Даша
— Не спеши. Ешь спокойно. — шикаю на брата, наблюдая, как он второпях заталкивает в рот сосиску. — Она не придет. Она на работе. — говорю громче, убеждая брата не торопиться.
Не могу уже смотреть на его страх. В груди все ноет от его взглядов на дверь.
Ненавижу собственную мать! Ненавижу! Ненавижу!
Обычно мы в это время с Лешкой на работе, поэтому квартира у нас пустует. Сегодня я смогла приготовить нам горячее и заныкать его в нашей комнате.
Отмечаю, что на кухне чисто (на сколько это возможно), потому что мать готовится к плановому обходу педиатра. К Лешке приходят, по инвалидности.
Меня так и порывает навести свинарник. Она ж даже трезвая вчера была. Ходила, тапками шоркала под нашей дверью. Стучалась, есть звала.
Я не разговариваю с ней уже три месяца. Не могу! Смотреть даже не могу. Не из-за себя злюсь, из-за Лешки.
Мать пропила деньги на обследование брата. Парню пять — он молчит. Ей удобно. Меньше шума в квартире.
На будущее своего сына ей плевать!
Мой телефон коротко жужжит и опустив глаза на его экран, я читаю входящее сообщение с незнакомого номера.
«Сегодня сумма долга вновь увеличится. Долго оплату ждать не станем. Есть клиент. Приезжай, будем договариваться.»
Пропустив по коже холодок, подтягиваю коленки к себе и обняв их поворачиваюсь к окну.
После вчерашней внезапной встречи вышибалы с Киром, я надеялась, что они от меня отстанут. Но видимо чуда не случилось.
Мне хочется трусливо спрятаться под кроватью и ждать, когда все проблемы вокруг улягутся.
Я не чувствую себя ребенком, но в такой ситуации, как эта — я просто букашка в мире гигантов. Меня растопчут и не заметят.
Какая же я была дура, раз решила, что этот выход проще.
Бесплатный сыр только в мышеловке.
На своей шкуре эту поговорку ощущаю.
Мне надо ехать к Киру на разговор, я это еще ночью поняла. Выхода другого у меня попросту нет.
Я оттолкнула руку помощи, которая смогла бы все исправить, и сделала это из-за ревности и обиды. Не думаю, что я имею право на такие эмоции. В моем положении о эмоциях вообще надо забыть, а нужно закусить язык и молча соглашаться на все, что предложат.
Бездумно смотрю в окно, наблюдая за движением ветки по пыльному окну.
Засранка! Два маленьких окна вымыть не может!
Мои чувства к ней уже давно перетекли в полное безразличие, но порой, когда она напивается, я ее ненавижу настолько сильно, что…
Боже… Это наверное грех, но мне хочется, что бы ее не стало.
Я иногда, слыша пьяное веселье за стенкой представляю, что ее непременно убьют. Что проснувшись утром, я обнаружу ее бездыханное тело и навсегда избавлюсь от паранойи, что моя мать сделает это со мной.
Я даже пару раз дожидалась полной тишины и, выскользнув из своей комнаты стояла над ее пропитым телом.
Я могла задушить ее подушкой, ударить ножом, да что угодно и свалить это на ее пьяных дружков, но вот только во мне слишком много человечности.
Я так не могу. Боже…
Я даже таракана раздавить не в силах, потому что на себе знаю, на сколько это больно.
Меня давили, пинали, хлестали и теперь кроме лютой ненависти я к этому человеку могу испытывать только полное безразличие.
Сейчас мне на нее плевать. Абсолютно.
Перевожу взгляд на брата, когда слышу его
— М-м-м…
Лешка указывает на пустую тарелку и кружку.
— Молодец. Пойдем, включу мультик. — беру брата за руку, отвожу в нашу с ним комнату и включив ему на телефоне мультик возвращаюсь на кухню с губкой и посудомоечным средством.
У нас с Лешкой все свое: и тарелки и столовые приборы и кастрюли — все.
Я не собираюсь проверять с каким сбродом она проводит свои вечера. Я даже комнату нашу мою хлорными таблетками. Мне тетя Люба говорит, что это слишком агрессивное средство и надо бы с ним поаккуратнее быть, а я не могу без него. Мне кажется, что у нас в квартире повсюду зараза.
Быстро помыв посуду, уношу ее в спальню и складываю в шкаф.
Мне бы тоже не мешало поесть, но аппетита нет совершенно.
Кусок в горло не лезет.
Паника сковывает нутро невыносимым холодом. Я потеряна настолько, что несколько раз, открыв шкаф попросту зависаю, обдумывая, что хотела взять.
Я понимаю, что теперь не только мама сможет выбить меня из моего хиленького гнездышка.
Я нажила себе новых врагов.
И они намного страшнее.
Брожу по квартире как сомнамбула, не зная куда себя деть и в итоге, зависнув у зеркала в коридоре над своим отражением, принимаю решение помыться и привести свое заплаканное лицо в порядок.
Надо ехать.
Эта «опухоль» сама не рассосется.
Я редко моюсь здесь и уж тем более не мою в этой квартире Лешу.
Но с работы я вчера трусливо сбежала, поэтому придется искупаться на ее территории.
Скидываю в пакет шампунь, мыло, мочалку и шагаю в душ.
Зайдя в ванную обнаруживаю там картину от которой мой пустой желудок неприятно сводит от тошноты.
Этой женщине пора жить подальше от порядочных людей, а жители в нашем доме у нас неплохие.
От вида старой, замызганной ванны мне хочется выть, но подавив эмоции, я возвращаюсь в комнату и достав из шкафа плотные желтые перчатки возвращаюсь назад.
Знаю, что начисто отмыть это ржавое корыто не смогу, да и не собираюсь я за ней и для нее прибираться, но залезать в эту грязь, мне противно. На работе у нас душ в разы лучше и чище, хотя он, на секундочку-общественный.
Натянув перчатки принимаюсь шоркать дно и стенки ванны теми же хлорными таблетками и стиральным порошком
Бесит меня все! И этот срач бесит и угрозы и пьющая мать, что б ее! Не могу уже!
Закончив с мытьем, раздосадовано сдираю с рук перчатки и скатившись по грязной стене содрогаюсь от беззвучных всхлипов.
Мне нельзя пугать Лешку, но сил воевать в одиночку уже нет.
Вчера я как увидела, что машина Кира не двигается с места приняла решение удирать.
Не знаю почему.
Вроде так много читала о семье Кирилла, общалась с ним лично, но доверия он у меня все равно не вызывает.
Он не плохой! Нет!
Это я не могу довериться.
Не могу и все тут.
Я не знаю, что в его голове. Может он таких как я пачками использует.
Но, подумав ночь я поняла, что на страх и недоверие у меня нет времени.
У меня итак все затянулось на месяц, да еще и проблем прибавилось.
С отчаяньем смотрю перед собой на замызганную стену, стараясь бороться с паршивым чувством безвыходности.
Это же когда-нибудь закончится?
Сделав три глубоких вздоха, стираю слезы тыльной стороной ладони и встаю.
Жалеть себя нет времени. Надо начинать разгребать проблемы, которые я сама себе создала по глупости. Иначе скоро может быть слишком поздно.
Я всего лишь маленькая часть большого мира, но именно сейчас мне вдруг кажется, что я слишком заметная и незаменимая.
Кто-то хочет меня подороже продать, кто-то избить, а мне хочется взять своего малеького братика за руку и просто потеряться.
Выбежав из ванной ныряю в резиновые сланцы и натянув халат спешу обратно.
— Я быстро, Леш. Ничего не бойся… — кричу, теряясь в проеме двери, но мне в затылок летит жалостное «М-м-м» и громкий топот ножек.
Боится.
Ненавижу ее!
Ненавижу всех! Будьте вы все прокляты, черт возьми!
Братишка обняв мои ноги жалобно хнычет, а я застываю, как каменное изваяние.
Его действие выматывает мои и без того измученные нервы.
Я так устала, черт возьми!
Устала! Устала! Устала!
Из глаз вновь вытекают слезы, которые я даже не пытаюсь стереть.
Я устала…
Наверное, для того что бы вытравить из меня все кошмары, мне понадобится долбанная вечность!
«Сколько там у тебя испытаний для меня? Давай! Сыпь еще! Раздави меня уже»!!!
Мне кажется, что я так стою бесконечность и сама не замечаю когда титаническим усилием все же беру себя в руки и сделав глубокий вдох, поворачиваюсь и расцепляю Лешкины объятия.
Он замирает в моих руках, а я сажусь перед ним на корточки и заглядываю в испуганные глаза.
— Хорошо. Ты пойдешь со мной, но только отвернешься и будешь смотреть мультики, ладно?
Лешкины глаза растерянно бегают по моему лицу и он быстро кивает.
Кружа глазами по маленькому лицу, понимаю, что мой братик ни раз видел мою расправу и ему от этого тоже придется долго лечиться. Он боится женщин. К тете Любе привыкал очень долго.
Наша добрая няня говорит, что он не разговаривает от испуга.
Я с ней согласна.
Природа создала мир так, что каждый детеныш зависит от мамы. Чувствует ее заботу и защиту и, потеряв эту защиту он становится очень уязвим.
А в нашем случае картинка настолько спутана, что детский мозг просто не может понять: как от того, кто должен тебя оберегать, тебе в итоге приходится спасаться.
Усадив Лешку на табуретку, залезаю в ванную не снимая тапок и быстро принимаю душ.
Не представляю, как она моется в таком облезлом корыте, мне неважно. Это только ее проблемы.
Все время, что я в душе, мое сердце испуганно грохочет.
Никак не могу прийти в себя.
От Женьки пока никаких положительных новостей.
Он женат и у него растет маленькая дочь.
Может жена против.
Мы с братиком не собираемся напрашиваться в семью.
Я хочу, что бы Женька нам снял комнатку, которую я сама бы оплачивала, оформил опеку. Да я даже согласна на то, что бы он забирал все деньги с пособий себе, лишь бы нас с Лешкой не оставили у этого чудовища.
Я знаю, что если у Женьки все поменяется, нас отправят в детдом.
Я не хочу, что бы Лешка попадал в систему, но пока у меня ничего нет, а в квартире родной матери с каждым днем безопасности все меньше.
На днях мою фотографию увидел какой-то ее перепойный друг и стучался в наш комнату, что бы со мной познакомиться.
Моя ненормальная мамаша распечатала наши с Лешкой фотографии и когда трезвая льет слезы, что она плохая мать.
В тот вечер я обняв Лешку смотрела в окно, пытаясь унять тревогу и выровнять сбившееся дыхание.
По-моему страх — мое перманентное состояние. Я мечтаю его искоренить.
Быстро собравшись я заметаю следы нашего пребывания на кухне, в ванной и делаю все по инструкции: открываю балконную дверь, закрываю дверь в комнату на ключ и взяв с собой все необходимое мы выходим с Лешкой из дома, который для нас стал похож на тюремную клетку.
Я выяснила, где работает Кирилл и мы с братишкой едем сейчас на удачу.
Не хотелось мне светить своим братиком, но у меня нет денег, что бы оставить его у тети Любы.
Сев на остановке в автобус я внимательно провожаю глазами город, Лешка болтая ногой что-то рисует на пыльном стекле автобуса.
Ехать долго.
Потом еще пересадка на метро, но нас с Лешей это не пугает, потому что нам все равно нечем занять день.
Я безумно переживаю и еще даже не уверенна смогу ли я встретиться с Кириллом и встретившись осмелюсь ли попросить помощи?
Я должна переступить через себя и попробовать с ним поговорить, потому что это мой последний шанс.
Когда мы оказываемся у заветного здания, я жалею, что мы добрались сюда слишком быстро.
Смелости и решимости во мне не прибавилось.
Решаю приземлиться на деревянную скамью, установленную прямо на ступенях недалеко от бизнес-центра.
Так я его точно увижу.
Забравшись на скамейку и усадив рядом Лешку выуживаю ему из рюкзака банан и включаю мультик.
Теперь мне остается только ждать.
А это самое сложное…
Сердце вновь начинает выколачивать безумный ритм, потому что я даже не представляю, как отреагирует этот богатый мужчина на наше появление, но у меня нет другого спасителя.
Только он.
И я надеюсь, что он нас не прогонит.