Я стану твоей защитой (СИ)

Глава 26

Андрей Громов

В сказке говорится: «утро вечера-мудренее». Я готов разнести эту мудрость вдребезги, потому что вот уже неделю я не смыкаю глаз.

Я выяснил все: в какую больницу определили горе-мамашу и насколько сильно ее приложил мой сын. Неплохо этот сученок ее приложил, но жить она точно будет.

А еще мне траурно сообщили, что делом занимается слишком принципиальный, пожилой следователь для которого такие, как мы — зажравшиеся буржуи, поэтому скорее всего незаметно дело замять не получится, высока вероятность, что нашу фамилию журналюги скоро неплохо оросят дерьмом.

Радует одно: я по щелчку пальца прикрыл сраное эскорт-агентство. Таких малышек, как Даша к счастью там не было. Поэтому они так за нее цеплялись. С бандитским миром мне, блядь работается легче, потому что до хера связей. С государственным приходится быть осторожным, потому что любой неверный шаг ведет к скандалу, который махом скосит репутацию не одной фирмы.

Затолкав подальше свое паршивое настроение целую жену, которая уже собрана на работу и готовит мне кофе.

— Неважно выглядишь… — проводит ладонью по моей колючей щеке. Задерживаю ее ладонь, оставляя поцелуй на внутренней стороне и зависаю взглядом на ее аппетитном декольте. Надо затянуть ее сегодня в нашу комнату отдыха.

Куда бы мы не переезжали и какой бы офис я не снимал — всегда выделяю себе такое помещение. Это уже традиция — стягивать с жены трусы на рабочем месте.

— Проблемы есть, ага. — обличаю себя лишь наполовину, потому что прекрасно знаю кипишной характер своей жены.

Узнает, о том, что натворил ее Кирюша-поднимет тревогу вселенского масштаба.

Гелька счастливыми, блестящими глазами кружит по моему лицу.

Я почти уверен, что на ее языке уже вертится миллион новостей, в которых она мечтает меня утопить, но если честно у меня на них нет ни сил, ни свободного места в моих опухших от раздумий мозгах. Но, надавив на свои желания я все же спрашиваю.

— Рассказывай, что задумала…

Карамелькины накрашенные губы расползаются в довольной улыбке.

— Я придумала, как мы обставим Лешкину комнату — шепчет заговорщицки и прячет свою улыбку в чашке.

Ах вот оно что…

Моя Карамелька всегда была, есть и будет самой лучшей мамой.

Я даже начинаю подозревать, что ее работа из-за внепланового материнства вновь может отправиться по одному месту.

Но мне это не важно, думаю, что ей тоже.

— Ну и что ты там придумала? — интересуюсь, делая большой глоток крепкого кофе.

То, что сейчас мне надо!

На заданный вопрос, моя жена забрасывает меня эскизами, которые она накидала для детской и для Дашиной комнаты. Конечно Даша будет выбирать сама, а вот от Лешкиных вариантов у меня к тому времени, как при приезжаем в офис порядком рябит в глазах, потому, что их там почти пятьдесят.

Она что, тоже неделю не спала?

На счет Даши, предполагаю, что проблем с опекой не будет, потому, что ее мать на днях все-таки лишили родительских прав. Кир убедил соседей выступить в суде против. То, что она сама не явилась на суд тоже сыграло роль.

Хотя… Не могу предсказать, как сыграет тот факт, что опеку собираюсь оформить именно я. Ведь наверняка наша фамилия мелькнет жирным черным пятном во многих документах, а возможно и в новостных пабликах.

С Лешкой еще сложнее.

Я уже связался с Евгением, его родным отцом и что-то мне не очень понравился его настрой. Он пока не собирается отступать.

Может цену набивает?

Даша пыталась меня заверить, что он хороший человек, но меня она ни хера не убедила в этом.

Он по факту парня совсем не воспитывал, и как-то, блядь допустил, что дети три года жили в аду.

По-моему такая себе хорошесть…

Не смотря на то, что Даша неплохо относится к отцу своего брата, она бы тоже хотела остаться с нами.

Не думаю, что дело в деньгах.

Я прекрасно вижу, как жадно она рассматривает фотографии Кирилла. С каким вниманием слушает истории из его детства, но пока не готов это анализировать.

Сейчас мы забираем детей каждый день, лишь на ночь возвращаем в приют.

Отдавать их с каждым разом все труднее.

Лешка уже подолгу меня обнимает и всхлипывает. И каждое прощание мне выворачивает наизнанку душу похлеще предыдущего.

Заходя в свой кабинет стараюсь на время прогнать все личное.

Мой идеальный помощник уже на рабочем месте.

— Привет — целую дочь в щеку, на что она слабо улыбается и вновь погружается в работу.

От того, как методично трещит клавиатура под длинными ногтями у меня вскипает мозг.

— Что делаешь? — спрашиваю раздраженно и порывшись в аптечке выуживаю оттуда блистер с обезболивающим.

— Работаю, пап — лаконично бросает, продолжая эту долбанную трескотню.

Запивая таблетку водой, соображаю, как выпроводить из кабинета дочь, потому что звонок, который я собираюсь сделать-слишком личный.

Ну… Или точнее не для ее ушей.

О Кирюхиной проблеме пока никто не знает и я хочу сделать так, что бы никто об этом не узнал.

— Сходи пожалуйста за пирожным, в кафе напротив — роняю между прочим, включая компьютер.

Клавиши перестают греметь, а голова дочери поворачивается в мою сторону и ее глаза смотрят на меня с претензией, словно я ей только что приказал облизать мои ботинки.

Моя просьба может ее оскорбить, потому что моя девочка не выполняет подобные указания.

Она готовится стать моим замом, поэтому, как лакмусовая бумажка впитывает все тонкости работы, которую выполняю я и уже выполняя часть моего функционала. Ну то есть она настоящий помощник, правая рука и незаменимый сотрудник в моей компании.

Смотрю на дочь с нежностью и улыбнувшись добавляю

— Поедем в обед в приют. Побалуем котят.

От моих слов у Настюхи цветет ответная улыбка и не спросив больше ни слова, она взяв сумку выскакивает из кабинета.

Как только дверь за дочерью закрывается, я позволяю улыбке стечь с лица и облегченно выдохнув, нахожу в списке контактов единственного человека, который мне может помочь в этой ситуации.

Выше него — только звезды.

Не сказать, что мы с ним закадычные друзья, просто я ему построил пару бизнес центров и мы несколько раз собирались семьями.

Илюха Муромов.

У него большие связи в министерстве и правительстве.

Думаю, что он решит мою проблему с госучреждением не моргнув глазом.

Зависнув над кнопкой вызова тщательно обдумываю слова.

Как студент, ей Богу…

Просто… Слишком давно я ни к кому не обращался за помощью. Обычно я решаю проблемы других и в этой роли, мне блядь намного комфортнее.

Собравшись с мыслями набираю Илью и подношу телефон к уху.

Кирюха подогнал мне конечно гемора.

— О! Вот это ничего себе, какие люди! — басит знакомый голос в трубку.

Усмехаюсь, расслабляя галстук.

Нехотя погружаюсь в то дерьмо, которое неаккуратно опрокинул на нас мой старший сын.

Илью я знаю неплохо, но не достаточно хорошо, что бы разговор начать со слов «слушай, тут такое дело».

Поэтому я петляю кругами заходя издалека дежурными вопросами «как семья», «как работа»?

На третьем вопросе меня Илюха колет и я сознаюсь ему во всем. Рассказываю все, как есть ничего не утаивая.

Есть люди, с которыми можно общаться не открывая рта. Они просто чувствуют, что тебе нужна помощь.

Вот Илья Муромов, как раз из таких.

Он выслушивает меня не перебивая и заверяет, что все уладит в ближайшее время.

В итоге, когда я приезжаю в приют, мне на телефон прилетает короткое сообщение с текстом: «Все решил»

Откинувшись на спинку кресла закрываю глаза, одной рукой сжимая руль.

От облегчения выпадаю из реальности на несколько секунд.

Я прекрасно понимаю, что в нашей семье уже никогда не будет, как раньше.

Все меняется и меня некоторые перемены вполне устраивают, но только одна херь никак не вяжется с моей позицией: то, что молодая, семнадцатилетняя девочка приглянулась моему взрослому сыну.

Я отец дочерей и, блядь прекрасно понимаю, что это дичь!

Случись такая связь у Насти или Янки, я б задушил на хер того, кто бы посмел залезть в таком возрасте им под юбку.

Гелька мне тоже юной досталась, но не до такой степени.

Даша по всем меркам только на следующий год должна заканчивать одиннадцатый класс.

— Па-ап… — осторожно спрашивает Настя и обеспокоенно оценивает мое внезапное затишье.

Что-то слишком глубоко я копнул.

Нервничаю.

— Все в порядке — усмехаюсь, открывая глаза и стрельнув ими на аппетитные пироженки в Настиной сумке, предлагаю.

— Пойдем, угощать наших малышей.

Настроение моей дочери на отметке максимум, ведь я ей неделю назад пообещал в перспективе место зама.

Маленькая карьеристка вцепилась в мое обещание мертвой хваткой и сделала его своей целью.

Махнув темным, высоким хвостом, Настя спрыгивает с сиденья и, хлопнув дверцей поправляет на плече лямку на сумке.

Растянув губы в улыбке кому-то машет и я, захлопнув дверцу автомобиля и нажав на брелок сигнализации, ловлю в фокус Дашу.

Странно, но она сегодня одна.

Преодолев ворота из металлических прутьев, окрашенных в зеленый цвет, направляемся к скамейке, на которой нас уже со смущенной улыбкой ждет Лешкина сестра.

У меня внутри копошится какая-то тревога за парня, но Дашка ведь улыбаться, значит все хорошо.

— А где малой? — задает вопрос моя дочь, обшаривая глазами участок.

От растерянного Дашиного взгляда неприятно покалывает тревога.

Ну и где твой брат? Отвечай.

— Он…В медпункте — осторожно произносит и взяв из рук Насти пирожное, ставит его возле себя на скамейке проронив на ходу тихое «спасибо»

— Что с ним? — беспокоюсь, убирая ключи в карман.

Просто так бы ребенка в медпункт не отвели, верно?

И почему-то именно сейчас решение забрать детей к себе крепчает окончательно, потому что здесь, за этой калиткой они во власти других, чужих людей и я не могу знать наверняка, как к ним тут относятся.

— Вас тут не обижают? — интересуюсь, сдвигая солнечные очки на темя.

Не уверен, что эта девочка начнет жаловаться на мелочи. Слишком долго они с братишкой терпели скотское отношение к себе, поэтому на ее отрицательный кивок добавляю.

— Честно?

Дашкино лицо озаряется улыбкой, от которой тоже хочется улыбаться.

— Да… Все хорошо. Просто… Леша играл с ребятами и упал на асфальтированную дорожку. Ссадина небольшая. Мне не разрешили с ним остаться, потому что я начинаю его жалеть и он хнычет.

Я бы тоже жалел, хотя Кирюху всегда воспитывал строго.

Здесь другое.

Этим детям заботы хочется досыпать сполна. Дать того, чего их лишили, и безобразно извратили их восприятие мира.

Мир жесток, но не настолько, насколько жестоки некоторые родители к своим детям.

Девчонки о чем-то разговаривают и я, бросив на них мимолетный взгляд сажусь на прогретую скамью возле входа в приют.

Открыв приложения одного известного магазина, ищу велосипед для Лешки. У нас дома есть один — розовый. Он находится в собственности очень капризной девочки и я уже заметил с какой завистью Леша смотрит на этот велик.

Надо найти ему что-то хорошее и на выходных научить управлять его этой штукой.

Из здания выходит Лешка и я его замечаю не сразу. Только когда слышу, как Настя спрашивает его больно ли ему сейчас.

Подняв голову, чувствую, как в груди разливается тепло

— Лёш, привет — Улыбаюсь, как влюбленный идиот.

К этому парню у меня трепет. Мальчишка слишком ручной и, как говорит Гелька, его сначала надо приласкать, а потом воспитывать из него мужика. Сразу нельзя. Ожесточится.

Лешка дергается от неожиданности и бежит ко мне.

На его лице столько радости и эта радость, черт возьми, с меня снимает еще один слой шелухи и похоже, что скоро я начну улыбаться всем подряд.

— Папа! — радостно кричит Лешка и заскакивает в мои раскрытые объятия.

Я не сразу соображаю, что произошло и только когда к нам подлетает Дашка и заикаясь от слез просит его повторить, что он только что сказал, он показывает на меня пальцем и уже осторожнее произносит.

— Папа…

— Заговорил… — всхлипывает Дашка и прижимает к себе брата, а я обнимаю обоих.

Подняв лицо обнаруживаю заплаканные глаза дочери. Она отводит телефон в сторону комментируя.

— Я сделала фото, которым буду тебя шантажировать. У тебя тут лицо, как у кота объевшегося сметаной — подойдя к нам протягивает мне телефон и мы вместе принимаемся рассматривать фотографию.

Да уж… «Кот объевшийся сметаной» — мягко сказано.

Просто меня отпустило.

Дети в безопасности и в их восстановлении наблюдается явная динамика.

А что может быть дороже здоровых и счастливых детей?

Поправляю Леше воротник и осторожно спрашиваю.

— Ну что, поедем покупать тебе велосипед?

Блеснув глазами мальчишка тихо восклицает

— Уаааа!!!

— Эй, у тебя такой классный голос, а ты его столько лет скрывал — смеется Настя, стирая слезы. Дашка до сих пор не может прийти в себя.

— Все хорошо, Даш — шепчу, прижимаясь губами к рыжей макушке. — Теперь у вас все будет хорошо. Обещаю.

Громко всхлипнув, она кивает головой и тихо произносит.

— Я Вам верю.