Взлеты и падения великих держав. Экономические изменения и военные конфликты в формировании мировых центров власти с 1500 по 2000 г.

ВВЕДЕНИЕ

Эта книга — о «современной» истории федеральной и мировой власти с конца эпохи Возрождения. В ней предпринята попытка проследить и объяснить взлеты и падения различных великих держав относительно друг друга в течение последних пяти столетий с момента появления в Западной Европе «новых монархий» и зачатков колониальных империй. Нам не удастся избежать анализа войн, происходивших в этот период, в первую очередь самых важных, и затянувшихся конфликтов между целыми коалициями великих держав, оказавших большое влияние на мировой порядок, но мы не будем вдаваться в подробности, так как это не исследование по военной истории. Мы также проследим изменения в глобальной экономике, произошедшие начиная с 1500 года, но в строгом смысле эта книга не является трудом по экономической истории. Наибольшее внимание в ней уделяется взаимосвязям между экономикой и стратегией развития, поскольку каждое из ведущих мировых государств стремилось к увеличению своего благосостояния и мощи, чтобы стать богатым и сильным (или сохранить данный статус).

«Военные конфликты», вынесенные даже в подзаголовок книги, рассматриваются с точки зрения изменений в экономике, которые они вызвали. Триумф одной великой державы в этот период или упадок другой, как правило, являлись следствием затяжных походов армий. Вместе с тем они были также и результатом более или, наоборот, менее эффективного использования государством своих производственных экономических ресурсов во время войны. Значительную роль играло и то, как рос или падал уровень экономики страны относительно других ведущих государств в последние десятилетия перед конфликтом. Поэтому для данного исследования было важно выяснить не только в какой мере устойчивым было положение той или иной великой державы в мирное время, но и что происходило с ней во время войны.

Очень кратко приведу свои доводы, которые далее подробно будут рассмотрены в самой книге.

Соотношение сил ведущих государств в мировом пространстве никогда не бывает постоянным, преимущественно из-за неравномерности темпов развития различных сообществ, а также из-за технологических и организационных прорывов, что, безусловно, создает для одного общества определенные преимущества перед другим. Например, появление военных судов дальнего плавания и увеличение объемов торговли в Атлантике в XVI веке сказалось на европейских государствах по-разному. Одни получили от этого больше, другие меньше. То же самое касается и появления позднее парового двигателя, а также развития связанной с ним угольной и металлургической промышленности. Это способствовало активному росту влияния одних государств на фоне упадка других. Повышение производительности, как правило, позволяет в мирное время легче переносить бремя содержания значительных вооруженных сил, а в военное — поддерживать и снабжать всем необходимым большую армию и флот.

Как ни меркантильно это звучит, но богатство необходимо, чтобы поддерживать военную мощь, а военная мощь необходима, чтобы получить и защитить богатства. Однако если государство тратит на военные цели слишком много в ущерб процессу создания богатства, то это, скорее всего, в долгосрочной перспективе приведет к его ослаблению. То же самое грозит и государству с чрезмерно амбициозными планами — скажем, завоевание обширных территорий или ведение дорогостоящих войн. Есть риск, что огромные траты могут перевесить потенциальные выгоды от внешней экспансии. Подобная дилемма возникает перед любым государством, чье экономическое влияние начинает снижаться. История взлетов и падений великих держав начиная с расцвета Западной Европы в XVI веке (таких стран, как Испания, Нидерланды, Франция, Британская империя, а теперь Соединенные Штаты) демонстрирует существенную взаимосвязь в долгосрочной перспективе между производственным и доходным потенциалом, с одной стороны, и военной мощью — с другой.

Историю «взлетов и падений великих держав», представленную на страницах данной книги, можно вкратце изложить следующим образом. В первой главе описывается ситуация в мире в XV–XVI веках. Анализируются сильные и слабые стороны каждого из «центров власти» того времени: Великой империи Мин в Китае; Османской империи и ее мусульманского ответвления в Индии; империи Великих Моголов; Московского государства; империи Токугава в Японии; а также группы государств в западной и центральной частях Европы.

О том, что этому последнему региону будет суждено взлететь выше всех, в начале XVI века не говорило ничего. Но насколько бы внушительными и организованными ни выглядели некоторые из вышеназванных восточных империй в сравнении с Европой, все они страдали от последствий централизации власти, настаивающей на единообразии веры и традиций не только на уровне официальной религии, но и в таких областях, как коммерция и разработка вооружения. Отсутствие подобной централизации власти в Европе и наличие воинственно настроенных конкурентов среди большого количества разнообразных королевств и городов-государств были хорошим стимулом для постоянного совершенствования всего, что связано с армией. И здесь налицо было плодотворное взаимодействие с последними достижениями как технического, так и сугубо коммерческого характера, которые присутствовали в конкурентной предпринимательской среде. В условиях меньшего количества препятствий на пути к изменениям европейские государства на долгие годы вступили в фазу постоянного экономического роста и повышения боеспособности своих армий, которая должна была сделать их самыми могущественными в мире.

Хотя благодаря активному развитию научно-технического прогресса и конкуренции в военной сфере Европа продолжала двигаться привычным для нее путем плюрализма, все же сохранялась возможность того, что одно из ее соперничающих друг с другом государств могло аккумулировать достаточное количество ресурсов для того, чтобы обойти остальных и начать доминировать на континенте. С XVI века в течение почти ста пятидесяти лет династический и религиозный союз под предводительством испано-австрийской империи Габсбургов угрожал всей Европе. Глава вторая полностью посвящена попыткам ведущих государств континента обуздать подобные «претензии Габсбургов на господство». Как и в других главах книги, здесь проанализированы сильные и слабые стороны великих держав относительно друг друга и в свете основных тенденций в экономике и научно-техническом прогрессе, повлиявших на развитие западного общества в целом, для того чтобы читатель мог лучше понять, каковы были последствия многочисленных войн, прокатившихся по Европе в этот период ее истории. Основная мысль данной главы заключается в том, что, несмотря на огромные ресурсы Габсбургов, они своими нескончаемыми войнами все больше и больше увеличивали нагрузку на экономику, которая в итоге не выдержала огромных военных расходов.

Если другие великие державы Европы и пострадали сильно в этих затянувшихся войнах, они смогли, хотя и с трудом, лучше сохранить баланс материальных ресурсов и военной мощи по сравнению со своими врагами из династии Габсбургов.

Войны с участием великих держав в период с 1660 по 1815 год, описанные в главе третьей, нельзя расценивать просто как противостояние одного большого союза и остальных многочисленных государств-соперников. Именно в этот сложный период такие великие державы, как Испания и Нидерланды, потеряли свое влияние. На их место пришли пять сильных государств (Франция, Великобритания, Россия, Австрия и Пруссия), которые стали доминировать в сфере дипломатии и в военных вопросах в Европе на протяжении всего XVIII века и активно участвовали в затяжных коалиционных войнах, прерываемых стремительно менявшимися альянсами. Это была эпоха, когда Франция сначала при Людовике XIV, а затем при Наполеоне оказалась как никогда за всю свою историю близка к тому, чтобы главенствовать в Европе. Но каждый раз в последний момент на ее пути вставал союз из других великих держав. Ввиду того что к началу XVIII века содержание постоянной армии и флота стало безумно дорогим удовольствием, в лучшем положении оказались страны, которые смогли создать хорошо работающую кредитно-банковскую систему (как, например, Великобритания). Важную роль в судьбе великих держав в их многочисленных спорах за превосходство зачастую играло также и их географическое положение. Этим в определенной степени объясняется значительный рост влияния к 1815 году двух «фланговых» государств — России и Великобритании. Обе страны могли вмешиваться в возникавшие в Западной и Центральной Европе противостояния, но при этом были защищены от них географически. Убедившись, что на континенте достигнут баланс сил, оба государства в XVIII веке стали распространять свое влияние за пределами Европы. А ближе к концу столетия в Великобритании развернулась промышленная революция, которая должна была расширить возможности как для активной колонизации, так и для пресечения посягательств Наполеона на господство в Европе.

Примечательно, что, в отличие от предыдущего периода, после 1815 года на континенте в течение целого столетия не было ни одной продолжительной коалиционной войны. Наблюдалось стратегическое равновесие, поддерживаемое всеми ведущими державами, образующими Священный союз, поэтому ни у одной нации не было ни желания, ни возможности претендовать на доминирующее положение. Основные проблемы правительств того времени были связаны с нестабильностью внутри самих государств и (в случае с Соединенными Штатами и Россией) с дальнейшим освоением своих территорий на континенте. Относительная стабильность на мировой арене позволила Британской империи достичь своего максимума влияния как на море, так и в колониальной и коммерческой сферах, а также добиться фактического главенства в промышленности, построенной на использовании парового двигателя. Однако ко второй половине XIX века активная индустриализация началась и в других регионах, что качнуло маятник баланса международного влияния от прежних лидеров в сторону стран, обладавших как ресурсами, так и организационными возможностями для использования новых средств производства и технологий. К этому времени уже ряд военных конфликтов (отчасти Крымская, но в большей мере американская Гражданская и Франко-прусская войны) показали, что проигрывает тот, кто не смог вовремя модернизировать свою военную систему, а также не имел соответствующих производственных мощностей для поддержания большой армии и дорогого, более совершенного вооружения. Изменилась сущность войны.

В XX веке ускорение темпов научно-технического прогресса и связанная с этим неравномерность развития различных регионов сделали мировую систему менее стабильной и более сложной, чем она была пятьдесят лет назад. Это проявилось в начавшейся после 1880 года безумной гонке великих держав в поисках новых колоний в Африке, Азии и Тихоокеанском регионе, спровоцированной отчасти жаждой наживы, а отчасти страхом потерять превосходство. Это также проявилось в увеличении армий — как на суше, так и на море — ив создании постоянных военных альянсов даже в мирное время, поскольку правительства разных стран искали союзников для ведения войны в будущем. За колониальными спорами и мировыми кризисами, бушевавшими накануне Первой мировой войны, прослеживается также снижение год за годом экономической мощи ведущих европейских государств, что привело к значительным фундаментальным изменениям в глобальном соотношении сил. Мировая система, в центре которой стояла Европа, после трех столетий начала приходить в упадок. Несмотря на все свои старания, традиционные великие державы Европы: Франция и Австро-Венгрия, а также недавно объединившаяся Италия — сошли с дистанции. В свою очередь, на первый план вышли такие огромные страны, занимающие практически целые континенты, как Соединенные Штаты Америки и Россия, — даже несмотря на неэффективность монархического устройства правления в последней. Среди стран Западной Европы только у Германии, возможно, было достаточно сил, чтобы сохранить свое право остаться в числе ведущих держав мира. С другой стороны, Япония была полна решимости распространить свою власть на всю Восточную Азию, но не дальше. Неизбежно подобные изменения создали значительные и в конечном счете непреодолимые трудности для Британской империи, которой стало намного сложнее защищать свои глобальные интересы на мировой арене, чем это было еще полвека назад.

Хотя первые пятьдесят лет XX века очевидно указывали на то, что мир становится биполярным на фоне логичного кризиса развития в ведущих державах-середнячках (см. главы пятую и шестую), подобная метаморфоза глобальной системы отнюдь не происходила тихо и мирно. Наоборот, тяжелые, масштабные кровавые битвы в Первую мировую, ставшие возможными благодаря высокому уровню промышленного производства и эффективности управления государством, показали определенное превосходство Германии над Россией — быстро развивающейся, но все еще отсталой монархической. Победы Германии на восточном фронте в первые месяцы баталий сменились для нее поражениями на западном направлении, так же как и для ее союзников на итальянском, балканском и ближневосточном театрах военных действий. В результате последующего присоединения Соединенных Штатов к западному альянсу как в плане военной помощи, так и в плане экономической поддержки, этот последний наконец получил ресурсы, чтобы превзойти коалицию-противника. Но это была изнурительная борьба для всех воюющих сторон. АвстроВенгрия распалась. В России произошла революция. Германия проиграла войну. Франции, Италии и даже Великобритании после победы также пришлось долго восстанавливаться. Исключение составили только Япония, упрочившая свое положение в Тихоокеанском регионе, и Соединенные Штаты, которые к 1918 году бесспорно стали самой могущественной державой в мире.

Отзыв Америкой своих войск и изоляция России от мирового сообщества в связи с установлением в стране большевистского режима в 1919 году в большей мере, чем когда-либо за последние пять веков, описанных в этой книге, привели к нарушению экономических основ мировой системы. Ослабленные войной Великобритания и Франция продолжали главенствовать в дипломатии, но к 1930-м годам дело осложнилось появлением на арене претендующих на господство милитаристских и ревизионистских государств — Италии, Японии и Германии. Последняя была нацелена на доминирование в Европе еще сильнее, чем даже в 1914 году. Вместе с тем на этом фоне Соединенные Штаты, безусловно, оставались самой могущественной промышленно развитой нацией в мире, а сталинская Россия быстро превращалась в индустриальную сверхдержаву. В результате перед державами«середнячками» ревизионистского толка возникла дилемма: им следовало быстро расширить свое влияние, пока их не затмили эти два континентальных монстра. В свою очередь, остальные средние державы оказывались перед другой дилеммой: конфронтация с Германией и Японией скорее всего приведет к ослаблению и их самих. Вторая мировая война со своими победами и поражениями, по сути, подтвердила эти прогнозы. Несмотря на громкие победы в самом начале кампании страны гитлеровского блока в итоге проиграли, столкнувшись с противником, превосходящим их с точки зрения производственных ресурсов в значительно большей степени, чем это было в Первую мировую. Но прежде чем их разбили превосходящие силы, Германии с ее союзниками удалось безвозвратно удалить с мировой арены Францию и ослабить Великобританию. К 1943 году биполярный мир, предсказанный еще несколькими десятилетиями ранее, наконец сформировался, и соотношение вооруженных сил вновь стало соответствовать мировому распределению экономических ресурсов.

В двух заключительных главах книги рассматривается период, когда биполярный мир, казалось, действительно существовал — как в экономическом, так и в военном и идеологическом плане, и подтверждением тому были неоднократные политические кризисы в развернутой между двумя противоборствующими группировками холодной войне. Позиции Соединенных Штатов и СССР как главных сил двух лагерей также укрепились благодаря появлению ядерного оружия и систем доставки боеприпасов дальнего действия, что привело к кардинальному изменению как стратегического, так и дипломатического ландшафта по сравнению с началом XX века, не говоря уже о XIX столетии.

Однако на этом процесс взлетов и падений великих держав не прекратился. Разница в темпах роста и в научно-техническом прогрессе ведет к изменению мирового экономического равновесия, что, в свою очередь, постепенно сказывается на политическом и военном балансе сил. В военном отношении США и СССР находились впереди всех стран мира как в 1960-х, так и в 1970-х и 1980-х годах. И вследствие того, что оба государства рассматривали все международные проблемы только с позиции биполярного мира, зачастую впадая в манихейство, соперничество привело их к непрекращающейся гонке вооружений, участие в которой было не под силу больше ни одной другой державе.

Вместе с тем в течение этого же периода изменение мирового соотношения производительных сил происходило еще быстрее, чем прежде. Доля стран «третьего мира» в общем выпуске продукции обрабатывающей промышленности и их ВНП, снизившиеся в послевоенные годы (с 1945) до максимально низкого уровня, с того времени показывают устойчивый рост. Европа восстановилась после войны и, объединившись под флагом Европейского экономического сообщества, стала крупнейшим торговцем в мире. Внушительными темпами движется вперед Китайская Народная Республика. А феноменальный послевоенный рост экономики Японии позволяет говорить о том, что не так давно эта страна обогнала Россию по размеру общего ВНП. В свою очередь, Америка и Россия демонстрируют очень вялые темпы роста, а их доли в мировом производстве и богатстве с 1960-х годов очень сильно сократились. Даже не принимая во внимание все более мелкие государства, уже отчетливо видно, что многополярный мир вернулся — правда, если судить только по экономическим показателям. Учитывая, что в книге рассматривается проблема взаимосвязи стратегии и экономики, кажется уместным, что в последней (если хотите, умозрительной) главе исследуется вопрос несоответствия военного и производственного соотношения в стане великих держав, а также сегодняшние проблемы[1] и возможности пяти крупнейших политико-экономических «центров власти» — Китая, Японии, ЕЭС, Советского Союза и США, решающих старую задачу соотнесения национальных целей и имеющихся средств. История взлетов и падений великих держав далека от завершения.

Книга представляет масштабный всеобъемлющий труд, в ней рассматривается множество вопросов, и очевидно, что разные люди будут читать ее с разными целями. Кто-то найдет здесь то, что и надеялся найти: большое и достаточно подробное исследование проводимой великими державами политики в течение последних пяти веков; примеры влияния экономического и технического прогресса на положение каждого из государств-лидеров; а также взаимосвязи стратегии и экономики как в мирное время, так и в условиях войны. При этом, по сути, речь не идет ни о малых державах, ни, как правило, о небольших двусторонних войнах. Кроме того, книга в большей степени ориентирована на Европу, особенно в середине повествования. Но это вполне естественно для подобной темы.

Иные читатели, особенно политологи, которые сегодня заинтересованы в выведении общих правил функционирования «мировых систем» или повторяющихся сценариев войн, могут и не обнаружить в данном исследовании того, что хотели бы в нем найти. Чтобы избежать возможных недоразумений, следует подчеркнуть, что эта книга, к примеру, не имеет ничего общего с теорией, связывающей значительные (или «регулярные») войны с циклами экономических подъемов и спадов (циклы Кондратьева). Кроме того, она целенаправленно не касается общепринятых теорий причин войн и не разбирается, вызваны ли они «взлетом» или «падением» той или иной великой державы. В этой книге вы также не найдете теорий возникновения империй или управления ими (как, например, в последней работе Майкла Дойла «Империи»), равно как и ответа на вопрос «способствует ли создание империи усилению государства». И наконец, книга не предлагает какой-либо общей теории, какие общества и какие из общественных / государственных структур являются самыми эффективными в плане извлечения выгоды во время войны.

С другой стороны, это ценный материал для исследователей, желающих сделать некое обобщение по данным вопросам. Отчасти поэтому в книге представлено такое количество примечаний, указывающих заинтересованным читателям на ресурсы, где можно подробнее узнать о том или ином аспекте, например о схемах и источниках финансирования войн. Но проблема, с которой историки, в отличие от политологов, сталкиваются при рассмотрении общих теорий, заключается в том, что доказательства того, что случилось много лет назад, почти всегда неоднозначны, поэтому очень сложно делать на их основе «неоспоримые» научные заключения. Таким образом, несмотря на то, что некоторые из войн (например, 1939 года) действительно можно связать со страхами больших политиков относительно изменения соотношения сил в мире, это никоим образом не объясняет причины начала Американской революции (1776), Французской революции (1792) или Крымской войны (1854). Точно так же кто-то может привести Австро-Венгрию 1914 года в качестве примера «падения» великой державы, спровоцировавшего начало большой войны. Но вместе с тем теоретики видят в начале этой войны и важную роль Германии и России, заявлявших тогда свои права на место в стане великих держав. То же самое касается и любого общетеоретического вопроса: к примеру, держится ли империя за счет финансовой поддержки своих территорий, или влияет ли на управление империей уровень дистанции власти? Имеющиеся в распоряжении ученых доказательства настолько противоречивы, что, вероятнее всего, в определенных случаях вы услышите ответ «да», а в других — «нет».

И все же если отложить в сторону априорные теории и просто взглянуть на историю «взлетов и падений великих держав» за последние пять столетий, то окажется, что некоторые ценные выводы общего характера сделать все же можно, но отдавая при этом себе отчет, что в отдельных ситуациях возможны исключения. К примеру, легко можно проследить причинно-следственные связи между изменениями в общеэкономическом и производственном соотношении сил и положением отдельной державы в мировой системе. Смещение начиная с XVI века торговли от берегов Средиземноморья в Атлантику и Северо-Западную Европу и перераспределение долей государств в выпуске продукции обрабатывающей промышленности далеко за пределами Западной Европы после 1890 года — в обоих случаях подобные сдвиги в экономике предрекали возникновение новой великой державы, которая в один прекрасный день может начать оказывать сильное влияние на существовавший до этого военный порядок и территориальное устройство. Вот почему смещение мирового производственного баланса в сторону стран Тихоокеанского бассейна, которое мы наблюдаем последние пару десятилетий, не может быть предметом интереса исключительно экономистов.

Точно так же исторические данные наглядно показывают очень четкую взаимосвязь в долгосрочной перспективе между экономическим ростом или упадком в отдельно взятом могущественном государстве и повышением или, наоборот, снижением его влияния в военном плане. Конечно, в этом нет ничего удивительного. Для поддержки большой военной машины необходимы значительные экономические ресурсы. А кроме того, с точки зрения устройства мировой системы сила и богатство всегда взаимосвязаны и должны рассматриваться в связке. Три столетия назад немецкий писатель-меркантилист Филипп фон Хорник отметил, что могущество и процветание нации зависят не от достаточности или надежности власти и богатства, а преимущественно от того, насколько больше или меньше ресурсов у ее соседей.

В последующих главах вы не раз столкнетесь с подтверждением данного наблюдения. В середине XVIII века Нидерланды в абсолютном выражении были богаче, чем столетием ранее. Однако на этом этапе страна обладала намного меньшим влиянием, потому что ее соседи Франция и Британия были еще богаче и могущественнее. Франция к 1914 году, вне всяких сомнений, была намного сильнее, чем в 1850 году, но это мало утешало ее жителей на фоне более сильной Германии. Великобритания сегодня обладает большими богатствами, а ее армия вооружена на порядок лучше, чем в середине Викторианской эпохи, но это не спасло ее от снижения доли в мировом валовом продукте приблизительно с 25 до 3%. Однако пока по размеру богатств и мощи государство обгоняет своих соседей, ему ничего не грозит; проблемы начнутся, когда соседи его превзойдут.

Это не значит, что экономическая и военная мощь государства не растет и не падает одновременно. Большинство исторических примеров, приведенных в книге, показывают, что между траекториями относительной экономической силы и военного / территориального влияния существует солидная задержка по времени. И опять причину достаточно легко проследить. Великая держава, постоянно усиливающая свое экономическое положение (Великобритания в 1860-х годах, США в 1890-х или Япония сегодня), может избрать путь накопления богатства, а не безумных трат на армию и вооружение. Вполне возможно, что полстолетия спустя приоритеты кардинально изменятся. Раньше расширение экономического влияния приводило к появлению обязательств за рубежом (возникала зависимость от иностранных рынков сбыта и поставок сырья, военных альянсов, а также от создаваемых баз и колоний). С другой стороны, сегодня конкурирующие державы еще быстрее наращивают свое экономическое могущество, демонстрируя большее желание распространить влияние за свои пределы. Мир стал более конкурентным, а доли отдельных стран на том или ином рынке — непостоянными. Пессимисты говорят о спаде.

Патриотически же настроенные государственные деятели заявляют о необходимости «обновления».

В подобных непростых условиях великие державы могут значительно увеличить свои расходы на оборону в сравнении с тем, что было всего пару поколений назад, но при этом не ощущать себя в полной безопасности — просто потому, что конкуренты растут быстрее и становятся сильнее. Испанская империя потратила на вооружение и содержание армии в тревожные 1630–1640-е годы намного больше, чем в 1580-е, когда кастильская экономика чувствовала себя значительно лучше. Расходы на оборону Великобритании в конце эпохи правления Эдуарда VII в 1910 году были намного больше, чем, скажем, после смерти тогдашнего премьер-министра Генри Палмерстона в 1865 году, когда британская экономика находилась практически на своем пике. Но не чувствовали ли себя жители туманного Альбиона в большей безопасности в XIX веке, чем в начале XX?! Та же самая проблема сейчас стоит перед США и СССР. И мы об этом будем говорить ниже. Обе великие державы инстинктивно реагируют на ослабление своего мирового влияния более значительными тратами на «обеспечение безопасности», сокращая таким образом инвестиции в экономику, что может создать им в будущем определенные проблемы.

Другой общий вывод, который можно сделать из пятисотлетней истории, представленной в данной книге: существует очень сильная взаимосвязь между конечным результатом больших коалиционных войн с точки зрения европейского или глобального влияния и количеством производственных ресурсов, привлеченных каждой из сторон. Это подтверждают войны, развязанные против испанских и австрийских Габсбургов, войны XVIII века: за Испанское наследство, Семилетняя, с Наполеоном, — а также две мировые в XX веке. Продолжительная и изматывающая война в конечном счете оборачивается для каждой из коалиций проверкой ее ресурсов и возможностей. На «длинной дистанции» становится особенно важно, какая из противоборствующих сторон обладает большими, а какая — меньшими ресурсами.

Подобные обобщения можно сделать, даже избегая цепких лап грубого экономического детерминизма. Несмотря на стремление данного исследования выявить «основные тенденции» в мировой политике за последние пятисот лет, в нем никоим образом не утверждается, что каждое важное событие в истории имеет экономическую подоплеку или что именно ситуация в экономике является главной причиной взлета либо падения нации. Существует масса доказательств, указывающих и на иные причины удач и неудач того или иного государства: местоположение, военная организация, уровень национального самосознания, устройство альянса и многие другие факторы. Все они могут оказать отрицательное влияние на участников системы объединения государств. В XVIII веке, например, республика Соединенных провинций Нидерландов была самой богатой частью Европы, а Россия — самой бедной. Впоследствии же позиции голландцев и русских поменялись местами. Отдельные проявления безрассудства (как у Гитлера) и очень высокий уровень военной подготовки (как у испанских полков в XVI веке или германской пехоты в XX столетии) также играют важную роль при объяснении определенных побед и поражений. Бесспорно, что при затяжной войне с участием одной из великих держав (а как правило, коалиции) победа не раз доставалась тому, у кого была сильнее производственная база или, как говорили испанские капитаны, у кого был последний эскудо. Большая часть из того, что вы прочтете дальше, подтверждает это циничное, но, по сути, верное суждение. Уровень влияния ведущих государств был очень плотно связан с их экономическим могуществом в последние пять столетий, так что возникает резонный вопрос о возможных последствиях нынешних тенденций в экономике и развитии технологий для текущего баланса сил. Это не отрицает того, что люди собственными руками создают свою историю, но делают это в пределах исторических условий, которые могут как ограничить, так и открыть перед ними широкие возможности.

Прототипом данной книги является эссе известного прусского историка Леопольда фон Ранке «Великие державы» (Die grossen Mächte), написанного в 1833 году. В нем ученый рассмотрел изменения мирового баланса сил начиная с ослабления Испании и попытался показать, почему определенные страны, добившись огромного влияния, потом вдруг низвергались с достигнутых высот на землю. В заключение Ранке анализировал современный мир и последствия неудавшейся французской* «заявки на мировое господство» в Наполеоновской войне. Говоря о «перспективах» каждой из великих держав, он забывал о том, что он историк, и пускался в пространные рассуждения о будущем.

Но эссе о «великих державах» — это одно, а посвященная им целая книга — совсем другое. Изначально я собирался написать небольшую книжку, предполагая, что читатели знают (хотя бы отчасти) подоплеку изменений темпов роста или определенных геостратегических проблем, с которыми сталкивались описываемые государства. Но рассылая первые главы экспертам, чтобы получить комментарии, или заговаривая с людьми на поднимаемые здесь темы, я понял, что был не прав в своем предположении. Большинство читателей и слушателей требовали деталей, подробных описаний предпосылок происходившего, просто потому что еще не было такого исследования, которое бы рассказало об изменениях в балансе экономических и стратегических сил. Никто из экономических и военных историков доселе не вторгался в эту область, саму же историю подобных изменений все игнорировали. Так что оправданием большого количества деталей в самом тексте, а также постраничных ссылок в книге служит мое желание заполнить этот важный пробел в истории взлетов и падений великих держав.