Я хотел получить миллион

Глава 4

На следующее утро, около 9 часов, я вошел в комнату Гленды и застал ее за разборкой почты.

– Хэлло, – сказал я, опершись руками о стол и наклоняясь к ней близко. – Такой чудесный, солнечный день, а ты уже с утра трудишься, как пчелка.

– Что тебе? Тебе уже пора быть на работе?

– Вижу ее уже даже во сне. Потрясающие видения. Просыпаюсь взмокший от пота. Ну, хорошо. Я насчет тех анонимных писем. Они мне нужны. Гарри подал мне одну идейку.

– Желаю успеха. – Она махнула рукой в сторону комнаты, в которой хранились досье и картотека, а сама углубилась в чтение.

Найдя два нужных мне письма, я положил их в бумажник и вышел. На этот раз я решил направиться в «Кантри-клаб».

Припарковав свой «мэйзер» и войдя в вестибюль, я развернул номер «Ньюсуик» и стал ждать.

Нэнси Хэмэл появилась в 10.30 с теннисной ракеткой в руках и в соответствующем костюме. Направившись к столику дежурного портье, она спросила:

– А что, миссис Хайби еще не пришла, Джон?

Я был неподалеку и слышал каждое слово.

– Она спустилась к кортам, миссис Хэмэл.

Нэнси улыбнулась, кивнула и прошла холлом к двери, ведущей на теннисные корты.

Я с восторгом наблюдал за ее походкой и мягкой игрой бедер.

Подождав минут десять, я вышел на террасу и увидел ее играющей с Пэнни Хайби.

Пока они играли, я решил до ленча сходить искупаться в бассейне. Примерно через час, успев обсохнуть, я оделся и вновь направился к кортам. Нэнси и Пэнни продолжали играть, а я сел на скамейку, расположенную под зонтом от солнца, и заказал подскочившему ко мне официанту виски с кока-колой. Вдруг неподалеку раздался голос:

– Если не ошибаюсь, мистер Андерсен?

Подняв глаза, я увидел перед собой Мэла Палмэра, агента Хэмэла, в безупречном белом костюме. Уж его-то я хотел видеть сейчас меньше всего, но тем не менее моя улыбка была вполне дружеской.

– Хэлло, мистер Палмэр. Не выпьете ли со мной?

Он уселся рядом, и тут же возле него возникла фигура официанта. Сделав заказ, он обратил свои солнцезащитные очки в мою сторону.

– Вы за работой? – Он взглянул в сторону кортов, а затем на меня.

– Довольно тоскливая работа, – произнес я с кислым видом.

– Тоскливая, говорите? А как вообще продвигаются дела?

– Пока никакого повода для беспокойства, сэр. Я наблюдаю за ней уже четыре дня.

Он широко улыбнулся:

– А что я говорил? Я пытался убедить Хэмэла не бросать деньги на ветер, но он упрям как осел.

– Занимались мы и Валдо Кармайклом, мистер Палмэр. Это абсолютно вымышленная фигура. Человека с таким именем не существует.

– Я все это предвидел. Помните, я вам об этом говорил при первой встрече? Все это поклеп какого-то психа. Я это говорил Хэмэлу много раз, но он все делает по-своему.

– К концу недели я подготовлю отчет о поведении миссис Хэмэл. Если это не убедит мистера Хэмэла в полной невиновности жены, в полной беспорочности ее однообразной и монотонной жизни, то тогда уж, видимо, ничто его не убедит.

– Отлично. – Палмэр допил свой джин и поднялся на ноги. – Извините, но мне нужно бежать. В конце недели жду вашего рапорта.

– Уверяю вас, что нет никаких причин для беспокойства.

Он ушел, а я вновь взглянул на теннисный корт. Нэнси и Пэнни закончили игру и надевали трикотажные костюмы. Затем, продолжая разговаривать, они поравнялись со мной:

– Выпьем чего-нибудь, Пэнни?

– Не могу задерживаться, дорогая. Уже поздно, до завтра, дорогая.

– Хорошо, пока.

Пэнни упорхнула, а Нэнси села за дальний столик. Кельнер принял у нее заказ и отошел к бару.

Когда же он вернулся с бокалом «Тома Коллинза», я приблизился к ее столику и с вежливой улыбкой произнес:

– Миссис Хэмэл? Я – Барт Андерсен. Я только что разговаривал с Мэлом Палмэром, поверенным вашего мужа.

Она откинулась на спинку стула и внимательно посмотрела на меня. В холодных темных глазах появилось любопытство.

– Вы знаете мистера Палмэра?

– Конечно. Вы прекрасно играете в теннис, миссис Хэмэл. Я наблюдал за вашей игрой.

– А вы играете?

– Да, но это не тот класс. По крайней мере двумя порядками ниже. Ваш удар сверху просто приводит в восторг… Но сейчас, к сожалению, я к вам по делу. Мне нужно с вами поговорить, – сказал я с большой предупредительностью в голосе. – Я в большом затруднении.

Взглянув на нее, я понял, что она вся внутренне напряглась, как пружина.

– Извините, мистер… мистер…

– Барт Андерсен.

– Мистер Андерсен, я не знаю вас и совсем не интересуюсь вашим затруднительным положением. И вообще не имею ни малейшего желания говорить с вами.

Я терпеливо выслушал ее тираду, впрочем, другого я и не ожидал. С этими дамочками не просто.

– И все-таки в ваших интересах выслушать меня, миссис Хэмэл. Если бы я столь близко не принимал их к сердцу, я бы сейчас поднялся и ушел.

– Если вы сейчас же не оставите меня в покое, я позову кельнера.

Металлические нотки в ее голосе не оставляли сомнения в том, что она так и сделает. Мне ничего не оставалось, как раскрыться. Я достал свое служебное удостоверение и положил на столик так, чтобы она могла его прочитать.

– Ваш муж нанял меня следить за вами, миссис Хэмэл.

Ее потрясение было ошеломляющим. Лицо мгновенно побледнело, цвет глаз померк, и по ее телу пробежала судорога. Долгое время она сидела неподвижно, уставившись на удостоверение, как на удава, затем начала мелко и часто дрожать.

Я дал ей время прийти в себя, но она никак не могла оторваться от удостоверения.

– Чтобы ввести вас в курс дела, – сказал я, – я думаю, вам следует прочитать два письма, полученных вашим мужем. Они-то и послужили причиной, заставившей его нанять меня.

Теперь она подняла на меня глаза. Это были два больших отверстия на белой простыне.

Я вынул из бумажника два письма и положил их перед ней на стол. Она взяла их, и синяя бумага затрепетала в ее дрожащих пальцах.

Я закурил сигарету и стал ждать. В такой ситуации спешить нельзя. Мое внимание привлекла пожилая пара, сидевшая через четыре столика от нас. Женщина была ярко крашенной блондинкой. Можно себе представить, с каким трудом она втискивала свои телеса в бикини. Мужчина был брюнетом, тоже крашеным, с прямо-таки женской грудью.

Наконец Нэнси отложила письма.

– Эти письма написаны моим собственным мужем, – проговорила она сдержанно. – Валдо Кармайкл – имя главного персонажа в романе, который он сейчас пишет.

Теперь пришла моя очередь онеметь. Долгое время я не мог произнести ни слова. Наконец мне удалось взять себя в руки.

– Миссис Хэмэл… возможно, это какая-то ошибка.

– Никакой ошибки нет. Это бумага моего мужа, и шрифт на ней от нашей пишущей машинки. Эти письма написал он.

– Но почему?

Она прямо посмотрела мне в лицо:

– Ему нужен был предлог, чтобы нанять детектива.

Я чуть не свалился со стула.

Нужен предлог!!! Голова моя пошла кругом, а мозг лихорадочно заработал.

Взяв и сложив письма, я положил их обратно в бумажник, не в силах ни поверить ей, ни понять действий ее мужа. Придав лицу бесстрастное выражение, я сказал:

– Я наблюдаю за вами уже четыре дня, миссис Хэмэл, и должен к концу недели составить рапорт о том, чем вы занимались все это время.

– Ну и какие же трудности вы испытываете? – спросила она хриплым голосом. – Составляйте ваш отчет. Мне кажется, что в нем не будет ничего такого, что могло бы вызвать неодобрение моего мужа. – И она сделала движение, чтобы удалиться.

– Не спешите, мадам, – холодно заметил я. – Дело в том, что два дня тому назад я сопровождал на вертолете вашу яхту к пиратским островам.

Глаза ее закрылись, а пальцы сжались в кулаки.

– Теперь вам понятны мои затруднения, миссис Хэмэл. Моя поездка привела меня к знакомству с Альдо Поффери, преступником и убийцей, которого разыскивает полиция и даже Интерпол. Вы вместе со своим рулевым Джонсом вывезли Поффери и его жену с острова. Я даже знаю, где вы их укрываете. Как вы считаете, если я упомяну обо всем этом в отчете, это доставит большую радость вашему мужу?

Она превратилась в каменное изваяние. И неподвижно уставилась на свои сжатые кулаки. Так она просидела несколько минут. Я ждал.

Я не торопил ее, решив дать достаточно времени обдумать все это. Я зажал ее в угол, и она растерялась. В такие моменты не следует слишком форсировать события и давить на партнера.

Наконец она пришла к какому-то решению:

– И что же, вы собираетесь обо всем этом сообщить в рапорте?

– Именно так. Теперь вам понятны мои проблемы, миссис Хэмэл? Поставьте себя на мое место.

Я замолчал и одарил ее дружеской улыбкой, полной сочувствия и понимания.

– В нашем агентстве числится двадцать детективов, и платят нам не слишком много. И хотя мистер Хэмэл – клиент нашего агентства, но для себя я его таковым не считаю. Откровенно говоря, мадам, мне не нравится, когда мужья не доверяют женам, но что прикажете делать бедному детективу, который, зарабатывая на жизнь, вынужден делать то, что ему приказано. Надеюсь, вы теперь поняли, какие у меня возникают сложности.

Она посмотрела мимо меня.

– Да, понятно, продолжайте.

– Откровенно говоря, я подготовил два отчета. – Я достал их оба из бумажника и вручил ей первый, из которого следовало, что я наблюдал за ней четыре дня и все это время поведение ее было безукоризненно. Она его внимательно прочла.

– Ну, а второй?

Я протянул ей второй отчет. В нем все было описано в деталях: острова, Альдо Поффери, приметы с перечнем его дел, Джон Джонс, «Аламеда-бар» и т. д.

По мере того, как она читала второй рапорт, краска сходила с ее лица, а руки опять начали дрожать. Она положила рапорт на стол.

– Так что же мне делать, миссис Хэмэл? Вы, конечно, понимаете, что я должен передать мистеру Хэмэлу второй рапорт. Если я этого не сделаю, то потеряю работу, а я не могу себе этого позволить. Как я уже сказал, я не одобряю недоверчивых мужей, подозревающих своих жен. Отсюда и мои сомнения. Может быть, вы мне что-нибудь посоветуете, мадам?

Она продолжала молчать, не спуская глаз со своих рук. Я решил ей помочь:

– Конечно, если бы меня наняли вы, миссис Хэмэл, это очень бы облегчило мои трудности: я больше бы не работал на мистера Хэмэла, а работал бы на вас. Ему же я послал бы первый рапорт, и все были бы довольны… Но в том случае, если бы я работал на вас.

Она шевельнулась и подняла глаза, но смотрела как-то странно.

– Понимаю, – сказала она. – И вы хотели бы работать на меня?

«Наконец-то лед тронулся, – подумал я. – Сейчас дело дойдет и до гонорара».

– Был бы крайне польщен. – Я даже удивился, насколько искренне это прозвучало.

– И во что же вы оцениваете свои услуги? – Теперь она прямо и вызывающе смотрела мне в глаза. Ее холодный и презрительный взгляд несколько покоробил меня и лишил уверенности.

Мы некоторое время помолчали, пристально изучая друг друга, прежде чем броситься в решительную схватку.

– Вот мы и подошли к главному, миссис Хэмэл, – сказал я, чувствуя, что пауза затянулась.

– Вы, естественно, ожидаете, что я буду платить вам за работу?

– А как же, миссис Хэмэл. Это же работа. Я ведь должен на что-то существовать. Если когда-то всплывет то, что я послал фальшивый рапорт, мне несдобровать. Это надо понимать. – Я попытался выдавить улыбку. – Я работаю по лицензии. Если я ее лишусь, то лишусь всего. Риск огромный. Да и на работу меня нигде не примут. Вот и думайте.

– Так все-таки сколько же я должна заплатить? – Голос ее звучал спокойно и низко, глаза сузились. – Хотя мой муж и богатый человек, лично у меня деньги небольшие.

Я сменил любезную, доброжелательную улыбку на суровую, «полицейскую»:

– Миссис Хэмэл, за связь с итальянскими террористами, совершившими не менее пяти убийств и ныне разыскиваемыми полицией, вы подвергли себя огромной опасности. Вы должны полностью осознать последствия этого. Меня не интересует, почему вы так поступили. Вас можно арестовать и обвинить в соучастии в убийствах. Помогая вам, я тоже могу быть обвинен в соучастии. Я предлагаю вам помощь. И эту помощь оцениваю в сто тысяч долларов.

Она отпрянула и сжалась, как будто я ударил ее по лицу.

– Сто тысяч долларов! – Голос ее задрожал. – Но у меня нет ни таких денег, ни возможности их достать.

– Таковы мои условия, мадам. Вам придется их достать, – сказал я суровым голосом, подтвержденным жестким взглядом копа. – Жена такого богатого и влиятельного человека, как мистер Хэмэл, должна иметь возможность раздобыть такую сумму. И не убеждайте меня в том, что муж не делал вам дорогих подарков. Подумайте, заложите что-нибудь, продайте, наконец, даю вам срок до конца недели. Утром в субботу я отошлю рапорт мистеру Палмэру. Встретимся здесь в пятницу в это же время. Деньги должны быть с вами. Если вы не придете, мистер Палмэр получит второй отчет утром в субботу.

Я встал и, помолчав немного, добавил:

– И еще одно, миссис Хэмэл. Не вздумайте очертя голову бежать к Поффери. Он ведь убийца, но я не боюсь его. Мне уже приходилось оказываться в подобных ситуациях, и потому я принял меры предосторожности: копия второго рапорта находится у моего поверенного. Если что-нибудь со мной произойдет, ее сразу же перешлют в полицию. Уверяю вас – провести пятнадцать лет в тюрьме стоит куда дороже, чем сто тысяч долларов.

Она сидела неподвижно и глядела на меня глазами восковой куклы. Я удалился, уверенный в том, что она раздобудет деньги. Неплохое дельце я провернул, а?!!

Набережная бурлила и кипела, полная жизни. Рыбацкие лодки, груженные крабами, омарами и деликатесной рыбой, возвращались в гавань. Кругом сновали туристы, щелкая камерами.

Я пробрался сквозь толпу, направляясь в Крэб-Корт. Углубившись в темную аллею, я столкнулся с Томом Лепски.

– Хэлло, Барт.

– Хэлло, Том. Как дела?

Он надул щеки:

– Все копаем. Я спрашиваю, кому понадобилось убивать Пита и парнишку четырнадцати лет.

– Я то же самое говорил Лу. Зверское убийство, а паренек случайно оказался под ногами.

– Может быть, и так. А ты что здесь делаешь?

– Тоже копаю, Том. – И я двинулся дальше.

Лепски положил мне на плечо руку.

– Колдвэлл уверен, что Поффери уже не здесь, но ты все-таки держи ухо востро.

Я рывком освободил руку.

– Если я с ним встречусь, то тут же сообщу об этом тебе.

Я направился в глубь аллеи. Прежде чем пройти в тупик, ведущий в Крэб-Корт, я остановился и оглянулся – Лепски не было видно, и я продолжал путь. На узенькой лужайке дети гоняли все тот же мяч, и я ощутил уже знакомый мне отвратительный запах. Через десяток шагов я остановился перед обшарпанным указателем: Лобстер-Корт.

Я нашел дом с номером 2 и вскарабкался по обветшалым, скрипящим ступеням потихоньку. Прямо передо мной была дверь. В затхлом, душном коридоре стояла такая жара, что можно было зажарить яичницу.

Постучав в дверь, я подождал. Через минуту она отворилась, и передо мной предстал Джой. Его смуглое маленькое лицо осветилось улыбкой, когда он увидел меня.

– Хэлло, Джой, – сказал я. – Ну и жарища же у вас.

Он отошел в сторону и пропустил меня в комнату.

– Есть какие-нибудь новости для меня? – спросил я, останавливаясь возле раскрытой форточки.

– Джимбо наблюдает, мистер Андерсен. Они еще не выходили.

– Это точно?

Он утвердительно кивнул.

Я вынул бумажник и передал ему еще десять долларов.

– Внимательно наблюдайте, Джой. Если они куда-нибудь пойдут, проследите маршрут и сообщите мне.

– Хорошо, мистер Андерсен. Я сейчас схожу туда и скажу об этом Джимбо. Они убили Тома, но меня с Джимбо они не убьют.

– Все равно будьте осторожны, Джой.

Я вышел из дома и направился к набережной, где оставил свой «мэйзер». Был час ленча, и я медленно ехал по Оушен-Променад, направляясь к ресторану, в котором иногда обедал.

Хозяин-вьетнамец любезно приветствовал меня и провел в угол к столику. В зале было малолюдно, лишь несколько туристов сидели за столом.

Заказав фирменное блюдо и закурив сигарету, я мысленно восстановил проделанную работу. Сто тысяч долларов. Я начал думать о том, что сделаю с этой добычей, когда Нэнси ее принесет. У меня не было сомнений, что она как-то выкрутится. Если Хэмэл получит первый вариант отчета через Палмэра, он, конечно, прекратит наблюдение за женой. После этого я буду свободным и уеду в отпуск. С такими деньгами я могу уехать совсем, и Парадиз-Сити больше меня не увидит. Передо мной откроется весь мир. Я всегда мечтал нанять яхту и совершить круиз вокруг Багам и дальше в Океанию. Для компании неплохо будет захватить Берту. Уплетая фирменное блюдо, я продолжал плавать в заоблачных грезах. Вот будет жизнь!

У меня мелькнула мысль: «А что, если Нэнси денег не принесет и пошлет меня ко всем чертям?» Я отодвинул тарелку и закурил. Мысль была неприятной, но я всегда привык рассматривать монету с обеих сторон. Итак, допустим, Нэнси не достанет денег. Принимая во внимание это печальное обстоятельство, я должен был признать, что не смогу сильно давить на нее. Мое положение было немногим лучше. Она укрывала двух разыскиваемых убийц, а я держал рот на замке! Здорово получалось! Если бы она не смогла достать условленную сумму или решила бы блефовать, я бы не смог угрожать ей разоблачением в полиции. Она бы тогда, в свою очередь, сообщила им, что я ее шантажировал. И что бы я ни говорил, на меня бы наложили лапу. И первый вопрос, который бы мне задали у Террелла, был бы: почему я не сообщил им о Поффери, как только узнал, где он скрывается? На это у меня не было ответа.

Я начал потеть. Да, все могло обернуться огромной опасностью для меня. Затем я постарался себя успокоить.

«Спокойно, малыш, – сказал я себе. – Нельзя же рассчитывать заработать сто тысяч и даже не вспотеть. Будь оптимистом. Семьдесят пять процентов против двадцати пяти, что она не поймет, что мое положение почти так же опасно, как и ее. Она должна раздобыть деньги, а если нет, значит, мне не суждено стать богатым человеком. Тогда я передам полковнику отчет номер два – и дело с концом. Но зачем думать о худшем, когда все может быть отлично: Нэнси придет и принесет деньги».

Потом я вспомнил о словах Нэнси:

«Мой муж сам написал эти письма! Валдо Кармайкл – имя главного героя романа, над которым он сейчас работает».

Странно! Она сказала это так убежденно, что я ей поверил. Но почему известный писатель сам пишет себе анонимки? Может быть, в этом был свой резон. Я не имел представления, как пишется роман и составляется его замысел, но вполне возможно, что это была какая-то авторская методика или это входило в замысел писателя, а может быть, его интересовала реакция на такой поступок. Как крупный писатель, он не хотел вмешивать в это дело полицию, но, написав анонимки, мог заставить своего поверенного обратиться в частное сыскное бюро. Может, это один из авторских способов сбора материала. Это могло быть. Возможно, его интересовали детали по поводу того, как частные агентства занимаются слежкой за неверными женами, и он подставил для этой цели свою жену, хотя и не сомневался в ее безупречности… а может быть, сомневается? Сам того не желая, он расшевелил червей в банке.

Впервые за все время работы у Парнэлла мне нечего было делать. Опять идти в «Кантри-клаб» и наблюдать за Нэнси уже было незачем. Теперь меня не касалось, что она будет делать. Я собирался составить план, чем заняться днем, но вдруг вспомнил, что девятнадцать из двадцати наших детективов где-то шастают по городу, зарабатывая себе на жизнь. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь увидел, как я шатаюсь в городе без дела. Так как мы с Чиком считались лучшей парой детективов, нам, естественно, завидовали, и были такие, которые готовы были подложить свинью. Поэтому неохотно я вновь побрел в «Кантри-клаб» и осмотрелся. Никаких признаков Нэнси не было, но оказалось очень кстати, что я появился на своем «объекте», так как на террасе я заметил одного из наших детективов, Лэрри Фрэзера, который любил меня, как кошка собаку. Он по мне прошелся отсутствующим взглядом, как будто впервые видел, и тут же отвернулся. Я понял, что у него не было желания разговаривать со мной, поэтому я направился в бассейн. Возможно, в его задание тоже входило наблюдать за чьей-нибудь женой. Пройдя вдоль бассейна и не обнаружив в нем Нэнси, я вернулся к машине. По крайней мере, теперь Лэрри мог подтвердить, если его спросят, что видел меня на «работе».

Дальнейший мой путь лежал к той набережной, которая была форумом, Меккой Парадиз-Сити. Выйдя из машины, я прошел мимо места швартовки яхты Хэмэла, но на этот раз ее там не было. Как всегда, на кнехте возвышалась мощная фигура Эла Барни, и я направился к нему.

– Ну что, Эл, пиво пить еще рановато?

– Что вы, мистер Андерсен. Пиво можно пить в любое время суток.

Мы побрели к «Нептуну», и Сэм принес нам пару кружек.

– Что, миссис Хэмэл уже умчалась на своей посудине, Эл? – спросил я.

Он выпил кружку и посмотрел на Сэма, который тут же подскочил с новой порцией.

– Она уехала час назад, – ответил Барни.

– С Джонсом?

Он утвердительно кивнул.

– И больше никого с ними не было?

Он покачал головой, отпил половину от новой кружки и мягко поставил ее на стол.

– Теперь насчет Пита, – сказал я. – Лепски приставал к тебе с вопросами?

Барни ухмыльнулся.

– Глупый, самодовольный коп, – проговорил он с презрением. – Даже не подошел и не поинтересовался.

– А что, ты этому удивляешься? И что ты думаешь по этому поводу?

– Только одни предположения, мистер Андерсен. Я любил Пита, вы ведь знаете. Конечно, он слишком много пил. И еще был у него один недостаток: совал свой нос в чужие дела и слишком много болтал.

– В чьи дела, Эл?

Мокрое, вспотевшее лицо Эла Барни ничего не выражало.

– Я в курсе всех дел, которые здесь происходят, мистер Андерсен. Мимо меня ничего не проходит. Но я, в отличие от Пита, знаю, когда шлепать губами, а когда держать рот на замке.

Он допил пиво и знаком руки просигналил Сэму, чтобы тот принес новую порцию. Затем он улыбнулся, крякнул от удовольствия и, понизив голос, сказал:

– Только между нами, мистер Андерсен. Пит проявлял интерес к делам Альфонсо Диаса, а я вам скажу, что этот Диас очень жесткий человек.

– А в чем проявлялся интерес Пита к Диасу, Эл?

И опять лицо Барни сделалось непроницаемым.

– Я этого не знаю.

Зато я знал эту особенность Эла и сталкивался с нею множество раз. За пиво Барни выдавал поверхностную информацию, но для того чтобы заставить его говорить, нужно было его накормить.

– По-моему, ты голоден, Эл, – сказал я. – Как насчет сосисок?

Барни просветлел.

– Конечно. Сосисочки сейчас будут в самый раз. – И он махнул рукой Сэму.

Долго ждать сосисок не пришлось, и вот Сэм уже появился с тарелкой, наполненной горкой пышущей жаром продукции. Он поставил их перед Элом и протянул ему нож.

Я подождал, пока Барни отправил в рот три больших сосиски, и продолжал:

– Я тоже интересуюсь Диасом, Эл. Любой твой намек не останется без внимания.

– Держитесь от него подальше, мистер Андерсен. Я ценю вашу дружбу и не хотел бы, чтобы с вами что-нибудь случилось, а поэтому прошу вас, держитесь от него подальше, – сказал он с полным ртом.

– Почему?

– Просто держитесь в стороне. – По оттенку его голоса я понял, что он больше ничего не скажет, а потому решил попробовать с другого конца: – Ну а Джон Джонс? Скажи пару слов о нем, Эл.

– И от него держитесь подальше, мистер Андерсен, очень неприятный негр.

– А как насчет охотничьих сосисок, которые ты так любишь, Эл?

– О, вы знаете мою слабость, мистер Андерсен. – И он махнул Сэму, который тут же принес тарелку небольших сосисочек с зеленью, приправленных соусом «чили». Как-то я пытался отведать этот деликатес, так у меня чуть мозги не выскочили из головы, а глаза из орбит. Но это же был Барни! Не моргнув глазом и улыбаясь при этом, он как ни в чем не бывало начал отправлять в свою бездонную акулью пасть эти поистине начиненные «динамитом» маленькие «бомбочки». Вот уже пять штук исчезло с тарелки, а у него всего лишь прослезились узенькие глазки, и, слегка прервав свою трапезу, он потянулся за пивом.

– Вы все еще интересуетесь Джонсом, мистер Андерсен? – спросил он, похлопывая по брюху ладонью.

– Да, конечно, Эл, но я не тороплю тебя, дружище.

Он одобрительно кивнул:

– Ладно уж, скажу вам кое-что. Между ним и первой женой мистера Хэмэла… было это… самое. Это было еще до того, как Глория Корт ушла к Диасу. Я слышал, что у них и до сих пор все продолжается.

– Ты имеешь в виду, что, когда Глория была женой Хэмэла, она была любовницей Джонса?

– Точно так, мистер Андерсен.

– Ну а вторая миссис Хэмэл тоже в него влюблена?

– Нет, сэр. Она честная женщина. О ней никто такого не говорил. Я бы знал. Я держу ухо близко к земле.

Часы показывали 18.00. Мне пора было уходить.

– Ну, спасибо, Эл. Я пойду. Скоро встретимся еще.

– Конечно, мистер Андерсен. Благодарю за все. И помните, что я сказал: подальше от этой парочки, Диаса и Джонса.

Когда я выходил из таверны, яхта Хэмэла подходила к причалу. Смешавшись с толпой, я пошел к своему «мэйзеру». Я не хотел, чтобы Нэнси увидела меня.

Возвратившись в агентство, я просунул голову в комнату Гленды.

– Тебя хочет видеть полковник, – сухо сказала она.

– Мечет громы и молнии? – спросил я.

– Да, хочет с тобой посоветоваться. Входи.

Парнэлл сидел за столом, листая чье-то досье.

– Так как с делом Хэмэла? – спросил он. – Что нового?

– Ничего, сэр. Сегодня утром я разговаривал с мистером Палмэром и все сказал ему. Он собирался убедить мистера Хэмэла прекратить дело.

– Хорошо. Пишите рапорт, и я отошлю его Палмэру. Гленда говорит, что вы собираетесь в отпуск?

– Да, сэр.

– Отлично. Давайте с завтрашнего дня. Желаю хорошо провести время.

– Спасибо, сэр.

Я вернулся к себе, сделал копию рапорта номер один, который показывал Нэнси, разорвал на мелкие кусочки рапорт номер два и выбросил их в корзину. Затем я пошел к Гленде и передал ей рапорт.

– Все, детка, я в отпуске, – сказал я. – Если ты тоже пожелаешь мне хорошо провести время, то я разревусь белугой.

Гленда улыбнулась и уткнулась в рапорт. Я же направился к нашему финансовому боссу Эдвардсу. У него я получил зарплату плюс отпускные и, опять став Крезом, возликовал.

В нашей комнате я застал Чика, жаждавшего получить свои полсотни. Как только я вошел, он сразу же протянул руку, и я вложил в нее пятидесятидолларовый банкнот.

– Ну, куда собираешься отправиться? – спросил он, убирая банкнот подальше от моих глаз.

– Ну, куда я могу поехать со своим «богатством». Поболтаюсь здесь, попорхаю с местными птичками, покупаюсь, расслаблюсь немного… и все.

Он поднялся, чтобы уйти.

– Счастливо, Барт. Как следует распредели деньги, не сори ими.

Я полез в ящик за скотчем.

– По рюмочке на прощание?

– У меня свидание. – Он направился к двери, но затем остановился. – Да, чуть не забыл. Для тебя есть конверт. Пришел час тому назад из отделения ФБР. – Он достал запечатанный конверт. – Интересно, о чем это Колдвэлл тебе пишет?

Я взял конверт.

– Да так, планы на отпуск. Он обещал мне помочь достать моторку.

– Смотри не утони, – сказал Чик и вышел.

Я вскрыл конверт. В нем лежала небольшая записка и полицейская фотография женщины. В записке я прочел:

Я взял снимок и внимательно посмотрел на него. На нем была запечатлена блондинка лет двадцати четырех, смотревшая на меня с фотографии жесткими порочными глазами.

Внутри у меня как будто что-то взорвалось. Если бы эта женщина не была блондинкой, то я готов был бы поклясться, что передо мной Нэнси Хэмэл.

Дрожащими пальцами я достал фломастеры и подкрасил волосы женщины в черный цвет. Больше сомнений не оставалось.

Женщина, разыскиваемая за два совершенных убийства, жена одного из самых опасных итальянских террористов – была Нэнси Хэмэл!!!