Я считаю до пяти

Глава тридцать первая. После всего…

После всего, что со мной приключилось, я удивлялась, как только не сошла с ума. Не сказала бы, что раньше моя жизнь была спокойной и размеренной, но такого дурдома еще не было. Последние полгода моей жизни стали для меня переломным моментом. Я испытала самый большой страх, отчаяние. Так же я почувствовало то, что никогда в жизни не чувствовала — любовь. Самую настоящую любовь. Которую тут же потеряла из-за своей глупости. Можно было бы все свалить на то, что в жизни у меня все было не сладко, поэтому осуждать меня нельзя, но… Я не могу, да и не хочу прикрываться своими проблемами. Виновата только я. Не отец, как я всегда говорила. Ни мама. Никто не виноват — только я. Пора бы признать эту неприятную для меня истину.

Я так долго жалела себя, что совершенно не думала о других. Правда, и сейчас меня не особо волнуют чувства других. Только теперь я понимаю, что не пуп земли, как наивно считала раньше. Пора с этим смириться. Пора перестать злиться на окружающих, потому что они не жалели меня, как я хотела. И не важно, что свои проблемы я считала глобальными, а чужие мелочами.

Дмитрию можно даже спасибо сказать, что сбил с меня спесь. Если бы не он, я так бы и не поняла, что не имею права злиться на Ромку. Он правильно сделал, что ушел от меня. Кому нужна маленькая испорченная истеричка, думающая только о себе? Правда с этого времени мне есть о ком думать. Пора начинать взрослеть и брать ответственность за свои поступки.

За месяц я выходила из дома лишь пару раз. Мне не хотелось лишний раз показываться на глаза людям. Меня не волновало, что они подумают, просто видеть никого не хотелось. Апатия навалившаяся на меня превратила в затворницу.

Первый раз я вышла из дома, когда поняла что носить мне совершенно не чего. Все это время мы с мамой жили у бабушки. А все вещи, которые у нее хранили мне уже давно малы. Пришлось нам с мамой сделать разведку в квартиру отца. Да, именно так. Это его квартира — не наша. Да и квартирой назвать сложно, скорей уж золотая клетка. Квартира бабушки была не такой как наша — не было обилия техники и дорогой мебели, но здесь было то, без чего не обойтись. Уют. В дом должно быть уютно. В доме чувствуется безопасность.

Ни я ни мама не горели желанием возвращаться в тюрьму, но это было необходимо. Квартира встретила нас блаженной тишиной и ужасной вонью. Отец обнаружился на кухне за столом. Он спал, уткнувшись лбом в столешницу. На столе стояли пустые бутылки от водки, закуска, пепельница полная окурков. Все вместе это источало такой аромат, что меня затошнило и прикрыв рот ладонью я побежала в туалет. От завтрака я избавлялась долго. Мне казалось, что сейчас меня вывернет наизнанку. Обеспокоенная моим долгим отсутствием мама постучала в дверь туалета.

— Доченька, с тобой все в порядке?

— Да, сейчас выйду, — ответила я и меня вновь вывернула на изнанку.

— Милая, может нам стоит поговорить? Меня очень беспокоит то, что происходит с тобой в последнее время.

— Мам, ну давай не сейчас! — пыталась отдышаться я. Желудок вроде успокоился, но уверена, что стоит мне вновь вдохнуть аромат кухни, как я вновь окажусь здесь.

— Хорошо, — сдалась женщина. — Можешь подождать на улице, я все необходимое сама соберу.

— Мне уже лучше. — Вышла я из туалета. На улицу выйти очень хотелось, но мне не хотелось оставлять маму одну. Вдруг отец проснется? Что тогда будет? В трезвом состоянии у него ужасный характер, боюсь представить, что он может сделать под действием алкоголя. Стоит заметить, что за девятнадцать лет, я не помню его пьяным. Пил ли он когда-нибудь? Мне это неизвестно.

Задержав дыхание, я забежала в свою комнату и открыла окно. Только тогда я смогла нормально дышать. Тошнота нехотя отступала, но мы обе понимали, что стоит выйти из комнаты, как она опять вернется.

В шкафу я отыскала небольшую полосатую сумку, с которой всегда ездила на море и принялась в нее складывать вещи. Одежда, белье, обувь. Брать много не стала, понимая, что выходить в ближайшее время все равно не захочется. Да и не куда. Когда я закончила свои сборы, в последний раз осмотрела комнату. Мне никогда не было здесь хорошо. Даже закрытая дверь не давала покоя и уединения. Так же не было чувства защищенности. Просто хорошо обставленная собачья конура.

— Готова? — мама заглянула в комнату.

— Готова! — уверенно заявила я и навсегда покинула свое бывшее жилье. Сюда я больше никогда не вернусь. Здесь больше ничего не держит.

Я взяла маму за руку и вывела быстрее из квартиры. Очень хочется вернуться домой. Бабушка, наверное, уже блинчиков напекла. Все съем. Со сметанкой. Пусть меня потом стошнит, но все равно съем. Я так соскучилась по бабушкиной стрепне. Да и по ней самой тоже.

Уже в такси я вспоминала, как пытала бабушку, пытаясь узнать, где она была и почему вернулась. Но она не в какую не хотела говорить мне правды. Упрямая женщина. Это упрямство унаследовала и я. Поэтому тяжело нам обоим пришлось. Как бы бабушка не говорила, что самое главное, что она вернулась, я не отставала.

— Прасковья! — взмолилась она, когда я в сотый раз попросила рассказать правду.

— Что? Ты меня знаешь, я не отстану пока не узнаю правду! А я узнаю ее, хочешь ты этого или нет. Дело только во времени.

— Это не я хочу, чтобы ты осталась в неизвестности, — махнула на меня рукой бравая старушка.

— А кто? — впилась в нее глазами я. — Давай, рассказывай!

— Ну что ты ко мне пристала? Что тебе рассказать?

— Где ты была и почему вернулась.

— Ты не рада моему возвращению?

— Бабушка!

— Хорошо-хорошо. Я расскажу. Пойдем на кухню, я поставлю чайник и за чашечкой чая спокойно поговорим.

На кухне движения бабушки очень сильно замедлились, видимо все еще колеблется в своем решении. Но я не отстану. Она молчала пока кипел чайник и нарывала на стол. Только когда чай был разлит по чашкам, а рядом появилось блюдце с печеньем бабушка начала рассказ.

— Как ты уже слышала, что уехала я из-за твоего отца. Он купил мне билет в Эстонию. Там же он купил мне небольшой домик со всем пригодным для жизни. Да только какая это жизнь в чужой стране и вдалеке от родных и друзей? Правильно! Никакой. Места себе не находила, сердце за вас переживало, вот и решила вернуться.

— Бабушка! — выкрикнула я и и со звяканьем поставила чашку в блюдце.

— Да что ты орешь, Прасковья? — поморщилась старуха. — Ты хотела узнать, вот я и рассказываю.

— Правду говори!

— Да хахаль твой привез!

— Что? — обалдела я. По другому и не скажешь. — Какой еще хахаль?

— У небе их куча что ли? Рома, какой же еще?

— Бабушка, он мне не хахаль, — уныло ответила я. По Ромке я скучала безумно, ведь мы с моего дня рождения так и не виделись. Он не звонил, да и я ему тоже.

— Да? А то что ты ребеночка от него ждешь не считается?

— Что за глупости ты говоришь? Никого я не жду.

— Он не знает? Ничего ему не сказала, дуреха?

— Я не могу. Он меня ненавидит. Знать меня не желает, — горько сказала я.

— Глупости говоришь! Если бы он ненавидит тебя, как ты говоришь, то никогда бы не приехал за мной. Любит он тебя. Переживает очень.

— Это он тебе сказал?

— Да мне и слов от него не надо — достаточно в глаза посмотреть.

Как оказалось, бабушка даже не подозревала, что папашка сможет нарушить данное ей слово — не трогать меня и маму. Он обещал ей, что не будет нас обижать если он уедет. Но своим отъездом она наоборот развязала ему руки. Каждый день бабушка боролась с желанием позвонить своим девочкам и узнать, как они поживают, но не могла. Оба обещала не лезть, а обещания нарушать она не привыкла. И только появление неожиданного гостя открыло ей глаза на последствия ее отъезда.

Анна Аристарховна целый день не находила себе места. На нее напало волнение. От непонятных переживаний у нее поднялось давление и увеличился пульс. Чтобы хоть как-то успокоить разгулявшиеся нервы, женщина решила заняться своим любимым делом — напечь пирожков. Когда последний противень был извлечен из небольшой переносной печки, в дверь позвонили. Соседка наверное пришла — она всегда приходит в это время, поэтому не взглянув в глазок старушка открыла дверь и замерла.

На пороге стоял молодой и красивый мужчина с растрепанными темными волосами. Под карими глазами залегли синяки, а сами глаза были уставшие. Дорогие костюм, ботинки и часы. Анна Аристарховна нахмурилась.

— Чего надоть?

— Анна Аристарховна Берц? — поинтересовался мужчина, потирая запястье.

— Ну я. Дальше что? — уперла руки в бока женщина.

— Мне нужно с вами поговорить.

— С чего ты взял, что я хочу с тобой разговаривать? — Женщине показалось, что это от ее зятька живой пример приехал. Может хочет сообщить, что ее до сих пор не ждут.

— Хотите, — уверенно заявил мужчина. — Дело касается Паши, то есть Прасковьи.

Услышав имя внучки, Анна Аристарховна схватила мужчину за руку и потянула в квартиру. Рома только удивился откуда столько силы у хрупкой с виду старушки. Женщина провела его на кухню и усадила за стол. Перед Романом сразу появилась чашка ароматного чая и пирожки.

— Что с моей внучкой?

— Паше, то есть Прасковье очень нужна ваша помощь.

— Какого рода? — с интересом посмотрела Анна Аристарховна на гостя.

— Она запуталась. Нужно чтобы ей кто-то помог. Она до смерти боится отца, не может и шагу сделать без ее ведома. А сейчас он заставляет выйти ее замуж.

— А что в этом плохого? — поинтересовалась женщина, чтобы проверить свою догадку.

— Пашка этого не хочет, но боится противостоять отцу. Мне хочется ей помочь, но я не знаю как. Она настолько боится тирании отца, что не может принять помощи со стороны. Она ждет, что случится чудо и все изменится, но ничего не изменится, если она этого сама не захочет. Паша один раз мне рассказывала про свою бабушку и из ее слов я понял, что вы единственная, кто может ей помочь. Пашка уже отчаялась. Да и я тоже.

Анна Аристарховна задумалась, а потом нахмурилась. Все обещания ее зятька оказались враками. Она, как честная женщина сдержала обещания, Яшин начал изводить ее девочек.

— А вы ей кто?

— Друг.

— Друг? — удивилась Анна Аристарховна.

— Именно. Мы с Пашей просто друзья. Анна Аристарховна, я приехал за вами. У Паши скоро день рождение и вы должны на нем присутствовать. Ее отец в этот день хочет объявить о помолвке.

На том и решили. Роман на ночь остался у бабушки Паши, хотя и собирался ночевать в гостинице. Только пожилая женщина не хотела отпускать такого хорошего друга своей внучки. Наутро они взяли сумки и уехали в родной город.

— Вот такая история. Любит он тебя. И ты его — я это вижу. Не думай от ребеночка избавляться, он ведь в любви получился.

— Я не собираюсь аборт делать. Но Ромке все равно сказать не могу, — призналась я. — Я сама виновата, что он ушел, а возвращать его ребенком не хочу.

— Глупая ты еще, — по-доброму улыбнулась бабушка и потрепала меня по волосам. — Он ведь только и ждет повод чтобы вернуться.

— Я устала. Спать пойду. — Поцеловав бабушку в морщинистую щеку и ушла в свою комнату.

В ту ночь я долго не могла уснуть. Мысли о Роме не давали мне покоя. Почему он тогда ушел? Почему ни разу не пришел? Почему не позвонил? Может потому что я ему просто не нужна? Тогда зачем он спас меня от Дмитрия? Из-за врожденного благородства? Мысли хаотично сменяли друг друга, и из-за их быстрой смены меня начало мутить. Прошлепав босыми ногами на кухню, я налила себе стакан воды и выпила его по дороге в комнату. Тошнота отошла на задний план и на меня навалилась усталость. Стоило моей голове коснуться подушки, как я тут же провалилась в сон.

Каждый день у меня были гости. Чаще всего Лариса и Денис. Иногда Лиска брала с собой Кирилл, но он вел себя аки ангел, поэтому я смирилась с выбором подруги. А после того, как получила от него в подарок целую упаковку своих любимых пирожных — вообще их брак благословила.

— Как поживаешь? — Лариса забралась ко мне на кровать и положила рыжеволосую голову мне на плечо. — Выглядишь что-то не очень?

— Я и чувствую себя не очень, — призналась я. Про беременность рассказывать не хотела. Но только пока. Думаю, что первым должен узнать Ромашка. Бабушка не в счет — она сама догадалась.

— Бледнющаяя, синяки под глазами. Ты не заболела случаем? — Подруга потрогала мои волосы торчащие в разные стороны.

— Нет. Просто на улицу давно не выходила. Что там твориться на белом свете?

— Ничего интересного ты не пропускаешь. С нашими дураками из группы я не виделась. Да и не хватало во время каникул на их противные рожи лицезреть.

— И больше никого не видела? — робко поинтересовалась я.

— Ромку не видела, — поняла меня подруга. — Он так и не позвонил?

Я отрицательно помотала головой и приуныла.

— Позвонит! Ему просто нужно переварить все, что случилось. Это ведь и для него удар был. И вообще ты можешь сама позвонить.

— И что я ему скажу?

— Для начала поблагодаришь за свое спасение, а дальше найдете о чем поговорить. Вам ведь есть что сказать друг другу.

Лариска взяла со стола телефон и протянула мне. Неуверенно взяв трубку в руки, я набрала Ромашкин номер, но металлический голос сообщил, что аппарат находится вне зоны действия.

— Может не ловит? — попыталась найти объяснение подруга.

— Это не важно. Он все еще злиться на меня.

— Паша…

— Нет, нет, он правильно делает. Я заслужила это. Нужно было ему все сразу рассказать, а не надеяться, что он узнает сам.

— Я… я должна признаться тебе, — тихонько проговорила девушка и я непонимающе уставилась на нее. — Это я Ромке про спор рассказала.

— ЧТО?

— Ну не совсем я. Просто мы с Кириллом обсуждали всю эту ситуацию, а твой Рома нас подслушал. Если бы я знала, что он за углом стоит. Паша, я не знала! Мне так стыдно! Надо было давно тебе сказать, но у меня язык не поворачивался. Можешь меня стукнуть, если тебе от этого полегчает.

— Ерунда, — махнула рукой на подругу. — Если бы он вас с Большаковым не подслушал, ему все равно бы рассказали. Например, Бобриха.

Мы быстро забыли про этот инцидент и начали болтать о разных глупостях. Вспоминали как отжигали, как я сбегала из дома и как тусовались в клубе до утра. Лариска выразила желание вывести меня в клуб и отжечь как следует, но я отказалась. Сомневаюсь, что в моем положении это возможно. Мне нужно передать ребенку тишину и спокойствие. Мир и любовь. Руки сами по себе потянулись к еще плоскому животу.

— Все в порядке? — заметила мои действия подруга.

— Живот заболел, — не моргнув глазом соврала я и продолжила воспоминания.

Что касается воспоминаний, то у меня их было достаточно. Их помог восстановить Денис. Он приходил ко мне каждый день вечером и интересовался моим самочувствием. О его отце мы не говорили. Оба понимали, что еще долго будем вспоминать случившееся. Мы вспоминали наше общее детство и громко смеялись.

— Я просто обалдел, когда ты полезла меня целовать!

— Вообще-то это ты полез!

— Ты!

— Почему ты споришь? Я всегда права!

— Конечно права! — согласился Дэн. — Но целоваться ты первая полезла.

— Мы сделали это вместе! Давай остановимся на этом варианте?

Денис согласился. Мне было тепло и уютно в его компании, словно я нашла брата, которого у меня никогда не было. Мы очень сблизились за последнее время, лучше узнали друг друга. Вновь начали понимать все без слов. Мне было жаль упущенного счастья с Денисом, но умом и сердцем понимала, что ничего не вернуть и не исправить. Мы потеряли свой шанс быть вместе. Я принадлежу другому, а Денис… а вот про него я и не знаю.

— Дэн, у тебя есть кто-нибудь?

— Почему спрашиваешь? Имеешь какие-то планы на меня?

— Обычный интерес, — усмехнулась я. — Так есть? Помниться я звонила тебе, а на заднем плане голос женский слышала.

— У меня была девушка, но мы разошлись. Довольна-таки давно.

— Почему?

— Не срослась. Это не мое было. Ну не унывай ты так. Есть девушка, которая мне нравиться, но она занята.

— Ты ведь не меня имеешь в виду? — засомневалась я.

— Да нужны ты мне, как корове седло! Я тебя как девушку все равно воспринимать не могу. У меня нервная система не выдержит каждодневное общение с такой истеричкой.

— Я не истеричка!

— Мне можешь не рассказывать. Я-то тебя достаточно знаю.

— Ну а серьезно? Она не отвечает взаимностью? Ты говорил с ней?

— Нет. Она безумно счастлива с другим, а я не лезу в отношения.

— Она дура? Такого красавчика упустить? — засюсюкала я, хватая парня за щеки. — Ты же само очарование. Хочешь я с ней поговорю и вставлю мозги?

— Нет, спасибо! — испугался такой перспективы Денис. — Представляю в каком ужасе она будет, когда к ней подлетит незнакомая девица и начнет меня рекламировать. Без тебя разберусь.

— Я ведь помочь хотела, — надулась я.

— Себе лучше помоги, — усмехнулся Дэн, а потом серьезно спросил. — Рома не объявлялся?

— Нет.

— Может, тебе стоит позвонить ему?

— Звонила. Телефон выключен. Не хочу об этом говорить. Я сама во всем виновата. Головой надо было думать, а не задницей, как это обычно бывает. Рома не простит меня. Но мне все равно нужно будет с ним поговорить. Рассказать.

— Что рассказать? — заинтересовался Дэн.

— Что я чувствую к нему, — после минутного замешательства ответила я.

Должна же я сообщить о ребенке. Или лучше не говорить? Рома настолько благороден, что простит меня лишь бы не оставлять своего ребенка. Я вспомнила Никитку. Ромашка очень любит мальчика, не смотря на то, что он не его сын. Мне не хочется, чтобы Рома был рядом со мной только потому что я ношу его ребенка. Совсем запуталась! Ладно плевать на мои чувства, я должна сказать все Ромке. Если промолчу, это будет та же ложь.

— Уверен, он простит тебя, — приободрил меня Денис. — На тебя невозможно долго злиться. Мне тебя убить ведь сначала хотелось, ну ничего отпустило. К тому же он должен понимать, что ты еще маленькая.

— Я не маленькая!

— По сравнению с ним — маленькая. Он взрослый состоявшийся мужчина должен понимать, что это лишь очередное твое проказное поведение.

Слова Дениса меня взбодрили и дали каплю надежды. Если спокойно поговорить с Ромой, он все поймет. Но говорить надо именно спокойно. Не кричать и не истереть, как я делала до этого. Тогда я пыталась выдавить жалость, а теперь хочу просто понимания. На том и порешила. С Ромой я встречусь и поговорю. Он должен знать правду.

Второй раз из дома я вышла, когда позвонили из прокуратуры и пригласили для дачи показаний. Что им было не понятно с первого раза? Возможно они посчитали, что я тогда была не совсем адекватна и могла наговорить не того, что было на самом деле. Но я прекрасно осознавала, что все сказанное мной было чистой правдой.

Идти никуда не хотелось, но я не могла отказаться. Дмитрий должен оказаться за решеткой. Это не только моя прихоть. Он это заслужил. Даже боюсь представить сколько жертв у него было до меня. Сколько маленьких девочек он совратил. Скольких он снимал на камеру, а потом наслаждался зрелищем, сидя один в комнате в темноте.

Одну меня почему-то боялись отпускать. Мама и бабушка горели желание поехать со мной, но я им не позволила. Тогда они позвонили Денису и тот примчался через десять минут и заявил, что поедет со мной.

— Да успокойтесь вы! — топнула я ногой. — Не первый раз на улицу выхожу. И одна дорогу смогу найти. Перестаньте относиться ко мне как к дурочке.

— Милая, мы просто беспокоимся о тебе, — запричитала мама.

— Не нужно за меня переживать. Со мной все в порядке. Правда, мам. Если я не сошла с ума сразу, то вряд ли это произойдет со мной спустя месяц.

Мама и бабушка смирились, но Денис еще пытался дергаться. Я понимала, что он чувствует свою вину за случившееся. Так же я понимала насколько тщетно объяснять ему обратное. Денис не виноват, что его отец такой козел.

— Не надо меня недооценивать, — тихонько зашептала я. — И оберегая меня сейчас, ты ничего не сможешь исправить. Прошлое не вернешь. Можно лишь на нем научиться и не совершать ничего подобного в будущем. Ты не должен жертвовать своей жизнью, оберегая меня, чтобы загладить гадости твоего отца. Ты — не он! Ты другой человек. Намного лучше, благороднее, добрее. Я никогда не смогу тебя обвинить в чем-то.

— Я просто не знаю, как теперь быть, — обреченно ответил парень и опустил голову, словно провинившийся школьник в кабинете директора.

— Живи теперь так, как хотел. Только тебе не нужно начинать все сначала. Бизнес отца перейдет в твои руки и больше ни от кого ты зависеть не будешь.

— А ты? Как же ты?

— И я буду жить как раньше. Нет, я буду жить намного лучше!

Денис улыбнулся. А я уже успела забыть какая красивая у него улыбка. Открытая, добрая, располагающая к себе. Она преображала грустное лицо парня.

— Улыбайся чаще, — только и сказала я, собираясь уходить, но Дэн схватил меня за руку и на мгновенье застыл. А потом обнял. Так крепко, что стало трудно дышать.

— Береги себя, сестренка. Если что я всегда рядом.

— Я знаю, — улыбнулась я, освобождаясь из захвата и на миг коснулась ладонью небритой щеки своей первой любви.

Машина стояла во дворе, но я все равно пошла в торону остановки. Я решила продать эту другу железа и на днях выложила объявление о продаже в интернет. Ездить на этой машине не хочется — слишком много с ней нехорошего связано.

Здание прокуратуры находилось почти в центре города, а так как бабушка живет недалеко от центра, то и дорога заняла не слишком много времени. Невысокое здание серого цвета не привлекало глаза. Если бы не знала точно, то никогда бы не поверила, что это здание прокуратуры. Входить внутрь не хотелось, ведь я прекрасно осознавала зачем я здесь. Придется все вспоминать и рассказывать о событиях случившихся той ужасной ночью.

Не спеша, словно пытаясь отодвинуть момент воспоминания, я вошла в здание и пошла по коридору к нужному кабинету. Ноги становились ватными, а сердце отбивало чечетку. Так, Прасковья, надо успокоиться! Ты не плаху идешь! Ты просто дашь показания и все. Это ведь не ты извращенец хренов. Приободрив себя мысленно, я постучалась в нужную дверь, а затем вошла.

За большим дубовым столом восседала средних лет женщина в форме. Она испытывающе на меня посмотрела. Мне стало так неловко, что хотелось оказаться за дверью.

— Яшина Прасковья, — представилась я. — Меня вызывали для дачи показаний.

— Проходите, садитесь, — женщина указала с сторону стульев и представилась, а потом затихла копошась в своих бумагах.

Ее молчание действовало мне на нервы. Спросили бы все, что нужно и отпустили бы восвояси. Не могу тут находиться!

— Дело о попытке изнасилования, — сама себе сказала женщина и достала толстенную папку. Вот это ничего себе! Сколько они материала нарыли?

— Простите, как вас? — благополучно забыла не только звание, но и имя с отчеством.

— Можете называть меня Маргарита Игоревна.

— Маргарита Игоревна, не могли бы мы поскорей начать.

— Куда-то торопитесь?

— Быстрей начнем, быстрей закончим.

— Хорошо, — вновь начала перебирать бумаги женщина. — Расскажите о событиях той ночи.

— Это был день моего рождения, — начала я и закрыла глаза. Так легче сосредоточиться. — Я стояла около выхода и ждала Рому. Он обещал сюрприз.

— Роман Костров?

— Да, который спас меня. Он попросил никуда не уходить и ждать его именно на том месте. Но когда ко мне подошел… не знаю, как его назвать… тот парень, который работал на Дмитрия, я совершенно забыла об этом. Он позвал и я глупая пошла. До последнего думала, что это Ромкин сюрприз. Даже когда вошла в квартиру ничего не заподозрила. Свечи, шампанское, клубника и шелковое постельное белье просто кричали об интимной обстановке. Я думала, что Ромка решил помириться со мной.

— У вас были отношения?

— Да, мы встречались некоторое время, но из-за моей ошибки разошлись. Я думала, что он простил меня, но когда увидела камеру, поняла, что здесь замешен Дмитрий. Он появился сразу за моей спиной и…

— Подождите, Прасковья. Почему увидев камеру, вы сразу поняли что тут замешен Кравцов? — поинтересовалась женщина, делая заметки в бумагах.

— Он никогда не расставался с камерой. Пока я была без сознания, мне снились воспоминания. Я не знаю, как это объяснить, но именно в тот момент я так ярко вспомнила что творилось в моем детстве.

Старалась все рассказать как можно подробнее. Каждую мелочь, которая может пригодиться. Про Дениса, Рому, отношения с родителями и животный страх перед Дмитрием Кравцовым. Рассказывая про его грязные намеки, меня передергивало от отвращения. Словно слова касались меня руками этого грязного извращенца.

Маргарита Игоревна очень интересовала камера и кассеты. Видимо они нашли парочку и посмотрели. Да, любимое хобби Дмитрия было очень гнусным. Развращение малолетних, принуждение к сексу. Мало приятного.

— Вы нашли у него кассеты? — полюбопытствовала я. — Уверена, что у него их много.

— Нашли, — кивнула женщина в ответ.

— И ту с Мариной?

— И ее тоже. Опережая вас, могу сразу сказать, что саму Марину мы тоже нашли. Только на кладбище. Девочка умерла пять лет назад.

— Значит, ее мать не лишили прав?

— Не успели, к сожалению. Вам есть что еще добавить?

— Кажется это все. Меня будут еще вызывать?

— Возможно, если будет такая необходимость. Поэтому в ближайшее время вам не рекомендуется куда-то уезжать. Чем быстрее мы соберем информации, тем быстрее передадим дело в суд. Вы же хотите, чтобы Кравцова Дмитрия наказали по всем строгостям закона?

— Хочу. Очень. Я могу идти?

Женщина кивнула, а я встала. Голова закружилась, а в глазах потемнело. Чтобы не рухнуть на пол, я схватилась за спинку стула и начала глубоко дышать.

— Вам плохо? Кристина, принеси воды! — заорала Маргарита Игоревна куда-то в сторону. — Присядьте.

Я опустилась на стул благодаря мягким рукам женщины. Она помахала на меня документами. Я глотала свежий воздух и потихоньку приходила в себя.

Через пару мгновений в комнату влетела девушка и протянула мне высокий стакан полный воды. Когда я осушила стакан с водой, то почувствовала себя гораздо лучше. Маргарита Игоревна и Кристина выглядели обеспокоенными.

— Все в порядке? Может вас в больницу?

— Нет, нет! — запротестовала я. — Со мной последнее время такое бывает. Воспоминания неприятные, да и очень душно у вас. Сейчас я немного посижу и мне станет лучше. Можно еще воды?

Молодая девушка выбежала из комнаты и вернулась с целым графином. Я просила стаканчик. Хотя… Опустошив еще два стакана, я почувствовала, что силы вернулись ко мне и я была готова покинуть здание прокуратуры.

— Может позвонить кому-нибудь, чтобы вас забрали?

— Не надо. Я уже хорошо себя чувствую и могу добраться домой сама. Всего доброго.

На улице вздохнув свежего воздуха я почувствовала себя гораздо лучше. Слабость и головокружение давно прошли. Не спеша передвигая ногами, я смотрела на свои балетки. Странная обувь. Да и вообще как можно носить обувь без каблуков? Но ведь мне нельзя их носить? Или можно? Сегодня утром я решила не рисковать и одевать только удобные вещи. Руки потянусь к животу и закрыв глаза я улыбнулась. На меня нахлынула такая волна радости, что я еле сдержала слезы. Ведь плакать хочется не только от боли обид. Я была настолько счастлива, что даже представить трудно. Такого раньше я никогда не испытывала. Зря бабушка волновалась — я никогда не смогу избавиться от частички себя и Ромы.

— Паша? — раздался до боли знакомый голос.

— Рома? — я открыла глаза и быстро убрала руки с живота. — Что ты тут делаешь?

— Меня вызвали для дачи показаний.

— Понятно. Меня тоже вызывали, — ответила я и замолчала. Я не знала, что еще можно сказать.

Слова застряли где-то в горле. Сердце билось о ребра с удвоенной силой. Руки уже изнывали — так мечтали его обнять Не ожидала Рому тут увидеть. Судя по всему он тоже не ожидал этой встречи. Если бы я плохо знала Ромашку, то подумала, что ему все равно, но резкие нервные движения выдавали мужчину с потрохами. Видимо поняв это, Роман сложил руки на груди.

— Как дела? — все же спросил Рома после нескольких минут тишины. — С тобой все хорошо?

— Все хорошо, я уже пережила шок, — улыбнулась я. Беспокоится. Приятно. — А у тебя как?

— Да неплохо вроде. — И мы вновь замолчали.

Нам было неловко. Не знаю почему. Нам было так хорошо вместе, что это новое чувство было для нас чуждым. Как такое могло случиться?

— Паш, мне…

— Нужно идти? Я знаю. Такие люди не сильно любят ждать.

— Мы ведь еще встретимся? — подался вперед Рома и мне безумно захотелось его обнять.

— Конечно увидимся. Ну пока.

Не дожидаясь ответа я практически побежала, а потом резко остановилась. Я должна ему все рассказать! Это нечестно держать Ромку в неведении. Я повернулась и посмотрела на мужчину, он стоял на том же месте опустив голову.

— Рома! — подбежала я к нему. От моего громкого окрика, мужчина вздрогнул. Не ожидал. — Я должна тебе кое-что сказать. Это очень важно!

— Что случилось? — нахмурился мужчина и обеспокоенно оглядел меня с ног до головы. — У тебя что-то случилось? Что? Я могу помочь?

— Я не знаю, как сказать… я…я… Вот же блин! Короче, Рома… Я беременна, — выпалила я на одном дыхании и посмотрела на Ромашку. Он даже в лице изменился. Стал какой-то грубый, чужой. Такого Рому я еще не видела.

— Что же, поздравляю, — грубовато ответил Рома.

— Поздравляешь? И все?

— А что еще я должен сказать?

— А нечего? — возмутилась я до глубины души. — Это же твой ребенок!

— Мой ребенок? — болезненно рассмеялся Рома. Я не понимала причин его смеха и заглянула в глаза. Увиденное заставило меня сделать шаг навстречу — глаза его покраснели. Еще чуть-чуть и потекут слезы. — Паша, у меня не может быть детей.

— Что?

— У меня не может быть детей, — повторил Роман. — Я бесплоден.

Я смотрела на Рому широко открыв глаза. Не могла поверить, что его слова правда. Этого же не может быть! Моя беременность живое тому доказательство. Кроме Ромы я ни с кем не спала, а кроме девы Марии больше ни у кого непорочного зачатия не было.

Рома смотрел на меня и на его лице застыла усмешка перемешанная с болью. Он твердо уверен, что бесплоден. И я могла понять его сейчас. Сначала Ирина обманула его с Никитой, а теперь я. Что делать? Оправдываться? Говорить, что это его ребенок? Да не поверит он. Так что тогда? Заставить сделать тест на ДНК когда родится малыш? Нет. Я не буду этого делать.

— Рома, но как же? — беспомощно проблеяла я, взяв его за руку. Он не оттолкнул.

— Идти к тому, кто заделал тебе этого ребенка, — выдохнул Роман.

Не веря своим ушам, я медленно отпустила Ромы и начала пятиться. Я никак не могла поверить в происходящее. Как я смога попасть в подобное положение? Неужели я в жизни мало натерпелась, что судьба заставляет проходить меня подобные испытания?

Я продолжала пятиться, пока не уперлась попой в припаркованный на обочине автомобиль. Сигнализация вырвала меня из ступора. Я подняла глаза на Рому, он медленно шел ко мне.

— Паша…

— Не надо. Я не хочу. Оставь меня. Не трогай! — закричала я, когда почувствовала руки мужчины на своих плечах.

— Может поговорим? — предложил Рома?

— Нет! — закрыла я уши руками. — Не хочу ничего слышать! Мне надо идти. Я должна…

С трудом отбившись от Роминых рук, я побежала, не разбирая дороги. Я даже не поняла, как оказалась дома. Поняла, что в родных пенатах только когда оказалась в бабушкиных объятиях. Мне не нужно было видеть ее, чтобы понять, что это именно она. У бабушки особые объятия. Теплые, нежные. Такими объятиями я буду награждать своего малыша. Ну и пусть, Рома мне не поверил, я все равно не откажусь от этого маленького не рожденного чуда. Я одна смогу дать ему все.

— Мама, Паша, что происходит? — послышался голос мамы и я ощутила тепло еще одних рук. Мама пахнет так же как и бабушка. Раньше я этого не замечала. Возможно потому что мама меня никогда раньше не обнимала. А может потому что раньше от нее пахло только страхом, а теперь, когда она освободилась от отца, то может быть самой собой.

— Девочка моя, что случилось? — мама вытерла слезы с моего лица. Хорошо, что я не накрашенная. Представляю, какая была бы сейчас красотка. — Расскажи нам. Уверена тебе полегчает. И помочь мы тебе сможем.

— Мама, я беременна.

— О боже мой! Дмитрий все-таки…?

— Нет, мама! — возмутилась я. — От Ромы беременна.

— Этот тот самый мальчик, который преподавал в университете высшую математику? Ну что ты глупышка плачешь? Теперь вы сможете быть вместе и…

— Он не верит, что это его ребенок! — завыла я.

— Что? Почему?

— Потому что он бесплоден, — сказала я и вновь разрыдалась.

Я проплакала всю ночь, а наутро пришло осознание, что я не останусь одна. Что теперь у меня есть тот человек, о котором я буду заботиться. Есть тот, кому я буду дарить всю свою любовь и нежность. Пусть Рома и не верит, что это его ребенок, но я то знаю. Рядом со мной всегда будет его частичка. Плод нашей любви. Я часто слышала истории, что женщины начинают ненавидеть своих детей и запираюсь в себе только потому что мужчина их бросил. Только ребенок ни в чем не виноват. Он будет самый счастливым малышом на свете. Он будет любим.

От мыслей меня отвлек звонок в дверь. В коридоре возникла какая-то суматоха. Я выбралась из одеяла, которое успела скрутить в кокон и хотела проверить, что там происходит. Подойдя к двери, я чуть не получила оной по носу.

— Милая, — на пороге появилась счастливая мама. — Мы с бабушкой уйдем ненадолго. Не скучай. И ложись в кровать — вам нужен отдых.

— Ну мама!

— Давай, давай! Приказы мамы не обсуждаются! — родительница довела меня до кровати и уложила. На прощание поцеловала в макушку.

— Дурдом какой-то, — пробормотала я, когда за мамой закрылась дверь.

Повертевшись в кровати, я так и не смогла найти удобное положение. А когда дверь во второй раз начала открываться, я быстро закуталась в одеяло. Мама проверить решила, как я выполняю ее указ.

— Да, лежу я, лежу! — заворчала я и посмотрела на маму, которая оказалось не мамой. — Рома? Что ты здесь делаешь?

— Пришел поговорить.

— Я не хочу разговаривать! Ты мне все уже сказал. Так что иди откуда…

— Да заткнись ты уже!

— Что? Выметайся из моего дома! — Выскочила я из кровати.

— Я сказал заткнись, дура! — заорал Рома так, что я и действительно заткнулось. Спорить с Ромой мне сейчас не хотелось совершенно. А Рома продолжал на меня орать.

— Ты самая настоящая кошмарная дура! И я иногда мечтаю сжать руки на твоей тонкой шее. Я понимаю, что ты еще совсем ребенок. Избалованная маленькая дрянь. Но я люблю тебя и ничего не могу с собой сделать! — Рома опустился передо мной на колени и обняв за талию уперся лбом в живот. Сказать, что я офигела — ничего не сказать. — И я хочу прожить с тобой всю жизнь. С такой маленькой и капризной ведьмой. И не важно, от кого у тебя ребенок. Я просто люблю тебя.

У меня на глазах навернулись слезы. Я не верила в услышанное, но вот тут Рома и он продолжал меня обнимать и говорить, что любит меня.

— Это твой ребенок! — выговорила я с трудом.

— Паша, не надо так со мной!

— Послушай меня! — я заставила его подняться с колен и посмотреть мне в глаза. Обхватив его лицо ладонями, я четко и внятно проговорила. — Ты единственный кто смог затронуть мое сердце. И ты можешь не верить мне, говоря, что не можешь иметь детей. Но кроме тебя я ни с кем не спала. Значит произошло чудо — я не знаю, как еще это назвать. Но ребенок действительно твой.

— Мой ребенок! — проговорил Рома, улыбаясь. — А знаешь, что?

— Не знаю.

— Я верю тебе. Я верю, что у тебя кроме меня никого не было и что ребенок мой. Мой ребенок! — закричал Ромашка и подхватил меня на руки, закружил по комнате. А потом остановился и посмотрел на меня. Внимательно, наслаждаясь увиденным. — Наш ребенок!