Ягодка для миллиардера (СИ)

8

Герман.

«Милый, посмотри, какие трусики я купила? Скорее приезжай, увидишь все сам».

И Рита на фотке… В розовых трусах с рюшами в крупный белый горох. Надо завязывать с этим… И

поскорее…

Угораздило же меня вляпаться… Ну, выпили, отмечая удачное завершение сделки, но утром я обнаружил ее в своей постели… Ничего не помню. Как это, вообще, могло со мной случиться?

«Пупсик мой любимый, я так хочу к тебе-е-е… Когда мы поедем в Красавино выбирать участок под новый объект?»

И это ей известно? Интересно, откуда? Я не планировал никуда с ней ехать. И встречаться тоже. Но не по телефону же это говорить?

Подумаешь, переспали разок… Имею я право после развода на личную жизнь или нет?

Стираю со лба пот, гадая, как бы потактичнее послать Риту. Видит бог, я меньше времени над торжественной речью размышляю…

А тут…

«Извини, между нами все кончено. Это было роковой ошибкой».

Бляха-муха, что именно? То, как я «утолял жажду», используя тело девушки после долгого воздержания? Или наше последующее общение, когда я..

Стыдно вспоминать даже. У меня было достаточно времени, чтобы все обдумать и…

Отказаться. Но я не сделал этого, а теперь.

Поднимаю взгляд от экрана, завидев, как между рядами тихонько пробирается женщина.

Потерянная какая-то, расстроенная, на ней лица нет… А вот глаза остались прежними — зеленые, с рыжими вкраплениями, в опушке густых, потрясающе длинных ресниц.

Ягодка. Точно она. Не ошибся я. Только почему фамилия девичья? Я успел вычитать в личном деле, что она замужем. И дочка имеется…

Воспоминания уносят меня в прошлое.

«Как зовут тебя? Говори со мной и медленно глотай. Это поможет облегчить симптомы контузии.

Давай же.»

В те времена мы с отцом поехали в гости к его старинному другу, живущему в горном ауле с ледяной рекой и скалистыми холмами, густо заросшими хвойными деревьями.

Ели шашлык, пили вино — мне тогда девятнадцать исполнилось. А потом случилось землятресение… Отец погиб, бабушка Ягодки. Много людей.

И пожалуй, родился новый я — смелый, решительный, способный на поступки.

Собственноручно я вытащил из завалов десятки людей — стариков, женщин, детей. И Ягодку..

Милую, до смерти перепуганную девчонку, чьи глаза запомнил навсегда. Она приняла меня за спасателя и не желала отпускать.

Плакала, обнимала за плечи и умоляла отвезти к маме…

— Герман Викторович, вы замолчали, — дергает меня за рукав помощница.

— И я надеюсь, что наше сотрудничество будет плодотворным. Коллеги, если у вас есть какие-то вопросы, я с радостью на них отвечу.

У нее что-то случилось. Не понимаю, почему так думаю? Женщины бывают грустными и уставшими, но взгляд Софьи таит скрытую боль. Такую сильную, что я ее на расстоянии чувствую.

Девчонки с ресепшена поочередно поднимают руки. Хихикают, переглядываются и задают вопросы о стратегии развития сети отелей. А меня посещает смелая до неприличия мысль.

Почему бы не отправить в Красавино Ягодку? Мне там нужно быть позарез, а ей вроде как по работе…

— Друзья, я составил список сотрудников, которые отправятся в чудесное место на побережье

Черного моря — поселок Красавино. Менеджер познакомит вас со списком.

Устремляюсь по широкому, мраморному коридору в кабинет. Плюхаюсь в кресло и жму на кнопку переговорного устройства. Надо что-то решать с Ритой… Не хочу я ее обманывать…

И себя…

В двери стучат. Через секунду в проеме появляется очаровательная головка Софьи…

— Можно, Герман Викторович?

— Да, конечно, входите, — улыбаюсь я.

Неа… Ни черта она меня помнит. Сонька тогда совсем девчонкой была. Испуганная, с длиннющей, русой косой и зелеными глазами, которые я еще долго вспоминал.

— Я увидела свою фамилию в списке сотрудников. Герман Андреевич, я никак не могу тринадцатого июля ехать в Красавино. У меня…

— Вы здесь работаете, так? Руководство предупреждало, что командировки не исключены? —

наступаю я.

— Да, но… Господи, что же делать тогда? Я никак не могу. Возможно поменяться с кем-то? Или.

Секретарша неловко протискивается в проем, удерживая поднос с кофе и сладостями.

Чего мне только не принесли — пахлаву, сухофрукты, шоколадные конфеты.

— Принесите вторую чашку, Анечка. Продолжайте, Соня.

— Я не могу поехать. Не заставляйте меня объяснять причину, — ее голос опадает до сиплого шепота.

Что-то точно случилось. Но как вывести ее на откровенность?

— Сонь, ты меня не помнишь? — решаюсь открыть карты я.

— Н-нет… — распахивает она свои невозможные, колдовские глаза.

Я и тогда знал, что Софья будет красавицей, но чтобы такой… Офигеть просто… Сиськи зачетные.

Да и попка что надо… У меня даже в штанах твердеет при виде нее…

— Я вытащил тебя из-под завалов. Помнишь мальчишку-спасателя? Ты обнимала меня за шею и просила не оставлять. А мне нужно было спасти старика… Его Ахмед Фарид звали.

— Старина Ахмед, — улыбается Соня. — Я с его внучкой Лейлой ходила в сельскую библиотеку.

Дорога шла вдоль реки. Мы гуляли и ели по дороге ежевику. Старик выжил, а Лейла погибла тогда… Герман, это, правда, ты?

По ее щеке течет крупная слеза… Плечи сникают, а взгляд наполняется тихой грустью.

— Я. Запомнил тебя, Сонь. Глаза особенно, они у тебя, как у колдуньи. Пей кофе и рассказывай, что случилось?

— Муж собирается лететь в Дубай с любовницей.

— Тринадцатого числа?

— Да, в пятнадцать тридцать. Извини, но я не хочу нагружать тебя своими проблемами.

Я… Я могу.

— Пообедаем завтра? И все мне расскажешь.

— Согласна.