Я - богиня ни свет, ни твоя

Глава вторая. Светит, но не греет…

Я лежала пластом на полу, чувствуя себя настоящей звездой. Яркий свет бил в глаза, ослепляя меня и заставляя жмуриться. Мне казалось, что от такого света у меня медленно вытекают глаза. Расплывчатые очертания белоснежных колон, идеально чистый белый пол, от которого свет казался еще ярче и огромный купол, в котором стоял световой столп, создавали у меня стойкое и неизгладимое впечатление, что я умерла.

Пока я медленно приходила в себя, пытаясь вспомнить не только где я, но и кто я, послышался странный звук, словно кто-то стучится в дверь. Осмотревшись по сторонам, я услышала странный звук, словно кто-то ломится в дверь.

- Уничтожить богиню! – слышались отдаленные возмущенные голоса, а я потрясла головой, прислушиваясь и пытаясь понять, что происходит. Я смотрела на свои руки, видя, как они светятся странным светом, словно я положила их на лампу. От пальцев исходило свечение, а я удивленно разглядывала его, собирая пальцы в кулак и снова распрямляя.

Я подняла глаза на столп света, видя парящее над полом зеркало в белоснежной раме. Рама искрилась, словно первый снег, а я подошла поближе, видя, как зеркальная гладь светится, показывая странные картинки. Белоснежная статуя женщины, держащей над головой что-то напоминающее подсолнечник, покачнулась. На шее у статуи и на руках были веревки, а под ней виднелось лоскутное одеяло, которое бушевало и перекатывалось складками. Присмотревшись, я поняла, что это – не одеяло, а целая толпа людей, собравшихся на площади под палящим солнцем. Статую снова накренилась, а люди стали разбегаться. С грохотом мраморная женщина упала на землю, разлетаясь на осколки и поднимая облако пыли, сквозь которое виднелось каменное солнце в разбитой руке. Несколько лепестков откололись, а на треснувшей голове стояли люди, размахивая черными тряпками и что-то крича. Этот крик подхватывала толпа, поднимая руки вверх.

- Мы больше не поклоняемся богине света! – слышался крик, а толпа с радостью воспринимала смену пантеона. Мне искренне было жаль богиню, которая умерла с тем же божественно-невозмутимым лицом. – Да здравствует тьма! Наши глаза устали от света! Она сотню лет ослепляла нас, а теперь мы видим истину!

Прямо вижу, как богиня ходила и выковыривала каждому глаза. Люди доставали черные тряпки размахивая ими так, словно собирались устроить генеральную уборку.

- Мы умрем! Мы все умрем! – послышался истерический незнакомый голос, а зеркало помутнело. – Все пропало! В нас мало того, что никто не верит, так теперь еще и … О! Амальгамочка моя!

- Кто это? – настороженно спросила я, снова прислушиваясь. – Кто это сказал?

- Это я! – нервным фальцетом вещало зеркало, пока я пыталась понять, как оно разговаривает. – Они сломали еще одну нашу статую! Еще одну! Прямо на площади! Я говорил тебе, что добром этом не кончится! Говорил! А ты что? В нас никто не верит!

Зеркало истерило, а я сделала шаг назад на всякий случай.

- Конечно, не верит, - послышался бархатный голос, пока зеркало икало и что-то лепетало, показывая, как крушат маленькие статуи возле какого-то монументального сооружения, выражая первобытный восторг радостными междометиями. – Ты пыталась сделать людей праведными и добродетельными, проливая свет на их поступки, карая за преступления и темные помыслы, но люди обманули тебя … Они научились прятать пороки в глубинах своих душ, а теперь они сняли маски… Рано или поздно это должно было произойти…

Я осмотрелась по сторонам, понимая, что это было не зеркало. Напротив зеркала стояло кресло, похожее на стул, и я подозрительно прищурилась в его сторону.

- Они уничтожат тебя, - послышался тот же тихий, вкрадчивый голос, а у меня уже закрались подозрения. Я внимательно смотрела на стул и прислушивалась к истеричным воплям зеркала: «Я чувствую себя разбитым! Нужно что-то делать!».

- В каждом человеке есть свет и есть тьма. Чтобы ты ни делала, тьма из душ никогда не исчезнет, - шептал зловещий голос, пока я внимательно наблюдала за стулом, подозревая, что судьба к нему регулярно поворачивается не тем местом. – Твои усилия пошли прахом…

- Нет, я понимаю, что ты и так обижен судьбой, - начала я, глядя на белый стул, который стоял неподвижно. – И вся жизнь твоя – сплошная попа, которая тебя греет! Но давай хоть ты не будешь бухтеть? Мне уже зеркала с головой хватает! Так что стой на своих трех ногах и молчи в сидушку! Не хватало, чтобы еще какой-то стул тут депрессировал!

Стул внезапно умолк, а я осмотрелась на предмет говорящей мебели, радуясь, что здесь нет бухтящего шкафа, стонущей кровати и злобной тумбочки, караулящей мизинцы.

- Я – стул? – послышался удивленный голос, пока зеркало верещало: «Все пропало, богиня! Все пропало!».

- Все, прекратите! Прикиньтесь мебелью! – раздраженно отмахнулась я. – Ладно бы холодильник орал: «все пропало!», тогда можно было бы панику колотить!

- Богиня! Число верующих падает с каждой секундой! – ныло зеркало, показывая мне многочисленные акты вандализма. Люди размахивали черными тряпками. – Это еще не все новости к этому часу! Шесть храмов по всему миру разрушены!

- Что это за восстание уборщиц? – скептически поинтересовалась я, глядя на черные тряпки, которыми народ размахивал, как флагами.

- Еще одна новость. На седьмой храм совершено нападение! Главный храм в столице только что подвергся нападению вандалов. Группа лиц попыталась выломать двери! Власти пока удерживают их на подступах, но…

- А есть хорошие новости? – сглотнула я, пытаясь рукой найти пульт. Нет, что такое пульт я помню, а вот кто я, что я здесь делаю и где я нахожусь – почему-то нет! – Давай что-нибудь про то, как панда родила в зоопарке пандят… Маленький пандец чувствует себя неплохо!

- Нам всем пандец! – взвыло зеркало, раздражая меня все больше и больше.

- Давай хоть прогноз погоды! – не выдержала я, осматриваясь по сторонам и искренне не понимая, что это за место.

- Везде солнечно, осадки умеренные, - произнесло зеркало, но тут же заорало. – Свежие новости! Представители власти пытаются подавить восстание!

Мне показали, как какие-то рыцари в сверкающей броне бегут за толпой.

- Свежие новости! – тут же выдало зеркало, показывая, как рыцари бегут от толпы!

«Выдайте нам богиню!», - кричали в зеркале, яростно размахивая черными тряпками.

- Дракону удалось подавить восстание! – тут же заорало зеркало. – Часть точно! Неудачное приземление подавило часть повстанцев!

«Да здравствует тьма! Тьма – это свобода!», - кричали люди, закрываясь черной тканью от света, пока я искренне недоумевала, где успела так наследить!

- Я – стул? – снова задумчиво повторил второй голос, а я мрачно посмотрела на весь этот дурдом.

- Опять скрипит потертое седло? – вспылила я, щурясь от непривычного света и неразборчивого шума. – Стул пока молчит, говорит зеркало! Что произошло? Хотя нет, давай по порядку! Где я?

- В своем храме! – всхлипнуло зеркало, останавливая картинку на том, как разъяренная толпа стучится в огромные двери, на которых было изображено солнце. – Бедная, бедная богиня! Тебя предали те, кого ты спасла!

- От кого? – недоумевая, спросила я, не помня, чтобы десять минут назад тащила за хвост убитого дракона, виляя стрингами и отбрасывая за спину простыню в цветочек. Вместо воспоминаний была какая-то липкая вата тумана, застилающая все, даже то, как меня зовут. Я даже не помнила, что было со мной полчаса назад!

- От него! – икнуло зеркало, уверяя меня, что планы на два понедельника вперед – это слишком жирно для моего текущего положения. – Ты дала им все, а они… Неблагодарные!

- Что я там дала? – поинтересовалась я, закусывая губу.

- Ты дала им закон, справедливость,- перечисляло зеркало, но тут же послышался второй голос.

- … тиранию, диктатуру, - скромно уточнил стул, тут же загадочно замолкая. – И вообще-то я – не стул!

- Хорошо, будешь креслом! До дивана ты еще не дорос в моих глазах! – отмахнулась я, собирая все, что мне удалось выяснить. - Итак, я в своем храме! Я – богиня! Меня все люто ненавидят! Если я – богиня, то я же могу разозлиться? Бросить в них какую-нибудь молнию!

Мне показывали белоснежный храм, двери с огромным засовом, в которые снаружи ломились так, что засов подскакивал. Девушки в белоснежных одеждах, прикрывающих лишь самое интересное мужскому глазу падали на колени перед статуей, умоляя спасти их. Я присела на стульчик, понимая, что такие новости нужно воспринимать сидя.

- Страшно, не когда тебя зовут, богиня, - послышался все тот же бархатистый голос, который был рядом и далеко, здесь и нигде. В какой-то момент мне показалось, что он шепчет мне на ухо так, как шепчут любимой, драгоценной, обожаемой женщине пылкие признания и слова любви. – Страшно, когда тебя призывают.

-А если у меня возраст не призывной? – поинтересовалась я, тряся головой и ощупывая ручки кресла. – И плоскостопия от каблуков!

- Есть молитвы, которые ты сама дала им, - прошептал голос, а я поерзала на стуле, понимая, что он в первую очередь не должен быть заинтересован в моем внезапном испуге. – И тебя перенесет в тот мир, стоит кому-то из жрецов их прочесть… Кстати, у тебя сладкая улыбка…

- Попа слипнется! – усмехнулась я, ерзая на стуле. - И чем я тебе так улыбаюсь?

- Перспективами! – шепнул на ухо голос, а у меня по телу пробежала волна растревоженных этим бархатистым тембром мурашек. – Заманчивыми перспективами…

Голос усмехнулся, а я поерзала «заманчивыми перспективами», понимая, что этот стул меня смущает. Я подозрительно прислушалась, но сладкий мужской голос умолк.

Истеричное зеркало пыталось рассказать мне об ужасах, которые творятся в каком-то храме и демонстрировало мне, как какой-то хмырь заглядывает статуе под каменную юбку. Девушки в белом бегали туда-сюда, считая, что женская паника и крики – лучший способ защититься.

- Пошли они в …, - дернулась я, привыкая к плохим новостям, но догадливые люди меня уже опередили, карабкаясь по статуе вверх и плотно облепив то самое место, куда я мысленно их посылала.

Мне бы в уборную… Я немного нервничала, поглядывая на стройный ряд монументальных колон. Обернувшись, я увидела в дальнем конце храма зловещего вида двери.

Отмахиваясь от воплей зеркала, я брела вдоль белых колон, разглядывая прозрачный потолок, который пронзал искрящийся свет, и прислушивалась к гулкому эху своих шагов. С каждым шагом дверь приближалась, покрываясь зловещими буквами, от которых становилось как-то не по себе. Мне казалось, или прямо из щелей вырывалось что-то похожее на черный дым, тут же растворяясь в ярком свете? Рядом уходили под самый потолок огромные белоснежные створки врат, куда спокойно могла проехать конная процессия, небольшое войско, карета и даже слон с богиней на спине. Сомневаюсь, что это тот пункт назначения, который должен превратиться в пункт наслаждения!

- Я здесь, - прошептал голос из-за черной двери, причем так сладко-сладко, что я даже дернулась, глядя на ручку с подозрением.

- Мужчина, - мрачно произнесла я, осматриваясь по сторонам и понимая, что зря пеняла на невинный стул. Вопросов было больше, чем ответов. – Не могли бы вы там побыстрее?

Я терпеливо стояла под дверью, понимая, что роскошные врата справа и слева явно не предназначены для столь скромных божественных потребностей.

- Мужчина, - постучала я в дверь рукой, закатывая глаза после пяти минут ожидания. – Вы долго там собираетесь сидеть? Имейте же совесть! Давайте, делайте свои дела побыстрее!

Мне кажется, или он потерял дар речи? Странно, только что со мной разговаривал.

- Вы что там? – нервно дернулась я, снова стуча в дверь. – Уснули?

- Эм… - послышалось за дверью, пока я глубоко дышала, пытаясь сохранить спокойствие и душевное равновесие. Я терпеливо ждала, расхаживая перед дверью, заложив руки за спину.

- Ну сколько можно заседать? – попыталась пристыдить я чужую совесть. – Вы там что? Уснули?

За дверью послышалось что-то странное, не очень членораздельное.

- Вы там уже достаточно долго сидите, - тонко намекала я, не понимая, как мужчина оказался в моем храме.

Мои пальцы прикоснулись к ручке, а прямо по двери пробежали светящиеся буквы: «НЕ ОТКРЫВАЙ!». Я отпрянула, чувствуя, как вязь букв слепит мои глаза.

- Мужчина, может вам плохо? – поинтересовалась я, вздыхая. И тут же обратилась к зеркалу. – Вы там уже сто лет сидите!

- Сто три, если быть точнее, - послышался странный голос за дверью. Он явно был чем-то удивлен и озадачен.

- И что? – язвительно поинтересовалась я, понимая, что если молиться, то только себе. – За сто лет никак? Вы что? Туда библиотеку с собой брали? Давайте, шустрее, а?

- Я вот тут думаю, - послышался очень странный голос, а интонация мне намекала на то, что там явно сидит мыслитель с большой буквы.

- Ты не думай, ты действуй! – оборвала его я, с укором глядя на дверь. – Вот скажи мне, что можно делать там столько времени?

- Вынашивать план мести, - усмехнулся голос, а я простонала.

- Ты еще план по захвату мира выноси! – согласилась я. – Давай, темный властелин. Уступай свой трон!

- А ты открой дверь, - сладко прошептал голос. Голос вибрировал, а черная дверь с тяжелой ручкой вздрагивала, словно живая. – Не бойся…

- Не вздумай открывать дверь! – послышался встревоженный голос зеркала, которое забыло про плохие новости, тут же переключившись на «очень плохие». – Богиня! Не смей выпускать его!

- Он что? Наказан? – удивилась я, чувствуя, что наказаны скорее те, кто снаружи.

Сердце почему-то дрогнуло, а я отдернула руку, видя, как появляются сверкающие, массивные цепи, крест-накрест опоясывающие вздрагивающие двери. Дверь дышала тьмой, цепи звенели, пока я пыталась отогнать наваждение, изучая странные буквы, зловещей вязью идущей по периметру. Я точно угадала с дверью? Может, все-таки соседняя? Может, у меня привычка на слоне въезжать в уборную в сопровождении целого шествия слуг, рассыпающих лепестки по пути моего следования?

- Я говорил, что у тебя сладкая улыбка, - прошептал кто-то за дверью, словно припадая к ней. Голос показался таким нежным, что я задумчиво посмотрела на соседние двери.– Твои глаза похожи на звезды, сверкающие на черном покрывале тьмы… Я вижу, как твое тело умирает в моих руках, когда я обжигаю его поцелуями… Я мечтаю видеть, как тают мои поцелуи на твоих полуоткрытых губах, а ты вздрагиваешь, прижимаясь ко мне всем телом… Я целую тебя до трепетных мурашек. …

- Ты с женскими романам подвязывай, - нервно вздохнула я, решив проверить соседние двери. За роскошными дверьми оказалась целая купальня, наполненная водой до краев, и он, вожделенный, сверкающий чистотой и красотой трон, спрятанный среди белоснежных цветов. Такое чувство, что кто-то привык сидеть в засаде, изредка выглядывая из цветущего великолепия. Эдакий рояль в кустах, который готов сыграть на нервах у любого, кто внезапно откроет двери.

Я потрогала воду, удивляясь тому, что она теплая, а потом осмотрелась, разделась и вошла в нее по белоснежным ступеням. Мои руки казались полупрозрачными, а вода пахла какими-то духами. Я набирала ее, видя, как она лазурными каплями стекает между пальцев. Стоило мне выйти, стряхивая воду с волос, как тут же передо мной появилось что-то белоснежное.

Я протянула руку, меня окутало белыми лентами, которые сплелись воедино, прикрывая шелковым подолом мои ноги. На мне было платье, похожее на тунику, украшенное поясом с золотым шитьем. Справа и слева на юбке были высокие разрезы.

- Неужели, я, и правда, богиня? – прошептала я, глядя на то, как красиво развевается юбка при ходьбе. Внезапно в лучах света появилась бумажка, а я посмотрела наверх, не видя ничего, кроме ослепляющего сияния. Опасливо осматриваясь по сторонам, я взяла лист, исписанный красивым почерком. Я не могла разобрать слов, но постепенно странные буквы складывались в знакомые слова.

«Не открывай черную дверь. Что бы он тебе ни обещал, что бы ни сулил, чем бы ни соблазнял! Достаточно просто повернуть ручку, и ты выпустишь в мир тьму, чистое зло, которое уже не сможешь остановить! Он убьет тебя! Я стерла твою память о твоей жизни. Теперь ты - богиня света. И от тебя зависит судьба этого мира!», - прочитала я, выходя из величественной ванной и задумчиво глядя на черную дверь.

- Я голоден, - послышался слабый голос за дверью. – Я прошу тебя, дай еды несчастному узнику… Я просто умираю с голоду… Сжалься надо мной…

- Прости, но блинов, лаваша и пиццы у меня нет, - отозвалась я, перечитывая послание. Мое сердце слегка сжалось от жалости, но я на всякий отогнала наваждение, не зная, кому верить. – А больше ничего под дверь не пролезет. Но я поищу! Ты не переживай! Никуда не уходи! Одну минутку!

- Мой маленький светлячок, - послышался теплый, ласковый голос за таинственной дверью. Он казался таким чарующим и таким сладким, что я не сразу отогнала наваждение. – Я действительно очень голоден… А у тебя доброе сердце… Я знаю… Я чувствую это…

- Хорошо, - пообещала я, приседая и заглядывая в дверную щель снизу, откуда шел черный дым тьмы. – Я поищу для тебя еду. Потерпи немного…

Если честно, то я была немного растеряна, не зная, кому верить! Просто так меня бы не стали бы предупреждать. Да и для того, чтобы накормить его, дверь открывать совсем не обязательно!

Я направилась в соседнюю комнату, толкая роскошные врата и замирая при виде роскошной спальни. Полупрозрачный балдахин, словно сверкающий туман, прикрывал кровать с белоснежным покрывалом и маленькими красивыми подушками с золотым шитьем. На маленьком белом столике стоял поднос с фруктами, которые я опасливо потрогала.

Через две минуты я сидела и стругала маленьким серебристым ножичком яблоко. На бумажке уже лежали тоненькие дольки, сквозь которые можно увидеть голодный обморок, а я слизывала сладкий сок с пальцев, выковыривая семечки. Если что попробуем сделать пюре!

- На! – с улыбкой вздохнула я, осторожно подсовывая бумажку под дверь и тут же отдергивая руку от темных клубов дыма. – Ешь, голодающий. Надо будет, еще покрошу…

За дверью воцарилась странная тишина, а я чувствовала себя не очень уютно.

- Ты там живой? – робко поинтересовалась я, прислушиваясь, в надежде услышать если не хруст, то хоть какие-то чавкающие звуки. – Салфетка нужна?

- Спасибо, мой маленький светлячок, - послышался ласковый голос, а я вздохнула, снова осматривая черную дверь. Не знаю, за что его сюда посадили, но, видимо, не просто так. – Я так понимаю, что ты – новая богиня света? Старая богиня сбежала, бросив этот мир? Она наверняка предупредила тебя, чтобы ты не открывала эту дверь… Не так ли?

- Меня жизнь предупреждала, чтобы я не открывала дверь незнакомым мужчинам, - ответила я, глядя на зловещий узор и манящую ручку. Поймав себя на мысли, что вот-вот дотронусь до нее, я отдернула руку и спрятала ее за спину.

- Но мы же уже почти познакомились, - снова вкрадчиво произнес голос, завораживая и пленяя. – Мы знаем, что ты – маленький светлячок с большим и очень добрым сердцем… Я не причиню тебе зла, моя маленькая звездочка…

Я чувствовала улыбку в его голосе. Мне казалось, что мир растворился. В нем больше ничего не существовало, кроме этого пьянящего, убаюкивающего голоса.

- Я не знаю, кем ты была раньше, но знаю, кем станешь, если откроешь дверь, - сладко шептал голос, а я смотрела на светящиеся цепи. – Я не чудовище, мой маленький светлячок… Просто поверь мне…

Послышался визгливый голос, который вывел меня из этого убаюкивающего ступора.

- Остановись! – истошно вопило зеркало, пока я пыталась понять, что только произошло. – Остановись, богиня! Он убьет тебя! Не слушай его! Он умеет очаровывать! Зачем ты сорвала цепи?

- Какие цепи? – удивилась я, глядя на дверь и понимая, что белоснежных цепей больше нет. – Я ничего не срыва…

Я с ужасом посмотрела на свои руки, видя в них те самые сверкающие цепи. Когда я это сделала? Почему я этого не помню? Сердце бешено колотилось, а я отшатнулась, бросая цепи на пол. Они упали под босые ноги, разбивая в сверкающую пыль.

Глава третья. Богиня в наручниках

К двери больше не подходить! Никогда! Просто сунула ему еду и ушла! Я убеждала себя, что не я посадила, ни мне и пожинать плоды. Я побрела в комнату, разглядывая красивую белоснежную мебель. «Свет – есть закон и порядок! Все преступления вершатся в темноте!», - прочитала я красивую надпись, понимая, что быть богиней как-то скучно. Зеркало орало то-то истошное, а я понимала, что дела у богини идут не важно.

Я прилегла на кровать, видя белоснежные цепи, прикованные к столбам справа и слева. Свесившись, я обнаружил, что каждая цепь заканчивалась наручником, который сейчас лежал на полу. Нервно сглотнув, я попыталась представить мужика, уползающего поэтому самому полу от богини, которая божественным голосом заявляет, что это было отнюдь не божественно, и к тому же постыдно мало.

- Она сама себя приковывала, - послышался бархатистый шепот, от которого я вздрогнула. – И скоро ты поймешь почему…

Я сползла с кровати и подошла к столику. Пока мой взгляд изучал белые лилии, украсившие столик с расческами и заколками, откуда-то издалека послышались призрачные голоса, заставившие меня встрепенуться и осмотреться: «Молимся тебе, о богиня света! Ты – свет справедливости и благодати, пролившийся на этот мир!». Гул голосов нарастал, а я чувствовала, как комната расплывается в ярком белоснежном свете.

«Свет – это истина, свет – это сила. Призываем тебя, богиня света! Приди! И пусть воцарится свет! Да воссияешь ты ярче солнца!», - рыдали голоса, а я не могла понять, что происходит.

Невидимая сила тащила меня в сторону зеркала, опутывая сверкающими лентами. Меня вынесло в открытую дверь, а я пыталась дернуться в сторону, сопротивляясь изо всех сил.

- Прощай, мой маленький светлячок… Это верующие от чистого сердца призывают тебя тайными молитвами, которые дала им твоя предшественница! – послышался голос, а я едва не ухватилась за манящую ручку черной двери, вовремя отдернув руку, словно от ожога.

Ноги скользили по полу, зеркало было все ближе и ближе, а я ухватилась за колонну. Зеркальная гладь превращается в нечто, похожее на прозрачную воду, расплываясь рябью, словно лужа во время дождя.

Моя рука соскальзывала, а чуть выше виднелись отчетливые следы от чьей-то пятерни и четкие полосы от ногтей. Меня тащило в сторону зеркала, вопреки моему желанию. Рука соскользнула, а я попыталась схватиться за стул, который оказался намертво прибит к полу. Упав на колени, я обнимала стул, как родной, слыша призрачные голос и крики.

- О! Богиня! Явись и защити нас! – умоляли меня, пока я решила, что стул был прибит не просто так. В зеркале отражались девушки в белоснежных простынях, лежащие на ступенях у подножья огромной статуи.

- О, пролей свет истины в души наши! – звучали их голоса. Огромные двери в храме, построенному по образцу моего, вздрагивали от ударов, а мне становилось действительно жаль девушек, которые с каждым ужасающим грохотом оборачивались, молясь мне все интенсивней. Одна из них плакала, а по ее щеке текли ручейки слез. «Пролей свет истины в души наши!», - икала девушка, с надеждой глядя на статую.

Меня дернуло так, что пальцы на одной руке разжались, а я держалась на кончиках побелевших пальцев, пока ноги отрывались от земли.

- Не-не-не! – протестовала я, понимая, для чего нужны наручники. – Только не… Прекратите!

- Я ничего не могу поделать! Прощайте, богиня! У вас не осталось сил! Слишком мало людей верит в вас! – причитало зеркало. – Я бессильно! Это та молитва, которую вы дали жрицам! Простите!

Указательный и средний палец крючками намертво держались за спинку, а потом стали разжиматься. Меня вихрем втащило в зеркало. Создавалось чувство, словно я нырнула в ледяную воду, которая на мгновенье ослепила меня и оглушила. Я лежала на ступенях, потирая ушибленный локоть.

- Богиня! – удивленно закричали девушки, вскакивая со своих мест и глядя на то, как я пытаюсь подняться. «Бах!» - послышалось неподалеку, а мне показалось, что покачнулись даже колонны, удерживающие балконы. Прямо на пол посыпалась штукатурка.

- Наша богиня явилась к нам! Я – ваша верная жрица! – упала мне в ноги девушка, обнимая мои колени, пока по дверям пробежала отчетливая трещина, а за ними слышался воодушевленный шум.

- Защитите нас! – взмолились другие жрицы, пока я собиралась с мыслями, оценивая перспективы обороноспособности храма.

Я посмотрела на свою грудь, потом на перепуганных девушек, жавшихся друг к дружке, как котята, и, наконец, взгляд упал на монументальную треснувшую амбразуру закрытых на засов дверей. Ну да! Одной правой!

- Умоляем, - ныли девицы, пока я экстренно соображала, уже видя в зеркале толпу уборщиков с черными тряпками, которые явно не желали убирать за собой. – Прошу вас, богиня... Богинечка…

- Еще двери есть? Тайные ходы?– спросила я, в надежде, что богиню вынесут первой.

- Нет, - покачала головой светловолосая девица, растирая слезы по лицу. – Только там! Вы же сами учили, что тайны и секреты очерняют души! Нельзя хранить тайны, нельзя хранить секреты!

- Понятно, - отозвалась я, лихорадочно соображая, как бы напугать разъяренную толпу. Уронить на них статую? Ее попробуй урони! Я ей до щиколотки достаю!

Память услужливо подсовывала идиллическую картинку, в которой огромная масса людей с радостными криками: «Помогите! Спасите!», убегает оживших мертвецов, которые даже не торопятся догонять, а лишь медленно ковыляют и сопят, пожирая тех, кого случайно уронили в процессе: «Мамочки! Спасайтесь, кто может!».

Мой взгляд упал на скромные дары, которые лежали у подножья. Цветы, ткани, брошка и какая-то мисочка с чем-то похожим на варенье.

- Что это? – ткнула я пальцем, стараясь не обращать внимания на грохот двери, которую пытаются выломать.

- Ой, простите, - тут же упали на колени жрицы, заставив меня шарахнуться от них.

- Я просто спросила, что это? – закричала я, пытаясь перебить нытье. – И есть ли еще?

- Это ваше любимое подношение! Сок диких ягод с сахаром! – скулили жрицы, а я уже окунала палец в миску, и посматривала на толпу девиц.

- Есть еще? Если есть, то тащите все! Как можно больше! – крикнула я, поднимая с колен первую попавшуюся. – Живо! Приказ богини!

Жрицы забегали по залу, а самые сообразительные несли белый чан, расплескивая его по пути на себя.

- Отлично! – засопела я, потирая руки. – Иди сюда! Сейчас мазаться будем! Это приказ! Слушайте меня сюда внимательно! Мы рвете на себе одежду, мажете все вокруг этим соком, мажете себя и ложитесь на ступени. Вам понятно? Вы должны выглядеть так, словно вас только что убили!

Жрицы смотрели на меня с непониманием, а я схватила миску, щедро намазывая лицо, грудь и волосы перепуганной жрице, которая смотрела на меня такими глазами, словно я предложила ей самый дешевый шампунь «Для выпадения волос».

- Вот так! И все вокруг! Чтобы все было красным! Как будто брызги крови! – командовала я, мысленно понимая, что гипотетически богини бессмертны. Но проверять это мы не будем! Я задумчиво молилась, чтобы все получилось. «Знаешь, мы, наверное, лишние!», - заметили стучащие зубы, когда щель на двери стала расползаться вверх, а прочный засов подпрыгнул от удара.

- Так? – вывел меня из задумчивости голосок, а я обернулась, видя отвратительное зрелище. Лохматая, окровавленная жрица требовала, чтобы я оценила ее макияж. Все вокруг напоминало уютненький филиал ада, в котором уже побывало неведанное чудовище. И не просто побывало, но и сытно отужинало.

Кто-то разлил варенье по полу, пытаясь размазать его тряпками и умоляя пощадить за нерасторопность.

- Сколько вас? – спросила я, содрогаясь от ударов и понимая, что времени очень мало.

- Двадцать пять! – проскулили мои «зомбушки», вызывая даже у меня внутреннее содрогание при виде варенья, стекающего по волосам.

- А теперь генеральная репетиция балета «Спящие красавицы», - усмехнулась я, нервно перебирая одежду. – Ложитесь на пол! Прямо в лужу! Все дружненько! А потом, по команде: «Встаем» поднимаемся так, словно вас разбудили ни свет, ни заря! Медленно, да… да! Вот ты – молодец! Все делаем, как она!

- Богиня похвалила меня! Это – милость! – обрадовалась крайняя слева «покойница». – О, благодарю!

- Еще раз! – произнесла я, выливая на руки варенье. Теперь у меня руки по локоть в сладкой и липкой «крови». – Все! Достаточно! Сойдет! А теперь ложимся и ждем!

Несколько ударов, которые показались вечностью, щепки летящие в стороны, радостный крик толпы, которая еще не знает, что их тут ждет. Первая партия «уборщиков» с черными тряпками влетела в храм, мечтая разграбить его и уничтожить, но что-то их смутило. Наверное, кровавые отпечатки рук на колоннах.

- Кто посмел явиться в мой храм? – спросила я, стоя возле статуи. Нервы дрожали, а кто-то из «покойниц» слизнул ягодку. Первая партия оторопела, рассматривая результаты операции «День Варенья». Следом влетела вторая волна, тоже ознакомившись с натюрмортом и слегка притормозив.

- Я богиня света и так далее, проклинаю вас, - страшным голосом произнесла я, протягивая вперед, чтобы все ее разглядели. – Неблагодарные! Я убила жриц, чтобы вы убедились в том, что…

- Она убила жриц! Своих жриц! Богиня сошла с ума! – закричали люди, пока я смотрела на них, понимая, что богиня со справкой намного опасней, чем богиня без справки.

- Встаньте! – закричала я, а мои жрицы стали с ужасающими звуками подниматься. Нет, правая крайняя халтурит. – Защищайте свой храм! Убивайте всех, кто посмеет на него напасть!

Девочки сделали пару шагов, выставив вперед руки, послышался визг, писк и паника. Толпа выметалась из храма с такой скоростью, что вынесли остатки дверей. Паника нарастала! «Помогите! Живые мертвецы! Богиня сошла с ума!», - верещали на разные голоса любители острых ощущений, а перепачканные жрицы посмотрели на меня.

- Никому не рассказывайте, что произошло. Никто не должен знать, - предупредила я, удивляясь тому, что все получилось. Ну правильно, ожидали увидеть одно – получили совсем другое. – Повторяйте каждый раз, когда кто-то ломится в храм!

- Но ведь вы же сами говорили, что секреты и тайны – это плохо! Что никто не должен иметь тайны…, - на меня смотрела та самая старательная белокурая жрица.

- Вы – жрицы богини. Вам можно. Я разрешила. Могу расписаться, если нужно, - выдохнула я, а в храме воцарилась тишина. Яркий свет ударил мне в лицо, я покачнулась и … очутилась в собственном храме.

- Богиня! Вы нарушили свои же законы! – истерило зеркало. – Что о вас подумают! Вы только что заставили жриц хранить …

- Что? Девственность? Обет молчания? Оружие, наркотики, документы? – отмахнулась я, разглядывая липкое платье.

- Тайну! – охнуло зеркало, а я посмотрела на него, делая скидку на то, что мозги у него не предусмотрены инструкцией. – Никому нельзя хранить тайны! Это преступление! Вы сами об этом говорили!

- И что? Пусть хранят свои тайны! - отозвалась я, разглядывая свои руки и удивляясь тому, как мне в голову пришла такая гениальная идея. – Мне-то что!

- Тайна, мой маленький светлячок, - послышался тот самый голос, который был слаще варенья. – Порождает тьму в душах людей… Тьму, которую всячески пыталась искоренить твоя предшественница… Никаких тайн, загадок и секретов, моя маленькая звездочка. За все тайны богиня сурово наказывала людей. Люди толпами приходили в храм, рассказывать свои тайны, чтобы они переставали быть тайнами…

- И что с того? У всех есть тайны и секреты, - огрызнулась я, слизнув с пальцев варенье. – Кстати, варенье будешь?

- Только с твоих тонких пальчиков, - кротко заметил голос. – Я готов целовать их до тех пор…

- Так все, химчистка, прекрати! У меня тут пятно на юбке! Могу подсунуть подол, чтобы ты облизал, - дернулась я, чувствуя, как сладко вибрирует внутри меня этот бархатистый голос.

Пока я мылась, смывая с себя липкую и сладкую «кровь», мой взгляд упал на наручник, спрятанный в цветах возле туалета. Ой, чувствую, что я им воспользуюсь!

Усталость одолевала меня, а пережитое до сих пор вертелось перед глазами. Я доползла до кровати, подняла наручник и приковала себя на случай, если меня опять попытаются выдернуть спасать мир.

Стоило мне закрыть глаза, накрывшись одеялом, и спрятать под подушкой руку со сверкающим браслетом, как я погрузилась в сон. Спать при свете, бьющем в глаза, было как-то непривычно, поэтому я засунула голову под подушку.

Мне казалось, что вокруг меня сгущается тьма, клубясь и разрастаясь уродливыми пятнами. Свет меркнул, уступая место жадной тьме. В этой тьме я видела человеческий силуэт со светящимися желтыми глазами. Я видела руку, которая тянется ко мне, а за спиной силуэта распахнулись два огромных черных крыла, заслоняя собой остатки света. Внезапно в протянутой руке сверкнул кинжал, чье острое лезвие устремилось ко мне. Я кричала так, что очнулась от собственного крика, ошалелыми глазами осматриваясь по сторонам.

Стуча зубами и кутаясь в одеяло, я ощупывала предполагаемое место удара, пытаясь себя успокоить.

- Тебе приснился кошмар, мой маленький светлячок? – послышался сладкий голос в тот момент, когда я немного успокоилась, нервно сглатывая и тряся головой. – Не бойся, моя маленькая звездочка… Я рядом… Я с тобой…