Я тебя прощаю

Глава первая

— Снимите их!

Пронзительный голосок малышки Пи разрывал тишину в черном «линкольне» Лукаса, мчащемся к больнице. От этого визга у Лукаса раскалывался череп, он рассекал нежные ткани внутреннего уха, точно нож мясника.

Следовало бы издать закон, запрещающий трехлетним детям вопить в автомобилях, едущих по шоссе со скоростью шестьдесят миль в час.

Как и закон, запрещающий детям вставать в пять утра, чтобы поэкспериментировать с наручниками старших двоюродных братьев.

А еще — закон, запрещающий Пеппину держать у себя эту чертову штуку.

— Сворачивай! — крикнул Пит, потому что они едва не проскочили мимо подъездной аллеи.

Шины завизжали, когда Лукас круто развернул машину.

— Мама! Кэрол! — вскрикивала Патти между всхлипами.

К сожалению, мама была в отъезде, а няня Кэрол заболела.

Патти отчаянно трясла руками, звеня наручниками.

Этот звон гулким эхом отдавался в висках Лукаса.

Утро понедельника. Точнее — шесть часов утра. Лукас чувствовал себя омерзительно. Обычно он никогда не видел снов, но вчера кошмарные видения заставили его промаяться без сна почти всю ночь. Во сне Лукас любил девушку, и некоторое время они были счастливы. Затем ее похитили, он оказался один среди туманного ландшафта смерти, тишины и развалин. Сначала он боялся, что она мертва. Но затем услышал приглушенный стон и понял, что если не спасет ее, то потеряет все, что имеет для него значение в этом мире. Он нашел ее в лабиринте развалин для того только, чтобы увидеть, как она испустила последний вздох у него на руках. Лукас вскочил, обливаясь потом, сердце у него колотилось, а глубокое чувство безвозвратной потери окончательно лишило его сна.

Неземной красоты лицо девушки и ее соблазнительное тело врезались ему в память. Поднявшись, он попытался нарисовать ее в блокноте. Стройная и гибкая, она имела тот классный облик богатой девушки, за который так дорого платят редакторы журналов. Высокие скулы, безмятежная улыбка, золотистые волосы и сверкающие голубые глаза. Лукас вырвал страницу из блокнота, отшвырнул ее и вновь стал рисовать.

Лукас, которому следовало прибыть в суд к десяти, сейчас должен был находиться на полпути к Корпус-Кристи. Но вместо этого Пит, малышка Пи, мальчики и сам Лукас спешили в пункт «Скорой помощи», куда вызвали Пита. Привезли какую-то девушку с передозировкой наркотиков, и врач требовался незамедлительно. Гас, охранник пункта «Скорой помощи», вызвался снять наручники, если Пит привезет Пи с собой.

Неприятности начались сразу, как только Лукас погрузил багаж и мальчиков в «линкольн», а Пит и малышка Пи уселись в «порше» Пита. «Порше» не заводился — кто-то оставил включенным внутреннее освещение на всю ночь.

Кроме того, этот кто-то вытащил провод подзарядки из багажника машины Лукаса. И тот же таинственный кто-то потерял ключи от наручников Пеппина. В конце концов, Лукасу и мальчикам пришлось везти Пита и Пи в пункт «Скорой помощи», прежде чем отправиться домой.

Но почему это удивляло Лукаса? Его личная жизнь превратилась в хаос с тех пор, как Джоан привезла сыновей. Для начала им, должно быть, понадобилось звонить по каждому номеру Америки, начинающемуся с девятисот, поскольку счета за телефон Лукаса возросли до нескольких тысяч долларов в первый же месяц пребывания мальчиков в доме.

Завидев синюю неоновую вывеску городской больницы Сан-Антонио, Лукас включил правый поворотный сигнал и свернул на крытую стоянку перед пунктом «Скорой помощи». С визгом шин и тормозов Лукас остановил большую машину слишком неожиданно, и Пи изумленно замолчала. Ее мокрые голубые глаза затуманились от слепящего света «мигалок» трех машин «неотложной помощи» и дежурной полицейской машины.

Сохраняя на лице мрачное выражение, Лукас опустил стекла в окнах автомобиля, заглушил двигатель и осторожно взял малышку Пи на руки, отпустив Пита к пациентке.

Выбираясь из «линкольна» с извивающейся девчушкой на руках, Лукас бросил холодный как сталь взгляд на Пеппина и Монтегю.

— Ведите себя как следует, ясно?

— Само собой. — Пеппин с готовностью сверкнул усмешкой. Его озорные глаза прятались за огромными зеркальными стеклами очков.

Монтегю, который ненавидел приказы, как всегда, сделал вид, что ничего не слышит, уткнувшись носом в книгу, озаглавленную «Энергетические вампиры».

В пункте «Скорой помощи» оказался настоящий сумасшедший дом, и Лукас моментально забыл про сыновей. Очевидно, в местной тюрьме разразилась драка. Трое заключенных лежали на носилках. У двери приемной мужчина с волосатыми подмышками и выпуклым животом, в одних только серых трусах, заплетающимся языком бубнил, что врачи берут слишком много денег и что он обратится к своему адвокату, если им немедленно не займутся. В соседней комнате дородная особа тыкала себе в правый бок, заявляя, что ей больно, что она потратила целое состояние на обследование, что у нее кошмарная аллергия на какие-то розовые таблетки и что если кто-нибудь хочет посмотреть ее карточку, то она хранится на микропленке в Тайлере. Шесть телефонов трезвонили непрерывно. Врачи отдавали распоряжения изнемогающим от усталости сестрам.

В этой суматохе Лукасу понадобилось немало усилий, чтобы разыскать Гаса. Тем временем малышка Пи, завороженная видом полуголого пьянчуги и тучной леди, забыла про слезы. Восседая, как на троне, на стойке у поста медсестры, девчушка развлекалась вовсю. Пухлая рыжеволосая медсестра угощала ее пиццей, конфетами и лимонадом, которые Пи с аппетитом поглощала, пока Гас рылся в коробке с инструментами, разыскивая нужные кусачки.

— А теперь сиди тихо, принцесса, — предупредил Гас.

Внезапно из смотровой вырвался дикий вопль Пита:

— Она исчезла!

Оставив Пи на попечение Гаса, Лукас бросился в смотровую, где капельница болталась над пустой кушеткой с запачканными кровью простынями. Кровавые отпечатки босых ступней неровно пересекали белые плитки пола.

— У нее маленькая нога, — машинально отметил Лукас, отступая, так как оказалось, что он стоит прямо на отпечатке.

— Сестра! — взревел Пит.

Полная сестра в синем операционном костюме с пластиковой карточкой на груди вбежала в смотровую.

— О Господи!

Пит лихорадочно листал карту пропавшей пациентки, читая вслух:

— Имя неизвестно. Личность не установлена. Доставлена водителем грузовика, перед которым она выскочила на шоссе. Положительный анализ на множество законных и незаконных наркотиков. Травма головы. Шов, наложенный специалистом по пластической хирургии. Закрытые травмы запястий и щиколоток. Беспокойна. Воинственна. Наблюдается спутанность сознания. Амнезия. Возможна субдуральная гематома. От компьютерной аксиальной томографии пришлось отказаться — она обезумела, когда мы пытались поместить ее лицом в томограф. Клаустрофобия.

— Ну, и что все это значит? — поинтересовался Лукас.

— Ничего хорошего. Она далеко отсюда. Спутанность сознания…

— Доктор… — послышался тревожный шепот сестры. — Недавно о ней спрашивали. Этот человек сказал, что он ее родственник. Судя по голосу, он был очень обеспокоен. Описание совпадало с внешностью этой девушки. Сэмми у нас новенькая, и, боюсь, она сообщила неизвестному, что мы приняли девушку, похожую на описанную им. Незнакомец сказал, что приедет за ней немедленно. А когда Сэмми сообщила пациентке, что за ней приедет кто-то из родных, пациентка пришла в волнение.

— Немедленно поставьте в известность охрану, — приказал Пит. — В таком состоянии этой женщине нельзя вставать. Проверьте все выходы и стоянки. Она не могла уйти далеко.

Пламя и лед…

Продрогшая до костей и в то же время словно сгорающая в огне, босая девушка конвульсивно дрожала, спрятавшись на стоянке. Мысли скользили, теряя направление, точно парусное судно в бурном море.

Она не знала, кто она такая.

Не знала, где находится.

И кто хочет ее убить.

Когда веснушчатая сестра спросила ее имя, вихрь ужасных образов пронесся в ее утомленном мозгу.

Имя? Что точнее определит человека?

— О Господи… — только и сумела прошептать она.

Она помнила, как опрокинулся объятый пламенем фургон. Видела серое лицо и огромные безучастные глаза, уставившиеся на нее сквозь пластик.

Боль и ужас раздирали ее душу.

Они знали, кто она такая, и преследовали ее.

Голова у нее раскалывалась. Она попыталась идти, но казалось, земля уходит из-под ног и вот-вот она упадет навзничь.

Пробираясь, низко пригнувшись, по бетонным ступенькам крыльца, девушка оставила на них следы крови — в ее пятки врезались осколки стекла. Разодранные, покрытые коркой запекшейся крови джинсы и больничная рубашка липли к потному телу. Пряди золотистых волос облепили череп. Под голубыми глазами залегли густые тени. Глотая, она ощущала сухой металлический привкус во рту. Она попыталась сдернуть ослабевшую повязку, которая скрывала ряд стежков, желтых от антисептика. По руке текла кровь.

Она должна выбраться отсюда.

Но как, когда повсюду больничные машины и полицейские?

Когда двое любопытных мальчишек в черном «линкольне» прыгают на сиденье и беспокойно выглядывают из машины?

Вконец растерявшись, она закрыла глаза. Вся ее жизнь — это полдюжины туманных и бессвязных воспоминаний, не имеющих смысла. Казалось, она снова стала ребенком и в темноте ее подстерегают чудовища.

Только эти чудовища и были реальны.

Она помнила огромные фары, ослепившие ее, когда она бросилась наперерез. Помнила, как перепуганный водитель поднял ее с земли и заорал: «Ты что, рехнулась?» Очнулась она в больнице.

Должно быть, двум мальчишкам в «линкольне» наскучило глазеть из окон, потому что они перебрались на переднее сиденье. Облокотившись на приборную доску и отталкивая друг друга, принялись они крутить ручку настройки радиоприемника, перебрали несколько станций и, наконец, отыскали рэп. Радостно хлопнув правыми ладонями, они прибавили громкость и устроились слушать.

— Ребята, сделайте потише!

Коренастый охранник прошел между девушкой и «линкольном». Мальчишка с хвостом на затылке и ожерельем из акульих зубов снова высунулся в окно. Когда его огромные зеркальные очки блеснули в сторону девушки, она испугалась, что он ее заметит.

— Сию минуту, начальник, — отозвался мальчишка, отбивая ладонью такт на приборной доске.

Охранник помедлил пару минут, убедился, что приказание выполнено, и только потом отошел. Едва он удалился, мальчишка высунулся из машины, похлопывая ладонью по крылу и вглядываясь в ту сторону, где в тени пряталась девушка. Мальчишке было лет двенадцать-тринадцать, и, судя по виду, он твердо обещал в будущем стать непутевым парнем.

Пальцы перестали барабанить по боку машины. Сняв зеркальные очки, мальчишка высунулся из машины так, что чуть не вывалился из окна. Его серые глаза вглядывались в нее, а девушка услышала отдаленное завывание сирен.

О Господи…

Криво усмехающиеся губы беззвучно выговорили: «Привет!» Девушка предостерегающе прижала палец к губам.

Две полицейские машины с воющими сиренами влетели на стоянку. Из машины выскочила дюжина полицейских с ручными передатчиками.

Девушка забилась поглубже в тень, умоляюще глядя на усмехающегося мальчишку. Тучный полицейский вперевалку подошел к «линкольну».

— Давно здесь сидите, парни?

Кривая ухмылка погасла. Мальчишка угрюмо кивнул.

— Видели что-нибудь подозрительное? Мрачное молчание, затем черный хвост на затылке прыгнул.

— Да. — Мальчишка указал на подъездную аллею с противоположной стороны стоянки. — Я видел… девушку с повязкой на голове. Она пошла вон туда.

Полицейский позвал остальных, и они торопливой рысью удалились в указанном направлении. Как только они скрылись, мальчишки хлопнули правыми ладонями.

А потом, опасливо оглядевшись, открыли дверцу и подошли к незнакомке. Нависшие над ней смуглые лица то уходили, то вновь появлялись в фокусе.

Они были так похожи, что могли бы сойти за близнецов. Впрочем, они к этому не стремились. Тот, что выше и тоньше, был коротко подстрижен, носил очки в металлической оправе и был одет в отглаженные джинсы. Сорванец с хвостом и золотой серьгой предпочитал измятую черную одежду. На шее у него зловеще побрякивало ожерелье из акульих зубов.

Когда они склонились над девушкой, то от вида их рук и прерывистого жужжания в ушах у нее так закружилась голова, что она чуть не потеряла сознание.

Она не сразу почувствовала, что руки мальчишек подхватили ее. Послышался испуганный шепот:

— Надо бы помочь ей!

— Но она ранена. Посмотри на эти синяки, на ее глаза…

— А ноги! Надо отвести ее в больницу к дяде Питу…

— Нет! — Она вцепилась в их руки, впиваясь в кожу обломанными ногтями и умоляюще раскрыв огромные глаза.

— Разве ты не видишь, как она испугана? — прозвучал приглушенный детский голос. — Должно быть, за ней кто-то гонится. Надо спасти ее.

— А что скажет папа?

Шум в голове усилился. Наполовину на руках, наполовину волоком мальчишки подвели девушку к машине и устроили для нее ложе, свалив на пол у заднего сиденья подушки и пледы. Развернув еще один плед, они накрыли ее, предупредив, чтобы лежала тихо — тогда они смогут доставить ее домой и прятать у себя в комнате, пока она не поправится.

Девушка лежала, неудержимо дрожа в приступе клаустрофобии, который начался, едва одеяло накрыло ее с головой.

Как в тумане она различала звук торопливых шагов, хлопанье дверец машины, мужские голоса, доносящиеся с передних сидений и возбужденный возглас маленькой девочки:

— Смотрите! Их сняли!

— Подумаешь! Велика важность!

Но внимание девушки, лежащей у заднего сиденья, сразу привлек прекрасный певучий мужской голос:

— Пеппин, охранник сказал, что ты помог им. В звуках этого голоса послышалось что-то такое знакомое. Такое теплое.

Она знала этот голос. Любила его. Где-то и когда-то.

— Да, папа, Пеппин здорово помог им, — подтвердил старший из мальчиков.

— Заткнись. Монти! — оборвал его брат.

— Эй, полегче!

— А кого ищут все эти полицейские, папа?

— Какую-то девушку, которая переборщила с наркотиками и, похоже, попала в аварию. Положение очень серьезное. Без надлежащего ухода и лечения она умрет.

Девушку окатила жаркая волна. Слезы навернулись на глаза.

— Умрет? — хрипло переспросил Пеппин, а ключ зажигания уже поворачивался. Он побледнел и уставился на лежащую возле сиденья беглянку.

Она отчаянно замотала головой, смаргивая слезы. Пеппин судорожно вздохнул.

— А какое лечение ей нужно, дядя Пит?

— Кому?

— Твоей пациентке.

Пеппин забрасывал дядю вопросами, требуя мельчайших подробностей.

Отец Пеппина вновь похвалил сына своим глубоким мелодичным голосом — на этот раз за любознательность.

Этот низкий голос был ошеломляюще знакомым. Ей хотелось слушать его бесконечно, ибо в целом мире, казалось, не осталось ничего, кроме этого голоса, окутывающего ее.

Кто этот человек? Почему ей кажется, будто она знакома с ним?

Она слишком обессилела, чтобы думать. Ее веки вновь отяжелели, затрепетали и приподнялись в попытке прогнать сон.

Вскоре девушка крепко заснула — впервые с того момента, как ее едва не сбил грузовик.

Она спала, зная, что она в безопасности — потому, что обладатель прекрасного голоса рядом с ней.