Я - логист

Глава 26. Клава.

Молодая темноволосая девушка по имени Клава устало свалила окровавленные инструменты в железный таз, который стоял на дне глубокой раковины. На сегодня с неё хватит работы с мёртвой плотью, надо почистить инструменты — стандартная процедура после тяжелого рабочего дня, помочь старому знакомому и пойти в баню. У Клавы было огромнейшее желание расслабиться и застать Хорхе, девушка давно хотела к нему наведаться, а то что-то уже неделю шею тянет и никакие мази сестры Лиды не помогают.

Девушка вытерла кровавые потеки на руках и пальцах о чёрное полотенце, которое весело на крючке возле раковины и взяла с полочки, прибитой над крючками, свой телефон. Клава пролистала плейлист в самый конец и остановилась на треке под названием Fridr, который исполняют Danheim. Его длительность — сорок восемь минут. Вообще это не одна композиция, а целый альбом, просто какой-то умелец слепил все песни в кучу и выложил в сеть одним треком. Очень удобно. Девушка нажала на треугольник внизу экрана и из недр морга заиграла музыка из переносной чёрной колонки, маленькой, но очень громкой и с хорошими басами, Клаве её привезла сестра Эстер из Норвегии. Ведунья положила телефон назад на полку и оттуда же взяла тёмный пакетик. Пригоршня сухих грибов высыпалась на ладонь и девушка закинула их в рот. Безвкусно, но эти маленькие сморщенные грибочки помогали Клаве заглушить в голове голоса ушедших сестёр семьи, отдаться ритму и заняться делом.

Ритмичные удары рамочного барабана, сухие стуки козьих рогов друг о друга, звуки арфы, завывания вокалиста, всё это слилось в гипнотическую мелодию и Клава начала легонько покачиваться. Ожерелье на её шее так же едва слышно постукивало костяшками, сливаясь с ритмом музыки. Клава безумно любила слушать подобное, особенно на работе, это помогало ей сосредоточится, да и вообще легче переносить тот факт, что ты копаешься своими руками в трупах. Под эту музыку она представляла, что является дочерью воинственного конунга, которая готовит погибших викингов к переходу в Вальхаллу.

Девушка, мерно покачивая бедрами, на которых были лишь чёрные стринги, полностью отдалась музыке. Её плечи, с костяными наростами, на которых держались лямки от чёрного топа, тоже слегка двигались, как маятник. Клава, покачиваясь как в трансе, подошла к тазу с окровавленными инструментами и приступила к их мойке.

Поочередно, под сильным напором горячей воды, она вымыла: долото с шестигранной ручкой, кусачки костные, три пары анатомических ножниц, пилу листовую, пилу рамочную, два больших ампутационных ножа, большой брюшной скальпель.

Когда цвет всех этих инструментов стал таким же металлическо-серым, как и всё вокруг, без красного отлива, Клава выключила воду, взяла с крючка полотенце, вытерла насухо руки и накрыла им таз с инструментами. С верхней полки, где лежал телефон и пакетик с грибами, девушка достала скляночку с маленькими синими гранулами. Удары барабанов в колонках усилились и ведунья под музыку начала махать рукой со склянкой, подражая падающему листку. Когда ладонь почти коснулась полотенца, один кристаллик из сосуда упал на него, яркая фиолетовая вспышка осветила помещение. Девушка заблаговременно закрыла глаза, поэтому увидела лишь лёгкое зарево под веками. Всё, теперь инструменты были продезинфицированы и сверкали, как новые.

«Через тридцать секунд!»

Клава повесила полотенце, поставила таз с инструментами на широкий железный стол и направилась ко входной двери. Босыми ногами она тихо ступала по плитке, не чувствуя холода. С каждым шагом, её взмахи головой в такт музыке становились более амплитудными. Грациозно пританцовывая, Клава подошла к двери и, нажав на ручку, открыла стального гиганта, который отделял её рабочее пространство от улицы. На пороге, застыв с поднятой рукой, для того чтоб постучать, стоял Курсов Владимир, за ним молча переминались с ноги на ногу еще пара мужчин.

— Вы опоздали на десять минут, сверхурочные мне никто не оплачивает. — сказала девушка, не спеша пропускать гостей внутрь.

— Прости, но ты на улице давно была? Снегопад лютый, дорога просто кошмар!

— Сверхурочные никак не оплачиваются. — повторила девушка.

— Ладно. В таком случае, у меня для тебя кое-что есть, как раз в твою коллекцию.

Тучный пузатый мужчина щёлкнул пальцами и в воздухе материализовался нож кукри в кожаных ножнах. Он медленно подлетел к Клаве, девушка взяла оружие и деловито покрутила в руках.

— Из Непала?

— Клавочка, обижаешь, конечно из Непала, ручная работа.

— В прошлый раз кунай оказался китайской подделкой, хоть и хорошего качества.

— Мы это уже обсудили и я сторицей восполнил промашку, если ты не забыла! Достать тот керамбит было ой как нелегко, моя дорогая.

— Проходите. — девушка отошла в сторону, пропуская в морг троих мужчин.

«Бродяга с забинтованной ногой!»

— Таблетки на тумбочке, заходите в подсобку, бомжа с забинтованной ногой — на стул.

Девушка развернулась и направилась вглубь морга, игнорируя тихие вопросы одного из мужчин о том, почему девочка полуголая, со странным ожерельем на шее и вся в крови. Человечишка… видел бы он её рога и наросты на плечах, вообще б слов не смог подобрать. Клава подошла к стене, на которой весела бордовая штора и отдернула её. Бережно положив кукри на заранее прибитое крепление, девушка, таким образом, пополнила свою коллекцию ножей всего мира новым, пятьдесят пятым экземпляром. Ведунье очень нравилось холодное оружие, в особенности ножи, и то, как они отличались друг от друга, в зависимости от народов мира. Разные изгибы лезвий, разная длинна, разные техники заточки, разные рукоятки. Она могла часами разглядывать каждый из них, поглаживая каждый изгиб, каждую зазубринку, каждый узор, наслаждаясь совершенством.

«Сильное снотворное и галлюциноген, обычные его не возьмут!»

Клава вернулась ко входной двери, свернула направо и зашла в подсобку. В руках у девушки уже дымилась чашка с ароматным напитком.

— Выпей всё. — протянула она посуду бомжу, сидевшему на стуле. Он послушно сёрбун горячий напиток и поморщился.

— Мне бы чего покрепче.

Клава медленно повернула голову в его сторону и сощурила глаза. Музыка, которая доносилась из основного зала морга отлично дополнила выражение её лица, запачканного засохшей кровью. Бомж сразу же заткнулся и, опустив голову, принялся за опустошение чашки.

— Когда?

— Точно неизвестно, так как Стасян долго валялся в отключке, приблизительно с начала прошлой недели. — ответил второй мужчина, рядом с Курсовым. Какое-то у него было знакомое лицо. Эта борода…

«Бомж с гранатом! А теперь надо найти Ножова, мальчишку, у которого в воспоминаниях мы выудили внешность этого бомжа с гранатом!»

— Только не говорите, что мне теперь надо найти того паренька, в чьих воспоминаниях я уже рылась…

— Да, его самого, а еще его местоположение, по возможности, и людей, которые его искали и которые издевались над этим бродягой. — добродушно улыбнувшись, уточнил Курсов. — Четверо, иностранцы, двое из них близнецы.

Клава перевела взгляд на бомжа, а тот уже клевал носом. Девушка с размаху вмазала ему пощечину, тот лишь довольно хмыкнул.

— Если у него анемия, СПИД, или еще какая зараза, я помогаю в последний раз, понятно? Ищите другую дурочку, которая будет этим заниматься!

Курсов лишь энергично закивал головой в знак согласия.

Девушка еще раз посмотрела на бомжа, взяла со стола чистый скальпель и резким ловким движением резанула его по руке, чуть выше запястья. На маленьком лезвии остались капли крови. Клава всунула скальпель бомжу в руки.

— Громко и чётко скажи — я разрешаю, аморано!

— А зачем? — неожиданно спросил бомж, его взгляд был мутным, но слова более-менее внятными.

— Просто повтори.

— Но я не понимаю значения этих слов.

— Стасян, просто повтори слова этой милой девушки и она поможет нам отыскать людей, которым ты хочешь помочь. — вклинился в разговор помощник Курсова.

— Точно поможет? — бомж пытался отыскать взглядом говорившего, но картинка, проецируемая в мозг была очень нечёткой.

— Стасян, зуб даю.

— Хорошо. — грустно вздохнул бомж, — еще раз, как там надо?

— Я разрешаю, аморано.

— Я разрешаю, аморано!

Девушка забрала скальпель, внимательно посмотрела на его окровавленное лезвие, а затем слизала раздвоенным языком кровавые капли.

— Подержи. — Клава протянула скальпель Курсову, тот двумя пальцами, аккуратно, с легкой брезгливостью, взял инструмент, после чего девушка запрыгнула на ляжки бомжа, схватила его за голову, притянула впритык к себе и посмотрела в глаза.

На нос упала снежинка, моментально превратилась в капельку и стремительно поползла на кончик носа, легкая задержка на самом краю, затем капля сорвалась вниз, но Клава успела высунуть раздвоенный язык и поймать капельку. Легкий привкус хвои. Девушка выпрямилась в полный рост, но глаза всё ещё держала закрытыми. Она стала легонько покачивать бёдрами и где-то на краю сознания услышала равномерные удары барабана. Бух. Бух. Бух. К бёдрам подключились руки, к ударам добавились сухие постукивания. Еще пара секунд и Клава уже отчетливо слышала музыку. Отлично, она поможет ей удержаться в этом состоянии. Девушка замерла и открыла глаза. Вокруг неё раскинулся старый хвойный лес.

Клава запрокинула голову — между мощными рыжеватыми ветками, которые устремлялись вверх на немыслимую высоту, просматривалось небо с ядовито-зелёными облаками. Ведунья вдохнула свежий морозный воздух и опустила голову. Под босыми ступнями — идеально белый снег, который выстлан ровным ковром. Клава сделала пару шагов, обернулась, следов не было. Можно уверенно идти к цели, главное не касаться деревьев, еще рано. Лавируя между растениями, через какое-то время, это могли быть как минуты, так и часы, Клава вышла к озеру. Снег под ногами сменился на мокрые камни. Все одинаковые, гладкие, не больше яйца. Девушка остановилась у самой кромки воды и внимательно осмотрела водоём. Вода была зеркально чистой, голубой, даже с лёгким свечением, но повсюду плавали банки, бутылки, целлофановые пакеты и прочий мелкий мусор. Пахло самогоном.

— Да уж, тяжелая у тебя жизнь. — тихо промолвила Клава.

Она присела, набрала в руки десять камушков, они были мокрые, но теплые и слегка вибрировали.

Выровнявшись в полный рост, девушка с лёгким замахом кинула один из них в воду. Камень соприкоснулся с водной гладью, издал тихий бульк и растворился в воде. Та же участь постигла и остальных его собратьев.

Затем Клава выдернула один свой волос и кинула его в воду, он соприкоснулся с поверхностью и вода забурлила. С каждой секундой волнение возрастало, появилась пена, вырос столб, затем другой, еще несколько, побольше, поменьше, они стали окрашиваться в разные цвета. Перед Клавой, в паре метров от края реки, один из водных столбов принял облик бомжа, в чьей памяти сейчас рылась ведунья. Еще два столба превратились в алкоголичку и инвалида без ног, который лежал на матрасе. Все три человека сидели у костра и что-то обсуждали.

«На два дня позже!»

Клава мысленно потянулась к камушкам, которые она кинула в озеро, и два из них снова материализовались над водой и по воздуху вернулись ей в руки.

Вода снова забурлила, люди превратились в водяные столпы и стали преобразовываться. Теперь бомж сидел за столом и перепуганно смотрел на людей перед собой. Четверо мужчин в дорогих костюмах. Лиц видно не было. Вместо физиономий — мутные пятна.

«А они не так просты!»

«Скрыли свои личности, хитро!»

«Еще на три дня позже!»

Клава вновь потянулась к камням и еще три материализовались над водой и переместились в руку девушки.

Вода вспенилась, забурлила, тела деформировались и приняли новые образы. Теперь бомж лежал, скрутившись клубочком, а перед ним на стуле сидела лысая девушка. Она была без сознания и сильно избитая.

— Она тоже… — с ужасом и едва слышно прошептала ведунья.

«Невежды!»

«Наша сестра!»

«Елизавета!»

«Она не из семьи!»

«Ну и что! Мы должны отомстить!»

«Мы еще можем успеть!»

«Они должны заплатить за это!»

«Если они убивают сестёр из других семей, то могут скоро добраться и до нас!»

Клаву неожиданно замутило, удары барабанов стали невыносимыми… Девушка упала на плитку и больно ударилась локтем.

— Ну что? — голос Курсовая был взволнованным, но в тоже время переполненным надежды. Он вскочил со стула и подбежал к девушке. Второй мужик дремал в углу и не сразу отреагировал.

— Быстро забрали своего бомжа и свалили отсюда! Я наберу через пару часов.

Курсов и его помощник молча подхватили бессознательного бездомного под руки и вынесли его из подсобки. Послышался скрежет, входную дверь закрыли.

«Поторопись!»

Клава встала с пола, её немного пошатывало. Облокачиваясь о стену, она вышла в основной зал и побрела к умывальнику. Девушка включила холодную воду, затем горячую, попробовав ладонью напор, еще подкрутила горячей и трясущейся рукой потянулась к полке. Взяв оттуда телефон, чудом его не уронив, девушка открыла плейлист и в поисковую строку ввела «Тибетские поющие чаши». Нажала на треугольник. Из колонки послышался звонкий гул.

«Быстрее!»

Девушка вернулась к раковине и её в ту же секунду вырвало. Когда извергать уже было нечего, она жадно прильнула к крану и начала пить воду, наполнив желудок до отказа, она снова опустошила его. Процедура повторилась пять раз. Затем ведунья полезла под раковину и достала оттуда бутылёк с розовой жидкостью. Одним махом выпив всё содержимое, она задержала дыхание на двадцать секунд: а затем её снова стошнило, на этот раз кровью.

«Быстрее!»

«Мы должны отомстить!»

«Эти твари уничтожили всю её семью!»

«Елизавета!»

«Это сильный удар по всему ковену!»

«Действуй!»

— Заткнитесь! — во все горло проорала Клава. — Заткнитесь! Сейчас!

Девушка выключила воду, поставила громкость на максимальную мощность, взяла в руку скальпель и легла на холодный пол. Ведунью бил мелкий озноб, а это бывало с ней крайне редко.

Клава закрыла глаза, глубоко вдохнула и сосредоточилась на звоне Тибетских чаш. Дрожащей рукой она поднесла скальпель ко лбу, второй рукой она подняла чёлку.

— Аморос, Елизавета! — громкий вскрик и Клава резанула скальпелем вдоль всего лба, чуть выше бровей.

Девушка открыла глаза и вновь вокруг неё раскинулся хвойный лес. Клава запрокинула голову — небо затянула жёлтая, как листья подсолнуха, дымка, под ногами — ровный ковер сухих иголок. Ведунья подошла к ближайшему дереву и с опаской прикоснулась к нему.

«Направо, скорее, помоги нам!»

Клава сорвалась с места и со всей доступной ей скоростью побежала направо. Во время бега она касалась каждого дерева, которое ей встречалось и они отвечали ей.

«Прямо!»

«Прямо!»

«Левее!»

«Прямо!»

Через сотню таких прикосновений Клава выбежала на небольшую поляну. Там, в самом центре, горел яркий костер, а рядом, на большом поваленном дереве сидела девушка. Молодая, симпатичная, лысая. Она не отрываясь смотрела на огонь и медленно перекладывала небольшой свёрток из руки в руку. Пахло затхлостью и розами.

— Елизавета. — тихо промолвила Клава. — Я хочу помочь.

Девушка у костра положила свёрток в правую руку, а левой похлопала по бревну, приглашая гостью присесть рядом. Взгляд от огня она не отвела.

Клава послушно села рядом и тоже устремила свой взор к костру. Огонь был красным и синим одновременно. Он переливался этими двумя цветами так гармонично, что создавалось впечатление, что эти два цвета пытаются слиться воедино.

Лысая девушка протянула свёрток Клаве и та бережно его приняла в свою ладонь.

— Елизавета.

Девушка продолжала молчать и смотреть на огонь, а по её щеке катилась скупая слеза бирюзового цвета.

— Я отомщу, обещаю. Но мне нужно еще кое-что узнать. Твари, которые тебя пытали, и убили сестёр твоей семьи… Парень у них?

Лысая девушка утвердительно кивнула, но взгляд от костра так и не отвела.

Клава раскрыла глаза и с трудом встала на четвереньки на плитке. Ноги подкашивались, глаза заливала кровь, очень хотелось спать, давление в висках было запредельным, но девушка упорно ползла к телефону. Ей срочно надо было позвонить Курсову, чтоб он приехал и забрал клочок бумаги, который сейчас лежал у неё в руке.