник исследований по полиплоидии, поскольку она открыта экспериментальной генетикой, против которой профессор Сизов выступал, объявляя ее наукой буржуазной, идеалистической, вредной, а потому категорически неприемлемой у нас. Мне известно по печатным выступлениям Сизова, что он активно не приемлет экспериментальной генетики, не верит в ее практические достижения.
Что же, он свободен иметь свои научные убеждения. Но если он по этой причине десять лет не давал ходу открытиям Лебедевой, то самый этот факт говорит мне: в научном и моральном багаже Сизова есть места, уязвимые для критики.
Тов. Сизов: Прогресс, который несут гибриды Лебедевой в селекцию картофеля, говорит: естественная наука, вскрывшая новые неоспоримые материальные факты, давшая практикам ценный материал, не может быть третирована как буржуазная. Нельзя бросаться такими обвинениями!
Известно, что природа равнодушно предоставляет обществу свои материальные ценности. Мыслим лишь один вариант «неравнодушия» природы и естественных наук: в том случае, если мы сами, введенные в заблуждение безответственными, неграмотными суждениями, откажемся от богатств, которые предлагает нам природа через посредство естественной науки.
Такой случай мы сейчас и наблюдаем. Смотрите — селекционеры буржуазных стран охотятся за лебедевскими полиплоидами. Запросы следуют один за другим. За рубежом знают, что делать с этим ценным материалом. Я слышал, что капиталист тоже любит хорошую картошку. А она равнодушно ложится на его тарелку. Ей все равно, кто ее съест» (Коме, правда. 1964. 23 окт.).
Статья И. А. Раппопорта в «Сельской жизни» не была дискуссионной, оиа пропагандировала классическую генетику и показывала, что эта наука отныне может быть легальной. Очерк В. Дудинцева открывал новую страницу дискуссии, он показывал виновников трудных лет нашей науки, их беспринципность, эгоизм и цинизм, их опору на политическую демагогию. Были названы те потери, не только моральные, но и экономические, которые страна несла в подобной ситуации. И читателю было ясно, что вскрытые писателем факты — лишь капля в море многолетней несправедливости, что за фигурами, показанными в очерке, стоят более мощные силы, с которыми еще нужно долго и упорно бороться.
В субботу 24 октября на совещании пропагандистов докладчик от МК КПСС назвал Т. Д. Лысенко лжеученым. В понедельник 26 октября Президиум АН СССР уже обсуждал проблему улучшения руководства Институтом генетики и был поставлен вопрос о снятии Т. Д. Лысенко с этого поста.
Ноябрь — декабрь 1964 года. Процесс становится необратимым
Ноябрь 1964 года стал периодом широкого наступления на позиции лысенкоизма. Волна публикаций, прокатившаяся по всем газетам, была замечена и прокомментирована во всем мире.
Отмечу лишь некоторые статьи, опубликованные в центральной печати, не касаясь республиканских и областных газет, старавшихся не отставать от московской прессы.
11 ноября «Комсомольская правда» напечатала статью Н. Воронцова «Жизнь торопит» о дефектности учебника биологии и необходимости срочной подготовки новых книг для средней и высшей школы. В статье досталось и журналу «Биология в школе».
В тот же день в «Известиях» появилась статья С. Алиханяна «Генетика, наука и практика» о достижениях и перспективах генетики в изучении изменчивости организмов. 17 ноября «Комсомольская правда» опубликовала статью В. П. Эфроимсона и Р. А. Медведева «Критерий — практика» с описанием судьбы ряда псевдоноваторств Т. Д. Лысенко. В «Литературной газете» 17 ноября вышел большой очерк Олега Писаржевского «Пусть ученые спорят» с обсуждением спорных вопросов генетики. Газета «Сельская жизнь» 19 ноября опубликовала яркую статью П. М. Жуковского «О некоторых нбвых методах прикладной генетики». В этой статье газета зачеркивала свою прежнюю рекламу селекционных «успехов» лысенковцев в области выведения зимостойких сортов. «Наша страна, — писал П. М. Жуковский, — периодически переживает гибель озимых. Пшеницам не хватает зимостойкости. На протяжении 30 лет проповедники так называемого направленного управления наследственности утешают нас словестностью о переделке яровых в самые зимостойкие озимые, но всем видно, что это блеф. Гибель озимых — по-прежнему наносит большой ущерб; теперь генетики начали работу по исправлению ошибки природы и приступили к искусственному синтезу аллополиплоидов мягкой пшеницы, подобрав более перспективных родителей».
В этот же день «Комсомольская правда» основательно высмеяла самодурство М. А. Ольшанского на посту Президента ВАСХНИЛ. 22 ноября со статьей по генетике выступила «Правда». Автор — Д. К. Беляев, директор Сибирского института цитологии и генетики. В статье резкому осуждению была подвергнута сессия ВАСХНИЛ 1948 года… «Не секрет, — писал Д Беляев, — что отставание в области генетики в нашей стране в значительной мере связано с отрицательным влиянием культа личности Сталина, с фактами произвола и администрирования в науке. Произвол в отношении генетики особенно проявился в 1948 году. После известной августовской сессии ВАСХНИЛ генетика была объявлена буржуазной лженаукой, идеализмом, метафизикой и т. д. Нет ничего ошибочнее этих утверждений. Наука, изучающая материальные структуры, явления и процессы, вскрывающая законы, ими управляющие, использующая эти законы для практики, не может быть ни идеалистической, ни метафизической».
24 ноября «Литературная газета» обнародовала отчет о дискуссии биологов и физиков, организованной редакцией. От лысенковцев выступал одни А. Н. Студитский, ему достаточно веско ответили более десятка известных ученых. И, наконец, к концу ноября газеты добрались до вопросов получения жирномолочности по методу Т. Д. Лысенко.
Все та же «Сельская жизнь» поместила 25 ноября обстоятельную статью «К вопросу о жирномолочности», написанную В. Вороновым, бывшим сотрудником Института генетики. В статье на обширном материале, полученном в соседних с «Горками Ленинскими» хозяйствах, использовавших рекомендации Т. Д. Лысенко и племенных бычков, купленных на его ферме, было четко показано, что жирномолочность не удерживается, а снижается пропорционально кровности. Кроме того, у джерсейских помесей снижалась удойность.
Критический анализ опытов Т. Д. Лысенко по повышению жирномолочности осуществил Я. Гординский в «Комсомольской правде» (29 ноября). Статья «Факты против домыслов» содержала значительно более серьезные выводы и расчеты, касающиеся многих сторон деятельности экспериментальной базы в «Горках». Автор указывал и на явные факты научной недобросовестности Т. Д. Лысенко. Сравнив опубликованные Т. Д. Лысенко данные с материалами, зафиксированными бухгалтерией хозяйства, Я. Городинский, в частности, писал, «Как видно из годовых бухгалтерских отчетов, Т. Д. Лысенко процент жира и молока преувеличивал по меньшей мере на 0,29-0,45 %. Более того, по сравнению с 1954 годом удой на фуражную корову уменьшился на 2660 килограммов. В результате от коровы получено молочного жира на 34 килограмма меньше, а белка — на 67. Чем все это объяснить? В свое время объяснили тем, что высокие удои, мол, невыгодны: молоко получается слишком дорогим, а срок службы животных коротким. И снизить под этим предлогом продуктивность коровы на 2660 килограммов, и потерять 34 килограмма жира?! Не убедительно? Тем более, что коровы симментальской и сычевской пород способны давать до четырех и более тысяч килограммов молока. Среди них многие обладают высокой жирномолочностью — 4–4,5 процента и выше.
Так что дело, наверное, не в том, что высокие удои невыгодны. Дело в самом существе работ по животноводству в «Горках». Они ведутся без всякого обоснованного плана, без полной и ясной информации. Т. Д. Лысенко неоднократно высказывал следующее мнение: чтобы получить высокопродуктивное животное, нужно, независимо от пород, выбирать из стада самых продуктивных и скрещивать с джерсеями. Что это значит? Это значит — ликвидировать племенное ядро тех пород, над выведением и совершенствованием которых ученые и практики трудились по нескольку десятков лет».
И далее автор приводит многочисленные случаи серьезного ущерба от внедрения джерсейских помесей в разных областях СССР (снижение удойности, веса животных, плохое развитие, пестрота стада и т. д.).
16 ноября 1964 года прошел Пленум ЦК КПСС, на котором наряду с важными вопросами объединения ранее раздвоенных партийных и советских органов состоялись и организационные изменения. Пленум, в частности, освободил В Л. Полякова от обязанности Секретаря ЦК КПСС и заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС. В. И. Лоляков активно способствовал монополии Т. Д. Лысенко, лично вмешивался в мелкие и не относящиеся к его компетенции вопросы, если это было необходимо для защиты Т. Д. Лысенко. Он редактировал и готовил (вместе с А. С. Шевченко) многие речи и доклады Н. С. Хрущева по сельскому хозяйству. Поэтому его уход из ЦК КПСС лишал Т. Д. Лысенко серьезной опоры в руководящем партийном органе.
В декабре 1964 года газетное наступление против Т. Д. Лысенко продолжалось по всей стране. Однако организационный эффект был незначительным, если не считать отстранения М. А. Ольшанского с поста Президента ВАСХНИЛ. Президентом ВАСХНИЛ стал П. П. Лобанов, человек более нейтральный и объективный, но все же неспособный к решительной расчистке ВАСХНИЛ. Многое его связывало в прошлом с Т. Д. Лысенко. Академиком ВАСХНИЛ П. П. Лобанов стал в июле 1948 года по списку, представленному Т. Д. Лысенко. На сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года П. П. Лобанов был председателем. Он открывал и закрывал эту сессию, и его выступление на сессии (Лобанов был тогда министром севхозов) было вполне в духе Т. Д. Лысенко и И. И. Презента, воспринималось как официальная позиция правительства.
Удивительно, однако, что ни Т. Д. Лысенко, ни его сподвижники, столь бурно реагировавшие ранее на любую, даже косвенную критику, не написали ни одного ответа на ту обширную серию разоблачающих и критических статей. Можно было бы подумать, что их просто не печатали. Но это не так Таких ответов не было. Я специально занимался материалами ряда редакций — ответами и откликами на статьи по биологии и генетике в тот период, и мне стало ясно, что штаб армии Т. Д. Лысенко хранил молчание. Это не было спокойствием. Эго была тактика. Умная тактика. Щука на крючке, вернее, в сетях, но она «сидела спокойно». Она ждала — потянут ли ее из воды на сушу или нет. А может, просто пересадят в пруд поменьше и разрешат спокойное существование.
Основные задачи восстановления генетики и биологии и повышения уровня сельскохозяйственных наук
Быстрая ликвидация монополизма «мичуринской» биологии и очевидный для всех показ несостоятельности рекламных мероприятий и научных положений лысенкоизма остро поставили перед советской наукой много трудных задач. Восстановление большой и необходимой отрасли естествознания — дело весьма сложное и длительное. Нужны были годы и годы для того, чтобы советская биологическая и сельскохозяйственная наука, и особенно генетика, вышли на мировой уровень и приобрели то значение в сельском хозяйстве, промышленности, здравоохранении, образовании, которое они могут и должны иметь. Если взять только генетику, пострадавшую за 30 лет гонений, то для успешного решения ее задач нужны были очень крупные и разнообразные мероприятия. Попробуем указать некоторые из них.
1. Реформа среднего биологического образования. Новые программы по биолоши для средней школы Новые учебники по биологии. Реорганизация методического журнала «Биология в школе». Переподготовка десятков тысяч школьных учителей.
2. Реформа высшего биологического образования. Подготовка новых программ и новых учебников и практических руководств по общей биологии и генетике. Переподготовка и обновление преподавательских кадров..
3. Смена руководства многих научных учреждений, институтов, лабораторий, кафедр.
4. Изменение составов редколлегий биологических и сельскохозяйственных журналов.
5. Организация новых научных учреждений по генетике, медицинской генетике, биометрии, биохимии, молекулярной биологии и другим современным направлениям.
Нужно было, таким образом, восстановить то положение, которое существовало в 1935–1936 годах, но восстановить на уровне науки 1965–1966 годов. В 1948 году, когда осуществлялась реформа наоборот, лысенковцам было легче. Они главным образом разрушали. Сейчас же требовался процесс созидания. Он затрагивал десятки тысяч людей, миллионы учащихся. И все нужно было делать быстро, несмотря на сопротивление многочисленных лысенковцев, большинство которых оставалось на своих постах.
Некоторые, в прошлом близкие сотрудники Т. Д. Лысенко, быстро порвали с лысенкоизмом и активно включились в процесс возрождения биологии. К ним относился, например, В. Н. Столетов, зав. кафедрой генетики Московского университета и министр высшего образования РСФСР. Многие же, например Н. Ф. Фейгинсон, Г. В. Платонов, А. Н. Студитский, Н. И. Нуждин, И. А. Сизов и другие, оставаясь на своих постах, активно противодействовали новым преобразования, писали жалобы в ЦК КПСС, докладные в министерства, мобилизовали сторонников и, пользуясь административной властью, мешали осуществляемым реформам.
Освобождение Т. Д. Лысенко с поста директора Института генетики и проверка его деятельности комиссией АН СССР
В начале февраля 1965 года в иностранных газетах появилось сообщение о снятии Т. Д. Лысенко с поста директора Института генетики. В советской прессе сообщение об этом событии не публиковалось, но о нем быстро узналн.
Снятие Т. Д. Лысенко последовало после годичного собрания Академии наук СССР 1–2 февраля 1965 года, на котором ситуация в биологии была подвергнута серьезному анализу в ряде острокритических выступлений (см: Вестн. Акад. наук СССР. 1965. № 3). Президент АН СССР М. В. Келдыш в своей речи (Правда. 1965, 4 февр.) несколько смягчил эту критику, однако его речь была воспринята как официальное указание — улучшить ситуацию без большого накала страстей. «Я думаю, — сказал М. В. Келдыш, — что, осуждая монопольное положение, которое занимал академик Т. Д. Лысенко, и отрицая его неправильные взгляды по ряду важнейших вопросов биологии, мы не должны огульно отрицать все, что он делал. В частности, по мнению некоторых видных ученых, его теория стадийного развития растений имеет научное назначение, и, по отзывам части селекционеров, они использовали предложенные им приемы.
Однако исключтельное положение, которое занимал академик Лысенко, не должно продолжаться. Выдвигаемые предложения должны подвергаться свободному обсуждению и нормальной проверке. Если мы создадим в биологии такую же нормальную научную атмосферу, как в других областях, то будет исключена всякая возможность повторения того неправильного положения, свидетелями которого мы были в прошлом…
Сейчас мы имеем все возможности для нормализации положения в биологической науке. Необходимо провести ряд дальнейших мер, способствующих ее развитию у нас в стране. При этом я хотел бы подчеркнуть, что цадо сосредоточить внимание на научных и организационных вопросах и исключить всякую возможность администрирования, давления и приклеивания ярлыков чьей бы то ни было стороне.
Мнения большинства академиков по вопросу пребывания Т. Д. Лысенко на посту директора Института генетики полностью совпадали, и Президиум АН СССР принял решение об освобождении его с этого поста. Сделано это было достаточно мягко — в форме удовлетворения его просьбы об освобождении. Такая мягкость объяснялась в значительной степени нерешительностью научной администрации. С одной стороны, было ясно, что удалять лысенковцев с руководящих постов необходимо. С другой стороны, решать эти вопросы нужно было самостоятельно, никаких специальных директивных указаний партийно-правительственных инстанций по этим вопросам не было.
23 января 1965 года в «Литературной газете» появилась большая статья известного журналиста и публициста Анатолия Аграновского «Наука на веру ничего не принимает». Статья была итогом нескольких поездок автора на экспериментальную базу ТЛЛысенко в «Горки Ленинские», последовавших в результате протеста, направленного главным 328 зоотехником этой базы Д. М. Москаленко в газету по поводу уже упоминавшейся нами статьи Олега Писаржевского «Пусть ученые спорят». В своем письме, напечатанном в том же номере «Литературной газеты», Д. М. Москаленко писал: «Хватит отвлеченно спорить, тов. Писаржевский! Надо работать, засучив рукава, работать день и ночь. В своей статье Вы подвергли несправедливой критике учение И. В. Мичурина и защищаете отвергнутое с/х практикой реакционное учение Вейсмана и Моргана, которое было разгромлено как ненужное учение в 1948 г. Кто дал право Вам, писаке, называть августовскую сессию ВАСХНИЛ (1948) началом административного разгрома генетики?!
Тов. Писаржевский Олег! Если Вы настоящий сторонник быстрейшего разрешения научного спора, то приезжайте на ферму в Горки Ленинские, мы вас подробно ознакомим с последними достижениями мичуринской биологии в области животноводства. Призывать ученых спорить много ума не надо, а вот разобраться в этих спорах надо очень много знать и много работать на полях и фермах».
Олега Писаржевского в это время уже не было. 19 ноября 1964 года он скоропостижно скончался по дороге в редакцию. И Анатолий Аграновский, его близкий друг, решил ответить на это письмо.
Поездки А. Аграновского на экспериментальную базу Т. Д. Лысенко были весьма обстоятельными. Он не просто осматривал знаменитое стадо джерсейских помесей и пробовал жирное молоко на вкус, но изучал историю формирования стада, реальность устойчивости признаков, экономику молочной и мясной продуктивности, просматривал не только научные, но и хозяйственно-финансовые отчеты, беседовал со многими сотрудниками.
Итог работы не был лестным для Т. Д. Лысенко. Стало совершенно очевидно, что созданное им и его сотрудниками стадо имело все признаки чисто показательного и было результатом тщательно скрываемого тенденциозного отбора животных, получавших, кроме того, санаторное спецпитание. Никакой воспроизводимости результатов при внедрении рекомендуемых методов не получалось даже в соседних колхозах и совхозах, которые, наоборот, терпели убытки от использования в качестве племенных производителей гибридных животных второго и третьего поколений. Аналогичную ситуацию обнаружил А Аграновский и в ряде других рекламных работ экспериментальной базы.
Очерк А. Аграновского остро поставил вопрос о необходимости серьезной государственной проверки экспериментов, которые внедряются в народное хозяйство в широком масштабе. Достаточно указать, что переделкой животных по методу Т. Д. Лысенко были охвачены к тому времени тысячи хозяйств, и имеющееся по этому вопросу правительственное решение 1962 года и широкая пропаганда метода на ВДНХ способствовали дальнейшему расширению этого процесса.
И Государственную проверочную комиссию создали в конце января. Ее председателем назначили директора Института экономики сельского хозяйства ВАСХНИЛ А. И. Тулупникова. Наиболее компетентным зоотехником в комиссии был киевский профессор Н А. Кравченко. В ее составе были зоотехники Э. К. Гунеева, Ю. М. Крынкина, агроном Д. СЛесик, бухгалтер ИЛЛопок и два работника аппарата Президиума АН СССР. Состав комиссии не был достаточно представительным, и ее полномочия были также весьма ограниченными. Нн генетика, ни агрохимика в ее составе не оказалось, хотя проверялись, по существу, работы по прикладной генетике. Комиссия работала несколько месяцев, и итоги ее работы обсуждались 2 сентября 1965 года на совместном заседании Президиума АН СССР, коллегии Министерства сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ. Протоколы заседания публиковались в «Вестнике Академии наук СССР» (1965. № 11) и в «Вестнике сельскохозяйственной науки» (1965. № 12).
Работа комиссии была посвящена главным образом анализу чисто хозяйственной и финансово-экономической деятельности экспериментальной базы. Однако она вскрыла широкую серию различных методов обмана и научной недобросовестности в оценке результатов опытов и в технике их постановки по главным направлениям научно-практической работы хозяйства как в области агрохимии, так и в животноводстве. Отчет обстоятельно и наглядно показал заведомую фальсификацию данных по основным рекомендациям Т. Д. Лысенко (жирномолочность, органо-минеральные смеси, навозно-земляные комплексы). В частности, оказалось, что даже в идеальных кормовых условиях хозяйства гибридные, коровы, повышая жир в молоке, снижали молочную продуктивность и выход молочного жира на корову совращался. Резко падали выход молочного белка (до 40 кг на корову) и мясная продуктивность (средний живой вес коров уменьшился на 140 кг). Таким образом, оказывалось, что рекомендованный для всесоюзного внедрения метод перестройки животноводства был экономически вредным и уже к 1965 году приносил стране серьезные убытки.
Вместе с выводами комиссии была опубликована и записка Т. Д. Лысенко с критикой ее работы, ответ на записку Т. Д. Лысенко и прения по докладу комиссии. На заседание, посвященное разбору материалов комиссии, Т. Д. Лысенко не пришел. Руководитель зоотехнической группы профессор НА. Кравченко, в частности, следующим образом указал на те перспективы, которые ожидали нас от внедрения методов Т. Д. Лысенко: «… Безобидна ли была бы замена в таких масштабах скота плановых пород джерсейскими помесями? Прав ли был академик Лысенко, заявляя на Пленуме, что помесные джерсейские «могут испортить» породность товарных колхозно-совхозных стад только в направлении повышения жирномолочности? Нет, он не прав и в этом. Даже в «Горках», при привилегированном положении этого хозяйства по сравнению с условиями колхозов и совхозов, произошло резкое снижение живого веса, уровня удоев, количества молочного белка и даже молочного жира. А акклиматизация? Это ведь трудный, болезненный процесс, грозящий заболеваниями, яловостью и даже падежом. И если бы исполнилось задуманное академиком Лысенко, это было бы для страны равносильно стахиному бедствию. Сколько бы мы потеряли молока, мяса, кожи и поголовья!
Так обстоит дело с проблемой внедрения в жизнь «научных достижений» академика Лысенко. Таковы его обещания, даваемые партии и народу» (Вестник Академии наук СССР. 1965. № 11. С. 97).
В совместном постановлении Президиума АН СССР, Министерства сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ, принятом единогласно но итогам проверки, все обсуждавшиеся научно-практические рекомендации Т. Д. Лысенко были признаны ошибочными и экономически вредными. Была признана целесообразной отмена прежних правительственных решений и соответствующих приказов Министерства сельского хозяйства о внедрении этих рекомендаций в народное хозяйство СССР.
Реформы в сфере биологического образования
«Учительская газета» еще в октябре 1964 года выступила с серией статей о необходимости перестройки биологического образования. В 1964–1965 годах обучение в школах основам биологии шло еще по старым учебникам и программам, в которых основы генетики, цитологии, дарвинизма излагались в духе положения Т. Д. Лысенко и «мичуринской» биологии. В то же время многие школьники, читая «Комсомольскую правду», научно-популярные журналы, отлично видели несоответствие своих учебников современной биологии. Это ставило учителей, большинство которых получило «мичуринское» образование, в очень трудное положение. В пределах системы просвещения начались острые дискуссии.
В начале 1965 года Министерство просвещения РСФСР создало программную комиссию, которую возглавил профессор И. И. Гунар, известный физиолог и противник лысенкоизма. В составе комиссии преобладали биологи «классического» типа. В итоге работы была составлена и утверждена новая полноценная программа по общей биологии. Кроме того, было решено в течение одного учебного года (1966/1967) биологию вообще в школах не изучать с тем, чтобы использовать это время для переподготовки учителей и создания учебника. Но чтобы ни одно поколение не испытывало недостатка в биологических знаниях, изучение этого предмета передвинули с 9-го на 10-й класс. В результате конкурса был принят новый учебник биологии, составленный группой ученых под редакцией профессора Ю. И. Подянского. Учебник давал полноценное представление о современной биологии. Ън оказался, пожалуй, даже перегруженным общей и молекулярной генетикой.
Одновременно менялись программы и курсы в сельскохозяйственных институтах и на биологических факультетах университетов. Для кафедр генетики в основу был принят учебный курс М. Е. Лобашева «Генетика» и ряд дополнительных переводных руководств. При Московском и Ленинградском университетах весной 1965 года были организованы семинары для переподготовки преподавателей из других городов. Для лекций были привлечены известные ученые (Б. Л. Астауров, В. Н. Тимофеев-Ресовский, А. А. Прокофьева-Бельговская, С. И. Алиханян, С. П. Дубинин, В. П. Эфроимсон и другие).
С 1966 года изучение биологических наук в системе высшего образования стало по направленности полноценным, хотя качественно, из-за острого недостатка квалифицированных преподавательских кадров, было еще далеко от совершенства.
Торжества по случаю столетнего юбилея открытий Г. Менделя
О существовании Г. Менделя, монаха из Брно, в СССР знали значительно больше людей, чем в любой другой стране, за исключением, может быть, родины Г. Менделя Чехословакии. После 1948 года слова «менделизм», «менделист», «морганист-менделист» и т. п. проникли в самую широкую печать, в сатирические журналы, радио, эстрадные программы, кино. Но 100-летний юбилей опубликования Г. Мендедем своих первых сообщений о законах наследственности (1865) пришелся на более удачное для него время. Г. Мендель был реабилитирован. И столетие его открытий было отпраздновано как триумф не только законов Менделя, но и как победа истинной науки над лженаукой. Почти все центральные газеты поместили очерки и портреты Г. Менделя (Правда. 1965. 24 июня; Известия. 1965. 25 июня; Сов. Россия. 1965. 25 июня и т. д.). К тому же дню было приурочено и торжественное заседание Академии наук СССР, проведенное на очень высоком уровне в празднично украшенном зале Московского Дома ученых.
На мемориальный международный симпозиум в Брно в августе 1965 года выехала большая группа генетиков (около 70 человек). К прекрасному памятнику Г. Менделя во дворе монастыря, возле делянок, где он когда-то проводил свои опыты, был возложен венок от советской делегации.
Чехословацкая Академия наук присудила именные золотые медали Г. Менделя двадцати выдающимся генетикам мира. Среди советских ученых медаль была присуждена Б. Л. Астаурову, Н. П Дубинину, М. ЕЛобашеву, Н. В. Тимофееву-Ресовскому, Н. В. Цицину, И. А. Раппопорту.
Некоторые организационные изменения в советской биологической науке
Происходившие в биологии перемены требовали, естественно, и ряда организационных мер, необходимых для закрепления достигнутых успехов. Эти меры, хотя и медленно, под большим давлением со стороны научной общественности, стали осуществляться. Мы укажем лишь некоторые, основные из них.
1. Наиболее активные лысенковцы, занимавшие посты директоров институтов (ВИР — ИА. Сизов, Институт животноводства — А. С. Всяких и некоторые другие) были заменены, хотя руководство отделами и лабораториями за ними сохранилось. Из Московского университета были уволены (по конкурсу) И. И. Фейгинсон и ФДДворянкин, Т. Д. Лысенко не был переизбран по конкурсу на должность зав. кафедрой генетики и селекции Тимирязевской сельскохозяйственной академии.
2. Институт генетики АН СССР, состоявший в основном из лысенковцев, был в начале 1966 года расформирован и вместо него создан Институт общей генетики, который возглавил академик Н. П. Дубинин.
3. Журнал «Агробиология», выходивший под редакцией Т. Д. Лысенко и до койца 1965 года пытавшийся противопоставить себя общему течению советской биологии, с 1966 года прекратил свое существование.
С сентября 1965 года начал выходить ежемесячный журнал «Генетика» (гл. редактор П. М. Жуковский, зам. гл. редактора С. И. Алиханян и Д. К. Беляев. В состав редколлегии и редакционного совета вошли многие советские генетики).
4. Был пересмотрен в 1966 году состав Высшей аттестационной комиссии по присуждению ученых степеней, и ряду заслуженных генетиков ученая степень доктора биологических наук была присуждена без защиты диссертации.
5. Был изменен состав некоторых редколлегий биологических и сельскохозяйственных журналов. Вместе с тем известный лысенковец А. Н. Студитский, возглавлявший когда-то журнал «Успехи современной биологии», был оставлен заместителем главного редактора.
6. 30–31 мая 1966 года состоялся учредительный съезд советских генетиков и селекционеров, на котором было создано Всесоюзное общество генетиков и селекционеров им. Н. И. Вавилова. Президентом общества был избран академик Б. Л. Астауров.
Ликвидирован ли лысенкоизм как специфическое научное течение и организационное объединение?
Позиции лысенкоизма после 1964 года заметно ослабли, его влияние на судьбу советской биологии резко снизилось, значительно уменьшилось число людей, причислявших себя к представителям «мичуринской» биологии. Однако лысенкоизм далеко не был ликвидирован, он не потерял полностью и своей среды, состоявшей из людей, не способных к восприятию современной биологии, биохимии, генетики и не желавших отказаться от того примитивного набора догм, которые они прочно усвоили и долго считали вершиной науки. (И не желавших, что особенно существенно, оставить свои руководящие посты, которые они долгое время занимали отнюдь не благодаря своему высокому научному потенциалу). Не исчезли и философы — идеологи лысенкоизма, которые продолжали активно выступать в защиту модернизированного лжеучения. Не утратил лысенкоизм и многих административных возможностей в науке.
Сейчас очевидно, что лысенкоизм, долго прикрывавшийся термином «мичуринская биология», — псевдонаука. И не только псевдонаука, а практически вредное направление, приносившее и в ряде случаев еще приносящее серьезный ущерб народному хозяйству. И тем не менее активные сторонники этого направления вес еще удерживали серьезные позиции; они руководили отделами, кафедрами, лабораториями (Г. Н. Шлыков, И. А. Сизов, Ф. К. Тетерев, А. Н. Студитский, Г. Платонов, Х. Ф. Кушнер, И. Е. Глущенко и др.), пользовались многими привилегиями и активно поддерживали друг друга. Немало число их заседало в Высшей аттестационной комиссии, в различных редколлегиях, комитетах. Долгое время сохранялась за ними и экспериментальная база в «Горках Ленинских», которой руководили три знакомых нам академика — Т. Д. Лысенко, И. И. Презент, М. А. Ольшанский.
В чем причина подобного парадокса и каковы прогнозы на будущее?
Причин очень много, мы приведем лишь некоторые из них. Прежде всего — это общая демократизация научной и общественной жизни. Постоянная многолетняя борьба настоящих ученых с репрессиями и администрированием в науке делает весьма трудным осуществление новой радикальной чистки научных учреждений теперь, когда истина в основном торжествует.
После октября 1964 года резко уменьшилось вмешательство высших политических и административных органов в дискуссионные проблемы науки. Решение их представлено ученым, и это, конечно, правильно. В 1948 году лысенковцы осуществили быстрый разгром научных учреждений, смену редколлегий, ученых советов в основном методом приказов и директив министерств, ведомств, управлений и т. д., созданием специальных полномочных комиссий, режимом «переворота». В настоящее время эти методы неприемлемы.
Нельзя не отметить и того, что общая научная изоляция лысенковцев, презрение и неуважение, которое они постоянно чувствовали со стороны большей части научной общественности, заставляло их объединяться в однородные группы и осуществлять взаимную поддержку, сохранять известную кастовость. Они сумели воспользоваться и теми принципами, которые постоянно выдвигались в борьбе против них, и прежде всего принципом свободы дискуссий. Это позволяло им время от времени в той или иной форме вновь выступать с пропагандой своих ошибочных, неверных догм, продвергать критике своих оппонентов, фальсифицировать реальную ситуацию в биологии.
Опасности в этих выступлениях нет, и в условиях демократического построения науки они неизбежны.
Такого рода шумовые помехи существуют в научной жизни любой страны. У нас уровень этих помех пока еще выше международного, но он все же постепенно снижается. Помехоустойчивость создана, и это главное.
Сохранению лысенкоизма долгое время способствовало и еще одно обстоятельство — слишком большое значение в нашей науке различного рода степеней и званий. Эти звания и степени (кандидат, доктор, профессор, член-корреспондент, академик) по международной традиции пожизненны. Взаимосвязи между степенями, званиями и должностным положением таковы, что человек, получивший подобного рода звания, получает пожизненную ренту, независимо от его научной репутации. Научная репутация может быть крайне низкой и даже отрицательной, но рента остается. Строгая официальная и неофициальная регламентация должностей и званий, особенно в системах академий наук и в столичных вузах, создавала большие трудности для выдвижения молодых, способных ученых на те должности, которые занимали богато оснащенные титулами представители старой лысенковской гвардии.
И наконец, слишком длительной была описанная дискуссия, слишком глубокие корни пустил лысенкоизм в среднем и высшем образовании, слишком долго внедрялся он в сознание молодежи, и поэтому слишком гетерогенной оказалась популяция ученых по этому признаку. Очень и очень многие хорошие и способные ученые прошли в своем развитии стадию доверия к «мичуринской» биологии. Это особенно относится к тем, кто получил среднее и высшее образование между 1948 и 1960 годами. Некоторые из них, не имея хорошего руководства, публиковали ошибочные работы. Немалое число честных ученых и более зрелого возраста ошибалось, постепенно открывая для себя истину. Переход от группы биологов, постоянно и бескомпромиссно боровшихся с лысенкоизмом, к беспринципной, догматической группе лысенковцев проходил через массу промежуточных этапов, и этот сложный спектр менялся в разные периоды дискуссии. А сколько журналистов, очеркистов, публицистов, писателей, философов сначала восхваляли, а затем ругали Т. Д. Лысенко. Разобраться в оттенках вины и невиновности, беспринципности и искренних заблуждений, доверия и обмана сейчас очень трудно.
Но главное все же в том, что лысенкоизм навсегда разоблачен как псевдонаука, он — позорное пятно в нашей истории. Он побежден советскими учеными, которые сумели наконец освободить науку от этого разветвленного лжеучения.
Отставка Н. С. Хрущева и изменение положения генетики
12 октября 1964 года началось заседание Президиума ЦК КПСС, решившее судьбу Н. С. Хрущева и одновременно судьбу его экономической и сельскохозяйственной политики.
14 октября вечером собрался Пленум ЦК КПСС и единогласно проголосовал за освобождение Н. С. Хрущева с постов Председателя Совета Министров СССР и Первого секретаря ЦК КПСС. Обо всем этом страна узнала утром 16 октября, когда сообщение о Пленуме ЦК КПСС и соответствующий Указ Президиума Верховного Совета СССР были опубликованы.
Но для московских генетиков существование крупного сдвига стало очевидным раньше, чем Н. С. Хрущев написал свое заявление об отставке.
13 октября 1964 года известный генетик И. А. Раппопорт, затасканный в сентябре и начале октября различными комиссиями и ожидавший освобождения от работы (не первого в его жизни), был срочно вызван к телефону. Ему звонил весьма ответственный работник сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС. От имени ЦК этот работник обратился к И. А. Раппопорту с весьма странным поручением — не более чем за 24 часа подготовить статью о достижениях классической генетики на целую полосу газеты «Сельская жизнь».
И. А. Раппопорт ответил, что столь быстро такую серьезную статью написать не может и что газета «Сельская жизнь», известная своими погромными публикациями и симпатиями к Т. Д. Лысенко, вряд ли ее напечатает. На эти возражения руководящий товарищ ответил, что для ускоренного написания статьи И. А. Раппопорт может просить любую помощь и что из аппарата ЦК на квартиру И. А. Раппопорта будет направлена стенографистка. На вопрос И. А. Раппопорта — можно ли упоминать Менделя и Моргана, последовал положительный ответ. И действительно, через 1–2 часа прибыла стенографистка и работа закипела.
Статья — около 25 страниц на машинке — была готова и направлена в ЦК КПСС примерно через 30 часов.
Судя по всему, некоторые товарищи хотели опубликовать ее до официального объявления об отставке Н. С. Хрущева. Однако события развивались стремительно, и, когда статья И. А. Раппопорта поступила в редкацию «Сельской жизни», основные решения уже были приняты Пленумом ЦК КПСС, и политическая сенсация, конечно, опередила в печати сенсацию научную. Статья И. А. Раппопорта о практическом и теоретическом значении классической генетики, вызвавшая сенсацию в кругах биологов, появилась в «Сельской жизни» только 21 октября 1964 года. Она заняла целую полосу, однако абзацы с похвалой Менделю и Моргану из предосторожности были редакцией опущены.
Как выяснилось в дальнейшем, на заседании Президиума ЦК КПСС 12–14 октября и на заседании Пленума ЦК КПСС во второй половине дня 14 октября (докладчиком был Суслов) среди многочисленных примеров деятельности Н. С. Хрущева, заслуживающих крайнего порицания, осуждалась и его безоговорочная поддержка Т. Д. Лысенко, и в частности инцидент с попыткой провести в академики Нуждина и Ремесло, а также стремление Н. С. Хрущева осуществить санкции против Академии наук СССР. Серьезной критике подверглось также единоличное распоряжение Н. С. Хрущева о закрытии Сельскохозяйственной академии им. К. А. Тимирязева, когда он узнал, что там есть ученые, критикующие его политику в области сельского хозяйства. Распоряжение Н. С. Хрущева о Тимирязевской сельскохозяйственной академии было немедленно отменено и уже 16 октября 1964 года приняты меры по восстановлению этого старейшего в стране сельскохозяйственного учебного заведения.
Конец октября 1964 года. Начало возрождения генетики и элиминации лысенкоизма
Газета «Сельская жизнь», имевшая максимальный долг перед советской наукой, начала, как мы видим, первой платить по длинному счету. В этом был, конечно, и определенный эгоизм. Содержалась в этом и демонстрация беспринципности — доказательство того, что большинство издателей понимало псевдонаучный характер лысенкоизма, нелепость гонений на генетику. Поэтому в новой ситуации, когда смелость стала безопасной, а сенсационность — душа прессы — возможной, почти все газеты, центральные, специальные и областные, начали заказывать статьи о генетике.
Но об одной публикации следует рассказать особо, а именно об очерке, опубликованном в «Комсомольской правде» 23 октября 1964 года под названием «Нет, истина неприкосновенна». Очерк был написан писателем В. Д. Дудинцевым (автором широко известного романа «Не хлебом единым») и до напечатания более года кочевал из редакции в редакцию. Везде его брались печатать, дело доходило до верстки, но затем лысенковцам удавалось остановить публикацию. В моем архиве хранятся три верстки разных вариантов очерка В. Дудинцева, подаренные мне автором вместе с последним, наконец увидевшим свет и с удовлетворением прочтенным миллион нами людей.
Публикация В. Дудинцева была посвящена судьбе талантливого советского селекционера и генетика НА. Лебедевой, которая с использованием полиплоидии и отдаленной гибридизации, работая в трудных условиях, без зарплаты, вывела серию ценных иммунных сортов картофеля. И только потому, что НА. Лебедева была настоящим генетиком и смелым человеком, друг М. А. Ольшанского, многолетний руководитель ВИРа ИА. Сизов преследовал ее, постоянно порочил результаты ее исследований. Я не буду пересказывать этот очерк, написанный рукою мастера. Он ясно, в яркой форме показал, что представители «мичуринской» биологии на самом деле являются мафиозной группой, которая прежде всего дорожит своим положением и готова преградить дорогу новому, полезному и ценному, если только это новое противоречит догмам лысенкоизма, ради которых закрывались когда-то целые отрасли знания. «За что же, — спрашивал в своем очерке В. Дудинцев, — Сизов так ополчился против Нины Александровны? Почему, придя на должность директора, прогнал Лебедеву с неоплачиваемого места, хотя все плоды ее трудов по-прежнему честно служат институту, хотя по-прежнему шлют к ней из ВИРа за материалом?
Ученые, с которыми я говорил, доверительно мне объяснили: профессор Сизов — противник исследований по полиплоидии, поскольку она открыта экспериментальной генетикой, против которой профессор Сизов выступал, объявляя ее наукой буржуазной, идеалистической, вредной, а потому категорически неприемлемой у нас. Мне известно по печатным выступлениям Сизова, что он активно не приемлет экспериментальной генетики, не верит в ее практические достижения.
Что же, он свободен иметь свои научные убеждения. Но если он по этой причине десять лет не давал ходу открытиям Лебедевой, то самый этот факт говорит мне: в научном и моральном багаже Сизова есть места, уязвимые для критики.
Тов. Сизов: Прогресс, который несут гибриды Лебедевой в селекцию картофеля, говорит: естественная наука, вскрывшая новые неоспоримые материальные факты, давшая практикам ценный материал, не может быть третирована как буржуазная. Нельзя бросаться такими обвинениями!
Известно, что природа равнодушно предоставляет обществу свои материальные ценности. Мыслим лишь один вариант «неравнодушия» природы и естественных наук: в том случае, если мы сами, введенные в заблуждение безответственными, неграмотными суждениями, откажемся от богатств, которые предлагает нам природа через посредство естественной науки.
Такой случай мы сейчас и наблюдаем. Смотрите — селекционеры буржуазных стран охотятся за лебедевскими полиплоидами. Запросы следуют один за другим. За рубежом знают, что делать с этим ценным материалом. Я слышал, что капиталист тоже любит хорошую картошку. А она равнодушно ложится на его тарелку. Ей все равно, кто ее съест» (Коме, правда. 1964. 23 окт.).
Статья И. А. Раппопорта в «Сельской жизни» не была дискуссионной, оиа пропагандировала классическую генетику и показывала, что эта наука отныне может быть легальной. Очерк В. Дудинцева открывал новую страницу дискуссии, он показывал виновников трудных лет нашей науки, их беспринципность, эгоизм и цинизм, их опору на политическую демагогию. Были названы те потери, не только моральные, но и экономические, которые страна несла в подобной ситуации. И читателю было ясно, что вскрытые писателем факты — лишь капля в море многолетней несправедливости, что за фигурами, показанными в очерке, стоят более мощные силы, с которыми еще нужно долго и упорно бороться.
В субботу 24 октября на совещании пропагандистов докладчик от МК КПСС назвал Т. Д. Лысенко лжеученым. В понедельник 26 октября Президиум АН СССР уже обсуждал проблему улучшения руководства Институтом генетики и был поставлен вопрос о снятии Т. Д. Лысенко с этого поста.
Ноябрь — декабрь 1964 года. Процесс становится необратимым
Ноябрь 1964 года стал периодом широкого наступления на позиции лысенкоизма. Волна публикаций, прокатившаяся по всем газетам, была замечена и прокомментирована во всем мире.
Отмечу лишь некоторые статьи, опубликованные в центральной печати, не касаясь республиканских и областных газет, старавшихся не отставать от московской прессы.
11 ноября «Комсомольская правда» напечатала статью Н. Воронцова «Жизнь торопит» о дефектности учебника биологии и необходимости срочной подготовки новых книг для средней и высшей школы. В статье досталось и журналу «Биология в школе».
В тот же день в «Известиях» появилась статья С. Алиханяна «Генетика, наука и практика» о достижениях и перспективах генетики в изучении изменчивости организмов. 17 ноября «Комсомольская правда» опубликовала статью В. П. Эфроимсона и Р. А. Медведева «Критерий — практика» с описанием судьбы ряда псевдоноваторств Т. Д. Лысенко. В «Литературной газете» 17 ноября вышел большой очерк Олега Писаржевского «Пусть ученые спорят» с обсуждением спорных вопросов генетики. Газета «Сельская жизнь» 19 ноября опубликовала яркую статью П. М. Жуковского «О некоторых нбвых методах прикладной генетики». В этой статье газета зачеркивала свою прежнюю рекламу селекционных «успехов» лысенковцев в области выведения зимостойких сортов. «Наша страна, — писал П. М. Жуковский, — периодически переживает гибель озимых. Пшеницам не хватает зимостойкости. На протяжении 30 лет проповедники так называемого направленного управления наследственности утешают нас словестностью о переделке яровых в самые зимостойкие озимые, но всем видно, что это блеф. Гибель озимых — по-прежнему наносит большой ущерб; теперь генетики начали работу по исправлению ошибки природы и приступили к искусственному синтезу аллополиплоидов мягкой пшеницы, подобрав более перспективных родителей».
В этот же день «Комсомольская правда» основательно высмеяла самодурство М. А. Ольшанского на посту Президента ВАСХНИЛ. 22 ноября со статьей по генетике выступила «Правда». Автор — Д. К. Беляев, директор Сибирского института цитологии и генетики. В статье резкому осуждению была подвергнута сессия ВАСХНИЛ 1948 года… «Не секрет, — писал Д Беляев, — что отставание в области генетики в нашей стране в значительной мере связано с отрицательным влиянием культа личности Сталина, с фактами произвола и администрирования в науке. Произвол в отношении генетики особенно проявился в 1948 году. После известной августовской сессии ВАСХНИЛ генетика была объявлена буржуазной лженаукой, идеализмом, метафизикой и т. д. Нет ничего ошибочнее этих утверждений. Наука, изучающая материальные структуры, явления и процессы, вскрывающая законы, ими управляющие, использующая эти законы для практики, не может быть ни идеалистической, ни метафизической».
24 ноября «Литературная газета» обнародовала отчет о дискуссии биологов и физиков, организованной редакцией. От лысенковцев выступал одни А. Н. Студитский, ему достаточно веско ответили более десятка известных ученых. И, наконец, к концу ноября газеты добрались до вопросов получения жирномолочности по методу Т. Д. Лысенко.
Все та же «Сельская жизнь» поместила 25 ноября обстоятельную статью «К вопросу о жирномолочности», написанную В. Вороновым, бывшим сотрудником Института генетики. В статье на обширном материале, полученном в соседних с «Горками Ленинскими» хозяйствах, использовавших рекомендации Т. Д. Лысенко и племенных бычков, купленных на его ферме, было четко показано, что жирномолочность не удерживается, а снижается пропорционально кровности. Кроме того, у джерсейских помесей снижалась удойность.
Критический анализ опытов Т. Д. Лысенко по повышению жирномолочности осуществил Я. Гординский в «Комсомольской правде» (29 ноября). Статья «Факты против домыслов» содержала значительно более серьезные выводы и расчеты, касающиеся многих сторон деятельности экспериментальной базы в «Горках». Автор указывал и на явные факты научной недобросовестности Т. Д. Лысенко. Сравнив опубликованные Т. Д. Лысенко данные с материалами, зафиксированными бухгалтерией хозяйства, Я. Городинский, в частности, писал, «Как видно из годовых бухгалтерских отчетов, Т. Д. Лысенко процент жира и молока преувеличивал по меньшей мере на 0,29-0,45 %. Более того, по сравнению с 1954 годом удой на фуражную корову уменьшился на 2660 килограммов. В результате от коровы получено молочного жира на 34 килограмма меньше, а белка — на 67. Чем все это объяснить? В свое время объяснили тем, что высокие удои, мол, невыгодны: молоко получается слишком дорогим, а срок службы животных коротким. И снизить под этим предлогом продуктивность коровы на 2660 килограммов, и потерять 34 килограмма жира?! Не убедительно? Тем более, что коровы симментальской и сычевской пород способны давать до четырех и более тысяч килограммов молока. Среди них многие обладают высокой жирномолочностью — 4–4,5 процента и выше.
Так что дело, наверное, не в том, что высокие удои невыгодны. Дело в самом существе работ по животноводству в «Горках». Они ведутся без всякого обоснованного плана, без полной и ясной информации. Т. Д. Лысенко неоднократно высказывал следующее мнение: чтобы получить высокопродуктивное животное, нужно, независимо от пород, выбирать из стада самых продуктивных и скрещивать с джерсеями. Что это значит? Это значит — ликвидировать племенное ядро тех пород, над выведением и совершенствованием которых ученые и практики трудились по нескольку десятков лет».
И далее автор приводит многочисленные случаи серьезного ущерба от внедрения джерсейских помесей в разных областях СССР (снижение удойности, веса животных, плохое развитие, пестрота стада и т. д.).
16 ноября 1964 года прошел Пленум ЦК КПСС, на котором наряду с важными вопросами объединения ранее раздвоенных партийных и советских органов состоялись и организационные изменения. Пленум, в частности, освободил В Л. Полякова от обязанности Секретаря ЦК КПСС и заведующего сельскохозяйственным отделом ЦК КПСС. В. И. Лоляков активно способствовал монополии Т. Д. Лысенко, лично вмешивался в мелкие и не относящиеся к его компетенции вопросы, если это было необходимо для защиты Т. Д. Лысенко. Он редактировал и готовил (вместе с А. С. Шевченко) многие речи и доклады Н. С. Хрущева по сельскому хозяйству. Поэтому его уход из ЦК КПСС лишал Т. Д. Лысенко серьезной опоры в руководящем партийном органе.
В декабре 1964 года газетное наступление против Т. Д. Лысенко продолжалось по всей стране. Однако организационный эффект был незначительным, если не считать отстранения М. А. Ольшанского с поста Президента ВАСХНИЛ. Президентом ВАСХНИЛ стал П. П. Лобанов, человек более нейтральный и объективный, но все же неспособный к решительной расчистке ВАСХНИЛ. Многое его связывало в прошлом с Т. Д. Лысенко. Академиком ВАСХНИЛ П. П. Лобанов стал в июле 1948 года по списку, представленному Т. Д. Лысенко. На сессии ВАСХНИЛ в августе 1948 года П. П. Лобанов был председателем. Он открывал и закрывал эту сессию, и его выступление на сессии (Лобанов был тогда министром севхозов) было вполне в духе Т. Д. Лысенко и И. И. Презента, воспринималось как официальная позиция правительства.
Удивительно, однако, что ни Т. Д. Лысенко, ни его сподвижники, столь бурно реагировавшие ранее на любую, даже косвенную критику, не написали ни одного ответа на ту обширную серию разоблачающих и критических статей. Можно было бы подумать, что их просто не печатали. Но это не так Таких ответов не было. Я специально занимался материалами ряда редакций — ответами и откликами на статьи по биологии и генетике в тот период, и мне стало ясно, что штаб армии Т. Д. Лысенко хранил молчание. Это не было спокойствием. Эго была тактика. Умная тактика. Щука на крючке, вернее, в сетях, но она «сидела спокойно». Она ждала — потянут ли ее из воды на сушу или нет. А может, просто пересадят в пруд поменьше и разрешат спокойное существование.
Основные задачи восстановления генетики и биологии и повышения уровня сельскохозяйственных наук
Быстрая ликвидация монополизма «мичуринской» биологии и очевидный для всех показ несостоятельности рекламных мероприятий и научных положений лысенкоизма остро поставили перед советской наукой много трудных задач. Восстановление большой и необходимой отрасли естествознания — дело весьма сложное и длительное. Нужны были годы и годы для того, чтобы советская биологическая и сельскохозяйственная наука, и особенно генетика, вышли на мировой уровень и приобрели то значение в сельском хозяйстве, промышленности, здравоохранении, образовании, которое они могут и должны иметь. Если взять только генетику, пострадавшую за 30 лет гонений, то для успешного решения ее задач нужны были очень крупные и разнообразные мероприятия. Попробуем указать некоторые из них.
1. Реформа среднего биологического образования. Новые программы по биолоши для средней школы Новые учебники по биологии. Реорганизация методического журнала «Биология в школе». Переподготовка десятков тысяч школьных учителей.
2. Реформа высшего биологического образования. Подготовка новых программ и новых учебников и практических руководств по общей биологии и генетике. Переподготовка и обновление преподавательских кадров..
3. Смена руководства многих научных учреждений, институтов, лабораторий, кафедр.
4. Изменение составов редколлегий биологических и сельскохозяйственных журналов.
5. Организация новых научных учреждений по генетике, медицинской генетике, биометрии, биохимии, молекулярной биологии и другим современным направлениям.
Нужно было, таким образом, восстановить то положение, которое существовало в 1935–1936 годах, но восстановить на уровне науки 1965–1966 годов. В 1948 году, когда осуществлялась реформа наоборот, лысенковцам было легче. Они главным образом разрушали. Сейчас же требовался процесс созидания. Он затрагивал десятки тысяч людей, миллионы учащихся. И все нужно было делать быстро, несмотря на сопротивление многочисленных лысенковцев, большинство которых оставалось на своих постах.
Некоторые, в прошлом близкие сотрудники Т. Д. Лысенко, быстро порвали с лысенкоизмом и активно включились в процесс возрождения биологии. К ним относился, например, В. Н. Столетов, зав. кафедрой генетики Московского университета и министр высшего образования РСФСР. Многие же, например Н. Ф. Фейгинсон, Г. В. Платонов, А. Н. Студитский, Н. И. Нуждин, И. А. Сизов и другие, оставаясь на своих постах, активно противодействовали новым преобразования, писали жалобы в ЦК КПСС, докладные в министерства, мобилизовали сторонников и, пользуясь административной властью, мешали осуществляемым реформам.
Освобождение Т. Д. Лысенко с поста директора Института генетики и проверка его деятельности комиссией АН СССР
В начале февраля 1965 года в иностранных газетах появилось сообщение о снятии Т. Д. Лысенко с поста директора Института генетики. В советской прессе сообщение об этом событии не публиковалось, но о нем быстро узналн.
Снятие Т. Д. Лысенко последовало после годичного собрания Академии наук СССР 1–2 февраля 1965 года, на котором ситуация в биологии была подвергнута серьезному анализу в ряде острокритических выступлений (см: Вестн. Акад. наук СССР. 1965. № 3). Президент АН СССР М. В. Келдыш в своей речи (Правда. 1965, 4 февр.) несколько смягчил эту критику, однако его речь была воспринята как официальное указание — улучшить ситуацию без большого накала страстей. «Я думаю, — сказал М. В. Келдыш, — что, осуждая монопольное положение, которое занимал академик Т. Д. Лысенко, и отрицая его неправильные взгляды по ряду важнейших вопросов биологии, мы не должны огульно отрицать все, что он делал. В частности, по мнению некоторых видных ученых, его теория стадийного развития растений имеет научное назначение, и, по отзывам части селекционеров, они использовали предложенные им приемы.
Однако исключтельное положение, которое занимал академик Лысенко, не должно продолжаться. Выдвигаемые предложения должны подвергаться свободному обсуждению и нормальной проверке. Если мы создадим в биологии такую же нормальную научную атмосферу, как в других областях, то будет исключена всякая возможность повторения того неправильного положения, свидетелями которого мы были в прошлом…
Сейчас мы имеем все возможности для нормализации положения в биологической науке. Необходимо провести ряд дальнейших мер, способствующих ее развитию у нас в стране. При этом я хотел бы подчеркнуть, что цадо сосредоточить внимание на научных и организационных вопросах и исключить всякую возможность администрирования, давления и приклеивания ярлыков чьей бы то ни было стороне.
Мнения большинства академиков по вопросу пребывания Т. Д. Лысенко на посту директора Института генетики полностью совпадали, и Президиум АН СССР принял решение об освобождении его с этого поста. Сделано это было достаточно мягко — в форме удовлетворения его просьбы об освобождении. Такая мягкость объяснялась в значительной степени нерешительностью научной администрации. С одной стороны, было ясно, что удалять лысенковцев с руководящих постов необходимо. С другой стороны, решать эти вопросы нужно было самостоятельно, никаких специальных директивных указаний партийно-правительственных инстанций по этим вопросам не было.
23 января 1965 года в «Литературной газете» появилась большая статья известного журналиста и публициста Анатолия Аграновского «Наука на веру ничего не принимает». Статья была итогом нескольких поездок автора на экспериментальную базу ТЛЛысенко в «Горки Ленинские», последовавших в результате протеста, направленного главным 328 зоотехником этой базы Д. М. Москаленко в газету по поводу уже упоминавшейся нами статьи Олега Писаржевского «Пусть ученые спорят». В своем письме, напечатанном в том же номере «Литературной газеты», Д. М. Москаленко писал: «Хватит отвлеченно спорить, тов. Писаржевский! Надо работать, засучив рукава, работать день и ночь. В своей статье Вы подвергли несправедливой критике учение И. В. Мичурина и защищаете отвергнутое с/х практикой реакционное учение Вейсмана и Моргана, которое было разгромлено как ненужное учение в 1948 г. Кто дал право Вам, писаке, называть августовскую сессию ВАСХНИЛ (1948) началом административного разгрома генетики?!
Тов. Писаржевский Олег! Если Вы настоящий сторонник быстрейшего разрешения научного спора, то приезжайте на ферму в Горки Ленинские, мы вас подробно ознакомим с последними достижениями мичуринской биологии в области животноводства. Призывать ученых спорить много ума не надо, а вот разобраться в этих спорах надо очень много знать и много работать на полях и фермах».
Олега Писаржевского в это время уже не было. 19 ноября 1964 года он скоропостижно скончался по дороге в редакцию. И Анатолий Аграновский, его близкий друг, решил ответить на это письмо.
Поездки А. Аграновского на экспериментальную базу Т. Д. Лысенко были весьма обстоятельными. Он не просто осматривал знаменитое стадо джерсейских помесей и пробовал жирное молоко на вкус, но изучал историю формирования стада, реальность устойчивости признаков, экономику молочной и мясной продуктивности, просматривал не только научные, но и хозяйственно-финансовые отчеты, беседовал со многими сотрудниками.
Итог работы не был лестным для Т. Д. Лысенко. Стало совершенно очевидно, что созданное им и его сотрудниками стадо имело все признаки чисто показательного и было результатом тщательно скрываемого тенденциозного отбора животных, получавших, кроме того, санаторное спецпитание. Никакой воспроизводимости результатов при внедрении рекомендуемых методов не получалось даже в соседних колхозах и совхозах, которые, наоборот, терпели убытки от использования в качестве племенных производителей гибридных животных второго и третьего поколений. Аналогичную ситуацию обнаружил А Аграновский и в ряде других рекламных работ экспериментальной базы.
Очерк А. Аграновского остро поставил вопрос о необходимости серьезной государственной проверки экспериментов, которые внедряются в народное хозяйство в широком масштабе. Достаточно указать, что переделкой животных по методу Т. Д. Лысенко были охвачены к тому времени тысячи хозяйств, и имеющееся по этому вопросу правительственное решение 1962 года и широкая пропаганда метода на ВДНХ способствовали дальнейшему расширению этого процесса.
И Государственную проверочную комиссию создали в конце января. Ее председателем назначили директора Института экономики сельского хозяйства ВАСХНИЛ А. И. Тулупникова. Наиболее компетентным зоотехником в комиссии был киевский профессор Н А. Кравченко. В ее составе были зоотехники Э. К. Гунеева, Ю. М. Крынкина, агроном Д. СЛесик, бухгалтер ИЛЛопок и два работника аппарата Президиума АН СССР. Состав комиссии не был достаточно представительным, и ее полномочия были также весьма ограниченными. Нн генетика, ни агрохимика в ее составе не оказалось, хотя проверялись, по существу, работы по прикладной генетике. Комиссия работала несколько месяцев, и итоги ее работы обсуждались 2 сентября 1965 года на совместном заседании Президиума АН СССР, коллегии Министерства сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ. Протоколы заседания публиковались в «Вестнике Академии наук СССР» (1965. № 11) и в «Вестнике сельскохозяйственной науки» (1965. № 12).
Работа комиссии была посвящена главным образом анализу чисто хозяйственной и финансово-экономической деятельности экспериментальной базы. Однако она вскрыла широкую серию различных методов обмана и научной недобросовестности в оценке результатов опытов и в технике их постановки по главным направлениям научно-практической работы хозяйства как в области агрохимии, так и в животноводстве. Отчет обстоятельно и наглядно показал заведомую фальсификацию данных по основным рекомендациям Т. Д. Лысенко (жирномолочность, органо-минеральные смеси, навозно-земляные комплексы). В частности, оказалось, что даже в идеальных кормовых условиях хозяйства гибридные, коровы, повышая жир в молоке, снижали молочную продуктивность и выход молочного жира на корову совращался. Резко падали выход молочного белка (до 40 кг на корову) и мясная продуктивность (средний живой вес коров уменьшился на 140 кг). Таким образом, оказывалось, что рекомендованный для всесоюзного внедрения метод перестройки животноводства был экономически вредным и уже к 1965 году приносил стране серьезные убытки.
Вместе с выводами комиссии была опубликована и записка Т. Д. Лысенко с критикой ее работы, ответ на записку Т. Д. Лысенко и прения по докладу комиссии. На заседание, посвященное разбору материалов комиссии, Т. Д. Лысенко не пришел. Руководитель зоотехнической группы профессор НА. Кравченко, в частности, следующим образом указал на те перспективы, которые ожидали нас от внедрения методов Т. Д. Лысенко: «… Безобидна ли была бы замена в таких масштабах скота плановых пород джерсейскими помесями? Прав ли был академик Лысенко, заявляя на Пленуме, что помесные джерсейские «могут испортить» породность товарных колхозно-совхозных стад только в направлении повышения жирномолочности? Нет, он не прав и в этом. Даже в «Горках», при привилегированном положении этого хозяйства по сравнению с условиями колхозов и совхозов, произошло резкое снижение живого веса, уровня удоев, количества молочного белка и даже молочного жира. А акклиматизация? Это ведь трудный, болезненный процесс, грозящий заболеваниями, яловостью и даже падежом. И если бы исполнилось задуманное академиком Лысенко, это было бы для страны равносильно стахиному бедствию. Сколько бы мы потеряли молока, мяса, кожи и поголовья!
Так обстоит дело с проблемой внедрения в жизнь «научных достижений» академика Лысенко. Таковы его обещания, даваемые партии и народу» (Вестник Академии наук СССР. 1965. № 11. С. 97).
В совместном постановлении Президиума АН СССР, Министерства сельского хозяйства СССР и Президиума ВАСХНИЛ, принятом единогласно но итогам проверки, все обсуждавшиеся научно-практические рекомендации Т. Д. Лысенко были признаны ошибочными и экономически вредными. Была признана целесообразной отмена прежних правительственных решений и соответствующих приказов Министерства сельского хозяйства о внедрении этих рекомендаций в народное хозяйство СССР.
Реформы в сфере биологического образования
«Учительская газета» еще в октябре 1964 года выступила с серией статей о необходимости перестройки биологического образования. В 1964–1965 годах обучение в школах основам биологии шло еще по старым учебникам и программам, в которых основы генетики, цитологии, дарвинизма излагались в духе положения Т. Д. Лысенко и «мичуринской» биологии. В то же время многие школьники, читая «Комсомольскую правду», научно-популярные журналы, отлично видели несоответствие своих учебников современной биологии. Это ставило учителей, большинство которых получило «мичуринское» образование, в очень трудное положение. В пределах системы просвещения начались острые дискуссии.
В начале 1965 года Министерство просвещения РСФСР создало программную комиссию, которую возглавил профессор И. И. Гунар, известный физиолог и противник лысенкоизма. В составе комиссии преобладали биологи «классического» типа. В итоге работы была составлена и утверждена новая полноценная программа по общей биологии. Кроме того, было решено в течение одного учебного года (1966/1967) биологию вообще в школах не изучать с тем, чтобы использовать это время для переподготовки учителей и создания учебника. Но чтобы ни одно поколение не испытывало недостатка в биологических знаниях, изучение этого предмета передвинули с 9-го на 10-й класс. В результате конкурса был принят новый учебник биологии, составленный группой ученых под редакцией профессора Ю. И. Подянского. Учебник давал полноценное представление о современной биологии. Ън оказался, пожалуй, даже перегруженным общей и молекулярной генетикой.
Одновременно менялись программы и курсы в сельскохозяйственных институтах и на биологических факультетах университетов. Для кафедр генетики в основу был принят учебный курс М. Е. Лобашева «Генетика» и ряд дополнительных переводных руководств. При Московском и Ленинградском университетах весной 1965 года были организованы семинары для переподготовки преподавателей из других городов. Для лекций были привлечены известные ученые (Б. Л. Астауров, В. Н. Тимофеев-Ресовский, А. А. Прокофьева-Бельговская, С. И. Алиханян, С. П. Дубинин, В. П. Эфроимсон и другие).
С 1966 года изучение биологических наук в системе высшего образования стало по направленности полноценным, хотя качественно, из-за острого недостатка квалифицированных преподавательских кадров, было еще далеко от совершенства.
Торжества по случаю столетнего юбилея открытий Г. Менделя
О существовании Г. Менделя, монаха из Брно, в СССР знали значительно больше людей, чем в любой другой стране, за исключением, может быть, родины Г. Менделя Чехословакии. После 1948 года слова «менделизм», «менделист», «морганист-менделист» и т. п. проникли в самую широкую печать, в сатирические журналы, радио, эстрадные программы, кино. Но 100-летний юбилей опубликования Г. Мендедем своих первых сообщений о законах наследственности (1865) пришелся на более удачное для него время. Г. Мендель был реабилитирован. И столетие его открытий было отпраздновано как триумф не только законов Менделя, но и как победа истинной науки над лженаукой. Почти все центральные газеты поместили очерки и портреты Г. Менделя (Правда. 1965. 24 июня; Известия. 1965. 25 июня; Сов. Россия. 1965. 25 июня и т. д.). К тому же дню было приурочено и торжественное заседание Академии наук СССР, проведенное на очень высоком уровне в празднично украшенном зале Московского Дома ученых.
На мемориальный международный симпозиум в Брно в августе 1965 года выехала большая группа генетиков (около 70 человек). К прекрасному памятнику Г. Менделя во дворе монастыря, возле делянок, где он когда-то проводил свои опыты, был возложен венок от советской делегации.
Чехословацкая Академия наук присудила именные золотые медали Г. Менделя двадцати выдающимся генетикам мира. Среди советских ученых медаль была присуждена Б. Л. Астаурову, Н. П Дубинину, М. ЕЛобашеву, Н. В. Тимофееву-Ресовскому, Н. В. Цицину, И. А. Раппопорту.
Некоторые организационные изменения в советской биологической науке
Происходившие в биологии перемены требовали, естественно, и ряда организационных мер, необходимых для закрепления достигнутых успехов. Эти меры, хотя и медленно, под большим давлением со стороны научной общественности, стали осуществляться. Мы укажем лишь некоторые, основные из них.
1. Наиболее активные лысенковцы, занимавшие посты директоров институтов (ВИР — ИА. Сизов, Институт животноводства — А. С. Всяких и некоторые другие) были заменены, хотя руководство отделами и лабораториями за ними сохранилось. Из Московского университета были уволены (по конкурсу) И. И. Фейгинсон и ФДДворянкин, Т. Д. Лысенко не был переизбран по конкурсу на должность зав. кафедрой генетики и селекции Тимирязевской сельскохозяйственной академии.
2. Институт генетики АН СССР, состоявший в основном из лысенковцев, был в начале 1966 года расформирован и вместо него создан Институт общей генетики, который возглавил академик Н. П. Дубинин.
3. Журнал «Агробиология», выходивший под редакцией Т. Д. Лысенко и до койца 1965 года пытавшийся противопоставить себя общему течению советской биологии, с 1966 года прекратил свое существование.
С сентября 1965 года начал выходить ежемесячный журнал «Генетика» (гл. редактор П. М. Жуковский, зам. гл. редактора С. И. Алиханян и Д. К. Беляев. В состав редколлегии и редакционного совета вошли многие советские генетики).
4. Был пересмотрен в 1966 году состав Высшей аттестационной комиссии по присуждению ученых степеней, и ряду заслуженных генетиков ученая степень доктора биологических наук была присуждена без защиты диссертации.
5. Был изменен состав некоторых редколлегий биологических и сельскохозяйственных журналов. Вместе с тем известный лысенковец А. Н. Студитский, возглавлявший когда-то журнал «Успехи современной биологии», был оставлен заместителем главного редактора.
6. 30–31 мая 1966 года состоялся учредительный съезд советских генетиков и селекционеров, на котором было создано Всесоюзное общество генетиков и селекционеров им. Н. И. Вавилова. Президентом общества был избран академик Б. Л. Астауров.
Ликвидирован ли лысенкоизм как специфическое научное течение и организационное объединение?
Позиции лысенкоизма после 1964 года заметно ослабли, его влияние на судьбу советской биологии резко снизилось, значительно уменьшилось число людей, причислявших себя к представителям «мичуринской» биологии. Однако лысенкоизм далеко не был ликвидирован, он не потерял полностью и своей среды, состоявшей из людей, не способных к восприятию современной биологии, биохимии, генетики и не желавших отказаться от того примитивного набора догм, которые они прочно усвоили и долго считали вершиной науки. (И не желавших, что особенно существенно, оставить свои руководящие посты, которые они долгое время занимали отнюдь не благодаря своему высокому научному потенциалу). Не исчезли и философы — идеологи лысенкоизма, которые продолжали активно выступать в защиту модернизированного лжеучения. Не утратил лысенкоизм и многих административных возможностей в науке.
Сейчас очевидно, что лысенкоизм, долго прикрывавшийся термином «мичуринская биология», — псевдонаука. И не только псевдонаука, а практически вредное направление, приносившее и в ряде случаев еще приносящее серьезный ущерб народному хозяйству. И тем не менее активные сторонники этого направления вес еще удерживали серьезные позиции; они руководили отделами, кафедрами, лабораториями (Г. Н. Шлыков, И. А. Сизов, Ф. К. Тетерев, А. Н. Студитский, Г. Платонов, Х. Ф. Кушнер, И. Е. Глущенко и др.), пользовались многими привилегиями и активно поддерживали друг друга. Немало число их заседало в Высшей аттестационной комиссии, в различных редколлегиях, комитетах. Долгое время сохранялась за ними и экспериментальная база в «Горках Ленинских», которой руководили три знакомых нам академика — Т. Д. Лысенко, И. И. Презент, М. А. Ольшанский.
В чем причина подобного парадокса и каковы прогнозы на будущее?
Причин очень много, мы приведем лишь некоторые из них. Прежде всего — это общая демократизация научной и общественной жизни. Постоянная многолетняя борьба настоящих ученых с репрессиями и администрированием в науке делает весьма трудным осуществление новой радикальной чистки научных учреждений теперь, когда истина в основном торжествует.
После октября 1964 года резко уменьшилось вмешательство высших политических и административных органов в дискуссионные проблемы науки. Решение их представлено ученым, и это, конечно, правильно. В 1948 году лысенковцы осуществили быстрый разгром научных учреждений, смену редколлегий, ученых советов в основном методом приказов и директив министерств, ведомств, управлений и т. д., созданием специальных полномочных комиссий, режимом «переворота». В настоящее время эти методы неприемлемы.
Нельзя не отметить и того, что общая научная изоляция лысенковцев, презрение и неуважение, которое они постоянно чувствовали со стороны большей части научной общественности, заставляло их объединяться в однородные группы и осуществлять взаимную поддержку, сохранять известную кастовость. Они сумели воспользоваться и теми принципами, которые постоянно выдвигались в борьбе против них, и прежде всего принципом свободы дискуссий. Это позволяло им время от времени в той или иной форме вновь выступать с пропагандой своих ошибочных, неверных догм, продвергать критике своих оппонентов, фальсифицировать реальную ситуацию в биологии.
Опасности в этих выступлениях нет, и в условиях демократического построения науки они неизбежны.
Такого рода шумовые помехи существуют в научной жизни любой страны. У нас уровень этих помех пока еще выше международного, но он все же постепенно снижается. Помехоустойчивость создана, и это главное.
Сохранению лысенкоизма долгое время способствовало и еще одно обстоятельство — слишком большое значение в нашей науке различного рода степеней и званий. Эти звания и степени (кандидат, доктор, профессор, член-корреспондент, академик) по международной традиции пожизненны. Взаимосвязи между степенями, званиями и должностным положением таковы, что человек, получивший подобного рода звания, получает пожизненную ренту, независимо от его научной репутации. Научная репутация может быть крайне низкой и даже отрицательной, но рента остается. Строгая официальная и неофициальная регламентация должностей и званий, особенно в системах академий наук и в столичных вузах, создавала большие трудности для выдвижения молодых, способных ученых на те должности, которые занимали богато оснащенные титулами представители старой лысенковской гвардии.
И наконец, слишком длительной была описанная дискуссия, слишком глубокие корни пустил лысенкоизм в среднем и высшем образовании, слишком долго внедрялся он в сознание молодежи, и поэтому слишком гетерогенной оказалась популяция ученых по этому признаку. Очень и очень многие хорошие и способные ученые прошли в своем развитии стадию доверия к «мичуринской» биологии. Это особенно относится к тем, кто получил среднее и высшее образование между 1948 и 1960 годами. Некоторые из них, не имея хорошего руководства, публиковали ошибочные работы. Немалое число честных ученых и более зрелого возраста ошибалось, постепенно открывая для себя истину. Переход от группы биологов, постоянно и бескомпромиссно боровшихся с лысенкоизмом, к беспринципной, догматической группе лысенковцев проходил через массу промежуточных этапов, и этот сложный спектр менялся в разные периоды дискуссии. А сколько журналистов, очеркистов, публицистов, писателей, философов сначала восхваляли, а затем ругали Т. Д. Лысенко. Разобраться в оттенках вины и невиновности, беспринципности и искренних заблуждений, доверия и обмана сейчас очень трудно.
Но главное все же в том, что лысенкоизм навсегда разоблачен как псевдонаука, он — позорное пятно в нашей истории. Он побежден советскими учеными, которые сумели наконец освободить науку от этого разветвленного лжеучения.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги