Я - логист

Глава 10. Бомж и какие-то чуваки.

Станислав Валерьевич, ныне более известный как Стасян, был самым обычным бомжом. Нет, естественно, это не его личный выбор, но жизнь сложилась именно так, что из уважаемого доктора биологических наук и заведующего целой лабораторией по развитию нервной системы он превратился в самого обычного бездомного. А виной всему этому — слабая сила воли и, какая банальность, алкоголь. Сначала элитный, и лишь по праздникам. Затем проблемы на работе, урезание спонсирования, второй выкидыш у жены. И вот уже «Джек Дэниэлс» сменился самой обычной дешевой водкой. Полтора года и… хоп — денег на водку уже не хватает, вместо нее глушиться всякий шмурдяк и самогон хрен пойми из чего. Затем из-за долгов исчезает квартира, как бонус, уходит жена, и вуаля — уважаемый Станислав Валерьевич превращается в Стасяна.

…На дворе стояла уверенная и лютая зима конца января. Дул ледяной, пронизывающий до костей ветер. И даже валенки, надетые на порванные кроссовки и сверху обмотанные тремя прочными и большими пакетами, не спасали ноги Стасяна от обморожения. Он уже больше часа бродил в темноте по посёлку в поисках какого-нибудь заброшенного дома или закрытой на зиму дачи, чтоб забраться туда и погреться. Наученный горьким опытом, он обходил десятой дорогой все богатые и двухэтажные особняки, даже если они не подавали никаких признаков жизни.

Мужчина уже было собрался на второй круг по поселку, но понял, что ничего лучше не найдет и побрёл к аккуратному одноэтажному домику из белого кирпича с зеленой пологой крышей. Больше всего в этом доме его привлекали окна без решёток. Нетронутые сугробы вокруг и большой замок на железной калитке говорили о том, что хозяев тут не было с осени.

Стасян подошёл к калитке, потрогал заледенелый увесистый замок и улыбнулся. Никогда он этого не понимал. Зачем ставить высокую железную прочную калитку, если всю остальную территорию ограждает хиленький деревянный штакетник высотой до подбородка?

Мужчина обогнул участок, зашёл с тыльной стороны и закинул через забор свою поклажу — большую клетчатую сумку и детский потёртый рюкзак с Барби. Из недр своей старой длинной дублёнки, местами крепко поеденной молью, бомж достал пластиковую литровую бутылку. Тара была полна наполовину, а значит до завтра Стасян был снабжен горючим. Онемевшими пальцами он открутил крышку, сделал затяжной глоток, пару капель при этом упало на покрывшуюся ледышками бороду. По желудку растеклось блаженное тепло. Мужчина умостил баклагу на законное место, посильнее натянул на голову шапку-ушанку с рваной дыркой на затылке, оглянулся по сторонам — на горизонте было чисто — и принялся за забор.

Стасян хоть и был алкашом и бомжом, но человеком оставался культурным. Поэтому, когда доктор биологических наук в отставке и ночевал где-то на чужой территории, то старался не причинять ущерба имуществу.

Мужчина достал из бокового кармана кухонный ножик с зазубринами, обломанный на середине, и стал не спеша пилить поперечную балку, которая соединяла штакетины.

Пару минут работы, за которые даже пальцы успели слегка оттаять, и с верхней и нижней балкой было покончено. Стасян приподнял пролет забора, который подпилил, отставил его в сторону, неуклюже пролез внутрь и поставил забор назад. Утром, уходя, он склеит балки скотчем, либо забьет гвоздями. Хотя скотча, гвоздей, а тем более молотка у него не было.

Подняв сумку и рюкзак, мужчина подошел к дому. Самое ближнее к нему окно было деревянным, а подоконник, если встать на выступавший фундамент, едва доставал до пупка. В дело вновь пошел обломанный ножик. Десять минут манипуляций с гвоздями, которые держали стекло в раме, и с самой рамой, и вот уже Стасян аккуратно кладет целое стекло на снег. Со вторым стеклом пришлось повозиться чуть дольше, и даже немного расковырять раму. Но усилия были вознаграждены, и вскоре замерзший, но довольный мужчина оказался внутри. Он решил не ставить сейчас стекло на место, отложив это дело на утро, плотно закрыл дверь в комнату, с которой началось его знакомство с домом, и пошел на кухню.

— Джек-пот, — прошептал себе в бороду довольный Стасян.

На кухне, на белом старом столе, стояла маленькая газовая плитка, а рядом на полу — газовый баллон.

Через пол часа довольный и более-менее отогревшийся Станислав Валерьевич сидел в тёмной кухне и пил горячую воду из чашки, предварительно вскипяченную в старом чайнике в красные розочки. Свет он решил не включать — нечего соседям глаза мозолить.

Итак. Какова же была территория временных владений особы без определенного места жительства? Кухня, две небольшие спальни, чердак, просторная гостиная с камином и туалет. Что интересно, в туалете даже душ имелся, но вода была перекрыта, да и бойлер, судя по всему, хозяева на зиму забрали с собой.

Станислав Валерьевич смотрел на огонь в конфорке плитки и мысленно благодарил судьбу за то, что сегодня он не замёрзнет до смерти. Дальнейшим гвоздем его развлекательной программы планировалась забава, которая состояла в том, чтоб найти все возможные одеяла и покрывала в доме, свалить их на старый покосившийся диван, и зарыться в них, предварительно допив содержимое баклажки. Стасян даже подумывал шикануть: поискать дрова на участке и затопить камин в гостинной, уже пофиг на дым, привлекающий внимание, но этим планам не суждено было сбыться.

До острого слуха Станислава Валерьевича, которым он всегда гордился, донеслись отголоски рёва двигателя машины. Сначала он не придал этому значения, продолжая безмятежно посёрбывать горячую воду из чашки, но через пару секунд до одурманенного алкоголем разума дошло, что машина остановилась возле его нынешнего пристанища.

Мужчина, благо он не раздевался, схватил валявшиеся под ногами сумку с рюкзаком и рванул в комнату, через которую проник в дом.

— Блиии-и-и-ин, — тихо протянул Стасян, заглядывая в окно без стекол. Отсюда он видел лишь капот чёрного Мерседеса. — А пофиг.

С этими словами бомж поудобнее закинул рюкзак на плечи, обеими руками схватил клетчатую сумку и выпрыгнул в окно. Звук разбивающегося стекла прокатился по округе. Приземлился он, конечно же, на стёкла, оставленные на снегу. В пятке легонько кольнуло. Стасян рванул к подпиленному забору, намереваясь сбить его на ходу, но не тут-то было.

Кто-то схватил его за рюкзак и дёрнул со всей дури назад. Сумка вылетела из рук, а сам Станислав Валерьевич, заковыристо мятюкнувшись, упал на спину. Над ним сразу же навис лысый, как колено младенца, громила.

— П-п-простите, я просто хотел п-п-погреться, ничего более, — заикаясь, стал оправдываться мужчина, лёжа на спине.

Амбал молча схватил Стасяна за плечи и рывком поставил на ноги.

— В дом! — скомандовал лысый, толкая бомжа в спину.

— П-п-прошу, не надо, от-т-тпустите меня! Я п-п-правда…

Еще один сильный толчок в спину — и мужчина молча побрёл ко входу. Прям возле открытой настежь калитки стоял шикарнейший чёрный Мерседес эс класса. И почему-то только сейчас до Станислава Валерьевич дошло — он влип. И влип по крупному, как муха в отборнейшее коровье дерьмо. Перед тем как войти в дом, он оглянулся на того, кто его сопровождал.

У выбритого наголо двухметрового Амбала не было ни бровей, ни бороды, ни ресниц — никакой растительности вообще. Смуглая кожа и выразительные черты лица выдавали в нём иностранца. А сшитый на заказ чёрный костюм, золотые запонки, дорогие часы и лаковые остроносые туфли прямо кричали, что это богатый иностранец.

Стасян зашел в небольшую комнатку, где, скорее всего, хозяева раздевались и оставляли на крючках верхнюю одежду, и наклонился, чтоб разуться. Ему это показалось сейчас очень логичным. Под правой ногой стремительно образовывалась кровавая лужа. Всё-таки стекло крепко резануло ступню. Но из-за адреналина, а может, и страха мужчина не ощущал боли.

— Риспетато-о-о, не стоит, проходи обутым, — послышался приятный мелодичный мужской голос из кухни.

Стасян, повинуясь голосу, разогнулся и прошел на кухню. Там уже горел свет и на неудобных совдеповских стульях без спинок сидели три человека. Один из них расположился в углу — брат-близнец того верзилы, который поймал Станислава Валерьевича. Он тяжело дышал, был бледен и одной рукой держал окровавленное полотенце, намотанное на кисть правой руки. Одежда на нем была точь-в-точь как на брате.

Второй из присутствующих — довольно пожилой мужчина с седыми подбритыми висками, густой каштановой шевелюрой, собранной в высокий хвост, и аккуратными тонкими усиками. Одет он был ничем не хуже близнецов — шёлковая красная рубаха, дорогое чёрное пальто, на мизинцах золотые перстни.

Ну и третьим был мужчина, внешний вид которого прям вопил на всю округу: перед вами итальянец — лет пятидесяти, смуглый, чёрные волосы зачесаны назад, при этом обильно сдобрены гелем, выразительные карие глаза, чёрный костюм-тройка в вертикальную белую полоску, белая рубашка, расстегнутая на три пуговицы так, что взору открывается густая поросль на груди.

— Алонзо, принеси пакеты и растопи камин, фрэдо.

Лысый амбал кивнул и вышел.

— Риспетато, что ж ты так не аккуратно. Смотреть надо, куда прыгаешь. Болит нога? — обратился к Стасяну, обладатель обильной грудной растительности.

— Немного.

— Садись, Фабио тебя осмотрит. Кстати, как зовут?

— С-с-станислав, — дрожащим голосом пробормотал бомж и уселся на свободный стул.

— Не буду я его осматривать, Джакомо, от него несёт как от помойки, — резко возразил пожилой итальянец.

— Фабио! Ты должен быть благодарен такому подарку судьбы! Где бы мы сейчас еще нашли бездомного, которого никто не будет искать? Да, немного пуцца, но либо так, либо мы не сможет помочь твоему племяннику! Нон дискутере!

— Пусть сам достает ногу из дерьма! — ответил пожилой итальянец, вызывающе при этом плюнув на пол.

— Станислав, разуй раненую ногу.

Мужчина молча наклонился и начал распаковывать ногу. Всё что ему сейчас оставалось — это беспрекословно выполнять то, что ему скажут.

— Пуцца. — с закрытыми глазами прошептал лысый близнец в углу, баюкая руку, замотанную в кровавое полотенце.

— Стай цитто! — скомандовал резко Джакомо, и амбал лишь издал слабый стон.

Тем временем Станислав освободил ногу. Запах от неё исходил действительно зверский, но помимо этого в пятке торчал солидный осколок стекла.

Джакомо присвистнул. В комнату зашел близнец, оставил полные пакеты из супермаркета у входа и снова скрылся.

Пожилой итальянец встал со стула, вальяжно снял пальто, закатал рукава красной рубахи, подошел к пакетам, порылся недолго и достал бутылку водки.

— Фабио, пью велоче, пока эти двое не истекли кровью, — сказал Джакомо.

Пожилой итальянец прищурил глаза, скривил недовольную гримасу, открутил крышку и одним махом, даже не поморщившись, выпил треть бутылки. Затем обильно полил руки водкой и присел на корточки возле Станислава, передав при этом бутылку своему товарищу.

— Фу, я ж не люблю это пойло, — брезгливо скривился Джакомо и поставил бутылку на стол, рядом с плиткой.

Тем временем Фабио пододвинул свободный стул поближе и небрежно закинул ногу Станислава на него. Мужчина при этом издал сдавленный стон.

— Алонзо! — крикнул пожилой итальянец.

В дверном проёме показался лысый амбал.

— Принеси аптечку из машины.

Близнец кивнул и вновь скрылся из виду.

Фабио еще пригубил из бутылки, вернул тару на место и продолжил осматривать ногу.

— Станислав, давно ел? — обратился Джакомо к бомжу.

— Днём съел остатки куриных потрохов.

— Спорчицья! — скривился владелец волосатой груди. Он встал, подошел к пакетам, выудил из одного солидный кусок буженины и протянул его Станиславу. Тот недоверчиво уставился на мясо.

— Риспетато, угощайся.

— З-з-зачем я вам нужен? Отпустите меня, — умоляюще прошептал бомж.

— Если мы тебя отпустим, то ты скоро умрёшь от потери крови, поэтому бери и ешь! — Джакомо кинул ему в руки буженину и вернулся на свое место.

Станислав хотел было что-то еще сказать, но рот не открыл. Влип он, по ходу, по-крупному, плюс таких лакомств он не ел уже несколько лет, грех отказываться. Зубы жадно впились в мясо высшего сорта.

— Ну вот. Бэнэ!

В комнату вернулся близнец, положил аптечку на стол и вновь исчез в дверном проёме, перед выходом бросив встревоженный взгляд на бледного брата.

Пожилой итальянец вновь отпил из бутылки, достал вату, бинт.

— Джакомо, стекло застряло в кости, я могу не вытащить его целиком.

— Ничего, нам главное залатать утечку.

От неожиданной острой боли у Станислава потемнело в глазах, и он невольно вскрикнул. Следующая минута была одной из самых болезненных в его жизни. Даже аппендицит, который ему в юношестве вырезали без анестезии, сейчас казался детской шалостью.

— Готово, — довольно произнес пожилой итальянец, выпрямился во весь рост, потянулся, кинул осколок стекла на стол, взял бутылку и вернулся на свой стул.

— Выпьешь? — поинтересовался, улыбась, Джакомо.

— Не откажусь, — честно ответил Станислав, глядя на хорошо забинтованную ногу.

— Вина?

— А можно водки?

Услыхав это, пожилой итальянец довольно ухмыльнулся. Он взял с подоконника гранёный стакан, наполнил половину и протянул Стасяну. Тот схватил посуду, как будто у него её вот-вот отнимут, и жадно влил в себя жидкость. По телу разошлось блаженное тепло. Он еще закусил бужениной, и боль в ноге уже не казалось такой невыносимой.

— Бэнэ! Как самочувствие? — голос Джакомо вроде и был дружелюбным, но вот какие-то потаённые нотки всё равно присутствовали. Как у какого-нибудь серийного маньяка.

— Уже лучше, спасибо вам большое, — улыбаясь, ответил Станислав.

— Тогда нельзя медлить, Алонзо! — выкрикнул пожилой итальянец.

Через секунду в комнату вошел близнец. Он уже был в одной майке и брюках, а в руках держал топор.

— Наколол дров? — спросил Джакомо.

Лысый амбал кивнул.

— Тогда давай, наконец, вылечим твоего брата. Держи Станислава, чтоб он не дёргался.

Близнец в майке поставил топор к стене, подошел к бомжу и надавил своими лапищами на плечи, прижимая того к стулу.

— Ч-ч-что вы делаете? — дрожащим голосом спросил Станислав. На него вновь накатила паника: сейчас его, по ходу, грохнут.

— Не ссы, жить будешь, — весело воскликнул пожилой итальянец с седыми висками и допил содержимое бутылки. — Амато, мальчик мой, подъем, пора лечиться!

Станислав ничего не понимал, но со спины к нему бесшумно подошел бледный близнец. Он сорвал полотенце со своей руки и бомжа чуть не стошнило: ладонь была окровавлена, и на ней не хватало мизинца и безымянного пальца — их как будто аккуратно отчеканили топором или тесаком.

Раненый близнец, закрыл глаза. Видно было, что он очень сосредоточен и напряжен. Вены на его лысой голове вздулись пульсирующими бугорками. В следующий миг доктор биологических наук офонарел! Ногти на здоровой руке лысого амбала начали вытягиваться и вскоре превратились в длинные заостренные серые когти. Он с размаху всадил их в плечо бомжа. Станислав вскрикнул, но больше по инерции, чем от боли. Через пару мгновений до него дошло, что ему не больно. Взгляд скользнул по плечу. Когти лысого буквально в сантиметре от дублёнки зависли в воздухе, но было ощущение, что они будто ввязли в невидимое желе и даже пульсировали. Затем у Стасяна перед глазами замелькали звёздочки, картинка стала нечёткой, во рту появился кисловатый привкус. Хоть сознание и медленно покидало тело, но перед тем как отключиться, доктор биологических наук кое-что заметил. Отрубленные пальцы на руке лысого близнеца стали отрастать.