Я люблю тебя, поэтому давай дружить

Глава 19. 11 лет назад. Сеул

За всю поездку они ни разу не заговорили ни о СунОке, который стал восходящей звездой, ни о Лауре, с нетерпением ожидавшей возвращения Юры. Словно по негласному соглашению они не касались глубоких чувств, не затрагивали планов на будущее, избегали серьезных тем.

Юре порой до легкого покалывания в пальцах хотелось нарушить это молчание и поговорить о том, что происходит между ними.

Однако каждый раз он сдерживался, не желая ставить Дурианну в неловкое положение, учитывая, что им предстояло практически круглосуточно несколько дней провести вместе.

— Дури, мне, наверно, надо забучить отель, — рассеянно вспомнил Ю, когда они стояли у багажной ленты в зоне прилета. — Честно говоря, совсем забыл про это.

— Все нормально, оппа, останешься у меня, — беззаботно отмахнулась подруга.

Юра на мгновение растерялся. В памяти всплыли прежние разговоры, когда Дури сетовала на тесноту своей студии. Он хорошо помнил ее жалобы на то, как запахи от ее кулинарных экспериментов пропитывали все вокруг, включая постельное белье, что неимоверно ее раздражало.

Может, зря он переживал и Дури уже сама за них порешала?

Он задумчиво катил за девушкой чемоданы, а Дурианна быстро шла в сторону парковки, уткнувшись в телефон и что-то сосредоточенно печатая. Видимо, заказывала такси.

Юра наблюдал за ней, пытаясь разгадать, что творится у подруги в голове. Решительность ее походки контрастировала с его собственной неуверенностью, и парень не мог не задаваться вопросом, как изменится их привычный уклад в ближайшие дни.

— А, вот и наша машина! — скомандовала брюнетка, подойдя к широкому чёрному автомобилю сзади. Она постучала по тонированному стеклу, и багажник автоматически открылся. — Поможешь?

Ю аккуратно положил чемоданы внутрь и учтиво открыл перед Дури дверь. Однако она лишь улыбнулась, распахнула пассажирскую дверь и села рядом с водителем.

— Йобо[1], привет! — нежно поздоровалась она с водителем и… страстно поцеловала его! Затем Дурианна с широкой улыбкой повернулась к своему другу и представила: — Кирилл, знакомься, это мой лучший оппа Юра.

Боже мой, у него… дежавю?

Что с этой девушкой не так?

Кто это, на фиг, такой?

Йобо? Вот сейчас его совсем не ебёт, кто этот мужик.

— Очень рад знакомству, Кирилл, — поприветствовал Юру голубоглазый брюнет и протянул широченную ладонь.

Если вспомнить шутку Дури на первом курсе, что ее привлекают маскулинные брутальные мужчины с густой бородой и косухой — то Кирилл явно ее ожившая мечта. Разве только на новом знакомом дорогой костюм и элитный парфюм, а не кожаная куртка и рваные джинсы со шлейфом мускуса и пыльных дорог.

— Дури много о тебе рассказывала. Она очень ждала этой поездки. Надеюсь, вы отлично провели время, — продолжил новый любовник Дурианны, все еще ожидая реакции шатена.

Юра опешил, не понимая, как его назвать. Для «парня» или «молодого человека» Кирилл выглядел слишком взрослым. Скорее всего ему было уже под сорок, судя по легкой седине и сетке морщин в уголках глаз.

— Юрий, — наконец выдавил итальянский оппа и помял протянутую ладонь. На этот раз самообладание его подвело. Такой выходки от Дури он точно никак не мог ожидать. — Да, поездка получилась очень колоритной.

— Ладно, поехали, мне потом ещё Алёну и Пашу забирать.

Ю не стал уточнять, кто ещё такие Алёна и Павел. Он молча боролся с нахлынувшими чувствами обиды и злости — на Дурианну, на себя, на ситуацию в целом.

Когда он ехал к ней, здесь и намека не было на романтическую поездку.

Он ей ничего не обещал и не предлагал.

Дури знала о Лауре, более того, он сам убедил её в идеальности своих отношений с итальянкой, даже намекал на скорую свадьбу.

Парадоксально, но больше всего его злило то, что он не мог упрекнуть Дури ни в чем.

Она поступила как обычный человек: рассталась с одним, встретила другого.

Разве не так живут нормальные люди?

Вон сейчас она просто включила радио, и они о чем-то потихоньку переговаривались. Кажется, планируют в следующем году поехать в Японию или Гонконг на праздники.

Кирилл открыл бардачок и передал Дури пачку каких-то печенек в форме панды, чем привел ее буквально в детский восторг.

Эта обыденность происходящего только усиливала внутренний конфликт Юры.

Он чувствовал себя лишним в этой картине, словно случайный свидетель чужого счастья.

И эта мысль отзывалась глухой болью где-то в груди.

Юре потребовалось несколько минут, чтобы совладать с эмоциями и собраться с мыслями. Глубоко вздохнув, он попытался вернуть самообладание, украдкой рассматривая мужчину, сидевшего рядом с Дурианной.

Кирилл излучал уверенность и солидность, отчего у Ю возникло странное желание обратиться к мужчине по имени-отчеству. Однако он не знал полного имени нового знакомого, что только усиливало его неловкость. Эта мысль вызвала у Юры горькую усмешку. Ведь ещё недавно он считал себя главным мужчиной в жизни Дурианны, а теперь чувствовал себя неуверенным подростком рядом с её новым избранником.

Пытаясь справиться с внутренним дискомфортом, Юра решил сосредоточиться на деталях интерьера автомобиля, мысленно отмечая каждую мелочь. Это помогало ему восстановить равновесие и подготовиться к неизбежному знакомству с человеком, который так неожиданно изменил его планы и представления о будущем.

— Чем занимаешься, Кирилл?

— Работаю в Российском Торгпредстве.

Ю кивнул. Теперь понятно, почему у того номера машины были другого цвета — дипломатические.

Дурианна с гордостью потрепала любимого по плечу и похвасталась:

— Кирилл, наверное, второй русский человек после Снежаны, кто идеально говорит на корейском.

— Да ладно, не так уж я хорош, йобо, — скромно отозвался чиновник.

— Не, ты отлично владеешь языком! Вот давай, переведи эту песню, — Дурианна сделала приемник погромче.

Играла композиция от MC Mong ft. Mellow — Sick Enough To Die.

Идеально, чтобы описать чувства Юры.

— Прямо сейчас, что ли? — мягко переспросил Кирилл, положив ладонь на колено Дурианны и нежно сжав его. Этот простой жест был полон интимности и заботы. Юра, наблюдая эту сцену с заднего сиденья, ощутил, как сердце болезненно сжалось. Чувство, будто невидимые тиски стянули грудную клетку. — Йобо, я вообще-то военный переводчик.

— Все, цыц, слушай и переводи, — шутливо приструнила его девушка. — Моя любимая песня.

— Ладно, боже, какие страдания-то, — прокашлялся мужчина, сосредоточенно прислушался к быстро читающему рэп исполнителю и стал параллельно переводить:

Это наказание с небес?

Или меня просто так выбросили?

Стоит ли попытаться продолжать любить кого-то безответно?

Я блуждаю среди звезд и наполняю свое сердце мелодиями.

Не уходи, дай мне замерзнуть.

Пожалуйста, помоги мне.

Дурианна покачивала головой, показывая, что Кирилл правильно переводит, а потом неожиданно подхватила слова солистки на английском языке и запела:

Я нашла способ тебя отпустить,

Хоть не ждала, что смогу так решить.

Не верю, что ты вновь стоишь передо мной,

Прошу, уйди, не нарушай моего сердца покой.

Юра замер, пораженный. Впервые за шесть лет дружбы он услышал пение Дури, и от этого звука у него перехватило дыхание. Ее голос, чистый и проникновенный, словно раскрыл новую грань ее личности, о существовании которой он даже не подозревал.

Почему она раньше при нем не пела?

Почему?

Неужели все эти годы она настолько не доверяла ему, чтобы раскрыться полностью?

Эта мысль острой иглой кольнула сердце.

На самом деле, она не пела даже при СунОк, хотя тот сам сочинял песни и предлагал ей не раз выступить дуэтом.

Почему Дури может так спокойно петь при Кирилле?

Она смотрит на него…

Нет, не нежно. В ее взгляде читалось что-то трепетное, будто она глядела на своего кумира.

С бесконечным доверием, словно готова последовать за ним хоть на край света.

Это открытие вызвало в душе Юры бурю эмоций: изумление, ревность, тревогу. Он чувствовал, как что-то важное ускользает от него, меняется прямо на глазах, и он бессилен это остановить.

Юра был настолько поглощён своими мыслями, что даже не заметил, как они добрались до дома. Когда Кирилл вышел, чтобы помочь с багажом, шатен почувствовал легкое раздражение от этого демонстративного джентльменства.

— Ладно, увидимся завтра. Люблю тебя! — Кирилл чмокнул Дурианну, пожал на прощание руку Юрию и уехал.

Когда мужчина стоял рядом с ним, Ю не мог отделаться от мысли о большом черном медведе, который с лёгкостью вырубит его одной правой.

— А вы разве… не живёте вместе? — немного удивился парень, когда они поднимались на лифте на тридцать второй этаж.

— Нет, — резче, чем стоило, отозвалась подруга.

— А почему, если не секрет?

— Оппа, ты же не будешь меня отчитывать? — почему-то виновато спросила Дури.

Он так и знал. Он так и знал.

С этой девушкой явно что-то не так.

У всех её мужчин какой-то подвох.

— Дури, если в квартире спрятан труп, то, пожалуйста, давай хотя бы откроем окна, — решил он разрядить обстановку, заметив, как ее взгляд будто потух.

— Дурашка ты, оппа.

Она грустно, но улыбнулась.

— Так что у вас?

— Он женат, — стыдливо краснея призналась кореянка.

Теперь все понятно.

Все эти дни Дури иногда впадала в задумчивое настроение не потому, что думала о них.

Она думала о Кирилле, который был дома со своей семьёй.

И телефон она теребила, видимо, ожидая от того сообщения.

— Ты его любовница что ли? — он не смог сдержаться.

Это прозвучало злее и презрительнее, чем он представлял в своей голове.

— Пожалуйста, не называй меня так, — ее голос дрогнул. Подругу словно накрыла туча и в глазах застыла влага. — Но, в целом, да. Они сейчас в процессе развода.

Юра нервно взъерошил волосы.

Да сколько можно ехать-то.

Это тридцать второй этаж, не триста второй.

Почему они еле тащатся.

— И Алёна с Пашей…

— Его дети. Знаю, ты думаешь, что я Дури-дура. Наверное, так и есть.

«Да, так и есть», — мысленно согласился он, но взял себя в руки и лишь тактично ответил:

— Дурианна, ты взрослая девушка. Не мне тебя учить жизни.

Они прошли в просторную двухкомнатную квартиру, где его сразу накрыл тонкий знакомый жасминовый аромат. С одного взгляда можно было узнать все мелкие детали, из которых Дури сплетала неповторимый уют. На открытых полках выстроились баночки со специями, каждая подписана ее аккуратным почерком. На холодильнике — забавные магнитики в форме овощей и фруктов, а также список покупок на бумажках с цветочным принтом. На подоконнике разместилась небольшая коллекция суккулентов в керамических горшочках ручной работы. Рядом с ними — винтажная лейка пастельно-розового цвета.

На балконе кореянка обустроила уголок для чтения с удобным креслом и маленьким столиком, где все еще стояла чашка для чая и завядший цветок в вазе.

Дури проводила друга в заранее подготовленную спальню и уточнила, не хочет ли он пообедать в кафешке у дома. Юра пробормотал что-то по поводу работы и что планирует немного поспать.

Дурианна заварила ему ароматный стакан травяного чая и ушла в супермаркет за продуктами для ужина. Как только дверь за ней закрылась, Юра, словно загнанный зверь, метнулся в ванную. Он встал под ледяные струи душа и закричал, вкладывая в этот крик всю боль, накопившуюся внутри.

Крик рвался из самых глубин его измученной души, заглушая шум воды.

Он молился, чтобы соседи не услышали этого вопля отчаяния. Но ему нужно было выпустить эту бурю эмоций, иначе она разорвала бы его изнутри. Злость, боль, раздражение — все смешалось в ядовитый коктейль, отравляющий каждую клеточку его существа.

Это стало последней каплей.

Юра еле выдержал последние дни рядом с Дурианной. Она водила его по Сеулу, показывала достопримечательности, а он только и думал о том, как бы поскорее уехать обратно в Италию.

Даже в знаменитом кафе с енотами, куда она его привела, Юра чувствовал себя самым несчастным человеком на свете. Когда пушистый толстяк сел ему на колени и обнял лапкой, вызывая умиление у окружающих, Ю лишь стиснул зубы, из последних сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на подругу.

Дури своими поступками сводила его с ума, разрывала его сердце, растаптывала душу.

На прощание он только сказал Кириллу:

— Если ты ее обидишь, то я найду тебя.

По дороге в аэропорт Юра дал себе клятву забыть Дурианну.

Но глубоко внутри он понимал: если то, что обычно делает нас счастливыми, способно так жестоко убивать, то от этой любви ему, видимо, суждено умереть.

♂♀♂♀♂♀♂♀♂♀♂♀♂♀

Для Кирилла Нестерова Дурианна стала любовью с первого… слова. Это случилось на международной экономической конференции в Сеуле, куда ее пригласили работать кабинным переводчиком.

Когда ее голос впервые зазвучал в его наушниках, Кирилл почувствовал, как по телу пробежала волна мурашек. Он даже невольно оглянулся, проверяя, не включил ли кто-нибудь кондиционер на полную мощность. Но нет, в просторном конференц-зале с приглушенным освещением и мягкими креслами было комфортно тепло.

С непривычным для себя волнением он вслушивался в ее голос, мелодичный и четкий одновременно. Она виртуозно переводила сложный доклад корейских предпринимателей о перспективах выхода на российский рынок косметических брендов. Кирилл поймал себя на мысли, что впервые за долгое время его так захватывает не сама тема выступления, а именно перевод.

На протяжении нескольких часов он то и дело бросал взгляды на кабинку переводчиков, но та напоминала неприступный бункер из темного стекла.

Сотрудник торгпредства, обычно сосредоточенный исключительно на работе, теперь изнывал от любопытства: как же выглядит обладательница этого чарующего голоса?

Кирилл еле дождался окончания официальной части, механически пережал руки десяткам других чиновников и метнулся к бэкстейджу. Он успел как раз вовремя: Дурианна, одетая в строгий деловой костюм, с аккуратно собранными в пучок волосами, как раз прощалась с его ассистенткой.

Увидев ее, Кирилл на мгновение замер, пораженный.

Реальность превзошла все его ожидания.

В этот момент он понял, что его жизнь уже никогда не будет прежней.

— Девушка, постойте! — окликнул он, позабыв о правилах приличия.

— Вы меня?

Дури слегка опешила, когда к ней подошел чиновник. У неё немного болела голова, потому что допоздна занималась переводом презентаций, которых сотрудники посольства прислали очень поздно.

— Вы просто прекрасно переводили! — не нашел он ничего лучше, чтобы начать разговор.

— Спасибо. Я старалась. Вы что-то еще хотели?

— Да! — его голова работала как мощный компьютер, перебирая возможные варианты удержать ее рядом. — Мы хотели бы продлить ваши услуги по переводу. Вам нужно сопроводить министра на званый ужин.

— Но… Но, Кирилл Владиславович… У нас уже есть переводчик, — попыталась запротестовать ассистентка, хлопая глазами. Она уже обо всем договорилась и даже внесла предоплату, как положено.

— Анюта, пожалуйста, отмени. Нам очень понравилось, как… — Кирилл взглянул на Дури.

— Дурианна, — услужливо подсказала девушка.

— …как Дурианна переводила. Вы же подписали соглашение о неразглашении?

— Да, подписала, — кивнула кореянка.

— Тогда все в порядке, разве только мы не отрываем вас от других важных дел.

— Все нормально. Я могу продлить время.

— Тогда нам пора. Прошу, следуйте за мной.

Кирилл галантно открыл перед Дури дверь, провожая ее в роскошное лобби пятизвездочного отеля. Не успела Дури осознать происходящее, как оказалась в правительственном автомобиле с мигалками, сидя рядом с российским министром финансов. Напротив расположился его южнокорейский коллега из министерства экономики. Кирилл сел рядом с девушкой, и кортеж тронулся. Они быстро ехали по безлюдной улице, поскольку полицейские машины возглавляли процессию, расчищая им дорогу. Дурианна начала синхронный перевод, чувствуя, как от волнения учащается пульс. Несмотря на тщательную подготовку к конференции, последний год она в основном переводила дорамы и манхвы, где обсуждались преимущественно бытовые темы и чувства.

Министры начали с обсуждения экономических показателей. Дури уверенно переводила сложные термины, мысленно благодаря себя за изучение экономического глоссария накануне.

Однако разговор неожиданно плавно перешел к военному контракту. Дури на мгновение запнулась, услышав термины «тактическое вооружение» и «системы противовоздушной обороны». Она лихорадочно подбирала эквиваленты на корейском, стараясь не упустить основного смысла переговоров.

Не дай бог что-то не так переведет и станет причиной ядерной войны! О ней напишут во всех новостях и книгах по истории как о дурехе, которая испортила отношения между двумя державами из-за незнания военной терминологии! Будут цокать языками и приговаривать, что понабрали тут всяких по объявлению.

В этот момент Кирилл, заметив ее затруднение, плавно включился в разговор. На безупречном корейском он свободно оперировал сложными военно-техническими названиями и определениями, давая Дури возможность перевести дух и восхититься его лингвистическими способностями.

На званом ужине Дурианну посадили рядом с министром. Кирилл, сидя напротив, не мог оторвать от нее взгляд. Он старался переключиться на гостей, поддерживать дипломатические разговоры, да просто-напросто хотя бы поесть нормально. Но каждый раз внимание вновь фокусировалось только на ней.

Когда она улыбалась или говорила, в шумном зале банкета будто отключали звук и свет. И, как в кино, все прожектора были направлены только на Дурианну. Он ловил себя на мысли, что готов слушать ее голос вечно.

Вскоре официальная часть закончилась, и ее с другими переводчиками наконец отпустили. Девушка тепло со всеми распрощалась и вышла из ресторана, чтобы вызвать такси.

— Дурианна! — К ней спешил Нестеров. Его обычно спокойный голос дрогнул от волнения.

— Да, Кирилл Владиславович, — она обернулась и удивленно улыбнулась. — Что-то ещё?

— Просто Кирилл, — он сделал глубокий вдох. Черт побери, он чиновник высокого ранга, ему уже далеко за тридцать, он отец двоих детей, в конце концов! Надо взять себя в руки. — Да, хотел сказать спасибо за работу.

— Это вам спасибо, что подсобили. Прекрасно говорите на корейском! — искренне похвалила девушка. — Зачем вам вообще переводчики были нужны?

— По протоколу торгпреду не положено самому переводить. И давай уже на «ты».

Он вдруг смутился, не слишком ли фамильярно к ней подкатывал? Дури явно сильно моложе него. Еще подумает, что он извращенец или старый пердун, который собирается воспользоваться своим статусом и служебным положением, чтобы замутить с молоденькой.

— Хорошо, — к облегчению Нестерова поддержала идею кореянка. — Как скажешь.

— По поводу оплаты, я попрошу Анну перевести всю сумму с дополнительными часами на счет.

— Спасибо.

— Ждешь машину?

— Да, уже едет, — она посмотрела на экран мобильника, — только на светофоре застрял.

— Отменяй, я попрошу своего водителя тебя отвести, куда надо, — предложил он, надеясь продлить их общение хоть на несколько минут.

— Не стоит, такси уже скоро будет.

— Пожалуйста, я настаиваю. Тем более моему водителю все равно ждать меня после банкета. А тут пока тебя отвезет, хоть не соскучится.

Нестеров набрал водителя, который подогнал машину буквально через пару мгновений.

— Спасибо! Обращайтесь, если еще помощь нужна будет, — Дури помахала Кириллу из окна машины.

— До встречи!

Той ночью Кирилл не мог уснуть.

Образ Дурианны стоял перед глазами, ее голос звучал в ушах.

Он ворочался в постели, понимая, что влюбился.

Мысль о том, что он должен увидеть ее снова, стала навязчивой идеей.

Кирилл уже начал продумывать предлоги для новой встречи, чувствуя, как его обычно размеренная жизнь наполняется новым смыслом.

♂♀♂♀♂♀♂♀♂♀♂♀♂♀

Любовь Кирилла к корейской культуре зародилась еще в детстве. Его семья жила в небольшом городке на Дальнем Востоке, по соседству с корейской общиной. В те времена, когда советская культура доминировала повсюду, яркие краски корейских праздников, незнакомые ароматы их кухни и мелодичные звуки чужого языка казались маленькому Нестерову окном в другой мир.

Корейцы, в основном потомки переселенцев начала XX века, жили довольно замкнуто. Они старались сохранить свои традиции, проводя время в узком кругу диаспоры. Для юного Кирилла их обычаи и язык казались загадкой, которую он страстно хотел разгадать.

Переломный момент наступил, когда он пошел в первый класс. Его соседом по парте оказался Кёниль Ким — корёсарам, потомок корейских переселенцев. Семья Кёниля, в отличие от семьи Дурианны, строго придерживалась традиций исторической родины: дома говорили только на корейском, соблюдали все праздники и обычаи.

Кирилл и Кёниль быстро подружились.

Русский мальчик с жадностью впитывал новые знания о корейской культуре. Кёниль стал его первым учителем корейского языка. Они часами сидели после уроков, и друг терпеливо объяснял Кириллу значения слов, учил его правильному произношению.

Увлечение Нестерова росло с каждым годом.

Он начал читать книги о Корее, смотрел редкие в то время корейские фильмы. В старших классах уже мог на бытовом уровне общаться с членами общины на их родном языке, чем заслужил уважение и доверие.

После окончания школы Кирилл, уже твердо определившийся с выбором пути, поступил в военный институт на факультет восточных языков. По окончании университета Нестеров некоторое время работал в МИДе, занимаясь вопросами российско-корейских отношений. Его знания и энтузиазм не остались незамеченными, и вскоре мужчину направили работать в торгпредство в Сеуле.

Для Кирилла это назначение стало исполнением давней мечты.

Он наконец оказался в стране, которую так долго изучал и любил.

Их роман развивался с головокружительной скоростью.

Уже на следующий день после их первой встречи Кирилл позвонил Дурианне, искусно замаскировав свои намерения просьбой о помощи с переводом. На самом деле он забронировал столик в изысканном ресторане, где они провели незабываемый вечер, наполненный оживленными беседами и взаимным притяжением.

В Дурианне Кирилл нашел свой идеал женщины — гармоничное сочетание двух культур, которые так много для него значили. Она была кореянкой, и это отражалось в ее грации, сдержанности и утонченности, которые так привлекали брюнета. Но при этом Дурианна не была «слишком корейской» — она прекрасно понимала и разделяла российский менталитет.

Как россиянка, Дурианна могла оценить его любовь к традиционным блюдам, которые занимали особое место в сердце Кирилла. Она с удовольствием разделяла с ним селедку под шубой на Новый год и с энтузиазмом участвовала в выпекании блинов на Масленицу. Эти, казалось бы, простые вещи наполняли их совместную жизнь особым уютом и теплотой.

В Дурианне Кирилл видел не просто спутницу жизни, а родственную душу, которая понимала и принимала все грани его личности — его профессиональные амбиции, связанные с Кореей, и в то же время разделяла его ностальгию по родной стране.

Кирилл часто ловил себя на мысли, что именно эта способность Дурианны балансировать между двумя культурами делала их отношения такими глубокими и многогранными. Иногда Кириллу казалось забавным, что такие бытовые вещи, как совместное приготовление борща или просмотр старых советских фильмов, могли принести ему столько радости. Но именно в этих моментах он находил настоящее счастье — возможность разделить с любимой женщиной не только большие события, но и маленькие радости повседневной жизни.

Дурианна погрузилась в эти новые отношения целиком, без оглядки.

Рядом с Кириллом она внезапно осознала, насколько поверхностными были ее прежние чувства. Пятилетние отношения с СунОк теперь казались ей не более чем детской игрой или нелепой шуткой, где она вынуждена была нести финансовое и материнское бремя, пока ее партнер был поглощен лишь собой и своим творчеством.

С удивлением Дурианна поняла, что никогда прежде по-настоящему не любила.

Рядом с Кириллом Дури чувствовала себя по-новому — ценной, защищенной, любимой. Через неделю Нестеров уже признался ей в любви, через месяц арендовал ей новую квартиру в хорошем районе недалеко от посольства. Чтобы Дурианна могла сконцентрироваться на своих кулинарных курсах и уделять достаточно времени саморазвитию и творчеству, он полностью взял на себя все финансовые вопросы.

После двух месяцев тайных встреч под предлогом командировок, вечных банкетов и фуршетов, мужчина объявил о разводе.

И тогда Дурианна поняла: вот кто действительно выбрал ее.

Он отказался от жены, детей, которых очень сильно любил.

Ради нее.

Наконец она стала настолько важной для кого-то, кто готов променять все имеющееся, чтобы быть рядом с ней.

[1] Любимый/ая (корейский)