Я вам что, Пушкин? Том 1

Глава 30

Засыпал я под голоса и проснулся тоже под них. Умильные зверушки с телеэкрана пропали. Сейчас под аккомпанемент попсовой мелодии мужик средних лет поливал растопленным шоколадом венские вафли.

— Теперь наш завтрак в европейском стиле готов, — заявил мужик и пристроил к вафлям клубничину. После чего плеснул шоколадом и на нее за компанию, — всего за десять минут вы порадуете себя и домашних этим незамысловатым лакомством!

Я чуть не подавился. Незамысловатое лакомство? Нет, в мире, где единороги какают вареньем из бабочек, оно, наверное, так и есть. Но в моем понимании незамысловатое лакомство — это когда ты кусок батона маслом помазал, потом туда сахару сверху насыпал и вуаля! Потом водой из чайника сбрызнул, и все — можно на работу топать.

Хавку ресторанного качества я на завтрак есть не привык.

Оператор тем временем показывал вафли так, как в давние годы на «рен-тв» показывали эротику по выходным — нудно, смутно и скрывая все интересное. Но есть мне все равно захотелось. Так, пусть мои запасы потихоньку кончаются, на тост с глазуньей наскрести еще должен. Кофейком отполирую и…

«…завтра мне надо пробежаться по району и заглянуть в пару мест».

По спине пробежал холодок. Вернее, пробежал бы, если бы девчонка, идущая по мою душу, не была размером с гнома. Флексить своей силой она может сколько угодно, все равно мы в разных категориях. И я в «вес пера» спускаться не собираюсь.

— А сейчас наш креативный консультант Карлос Каралья расскажет вам, как превратить пластиковые бутылки в модные летние галоши! — возвестила женщина лет сорока на экране.

— Ваша тара не пропадет даром, — пообещал Карлос, — из нее выйдет славная пара!

Я скривился. Вот это поэзия. Хотя в поэтической конфе даже такие выкрутасы произвели бы фурор. Особенно в выходные дни, когда юные творцы заправлялись пивом и портвешком так, что из ушей лезло.

Карлос тем временем действительно начал мастерить подобие обуви из бутылок Оказывается, и здесь существуют свои «очумелые ручки», е-мое. Интересно, вдруг по другому каналу идет «Сам себе режиссер», где всякие отбитые личности на слабо прыгают с крыши сарая или гантелями жонглирует? Этот ведущий тоже мог бы в видеоподборку затесаться — выглядел он довольно стремно. Глаза блестящие, рожа тоже как будто маслом облитая. Усы топорщатся, волосы лохматые. Если б я такого на улице увидел, подумал бы, что дядя пал на дно жизни. В «марафон желаний» вложился или в другую финансовую пирамиду.

— Как видите, — сказал он прямо в камеру, — бутылки старые, поэтому поверхность у них бугристая и неровная. Но это нас не остановит!

Он ухмыльнулся и натянул на морду защитную маску сварщика.

— Нет беды большой и мелкой, где б не помогла горелка! — гаркнул Карлос, — сейчас мы это дело поправим.

Он протянул руку к столу и через секунду в ней и правда оказалась газовая горелка. Мне стало слегка не по себе. Это уже больше тянет на скетч-шоу типа «Тима и Эрика», а не «Пока все дома». Но с другой стороны, вдруг тут это нормальным считается. Другие традиции, культура и все такое.

— При работе с горелкой, — сказал мужик, — важно знать, где остановиться. Это вообще, дорогие телезрители, навык очень нужный. Он даже, не побоюсь этих слов, может вам жизнь спасти, дорогие телезрители. Или вашим близким. Всегда соблюдайте технику безопасности и не лезьте куда не следует. Иначе можно так напортить, что потом и не восстановишь уже!

Говорил он общими фразами, но было в них нечто угрожающее. По студии поплыл сизоватый дымок, но никто не обращал на это внимания, включая ведущих и съемочную группу. За маской глаз мужика было не видать, но почему-то я кишками чуял, что Карлос смотрит на меня в упор. Даже не мигая.

— Порой при обращении с такими тонкими материалами, дамы и господа, полезно остановиться, передохнуть. Рассмотреть, что называется, перспективу. Потому что не всякое вмешательство пойдет вам на пользу! Но это так, к слову. Теперь вернемся к нашим галошам.

Я хмыкнул и щелкнул кнопкой пульта. По другому каналу показывали, как старина Том пытался прикорнуть в гамаке, а мерзкая мышь опять ему мешала. Так-то лучше. От утреннего шоу у меня по спине целый муравейник промчался.

Есть тоже перехотелось. Поэтому я просто пошел в ванную, умылся и пошкрябал щеткой по зубам. «Привет» все еще маячил на прежнем месте. Буквы не изменились ни капельки, все такие же бледные, но отчетливые, как будто белой краской или зубной пастой намалеваны с той стороны. Я выключил воду в кране и посмотрелся в зеркало. Жирные контуры перечеркивали мое лицо, скрывали его, и от этого снова стало казаться, что там, напротив, стоит вовсе не Гару, а кто-то другой.

— Знаешь, — неожиданно даже для самого себя сказал я, — хз, чего ты добиваешься, чел. Да мне это и по барабану. Вот какая штука: когда слишком много пугалок наваливаешь, эффект от них получается прямо противоположный. Восприятие притупляется. Поэтому не удивляйся, если скоро я реагировать буду как тинейджер на дом с привидениями, от которого детвора кипятком ссытся.

Никакого ответа я не дождался. Отражение в зеркале послушно синхронило мои слова. Без задержки, без отклонений. Каждое движение губ в точности как и должно быть. И все равно смутный порыв внутри заставил меня продолжать.

— Ты меня слышишь, не сомневаюсь в этом, — добавил я уже чуть громче, — так вот, запомни тогда. Не знаю, зачем ты мне ставишь палки в колеса, да и знать не хочу, если честно. Может, по необходимости, от обиды или просто натура у тебя такая. Говнистая. Причины мне до лампочки. Я все равно буду делать то, что делаю. И если у тебя с этим проблемы, чел, то давай не будем впутывать в это ни Саёри, ни Юри, ни кого бы то ни было. Достаточно уже девчонки настрадались. Хватит.

(ну давай, предложи ему еще раз на раз выйти побазарить. выйдет отличное завершение для самого кринжового и пафосного монолога в новейшей истории)

Ну, с учетом того, что на мою долю в жизни махачей хватило, а Гару — навряд ли, тут шансы мне вполне нравятся. Так что если других вариков не останется…

Я некоторое время постоял возле зеркала, но дождался только стука в дверь. Гость забарабанил в створку громко и настойчиво. Чертов дятел-террорист.

— Иду я, мать вашу, иду, — процедил я сквозь зубы.

Три оборота замка, щелчок… и солнечный свет бьет мне в глаза. А чей-то острый кулак — в печень.

— Ты в собственном доме заблудился, что ли? — возмутилась Нацуки, — чего не отвечаешь?

— Умывался, — просипел я в попытках перевести дух, — вода шумела, не слышал тебя.

Она смерила меня насмешливым взглядом. Из телевизора тем временем раздался истошный вопль — бедолага Том опять огреб ни за что ни про что. Прямо как я сейчас.

— Если надеешься, что я тебя за чистоплотность похвалю, даже не рассчитывай, — фыркнула Нацуки, — почему еще не одет? Я же сказала, что буду у тебя в десять часов! Мы уже на девятнадцать минут опаздываем. Шевелись, Гару!

— Не говорила, — возразил я, — ты сказала «утром», но никакой конкретики не дала.

Кого-то более сдержанного (и здравомыслящего) мой аргумент осадил бы. Но только не эту коротышку. Закатив глаза, она заявила:

— Ну и что? Тебе вообще следовало ждать моего прибытия с шести. Как утреннего поезда.

Поезда… Где-то внутри вдруг зашевелилось уже порядком позабытое желание свалить отсюда. Как будто через мертвеца пропустили электроток, и теперь этот полудохлый зомби вяло зашевелился. Бежать сейчас уже не вариант, да и под занавес это делать как-то неловко, но спросить будет не лишним.

— А тут поезда ходят?

Нацуки посмотрела на меня с недоверием.

— Ты это, головушкой треснулся, что ли? Память потерял?

Тут ее симпатичная мордашка помрачнела. Губы сжались в узкую полоску. Видимо, вспомнила мой обморок в клубной комнате и то, как меня в больницу отправляли. Надо же, и у гремлинов совесть просыпается порой.

— Прости, — сказала Нацуки, — я херню ляпнула. Иногда сама не знаю, что несу. Не обижайся, ладно?

Ее маленькая ладошка нашарила мою и легонько сжала. Я уже было хотел сказать «Не парься, все в порядке», как она слегка пощекотала мою ладонь. Ну чисто младшая школа, первый класс, чесслово. Но этот трюк оказался неожиданно эффективным, потому что я рассмеялся.

— Да ладно уж, — сказал я, — ничего страшного, ерунда.

Розовые глаза смотрели на меня в упор. Как будто два огромных, блестящих леденца.

— Болит голова? — с участием поинтересовалась Нацуки, — надеюсь, с тобой ничего серьезного. У нас тут хоть и деревня, а врачи толковые. Тот же Хагельман прям шарит. К нему даже из других районов страны приезжают за консультациями. Он и…

Нацуки осеклась на полуслове. Я видел, что ей отчаянно хочется что-то высказать, однако вместо этого коротышка только опустила глаза. Понятно. Для чувствительной информации еще не время.

— Голова не болит, — заверил я, — а вот печень после твоего приветствия…

— Брось ты, — беспечно отмахнулась Нацуки, — вообще нужно было заблокировать удар! Сам виноват, раз потерял бдительность!

Хм. Если она собирается таким образом меня проверять всякий раз, когда мы видимся, прикуплю-ка я себе в магазине парочку толстых свитеров. Не бронежилет, конечно, но хоть что-то защитное. Иначе закончу как Гарри Гудини. Которому благодарные фанаты тоже с бухты-барахты зарядили в пузо, отчего он и помер.

(а ведь ты в искусстве побега совсем не так хорош, как Гудини. иначе не торчал бы здесь)

— Завтракать будешь? — спросил я чисто из вежливости. Поэтому очень обрадовался, когда Нацуки покачала головой.

— Нет, пасиб. Одевайся и пойдем, мне еще обед готовить. В холодильнике есть, конечно, вчерашняя свинина с чесночными стрелками, но хочется же свежего.

Я снова чуть не рассмеялся. Нацуки так неприкрыто флексила своими кулинарными навыками, что аж в глаза бросалось. Вот уж она точно в курсе, что путь к сердцу мужика лежит через желудок. Теперь надо до нее донести, что прокладывать этот путь кулаками — не самая лучшая идея.

Я бы не отказался щас перехватить этой самой свинины. В животе заурчало, и я поспешил свалить в комнату, где висело шмотье.

Вчерашний костюм пришел в негодность после лесной прогулки, поэтому я малость приуныл. Больше вариантов не осталось… Но потом я вспомнил про нычку Моники в диване. Пришлось спускаться обратно и рыться в диване. Я очень надеялся, что она туда закинула вещи не только для себя любимой, хотя с ее уровнем эгоизма так, скорее всего, и окажется.

Но мне повезло. Под ворохом всяких девичьих топиков, пуловеров и водолазок нашлась вполне симпатичная рубашка и джинсы. Нацуки наблюдала за происходящим с удивлением, но ничего не говорила. Это только к лучшему. Не буду ж я объяснять, что эту нычку не я придумал, а ее дражайшая подруга, которая, как совы в Твин Пиксе — не то, чем кажется. Коротышка вообще как-то притихла, пока я собирался, даже непривычно. Словно полюса сменились, и громкая, наглая девчонка пропала с концами.

— Слышь, Гару, — шикнула Нацуки, когда я поднимался в свою комнату за телефоном, — где у тебя здесь туалет?

— Выйди из гостиной и налево, — отозвался я.

Когда мобила оказалась в руке, направился обратно и замер на пороге. Я отправил Нацуки в ванную. Где в зеркале до сих пор висит «привет». И не заметить его попросту невозможно. Что она подумает?

Я поспешил вниз, на ходу выдумывая объяснение. Скажу, что вчера заглядывал кореш-приколист, духовный наследник Энди Ларкина, и решил меня разыграть, ужастиков пересмотрел, придурок. Она должна поверить. Тем более, что сама хорроры не любит, так что мое возмущение стопудово разделит. Поэтому этого вполне достаточно.

Однако моя стройная версия так и не пригодилась. Вода в ванной шумела долго. Я не засекал, но прошло минут пятнадцать. Хотел даже подойти и спросить, все ли в порядке. А потом вспомнил, как всегда сам бесился, когда в такой интимный момент кто-нибудь начинает в дверь скребстись.

— Пойдем, слоупок, у нас времени в обрез, — сказала Нацуки, наконец выбравшись наружу.

Я окинул коротышку взглядом. Она снова ухмыльнулась, но уже как-то иначе. Без огонька. Что так на нее повлияло? Я вроде ничего такого не говорил. Угрызений совести по поводу моих странных болячек Нацуки тоже испытывать не должна. Не она ж в них виновата, в конце концов.

Ладно, в конце концов, когда тебе восемнадцать, перепады настроения могут шарахнуть из ниоткуда. Вот ты счастливый и на таком подъеме летишь, что даже пустая гречка с маслом в сладость кажется, а через минуту размышления о мирских тяготах так жмыхают, что хочется только лежать на полу и слушать лучшие хиты группы «ХИМ».

(хе-хе, а помнишь, как во дворе фронтмена этого АНСАМБЛЯ все называли Выбле Вало)

Все равно никто не переплюнет Токио Хотел, как ни крути. Нынешние-то ребятки со своим презрением к Джастину Биберу и понятия не имеют, как в свое время у всех бомбило с этого немецкого проекта.

— Нат, все норм? — спросил я, когда мы вышли за дверь.

— Было бы норм, если бы ты не копался в замке, как улитка со сломанными руками, — проворчала Нацуки.

— У улиток вообще нет рук, — парировал я, — только рожки.

— Вот и у тебя должны быть рожки, — не сдалась она, — потому что ты баран, Гару.

Я вздохнул. Кажется, день будет чертовски долгим. Сдается мне, что она почему-то на жутком нервяке, потому и взвинтила свою «цун-цун» сторону до предела.

(а ты не нервничал, когда в первый раз с тянкой на свидание ходил? помнится, ты тогда перепутал ударение в слове «капуччино» и пробубнил что-то глупое, когда официант пожелал приятного аппетита)

Я заскрипел зубами и в очередной раз проклял свою замечательную память. Даже в этом не все как у людей. У нормального человека мозг только перед засыпанием вытаскивает дайджест самых кринжовых моментов из жизни, но это не про меня. Мой разум готов эту подборку в любую минуту предоставить. И закадровый смех фоном пустить.

А Нацуки все не унималась.

— Чего вздыхаешь-то? — ткнула она меня в бок локтем. Мы как раз покидали пределы райончика. Я вздохнул полной грудью, и свежий воздух хлынул в легкие. Сразу захотелось жить, творить, радоваться и даже быть полезным членом общества. Чего не случалось очень и очень давно. Примерно с последней тринадцатой зарплаты.

— Да есть одна незадача, — признался я.

Нацуки подняла бровь.

— М? Что-то забыл дома?

Ну еще бы. Ей только дай повод в чем-нибудь меня обвинить.

— Не забыл. Просто хотел по дороге завернуть в детский сад.

— Зачем это?

Превосходно. Червячок попался на мою наживку, и шас я ему святую ручную гранату запихаю куда следует.

(АЛЛИЛУЙЯ)

— Так меня воспитательница предупредила, мол, если Нацуки увидишь без присмотра на улице, то приведи ее назад. Она, говорит, часто вот так вот убегает, когда рисовую кашу есть не хочет и жирафиков раскрашивать.

Нацуки зашипела как раскаленная сковородка, на которую водой побрызгали. Отлично. Линейку здоровья снял, переходим к фаталити.

— Я обещал, что буду начеку. Но вишь, сегодня выходной и там никого нет, — доверительно поведал я, — оставить тебя так я не имею права. Душа болеть будет честная.

— Сейчас у тебя будет болеть не только душа, — пообещала Нацуки, — заткнись по-хорошему, Гару, иначе капец тебе!

— Поэтому вот что придумал, — проигнорировал я угрозу, — ща я тебя через забор перекину на территорию, а там либо сторож тебя встретит, либо завтра персонал найдет.

Нацуки издала такой мощный победный вопль, которому позавидовали бы и Зена-королева воинов, и Чудо-женщина, и попыталась пнуть меня по щиколотке. К счастью, я этот маневр разгадал заранее, поэтому отскочил и погрозил ей пальцем.

— А драться нехорошо. Знаешь, как у нас раньше говорили? «Мирись-мирись-мирись и больше не дерись. А если будешь драться, я начну кусаться».

— Прекрати меня к малолеткам сплавлять! — взвилась Нацуки, — мне, чтоб ты знал, восемнадцать полных лет исполнилось в сентябре, вот! Я всех в клубе старше, между прочим!

Тут она слегка потупилась и добавила:

— … кроме Юри. И Моники.

Я хохотнул. До чего ж она потешная все-таки. Не уверен, что смог бы с ней в отношения, конечно, потому что от такого бурного общения можно крышей поехать, но в маленьких дозах Нацуки освежает и БОДРИТ.

(тем более, что когда она одна, то ведет себя по-другому. вот увидишь, я тебе говорю. это стесняшка еще похлеще Юри. просто если та в себе окукливается при любой возможности, то розовый гремлин пытается казаться больше)

Тем более, что в остальном Нацуки действительно проявила себя по-взрослому.

Нашей первой остановкой по дороге стал супермаркет. Помня о том, насколько она душой прикипела к кексикам и прочим сластям, я подумал, что Нацуки щас прямиком пойдет опустошать кондитерский отдел. Но ошибся — продуктовая корзина оказалась разнообразная.

— Сегодня без вырезки, — поясняла она себе (и мне одновременно), — я беру только с шеи, там обычно отличное мясо, не сухое, но и без лишнего жира. Но свежего нет. Купила вот, — она выразительно показала на желтый поддон, — ребрышек на суп.

Я с уважением кивнул. Постепенно тележка заполнялась мукой, сыром, молоком, йогуртом, рисом и всякой всячиной. Надо бы тоже закупиться, но если я буду дошираки брать и прочие быстрорастворимые супы, это будет как-то не очень выглядеть по сравнению с таким набором. В отличие от Сайки, у которой в тележке тогда как раз валялась мечта любого вечно голодного подростка, Нацуки себе лишнего не позволяла.

Казалось бы, мелкая деталь. Абсолютно ноль значения для сюжета игры. А о человеке все же кое-что говорит.

— Что бы ты хотел к чаю? — вырвал меня из мыслей ее голос. Он стал тише и спокойнее.

Я задумался. Не лучший момент привередничать и говорить, что я в целом не фанат чаепития, предпочитаю пивка бахнуть ну или на крайний случай минералочки. Стоит подобрать что-то под образ Гару, а не дяди, который скоро по возрасту начнет попадать в скуфы.

— Лучше кексиков ничего не могу придумать. Шоколадных, ванильных, клубничных — все равно каких, — заявил я со стопроцентной уверенностью, — лишь бы твоего авторства.

(превосходно. пять балок в очко гриффиндору)

Нацуки покраснела как пожарный фургон. Ладони, сжимавшие ручки тележки, мелко затряслись. Комплименты, даже такие грубые и «в лоб» она получать не привыкла. Да никто из них не привык, по большому счету. Даже Моника попадалась на мои многоходовочки время от времени.

— Дурак! — пискнула коротышка, старательно отводя взгляд куда-то в сторону полок с выпечкой, — я тебя серьезно спрашиваю!

— А я не менее серьезно отвечаю, — заверил я, — как на клубном собрании первом их попробовал, так с тех пор хожу и мечтаю снова их отведать. Такое вот неизгладимое впечатление осталось, представляешь?

— Все равно дурак! — гаркнула она. Перекрыла этим и шумящую в супермаркете вытяжку, и музыку (кажется, что-то из Тейлор Свифт или Кэти Перри). Даже спугнула некоторых покупателей — старуха в длинном сарафане неодобрительно покосилась на нас и покатила прочь свою тележку.

Нацуки не удостоила ее вниманием.

— Сегодня я уже ничего не испеку, — сказала она с досадой, — поэтому и говорить об этом нечего. Обед нужно запилить, в доме прибрать, да еще и домашки учителя накидали столько, что хоть вешайся. Поэтому вот.

(хоть вешайся, пхахахахаххах, вот так прожарка в адрес саёри! а она хороша, согласись)

Нацуки протянула руку к полке и взяла увесистый целлофановый пакет.

— Ты, наверное, не очень любишь сладкое, поэтому эти штуки тебе должны понравиться, чел, — сказала она, — творожные кольца.

Меня замутило. Сразу вспомнилось одно такое, которое я приволок из нашей московской кулинарии. Открыл я тогда пакетик, а кольцо есть нельзя. Потому что оно дало начало новой жизни. Грибковой ее форме.

— Ты угадала, я как-то всю жизнь больше по пицце, бургерам с картохой и всему такому. Где мясо есть, короче, — признался я, — но капкейки твои правда хороши, тут я не вру.

Нацуки обрадовалась и горделиво выпятила грудь. Точнее, то место, где по задумке Вселенной и художника ей полагалось быть. Там располагалась пустота, однако этот прискорбный факт не мешал коротышке носить бюстгальтер — из под симпатичной розовой маечки выглядывала бретелька. Магическое мышление, не иначе. Может, она надеется, что рано или поздно там что-нибудь прорастет, как овощи в парнике.

— Еще б ты врал, — вздернула Нацуки нос, — я тебя насквозь вижу!

— Тогда один-один, потому что я тебя тоже, — заявил я, — причем во всех смыслах.

Она аж подскочила на месте.

— Что ты имеешь в виду?

— Майка у тебя прозрачная и скрывает гораздо меньше, чем ты думаешь.

Это, конечно, было не так, но мне отчаянно хотелось повеселиться. А в том, чтобы порофлить за чужой счет, я ничего плохого не вижу.

— Аррргх! — взвыла Нацуки, — и почему ты раньше об этом не сказал? Пошли скорей на улицу! Или нет, стой, нельзя на улицу, меня там увидят!

— Как будто есть на что смотреть, — не удержался я.

…

Из супермаркета мы свалили очень вовремя. Еще немного — и местный охранник выпроводил бы нас, а напоследок отходил метлой. Или вообще первым, что под руку попадется. Как только Нацуки убедилась в том, что непристойного обнажения не произошло, то успокоилась. Но на меня за сомнительный троллинг не обиделась. Ну точно своя девчонка.

День был славный, идеально подходящий для того, чтоб выгулять своих вторых половинок или спиногрызов, но прохожие нам навстречу попадались редко. Следующим делом в обширном списке Нацуки оказалась разборка с коммунальными службами — накосячили со счетами за электроэнергию, поэтому она была полна решимости разобраться. Я только подначивал.

— Разнеси там все по камешку, покажи, кто босс! — выдавал я мотивационные речевки, — заставь их себя уважать, Нат!

Она купилась.

— И заставлю! Вот увидишь, Гару, они еще пожалеют, что со мной связались!

— Так держать! — восхитился я, — Покажи, что важен не размер собаки в драке, а размер драки в собаке!

Нацуки нахмурилась.

— Так, я не поняла, ты меня щас с собакой сравнил? Да ты сам псина сутулая!

Она продолжала возмущаться на все лады и проклинать меня последними словами. Хорошо, что я навострился фильтровать такие штуки за годы жизни с Милкой, поэтому не расстроился совершенно. А вскоре и думать про бухтящую коротышку позабыл. Мы подошли к булочной на углу, возле которой стоял хмурый мужик в фартуке и почему-то с бейсбольной битой в руках.

Я предпочел бы не привлекать внимание этого верзилы, но тут из-за угла в группке школьников (узнал по форме) вывернул человек. Вывернул и преспокойно направился на другую сторону улицы. Он о чем-то оживленно беседовал с корешами, но я не мог не разобрать ни слова. Наверное, потрясение слишком сильным оказалось.

Мы встретились глазами всего на секунду не больше, но этого крошечного промежутка мне хватило с лихвой. Лично мы с парнем никогда раньше не встречались, но я определенно его видел. Причем совсем недавно. Не далее, чем сегодня утром. В зеркале.

— Э, стой!

Я наплевал на все нормы вежливого общения и рванул за ним. Нацуки что-то заорала мне вслед, но слова утонули под стуком крови у меня в ушах.

(ПРИВЕТ САМОЗВАНЕЦ)

Ну, я тебе щас такой привет организую, братец. Как в «Бешеных псах». Ты у меня все свои планы выложишь на блюдечке, на фарфоровой, сука, тарелке.

— Стой, кому сказано! — заорал я парню в спину. Себе в спину. В этой уродской школьной форме он был похож на меня как две капли воды. Кринжовая стрижка «под битла», угловатые острые плечи, глистоподобное тело и ножки-спички — да, это точно был Гару, ГП или как его там.

Упускать его было никак нельзя. И группка школьников, наверное, это знала — они все сгрудились вокруг него, как телохранители, прикрывающие своими телами Дженну, мать ее, Ортегу.

Мне на них было насрать с высокой колокольни. Сейчас не парила ни возможность схлопотать в морду, ни косые взгляды со стороны, ни даже позабытая на другой стороне улицы Нацуки. Я должен был его настигнуть. И настиг. Бесцеремонно растолкал его товарищей локтями и схватил за шиворот, как нашкодившего котенка. Тут же рывком развернул к себе.

— Ну что, паскуда, кто теперь самозванец, а? В смс-ке написать ты смелый, спору нет, а в лицо сказать сможешь?

Поднялся шум. Товарищи моего «клона» загомонили. Парочка самых крепких и инициативных решила оттеснить меня плечом, но не смогли. На силе ярости я превратился в помесь пиявки и питбуля, поэтому держал этого мудилу за пиджак мертвой хваткой. Никуда он от меня не денется.

— Бро, ты чего?

А самообладание у этого черта прямо-таки каменное. Голос не дрожит, и волнения ни капли.

— Не брат ты мне, — процедил я, — и фокусы твои меня уже достали. Надеюсь, ты никуда не спешишь, потому что все планы придется на часок отложить. Мне нужны объяснения.

— Ну ладно-ладно, — примирительно поднял руку он, — не горячись. Пацаны, я ща, на минутку отойду.

Мы вышли из этого недружелюбного «круга». В спину мне ударили несколько тяжелых взглядов. Хех. Вздумай я такой маневр на районе провернуть, так меня бы прямо там местная гопота и отпинала, а здесь ничего такого. Что сказать, цивилизация!

— Тебе денег дать или что? — спросил «Гару» тихо.

— Деньги твои мне без надобности, — заявил я, — а вот про все остальное давай поговорим.

— Про что? — не понял он, — я тебя впервые вижу… или…

Тут он наморщил лоб, явно пытаясь что-то вспомнить. И такое выражение у него на физиономии появилось карикатурное, что сразу захотелось по этой самой физиономии от души зарядить. Или натравить на него розового гремлина.

— Гару, ты совсем с дуба рухнул? Зачем за людьми гоняешься, психопат?

Легка на помине. Нацуки встала передо мной; глаза мечут молнии, руки уперты в бока. Я невольно окинул взглядом ее тонюсенькую талию.

— Вот, — кивнул я на парня, — наткнулся на одного хорошего друга, давнего, можно сказать. Мы давно не пересекались, а тут такая удача, правда, Гарик?

— Я тебя точно где-то видел, — задумчиво произнес парень. Попыток свалить он не предпринимал и вообще вел себя так, словно все происходящее в порядке вещей.

— Да ну? — заявил я, — и при каких это обстоятельствах?

Мой собеседнник замолчал и вновь погрузился в раздумья.

— Слышь, — шепнула мне Нацуки, — ты уверен, что не ошибся? Непохоже, что вы с ним друзья до гроба.

(до гроба, хех. если так дальше будет продолжаться, именно там ты и окажешься, братан. и понесут тебя на погост веселые нигерийские мужики под ремикс «астрономии» от тони иги)

Да хоть под «я ебу собак» пусть несут. Главное, что я щас этого кукловода потрясу хорошенько и посмотрю, что из него выпадет. А дальше хоть трава не расти.

(судя по ажиотажу, ты щас не под травой, а под спидами)

Лицо моего нового лучшего друга прояснилось.

— Вспомнил! — с какой-то детской радостью заявил он, — ты же тот пацан, который ехал в рестик на ужин! В «Золотое изобилие»!

Я схватил его за ворот рубашки и для верности тряхнул. По комплекции мы с парнем, что неудивительно, совпадали, но в таком состоянии я был готов скалы одним щелчком крошить и деревья валить с полпинка.

(сейчас как дуну, как плюну!)

— Ты с темы не соскакивай, будь любезен, — сказал я, — давай начнем тогда с малого.

Парень прищурился. Сейчас эффект «зловещей долины» прицельно бил по всем моим органам чувств. Крч, есть два стула. Либо я потом дома в Москве совершу величайшее научное открытие со времен колеса, печатного станка и нарезного хлеба… либо уеду в психушку.

— Да я не соскакиваю, просто вообще не понимаю, чего ты от меня хочешь, — с неловкой усмешкой заметил мой собеседник.

— Хорошо, давай тогда привлечем третью сторону, — согласился я, — Нат!

— Чего орешь? — недовольно отозвалась она, — я же рядом стою.

— Прости, не заметил, — не удержался я, — тебя так легко потерять в пространстве. Но суть не в этом. Скажи, мы с Гариком похожи?

— Меня вообще не так звать, — запротестовал парень, — я вообще то Майкл. Майкл Коннер.

— По-е-бать, — отчеканил я, — ну так что же, Нат? Одно лицо, ведь так?

По выражению лица Нацуки я видел, что она не прочь оттоптать мне ноги за очередную шутку про рост. Скорее всего, после того, как мы с «Майклом» закончим, она так и поступит. Но сейчас коротышка внимательно уставилась на нас. Я буквально чувствовал, как ее взор скользит по нашим лицам. Это подтверждение уже заложит неплохую базу, на основании которой я буду потом его раскалывать.

— И правда, — наконец вынесла она свой вердикт, — охренеть. Вы уверены, что вас как в мыльной опере, не разлучили в роддоме?

— Говорю же, — обрадовался я, — тут же чисто все как под копирку. Словно из «Матрицы» вышли.

— Прически у обоих задротские, — добавила Нацуки, — телосложение опять же. Но у тебя, Гару, лицо умнее, что ли…

— Лица попрошу не касаться! — возмутился парень, — че вы вообще пристали ко мне?

— Тебе слова не давали пока, — пригрозил я ему кулаком, — этот разговор нам еще предстоит, а пока помалкивай. И дружков своих отправь куда-нибудь, а то утомили маячить над душой.

Они действительно маячили. Особо не мешали — видать, поняли, что разговор не праздный намечается, а серьезный. Но и бросать товарища не спешили.

— Майк, че там? — прогудел один из них, плечистый шкаф ростом на голову выше Гару и всех прочих школотронов, — долго ты еще?

— Ничо там, — передразнила его Нацуки, — Майк с вами дальше не пойдет, челики, он пока с нами потусуется.

Шкаф не больно-то поверил в ее слова, поэтому придвинулся поближе. Остальные последовали за ним. Неужели я оказался недалек от истины, когда сравнил этого чудика с книозвездой?

(и ничего удивительного. начитерил себе небось друзей через консоль, подкрутил у всех фракций репутацию и живет теперь, кайфует, в ус не дует. в кодинге этот товарищ шарит получше Моники, это стопудово)

— Все норм, парни, — Майк повернулся к спутникам, — идите пока места забейте, я вас догоню минут через пятнадцать, лады?

Парни явно предпочли бы забить нас, а не места. Но спорить не решились — видать, Майк и впрямь нажил среди них авторитет. Отрезав ему возможности к отступлению, мы с Нацуки сопроводили Майка в сквер, раскинувшийся по соседству. В ветвях деревьев радостно щебетали птички, теплый ветерок заползал мне за шиворот и приятно обдувал шею, да еще и от кофейни рядом одуряюще пахло всякими сладкими пряностями. Живи да радуйся, Гарик, одним словом. Так нет же, выдумал себе геморрой на ровном месте. А мог бы сводить гремлина в эту самую кофейню, угостить ее вкусняшками и растопить сердце. Совсем как масло — на медленном огне.

— Так чего вам надо? — спросил парень. В тон он напустил вековой усталости, но меня не провел, — если вы таким хитрым образом хотите деньги у меня отнять, то на здоровье. Ща кошелек достану, у меня там еще немного осталось. Думал скутер с них заправить, но раз уж вы пристали…

— Мне твои копейки не нужны, — оборвал его я, — колись давай, зачем жизнь мне и девочкам портишь, м?

Он посмотрел на меня как на дурака.

— Еще раз повторяю, что я тебя второй раз в жизни вижу. И уже жалею, что мы вообще встретились, поехавший.

— Да я бы тоже предпочел с тобой не видеться, но только видишь, как судьба сводит.

Я достал из кармана мобильный телефон, открыл менюшку с сообщениями и продемонстрировал последнее «входящее».

— Ну как? Знакомое послание?

Он прищурился. Смартфон у Гару был из дешевеньких, типичная поделка типа «сяоми», поэтому экран сильно бликовал. Но там и текста было немного — зато каждое слово у меня в памяти отпечаталось.

— Обычный спам, — отмахнулся Майкл, — не бери в голову, кто-то прикалывается. С троллингом никогда не сталкивался, что ль?

Я шумно выдохнул. До ужаса захотелось, чтоб мой кулак щас столкнулся с его наглой рожей. Сидит передо мной на лавочке, как грустный Киану, мать его, и строит из себя оскорбленную невинность.

— А дома у меня тоже спамер ошивался? Я Саёри знаю, она врать не станет!

— Да не знаю я! — обозлился он, — может, ты в школе насолил кому-то или бешеная поклонница за твоими ношеными трусами охотится — мне насрать!

Парень сложился в три погибели и протяжно застонал. После чего в ярости саданул кулаком по подлокотнику лавочки.

— У меня в неделе один день выходной, понимаешь? — сказал он, — я со смены прихожу полудохлый и в отключку падаю до самого утра. Неужели ты думаешь, что у меня есть желание какого-то рандомного челика преследовать и ему гадить? На хер ты мне сдался-то?

Нацуки мягко потянула меня за рукав. Я повернулся к ней. Весь боевитый настрой мою спутницу покинул, и теперь она казалась первоклашкой, которую стыдит за прогулы суровый учитель.

(а ведь врет игра. говорю тебе, врет. нет ей восемнадцати никак. даже шестнадцати нет. разраб точно всем наврал, чтоб не попасть под каток культуры отмены. и, кстати, парень этот тоже врет. талантливо отбрехивается, конечно. к тому же у тебя доказательная база слабая. но все же)

— Может, ты ошибся? — спросила Нацуки тихо, — мало ли, в жизни удивительные штуки на каждом шагу происходят. Просто вы с этим челом…

— Меня Майклом зовут вообще-то, — проворчал он.

— … да, Майклом, — поправилась Нацуки, — вы очень похожи. Но такое случается. Гены у вас так расположились или что-то в этом роде.

Ага. Гены. И Чебурашки с ними по соседству. Нет, этот мудила точно мне заливает, но пока прицепиться не к чему. Это он щас передо мной смирный сидит. Но когда впервые встретились, у меня даже екнуло что-то. Сильнее любого «паучьего чутья». А первое впечатление зачастую и самое верное.

— Я против вас ничего не имею, ребят, — заявил Майкл, потирая ладони, — обознались, ну и пусть. Забудем. Даже вот что скажу — если вам куда-то надо будет доехать, маякните, я помогу. Ща, только визитку с телефоном достану.

Он засунул руку в карман пиджака и через пару секунд извлек белый пластиковый прямоугольник.

— Вожу я аккуратно, ты знаешь, — обратился он ко мне, — я ж тебя на свидание отвозил…

Кусочек паззла, который я с таким упорством пытался приладить, наконец встал на место. С оглушительным щелчком. Почти что гром грянул в моей свинцовой башке.

— Вот и прокололся ты, Майк, — заметил я, — мы действительно с тобой ездили «Золотого изобилия». Только я на сто пятьдесят процентов помню, что не говорил про свидание за все время в пути. Ни единого разу.

Он изменился в лице так, будто перед ним на тарелке лежала дохлая крыса. Понял, что ошибка уже допущена.

— Ну так зачем еще туда ездить? — попытался этот хитрый черт сохранить лицо, — это рестик фешенебельный, для парочек.

— «Для парочек» — передразнил я его, — тебе откуда знать? Может, я на ужин с деловым партнером ехал. В стартап вложиться хочу. Например, помочь Нацуки пекарню открыть. Как тебе такая идея, м?

Майк затих. По всему выходило, что к стенке я его грамотно прижал, тут уж не вывернешься. Нацуки почувствовала ПЕРЕЛОМ в динамике и приободрилась.

Навесив на лицо грозную мину, она погрозила парню кулаком и рявкнула:

— Ну, че примолк?

Но сдаваться наш соперник совсем не собирался.

— Ты и сам не помнишь уже, что говорил, — возразил он, — со швейцаром на всю улицу пререкался, я и услышал.

Превосходно. Можно захлопнуть ловушку — зверек уже внутри.

— А теперь ты окончательно себя закопал, — заявил я и даже не стал скрывать торжество, — к тому времени, как я с ним выяснять отношения начал, тебя с твоим мотороллером уже и след простыл. Так что одно из двух — либо у тебя слух, как у летучей мыши, либо ты мне врешь прямо в лицо. И на Бэтмена ты совсем не похож, друг.

(великолепная работа, детектив)

Зовите меня просто Гарик Дюбуа, ребята. Мы с моим напарником Нацукимом Кицураги тут порядок наведем, черт возьми. И начнем с этого парня…

— Ну что? Нечего сказать? — вкрадчиво поинтересовался я.

Майк медленно склонил голову и утер со лба крупные градины пота. К полудню снова обещалась такая же жара, как вчера. Но я почему-то был готов поспорить, что парит моего собеседника

(допрашиваемого)

совсем не высокая температура воздуха

— Как же ты мне надоел, — процедил он сквозь зубы и выпрямился.

Я отшатнулся; его взгляд буквально горел ненавистью. А еще показалось, что по лицу пробежала рябь, как помехи на неоднократно переписанной ВХС-ке. Оно непрестанно менялось — не человек, а восковая маска, которой не дают окончательно застыть Нет, пожалуйста, только не новые глюки.

— Гару, что происходит?

Нацуки тут же вцепилась мне в запястье мертвой хваткой. Голос ее был наполнен страхом и злостью.

— Нацуки, — постарался я говорить как можно более спокойно, — беги отсюда как можно быстрее и как можно дальше. Лучше дуй прямиком домой. И никому не открывай, даже отцу. Поняла меня?

— Если думаешь, что я тебя с этим оставлю, ты и правда дурак, — заупрямилась она.

— Не обсуждается, — рубанул я, — я за твою безопасность отвечаю. Головой отвечаю, если хочешь. Поэтому не спорь. Я не дам тебе упасть.

Последняя фраза из меня вырвалась, вылетела на волне напряжения.

Раздались хлопки — сухие и зловещие. Майк все так же сидел перед нами. Лицо его оплывало тающим свечным воском, и только глаза оставались неподвижными. Никогда прежде на меня не смотрели с такой злобой. И, наверное, уже не посмотрят. Переплюнуть это невозможно.

— Трогательная сцена, молодцы, — отметил Майк, — текст слегка подкачал, но эмоциональный накал на уровне. Впрочем, даже так лучше, чем та мура, которая тут вместо скрипта. На каждого ловца есть свой ловец, Гару, и я хочу, чтоб ты об этом не забывал.

Он сделал многозначительную паузу и закончил:

— Или тебе более привычно зваться Игорем?