Спустя несколько недель — новая волчья яма. Скорее та же самая, постоянно находящаяся на избранном ею пути.
Шел дождь, город заволокло густым туманом. Была редкая для Колфилда погода. Вся семья сидела в комнате. Патрис подошла к окну.
— Господи, — неосмотрительно воскликнула она, — не помню такого тумана с детских лет в Сан-Фран. Там были такие ту…
В стекольном отражении увидела, как мамаша Хаззард вскинула голову, и еще до того, как повернулась, поняла, что сказала не то. Снова по неосторожности сошла с пути, ступив на зыбкую почву.
— В Сан-Франциско, милая? — простодушно переспросила мамаша Хаззард. — А я думала, что ты росла в… Хью писал, что ты родом из… — и не закончила, лишая спасительной ниточки. На этот раз Патрис было не за что ухватиться. Вместо этого последовал прямой вопрос:
— Разве ты там родилась, милая?
— Нет, — твердо ответила Патрис, зная, каким будет следующий вопрос. На него она не в состоянии в данный момент ответить.
Билл вдруг поднял голову и, обернувшись к лестнице, прислушался.
— Патрис, кажется, плачет малыш.
— Схожу посмотрю, — испытывая огромную благодарность, пробормотала она, направляясь наверх.
Малыш крепко спал, не издавая ни звука. Она с озадаченным лицом стояла над ним.
Действительно ли Биллу послышался плач младенца?