Я и мое чудовище

Глава 5. Чайки

— Представляешь, сломал мой телефон, — доложила мама бабушке. — Так и валяется там на газоне.

Бабушка среагировала моментально и метнулась к двери:

— Намокнет же! Надо подобрать. Может, еще починить сумеем.

— Да все уже, мам.

— Нет, ну как же, — слабо возразила бабушка и опустилась на стул, повинуясь маминому строгому взгляду.

— Новый куплю.

— Телефон-то за что? Не понимаю, — покачала головой бабушка и шумно отпила из чашки.

Они говорили так, будто меня тут вообще нет. Надо было помахать у мамы ладонью перед лицом, чтобы привлечь внимание, и крикнуть: «При чем тут телефон! Из-за чего вы поругались?», но я сдержалась. Случись все это в солнечный денек, я бы, может, и не утерпела, разошлась бы на полную. Я ненавижу, когда они ссорятся. Оба до того упрямые, что могут дуться друг на друга целый день, как дети. Но чтобы папа сломал телефон и куда-то уехал — такое у нас впервые. Обычно он просто уходит прогуляться или сидит в интернете.

Во время дождя хочется уползти в свою берлогу и помолчать. Послушать песни китов. Когда грустно, от них можно разрыдаться на ровном месте, а когда хорошо — мечтать, как я стану фотографом дикой природы и волонтером по сохранению исчезающих видов животных. Как буду нырять с аквалангом, и снимать дельфинов, морских черепах и горбатых китов. Я думала о том, чтобы выучиться на океанолога, но химия и физика в отличие от биологии даются мне с большим трудом, так что папа посоветовал попробовать себя в чем-то другом.

Прошлым летом я нашла на пляже молодого тюленя — он крутился на мелководье возле помятой пивной банки, которую слизнула с берега волна, и норовил отхватить жестяной кусочек. Еще чуть-чуть и его игра могла бы обернуться гибелью. Я сфотографировала эту сцену на телефон и забрала банку. Тюлень так на меня разозлился, что мотнул головой и обнажил зубы. Дома я показала снимок маме, чтобы она написала об этом случае в свою газету.

— Если все так и будут бросать мусор в море или на берегу, то Маркуша увидит тюленей только в кино или в книжке с картинками! — сказала я.

Вскоре мама принесла мне номер газеты с заметкой об экологическом десанте на Куршской косе. И среди фотографий обнаружился мой тюлень с банкой. В подписи так и стояло: «Фотограф Валерия Тарасова». И тогда я подумала, почему бы мне и в самом деле не стать фотографом? В мире гибнет столько прекрасных существ, которым невозможно объяснить, что жестяную банку опасно пробовать на зуб, или что где-то разливается нефть и заволакивает поверхность, перекрывая морским обитателям путь к необходимому глотку воздуха.

— А ведь фотографии говорят лучше, чем слова, — удивилась я, когда закончила читать статью.

— Пожалуй, — согласилась мама. — Сразу представляешь этого негодяя, которому лень донести банку до урны. И тут же охота спасти всех бедных маленьких тюленят на земле.

Через неделю родители подарили мне фотоаппарат. Чтобы научиться управлять этим чудом профессиональной техники, инструкции оказалось явно недостаточно. Но мало-помалу эксперименты становились все более успешными.

Я начинала с чаек. Сотни фотографий чаек. Как они прогуливаются по песку, оставляя за собой дорожку следов-трезубцев, как качаются на волнах, как летят, широко расправив крылья, как топчутся на прибрежных валунах, похожих на торчащие из воды головы в париках из зеленых водорослей.

Я мечтаю побывать во всех морях и океанах, и сделать так, чтобы моими глазами люди увидели всех тех, кто вынужден каждый день бороться за выживание из-за нас. Возможно, в ходе какой-нибудь экспедиции эхолокатор зафиксирует Существо, и мы, наконец, встретимся. Это произойдет как раз, когда я потеряю всякую надежду, а окружающие будут настаивать, что морское чудовище — плод моих детских фантазий.

Я не обижаюсь, что мои далекие от науки родственники сразу же окрестили Существо чудовищем. С одной стороны, они как бы заранее представляют его уродливым, опасным морским гадом, от которого неплохо бы избавиться. Хотя даже я ни разу не видела его целиком, и утверждать, какое оно из себя, не берусь. Может, оно величавое и прекрасное доисторическое создание, и однажды прольет свет на то, какими были обитатели морских глубин эпохи динозавров?

С другой стороны, «чудовище» ведь происходит от «чуда», невиданного прежде явления, завораживающего и таинственного. Нет ничего удивительного в том, что незнание превращается в страх. Как-никак китов раньше тоже называли монстрами и левиафанами, а глубоководные гигантские кальмары и вовсе считались небылицами выживших из ума моряков. А не так давно был пойман десятиметровый кальмар, представитель рода «колоссальный кальмар» (отныне вполне себе признанный учеными вид). Так почему же мое Существо обязательно выдумка?

Нужно сейчас же позвонить папе. Почему мама за ним не побежала? Почему позволила уехать в такую погоду неизвестно куда?

Но я ведь тоже не побежала, не остановила. О чем я только думала! Теперь он решит, что мне все равно, что у них там с мамой творится.

— Папа-то не сказал, когда вернется? — спросила я как бы невзначай.

— Не сказал, — почти равнодушно ответила мама и добавила с издевкой: — Он сегодня разучился говорить. Только кричит.

— Это от расстройства. Он немного перенервничал, — объяснила бабушка. — Вот и телефон разбил…Кто бы мог подумать…до чего дойдет.

Надо звонить прямо сейчас, чтобы папа знал, что мы за него волнуемся. Ну или если не мы, то хотя бы я.

И тут из моего кармана закричали чайки. Ну наконец-то папа поймал мой телепатический сигнал! Я достала телефон и выскочила в коридор, чтобы мама с бабушкой не подслушивали и не подсказывали мне. Они это любят. Особенно бабушка. Она уверена, что умеет вести телефонные разговоры гораздо лучше меня.

— Пап! Ты где?

В трубке громко шипел дождь, заглушаемый ревом несущихся мимо машин. Должно быть, папа остановился где-то на трассе.

— Пап, плохо слышно!

В кухне бабушка победоносно сообщила маме:

— Одумался.

— Лера? — прорвался сквозь шум папин голос. Связь была до того ужасная, что, казалось, папа заикается.

— Да! Пап, ты где?

— Заправляюсь. Потом к дяде Леше. У вас там нормально? Что они тебе про меня сказали?

— Да ничего… Ну, что ты телефон разбил, — прошептала я, потому как бабушка уже наверняка подкралась к двери и навострила уши. — Почему вы поругались-то?

— Да потому что твоя мать вертихвостка! — вдруг вспылил папа.

Вертихвостка? Моя мама? Я опешила и почувствовала, как сильнее застучало сердце. Будто я три литра кофе залпом выпила. Что это за слово такое — вертихвостка? Вроде ничего ужасного, но кажется, что большей гадости я в жизни не слышала! Он мог бы сколько угодно называть так какую-нибудь полузнакомую соседку, и я бы только посмеялась, но маму-то за что?

— Лер? — крикнул папа. — Ты давай, не раскисай. И не слушай там все подряд, а то начнут сейчас про меня фантазировать.

— А я и не слушаю, — тихо сказала я. Лучше бы я не только не слушала, но и не спрашивала ничего.

— Завтра приеду, поговорим. Матери привет. — В голосе появилась какая-то необыкновенная жестокость. Я и представить не могла, что вечно веселый папа может так злобно говорить: — Спроси, какой ей новый телефон привезти?

— В смысле прямо сейчас спросить? — растерялась я.

— Ну да.

— Мам, — я заглянула в кухню и чуть не задела бабушку дверью. Хорошо, что она ловко вильнула в сторону. — Папа спрашивает, какой тебе новый телефон привезти.

— Пусть не беспокоится, — задрала подбородок мама.

Хоть бы им не пришло в голову продолжить ругаться через меня. Папа просит передать, что ты вертихвостка. «Скажи, чтобы провалился на том самом месте!». И так далее в том же духе. Вообще-то я не могу вспомнить, когда они так сильно ссорились в последний раз. Должно быть, очень давно, и я просто отвыкла.

— Ей не нужно, — сказала я в трубку.

— Конечно, не нужно, — насмешливо отозвался папа. — Теперь ей этот будет новые телефоны покупать.

— Что? — не поняла я.

— Да так, ничего, — сконфузился папа.

Лучше бы он сначала выговорился дяде Леше. Что еще за «этот»? Я, конечно, не эксперт в детской психологии, но разве родители не должны скрывать от нас все то, что думают друг о друге во время семейного скандала? Или вовсе делать вид, будто никакого скандала нет. Как-то же они справлялись с этой задачей до сих пор!

— Ну ладно, у меня уже бак полный, — торопливо произнес папа. — Тут за мной очередь. В общем, до завтра, Лер. Ты, главное, это, не слушай все подряд.

Как-то поздновато для таких советов. И все же я собралась и ответила как можно спокойнее:

— Ага. Пока. Дяде Леше привет.

Хорошо. Давай, до завтра.