Я, подельник Сталина (СИ)

Глава 1

Марата лягнул жеребчик. Прямо в лоб. Можно сказать, в порядке самообороны. Ведь его, жеребчика, намеревались пустить на мясо.

Молодой учитель истории Марат Акбашев на паях с биологом той же школы еще ранней осенью выкупили двухгодовалую скотинку каурой масти. Под странной кличкой Корф. Корф так Корф, станет просто мясо. А вот насчет цены с хозяином, зажиточным мужичком из пригородной деревни пришлось тогда спорить до хрипоты. «Кулак недобитый, вылитый Собакевич!» — отметил про себя в меру начитанный историк. Вслух обзываться не стал. Мужичок вряд ли бы стал вникать в изысканные тонкости аллюзии. Сразу бы полез в драку. А то! Ведь раньше слово «собака» у башкир было самым что ни на есть ругательским. Ну, это до поры до времени, пока старший брат не научил выражаться по-настоящему. Да еще какое-то семитское окончание фамилии литературного персонажа. Прям, бинарная взрывчатка для тонкой пейзанской души мусульманского разлива, виртуозно упрятанной под коросту банального хама. Впрочем, от греха подальше, не будем вдаваться в столь неполиткорректные дебри. Короче, Нео-Собакевич содрал с педагогов первоначально заявленную, явно завышенную цену. Вдобавок слупил за откорм животины до убоя. И отдельно за овес, который, якобы, опять подорожал.

До первых морозов Марата терзали смутные сомнения, что у него намного лучше получается объяснять детям хотя бы теоретическую совместимость понятий «демократия» и «президентское правление», нежели вести дела с хозяином Корфа. Как пить дать, облапошил. Зря они не взяли третьим пайщиком учителя физкультуры. Тот, мягко говоря, не особо выделяется интеллектом. Но как раз благодаря этой частично природной, частично благоприобретенной особенности был бы весьма полезен на закупочных переговорах. При колке орехов, если у вас нет завалявшегося хоть завалященького щелкунчика, булыжник куда сподручнее калькулятора.

По приезду на убой Марат огорчился еще больше. Жеребчик был горделив, отменно строен, даже поджар. Все это несомненные достоинства для будущего скакуна, но никоим образом не для потенциального бифштекса. А про казы, жирную конскую колбасу, можно забыть как про невообразимо прекрасный сон с соучастием эльфийской принцессы, сон, который рассеивается с зычным окриком жены на побудку… Как вчерашний деревенский парень господин Акбашев сразу смекнул — хозяин просто схомячил их овес. Однако, как сегодняшний интеллигент уже не смог сказать про это прямо, задорным матюком, что так мил и сладок для неба и слуха человека из самой донной народной гущи. Но умолчать учитель тоже не смог, надо же будет потом оправдываться перед женой, что-то лепетать о героических баталиях по защите скудного семейного бюджета. Вот и решил на глазах хапуги с максимально возможным сарказмом пересчитать ребра Корфа. В прямом смысле пересчитать, дабы опереться в своей претензии на расхожую поговорку про худобу. Корф, видимо, не привык к такой фамильярности. Ничтоже сумняшеся врезал копытом промеж глаз. В каратэ есть похожий удар ногой, человек лягается назад, «ушира-гери» называется. Один из самых сокрушительных ударов, между прочим. Вдобавок Корф вложил в копыто извечную неприязнь поедаемых к поедателям: злополучный забойщик отключился всерьез и надолго. Если конкретнее, на 11 минут 17 секунд, как было точно зафиксировано коллегой-биологом. Сей товарищ, аспирант-заочник, всех и вся, в том числе своих сородичей, рассматривал прежде всего как биологические объекты. Объекты, которые можно и нужно изучать. Особенно при таких критических ситуациях, когда слетает все наносное.

Пока душа Марата в праздных размышлениях о целесообразности конечного пункта прибытия порхает между подлунным и горними мирами, совершим краткий экскурс по некоторым аспектам башкирской филологии. Просто поразительно, сколько слов придумано для обозначения всего, что так или иначе связано с лошадьми. Например, любого кобыльего отпрыска мужского пола в возрасте до одного года величают «иркак колон», с года до двух лет — «иркак тай». А с двух до трех лет — «конан». Не путать с Конаном-варваром, хотя… у культового героя широких слоев прогрессивной мировой общественности потрясающе много общего с нашим доморощенным и домосъедаемым «конаном». Наш, разве что, чуть поделикатнее будет. А вот гривастая особь старше трех лет — «айгыр», с последующей подробной классификацией — «производитель» (да-да, именно в том смысле, про который вы подумали), «вожак», «неприрученный» и так далее, и так далее. Для кобыл отдельная терминология. Пожалуй, более подробная, нежели возрастно-функциональная классификация женщин. Кыз (девочка-девушка), катын (женщина), абий (старушка) — вполне достаточно, зачем умножать сущее без необходимости, оккама вошь! Впрочем, не будем отвлекаться. Многие нюансы психоэмоционального состояния самого человека обозначаются через тот же лошадный лексикон. Возьмем идиоматическое выражение «башына тай типкан», буквально — «лягнутый в голову жеребчиком в возрасте с двух до трех лет». Кто он таков? Человек, ни с того, ни с чего, безо всякого перепоя начавший вести себя странно, с изрядной долей немотивированной агрессивности. Почему именно «тай»? У жеребят еще силенок маловато для крышесносительного удара. А с трех лет умные животные уже соболезнуют человеку, у которого жизнь, в принципе, ничем не лучше лошадиной, бьют не во всю силу. А «тай» — лошадиный переходной возраст, когда не жаль ни себя, ни остальных.

Господина Акбашева лягнул жеребчик в прямом и переносном смыслах, так что не будем слишком строги в оценке его последующего поведения. Странного поведения, девиантивного, если сказать по-простому и начистоту. Едва очнувшись после тяжеленного нокаута, Марат начал энергично материть Корфа, его хозяина, коллегу биолога — всех в пределах визуальной досягаемости. Ненормативная экспрессия разливалась широко и привольно, будто Яик в половодье. Даже удивительно, сколько производных можно выдать на основе всего лишь двух-трех органов да пары физиологических функций организма. Странные неологизмы и чудные словообразования по заданной тематике оглашали окрестности со скорострельностью автомата Калашникова боевыми очередями, то есть до ста звукобукв в минуту. Очень даже приличный результат для новичка. Особенно если учитывать специфическую необходимость растянутого произношения некоторых гласных и столь же специфических ударений на согласных.

Коллега Акбашева, хозяин Корфа и даже сам Корф опешили. Дворовый пес Шарик, с утра крутившийся на месте предполагаемого забоя в предвкушение обильной трапезы, стремглав ретировался под крыльцо. И мучимый когнитивным диссонансом, тоскливо завыл: происходило нечто непонятное, потому — страшное. А Марат никак не унимался, громогласно извергал из себя все новые и новые ругательства. Исчерпав скудный запасец в родном лексиконе, перешел на более благодатный для этой задачи русский язык. Потом и вовсе стал неприлично и чрезмерно громко выражаться на комбинированном англо-французско-немецком, даже на латыни. Корф и его хозяин по причине малообразованности не могли по достоинству оценить последние изыски господина Акбашева. А вот биолог, по долгу образования сносно владеющий английским и латынью, окончательно стушевался. Ведь он точно знал — приятель Марат не владеет ни одним иностранным языком. Умный парень, но один черт, гуманитарий. А тут шпарит как на родном, да как загибает! После очередной порции на латыни, совсем уж свихнулся, перешел на наречия, не ведомое даже аспиранту-заочнику. Хотя по интонации нетрудно было догадаться, об чем речь.

Чем проще система, тем она устойчивей. Аксиома. Чтобы вывести из строя компьютер, достаточно ненароком плеснуть кофе, хоть молотым, хоть растворимым. А теперь попробуйте сломать топор-колун. Да хоть коктейлем мохито из бара провинциального городка обливай, хоть денатуратом, ничего топору не будет. Вот и психика Нео-Собакевича оказалась прочней, чем даже у его жеребчика. Быстрее всех очухавшись от нежданной аудиоатаки, быстренько забежал в дом. Вытащил из холодильника початую бутыль «Белебеевской», хлебнул из горлышка для собственного успокоения. Чуть менее щедро плеснул и в граненый стакан, уже для лягнутого и беспрестанно сквернословящего Марата. Универсальное сорокоградусное снадобье ото всех болезней, куда уж там каким-то каплям скандинавского монарха. Не будем вдаваться в дискуссию по поводу целебности оного, но процесс, говорят, более приятен, чем, скажем, сеансы иглотерапии или лечение пиявками. Как бы там ни было, только стакан водки, почти насильно влитый в горло, смог перекрыть фонтан срамословия Марата. Выпил, наконец-то замолчал и чуть более осмысленно оглянулся по сторонам.

— Гутен таг, майн херц!

После приветствия на немецком, пошел совсем уж странный диалог между учителями.

— Вас ист дас?

— Марат Ханович, что с вами?!

Коллеги уже давным-давно на «ты», но биолог решил подстраховаться. Одному Богу ведомо, что на уме у лягнутого жеребчиком.

— Материя и время — всего лишь частичное проявление абсолютной пустоты, ее можно обозначить как Дао, нет разницы…

— Марат Ханович, вы сильно ушиблись?

Акбашев недоуменно оглядел собеседника, будто только что увидел.

— Кто ушибся?

— Вы! Ведь вас лягнул Корф.

— Не мелите чепухи! Барон не стал бы лягаться, скорее, просто пристрелит на дуэли. А вы что, экстраполируете психоматрицы исторических персонажей? Странно, батенька, весьма странно в вашем положение…

Биолог не нашелся, чем ответить на эту тираду. Чтобы не затягивать паузу, предпочел быстренько перейти к другой теме, которая его интересовала куда больше, чем здоровье коллеги.

— Марат Ханович, откуда вы так хорошо знаете латынь и английский? Мне показалось, вы еще матерились, тьфу, говорили на французском и китайском?

— А что тут такого? Пять пальцев одной и той же руки! Гораздо интереснее способ коммуникации дельфинов. Будь у меня достаточная фонетическая база данных, я наверняка смогу…

— Марат Ханович! Вы сейчас хоть понимаете, где мы находимся?

Все еще сидевший на земле историк досадливо поморщился.

— Рамиль Карамович (именно так звали биолога), точнее формулируйте вопросы. То есть как, где мы находимся? Вас интересует пространственно-временной континуум в целом, географические координаты или административная территория? А то как ребенок, ей-Богу, учитель называется!

После десятиминутной невнятной беседы, щедро сдобренной обидными инсинуациями в невежестве, биолог уяснил главное для себя. Нет, приятель умом не тронулся. Наоборот, стал каким-то чересчур умным. Противоестественно умным! Надо же, даже латинские названия всех насекомых знает, Рамиль Карамович дотошно проверил. Свободно говорит на всех ведомых биологу языках. Даже, подумать страшно, как бы самому не свихнуться… каким-то образом объясняется с животными. Вспомнил ведь про своего обидчика, укоризненно заржал по-лошадиному, а Корф ему ответил. Виновато так ответил. Для полноты картины Акбашев тявкнул аки сердитый пес, и Шарик смущенно выполз из-под крылечка. Выражая раскаяние и безмерную преданность, усердно завилял хвостом, но приближаться не стал. Опасается. Чертовщина какая-то!

У Рамиля Карамовича мозг, оба полушария, заработал с лихорадочной скоростью, прям, на грани сбоя системы. Так, похоже, всему этому безобразию можно дать единственное более или менее рациональное объяснение. Не объяснению, так хоть версию. У обычного человека задействована лишь малая часть мозга, чем занят больший объем серого вещества науке пока доподлинно не известно. Возможно Корф своей подковой спровоцировал активацию всего мозга Марата? Если удастся подробно описать явление, Нобелевская премия в кармане. Ну, если и не нобелевка, все равно, так сказать, прощай проклятая школа, здравствуй наука. Радужная перспектива, заманчивая, только вот имеется загвоздка. Вряд ли какой ученый согласится самолично стать подопытным кроликом. Принято наоборот — кто умнее, тот и исследует… Как поведет себя дальше Марат Ханович?

А его, Марата, великий уравнитель — второй стакан водки, вернул к нормальному состоянию. Между нами говоря, опустил до уровня Корфа и его хозяина. И то хорошо, перестал смущать окружающих малопонятными словечками, типа «эфемерид» и прочих «аберраций».

Нео-Собакевич с почтительным испугом наблюдал за всеми метаморфозами. Не будем льстить, его ни капельки не заинтересовало полиглотское озарение Марата, способность удивляться в зрелом возрасте — привилегия избранных. Его сразил отборнейший мат в устах заурядного на вид интеллигента. Оценил по достоинству и экспрессию, и выразительность обсценного лексикона. В чем-чем, в этом искусстве сам собаку съел. И не одну, целую свору. А если клиент не интеллигентишко задохлое, то всяко не будет покорно сносить откровенное надувательство. Чего уж скрывать, и в самом деле держал жеребчика на соломе да сухом прошлогоднем сене… И потому хозяин счел за лучшее выпроводить злополучных забойщиков, обещав за месяц как следует откормить Корфа. Безо всякой дополнительной оплаты!

А сейчас самое главное. В результате активации всего мозга Марат не только расширил свои интеллектуальные возможности, но и обрел дар мгновенного перемещения во времени и пространстве. В пространстве — хоть куда, во времени — только назад и обратно в настоящее. Поспешим реабилитировать потомственного интеллигента: словесное недержание было как раз напрямую связано с новоприобретенными сверхвозможностями. Очнувшись после сокрушительного «ушира-гери» Корфа, Марат смачно выругался (2–3 слова, не более!) и… сам того не ведая провалился в прошлое. По чьей-то злой иронии именно в тот момент, когда жеребчик втесал ему по лбу копытом. Опять потерял сознание, опять очнулся, опять живописно чертыхнулся, опять хронопадение. Так повторилось раз 5, или даже 15. Какое там вести подсчет, ежели не успеешь оклематься от одного пенделя, точнее — пенделища, а тебе так и норовят влепить следующий… Помните у Чехова, если долго бить, даже зайца можно научить зажигать спички. После очередного удара, забытья и очередного крика умученной души, Марат наконец-то осознал новые способности и, главное, способы управления оными. Как это происходило, выразимся так, на психофизиологическом уровне? Требовалось мысленно представить желанную дату прибытия? Может напрягать поджелудочную железу или гнусавить сакраментальное «Кришна — рама»? Бог весть, не знаем. Если какому дотошному господину невтерпеж узнать все в мельчайших подробностях, можем порекомендовать подставить свой лоб под копыто горячего жеребчика в возрасте с 2 до 3 лет. Хотя, рискованное это дело! Лучше ограничиться предположениями на свой собственный вкус.

Транспортировка на халяву — это так экономно и, вообще, здорово. Только нарисовалась одна проблемка. Перемещаясь во времени, Марат становился обычным человеком, вся эрудиция которого исчерпывается умением дать более или менее внятную формулировку этого самого слова. Как маломощный паровоз, энергии которого хватает или на зычный гудок, или на поступательное движение. Дилемма, однако. Однако Марату не пришлось вживаться в роль осла некоего Буридана: после нескольких хронозаскоков туда-сюда, напрочь забыл и латынь, и английский, не говоря уж про линейные алгебры и весьма даже аналитические геометрии. Оно, может быть, и к лучшему. Много знаний — много печали!