Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд.

«Т-34 — сжав зубы, прошипел командир. Да, нам уже приходилось слышать о танках Т-34 массу любопытных вещей, не суливших нам ничего хорошего. Куда нам против них с нашими жалкими 37-мм пушчонками! Или с 20-миллиметровыми!».

Командир батареи, где служил Окека, обер-лейтенант Россман, распорядился сосредоточить непрерывный огонь автоматических пушек на гусеницах Т-34. Никто особенно не верил в удачу этой затеи, но ничего больше не оставалось. Окека, стиснув зубы, пообещал себе, что «продаст свою шкуру как можно дороже». Они не открывали огня, пока танки не подошли на 200 метров. Первый залп зениток оставил один танк Т-34 без гусеницы, машина беспомощно завертелась на месте. После этого последовал приказ сосредоточить огонь на башне. Но не успела опустеть первая обойма, как в башне открылся люк и показался белый флаг. Русский экипаж, выбравшись из танка, тут же угодил в плен. Тем временем зенитчики уже обстреливали второй танк, и вскоре его постигла участь первого.

Однако уцелевший экипаж второго подбитого танка продолжал отстреливаться из личного оружия. Вскоре он был сметен залпом 20-миллиметровых. Участь остальных танков мало чем отличалась от участи предшественников — экипажи срезали пулеметным или пушечным огнем при малейших попытках оказать сопротивление. Оставшиеся Т-34 стали отползать назад. И Окека и его товарищи поверить не могли, что их малокалиберные орудия сумели отбить атаку непобедимых «тридцатьчетверок». «И все наше нервное напряжение враз спало, и мы победно завопили, — продолжает Окека, — словно восьмилетние дети, играющие в ковбоев и индейцев!»

Бойцы отправились к танкам поглядеть на результаты. Оказалось, что снаряды повредили не только гусеницы, но и колеса, и натяжные звездочки. Тем не менее немцы не могли понять, в чем же все-таки дело. «Лишь в ходе допроса плененного экипажа дело прояснилось», — рассказывал Окека. Оказалось, что разрывы 20-мм снарядов на броне башни при беглом огне вызывали резонанс, заставляя ее греметь, как «огромный колокол».

«Следовавшие один за другим разрывы на броне башни гремели с каждым попаданием все сильнее — сила звука превосходила все допустимые пороги, экипаж не выдерживал и готов был броситься вон из танка, лишь бы избавиться от этого невыносимого гула».

А с виду, казалось, что могут сделать эти несчастные 20-мм зенитки такой махине, как Т-34? Но впоследствии, по словам Океки, их батарея вывела таким же образом из строя 32 машины Т-34⁵⁹».

Есть сведения, что до сентября 1942 года, РККА потеряла от огня 20-мм пушек до пяти процентов всей уничтоженной бронетехники. Однако чаще они применялись против живой силы противника. Для советских солдат звук работавшей зенитки был убийственно страшен. По словам немцев: даже те русские командиры, излюбленным приемом которых была лобовая атака позиций - не решались поднимать бойцов, когда по ним стрелял такой «крупнокалиберный пулемет».

Вот как описан эпизод применения «FlaK 30/38» против советской пехоты в мемуарах Шумилина «Ванька-ротный»:

«В полку и в дивизии в это время шла лихорадочная работа. Было принято решение внезапным ударом силами двух полков захватить деревню Марьино. В дивизии торопились. Немцы ничего не знают о нашем продвижении. Взять сходу Марьино и отрезать немцам дорогу от Эммауса и Городни. Для захвата деревни подвели четыре батальона по две сотни солдат. В стрелковые роты придали пулеметные расчеты станковых пулеметов «Максим»…

…Все ждали рассвета и начала атаки, каждый по-своему. Но сигнала к наступлению не было…

…Прошло ещё некоторое время. Снежное поле постепенно светлело. Серая дымка над деревней рассеялась. Между домами забегали немцы. Они как-то вдруг всполошились, замахали руками и стали кричать. До нас долетали их чистые гласные: «Ля, ля, ля!».

Я взглянул левее деревни на снежную линию горизонта. Почему я взглянул туда, сказать не могу. Вершина снежной высоты поднималась над деревней, а вниз по дороге с этой высоты, в направлении деревни, медленно двигались какие-то чёрные точки. Вот они сползли к деревне, и их можно было уже различить. Нарастающий гул моторов был слышен издалека.

Немцы на гусеничных тягачах тащили зенитные орудия в деревню.

— Один, два, четыре! — считаю я.

Вот ещё четыре и четыре выползают из-за края вершины. В цепи наших солдат появилось движение. Солдаты, подняв головы, смотрели на зенитки.

Первые тягачи уже вползали в деревню, а по дороге на ухабах ещё ворчали моторы и пускали черные клубы дыма за собой.

Первая батарея выползла между домов. Тягачи отцепили, орудия развернули, и все застыли на месте. Остальные надрывно ревели моторами и, не торопясь, растекались по деревне.

Немцы не торопились. Они всё делали по науке. Приводили к бою зенитные батареи. Они хотели сразу и наверняка ударить по лежащей в снегу нашей пехоте. Тем более, что мы лежали и не шевелились…

…Сигнала на атаку не было. Приказа на отход не последовало. Немцы, видно, удивились на наше упорство и бестолковость. Лежат, как идиоты, и ждут, пока их расстреляют в упор! Наконец, у них лопнуло терпение.

Зенитка — это не полевое орудие, которое после каждого выстрела нужно снова заряжать. Зенитка автоматически выбрасывает целую кассету снарядов. Она может стрелять одиночными, парными и короткими очередями. Из ствола зенитки от одного нажатия педали вылетают сразу один раскаленный трассирующий, а другой — фугасный снаряд. По каждому живому солдату, попавшему в оптический прицел, немцы стали пускать их сразу по два, для верности. Один трассирующий, раскаленный, а другой невидимый, фугасный. Они сначала стали бить по бегущим. Бегущий делал два-три шага, и его разрывало зарядом на куски.

Сначала побежали телефонисты, под видом исправления обрыва на проводе. Потом не выдержали паникеры и слабые духом стрелки. Над снегом от них полетели кровавые клочья и обрывки шинелей, куски алого мяса, оторванные кисти рук, оголенные челюсти и сгустки кишок. Тех, кто не выдержал, кто срывался с места, снаряд догонял на третьем шагу. Человека ловили в оптический прицел, и он тут же, через секунду исчезал с лица земли. Взвод Черняева однажды побежал под обстрелом. Они знали, чем потом обернулось это. Мои солдаты лежали, посматривали на меня, на немецкие зенитки и разорванные трупы бежавших.

Ординарец отполз несколько в сторону, он хотел посмотреть, что там делается на краю кустов. Но любопытство сгубило его. Вот он вдруг встревожился, перевернулся на месте и в два прыжка оказался около меня. И не успел он коснуться земли, как его двумя снарядами ударило в спину. Его разорвало пополам. В лицо мне брызнуло кишками.

Появились раненые солдаты. Они ползли, оставляя за собой кровавый след на снегу. В оптический прицел они были хорошо видны. Очередной двойной выстрел добивал их на пути.

Лежавший рядом телефонист вытаращил на меня глаза. Я велел ему лежать, а он меня не послушал. Я лежал под деревом и смотрел по сторонам, что творилось кругом. Я лежал и не двигался.

Телефонист был убит при попытке подняться на ноги. Снаряд ударил ему в голову и разломил череп надвое, подкинул кверху его железную каску, и обезглавленное тело глухо ударилось в снег. Откуда-то сверху прилетел рукав с голой кистью. [Она, как] Варежка, как у детей, болталась на шнурке. Пальцы шевельнулись. Оторванная рука была ещё жива.

Все, кто пытался бежать или в панике рвануться с места, попадали в оптический прицел. Я смотрел на зенитки, на падающих в агонии солдат, на пулемётчиков, которые за своими «Максимами» уткнулись в снег. Пулемётчики лежали и не шевелились.

На какое-то мгновение стрельба прекратилась. Теперь по открытому снежному полю никто не бежал. Немцы шарили окулярами по полю, пытаясь выхватить из фона снежных сугробов очередную жертву.

И вот новый удар разбил ствол и щит станкового пулемета, обмотанного марлей и куском простыни. Приникшие к снегу, тела пулемётчиков приподнялись и откинулись мертвыми в сторону.

…Вдруг солдаты зашевелились, и я увидел перед ними немцев с автоматами в руках. Они незаметно спустились с обрыва и шли по кустам туда, где лежали солдаты Черняева. Вот что хотел мне сообщить ординарец.

Выскочить из кустов на открытое поле было немыслимо. По кустам немцы вели беглый огонь из зениток. Но огонь их был не прицельным, и большинство солдат пока были живы. Но вот град снарядов заскользил по самому снегу. В кустах у Черняева появились убитые и раненые. Я увидел, как несколько уцелевших солдат поднялись на ноги и подняли руки кверху».

Воистину апокалипсическая картина, верно?

Четыре 20-мм зенитных орудия почти подчистую выбили личный состав (вовремя свалившие командование, штабные и тыловики не в чёт) двух стрелковых полков!

Из восьмисот бойцов и командиров, в живых осталось всего двое…

И в заключении.

В общей же сложности, каждый третий солдат в германской армии – зенитчик.

И в разрушении положим Сталинграда, они внесли вклад не меньший, чем их коллеги по Люфтваффе - лётчики:

Командир 9-й зенитной дивизии генерал-майор Пиккерт писал домой 17 октября 42-го года:

«Это фантастическое зрелище! Абсолютно ничего в пригороде не избежало уничтожения. Мы произвели несколько тысяч выстрелов там, включая множество противотанковых снарядов, используемых против самых крепких зданий».

***

И вот какой возникает вопрос:

Ещё в двадцатые годы, 20-мм зенитными пушками обзавелись очень многие страны. Их производили в Японии, Италии, Швейцарии, Швеции, Франции и даже в Дании…

А, вот СССР – нет.

Почему?

Что, не смог?

Однако, худо-бедно, промышленость Советского Союза десятками тысяч выпускала танки, самолёты с лицензионными двигателями…

Почему она не могла выпускать значительно менее сложные зенитные автоматы?

Ведь, тот же самый 20-мм «Эрликон» - имел свободный затвор, как у «ППШ»…

Что в нём сложного?!

В 1937-м году практически всё руководство Артуправления РККА было законно репрессировано методом внесения лишнего свинца в их истощённый мыслительной деятельностью организм. И, возможно так совпало по «закону случайных чисел», но одновременно был объявлен международный конкурс на зенитные автоматы. В последнем, спустя самое короткое время участвовали отечественные системы Шпитального, Таубина и Кондакова, а также изделия ведущих фирм мира: 25-миллиметровые скорострелки Гочкиса, 37-миллиметровые системы Шнейдера, 40-миллиметровые системы «Бофорс» и, даже 15-миллиметровый автомат системы «Шкода» - вроде бы, под эту категорию не подпадающий.

Победила советско-скандинавская дружба!

То бишь автомат шведской системы «Бофорс» - запилено-скопирайтенный КБ «Завода №8» в Подлипках, представленный под пролетарским брендом «49-К» и перезапиленный под хорошо освоенный советской промышленностью 45-ти миллиметровый выстрел к танковой-противотанковой пушке того же завода.

Пройдя все положенные испытания, после устранения замеченных конструктивно-производственных дефектов, в 1939 году пушка «49-К» была официально принята на вооружение под названием «45-мм автоматическая зенитная пушка образца 1939 года». На следующий – на 1940 год, «Завод № 8» получил заказ на 190 таких зенитных орудий…

Казалось бы – вот оно, счастье, да?!

Ан, сцуко, нет!

Конструкторскому бюро «Завода № 8» было настоятельно рекомендовано на базе «49-К» разработать проект 37-мм автоматической зенитной пушки. Коллектив КБ с этим заданием успешно справился, явив на белый свет 37-мм автомат «ЗИК-37» (позже получивший заводской индекс «61-К»), благо отличался он в основном размерами качающейся части.

Что в результате вышло?

При общей штатной потребности примерно в пяти тысячах штук, на 22 июня 1941 года в РККА имелось всего 1214 37-мм автоматических зенитных пушек «61-К», ещё 44 таких орудия находилось в распоряжении военно-морского флота. Таким образом, количество имеющихся зенитных автоматов составляло лишь чуть более четверти от необходимого по штату.

Значительная часть «61-К» находилась в корпусах, бригадах и полках ПВО страны и, в западных военных округов имелось и того меньше - всего 817 зенитных пушек калибром 37 миллиметров.

Но это ещё не всё, не вся беда!

К этим зениткам имелось всего лишь полмиллиона с небольшим 37-ти миллиметровых выстрелов при потребности в три миллиона с четвертью… То есть всего 17 (семнадцать!) процентов от штатной необходимости.

Документы тех времён просто воплею вопиют!

Заместитель начальника 3-го отдела КОВО 24 июня 1941 года сообщал, что «…зенитные части ПВО не имеют снарядов, в результате авиация противника ежедневно бомбит Луцк, Станислав».

Из спецсообщения 3-го управления НКО СССР № 36137 от 1 июля 1941 года:

«Противовоздушная оборона была организована плохо. Зенитная артиллерия пяти бригад ПВО фронта и зенитных дивизионов, состоящая из 37-мм и 85-мм зенитных пушек, не имела к ним снарядов.

Зенитная артиллерия 18-го зенитного артполка 12-й армии, охранявшая гор. Станислав от воздушных налетов противника, не имела 37-мм снарядов».

Понятно, да?

Даже те немногочисленные зенитные скорострелки, что имелись в частях и соединения РККА на границе - по сути дела являлись лишь бесполезными грудами металлолома, годные лишь в переплавку в мартеновских печах Третьего Рейха. Ведь, такое малое количество боеприпасов автоматически подразумевает, что расчёты орудий - не умеют ими пользоваться и избавляются при первой возможности, как от чего-то бесполезно-обременяющего.

И если со снарядами для зениток 85-мм калибра всё вскоре более-менее наладилась, то известная напряжёнка с 37-ми миллиметровыми выстрелами к зенитным автоматам – сохранялась аж до самого 1944-го года.

И подозреваю, что исчезла она вместе с самолётами Люфтваффе на небе!

Кто виноват и, что делать?

Не хочется проводить расследование и выяснять чьих это рук дело (подозреваю, что Воронова – руководившего при Кулике Артупралением РККА) - ибо тогда придётся кого-нибудь обязательно законно репрессировать… Но военные посчитали калибр «45 мм» слишком крупным для полевых зенитных автоматов. Ведь, снаряды малого калибра не имели в те времена дистанционного, поставленного на подрыв через определённый промежуток времени взрыватель… А ведь любой самолёт можно гарантированно вывести из строя - попав чем-нибудь менее мощным, отчего тот по закону всемирного тяготения - обязательно крадёт на землю и об неё разобьётся.

Но эти «теоретики» не учли, что зенитным автоматам - находящимся в войсках, кроме самолётов - частенько приходится стрелять по атакующим танкам и пехоте противника…

А в этом случае, чем калибр крупнее – тем лучше!

Опять же по мнению выше-неназванных товарищей – принявших такое спорное решение, снаряды меньшего калибра меньше весят и занимают меньше место при хранении и транспортировке… Типа, логистика будет попроще.

Но они не учли, что калибр 45 миллиметров – один из самых распространённых в РККА и, подобных снарядов на любом складе ГАУ – как грязи под окнами студенческой общаги-пятиэтажки после таяния снегов.

А вот снарядов 37 миллиметров - которые нигде как кроме зенитного автомата не применяются, не сыщешь как летом снега в Сахаре.

Конечно, осколочный зенитный снаряд в отличии от обычного, отличается наличием самоликвидатора (не путать с дистанционным взрывателем!) – который подрывает его на излёте, чтоб упав на землю, тот не причинил вреда собственным войскам…

Однако бомба весом в одну тонну, прицельно сброшенная с не сбитого по причине отсутствия боеприпасов бомбардировщика - принесёт того самого вреда, не в пример больше.

Или я не прав?

Прав, тысячу раз прав!

Ещё одна аргументация сторонников калибра 37 миллиметров: мол, чем меньше калибр - тем заряжающему легче тягать обоймы со снарядами…

Заботливые придурки, млять!

Лучше тому красноармейцу-заряжающему - быть уставшим и вспотевшим, чем мёртвым и разлагающимся - в результате отсутствия боеприпасов и самой возможности хотя бы обороняться.

***

Так, так, так…

Кажется, ещё что-то забыл.

…Ах, да!

Видимо для противовоздушной обороны полков, Красная Армия желала иметь и нечто «промежуточное» между крупнокалиберным пулемётов «ДШК» - стоящего на вооружении батальонов и 37-ми миллиметровыми «дивизионными» зенитными автоматами. Поэтому в 1940-ом году, вместе с «61-К» была принята его уменьшенная копия – «25-мм автоматическая зенитная пушка образца 1940 года (72-К)».

Опять же с чем был связан такой выбор боеприпаса, когда одновременно шло освоения патрона «23х152» для авиационных пушек – будущих «ВЯ-23», совершенно не понятно. Скорее всего – ведомственная неразбериха и бардак. Мне ещё «там» и, ещё в период так называемого «Застоя» - было ясно как божий день, что так называемое «государственное планирование» - это самый главный советский миф. Если приглядеться повнимательнее: по анархии, социалистическая экономика - превосходила капиталистическую в разы, если не на порядок.

На «чёрный день календаря» - 22 июня, ни одной такой зенитной пушки в войска не поступало. На конец 1941-го года, усилиями четырёх заводов (№ 4 в Коломне, № 88 в Мытищах и № 172 в Молотове) было изготовлено всего 328 «72-К».

Потом, вроде бы дело наладилось и до конца войны было выпущено около пяти тысяч таких малокалиберных зенитных автоматов - в том числе и в спаренном и даже для флота вроде бы - в счетверённом варианте.

Ну, что сказать?

По правде говоря я ничего – ни хорошего, ни плохого про подвиги этого орудия на Великой Отечественной Войне не слышал. Про самодельные одесские танки «НИ» читать доводилось, а вот про «72-К»…

Категорически нет!

Даже на фотографиях военных лет: ни на советских, ни на немецких – она мне не встречалась ни разу, сколько ни пытаюсь вспомнить.

После войны же, про калибр 25 миллиметров забыли как про страшный сон - перейдя на хорошо освоенный за время оной 23-х миллиметровый выстрел для авиапушек. Именно так наконец-то в Советской армии появились массовые малокалиберные скорострелки – от «ЗУ-23-2», до «ЗСУ-23-4 Шилка».

Отсюда делаем вывод: этот девайс не только бесполезен - но и вреден, как отвлекающий конструкторов и производственников от более насущных для обороноспособности страны занятий.

***

Пока туда-сюда, занимаюсь размышлизмами…

Что-то хреновато было в Красной Армии с этим видом оружия и, только ли в боеприпасах дело?

«25-мм автоматических зенитных пушек образца 1940 года (72-К)» - было выпущено всего 8 тысяч, её старших сестёр - «37-мм автоматических зенитных пушек образца 1939 года (61-К)» – 19 тысяч…

Этого – очень, буквально критически мало…

ЭТО – СОВСЕМ НИЧЕГО!!!

Иначе бы из США по Ленд-лизу не было поставлено 5511 единиц их прародительниц – 40-ти миллиметровых зенитных автоматов «Бофорс», выпускающихся там по лицензии.

Может быть всё дело в нетехнологичности конструкции изначальной модели – «Bofors 40 mm/60»?

Для нашей советской промышленности нетехнологичной. Представите себе, что на завод выпускающий «Москвичи» пришла разнорядка – выпускать шведские «Вольво»…

Что получится?

Да, ничего хорошего – пешком будем ходить!

И касаемо это, кстати, не только нас с вами.

Шведскую зенитку выпускали по лицензии во многих странах - в том числе и в Британии и Соединённых Штатах Америки. Казалось бы – высокоразвитые страны с высокоразвитой, высотехнологичной промышленностью…

Но, нет!

Сперва с «QF 40 mm Mark I» изрядно намаялись инженеры-технологи Её Величества - борясь с её конструкцией рассчитанную на ручную подгонку при сборке, затем как на эстафете – их американские коллеги. Последние, признав исходный образец полностью непригодным(!) для массового производства, привлекли две тысячи(!) субподрядчиков в трёхстах(!) городах США. И лишь после этого, внеся множество изменений в конструкцию орудия и боеприпасов, чтобы приспособить их к по-настоящему массовому производству - на двенадцати заводов компании «Chrysler Corporation» началось валовый выпуск американских «Бофорсов» под брендом «40 mm Automatic Gun».

Всего, за годы Второй мировой войны, в Штатах было выпущено шестьдесят тысяч(!) подобных зенитных установок. Всего сто двадцать тысяч(!!!) стволов…

Из которых, от щедрот пиндосовских нам досталось всего пять с половиной тысяч 40-ти миллиметровых зениток по Ленд-лизу.

Впрочем, мне не нужны ответы на многочисленные вопросы на эту тему…

Мне нужна малокалиберная зенитная артиллерия для РККА.

И я решил пойти своим путём.

Сцанным веником загнав под плинтус возникшее чувство лютой зависти к своим американским коллегам-заклёпочникам, стал соображать на извечную тему:

- Что делать?

Дело в том, что каждый завод имеет своё – зачастую уникальное оборудование, свои технологии, свои навыки персонала. Заводские конструкторы, обычно подгоняют проектируемые изделия под всё своё, а вот освоить проектируемые на другом заводе - тем более иностранном, зачастую бывает невозможным.

Например, свою «родную» авиационную пушку «НС-37» - никогда не считающуюся крупносерийной, без которой в отличии от зениток такого же калибра – вполне могли обойтись, с 1942 по 1945 год - без особого напряжения выпустили аж…

Почти семь тысяч!

Что в условиях военного времени, должно считаться весьма выдающимся результатом.

Чужих, скоопирайтенных без спроса с «Бофорса» «37-мм автоматических зенитных пушек образца 1939 года» (61-К), как уже говорил, с 1939-го по 1945-й год – всего 19 тысяч… Больше не получилось, как ни напрягали анус.

Так, что?

Конечно!

Будем поддерживать отечественного производителя.

***

Ждущих творческого запила «заклёпок» на очереди было столько, что я уже второй день без обеда - обходясь бутербродами предоставляемыми Косынкиным, да сладким чаем из термоса.

Причём, сам не обедаю и другим не даю!

Объявив товарищам артиллеристам обеденный перерыв, заскочил на минутку на другую в свой кремлёвский кабинет, где меня уже поджидал конструктор Шпитальный и…

Два конвоира.

Ибо, вчерашний день и эту ночь Борис Гавриилович провёл на Лубянке, где к нему было много вопросов…

Очень много!

Впрочем, сутки проведённые в застенках кровавой гэбни не сломили его дух, что я и радостно константировал:

- А «браслетики» то, Вам к лицу, гражданин «гениальный» конструктор!

Приглядевшись повнимательнее, искренне недоумеваю:

- Вас, что? Даже по лицу сапогами не били, не говоря уже про прищемленные дверью пальцы и прочие «генеталии»??? Непорядок-с…

Тот, несколько фальшивя, ибо «знает кошка, сколько мяса съела»:

- За что, товарищ Сталин? Перед партией, советским народом и Вами лично – я чист!

Ржу, не могу:

- Вот это то – самое подозрительное!

Усаживаясь на своё кресло, нога на ногу:

- Если не догадыветесь за что, то считайте что Вас арестовали за тупость. «Тупость», батенька, это самое тягшайшее преступление перед Советской властью.

Перейдя на доверительный шопот:

- Но сам «арест» - это, как говорится – ещё полбеды. Вернее – совсем не беда…

Достаю из стола заранее приготовленный документ и сую под нос:

- …Вот, ознакомьтесь. Расписываться не надо, ибо как меня проинформировали весьма(!) компетентные товарищи: ваша подпись в таких случаях не требуется. Только заключение судмедэскперта, который зафиксирует вашу скоропостижную кончину в результате расстрела. Возможно, прямо сегодня: рабочий день у труженников «Коммунарки» в самом разгаре.

Тот читает и бледнеет мраморным обелиском с кладбища:

- «Вредительство и саботаж»?! Это – ложь и подлая клевета, товарищ Сталин!

Перехожу на «ты», уже с неприкрытой желчной ненавистью:

- А мало ли «гениальных конструкторов», вроде тебя - расстреляли вследствии лжи и клеветы в последние лет десять? Чем ты то, их лучше? Тем, что больше доносов настрочил?

Сразу расставим все точки над «ё»:

Кандидат, метящий в кресло главного конструктора эпохи Сталина (возможно, не только эпохи Сталина) кроме всего прочего, должен быть:

Во-первых: отмороженным на всю голову типом – чтоб на такое решиться.

Во-вторых: наглым, подлым, беспринципным мерзавцем – не останавливающимся ни перед чем, вплоть до письменных доносов на конкурентов.

В-третьих: иметь реализуемую в тех условиях – при существующем оборудовании, технологиях, материалах и квалификации работников, идею самой «вундерваффли».

В-четвёртых: иметь незаурядные организационные способности, уметь эффективно организовать работу безымянных «негров» - инженеров, конструкторов и технологов своего КБ.

В-пятых: быть достаточно «пробивным» малым – чтоб, «протолкнуть» своё изделие в серию.

Шпитальный был именно таким – «отмороженным на всю голову типом» и, далее по списку - оттого и преуспел. Но как в народе говорится, «всему хорошему когда-нибудь приходит конец». В конце-концов он вышел из доверия Реципиента и тихо слился, хотя и избежал заслуженного возмездия. Конечно, можно его вполне законно репрессировать, но…

Но я стараюсь во всём следовать заветам Ленина:

«Всякий мерзавец, может быть на полезным именно тем, что он мерзавец».

От конструктора 23-мм автоматической зенитной пушки «МП-3», в мой Личный секретариат поступил сигнал, что выпуск его изделия саботируется. Предприятия же, отписываются что конструкция сырая и недоведённая.

Как, так?

Ведь пушка Таубина, не только уже принята на вооружение - но и постановлением СНК СССР от 7 декабря 1940-го года и приказами Наркомата вооружения, уже поставлена на производство.

Что за околесица?

Я не хочу разбираться в том, кто прав, кто неправ, мне не нужны Ф.И.О. этой «аварии» и, даже не нужна истина… Из истины, до сих пор - ещё не было сбито ни одного самолёта.

Мне нужна малокалиберная зенитная артиллерия на вооружении РККА!

Поэтому я решил поручить это дело человеку, способному в буквальном смысле этого слова…

Идти по трупам!

С потухщими как залитый костёр глазами, в которых тем не менее - еле заметно, через серый пепел отчаяния и смирения перед неизбежным - тлеет искорка надежды, Шпитальный пытается выкарабкаться:

- Я дал авиации Красной Армии лучший в мире пулемёт… «ШКАС»!

Однако, я не Сталин, у меня свой взгляд на некоторые – кажущиеся очевидными вещи:

- Что? «Лучший в мире пулемёт»?! Тебе напомнить, сколько инженеров и специалистов село на нары или было растреляно за вредительство, пока из этой кучи говна - слепили нечто похожее на говённую, но конфетку?

Молчит, ибо что было – то было.

- Лучше бы твой папа тебя об простынь вытер – когда ты «мутной каплей» висел на его «конце»! Тогда бы возможно, мы тупо копирнули американский «Браунинг» и не мучились так с этим убогим дерьмом…

Набрав воздуха в лёгкие побольше, ору:

- …Но сцуко же, благодаря тебе и тебе подобным, мы как папуасы какие, раз за разом изобретаем велосипед! Хоть и говённый, но зато свой – пролетарский!

С одной стороны, действительно: «ШКАС» был оружием выдающимся во многих отношениях, по сути - являясь первым отечественным чисто авиационным пулеметом, сконструированным с учетом требований своего времени… Точнее: того времени – конца двадцатых, начала тридцатых годов – когда в конструкция самолётов преобладали дерево, фанера да перкаль.

Но всё портила исключительная сложность его конструкции, требующая ручного труда и рабочих самых высокой квалификации. И, отсюда - невероятно высокая трудоемкость и стоимость творений этого «гениального конструктора», от которых производственники не знали как избавиться…

Ибо за Шпитальным стояла фигура самого(!) Сталина.

Умел этот фраерок себя подать!

Переоценка произощла уже в ходе войны: «ШКАС» и запиленная с него 20-мм авиапушка «ШВАК» - были заменены крупнокалиберным пулемётом Берёзина «УБ» и пушкой «Б-20», на порядок более технологичными.

Но сколько ресурсов, сил, труда и в конечном итоге – человеческих жизней, было потраченно зря?

Но главная беда даже не в этом… Не в авиационом оружие, где Шпитальный долгие предвоенные годы был монополистом. Он и зенитную артиллерию малой мощности навязывал свою «ШВАК», любыми средствами и способами избавлясь от конкурентов. Но её 20-мм патрон, перезапиленный с 12,7-мм крупнокалиберного - даже в качестве авиационного боеприпапаса был откровенно слаб…

В зенитные же, он не годился от слова «категорически».

А ведь ещё была и танковая «ПНШ» на «неистребимой саранче» - «Т-60»…

Это ваще - пизТсец лютый!

***

Помолчали, затем Шпитальный, убитым, без всякой надежды голосом:

- Товарищ Сталин… Дайте мне возможность искупить свою вину перед партией, советским народом и Вами лично…

Я, весело:

- А Вы документ то - до конца то, хоть дочитали?

И вновь подсовываю приговор ему под нос.

Тот, шевеля губами:

- «…С отсрочкой исполнения приговора на три месяца».

Поднимает на меня глаза, в которых уже «из искры, разгорелось пламя»:

- Товарищ Сталин! Всё что угодно сделаю, но оправдаю!

Строго, показывая рукой на портрет Реципиента на стене:

- «Всё что угодно» - не надо. Товарищ Сталин - вовсе не царь из русских народных сказок и, невыполнимых заданий он не даёт.

Спрятав в сейф приговор, достаю из стола другой документ и подношу под всё тот же нос:

- Читайте, гражданин Шпитальный! Если согласны – подписывайтесь в соответствующей графе, не забыв поставить дату и подпись.

Тот, слегка выпучив глаза и отвесив нижнюю челюсть:

- «…Назначается Начальником «Главного управления малокалиберной зенитной артиллерии» (ГУ МЗА РККА), с испытательным сроком три месяца».

Пока он хлопал глазами, спрашиваю:

- Согласны с назначением, или всё же Вас расстрелять?

- Согласен, тов…

Обращаюсь к конвоирам:

- Снимите с него наручники, товарищи и можете быть свободными.

Когда Шпитальный расписался, достаю третий документ и перед тем как дать в руки:

- Самое главное, что от Вас требуется, это забыть что Вы – конструктор и даже просто инженер. Вы теперь – администратор, чиновник… Забыли?

Светится счастьем, как новый пятак:

- Забыл, товарищ Сталин!

- А вот Вам первое задание, после выполнения которого в точно назначенные сроки, приговор будет отменен, а судимость снята.

Пока Шпитальный едва ль не высунув язык читал приказ, встаю и прохаживаясь по кабинету, объясняю:

- В принципе, всё уже сделано до Вас: 23-мм автоматическая пушка «МП-3» сконструирована, прошла государственные испытания и даже принята на вооружение постановлением СНК СССР от 7 декабря 1940-го года и поставлена на производство приказами Наркомата вооружения.

Остановившись перед ним, заглядываю в глаза:

- Вам осталось всего то ничего, товарищ Шпитальный: добиться того, чтобы на оружейных заводах в Туле, Коврове, Ижевске и Подлипках - выполнили план ГКТиО о производстве за первое полугодие – не менее десяти тысяч, а до конца этого года - 35 тысяч зенитных установок «МП-3». Больше можно, хотя перевыполнение государственного плана - отныне не приветствуется… Меньше – нет!

Помолчав, спрашиваю:

- Задание ясно?

- Ясно, товарищ Сталин?

Хитро прищуриваюсь:

- Вопрос на засыпку: что Вы первым делом намерены сделать, товарищ Начальник ГУ МЗА РККА?

Тот, бодрым голосом отвечает:

- Добьюсь снятия с производства авиапулемётов «ШКАС» и авиапушек «ШВАК»!

Сперва изумлённо подумав: «А чувачок то оказался способным – мысли вслух читает только в путь!», подняв палец вверх:

- Правильно! Этого «добра» на букву «г» у нас - уже почти на тридцать тысяч самолётов накопилось… А зениток или хотя бы «крупняка» - и на двести дивизий не наберётся. На следующей неделе, в Кремле состоится расширенное совещание по вопросам стрелкового вооружения, в том числе и авиационного… Вот там и выступите с этой инициативой. А я как Председатель Государственного Комитета Труда и Обороны, его поддержу.

Подумав:

- А ещё надо КБ Таубина-Бабурина срочно прописать на заводе в Подлипках. А то оно неприкаянное, как «добро» в прорубе… Оттого, возможно и все его беды.

Вынув из кармана и посмотрев на «мамины» часы:

- Что-то заболтались мы с вами… А нас в «ОКБ-16» уже заждались, поди.

Уже на ходу, одевая шинель, слыша голодное урчание в желудке:

- Что хоть на Лубянке сегодня на обед давали? …«Щи с капустой и гречневую кашу», говорите?! О, счастливчик…

***

«Особое конструкторское бюро номер шестнадцать» (ОКБ-16) располагалось в четырёхэтажном каменном здание, во дворе которого уже толпилось изрядно народа. В том числе: Нарком обороны СССР маршал Кулик – куда же без него, Начальник Главного Артиллерийского Управления (ГАУ ВС СССР) генерал-полковник Воронов, вновьиспечёный Командующий ПВО РККА (не путать с ПВО страны!) - генерал-полковник Николай Дмитриевич Яковлев и «другие официальные лица»…

Ну и конечно же сотрудники «ОКБ-16» во главе с уже хорошо мне знакомым Таубиным - глаза которых в связи с хроническим недосыпом, напоминали таковы же у вампиров в сумерки.

А находились они во дворе потому, что там же располагались образцы вооружения - которые я никому в таких важных делах не доверяя намериваюсь лично посмотреть.

Зашли с товаришами Меркуловым, Кобуловым и Шпитальным… Поздоровался, познакомился с трудовым коллективом КБ, представил Шпитального в его новом «амплуа» - отчего у Таубина с Бабуриным случился небольшой психилогический шок.

Затем:

- Ну показывайте, товарищи конструкторы, что успели за прошедшую неделю «запилить».

Первым делом, мне показали саму 23-мм автоматическую пушка, прошедшую «обратный апгрейд». То есть скорострельность её, с 600 выстрелов в минуту - была снижена до трёхсот, как в первоначальном варианте «МП-3».

Попросил конструкторов разобрать-собрать пушку и призадумался…

Больше всего сей девайс напомнил мне «Шоша» (ударение на последнем слоге) - франзуский ручной пулемёт времён Первой мировой войны. Его называют худшим пулемётом всех времён и народов и, я с этим полностью согласен… Но он был прост, дёшев, просто сказочно технологичен и свою роль выполнил сполна: насытил боевые порядки французской пехоты - хоть и хреновеньким, зато автоматическим стрелковым оружием. Не будь он, так бы и остались бы лягушатники с одной лишь винтовой Лебеля – кстати, тоже далеко не являющей шедевром в истории огнестрельного оружия.

Ну а нам то, что выделываться за полгода до самой кровопролитной в мировой истории войны?

И я окончательно сделал выбор в пользу этого 23-мм зенитного автомата, призванного быть «универсальным». То есть напомню: заменившем три калибра в войсковой ПВО - 12,7-мм, 25-мм и 37-мм. И один калибр в ПТО – 14,5-мм.

Затем, мы прошли непосредственно к зенитным установкм, носящим все признаки дикой импровизации и лихорадочной работы «на коленке»… Не все болты с гайками и сварные швы, даже были закрашены. А те что успели всё же покрасить, носили следы даже не малярной кисти – а рогожной мочалы, коей хроноаборигены стены известкой белят.

Таубин представляет:

- 23-мм зенитно-противотанковая автоматическая пушка, предназначенная для вооружения роты-батальона.

Увидев что-то такое знакомое, спрашиваю:

- Откуда «дровишки»? Я имею в виду лафет… Неужели товарищ Кондаков уже успел? Не - ну, молодец…

Несколько смущённо, Таубин поясняет:

- Товарищ Кондаков, ещё даже не успел из Ленинграда до нас добраться. Пришлось импровизировать и воспользоваться лафетом экспериментальной «АП-20» конструкции…

Глядя в упор на Шпитального, заканчиваю за Таубина:

- …Конструкции растрелянного по чьему-то доносу Яна Яновича Атслега.

Шпитальный не знал куда глаза деть, а я повернушись к своему Секретарю-референту:

- Товарищ Меркулов! Хорошо было бы реалибелитировать товарища. А то как-то неудобно принимать на вооружение пушку с лафетом врага народа.

- Понял, товарищ Сталин. Как вернёмся в Кремль – тотчас внесу товарища Атслега в списое лиц подлежащих реалибелитации.

Задумчиво почесав подбородок, добавляю:

- Ещё бы орденном наградить посметно и денежной премией… Ему уже всё равно, конечно, а родным и близким – какое-никакое, но утешение.

Возвращаясь к Таубину:

- А память конструктора предлагаю увековечить назвав эту ротную зенитно-противотанковую пушку «конструкции Таубина-Бабурина-Атслега»: «ТБА-23».

Внимательно осмотрев лафет, задаю вопрос:

- А не слабоват будет? Ведь всё-таки патрон калибра 23 миллиметра, значительно мощнее патрона 20-мм «Эрликона» или «длиного Солотурна»?

Таубин успокаивает:

- «АП-20» разрабатывалась под экспериментальный советский патрон «20х110 мм», который имеет более длинную гильзу, а следовательно – большую мощность, чем названные Вами боеприпасы. По крайней мере предварительные стрельбы никаих замечаний по лафету не дали.

Ещё вопрос:

- Колёса от обозной телеги?

- Это вариант для стрелковых дивизий использующих гужевую тягу. Для моторизованмх же частей РККА, уже дано задание разработать подресоренный вариант, с колёсами от тяжёлого мотоцикла.

- Годно!

Оборачиваюсь к Кулику:

- Принимайте на вооружение и немедленно ставьте в производство, товарищ Нарком обороны СССР. Если государственые испытания выявят какие-то недостки – обязуйте заводы устранять их уже на конвейере.

Рисунок 52. Экспериментальная 20-мм автоматическая зенитная пушка Атслега (АП-20). Сверху снимка – боевое положение, снизу – походное.

***

Дальше была одинарная 23-мм зенитная установка на лафете «72-К» - 25-мм автоматической зенитной пушки образца 1940-го года. Я такой девайс не заказывал, но понимал откуда он взялся:

- Резервный вариант, товарищ Таубин? На случай если с лафетом Атслега ничего бы не вышло?

- Так точно, товарищ Сталин!

- А какой из них предпочтительнее?

Уклончиво:

- Оба имеют свои достоинства и недостатки. Установка на лафете «72-К» - более громоздка, конечно. Зато её не надо приводить в боевое положение, так как она может стрелять с колёс.

К Кулику:

- Принимайте на вооружение оба варианта. Война определит какой лучше.

Тот, высказал своё мнение:

- Пушка Таубина на лафете Атслега, больше подходит для ротного звена. С лафетом от «72-К» - батальонного.

Напоминаю:

- Батальонное звено мы отменили. А для отдельных батальнов, входящих напрямую в состав дивизии, не стоит выдумывать специальную зенитку.

Нарком обороны, не растерявшись:

- Тогда для полкового: там тоже зенитные автоматы нужны.

Киваю, ставя в этом вопросе точку:

- Да, будет так!

Осмотрели спарку 23-мм пущек на лафете «61-К» - 37-мм автоматической зенитной пушки образца 1939 года. По моим смелым, но вполне реализуемым замыслам, такая установка будет стоять на вооружении дивизии.

Каждый ствол с магазином на 81 патрон, в связи с чем интересуюсь:

- Сколько выстрелов выдерживает ствол?

Таубин, не стал кривить душой пред столь высокопосталенным и многочисленым начальством:

- Рекомендуется стрельба короткими очереями по 5-15 выстрелов. После непрерывной же стрельбы в целую обойму - орудие требует длительного охлаждения или замены ствола. Ведь, задумывалось то оно, как авиационное – охдаждаемое набегаемым потоком воздуха…

С нажимом:

- Но ваше КБ работает над тем, чтобы увеличить длительность стрельбы?

- Работает, товарищ Сталин.

К Кулику и Яковлеву:

- Принимается на вооружение. А Вам, товарищ Начальник главного управления МЗА, при каждом заводе-изготовителе, надо срочно организовать учебную часть по подготовке зенитчиков пушек конструкции «ОКБ-16».

- Поняли, товарищ Сталин!

Ещё раз внимательно осмотрев сей девайс:

- Так может эту установку, без всяких колёс - следует устанавливать в кузов грузовиков, как счетверённую установку «Максимов» - «М-4»? Или, что ещё лучше: в трёхосный бронеавтомобиль «БА-10» - сняв башню и вырезав крышу боевого отделения…?

Помолчав:

- …В танк? В новый средний танк Харьковского завода?

Таубин с явным интересом в глазах:

- Надо обязательно попробовать!

Вперив в него яростный взгляд тигриных очей Реципиента, строго требую:

- «Пробовать» не надо, товарищ конструктор… Надо сделать!

Кулику:

- Товарищ Нарком обороны!

- Слушаю, товарищ Сталин!

- Предоставить конструкторам «ОКБ-16» режим наибольшего благоприятствования в деле работ над самоходными зенитными установками. Я им уже и названия придумал: «Шилка» и «Тунгуска»!

Вновь к Таубину, приставив указательный палец ему к груди:

- Но главный спрос за «ЗСУ» будет с Вас, товарищ главный конструктор. Срок – три недели.

***

Перехожу к слебующему «экспонату» и с учащённым сердцебиением:

- Это то, о чём я сам догадался, товарищ Таубин?

- Так точно, товарищ Сталин! 23-мм автоматическая пушка «МП-3» с магазином на 81 патрон на лафете-тумбе «21-К» - 45-мм полуавтоматической универсальной пушки, стоящей на вооружение Рабоче-крестьянского красного флота.

Она самая!

Наряду с «Т-34», «Ил-2» и «ППШ-41» - один из «символов» великой Победы и рекордсмен по сроку нахождения в производстве: с начала 30-х годов, до…

До 1947-го года!

Даже в современной мне России, на самых современейших кораблях, пушка «21-КМ» состоит на вооружение в качестве салютной.

«В реале» на 22-е июня, военно-морской флот СССР имел их около двух тысяч - стоящих на боевых и вспомогательных кораблях: от крошечных подводных «Малюток» до огромных линкоров класса «Севастополь». После начала войны, «21-К» стали устанавливать на мобилизованные гражданские суда.

Они честно провоевали всю войну, но…

Но не сбили за всю войну ни одного самолёта противника.

Осмотрев конструкцию, спрашиваю:

- Насколько я понял, замена качающей части возможна прямо на корабле, не снимая самой тумбы?

- Да, товарищ Сталин.

К Кулику:

- Слышали, товарищ Нарком?

Понятливо кивает:

- Слышал и готов исполнять.

Обойдя орудие кругом, задаю ещё один вопрос:

- Ваша авиапушка, тупо вставлена в старую люльку с цапрами и укреплена там…

Таубин, не совсем понимая что от него хотят, жуёт:

- «МП-3» не нуждается в противоотквтных устройстввах, так как они входят в её конструкцию…

Нетерпеливо прерываю разглагольствования:

- Я не про то! Наверное имеется возможность установить на этом лафете-тубме - два, а то и все четыре пушки «МП-3»? Если изготовить специальную люльку?

Посмотрев куда-то «в космос», отвечает уклончиво:

- Это будет сложнее, товарищ Сталин.

Пристально смотря в глаза:

- Я это понимаю…

«Но заманчиво, заманчиво… Заманчиво, чёрт побери!».

- …Но всё-таки попробуйте «на паях» с КБ Кондакова.

***

Увидев «нечто», явно не попадающее под определение калибр «23 миллиметра», грозно рыкаю:

- А это что за «экспрессионизм»?

Сникнув, Таубин лопочет еле слышно:

- Зенитная установка «БМЗ-37»…

Раздражённо:

- А точнее?

- 37-мм авиационная пушка «БМА-37» на зенитном лафете Бабурина.

Взбешён, не то слово:

- Вот, как? Я же русским языком сказал: никаких крупных калибров в авиации! Почему кладём член на приказы Председателя Госудаственного комитекта труда и обороны, товарищи конструкторы? Бессмертными себя возомнили?!

«Товарищи конструкторы» хором верещат и громче всех сам Таубин:

- Товарищ Сталин! Эта пушка была сконструирована и изготовлена в металле ещё до нашего с Вами разговора в Кунцево!

Разом успокаиваюсь:

- Вот, как? Тогда у меня к Вам притензий нет. Расслабьтесь, товарищи конструкторы.

«Интересно, интересно… Лафет явно скоопирайтен с какой-то «иномарки» - скорее всего с германской. Но если «скоопирайтен» в одном экземпляре, то почему бы и не… Почему!».

Обойдя орудие, потрогал ствол, засунул в дуло палец и пиная колесо, скептически спрашиваю:

- А эта хрень хоть стреляет?

Пока вслед за мной всё вышеописанное проделывал маршал Кулик, а вслед ему - генералы Воронов и Яковлев и, прочие официальные лица, Таубин пояснил:

- За эту зиму было произведено порядком более пятисот выстрелов - как короткими, так и длинными очередями. Конечно, орудие нуждается в доводке, но существенных недостатков замеченно не было.

- Какое питание?

- Магазин на сорок восемь 37-мм патронов.

Сев в кресло наводчика, кручу маховик вертикальной наводки и наводя Шпитальному в лоб, спрашиваю конструктора:

- Характеристики? Скорострельность, вес?

- Темп стрельбы около 350 выстрелов в минуту, вес орудия без лафета 130 килограмм, с лафетом – около четырёхсот.

***

Так почему же всё же расстреляли Таубина и Бабурина?

Конечно, всё правды я не узнаю – ибо вместо «реальной истории», уже идет «текушая реальность»…

Но всё же?

Пытаясь разобраться, вспоминаю из «послезнания»:

К концу января заводы в Коврове и Туле практически завершили разработку технологии, калибров, инструмента, оснастки и приспособлений под её производствою. Последний завод даже частично переоснастил цеха новой оснасткой и выпустил первые пять 23-мм авиапушек конструкции «ОКБ-16».

Но качество их было неважным, что впрочем далеко не исключение для любого вида оружия или боевой техники ставящейся в проивзодство в то время. От винтовки «СВТ» и станкового пулемёта «ДС-39» и до лучшего танка Второй мировой войны «Т-34»… По версии американского канала «Дискавери».

Так почему Симонова, Дегтярёва и Морозова не расстреляли?

Почему не растреляли всех «молодых» авиаконстукторов во главе с Яковлевым, чьи самолёты доводились едва ль не до самого 44-го года?

В общем, зимой-весной 1941-го - шёл нормальный, рабочий процесс. Директора, объясняя аварии – понятное дело ссылались на конструктивное несовершенство «МП-6». Таубин - что не менее понятно, грешил на заводской брак.

Но это, как говорится «традиция»!

Скорее всего свою фатальныю роль сыграло другое.

Как бы там не было, выпустить серию пригодных для поставки на авиазаводы пушек не получалось. В результате, даже входящий в могущественный клан Кагановичей Лавочкин - охладел к идее вставить в свой деревянный «ЛаГГ» мотор-пушку Таубина…

Ильюшин же, изначально был её противником из-за её магазинного питания - из-за чего на крыльях его будущего штурмовика, должны были образоваться «наросты» - съедающие и без того относительно невысокую скорость этого бронированного «утюга».

И в этой обстановке, руководитель «ОКБ-16» готовит вариант «МП-6» с ленточным питанием, что означает для заводов ломку с трудом организуемого производства пушек с магазинным питанием!

Были и проблемы с крупнокалиберным пулемётом «АП-12,7», который якобы не смогли освоить на Ижевском заводе…

И на «ОКБ-16» и её руководство хлынул девятый вал доносов.

Но именно 37-мм авиационная пушка «БМА-37» была тем самым «последним звоночком» - после которого Таубину и Бабурину «намазали лоб зелёнкой». Якобы она не влезла в деревянный самолёт Лавочкина, отчего терпение у руководства кончилось.

Вот что писал по этому поводу в своих воспоминаниях Народный комиссар вооружения СССР. Борис Ванников, который сам пострадал - с 7 июня до 20 июля 1941-го года находился под следствием по «Делу Таубина»:

«Особенности тех лет, когда решения по важным технологическим вопро­сам подчас вырабатывали некомпетентные в них инстан­ции, и лишь на основании тех или иных обещаний, способ­ствовали тому, что некоторые конструкторы пушек из желания «выдвинуться» становились на путь, который наносил ущерб делу и был опасен для них самих. Так полу­чилось и с конструктором Таубиным, разрабатывавшим одну из конструкций 23-миллиметровой авиационной пушки... Эта пушка была лучшей(!) если бы Таубин не пожелал преждевременно «блеснуть» не только достигну­тыми успехами, но и такими, которых у него не было. Он же поступил именно так, объявив заниженные вес, габари­ты и силу отдачи пушки и добившись тем самым выдвиже­ния своего проекта на первый план... Сами недочёты устранялись наскоро. Таубин руководствовался при этом главным образом так называемой «конструкторской интуицией», не изучал и не анализировал причины своей неудачи, и его попытки выполнить обещанное не имели успеха».

К этому добавить больше нечего, кроме двух моментов:

23-мм пушки Таубина всё же были изготовлены и, им даже удалось поучаствовать в войне. Распоряжением ГКО «№ 101» от 11 июля 1941-го года («Об использовании авиационного оружия по противовоздушной обороне городов»), предписывалось к 10 сентября все четыре сотни хранящихся на заводах пушек «МП-6» укомплектовать установками и зенитными прицелами и передать для укомплектования ПВО городов. В тульском «ЦКБ-14» под руководством Токарева для них спроектировали упрощённую установку и в конце октября, некоторое количество этих установок участвовало в отражении налётов вражеской авиации на Тулу.

Второй момент.

После ареста Таубина и Бабурина, «ОКБ-16» вовсе не было закрыто, а коллектив не был разогнан, как это можно предположить.

И даже работы над пушкой «БМА-37» продолжились!

Летом 1941-го, Нудельман и Суранов внесли в её конструкцию некоторые изменения (в частности заменили магазинное питание ленточным) и, вскоре комиссии ГАУ был предоставлен новый опытный образец орудия, получивший индекс «11П». Пройдя все положенные испытания, авиапушка была принята на вооружение под названием «НС-37» и, с 42-й по 45-й год - массово производилась для истребителей «Як-9Т» и ильюшинских штурмовиков.

***

Уступив место наводчика «БМЗ-37» маршалу Кулику, спрашиваю скучковавшися конструкторов:

- Так товарищ Кондаков, значит у нас – специалист по лафетам? Так что вы мне «му-му» любили с «повозками» от «72-К» и «61-К»?

Таубин виновато:

- У нас было очень мало времени, товарищ Сталин.

Пару минут подумав, «переобуваюсь в воздухе»:

- В таком случае КБ Кондакова пусть остаётся в Питере и занимается башенными морскими установками под ваши пушки…

Киваю на творческиий перезапил«21-К»:

- …Ибо это – галимый паллиатив.

Наблюдая как маршала Кулика в кресле наводчика «БМЗ-37» заменил генерал Воронов, а того – Яковлев и, так далее, рассуждаю.

Вообще-то я хотел убрать калибр 37 миллиметров, ибо была проблемма с массовым производством боеприпасов для зенитного автомата «61-К», не решённая до конца войны…

С другой стороны образуется значительный разрыв между калибрами 23 миллиметра и 76- 85-мм.

Так, так, так…

Идея!

Решение принято:

- Товарищ конструкторы, слушайте приказ Председателя Госудаственного комитекта труда и обороны СССР: на лафете «БМЗ-37» создать спаренную зенитную установку 23-мм пушек «МП-3».

В СССР нет хорошо налаженного производства 37-мм зенитных снарядов, зато уже есть хорошо развитое для 45-ти миллиметровых противотанковых!

Пушка-сорокопятка снята с производства, имеющиеся в войсках - будут выбиты в ходе Приграничного сражения…

Значит, что?

Правильно:

- Авиапушку «БМА-37» перестволить под выстрел от 45-мм противотанковой пушки образца 1937-го года и установить на этот же лафет.

«В реале» такой апгрейд имел место быть: из 37-мм «НС-37» в «ОКБ-16» запилили 45-мм «НС-45», которая устанавливалась на истебители «Як-9К».

Конечно, последняя шмаляла не чисто противотанковыми боеприпасами, а специально под неё созданными…

Но все же!

Подсказываю:

- Чтоб конструкцию лафета серьёзно не переделывать и соответственно чрезмерно не утежалять, рекомендую использовать дульный тормоз.

Посмотре на часы, давая понять что визит на сегодня закончен, даю срок:

- Спарку 23-мм пушек «МП-3» на лафете «БМЗ-37» жду через три недели. 45-мм автоматическую зенитную пушку в сухопутном и морском варианте – через три месяца.

Таубин начал было что-то толкать про свои сложные отношения с производственниками, но я грубо прервав его, показав на Шпитального – последним усевшимся в кресло наводчика и, теперь увлечённо крутившим маховики - кого-то выцеливая в разрывах низких московских туч:

- Вот Вам ваш начальник – ему и жальтесь! А меня впредь подобной хернёй не грузите, а то осердчаю.

Уже было на выход, как Таубин меня приостанавливает:

- Разрешите, товарищ Сталин?

- Смотря что просите.

- От лица конструкторского коллектива «ОКБ-16», прошу разрешения переименовать «МП-3» в «СЗВ-41».

Таращу на него глаза:

- Переведите с «абракадабры на русский», пожалуйста.

Тот, голубея глазом:

- «Сталинское задание выполнено в сорок первом году».

Был признаюсь изрядно ошеломлён и не найдясь что сказать, махнул рукой:

- Эээ… Валяйте.

***

На обратном пуим в Кремль, посадил рядом с собой в автомобиль генерал-полковника Николая Дмитриевича Яковлева – Командующего ПВО РККА и всю дорогу «любил ему мозги»:

- «Кадры решают всё!» - кто это сказал?

- Вы, товарищ Сталин.

- Правильно! Поэтому не отладывайте решение этой проблемы на потом и, занимайтесь ею с первых же часов и каждый день…

Далее был мой длинный монолог о том, каками я вижу центры подготовки зенитчиков для Красной Армии и опять же – о «всё решающих» кадрах для них:

- …Буквально на днях грядёт грандиозное сокращение персонала ВВС. Я дам распоряжение, чтоб сокращаемые в первую очередь поступали к Вам. Это будет ваш костяк командных кадров! Личный же состав будет направляться из «Центров первоначальной подготовки личного состава РККА» (ЦППЛС РККА) маршала Тимашенко.

Ну и в двух словах о боевой подготовке:

- Много боеприпасов для стрельб, увы – я выделить не могу. Поэтому в основном придётся «пеше по-машинному». Однако, командиры и бойцы должны назубок знать теорию, материальную часть и уметь распознавать свои и чужие самолёты по силуэту и звуку…

Весь период Великой Отечественной войны – не говоря уже про её начальный период, советские зенитчики не отказывали себе в удовольствии шмалять по своим же самолётам. Те правда, в долгу то же не оставались и то и, дело бомбили сухопутные войска Красной Армии.

«Мы получили новое боевое задание — уничтожить скопления немецких войск на дорогах и переправах. Стали поступать отдельные доклады экипажей: бомбим колонны, имеющие опознавательные знаки — звезды. Уточняли, правильно ли нам поставлена задача, эти ли участки фронта с войсками мы бомбим? В ответ получали подтверждение, что все правильно и что именно здесь и нужно уничтожать противника. Много позже, когда фронт стабилизировался, нам стало известно, что не один раз наши наземные войска подвергались бомбардировкам и пулеметному обстрелу самолетов с красными звездами…⁶⁰».

Бей, как говорится, своих – чтоб чужие боялись!

Однако, продолжу наставления главному зенитчику Красной Армии:

- В прошлом году, нами были закуплены образцы основным германских самолётов. Надо не просто намалевав на них опознавательные знаки «наиболее вероятного противника», срисовать с них закрашенные в чёрное силуэты и разослать в войска. Надо на «Центрвоеннфильме» снять про них видосики: в полёте, на различных дистанциях, под различными ракурсами и при различной погоде. Причём – со звуком! И крутить их зенитчикам вместо всякого дерьма – «Истребителей», да «Если завтра война…».

Кстати… Надо будет не забыть – с этими пидарасами конкретно потолковать. С сценаристами и кинематографистами, то есть.

- Соответствующее распоряжение, я как Председатель ГКТиО дам… Но проконтролировать исполнение, обязаны Вы, товарищ генерал.

Приехав на место, выхожу из машины и дружелюбно улыбаясь:

- Смотрите не подведите армию, страну и лично меня, товарищ Яковлев!

Тот, руки по швам и твёрдым голосом:

- Не подведу, товарищ Сталин!

***

Вернувшись в зал совещаний Совнаркома, представил Шпитального в его новой должности, проинформировал о моём решении снять в производства 25-мм и 37-мм зенитные пушки и соответственно – боеприпасы к ним. Услышав вздох облегчения со стороны отдельных представителей заводов-производителей и, тут же испортил им настроение:

- Прошу запомнить товарищи: малокалиберная зенитная артиллерия - отныне считается приоритетным видом оружия и находится под особым контролем со стороны Советского правительства, Коммунистической партии и меня лично. Поэтому отнеситесь со всей серьёзностью к постановке 23-мм автоматической пушки «СЗВ-41» в производство!

Дальше сижу и молча слушаю выступления артиллеристов, производственников по тем или иным вопросам. Но тяжкиме думы тем не менее, гнетут с утроенной силой…

Как уже говорил, с зенитными орудиями среднего калибра дела обстояли вроде бы неплохо.

На 22 июня 1941-го года, в РККА имелось 3821 76-мм полуавтоматических зенитных пушек «3-К» образца 1931/38 года и ещё 682 - в КВМФ.

Кроме этого, советские Вооружённые Силы располагали 3082 85-мм зенитными орудиями «52-К»: 3016 стволов в РККА и 66 - в ВМФ.

Таким образом, всего на вооружении сил ПВО СССР имелось 7585 единиц зенитных орудий калибра 76 и 85 миллиметров.

Много это или мало?

Сча, сравним:

У Третьего Рейха на тот же момент, имелось 3891 штук небезызвестных «8,8 cm FlaK 18/36/37» (8,8-см зенитная пушка образца 18/36/37) и примерно 700-800 «10.5 cm FlaK 38» (10,5-см зенитная пушка образца 1938 года).

Видали?

Казалось бы - хотя и, не такое же преобладание РККА над Вермахтом (точнее над Люфтваффе, ибо зенитная артиллерия подчинялась Герингу) как по танкам и самолётом – а всего лишь примерно в два раза…

Но всё же - преобладание!

Однако были и свои проблемы.

Не знаю, как там для «76-мм зенитных орудий образца 1931/38 года», а вот для недавно принятых на вооружение новейших «85-мм зенитных пушек образца 1939 года» - боеприпасов как говорится: «кот накакал»…

Не более трети боекомплекта на ствол.

ОДНОЙ ТРЕТИ!!!

Снарядный «голод» приводил к слабой – чисто теоретической подготовке орудийных расчётов, что очень хорошо заметно в документах поры Приграничного сражения. Например, в спецсообщении 3-го управления НКО СССР № 35303 от 26 июня 1941-го года, мы читаем:

«По сообщению НКГБ УССР за первые 3 дня войны при 7 налетах на Киев зенитной артиллерией и авиацией приземлен (сбит) один самолет. 3-я дивизия ПВО к обороне не подготовлена. Полученные новые 85-мм зенитные пушки дивизией не освоены».

Если уж в ПВО защищающей столицу второй по величине союзной республики - такая ситуация с крупнокалиберными зенитками, то легко представить её в ПВО дивизий, корпусов, армий и организуемых с недавних пор групп армий.

Что делать?

А что тут сделаешь за пять месяцев до войны?

Хотя…

Первым на ум приходит латание знаменитого «Тришкиного кафтана».

- Товарищ Воронов!

- Слушаю, товарищ Сталин.

- От имени Председателя Государственного Комитета Труда и Обороны и, Верховного Главнокомандующего, приказываю: передать все 7,62-мм и 12,7-мм пулемётные установки из корпусов ПВО в Сухопутные войска РККА… Там они нужнее!

Действительно, зачем защищающие крупные города и промышленные объекты корпусной зенитной артиллерии - противостоящей авиации бомбящей с высоты в пять-шесть километров (а то и выше), зенитные пулемёты - едва ль достающие до полутора тысяч метров? Ниже бомбардировщики не спускаются, ибо в ПВО любой страны имеются привязные аэростаты заграждение, созданные именно для этой цели – противодействовать атакам с низких высот.

А между тем каждый корпус ПВО - прикрывающий такие важные стратегические города как Москва, Ленинград и Баку - по штатам должен иметь 236 штук одних только крупнокалиберных пулемётов!

Отдельная бригада ПВО, охраняющая мирное небо над объектами меньшей важности – двадцать семь «ДШК», отдельный полк - восемнадцать…

Спрашивается: нахахуа?!

Правда, в значительных количествах этого ништяка не обломится: в частях ПВО также – дикий некомплект материальной части, доходящий до шестидесяти процентов.

Но хоть как-то увеличить плотность зенитного огня над войсками хотя бы Первого стратегического эшелона, чтоб повысить его устойчивость перед атаками Люфтваффе.

- …Взамен, войска ПВО страны получат все 76-ти и 85-ти миллиметровые зенитные орудия - из состава ПВО дивизий, отдельных корпусов и армий.

В составе зенитных бригад ПВО групп армий, они пусть останутся.

Думаю…

Уверен!

Уверен, что во фронтовой неразберихе первых месяцев войны - снабжать боеприпасами зенитки легче будет в тылу, чем на передовой. Обороняя от бомбардировки города и важнейшие узды коммуникаций, зенитные орудия 76-ти и 85-ти миллиметрового калибра - принесут больше пользы Красной Армии, чем Вермахту - попав без снарядов в хозяйственные немецкие руки.

Те, перестволили трофеи под калибр 8,8 сантиметров и с успехом использовали в ПВО Рейха, в частности в противовоздушных частях прикрывающих столицу – город Берлин. Что интересно, к трофейным зениткам они приставили и «трофейные расчёты» – так называемых «хиви» из числа советских военнопленных.

Опять же, что немаловажно: экономим тягачи для полевой артиллерии, ибо частям ПВО находящимся на по сути - стационарных позициях в тылу, достаточного одного тягача на батарею, а то и на весь дивизион.

А ведь такой «дуре», как 85-мм зенитная пушка «52-К» - весящая четыре с половиной тонны, требуется достаточно серьёзный тягач…

Простой «Захар» её не потянет!

Однако, «Тришкин кафтан» он и есть «Тришкин кафтан»: передачей зенитных орудий среднего калибра ПВО страны - мы сводим на ноль хотя и жиденькую, но всё же дивизионно-армейскую противовоздушную оборону со средних высот.

Мда… Есть ситуации когда, как не думай, что не делай – лучшего всё равно не придумаешь и сделаешь всё одно плохо.

***

Уж совсем было махнул рукой на проблему - авось сама собой рассосётся, как тут мой внутренний голос меня же подначил, ехидно спросив:

«Как это ты не знаешь - как обстоит дело с выстрелами к 76-мм зенитной пушке? Да такого добра ещё со времён Первой мировой войны – целые залежи на складах… Хоть оппой эти трёхдюймовые снаряды ешь!».

Это он по недомыслию, имеет ввиду боеприпасы к трёхдюймовой дивизионной пушке образца 1902-го года…

Тупой мне попался внутренний голос – что с него возьмёшь!

Незаконнорожденное дитя сотрудничества красной Армии и Рейхсвера - «76-мм полуавтоматическая зенитная пушка образца 1931 года» (3-К), имела арийское происхождение и в девичестве называлась «7,5 cm Flak L/59».

Её унитарные выстрелы: «УО-361» – с осколочной гранатой, «УШ-361» - стержневая шрапнель, «УБР-361» - с бронебойно-трассирующим снарядом, со старой русской трёхдюймовкой - из общего имели только калибр в миллиметрах. Ну или в дюймах, кому как нравится.

Выстрелы к последней имели в своём индексе цифры сперва «350», затем после модернизации орудия в 1930-ом году - «354»: «ОФ-354» - осколочно-фугасная граната, «БР-354» - бронебойный снаряд, «53-УШ-354Т» - шрапнель.

С учётом боевого опыта локальных конфликтов 30-х годов, «3-К» была модернизирована в 1938-м году. Но всё же осталась слабоватой по мощности и, в производстве - была заменена «85-ти миллиметровой зенитной пушкой образца 1939 года» (52-К). Запилили сей девайс по-советски незатейливо, наложением нового 85-мм ствола с дульным тормозом - на платформу старого 76-мм зенитного орудия образца 1938 года.

Орудие получилось отличное - из разряда тех, про которые можно смело сказать:

- Она выиграла войну!

Но как уже сказал, к тому роковому утру 22 июня 1941-го года, к нему было ничтожно мало боеприпасов… Недостаток же боеприпасов, приводил к неопытности артиллерийско-зенитных расчётов накануне войны - расстреливающих даже то, что имелось - «в белый свет, как в копеечку», после её начала.

Что тут можно сделать?

Ну прикажу, рявкну, для острастки - загеноцидю кого-либо и, выпуск 85-ти миллиметровых выстрелов - несколько вырастет…

Ну и что?

Разве это изменит ситуацию хоть сколько-нибудь кардинальным образом?

Сильно сомневаюсь!

Тут мне внутренний голос вновь подсказывает:

- Заклёпочник недоделанный! Ты забыл про «3-х дюймовую противоаэростатную пушку образца 1914 года Путиловского завода», чаще именуемой «Противоаэропланное Орудие системы Лендера-Тарновского» или просто «Орудием системы Лендера». Сей девайс - шмаляет именно снарядами от трёхдюймовой дивизионки и, этих снарядов на складах и в войсках – просто завались!

Внутренне усмехнувшись презрительно, внутренне же и отвечаю:

- Ты ещё про шуваловские «единороги» вспомни, лохопед конченный! Ствол этой зенитки 30-ти калиберный – только по воздушным шарикам и стрелять.

- А ты напряги своё послезнание, не шлангуй! Мля… Сталин с тебя, как с древнего шумера в вывшиванке – космонавт.

- На себя посмотри, умник! Шлангуй, не шлангуй – всё одно получишь…

- …Орден! Давай включай соображалку то! А то просрём с тобой страну и будут потомки при одном только нашем имени плеваться, как о Горби Меченном.

- Да, мне пох! Я вам не Сталин и мне нас рать на его имидж.

От полной безнадёги «напрягаю» и вспоминаю…

***

Говорят, что Россия – Родина не только слонов, но и первых в мире зенитных пушек.

Но, это далеко не так!

Первое зафиксированное в истории применение артиллерии по воздушному противнику произошло в 1794 году, когда австрияки сдуру шмальнули из мортиры по ведущему разведку французскому аэростату, отчего тот поспешно ретировался.

Ну, это так – импровизация.

Артиллерийское орудие специально созданное для стрельбы по воздушным шарам появилось на поле боя в 1870-м году во время Франко-прусской войны и называлось оно «3,8-см Ballonabwehrkanone Modell 1870 von Krupp».

Стало быть, как это не обидно звучит, пальма первенства принадлежит всё-таки германцам.

Монтировалось эта штуковина на металлической тумбе стоящей на повозке и, как положено всякому уважающему себя зенитному орудию имело круговой сектор обстрела и угол возвышения в 85 градусов. Всего в армии Пруссии имелось двадцать штук таких фуёвин, что вполне сравнимо с наличием в русской армии зениток Лендера в период Первой мировой войны.

В 1902-ом году одним прозорливым (может, попаданец?) инженером Обуховского завода был разработан проект 57-ми миллиметровой зенитной полуавтоматической пушки… Но не одобренный тогдашним руководством Главного Артиллерийского Управления (ГАУ), он был положен на самую дальнюю полку, где и пылился до тех пор - пока его вытащил оттуда какой-то архивариус, отсканировал и выложил в «Интернет» в формате «дежавю».

Сразу после Русско-японской войны, когда широко практиковалось наблюдение и корректировка артиллерийского огня с аэростатов, та же немецкая фирма Круппа забацала уже 65-мм зенитную пушку (6,5-см Ballonabwehrkanone L/35) установленную на шасси грузового автомобиля. По идее, такие прообразы «зенитных самоходных зенитных установок» (ЗСУ) должны были по земле гнаться за медленно летящими вражескими аэростатами и дирижаблями (про аэропланы, эти несерьёзно-смешные летающие «этажерки» - поминали в последнюю очередь) и артиллерийским огнём уничтожать их.

Смелые эксперименты сумрачных германских гениев продолжились и, наконец в 1914-м году началось серийное производство «Geschifzwagen 14 7,7 ВАК». То бишь: «артиллерийского автомобиля образца 1914 года с 7,7-ти сантиметровой противоаэростатной пушкой».

Другие страны вслед за немцами плавно двигались примерно в том же направлении вплоть до начала Первой мировой войны и, в принципе - Россия от них не особенно-то от них и не отставала.

После того, как огребли конкретных люлей от «макак» - мозги у русских генералов наконец-то зашевелились в нужном направлении и, в 1909-ом году был объявлен международный конкурс на «противоаэропланные» орудия. Из иностранцев на этот призыв - откликнулись лишь немецкие фирмы Круппа и Эрхардта. Но в связи с начавшейся Первой мировой войной - все движняки в этом направлении не имели своего продолжения и сами собой заглохли.

После «стартового» выстрела в Сараево, Главному Артиллерийскому Управлению (ГАУ) - волей-неволей пришлось поддерживать отечественного производителя и весной 1915 года, на вооружении русской армии была принята игнорируемая с 1913-го года «3-х дюймовая противоаэростатная пушка образца 1914/15 года Путиловского завода» - чаще именуемая «Противоаэропланное Орудие системы Лендера-Тарновского» или просто «76-мм орудием системы Лендера».

В том же году, порядка дюжины этих зениток (часть которых установлена на шасси 5-ти тонных грузовиков «Руссо-Балт») была отправлена в Царское Село для охраны мирного неба над ним. Что впрочем, династии Романовых не помогло от слова «совсем»: царя и всю его августейшую семейку - расстреляли в ипатьевском подвале собственные большевики, а не разбомбили с воздуха вражеские аэропланы с цепеллинами.

На следующий после принятия на вооружение год, на Путиловском заводе было изготовлено… Хм, гкхм… Всего 26 орудий. В революционном 1917-ом году – аж целых 110 штук…

Не густо, да?

В Германии, в период Первой мировой войны, уже перешли на калибр 88 и даже 105 миллиметров. А выпуск зенитных орудий был массовым и исчислялся тысячами экземпляров.

Производство зениток Лендера не прекращалось и в годы Гражданской войны. Например в 1919-м году, Путиловский завод сдал восемьдесят два орудия - что для условий разрухи на транспорте, промышленности и в головах эпохи Военного коммунизма, было весьма неплохим показателем.

С окончанием Смуты, производство зенитных пушек под индексом «8К» было перенесено на «Завод им. Калинина» (в будущем знаменитый «Завод № 8» в подмосковном селе Подлипки) - которое ни шатко ни валко, шло с темпом двух-трёх десятков штук в год. К 1928-м году, заводчане наконец-то расчухались-раскачались и достигли годовой производительности в сотню орудий, к тридцатому – в двести тридцать.

В 1928-м году была произведена модернизация и вместе с новым индексом «9К», «76-мм зенитная пушка обр.1915/28 г.» получила новый ствол длиной 48,5 калибров, подрессоренный лафет-повозку «ЗУ-26» - допускающий механическую возку и дальнобойную стержневую шрапнель Гартца.

Не дожидаясь результата завершения результатов всех положенных испытаний «9К», по неискоренимой никакими репрессиями совдеповской привычке, в начале апреля 1929-го года «Завод №8» приступил к валовому производству модернизированной пушки, одновременно не прекращая выпуск «76-мм пушек обр. 1915г.».

Но, как уже было сказано: как прыщавый студент-первокурсник на центровую институтскую блядь, советский «Бог войны» уже повёлся на «немку» - «76-мм зенитную пушку обр. 1931 года» (3К)…

Тем не менее, производство старушек (вероятнее всего из имеющегося задела) продолжалось аж до 1934-го года и, на 22 июня 1941-го года в РККА числилось 539 «76-мм зенитных пушек обр. 1915г.» и 19 «76-мм зенитных пушек обр. 1915/28г.».

Насколько мне известно, старенькие орудия Лендера и относительно новые «9К», сыграли важную роль в обороне Севастополя. Возможно, даже намного большую, чем орудия «новых» модификаций. Даже, несмотря на то, что к началу Великой Отечественной войны в составе РККА и РКВМФ оставалось уже менее тридцати исправных орудий такого типа.

Всё дело в том, что имеющийся в осаждённом городе запас 76-мм снарядов «старого» образца - обеспечивал активность старых зенитных пушек вплоть до самых последних дней обороны. Новые же 85-мм зенитки, по большей части были вынуждены молчать из-за отсутствия боеприпасов.

Знаменитая севастопольская «Батарея № 365» на высоте «60.0», прозванная германцами «Форт Сталина», прикрывалась как раз четырьмя «76-мм зенитными пушками обр. 1915/28г.». Они настолько сильно досаждали противнику, что тот не пожалел для них шесть снарядов самой мощной в истории человечества пушки – 800-мм «Доры», весящей 1350 тонны.

***

«Так, так, так, - лихорадочно соображаю, - а стоило ли оно того»?

Тем более, что в конце 20-х - уже проводились успешные опыты под расточке казенника зенитки «9К и установке дульного тормоза» под более мощный выстрел?

Что немцу в кайф, то русскому – смерть!

Новая «игрушка», оказалась не в пример более технологически сложной и, валовое производство зенитных орудий - сразу рухнуло на отметку «0». На следующий год после принятия на вооружения, армия не получила ни одной зенитки «3К». В 1933-м году было сдано всего 175 орудия, в 1934-м – снова ни одного. Лишь с тридцать пятого года производство более-менее наладилось.

Однако, что мы получили взамен старой-доброй 76-мм зенитной пушки Лендера, прошедшей генеральный апгрейд?

По калибру «3К» была слабовата для ПВО страны – не зря немцы предпочли калибр 88 миллиметров. А по весу – слишком тяжёлой для войсковой противоздушной обороны.

Зенитная пушка «3К» весит в боевом положении 3,9 тонны (в походном – 4,6) и, требует для перевозки специального артиллерийского тягача - что разом переводит её в разряд, как минимум корпусных орудий - как и положим 152-мм гаубицу «М-10»…

А с чем остаётся дивизия?

А дивизия РККА, не важно – стрелковая, кавалерийская, мотострелковая или танковая - остаётся с одной-единственной зенитной пулемётной установкой счетверённых «Максимов».

А если бы продолжалось производство «76-мм зенитных пушек образца 1915/28года»?

Вполне возможно, что их было бы за десять лет произведено столько, что в каждой дивизии - имелась бы зенитно-артиллерийская батарея, а то и дивизион!

Весит она в боевом положении 1,6 тонны – что немногим больше обычной дивизионной трёхдюймовки, а шрапнельных снарядов к ней – хоть завались.

Знаю, кто-то скажет:

«Так ведь она устарела по тактико-техническим характеристикам. Бьёт не высоко и не способна поразить скоростные машины… Разве что наугад – заградительным огнём».

Согласен!

Наша «9К» выстреливает 6,5-ти килограммовый снаряд с начальной скоростью всего 730 метров в секунду и зашвыривает его на высоту максимум в восемь километров…

«Немка» же, снаряд такого же веса разгоняет в своём жерле до 820 метров в секунду - добивая до девяти с половиной метров.

Конечно, надо понимать что эти «высоты» снаряд достигает уже на излёте и практический потолок у обоих соперниц - значительно ниже.

Скорострельность у обоих систем практически одинаковая – 15-20 выстрелов в минуту и больше зависит от сноровки расчётов, чем от табличных ТТХ.

А вот теперь задумаемся: а на хрена козе баян - если у ней и, холодильника то нет?

На советско-германском фронте, авиация редко действовала с высоты более пяти-шести километров – разве что разведчики небезызвестной «Группы Ровеля» поднимались выше.

Кроме того: раз уж речь идёт о противоздушной обороне войск – уровня «дивизия-корпус-армия», то каким именно самолётам Люфтваффе она должна противостоять?

Как уже говорил, главный крылатый враг советского солдата, это вовсе не скоростные «Мессершмидты», «Юнкерсы» восемьдесят восьмые или сто одиннадцатые «Хенкели». Это прежде всего, корректировщик артиллерии «Костыль» - биплан «Henschel Hs-126», имеющий максимальную скорость в 350 километров в час.

За ним следует разведчик «Рама» - «Фокке-Вульф Fw-189», летающий немногим более быстро.

Обе эти машины, редко осуществляли свою деятельность с высоты более двух километров, а стало быть - были вполне по зубам даже «трёхдюймовому противоаэропланному орудию образца 1914/15 года», не говоря уже про «9К» с её длинным 48-ми калиберным стволом.

Наконец символ «Блицкрига», «Лаптёжник» - пикирующий бомбардировщик «Junkers Ju-87 Stuka»…

Тоже оказывается ничего страшного: у большинства модификаций – максимальная скорость всего 375 километров в час.

И всё!

Со всеми другими вилами стервятников, нашим войскам приходилось иметь дело несравнимо реже. Те предпочитали тылы: железнодорожные станции, мосты, заводы, склады и так далее… То есть, это уже объекты прикрываемые ПВО страны с их 85-мм зенитками.

И опять же:

Pourquoi pas?

И здесь надо обязательно пояснить, что как и другие ТТХ, максимальная скорость: это во-первых - виртуальная фикция, а во-вторых – сова натянутая на глобус…

Постоянно с ней не летают!

Разве что когда конкретно прижмёт – чтоб слинять подобру-поздорову, или наоборот – приспичит догнать кого.

Чаще летают с так называемой «крейсерской скоростью» для экономии топлива…

А на ней из «9К» и «Хенкеля» какого можно словить!

***

Исходя из вышеприведённых соображений, обращаюсь к Кулику:

- Товарищ Нарком СССР! Приказываю немедленно восстановить производство «76-мм зенитных пушек образца 1915/28года» (9К). Срок для выполнения задания – три недели.

Обращаясь к Воронову:

- Товарищ Начальник Главного артиллерийского управления РККА! Все имеющиеся «76-мм зенитные пушки образца 1915/28 годов» найти, отремонтировать, привести в порядок и обучив расчёты - распределить по дивизиям первого стратегического эшелона, из расчёта одна шести- орудийная батарея на дивизию, один трёх- батарейный дивизион на армию. Срок выполнения задания – три месяца.

Последних, если моё «послезнание» не брешет, в наличии имеется 539 стволов, что вполне хватит и на часть дивизий Второго стратегического эшелона.

Ну а там и новенькие «9К» образца 1941-года подоспеют!

Если наряду с истребительно-противотанковым дивизионом (восемь пушек «ЗиС-3») в каждой дивизии РККА будет четырёхорудийная батарея 76-мм зенитных пушек, то сильно осложнится жизнь не только у «птенцов Геринга»…

Но и у танкистов Гудериана.

Мда…

К сожалению надо признать: в силу непреодолимых объективно-субъективных причин, все эти мои «вундерваффли» - в полной достанутся лишь Третьему стратегическому эшелону РККА.

Первому и Второму, придётся довольствоваться тем, что уже есть…

«Каждый солдат должен понимать свой маневр» - когда-то говаривал Александр Васильевич Суворов… Тем более, должен понимать маневр своего Верховного Главнокомандующего каждый генерал и маршал. Поэтому, рассказал присутствующим свои соображения - которыми руководствовался отдавая такие приказы, я особо подчеркнул:

- Не сделаем этого, товарищи - останемся против вражеской авиации с голой, извините за выражение - жоппой!

И товарищи со мной вполне согласились что касаемо 76-мм зенитки «9К», за исключение Грабина - выкрикнувшего посреди одобрительного гула из зала:

- Товарищ Сталин, разрешите?

Его хотелки были открыто написаны на лице и причём – на великодержавной мове.

Поэтому мне вновь пришлось проканать за телепата, ехидно спросив:

- Что, товарищ Грабин? Хотите дивизионную зенитку из своей «УСВ» запилить?

Тот уверенно, даже мне показалось несколько нагло:

- Хочу, товарищ Сталин.

Прищурившись, как через оптический прицел на него глядя:

- Ну, попытайтесь… «Попытка – не пытка», если конечно, товарищ Влодзимирский нам не врёт.

Насколько мне известно, грабинская «ЗиС-3» - была намного более технологичней старой путиловской трёхдюймовки… То есть на неё уходило меньше металла, человеческих трудозатрат, часов работы оборудования, электроэнергии и траты инструмента. Стало быть, если удастся сделать из «ЗиС-3» зенитку - она будет технологичней прошедшей апгрейд пушки Лендера.

В любом случае лишняя зенитка «обедни» не испортит!

В «реальную» Великую Отечественную, зенитных орудий так не хватало - что как и в Первую мировую войну, по стервятникам Люфтваффе пытались шмалять из чего угодно и, в первую очередь - из дивизионных «ЗиС-3», поставленных на всевозможные самопальные приспособы.

Мля… Срамотиша!

Глава 11. «Wunderwaffe

» по-русски.

Комментарий неизвестного пользователя в «Сети»:

«Гениальная штука, между прочим, эти подводные крылья. Наше изобретение, на всякий случай. Прикол в том, что теоретически оптимальный угол установки тех крыльев тридцать градусов, по Фаренгейто-Фрейду. Ну, естественно, наши товарищи запатентовали 30 градусов. На следующий день американские товарищи запатеновали все углы от нуля до девяносто градусов, кроме тридцати. На практике выяснилось, что оптимальный угол установки крыльев - двадцать три градусов. И как вы думаете, кто кому потом платил за изобретение? Похоже на анекдот, но это правда. И так во всём. Умные придумывают реальные ништяки, а "демократические" дебилы ездят на шее умных совершенно бесплатно. Какая-то явная нестыковка, аднака».

Маршал авиации Голованов А.Е. «Дальняя, бомбардировочная...»:

«Примерно в то же время нами был применен самолет ТБ-3 — летающая торпеда. Группа товарищей предложила систему, с помощью которой можно было наводить летающий беспилотный самолет на цель. В наши дни это стало уже обыденным делом, но тогда было большой новинкой.

Доложили мы о своей затее Сталину. Он поддержал, и мы стали готовить «сюрприз» для немцев. Решено было начиненный многими тоннами взрывчатки самолет ТБ-3 вывести на железнодорожный узел Смоленск и с пикирования взорвать его между железнодорожными эшелонами.

Испытания и тренировки дали положительные результаты. Мы проводили их так: один экипаж поднимался в воздух на самолете ТБ-3, а вслед за ним на другом самолете поднимался второй экипаж и вставал в кильватер. Экипаж на ТБ-3 включал систему управления, и самолет пилотировался по радио идущим сзади самолетом. Все получалось хорошо. Управление летающей торпедой осуществлялось с самолета ДБ-3Ф, где командиром был летчик Владимир Пономаренко, с ним летал инженер Кравец. Командиром ТБ-3 был майор Тягунин, борттехником Калинин. Вместе с ними принимали участие в полете: инженер завода Гачикян, бортмеханик Мосеев, штурман Корогодов, начальник парашютно-десантной службы майор Чуденко, стрелок-радист Палагут и стрелок Петрушкин.

Дождавшись подходящей погоды — облачность, высота облаков 500—300 метров и хорошая видимость, — мы запустили эту торпеду с экипажем в составе одного летчика и механика. Поднялась она в воздух, за ней взлетел другой самолет, все было отлажено, и летчик с бортмехаником покинули ТБ-3 на парашютах. Операция шла гладко, но на линии фронта самолеты попали под обстрел, и наша торпеда, нырнув в облака, через некоторое время вдруг скрылась. Видимо, обстрелом была повреждена антенна. Так мы и не знали, что с ней сталось, хотя и просили наших партизан, с которыми у нас была устойчивая связь, хоть что-нибудь разузнать. Со смущенным видом пришлось мне докладывать в Ставке о неудаче. Посмеялись над нашим экспериментом и предложили дальнейшую работу в соединении прекратить, передали ее в один из научно-исследовательских институтов».

В области артиллерии, я ни про что не забыл?

Ах, да – долбанный склероз… Реактивные системы залпового огня, часто именующиеся «Гвардейскими миномётами», или «Катюшами» и являющиеся наряду с «Т-34», «Ил-2», «ЗиС-3» - одним из символов Победы.

Попробуй их только тронь своими грязными лапищами – порвут как Тузик грелку!

Однако, придётся «тронуть».

В отличии от патриотов детсадовско-ребячьего уровня, чьим девизом по жизни является «наша мама лучше всех!», я вовсе не считаю установку «БМ-13» каким-то чудом-оружием - наклепав которого побольше, можно было бы уже 22-го июня остановить Блицкриг прямо на границе, а к сентябрю - опережая союзников выйти к Ла-Маншу и омыть в ём кирзовые сапоги наших чудо-богатырей.

Реактивная артиллерия, такое же обычное оружие - как и другие средства убиения себе подобных, со всеми своими плюсами и минусами.

Наряду с несомненными достоинствами — простотой и дешевизной производства, легкостью и мобильностью пусковых установок, их высокой боеготовностью и уникальной скорострельностью по сравнению с классической ствольной артиллерией, все без исключения системы «РСЗО» - имели, имеют и всегда будут иметь очень серьезные недостатки. И прежде всего - неудовлетворительную точность, которая при сопоставимой дальности в разы уступает соответствующим показателям «классики». В результате полученная «экономия» вылезает боком: для поражения одной и той же цели, «Катюшам» и ей подобным - требуется во много раз большее число пусков реактивных снарядов, чем артиллерийских выстрелов того же калибра.

Почему так?

Снаряд обычной пушки разгоняется до максимальной скорости в пределах ствола орудия, при этом направление движения снаряда строго ограничено стенками ствола пушки - в меру талантов наводчика, сориентированного на цель.

Реактивный же снаряд, упорядоченно двигаясь по направляющим пусковой установки, набирает только пятую часть своей максимальной скорости - которую он достигает уже в свободном полёте, на удалении нескольких сотен метров от пусковой установки. Во время этого разгона, на реактивный снаряд действует множество факторов, отклоняющих его от первоначально-заданной траектории.

Не были мы со своей «БМ-13» и первооткрывателями, вроде Колумба!

Хотя наши лётчики стреляли с самолётов «РС-82» ещё на Халхин-Голе, наземные реактивные установки залпового огня - впервые были использованы германцами во Франции. После этого «Nebelwerfer-41» применялись во время высадки на Крит и на Восточном фронте, практически с первых дней вторжения. Этот «шестиствольный миномёт» обстреливал защитников Брестской крепости, применялся при осаде Севастополя и, в битвах за Смоленск, за Киев и Москву.

Скажу больше, не убоясь летящих в меня бронебойных тапочек, начинённых тротиловым эквивалентом.

Об эффективности оружия можно судить по солдатским мемуарам…

Я прав?

Или на мнение воевавших солдат надо обязательно насрать?

Так вот, в воспоминаниях гитлеровских гитлеровских недобитков, про «сталинские оргазмы» упоминается значительно реже (не верите - сами почитайте и подсчитайте!), чем в воспоминаниях наших победителей про «Скрипухи» или «Ишаков» - как ласково обзывали они немецкий «шестиствольный миномёт», правильнее - 150-ти миллиметровую реактивную систему залпового огня «Nebelwerfer-41».

Иногда, его называли «Ванюша», видимо в пику нашей «Катюше»:

«Вдруг завыла какая-то «сирена» и этот неимоверно жуткий вой стал раздирать всё сердце. Я со своим расчётом успел скрыться в щель, ранее приготовленную нами же. Через мгновенье дрогнула земля и один за другим взорвалось пять снарядов огромнейшей силы, а один не разорвался и лежал среди улицы, как хорошая свинья. Это «Ванюша», немецкий шестиствольный миномёт, дал один сеанс. Чекурдинцы открыли огонь и «Ванюша» заглох⁶¹».

А вот единственное (кроме общих упоминаний, конечно) что я нашёл в немецких солдатских мемуарах:

«Действительно, огонь «Катюш» (или «оргáна Сталина», как называли наши бойцы это оружие русских) крайне деморализовывал нас вначале. Но потом мы поняли, что психологический эффект их огня гораздо выше, чем точность стрельбы. «Катюши» имели мало шансов поразить цель, а радиус рассеивания осколков их мин был незначительным. Невероятный грохот взрывов, языки пламени — все это ужасно пугало наших бойцов. Но урон, наносимый минами, которые выпускали «Катюши», совершенно не соответствовал внешнему эффекту. После их разрыва в земле оставалась воронка глубиной всего в 30–40 сантиметров. Более того, огонь «Катюш» не был продолжительным. Вероятно, русские не обладали достаточным количеством боеприпасов для них⁶²».

Обе системы – советская и немецкая, были примерно равноценны: наша куячила дальше - но не точно, немецкая била более кучно - но не далеко, что позволяло мочить засечённую позицию «Скрипух» - даже из полковой артиллерии…

Но будь такая возможность, я бы выбрал всё же «Nebelwerfer-41» установленный на какое-нибудь самоходное шасси - чтоб дав залп, побыстрее смыться с «места преступления». Что в конце концов и было германцами проделано в их РСЗО «15cm Panzerwerfer 42 Auf.Sf» на шасси полугусеничного бронетранспортёра.

Спросите почему?

Дальность без точности никому не нужна!

Из-за ничтожной кучности, «Катюши» могли успешно действовать только при массированном применении. А я твёрдый сторонник ленинского принципа: лучше меньше, но чаще.

Опять же: какая к чёрту скрытность и внезапность наступательной операции, когда среди прочего - в сторону линии фронта движутся табуны грузовиков с весьма характерными очертаниями направляющих на месте кузовов?

Достаточно одного шпиона наблюдающего за перекрёстком и писец полярный военной тайне!

Так, почему «Nebelwerfer-41» бил точнее?

Потому что его снаряд стабилизировался во время разгона вращением за счёт косо установленных сопел. А наш «РС-32» - оперением, как у стрелы с каменным наконечником неандертальца.

***

Ещё и четырёх часов дня не было, когда закрыв совещание по артиллерии в Кремле, я с Куликом, Вороновым, Меркуловым и Кобуловым поехали в конструкторское бюро, где создавалось ракетное оружие. Эта сверхсекретная организация, образованная ещё во второй половине 20-х годов по инициативе самого Михаила Тухачевского - первоначально именовалась «Газодинамическая лаборатория (ГДЛ) при Реввоеннсовете (РВС) СССР», затем – «Реактивный научно-исследовательский институт» (РНИИ) и, наконец - «НИИ-3».

Сперва, она входила в Наркомат тяжелой промышленности, затем перешла в Наркомат оборонной промышленности (НКОП) и, наконец - в отделившейся от последнего Народный комиссариат боеприпасов (НКБ).

Поэтому уже на месте нас встретил соответствующий нарком - Горемыкин Пётр Николаевич, не так давно назначенный мной на эту должность и уже успевший получить от меня «особо важное задание».

Поздоровавшись, задержав его руку в своей и, пристально глядя в глаза, ласково спрашиваю:

- Что там у нас с бронебойными снарядами, товарищ Горемыкин?

Тот, довольно бодро, но с оттенком «перманентной запаренности», отвечает:

- 45-мм и 76-мм остроголовые сплошные (безкаморные) бронебойный снаряды на основе «плитопробных», уже осваиваются предприятиями наркомата. В самое ближайшее время, надо ожидать первой партии для государственных испытаний.

- Прекрасно! Вот только что их испытывать? Они уже давным-давно известны и доказали свою эффективность.

Кулик поясняет:

- Это – официальная процедура, товарищ Сталин.

Волком на него глядя:

- Есть ситуации, товарищ Нарком обороны СССР, когда для пользы дела надо пренебречь бюрократическими проволочками. Приказываю: немедленно принять на вооружение!

Кулик не стал перечить:

- Слушаюсь, товарищ Верховный главнокомандующий!

Вновь обращаясь к Горемыкину:

- А что там с изобретением Иллариона Мозга?

Напомню: я дал ему задание на основе снятой с производства 76-мм шрапнели, разработать «бюджетный» бронебойный снаряд: болванка из обычной стали в корпусе, трассер от 45-мм и совсем немного взрывчатки.

Тот, ожив и захлёбываюсь от восторга:

- ГЕНИАЛЬНО!!! Кем бы не был этот Илларион Мозг, он заслуживает звания «Герой социалистического труда» и Сталинской премии!

Возликовав душой:

«О, ЙЕСС!!!».

Не без труда взяв себя в руки:

- Так, так, так… А теперь успокойтесь, товарищ Нарком боеприпасов и расскажите нам с товарищами немного подробней про этот «эрзац».

Пока тот довольно пространно тёр по ушам, почему-то обращаясь преимущественно к Кулику, я кое-что вспомнил.

Когда в середине войны у германской промышленности появилась проблема с вольфрамом, тамошние «сумрачные гении» тоже на скорую руку запилили «эрзац», похожий на наш: бронебойный снаряд «Pzgr.40(W)». Но за основу взяли не шрапнельный снаряд, а сплошной поддон-катушку из конструктивной стали от 75-мм подкалиберного снаряда «Pzgr.40».

Сей девайс надёжно поражал все советские танки кроме тяжелых «ИСов», даже на дистанциях свыше километра и, рациональные углы наклона брони «Т-34» - помогали далеко не всегда, ибо…

Далее словами Горемыкина:

- …Если под прямым углом бронепробиваемость всего восемьдесят процентов от 76-мм остроголового плитопробного снаряда, то под углами уже близкими к шестидесяти – равна ему.

Внимательно внемлем с Куликом и прочими товарищами.

- При тридцати же градусах плитопробный снаряд - вообще рикошетит! А 76-мм конструкции товарища Мозга – проламывает тридцатимиллиметровую броню, даже с километра!

Заинтересовавшись Кулик, косясь на молчащего меня, спрашивает:

- В чём причина такого чуда, товарищ Горемыкин?

Рисунок 60. «7.5 cm Pzgr. Patr. 40 (W) Pak. 40».

Тот, вновь перейдя на восторженный тон:

- Всё дело в форме головной части – она плоская и, соотношения длины снаряда к его калибру! Из-за этого попав в твёрдую поверхность под углом, он не соскальзывает как остроконечный - а повёртывается и бьёт со всей силы…

Переведя дыхание:

- …И что немаловажно, товарищи: легированная броня не нужна! Достаточно и инструментальной высокой твёрдости, а то и конструкционной.

Думаю:

«Когда у Вермахта появится толстобронный «зверинец», такие фокусы проходить уже не будут. Но до этого ему – Вермахту, ещё дожить надо!».

Кулик обращаясь ко мне:

- Товарищ Сталин! Товарищ Горемыкин прав: Илларион Мозг заслуживает звания «Герой социалистического труда» и Сталинской премии. А его изобретение – немедленного принятия на вооружение.

Мне показалось, что он подмигивает.

С лёгким недовольством:

- Что Вы, маршал, как курица – не успели снестись, как уже кудахтаете? Вот как раз в этом случае - необходимо провести все положенные бюрократические процедуры, чтоб потом не ходить как обосранный.

Вновь обратясь к Наркому боеприпасов:

- А скажите: как влияет на бронепробиваемость заряд взрывчатки на дне снарядного стакана и, влияет ли он на неё вообще?

Тот, уклончиво:

- Пока непонятно, товарищ Сталин.

С нажимом:

- А лично ваше мнение?

- Взрыватель требуется мгновенного действия. Штатный, от 45-мм бронебойного – работает плохо.

В голове тут же мелькнула мысля:

«Взрыватель мгновенного действия требуется и для кумулятивных снарядов – которые так или иначе придётся «запиливать». Так что лишним не будет!».

Киваю:

- Хорошо! Работайте над взрывателем, а пока проведите государственные испытания и после них запускайте в производство бронебойный снаряд Иллариона Мозга без заряда взрывчатки. На всё даю две недели сроку.

Глядя на Кулика:

- А вопрос об награждении изобретателя будет решаться на ближайшем совещании Верховного Совета СССР…

Подмигиваю:

- …Возможно, даже бюст ему на «малой Родине» установим!

Заходя в здание «НИИ-3», удовлетворённо думаю:

«Кажись, проблема бронебойных снарядов для РККА решена. Тьфу, тьфу, тьфу!!!».

***

По дороге гружу Наркома боеприпасов ещё одним заданием, совмещая так сказать приятное с полезным:

- Для борьбы с понтонными переправами противника, товарищ Горемыкин, необходимо срочно разработать наплавную мину – сбрасываемую с самолёта летящего на бреющим, или с любого плавсредтва…

Такая мина подплыв по течению к наплавному мосту, коснувшись его должна взорваться и снести переправу на хер.

- …Вес – сто килограмм, чтоб можно было подвешивать её даже под «У-2». Чтобы не «изобретать велосипед», поручите это «ЦКБ-36» во главе и инженером Гейро – сконструировавшим принятую на вооружение в 39-м году беспарашютную авиационную якорную контактную мину «АМГ-1»…

В «реальной истории» такой боеприпас был создан именно этим конструкторским коллективом уже во время войны и принят на вооружение в 43-м году под названием «Авиационная плавающая мина (АПМ-1)».

- …Срок – три недели. В конце мая этого года, этих авиабомб должно быть столько – сколько надо.

Пока мазь прёт,

- Ещё, товарищ Нарком, Красной Армии – как хлеб, как воздух – нужна специальная авиабомба против стационарных мостов, особенно против железнодорожных… Обычные – даже самые мощные, для их разрушения не годятся.

Казалось что там какой-то мост – «особенно железнодорожный»?

Ажурная конструкция, которую могут снести ко всем чертям двое диверсантов принесённой в рюкзаках взрывчаткой…

Диверсанты – тем могут, да!

А вот у лётчиков бомбардировочной авиации, при попытках снести стационарный мост, возникают вполне определённые проблемы:

«Случались у нас и пренеприятнейшие истории. Так было с железнодорожным мостом через Волгу у города Калинина, который наши войска оставили 14 октября. С 16 октября буквально каждый день вылетали экипажи на бомбежку этого, я бы сказал, злополучного моста. Какие только специальные задания ни приходилось нам выполнять, и, как правило, мы с честью выходили из трудных положений, а тут, как говорится, у себя под носом ничего не получалось. Бомбили мы этот мост и с пикирования, и с обычного горизонтального полета, и вдоль, и поперек, и под разными углами — мост стоял. В конце концов, немцы натащили сюда массу зенитной артиллерии, а мы, не обращая на нее внимания, бомбили и бомбили. Кажется, уже не было такого штурмана и командира корабля, который не попробовал бы свои силы на этом объекте, а мост стоит и стоит и движение по нему не прекращается…».

И в данном случае, дело вовсе не в жоппорукости «сталинских соколов» или в дефективности бросаемых ими авиабомб.

Стационарный мост – самая сложная цель и для авиации и для ракетных войск, если только не применять ядерный боеприпас, конечно.

Захваченный американцами мост через Рейн, в течении недели с лишним обстреливала сотня германских орудий весьма солидного калибра – вплоть до «Карлов»… Бомбила самыми мощными бомбами германская авиация – от поршневых «Fw-190F-8», до реактивных «Мe-262» и «Ar-234»… Наконец, осатаневшие фашисты куячили по нему даже баллистическими ракетами «V-2».

Мост стоял как заколдованный!

Конечно, если долго учиться – что-нибудь получится!

В конце-концов Рейнский мост рухнул, но союзникам удалось перебросить столько войск на восточный берег, сколько потребовалось для наступления вглубь Рейха.

Однако и у американцев были проблемы с разрушением подобных объектов!

Например, железнодорожный мост «Пасть дракона» во Вьетнаме американцы регулярно бомбили с апреля 1965-го года по октябрь 1972-го года (семь лет!), применяя даже бомбы с лазерным наведением. Для полного разрушения этого моста им тогда потребовалось совершить 873 (восемьсот семьдесят три!) самолето-вылета.

В чём фишка, то?

«Фишка» озвучена в том же источнике:

«…Понтонные и шоссейные мосты разбивали, а железнодорожный — уцелел, хотя в него уже было несколько прямых попаданий. Бомбы пробивали его, как болванки, на этом дело и кончалось⁶³».

Что делать?

Как ни странно, способ борьбы с железнодорожными мостами нашли лётчики именно ночной лёгкомоторной авиации, так называемые «У-двасы».

«…Каждую ночь полк вылетает на боевое задание. Узкий плацдарм на левом берегу Днепра острым клином вошел в линию фронта на стыке двух наших армий и не на шутку беспокоит командующего фронтом генерала Рокоссовского: ударят немцы в тыл нашим войскам и сорвут намеченное наступление. Для ликвидации плацдарма необходимо уничтожить мост — единственную артерию, питающую плацдарм, поддерживающую его живучесть. Уничтожение моста поручено нашему гвардейскому полку. Уже которую ночь, прорываясь сквозь плотный заградительный огонь, наши самолеты сбрасывают бомбы, но мост невредим, как будто его кто-то заговорил, и опять по нему идут эшелоны. Полк теряет экипажи, самолеты, а мост цел. Бомбы либо проскальзывают в просветы между металлическими фермами, либо вырывают небольшие куски балок, и тогда саперы противника тут же наваривают новые.

Уничтожить мост во что бы то ни стало!

Это приказ фронта.

А как это сделать?

Неизвестно у кого — то ли у Николая Нетужилова, то ли у штурмана эскадрильи Владимира Семаго, с которым он последнее время летает, родился этот простой и донельзя дерзкий план. Но оба держат его в тайне даже от командира полка, которого чуть ли не ежеминутно теребит то штаб дивизии, то штаб армии с одним и тем же требованием — мост! И все же, узнай командир полка, что задумали Нетужилов и Семаго, их план потерпит крах. Вот почему они молча наблюдают за тем, как оружейники подвешивают бомбы под их самолетом. И только когда оружейники переходят к другим самолетам, Семаго переставляет взрыватели бомб с положения мгновенного взрыва на замедление, а Нетужилов скрепляет бомбы между собой припасенным для этого стальным тросом.

Первая часть плана выполнена!

Взвивается зеленая ракета — сигнал к вылету, и самолеты один за другим уходят в ночное небо, за линию фронта, к злополучному мосту. Для выполнения основной части плана Нетужилову и Семаго надо снизиться до предельно малой высоты и пройти точно над полотном дороги. Тогда бомбы, связанные тросом, запутаются в фермах, и общий взрыв разрушит мост. Самолет на малой высоте подходит к цели. Нетужилов включает бортовые огни:

— Готов, Володя?

— Готов!

Самолет выходит на боевой курс. Наверное, фашистские зенитчики озадачены необычным видом самолета, идущего на мост с зажженными огнями. На секунду стихает огонь, но тут же обрушивается с новой силой. Теперь зенитки ведут огонь по ясно видимой цели, по самолету, обозначившему себя бортовыми огнями. А мост горбатится, выгибается навстречу. Опадают водяные столбы разрывов, и вроде бы слабеет огонь противника. Это друзья-однополчане, поняв маневр Нетужилова и Семаго, прикрывают их своим огнем. Голубые пунктиры пулеметных трасс и яркие полосы реактивных снарядов исчерчивают небо в сторону зенитных батарей.

За хвостом самолета глухо ухают разрывы бомб. Взрывная волна догоняет самолет, и он подпрыгивает на ее упругом теле…»⁶⁴.

Вот так вот, знай наших!

Мозги себе на изнанку вывернут, но выдумают на страх врагам «хрен» с путеводителем, чтоб добраться до самых их «сокровенных мест»!

Но конечно же, если успокоиться и хорошенько подумать - это галимый паллиатив.

Нужно что-нибудь более серьёзное, чем две кустарным способом связанные стокилограммовые авиабомбы – сбрасываемые фанерно-перкалевым самолётиком с бреющего полёта.

В двух словах обрисовав внимательно слушающему Наркому боеприпасов проблему, предлагаю её решение:

- Надо попробовать на основе «ротативно-рассеивающей авиационной бомбы» (РРАБ) сконструировать специальный боеприпас против мостов…

Он нормальных, «РРАБ» отличается своими косо поставленными крыльями стабилизатора – которые после сброса, раскручивают её от потока набегающего воздуха. В результате центробежная сила разрывает тонкую оболочку боеприпаса - рассеивая над позициями противника несколько сот мелких осколочных бомбочек «АО-2,5».

- …Раскручиваюсь, бомба выпускает цепи с грузиками на конце, которые при попадании в пролёт наматываются за него, а взрыватель мгновенного действия - подрывает боеприпас.

Горемыкин осторожно интересуется:

- Это – тоже изобретение Иллариона Мозга?

Почуяв в его голосе не только некоторое сомнение, но и изрядный сарказм, вспылил:

- Если придумаете что-то своё – то за ради Маркса! Но только чтобы к маю месяцу - специализированный боеприпас для разрушения железнодорожных мостов был! И причём – во всём ассортименте: двести пятьдесят, пятьсот и тысяча килограмм.

***

Сперва руководил этим учреждением военинженер 1-го ранга Клеймёнов, затем после известных «событий» в 1937-м году - Слонимер Борис Михайлович.

Впрочем, как выяснилось при нашем внезапном посещении, обязанности Директора фактически исполнял Главный инженер «НИИ-3» - Андрей Григорьевич Костиков.

Ибо Бориса Михайловича - днём с огнём не найти, как мы с Куликом, Вороновым, Меркуловым «и другими сопровождающими лицами» - выяснили, нечаянно нагрянув по адресу: город Москва, улица Онежская, дом 8.

После безуспешных попыток определить его местонахождение и вызвать по телефону, потихоньку принялся звереть:

- Почему товарища Сталина всегда можно найти на своём рабочем месте, а какого-то «Слонимера» - нельзя? Что это за хрен такой с бугра, что никто не знает где он?

Костриков с самым обалдевшим видом - принялся было путаться под ногами и, что-то мямлить, но я послал его… Послал его в отдел кадров увольнять Слонимера, напутствуя:

- И такую сопроводиловку ему дайте – чтоб даже в дворники не взяли! Ибо дворник – работа очень ответственная, а ваш бывший директор - разпиз…дяй, которому нельзя доверить даже говённую метлу в руки.

Тот побежал куда-то вдаль по коридору, а из толпы ракетчиков мои уши уловили шушукание:

- Интересно, кого в директоры назначат?

Я решил пошутить, и:

- Товарища Кобулова! Знаете такого?

При виде сподвижника покойного Лаврентия Павловича - как бы не десятку вундерваффле-строителей, тут же заметно поплохело.

После чего, до позднего вечера ходил-бродил с группой товарищей по лабораториям, всюду совал нос и до всех – кого мне ловили «сопровождающие» лица, докапывался с вопросами-расспросами. Ибо моё послезнание насчёт ракетной темы - местами мутно-расплывчатое, а местами противоречащее самой себе.

Довольно скоро выяснилась интересная картинка.

Сперва, эта сверхсекретная научно-исследовательской организация разрабатывала активно-реактивные снаряды запускаемые из миномёта, что давало изрядное увеличение дальности стрельбы. Затем, посчитав такие установки излишне сложными, с начала 30-х годов перешли на разработку чисто реактивных боеприпасов.

Короче, получившиеся наработки в области активно-реактивных боеприпасов – получивших самое широкое распространение во второй половине 20-го века, были по-безхозяйски щедро слиты в унитаз… А вместе с ними немалые народные деньги, выделенные под этот проект, не говоря уже про потраченное время - не так уж и многочисленных советских инженеров, могущих работать над чем-нибудь более насущным.

И после этого, некоторые утверждают, что Клеймёнов, Тихомиров, Лангемак и прочая гоп-компания - были репрессированы незаконно!

Обращаюсь к Наркому боеприпасов:

- Товарищ Горемыкин! 120-мм миномётная мина с реактивным двигателем, пришлась бы нам весьма кстати накануне надвигающихся грандиозных событий.

Тот, за карандаш и блокнот:

- Вас понял, товарищ Сталин!

Странности продолжились.

Сперва, вроде бы двинулись в правильном направлении – разрабатывая реактивные снаряды стабилизируемые вращением в полёте… Но видимо в отличии от немцев, руки у наших конструкторов растут «не от туда» и, вместе с уменьшением дальности - кучность боеприпасов никак у них не увеличивалась. Угробив кучу собственного времени и казённых средств на эксперименты, посчитав это направление бесперспективным - вернулись к оперённым снарядам.

Опять же по мнению некоторых альтернативно одарённых, Реципиент за это не репрессировать их должен был - а давать героя соцтруда и награждать сталинской премией из своих собственных гонораров!

Ну, да ладно – дело прошлое, можно и забыть.

***

На поверку, в «НИИ-3» обнаружилось аж четыре отдела:

1) Отдел двигателей и ракет на твёрдом топливе.

2) Отдел реактивных двигателей на жидком топливе.

3) Отдел крылатых ракет.

4) Отдел твёрдых ракетных топлив.

Про первый отдел я уже немного поведал, про второй и третий и говорить не хочется… Но придётся.

Ощутимого технологического прорыва добился лишь четвёртый отдел, ему мы по гроб жизни и обязанными успехами в реактивной артиллерии.

В середине 30-х годов советская химическая промышленность наконец-то освоила производство нитроглицеринового пороха, который в отличии от пироксилинового быстро сох и позволял формировать пороховые зёрна любых размеров. Однако, имелись и свои нюансы: нитроглицериновый порох сгорал при более высокой температуре и давлении - что с увеличением полезных баллистических характеристик, давало и повышенный разгар нагруженного (нарезного) ствола.

На Западе уже научись добавкой специальных флегмаллизаторов (воск, тальк, диоксид титана) снижать до безопасного уровня это вредное явление, ну а мы как обычно – «слегка» подзадержались в этом направлении. Нет, не на пятьдесят или упаси Боже – на сто лет… Всего лишь на три-четыре года.

Но оказывается, для миномётного пороха – нитроглицериновый порох и, без специальных добавок – самое то. Заряжающийся с дула миномёт – гладкостволен и, мало того – имеет значительные зазоры между стенкой снаряда и ствола. Поэтому разгар ему не грозит. Да и не доживает на войне миномёт до износа ствола….

Понимание этого, привело к всплеску интереса военных к этому виду оружия, досель считавшимся «суррогатом» артиллерии и, как следствие – появление на вооружение РККА в массовом количестве миномётов.

Ракета же вообще – не имеющее ствола одноразовое изделие!

Это обстоятельство, а так же то, что изготовление самого реактивного снаряда - рекордно дешево и не требует специального оборудования, было весьма привлекательным - как для «реального» советского руководство, так и для меня.

Так вот, коллективом учёных Четвёртого отдела «НИИ-3», на основе нитроглицеринового пороха - было разработано ракетное топливо, из которого формировались шашки для камер сгорания реактивных снарядов: длиной 230 миллиметров для «РС-82» и 287,5 миллиметров для PC-«132», которые после некоторых необходимых доработок были приняты на вооружение военно-воздушных сил.

За прошедший год, заводами Наркомата боеприпасов было выпущено, ни много ни мало – 125 тысяч «РС-82» и 30 тысяч «PC-«132» для вооружения истребительной, штурмовой и бомбардировочной авиации.

***

Из-за соображений повышенной секретности, разговор с Заведующим «НИИ-3» у нас состоялся в отдельном кабинете.

- Второй и третий отделы, товарищ Костиков, я у Вас заберу и переведу в другое – более подходящее место. Главным образом для того, чтобы Вы не отвлекались на главное: создание ракетных систем залпового огня (РЗСО) для Красной Армии.

К Кулику и Воронову:

- Запомнили аббревиатуру, товарищи артиллеристы?

Это чтоб впредь никаких «гвардейских миномётов» и «Катюш» с «Андрюшами»…

«РЗСО» и точка!

- Запомнили, товарищ Сталин.

Далее:

- Товарищ Костиков! Слушайте задание Государственного комитета труда и обороны.

Тот, соскакивает:

- Слушаю, товарищ Сталин!

Морщусь:

- Сядьте на место и запоминайте. А ещё лучше – приготовьте бумагу и карандаш.

Долго его не мурыжил, ибо дело к ночи, а я чертовски устал, хотел ням-ням и баиньки под тёплый бочок к Валентине Васильевне.

Человеку за шестьдесят – что вы от него хотите?

- Нужна лёгкая установка «РС-82» - имеющая круговой обстрел и способная уместиться в кузове пикапа «ГАЗ-61-16». От моего имени обратитесь в Наркомат автомобилестроения, Вам такой выделят.

Это для «Войны тайот»!

Поясняю товарищам артиллеристам:

- Для заградительных отрядов Погранвойск НКГБ. Объясняю тактику: дождался в засаде колонну противника, накрыл её залпом и слинял подобру-поздорову. Некрасиво, конечно… Зато эффективно!

Как уже говорил, мне погибшие герои-пограничники не нужны. Предпочитаю живых, здоровых и способных бурно размножаться с помощью женщин.