Я у мамы инженер

Глава 2 Предмет: «Чикса»

От автора: Книга не предназначена для юных или впечатлительных читателей.

Что? Я обещал, что повторных предупреждений не будет? Божечки! Я соврал.

Киндеры мы заметили сразу. Посреди магазина стоял здоровенный поддон, на котором высилась пирамида из огромных, размером больше полуметра яиц, в пестрой фольговой обертке. В остальном они повторяли знакомые каждому с девяностых шоколадные игрушки «Киндер-сюрприз». Внизу стоял ценник «Шоколадное яйцо с игрушкой» цена 85 000 рублей, глядя на которую Иван уважительно присвистнул.

Я осторожно взял одно из яиц в руки и потряс. Внутри довольно тяжелого яйца что-то перекатывалось.

– Осторожнее, не разбейте. Разобьете – придется платить, – раздался сзади женский голос.

Мы с Иваном обернулись. Сзади стояла директор магазина – приятная, моложавая женщина примерно наших лет.

– А что, прецеденты были? – спросил Иван.

– Утром одно яйцо покупатель уронил. Думаю, что нарочно – посмотреть, что внутри хотел. Мы переполошились, сумма-то немаленькая. Но обошлось. Покупатель сначала заявил, что платить не будет, но потом передумал и заплатил.

– И что там было?

– Там телескоп был, как я поняла, настоящий.

Мы с Иваном переглянулись.

– А цена-то точно правильная? – продолжал мучить директрису Иван, – дороговато что-то для игрушки.

– Цены не я устанавливаю, а дирекция сети. Я с утра звонила, проверяла.

– Все равно дорого.

– Ну, так не берите, в чем вопрос. Не вы, так другие купят. У меня уже с утра два яйца купили.

– Нет, почему, мы берем. Так ведь Алексей? Спросил с утверждающими нотками в голосе Иван.

– Конечно берем, – поддакнул я.

В голове у меня тем временем родилась объясняющая все странности теория – это телевизионный розыгрыш, только и всего. Улетевшая в небо летающая тарелка – какая-то хитрая голографическая проекция. Конечно, о таких успехах в голографии я не слышал, но в антигравитацию я верю еще меньше. В общем, сейчас я куплю яйцо, из-за кулис выскочат улыбающиеся ведущие и объявят меня лохом года.

И я решил подыграть. Не самое лучшее завершение дня, но всяко интересней домашних посиделок. Да и мамочке, чую, будет приятно увидеть сынулю в телевизоре.

Директриса тем временем, продолжала что-то обсуждать с Иваном. Я прислушался: …товар редкий – экспериментальный. Только к нам привезли на пробу крохотную партию…

– Ну, что, берем? – сказал я, – Ваня, у тебя на карте деньги есть?

– А то, сказал Иван, – Глазки у него подозрительно блестели.

Я подхватил яйцо и понес к кассе, высматривая телевизионную камеру. Камеры нигде не было. Вслед за мной шел Иван, неся на плече такое же как у меня яйцо.

Кассир среднеазиат щелкнул сканером по штрих коду и спросил нужен ли мне пакет. На табло над кассой показалась сумма: 85 005 рублей. Я вставил в ридер кредитную карту и горестно вздохнув, набрал пароль. Сказать, что столь дорогая покупка была мне не по карману, я не мог – будучи ведущим специалистом в крупной строительной компании, я зарабатывал достаточно много. Для нищеброда.

То есть купить квартиру в Москве или престижный автомобиль я не мог. А вот на телефон и тренажерный зал, особенно с учетом моего аскетичного питания, мне хватало с избытком. Так что разовая трата в 85 тысяч, конечно, не выбьет меня из колеи, но просыпаться ночью от вопроса – «Ну, нахуя я купил эту ерунду?», стану на порядок чаще.

Но, это же розыгрыш – еще раз сказал я самому себе, ожидая пока за свое яйцо расплатится Иван. У него сумма вышла больше, так как вдобавок к яйцу он взял еще пива. Меня пугала перспектива превращения Ивана в пивного алкоголика, но выговаривать ему я решил не сегодня. В конце концов, он уже взрослый мальчик. И к тому же, давно ли я сам бросил пить?

Выйдя из магазина, я на секунду замер, ожидая телевизионщиков. Если не сейчас, то когда? Вместо телевизионщиков из дверей вышел Иван, и мы пошли домой. Как-то так вышло, что мы шли к Ивану. На самом деле большой разницы не было, мы проводили вечера то у него, то у меня дома. К тому же, у Ивана всегда можно было вкусно поесть – у него был и сахар и печеньки и мед к кофе – все те продукты, которые я не покупал, так как настоящей причиной моих походов в тренажерный зал было не желание нарастить мускулы, а борьба с ожирением. А вот сейчас я чувствовал, что мне просто дозарезу нужно попить сладкого кофе. Поскольку голова не варила совсем.

Иван же был явно в хорошем настроении. Он шел, посвистывая и напевая песенку. Я прислушался к словам:

Поросенок Пётр,

В беленькой рубашке,

Спиздив сраный трактор,

Съёбывает с Рашки…

У меня же ролики совсем за шарики стали заходить. Я обежал вокруг Ивана и сказал:

– Хватит. Стой. Прекращай свистеть. Скажи, что ты о всём этом думаешь?

– Нам, в кои веки повезло.

– В смысле?

– Ну, ты же сам мне как-то книгу пересказывал, о плоском мире. Там был магазин, который перемещался по мирам, открываясь каждое утро в новом мире и месте, и в котором можно купить волшебные товары. Сдается мне, что мы попали на распродажу именно в таком магазине.

– В романе Пратчета это был литературный прием. В жизни такого не бывает.

– Как раз бывает. Люди сами ничего нового выдумать не могут. Все эти легенды, это искаженное отражение неких реальных событий.

Тут мне крыть стало нечем – именно эту теорию, практически слово в слово я вчера рассказал Ивану, который крайне скептически относился к фэнтези. То есть боевики или скажем, научную фантастику мы смотрели вместе, а вот фэнтази сериалы, мне приходилось смотреть одному.

– Но Пятерочка, никак не волшебный магазин. Он на углу торчит уже лет пять.

– Это все магия, Алешенька, – сказал Иван шевеля пальцами как лжедоцент в «Джентльменах удачи», – колдуны хотят, чтоб ты так думал.

И пошел дальше, напевая:

У меня вне Рашки,

Будет много тёлок,

Это тут Свинья я,

А там – поросёнок.

Там меня полюбят,

За мою рубашку,

И за то, что трактор,

Спиздил я из Рашки…

– Подожди, Иван, подожди, – затараторил я, вновь обгоняя спутника, – ты думаешь, там тоже летающая тарелка?

– Это вряд ли. Слышал, продавщица сказала, что в первом проданном яйце был телескоп? Так что игрушки у яиц разные, будь уверен. Но ценные – случайный покупатель как телескоп увидел, так сразу раскошелился. На немаленькую сумму. Так что чтоб-там ни было, мы это сможем дорого продать.

– И уехать из России?

– Может да, может нет. С деньгами-то и в России живется неплохо. Хотя нет, по любому придется валить.

– Это почему?

– Продавать американцам придется. Они всяко больше денег дадут. А Вова с компанией, они больше будут на патриотизм давить. Типа, ты же русский, ты же патриот. Ты отдашь нам свою прелесть бесплатно, во имя родины. Хотя сами, ради родины умеют только себе шубохранилища строить и детей в Гарвард отправлять. А у меня, знаешь ли, тоже дочка подрастает. И я её тоже, в Гарвард хочу отправить, вот нежданчик.

Я вздохнул. Крыть было нечем.

Войдя в квартиру к Ивану, мы несколько секунд соблюдали приличия, но потом, наперегонки бросились на кухню, срывая фольгу с шоколадных яиц. Под ней, как и положено в Киндер-сюрпризе шел слой шоколада, который мы не без труда раскололи, придавив дверьми. Открывшиеся нам пластиковые емкости были разных цветов, но одинаковой округлой формы.

Зацепив за край, я открыл свою и горестно вздохнул. У меня была железная дорога. Точнее, даже не дорога, а набор из пары десятков закругленных рельсов, пригодных, чтоб собрать круглый железнодорожный путь, диаметром метра в два. Раздраженный я пошарился еще, но, увы: кроме рельсов и инструкции ничего не было. Ни локомотива, ни вагонов.

Ну, что, подумал я. Ни жили богато, нефиг и начинать. Может быть я и продам эти рельсы коллекционерам, но большое приключение явно обошло меня стороной. Я заглянул в киндер Ивана.

Его содержимое было много интересней. В открытом яйце виднелась хорошенькая длинноволосая кукольная головка и безрукий кукольный торс. Еще там торчали голые ноги, по виду явно женские, хотя тоже кукольных размеров. Еще там лежали предметы женской одежды – один из них, а именно расшитый кружевами белый лифчик, Иван сейчас увлеченно рассматривал.

Засунув руку в яйцо, я нащупал и вытащил инструкцию. На единственной странице было крупно написано:

Собери себе настоящую принцессу!

И была нарисована девушка, с виду похожая на героиню Диснея, в легком белом платье. Дальше шла инструкция по сборке: кукольные ручки и ножки нужно было поместить в наполненную водой ванну. (Река, озеро, бассейн, море – подойдет тоже, гласила надпись под картинкой).

Потом, снабженные штырьками руки, ноги и голову нужно было вставит в тельце. Дальше следовала инструкция, как на собранную куклу надеть одежду. На последней картинке, как я понял, собранная принцесса жарила на газовой плите яичницу. Довольно странное занятие для принцессы, подумал я.

Иван тем временем выложил на стол все составные части куклы. В длину принцесса выходила чуть меньше метра.

– Маловато будет. Хочешь как хочешь, а маловато будет, – жалобным голосом пробормотал Иван.

– Это пока, Ваня. Ты инструкцию читал?

– Нет. Настоящий инженер читает инструкцию только если у него не получается собрать с третьей попытки.

– Ну, мог бы тогда по трусам догадаться.

Я вытащил из упаковки женские трусики, и, растянув в руках, показал Ивану примерный размер принцессовой жопы.

– А вот это хорошо, это мой размерчик, – сразу повеселел мой друг.

И мы пошли в ванну. Дальше мы опустили по очереди части тел в ванну с водой. Вода моментально помутнела, сменив цвет на молочно-белый и забурлив.

– Главное тут не передержать, сказал Иван. Помнишь Машенькомонстра?

Я помнил. Иван тогда купил своей воскресной дочке игрушку – маленькую куколку, которую нужно было поместить в банку с водой, чтоб она выросла. Девочка так и сделала, наказав отцу не вытаскивать куколку до её следующего приезда. А дальше Иван поссорился со своей бывшей, визиты дочки отменили, и кукла просидела в банке полгода. К концу этого срока уже никто не мог угадать в распухшем, белесом гомункуле с уродливыми чертами лица запойного пьяницы прежнюю аккуратную Машеньку.

Дочке, когда она всё же приехала, Иван сказал, что злой волшебник превратил Машеньку в Ельцина. И со словами «Дядя устал, дядя уходит», спустил бывшего президента в унитаз. На этом, впрочем, история не закончилась – Борис Николаевич даже в виде гомункула остался в своем репертуаре, застряв тушей в сливе.

– Ничего страшного, Иван. В инструкции сказано: «После сборки обработать напильником» Так что небольшая опухлость допустима.

Ивана это напугало, и он, бормоча «Нафиг нафиг» засунул руку в ванну и вытащил женскую ногу. Идеальную, полноразмерную женскую ногу, с педикюром на ногтях. Было немного жутковато смотреть на ногу без тела. Хорошо, что нога не походила на ногу трупа – в смысле, была теплая и как бы даже живая.

Мы вытащили и по очереди отнесли части тела на диван, в гостиную, где предусмотрительный Иван постелил полотенца, для впитывания влаги. При этом, Иван не разрешил мне нести торс принцессы, сказав:

– Вот у тебя, Алешенька, что в киндере?

– Железная дорога без паровоза.

– Вот и её и лапай, счастливчик. А мою ласточку не трогай.

Я вздохнул. Хорошо, что из комнаты не выгнал – момент, если вдуматься, был довольно интимный. Туловище принцессы, пусть и безголовое, было туловищем хорошо сформированной молодой женщины. Небольшая грудь, с розовыми сосками, узкая талия, аккуратно выбритый лобок. То, что располагалось ниже, тоже ничем не отличалось от стандартного женского набора.

– Пупка нет, – задумчиво сказал Иван.

– Что логично, – поддакнул я. Ноги вставлять будем?

И мы вставили по очереди ноги и руки. Штыри входили в подготовленные пазы с легким щелчком. Я обратил внимание, что швы на руках и ногах моментально исчезали, как только кожа соприкасалась с кожей. Очень скоро перед нами оказалось лежащее безголовое тело молодой женщины.

Внезапно, тело оперлась руками о диван и село. Мы испуганно отскочили назад.

– Голова где? – испуганным шепотом спросил Иван, не отводя глаз с туловища.

– У меня. Погоди Иван, подумай, может не стоит ей голову ей надевать. Она, чую, и без головы для секса годится. А вот если голову надеть, пилить тебя начнет. Вспомни бывшую.

– Коту своему давать советы будешь. Голову давай.

Я отдал голову, Иван, приблизившись, аккуратно надел её на штырь. Руки, только что безвольно шарившие по дивану, поднялись вверх, нащупали голову и с усилием повернули её на полный оборот вокруг оси. Раздался громкий щелчок и голова встала на место. В эту же секунду принцесса открыла огромные голубые глаза, зевнула и сладко потянулась. Процесс сборки был завершен.

– Как славно я выспалась, – сказала принцесса. Голос был приятный, мелодичный, но с каким-то неуловимым акцентом, по которому было очевидно, что русский – не её родной язык.

Оглядев себя, принцесса сказала: "Ой, я голая".

И подняв глаза на Ивана, спросила: "Ты хочешь, чтобы я ходила голой?"

– Конечно, не стесняйся, здесь все свои, – сказал я.

Иван на меня на редкость зло посмотрел и сказал:

– Нет, милая.

– Тогда выйдите, мне нужно одеться. Но ты, суженый, можешь остаться, – проворковала, глядя на Ивана, принцесса, и поманила его руками.

Я вздохнул и побрел на кухню, где заварил себе двойную дозу робусты, потом приготовил из неё фраппучино, накрошив в кружку льда и взбив миксером, потом долил туда коньяка из начатой бутылки и сев за стол, начал потягивать напиток через трубочку, закусывая обломками шоколадной скорлупы.

Из соседней комнаты слышалось ритмичное поскрипывание кровати и поощряющие женские вздохи. Я еще раз вздохнул. Настроение, у меня, скажем прямо, было фиговое. Настолько фиговое, что, будучи подростком, я бы впал в депрессию. Хорошо, что мне сорок два. Депрессия – моё второе имя.

Примерно на середине кружки на кухню вышел завернутый в полотенце Иван, и откупорив пивную банку, сделал несколько глубоких глотков. Потом, неожиданно поморщился и вылил пиво в раковину.

– Неужто скисло? – удивленно спросил я.

– Слишком крепкое. Усну я с него. А у меня, прикинь, есть занятие поинтересней.

Занятие поинтересней, судя по звукам, плескалось в ванне. Было слышно, как довольная девушка что-то напевает на иностранном языке. Проследив за моим взглядом, Иван сочувственно сказал:

– Жениться тебе надо, барин.

– Кот спорил бы.

– Вот в школе, я помню, тебе же нравилась наша одноклассница, Юля Нежданова? – продолжил Иван, словно, не слыша моего возражения. Я тут недавно её видел, так прикинь, из всего нашего класса, она лучше всех сохранилась. Спортивная, худенькая, выглядит лет на тридцать. Утром бежала в парке.

– Ну, вот представь Иван, подкачу я к ней и мы переспим. Утром я выйду на балкон, а там по небу огромные буквы плывут: «Mission complete, game over». Понимаешь? Это моя единственная мечта, можно сказать. Вот она осуществится и что мне после этого дальше делать? О чем мечтать?

– Просто жить.

– Я уже просто живу, сказал я. Всё, что мне нужно, у меня есть. А сегодня, у меня есть все, что мне нужно и железная дорога без паровоза впридачу.

– Успокойся, не трать слюнки, пожалуйста. Ты же понимаешь, что в том, что мне повезло, а тебе нет, моей вины нету. Хочешь, я тебе восемьдесят пять тысяч взаймы дам, чтоб у тебя еще один шанс появился?

– Я на тебя не в обиде, Ваня. Если есть возможность, переведи мне сорок тысяч, я, пожалуй, еще раз попытаю удачу.

В этот момент на кухню выпорхнула Принцесса, чмокнула Ивана в щеку и протянула мне руку для поцелуя. Я стал на одно колено, поклонился и представился: «Цесаревич Алексей, Исполняющий обязанности императора России в изгнании».

– А я принцесса, пока (на этих словах девушка выразительно посмотрела на Ивана) без имени.

– Принцесса Стар, – сказал Иван.

– Ого, сказал я. Прямо как у Хайнлайна. Подходящее имя – она Звезда, ты Шрам.

– Вообще-то я её в честь Стар Баттерфляй назвал, – сказал Иван, – мультики мы с дочкой смотрели, – добавил он чуть тише, оправдывающимся тоном.

Я посмотрел на девушку. Сейчас, после слов Ивана, определенной сходство с мультяшной принцессой явно прослеживалось. Девушка была невысокая, худенькая, скандинавского типа. Шведская шведка. В смысле, ярко выраженная натуральная блондинка с белой кожей. Искусственное происхождение выдавали только глаза. Огромные, ярко-голубые – глаза казались скорее контактными линзами.

Присмотревшись, я понял в чем дело: зрачки принцессы были синими. Не такими яркими, как радужка, но и не черными, как у нас, людей. На девушке было воздушное белое платье колокольчиком, по моде шестидесятых и голубые, под цвет глаз, бусики из бирюзы.

– Епископ родился, – внезапно сказала принцесса.

Мы с Иваном переглянулись.

– У нас, в пансионате, всегда так говорили, когда пауза в разговоре возникает, – продолжила девушка.

– У вас, эээ… в пансионате? – спросил Иван, – так ты где-то жила раньше?

– Конечно, милый. Мои папа и мама, король и королева, не могли, по причинам государственной важности, воспитывать меня во дворце и отдали меня в пансионат для благородных принцесс.

– Благородных принцесс? Звучит как масло масляное, – сказал я.

Девушка буквально озарилась изнутри улыбкой и протараторила: «Принцессы бывают благородные – из уважаемых королевских домов, а также варварские, пиратские, хаотические, эльфийские, разбойничьи, еще известны принцессы ада и Диснея. В нашем измерении представлены пансионаты всех принцесс, кроме Ада и Диснея, правда, у варварских принцесс не пансионат, а кочевой лагерь…»

– Картошка жареная, отварная, пюре. Дальше: картофель-фри, картофель-пай. Картофельные оладьи… слушай, Иван, может принцессу не поздно в Тосю переименовать?

Иван выразительно посмотрел на меня, приподняв бровь. Я уловил намек, и сказав: «Впрочем, мне, наверное, пора. Котик хочет кушать» побрел в прихожую, где запихал своё железнодорожное сокровище в сумку и пошел домой. С кухни было слышно громкое чавканье – Иван целовался с принцессой взасос.

На улице меня догнала СМСка. Иван все-таки перевел мне обещанный сороковник, так что я пошел не домой, в пятерочку. Еще на улице меня стали одолевать сомнения. Так оно и оказалось. Яиц не было. Вместо яиц было столпотворение – народ требовал подвоза товара.

Потолкавшись в стихийном митинге, я узнал, что сразу после моего ухода было куплено еще одно яйцо, а потом в магазин ввалилась бригада строительных рабочих и купила все оставшиеся яйца сразу. Все пять штук. С учетом того, что когда мы уходили с Иваном из магазина, яиц оставалось восемь, было очевидно, что дирекция магазина отложила парочку оказавшихся дефицитными продуктов для себя. Что – то подобное, я, признаюсь, ожидал.

Ну, для меня, собственно, большой разницы, между проданными и припрятанными яйцами не было. Что те, что эти, были, очевидно, не моего ума дело. Так что я купил кошачьего корма и уныло поплелся домой. Мне не везет. Мне никогда не везет. Одиночество и ощущение бессмысленности бытия, наконец, то догнали меня, и сбили с ног, отоварив бейсбольной битой. Образно говоря, конечно.

Так, жалея себя и размышляя о сучности мироздания, я дошел до дома. Возле подъезда стаял жилец с первого этажа, мосластый, желчный старикан в пузырящихся на коленях трениках. Знал я его хорошо, даже слишком. Старикан был дурак и враль. Выяснил я это пару лет назад, когда этот обломок погибшей империи подошел ко мне, и сказал, что давно наблюдает за мной, видел, как я на самокате на работу езжу и хочет подарить мне горный велосипед. От щедрот, так сказать.

Я даже опешил слегонца. Мироздание обычно мне таких подарков не делало. И я, словно в каком-то трансе, брел за стариком, который вел меня к гаражам, бормоча себе под нос:

– Хороший, надежный байк, я тебе подгоню. Как в телевизоре.

– Горный? Спросил я.

– Ну, как горный… «Урал» называется, а на Урале есть горы. Новый.

– Новый Урал? Да он с производства снят еще при СССРе.

– Ну, как новый.… Ездил, я на нем, немного. Лет сорок.

– Немного ездил?

– Ну как ездил, он у меня в голубятне стоял.

– Стоял?

– Ну как стоял, на гвозде висел.

– Висел?

– Ну, как висел, рама от него висела.

– Рама от Урала?

– Может и не от Урала, но тоже велосипедная. Вешалкой мне служила 40 лет.

– Вешалкой?

– Ну как вешалкой, я её как голубятню купил, так вещами заставил.

– Вещами?

– Што ты все выспрашиваешь, привереда шоли? – услышав нарастающее недоумение в моём голосе возмутился старикан, – Дедушка тебе велик от щедрот целый велик подогнал, а вопросы вопрошаешь.

– Подогнал?

– Ну как подогнал, ты мне сейчас соточку на опохмел дашь, когда велик заберешь.

С этими словами дедок уперся плечом в обитую заржавленным железом дверь стайки – так у меня на родине назывались дворовые сараи, душераздирающе крякнул и повернув ключ в замочной скважине. После чего, уперев ногу в косяк, рывком отпер дверь, открывая несметные сокровища.

Открывшаяся картина поражала воображение: тесная коморка была заставлена мириадами бесполезных реликтов докомпьютерной эры: абажуры, банки, вазы соседствовали с гардинами и дуршлагами. В куче хлама блестела бисером поеденная молью епитрахиль. Гараж, словно вселенная, казалось, содержал в себе все.

Поняв общий принцип, я без труда нашел среди хлама этажерку, юлу и якорь. Не было только, собственно, велосипеда. Вместо него на верстаке, заваленный тряпками, поблескивал спицами и полированной сталью мотоцикл Урал, модели 1956 года. Сочетание покрытого маслом хрома двигателя и хитина пластиковых деталей вызывали в памяти личинку чужого с рисунка тов. Гигера.

– Это что-ли твой велосипед, Старче? – спросил я, показывая рукой на мотоцикл. – Возьму с удовольствием.

Дедок молнией скакнул к мотоциклу, и со скоростью застигнутой нагишом девственницы, расправил лежащее на нем тряпье, скрыв металлические обводы конструкции.

– Этошшшш не прошшшшшдается…. – прошипел старик. В голосе явно слышалась «моя прелешшшшсть».

– Ладно, ладно… не хочешь не продавай. Хозяин барин. Но, а меня, то зачем позвал?

– Вот это забрать.

С этими словами дедок театральным жестом смахнул висящие на стене тряпки, открывая взору конструкцию из ржавых труб и спущенных колёс, которых – неожиданно – оказалось три штуки. Спаренная рама, с дамской посадкой… размер велосипеда чуть больше средней кошки….

Господибожемой – да это же трехколесный «Уралец» – мертворожденный выкидыш советского автопрома. Для детей, которым нужны три колеса он был великоват, для стариков, которым снова нужны три колеса – маловат. Потому и выжил – заключил я. Будь он нормальным, его бы уездили к 1960 году до состояния металлолома.

– Вы что творите, дедушка, – от возмущения я даже перешел на Вы, что со мной бывало редко, – вы хотите мне продать этого трехколесного уродца? Скажите прямо, не виляйте – я, что – похож на подростка с задержкой развития?

– Ты на самокатике по двору ездюешь, так что сам должен понимать, на кого похож, – гоготнул старче, – бери лисапед, пока дешево отдаю. Завтра дороже будет.

В тот день только мое уважение к сединам спасло дедка от серии воспитательных поджопников. Сегодня этот седовласый алконавт с руганью тыкал палкой в небо.

"О, что-то новенькое – подумал я, – обычно старикан так орет на бегающих по газонам детей"

– А Господь-то вам что сделал, дедушка?

– Типун тебе на язык, охальник. Какой господь? Я летчика этого долбанутого костерю. Разлетался тут, между домов, Чкалов фигов, врежется в кого-нибудь, того и гляди…

– Какой еще летчик… – было начал я и увидел. Между домов, тихонько стрекоча, как самое большое в мире приведение с моторчиком, пролетел самолетик.

Ну как самолетик…. самолет. (Тьфу, привяжется же словесный оборот) Не игрушка, полноразмерный биплан с размахом крыльев метров в двенадцать. Больше всего он напоминал гидросамолет Свина, из мультфильма «Порко Росса». Желтенький, нарядный, он блестел на солнце боками, как пластмассовая игрушка.

Как пластмассовая игрушка.

Значит, в одном из проданных яиц был самолетик. Настоящий, летающий самолетик. Быть гордым владельцем набора рельсов, в этот момент было особенно обидно.

Дома меня ждал кот. Который, действительно хотел кушать и оповещал об этом мироздание слышными на лестнице горестными воплями. Я даже позавидовал простому и понятному алгоритму решения любых жизненных вопросов, которым пользовался кот – если что-то тебя не утраивает, громко мяукай до разрешения проблемы. Удивительное, но у кота это срабатывало четвертый год подряд, с самого начала нашего знакомства, когда я встретил на улице крохотный пищащий комочек.

Зайдя в квартиру, я выключил звук кота, выдавив его дневную пайку желе в миску, и пройдя в комнату, кинул сумку с рельсами на кровать и завалился в одежде на одеяло. Настроения что-то делать не было совершенно.

Горестно вздохнув, я решил приступить к запланированному по дороге домой мероприятию – я решил напиться. Делать это совершенно не хотелось – пить я не умел и не любил, но так вот сидеть и жалея себя мне не хотелось совершенно. Здравый смысл, конечно, пытался возражать, напоминая, что у меня по графику качалка, но был послан лесом: в тупик, в котором я оказался, меня завел именно он.

Пройдя на кухню, я открыл шкаф со спиртным и оглядел взглядом бесчисленные бутылки. И не надо ловить меня на противоречии, говоря, что для малопьющего инженера у меня подозрительно много крепкого алкоголя. У меня много крепкого алкоголя именно потому, что я малопьющий – редкая приемка объекта обходится без переданной бутылки хорошего коньяка, виски, рома, водки или кавальдоса. Вот и скопилось бессчетное количество пузырей.

Раньше я считал, что их гости выпьют на моих поминках, но – вот, гляди, пригодились. Я взял первую попавшуюся бутыль – это оказался грузинский коньяк. Вытащил зубами пробку, поражаясь продуманному техническому решению – пробка легко вытаскивалась без применения штопора, я глубоко вздохнул…

И немедленно выпил.

ГОСПОДИБОЖЕМОЙ, как меня регдолит-то, с непривычки. Несколько секунд, я в панике искал чем-бы запить эту гадость – и не найдя на столе ничего более походящего, загасил спазмы несколькими глотками минералки. Сразу вспомнился мой пьющий папочка, который, скривившись после дябнутого стакана водки, говорил маленькому мне: «А ты, небось, думаешь я тут меды распиваю?».

«Не меды, папа, совершенно не меды. Как я тебя сейчас понимаю, папа» – подумал я, роняя скупую мужскую слезу. А коньяк-то действует, как-то нейтрально подумал я, абстрагируясь от ситуации. Обида на весь свет стала волновать меня значительно меньше.

В животе разливалось живительное тепло. Это было неожиданно приятно. Уже нетвердыми руками я нарезал яблоки на закуску и налил себе второй стакан коньяка, сказав себе: «Я буду жить простыми, человеческими радостями, сказал я себе. И сейчас я уйду в запой».