Янтарное сердце Амити (СИ)

Глава 30

Я уснула, так и не найдя ответа на свой вопрос. А утром поняла, что одна в комнате наедине со своими мыслями я сойду с ума, поэтому, чтобы не бездельничать, отправилась вместе с Несс на занятия, от которых меня освободили. И надо сказать, там было много интересного. Во-первых: как выяснилось, вчера не все ребята получили стихии. Те, кто остались после меня, а это Рей и Эдриан, сидели точно в воду опущенные и при виде меня, как-то недобро хмурились. Казалось бы: я — жертва, но почему же всё так странно на меня поглядывали? Оказалось, декан дал им хорошего нагоняя. Так и не выяснив, кто же виноват в моём ранении, в наказание он отменил инициацию и на следующий день отправил на «скамейку запасных» всех магов земли. Так что сегодня я не одна наблюдала за тем, как ребята пытались освоить свои первые стихийные умения — самые простые.

Во-вторых: Сенжи тоже сняли с занятий и по понятным причинам. Первое время с ним будет заниматься исключительно директор и исключительно в закрытой части подземелья. Вчера Несс, когда мы вернулись с ужина, поделилась со мной своими переживаниями, что Сенжи может отказаться от обучения — такое случалось, когда ребята получали некромантию, но, похоже, его смогли убедить, ведь сильные некроманты на вес золота. Даже обладая столь опасной и разрушительной силой, они способны спасти немало жизней. По части исцеления, как бы это парадоксально ни звучало, с некромантом не может сравниться ни один маг света: срастить оторванные и отрезанные конечности или сохранить их свежесть — лишь ему по силам. Также если человек уже ступил за черту смерти, только некромант может удержать его душу в первые минуты после гибели и попытаться вернуть в тело. Правда, с маленькой оговорочкой… Есть только один процент на то, что такое сложное заклинание сработает как надо, в противном случае на свет появляется нежить. Так что шутка Рюджи про хомячка долгожителя не такая уж шутка. Ну и насколько я знаю, убежать от своей стихии нельзя. Она всегда будет искать свою цель, чтобы закончить инициацию. Поэтому Сенжи всё равно бы оказался заложником жизни — в изоляции, потому что стоит ему оказаться поблизости от какого-нибудь источника стихии, даже банального алтаря, который вполне можно встретить возле кладбищ, как тьма его настигнет. И в этот раз ни ему, ни окружающим уже никто не поможет. Поэтому проще принять неизбежное.

И в-третьих: на занятиях не было Дамиана, что очень интересно, потому что его точно никто не освобождал. А ещё на завтраке, обеде… И вообще меня это, конечно, не особо волновало, но в течение дня я его нигде не видела. Похоже, Дамиана сильно задел тот факт, что ему не достался огонь. А потом настал ужин. И…

— Ну как?

— Нет, — угрюмо пробурчала я и, пройдя мимо Несс, встречающей меня у входа, рухнула на кровать лицом в подушку.

Нет — это значило «нет». Я не получила стихию. Как ни старалась, как ни придумывала причину, почему я в Академии, какая моя мечта. Я вся извелась, но стихия так и не откликнулась. Благо моего позора не видели Рей и Эдриан, которые без проблем получили свои стихии вперёд меня. Декан вызывал нас по одному, чтобы не повторилось инцидента в день инициации.

— Это, наверное, всё из-за удара… — принялась утишать меня Несс.

Декан, кстати, так же подумал и так же меня успокоил. Дал мне день «оклематься», а уже послезавтра я должна еще раз попытаться получить стихию.

И вот! После новой порции перешёптываний по поводу меня, отсутствующего Дамиана и лицезрения развития других учеников, наступило послезавтра. Попытка номер два.

— Ну как?

— Нет, — чернее тучи прошла я мимо Несс и опять рухнула на кровать. На этот раз на спину.

Всё повторилось…

На следующий день попытка номер три:

— Ну как?

— Нет.

Я уже почти плакала. Неделя почти истекла и меня уже перестали мучить головокружения с тошнотой, а ранка на лбу почти зажила, но… Нет. Да как так то!

В следующий вечер мы попытались снова и…

— Лав, получила? — поинтересовалась Несс, а мне сил не хватило ответить.

Естественно, всё то же пресловутое «нет». Но ей хватило и моего выражения лица, чтобы не требовать объяснений. А вот декан уже начинал терять терпение и мой недавний кошмар рисковал стать реальностью. Флэмвель даже сводил меня к мадам Святосток, дабы удостовериться, что со мной всё хорошо. И мадам Святосток удостоверила… Э-э-э, подтвердила, что в целом я здорова, не считая еле заметной ранки на лбу, которая со дня на день исчезнет совсем. Но на всякий случай она позволила мне взять ещё пять дней «отгула» от занятий помимо оставшихся двух, а декан:

— Завтра утром, Флоренс, — процедил он. — Ещё до завтрака, я жду вас в своём кабинете.

Похоже, у декана закрались какие-то сомнения насчёт меня, особенно после уверений Святосток: «Я старая, а не тупая, Флэмвель! Могу отличить больного от здорового!» — что я полностью здорова. Я не спала всю ночь, гадая, что он такого задумал. Даже предполагала, будто он хочет отвести меня к директору и рассмотреть моё отчисление, что добило бы меня окончательно. Но Декан просто повёл меня в складские помещения, где до следующих вступительных экзаменов хранился распределительный кристалл, который раз в год выносили за пределы Академии, куда был закрыт вход всем чужакам. А сейчас он хранился здесь, будто позабытый людьми экспонат, накрытый белой материей.

Сдёрнув с него простыню, декан повелительно произнёс:

— Коснитесь кристалла, Флоренс.

И тут Флоренс… позабыла, как дышать. Огромный — размером со взрослого человека — и похожий на необработанный алмаз кристалл мерцал в свете факелов, которые зажглись мягким синим светом, стоило нам войти в небольшую комнату, где кроме этого кристалла ничего больше и не было. Белладонна… Вот мы и приплыли. Неужели декан думает, будто он — магический кристалл всё-таки ошибся и мне не место на Боевом, да и вообще во всей Академии? Это же априори считается невозможным! Хотя…

Я мгновенно вспомнила о Коте, которого магический шар принял за моего фамильяра. Что если магия кристалла тоже ошиблась? Впервые за многие века… Если не тысячелетия — кто его знает, сколько он вообще существует… И на Боевом появилась первая ведьма-ошибка без таланта и стихии. Белладонна… Даже в мыслях это звучит как позорное клеймо.

Леденея от ужаса, я по старой привычке поискала кулон на моей шее, который так больше и не надела с первого дня инициации. То так его и не найдя, вздохнула, мысленно утешила себя, что декан мне всё-таки дал шанс и первым делом привёл меня сюда, а не директору на ковёр, и подошла к кристаллу.

Дотрагиваться до кристалла совсем не хотелось. В голове явственно рисовалось, что сейчас я его коснусь, а он останется без изменений, навсегда повесив на меня клеймо ведьмы-ошибки. Но пристальный и требовательный взор декана не позволял медлить. Поэтому вздохнув, я потянулась к неровной поверхности распределительного кристалла и его коснулась. Тот некоторое время оставался неизменным, испытывая моё терпение, а потом он вспыхнул ярко-красным светом, в очередной раз «зачисляя» меня на Боевой факультет. Я выдохнула и, оглянувшись на декана, убрала руку.

— Ещё раз, Флоренс, — потребовал тот и поторопил, заметив, что я не спешу выполнять приказ и на него таращусь: — Быстрее, — прозвучало волшебное слово и, тяжело сглотнув, я ещё раз коснулась кристалла.

Тот опять некоторое время оставался полупрозрачным, заставляя меня волноваться, а потом опять загорелся красным.

— Ещё раз, — вновь потребовал декан, отчего моё лицо вытянулось.

Однако на этот раз я выполнила его «просьбу» без задержек, даже кристалл загорелся красным быстрее, чем в предыдущие разы. И не успела убрать руку (да и не спешила), как моё запястье стиснул злой декан:

— Хватит издеваться надо мной, Флоренс, — сказал он спокойно, но по моим внутренним ощущениям будто прокричал.

Того гляди из его носа повалят искры, а из ушей дым.

— Не знаю, что ты задумала, но что я знаю наверняка: ни Святосток, ни распределительный кристалл — никогда не ошибаются.

Он смерил меня жгучим взглядом.

— Ты единственная, — произнёс он с нажимом, — кто остался без стихии на моём факультете, чего не происходило ни разу за всю историю Академии. И не буду скрывать: это меня категорически не устраивает, потому что твоё поведение похоже на злую шутку.

Декан был так близко, что я буквально видела плескающийся в его взгляде безудержный огонь и чувствовала давление его авторитета. А ещё он был так зол и… и рядом никого нет… Отбежать бы и потявкать издалека, да его горячие пальцы слишком крепко меня держали. И где гарантия — если я сейчас вырвусь и потявкаю, он тут же не отведёт меня к директору и не отчислит?

И тут, будто по щелчку, в голове прозвучали давние слова Дамиана: «Не отчислит. Если не веришь — проверь». И что-то они так удачно легли на всю ситуацию, которая сейчас происходит: декан привёл меня к кристаллу, а не к директору, да ещё рано утром, пока нас никто не видит. А ещё пусть он пытается сдерживаться, но открыто злится: нарушает моё личное пространство и субординацию, что случалось лишь тогда, когда он почти терял самообладание (на моей памяти только два раза такое было, один из которых — когда мне в голову прилетел камень). Даже выходки Дамиана его так не тревожили… А из-за чего может быть такой ответственный, властный и собранный человек на грани? Только из-за того, что всё летит к чертям и он ничего не сможет с этим поделать. И как вишенка на торт: на моей памяти декан ещё никому не погрозил отчислением. Наказанием — да, но отчислением — нет. Хм… А это любопытно.

— Знаете, — гордо вскинула я голову. — Я полностью с вами согласна — это похоже на какую-то злую шутку. Я год тщательно готовилась и с большим трудом поступила в Академию, но вдруг прежнему декану факультета нездоровится, а на его место приходите вы и теперь я единственная со всего факультета не могу получить стихию, что мне кажется очень подозрительным. Так кто же из нас двоих издевается?

Декан нахмурился.

— Голословные обвинения, Флоренс, — произнёс он привычным ровным тоном, при этом продолжая испепелять меня взглядом. — И не забывайте, с кем разговариваете. Дерзости я не потерплю.

— О-о-о, поверьте, профессор Флэмвель-Валентайн Эдгар Второй из рода Дариставских, — назвала его по полному имени, которое не мог запомнить ни один ученик с факультета. — Я прекрасно помню, с кем и как говорю, что не сказать о вас.

Я взглядом указала на его пальцы, стискивающие моё запястье, и он поторопился его выпустить.

— Но даже если забуду… — продолжила я, сдерживаясь от желания растереть руку, на которой всё ещё оставался след его тепла. Вместо этого я убрала её за спину, скрестила пальцы и пошла ва-банк: — Тогда что? Продолжите мне угрожать или… О белладонна! — наигранно испугалась. — Меня отчислите?

Мой голос отразился от каменных стен и, стихнув, уступил место тишине. Я сглотнула под пристальным взором декана, которым, казалось, он жаждал меня изничтожить или вовсе аннигилировать из этого мира. И если он сейчас не скажет: «Да, Флоренс, вы будете отчислены», — то моя догадка вполне могла оказаться верной. Так что… Хоть бы не сказал, хоть бы не сказал, хоть бы не сказал!

— Буду вынужден принять меры, — сдержанно процедил декан после недолгого раздумья и наконец-то отстранился.

А моё сердце пропустило удар.

— Сегодня, Флоренс… — пошагал он к выходу, я же, пока он не видит, всё-таки потёрла запястье. — Я сделаю вид, что вам поверил, будто происходящее — не ваших рук дело, хотя верится в это с трудом. И дам вам последний шанс.

Уже у двери он обернулся и сверкнул на меня глазами:

— А после ужина буду ждать вас возле Зала Стихий. Не опаздывайте, Флоренс, и помните: я не тот преподаватель, который будет закрывать глаза на ваши выходки. Будьте вы хоть трижды ведьмой на Боевом.

Глава 31

Ну вот, мы и вернулись к нашим пресловутым «Флоренс», которые я выслушивала весь день. А всё потому что с самого утра моё настроение было испорчено. Я была зла, обижена и… заинтригована: в самом ли деле декан не может меня отчислить? Поэтому и не смогла удержаться.

В первый раз была чернильница, о которой я уже упоминала. Из моей вредности, потому что декан проходил мимо, а безнаказанным его оставлять не хотелось. Во второй раз тоже чернильница, тут уже из любопытства. В третий раз я нарочито дождалась декана у входа в кабинет, когда началось второе занятие по боевой теории, пропустила его вперёд, а потом вошла следом и отдавила ему ноги, делая вид, будто страсть как спешу на урок. Но ни разу Флэмвель не проорал, что меня отчислит. Даже штрафного не записал. Только ворчал и гневно поджимал губы. Собственно, мелкими шалостями я бы и ограничилась. К тому же предметы с деканом быстро закончились и начались другие, где уже не было возможности над ним издеваться, но потом случилось непредвиденное, что и расставило все точки над крючочками.

Как говорится: не зли ведьму, иначе ведьма разозлится в ответ. Хорошая мудрость, которой, к сожалению, не все следуют. Вот такая вот присказка, а сказка началась уже на второй паре занятий, когда профессор Яд вёл практику по созданию огненного камня. Работа очень тонкая и опасная, потому что в хрупкую стекляшку требовалось заключить крайне нестабильное «дыхание огненной саламандры». А если ещё взять мой детский страх перед огнём, который я смогла побороть лишь отчасти, то и работала я вдвойне осторожно. В итоге камень был создан, а потом в тот же миг полетел в преподавателя. Полетел, надо сказать, не сам. Это я его кинула. А всё потому что будучи на моей ладони он ни с того ни с сего загорелся, что напугало меня до чёртиков. Поэтому я и швырнула его куда подальше, в целях самосохранения. А «подальше» оказалось преподавательским столом.

К счастью, камень был слабеньким и сильного вреда не нанёс: только подпалил длинные волосы профессора Яда, когда взорвался рядом с ним, а одежду защитили предусмотрительно вплетённые в ткань чары. Но всё равно взрыв вызвал в кабинете переполох, за что я получила своё законное «Флоренс» и первое штрафное очко. А уже потом, когда профессор Яд закончил меня отчитывать, я услышала за спиной гадкие смешки Эдиля и Брэма — дружков Раста, который, поймав мой гневный взгляд, ухмыльнулся. Стоит ли гадать, чьих рук эта злая шутка?

— Некоторым ведьмам не место на Боевом, — прошептал Раст, когда профессор Яд продолжил вести свой урок.

— Катись к ифритам, Раст, — зарычала на него Несс, на что уже Эдиль выдал:

— Смотрите! Одна бездарность, защищает другую, — и шипяще рассмеялся.

Руки Несс задрожали и от них полетели искры, но прежде, чем это заметил профессор Яд, я успела поймать её горячую ладонь и крепко стиснуть.

— Они того не стоят, — шепнула ей, пока увальни позади нас продолжали смеяться, и почувствовала, как её рука становилась всё горячее и горячее. — Несс…

Я понимала её злость. У меня самой всё внутри кипело от негодования и жуть как хотелось хорошенько огреть этих негодяев, возомнивших себя пупами мира. И это не в первый раз, когда они показывали своё мнимое превосходство. Возможно дело в инициации и инциденте с камнем. Так как до сих пор виновного не нашли, поползли слухи, будто это я сама себе так удружила, чтобы скрыть свою бездарность, ведь я до сих пор не получила стихию. А ребят из-за меня наказали… И отругали.

И ладно бы только меня эта троица донимала, но и Несс от них доставалось, потому что, помимо нашей дружбы, в отличие от остальных ребят, а особенно Раста, который оказался очень одарён в контроле магии — вот почему таким везёт? — ей огонь подчинялся намного сложнее. Несс приходилось прикладывать сил вдвойне, а то и втройне больше других, чтобы сотворить даже простейший огненный шар. А то и вовсе не получалось, чему она сильно расстраивалась и, бывало, оставалась на площадке для тренировки чуть дольше остальных ребят, практиковалась. Поэтому сейчас, как бы я ни злилась на Эдиля, для меня было первоочередным сдержать её гнев, пока она не потеряла контроль. Не хватало, чтобы ещё и она вместе со мной получила штрафной. Да и связываться с такими индивидами не стоило. Потом проблем не оберёшься, ведь Раст каким-то чудом умудрился сдружиться с лысым четверокурсником Боевого факультета — Холлером, которого я впервые увидела в столовой мадам Сладос.

Тогда Холлер «впечатлил» меня своим устрашающим видом и наглым поведением. Впрочем, наслышана я была о нем тоже достаточно: самый сильный ученик Академии, подающий надежды, но при этом грубый и своенравный. При учителях он вёл себя сдержанно и образцово, а за их спинами его руки развязывались, что он умело скрывал. Поэтому Холлера опасались и сторонились все, кроме Раста и ещё парочки столь же отвязных ребят. Похоже, подобные, притягиваются подобным.

Однако злобу я всё-таки затаила, и вылилась она на следующем занятии. В прямом смысле вылились… На уроке зельеварения во время контрольной по античесоточному эликсиру, Эдиль, которому Несс сегодня особенно не давала покоя, швырнул ей на стол проклятую записку. А ничего не подозревающая Несс её развернула и по её рукам пошли огромные волдыри, полностью лишив пальцы малейшего движения из-за сильной боли. Это было последней каплей. Я выплеснула котёл со своим недоделанным эликсиром ему в лицо — всего лишь добавлением одного ингредиента — порошка из корня проказника, который превратил мой элексир в очень сильное зелье со случайным свойством. Благо не сильно вредным. Так Эдиль мало того, что позеленел и его стало тошнить, он ещё и чесаться начал, точно пёс шелудивый, раздирая красные болячки в кровь. Ох, что тут началось!

Раст, который стоял возле своего котла по соседству сорвался с места и двинулся в мою сторону, стиснув искрящиеся кулаки, а его глаза зажглись пламенем и желанием размазать меня по всей магической кухне. В тот же миг между нами вклинивается Торбальт, вокруг которого уже начались завихрения воздуха, но прежде, чем началась потасовка, сверху на наши головы рухнул поток воды, да такой силы, что сбил с ног и раскидал в разные стороны. Благо Рюджи успел отвести от эпицентра бедствия плачущую Несс и уже пытался развеять её проклятие.

— Остыньте, ребята, — произнесла профессор Октавия, помахивая золотым пером, которым до этого что-то писала на свитках. — Здесь вам не боевая арена.

Но Раст будто её не слышал. Весь мокрый, поскальзываясь, он поднялся на ноги и опять рванул в мою сторону, но его снова сбила струя воды и впечатала в стену.

— А-а-а, — погрозила ему пером Октавия. — Ещё одна подобная выходка и я выделю вам сразу три штрафных очка, мистер Джури, а если сейчас же успокоитесь — отделаетесь только одним.

Грозно пыхтя и опираясь на стол, Раст больше не сдвинулся с места, но это не мешало ему пожирать меня взглядом, от которого мурашки по телу поползли.

— Риман, — обратилась Октавия к Рюджи, у которого никак не получалось развеять проклятие — не хватало опыта, и Несс продолжала покрываться волдырями, они уже добрались до локтя. — Будьте добры, отведите Мальвин в медпункт, а Райса…

В этот же миг Эдиль изрыгнул такой звук, от которого чуть всем не стало плохо.

— Позвольте мне, профессор Октавия, — вызвался Брэм.

— Хорошо, Флавлер, тогда вы сопроводите мистера Райся, — она поморщилась, когда Эдиля опять затошнило, какой-то жёлтой субстанцией. — Флоренс и Джури пройдёмте со мной. Остальных я попрошу продолжить урок. У вас есть…

Она задумалась, коснувшись кончиком пера алых губ.

— Двадцать минут на то, чтобы закончить элексир или приготовить его заново, но только без ошибок. Так что поторапливайтесь, поторапливайтесь! — похлопала она в ладоши, подгоняя зазевавшихся учеников, чтобы они подняли свои смытые котлы и принялись за дело. — Все, кто не успеют — получат незачёт!

Она поманила нас рукой, приглашая проследовать за ней, а со всех сторон, кого задел поток воды, раскидав котлы, послышались сокрушённые стоны. Рей и Эдриан вовсе бросили на меня гневные взгляды — это второй раз, когда из-за меня у них возникают проблемы, в первый раз декан прервал инициацию и они не успели получить стихии вместе со всеми. А Мирай с принципиально громким стуком вернула котёл на стол. Остальные ребята ограничились перешёптываниями в мой адрес. Похоже, ребята меня теперь возненавидят ещё сильнее…

— Не волнуйся, — вдруг произнёс Торбальт, когда я проходила мимо него. — Я всё видел.

Я кивнула, понимая, что речь шла о проклятой записке Эдиля, и шепнула «спасибо». Конечно, не сказать, что мы с Торбальтом были дружны, по мне, он вовсе был нейтрален ко всем, кроме Рюджи и Айзека, с которыми тесно общался, поэтому никогда бы не подумала, будто он за меня заступится. Но, похоже, неприязнь Торбальта, которую он особо не скрывал, но и не афишировал, к Расту и его компании стала своеобразным мостом в нашей бездне взаимоотношений. И на душе стало чуточку легче. Если Торбальт знает, что произошло, то об этом непременно узнает Рюджи, а с ним и остальные ребята. Может быть, тогда они сменят гнев на милость? Потому что сейчас казалось, будто все желают меня придушить…

Вместе с Октавией мы поднялись на второй этаж, где, помимо директорской, были и кабинеты деканов. Всю дорогу я старалась быть к профессору поближе и от Раста подальше, чтобы он ненароком не пришиб меня, пока Октавия не видит. Но к счастью, до ее кабинета мы добрались благополучно.

Уже за своим столом из чёрного дерева Октавия что-то написала на пергаменте, вызвала три бабочки, и вместе с письмом они выпорхнули за дверь, которую им приоткрыла водная обезьянка — каждый раз поражаюсь мастерству профессора Октавии по созданию водяных существ…

— Итак, — сложила она руки и оперлась ими подбородком. — Сейчас я задам вам несколько вопросов и в ваших же интересах мне не врать. Я сразу же об этом узнаю. Ведь кровь…

Она указала длинным ногтем сначала на меня, потом на Раста.

— На девяносто процентов состоит из воды, и я прекрасно вижу, как она ускоряет своё течение, когда человек волнуется. Нет, вы, конечно, можете попробовать меня обмануть, — откинулась она на высокую спинку стула, драпированного красным бархатом. — И даю пять процентов из ста, что это может у вас получиться. Однако ваше хладнокровие оставляет желать лучшего, поэтому пытаться не рекомендую. Уяснили?

Я кивнула, а Раст даже не шевельнулся.

— Вот и чудесно. А теперь, я хочу знать, что же произошло…

Она по очереди нас допросила, и когда я последней закончила объяснять, Октавия поинтересовалась:

— Слова Флоренс — правда? Это Райс подкинул Мальвин проклятую записку?

Раст ничего не ответил, да ещё взгляд отвёл.

— О-о-о, — восторженно протянула она. — Не хочешь выдавать друга? Но не переживате, тваша кровь сказала мне всё за вас. Мистер Джури, — вздохнула Октавия. — Как я и сказала, вы получаете одно штрафное очко за вашу импульсивность. Лезть на сокурсника с кулаками, да ещё на девушку…

Она осуждающе поцокала языком, а её глаза вспыхнули негодованием.

— Отвратительный поступок, за который я бы и двух очков для вас не пожалела, но к сожаленью, подобного отягчающего обстоятельства в правилах Академии нет. Профессору Реджесу я скажу, чтобы он тщательнее поработал с вашим гневом, а сейчас, вы можете быть свободны.

Однако Раст с места не сдвинулся.

— Вы так и не сказали, как накажете Флоренс, — сощурил он кристально-голубые глаза, все ещё сверкающие желанием расправы.

Меня прямо-таки передёрнуло от его тона. Все прекрасно знают, что Октавия по каким-то неведомым причинам мне благоволила, и отчасти я надеялась, что после моего пересказа событий, она меня простит или накажет как-то более мягко. Тем более одно штрафное очко у меня уже было, и зарабатывать ещё одно, да в один день, мне отчаянно не хотелось.

— Она могла серьёзно навредить Эдилю.

— Могла, — согласилась Октавия. — Как и Райс мог серьёзно навредить Мальвин. Вы только недавно получили очаги стихий и толком не научились ими пользоваться. Малейшая ошибка и Райс изуродовал бы Мальвин на всю жизнь.

— Мне, кажется, или вы сейчас защищаете Флоренс? — усмехнулся он.

— Я защищаю всех учеников Академии, — улыбка растаяла на лице Октавии, а взгляд не сулил ничего хорошего. — Советую это запомнить. А наказание Флоренс я буду обсуждать с деканом Боевого факультета, и никак не с вами. Поэтому если вы больше не можете сказать ничего полезного по делу, то во второй и последний раз говорю вам покинуть мой кабинет. В третий раз я сама вышвырну вас за дверь.

Последние слова она проговорила тише и, явно давая понять, что не шутит и Раста ждёт ещё один «заплыв», на этот раз через порог ее кабинета. Обезьянка за его спиной приоткрыла дверь, а Раст, ещё немного постояв, резко развернулся, чтобы уйти. Однако возле меня задержался:

— Надеюсь, тебя отчислят, Флоренс, — прошипел он, прожигая меня взглядом, который я стойко встретила и даже не шелохнулась, хотя внутри всё переворачивалось от опасения.

Вскоре Раст, громко топая, покинул кабинет и мы с Октавией наконец-то остались наедине.

— Надо же, какой горячий парень, — хмыкнула она и взмахом руки вызвала плотное облако, которое принесло из угла комнаты ещё один стул и поставило напротив её стола. — Присаживайтесь, Флоренс.

Я послушно села, чувствуя себя гораздо спокойнее, а Октавия, устало вздохнув, продолжила:

— Джури был прав, вы могли серьёзно навредить Райсу…

— Я точно рассчитала пропорции, — быстро добавила я. — Ему ничего не грозило.

Октавия вымученно улыбнулась:

— И это я тоже знаю, даже больше…

Она опять оперлась на стол, чтобы быть ко мне ближе.

— Я понимаю ваш поступок и на вашем месте, наверное, поступила бы так же. Однако как преподаватель я не могу закрыть глаза на ваши действия.

— Я понимаю, — согласилась я и опустила я взор на сцепленные руки.

— Это хорошо, — вновь вздохнула Октваия. — И по протоколу Академии ваш поступок оценивается в два штрафных очка…

Душа провалились в пятки.

— Как два штрафных?! — воскликнула я, понимая, что это равносильно отчислению, и вскочила на ноги.

И только прозвучали мои слова, как дверь в кабинет Октавии распахнулась, разбив водную обезьянку на множество брызг, а запыхавшийся декан, чьи глаза пылали янтарным пламенем, с порога прокричал:

— Флоренс! Я прощаю вам одно штрафное очко!

Глава 32

Декан молчал. Тяжело молчал. Гнетуще тяжело молчал, пока мы отходили от кабинета Октавии и пока шли по длинному коридору… Ну, и пусть молчит, раз так хочет. И пусть в глубине души я чувствовала, что внутри него сейчас бушует пламя, у меня же на душе растеклась спокойная, прохладная река. В итоге я, конечно, получила свои два штрафных очка, однако благодаря декану отчисление мне теперь не грозило.

— Флоренс, — наконец-то тихо произнёс декан и резко остановился.

Хоть во мне сейчас хотелось исключительно злорадствовать, я подняла на него невинный взор, которому позавидовали бы всё в мире безобидные овечки и щенки. Заметив его, Флэмвель нахмурился, будто почувствовал неладное. Да тут и чувствовать особо-то не надо было. Мы оба прекрасно понимали, своим поведением он выдал тайну, что не может меня отчислить. И наверняка именно по этой причине его настолько сильно волновала моя инициация. А вот почему декан меня не мог отчислить — это, конечно, хороший вопрос, но уже второстепенный.

Флэмвель опять замолчал, продолжая хмуро меня разглядывать. И только он открыл рот, чтобы сказать что-то еще, как из-за двери ректорской выглянул директор.

— Профессор Реджес! — радостно воскликнул он. — Как хорошо, что вы уже здесь и мне не нужно вас вызвать. Мисс Флоренс…

Заметил он меня и тоже поприветствовал, и я поздоровалась в ответ. При виде меня тёмные глаза директора засветились любопытством, но он тут же взял в руки и вновь обратился к Флэмвелю.

— Профессор Реджес, я хотел бы обсудить с вами дальнейшую судьбу одного из ваших учеников, а заодно список обретённых очагов стихий. Уделите мне немного вашего внимания?

— Конечно, профессор Грей, — учтиво отозвался декан, на что директор рассмеялся и замахал рукой:

— Зовите меня по имени, профессор Реджес, не стоит всех этих формальностей, вы же больше не мой ученик, — подмигнул он нам двоим и пошире распахнул дверь. — Прошу.

Однако вместо того, чтобы сразу войти, декан вновь обратился ко мне:

— Поговорим позже, Флоренс, сейчас же вы можете быть свободны.

Он немного подумал и добавил:

— До конца дня. Даю вам персональное задание: тщательно подготовиться к нашему дополнительному занятию, — так он деликатно намекнул, чтобы я не совалась на другие уроки и сидела в своей комнате смирно.

Впрочем, я и сама была не против. Учитывая моё положение, сейчас мне бы совсем не хотелось встречаться с Растом или с кем-то другим из его компании. Желательно бы до конца учебного года, когда все штрафные очки обнуляются, но… Так нельзя.

Бросив на меня последний, строгий взгляд, Флэмвель последовал за деканом, а я, прежде чем за ними закрылась дверь, подалась вперед и прислушалась:

— Профессор Гре… Кхм… Рамэрус, список очагов почти готов, прошу…

И дверь с хлопком закрылась. Дальше я не расслышала ни звука, но и этого мне было достаточно. Оказывается, декан не только спас меня от отчисления, но и до сих пор не сдал список очагов всех учеников, тем самым скрывая то, что я не получила стихию. Что же касалось о судьбе одного из учеников, то директор вряд ли говорил обо мне — мы только-только покинули кабинет Октавии и новость о моих штрафных очках могла до него не дойти. Значит, речь была о ком-то другом. Например, о Сенжи, о котором вот уже вторую неделю не было ничего слышно. Белладонна… Надеюсь, с ним всё хорошо.

Заинтересованно хмыкнув, я наконец-то отошла от двери и собралась, было, уйти в комнату, но вспомнила про Несс и побежала в обратную сторону, где была лестница, ведущая на третий этаж в медпункт. К счастью, ни Брэма ни Раста я там не увидела, а Эдиля мадам Святосток усыпила, чтобы он: «Не заблевал весь пол» — и отгородила его ширмой. Что же касалось Несс, то её дела пошли на улучшение. Жаль не так стремительно, как хотелось бы. Мадам Святосток всё ещё придерживалась своим принципам — не тратить силы на Боевой факультет. Всё что она сделала — это развеяла проклятие, чтобы волдыри не продолжали расти и дальше распространяться, а вот их заживление она предоставила целебным пилюлям и мазям.

— Старуха Жёлтый Глаз, — гневно прошипела Несс, когда на личном примере поняла, почему ученикам Боевого не стоит попадать в медпункт.

А я поторопилась зажать её рот ладонью и начала нести какую-то громкую ахинею с пожеланиями здоровья, чтобы мадам Святосток ненароком её не услышала, а то Несс ещё целые сутки предстояло провести в медпункте наедине с Жёлтым Глазом — Эдиль-то наверняка ещё долго проспит. А бабка-то… не по годам «ушастая».

Немного побыв с Несс, я всё-таки решила вернуться в свою комнату, пока не прозвучал звон, извещающий о конце урока. Ещё Раст с Брэмом надумают навестить Эдиля… И уже вышагивая по пустому балкончику зала с Гибривиусом, я стала свидетелем интересной картины.

— Дами, ты такой классный, — привлёк моё внимание кокетливый девичий голос. — Твой брат ни в какое сравнение с тобой не идёт.

Я заинтригованно подкралась к краю перил и осторожно выглянула вниз. На одном из бордовых диванчиков спиной ко мне сидел Дамиан в окружении трёх ведьм. Эффектная блондинка в широкополой шляпе сидела на подлокотнике, выгодно выпятив все свои достоинства, и поглаживала пальчиком его плечо. Вторая — полненькая брюнетка, явно копирующая Октавию, сидела по правую сторону от Дамиана и что-то подливала в его бокал. А ещё одна — рыжая расположилась у его ног, точно тигрица.

— Ты так думаешь, Эми? — слегка заплетающимся языком, томно произнёс Дамиан.

Один факт, что он наконец-то «выполз» из своей норы меня шокировал, а то, что он ещё и пьян! Да у всех на виду! Благо, что сейчас все на занятии, а то я уж точно не завидую декану, если его брата поймают в таком состоянии.

— Не думаю, а знаю, — промурлыкала блондинка, пальчиком подталкивая дно бокала, чтобы Дамиан сделал глоток побольше. — Ты гораздо мужественнее, красивее…

Принялась она его нахваливать, отчего меня чуть не передёрнуло.

— А ещё в будущем ты сможешь управлять магией льда, а она гораздо интереснее скучного огня.

Вдруг послышался звук расколотого бокала. Он просто рассыпался в руке Дамиана, когда тот с силой его сжал, после чего выругался. Все его игривое настроение как ветром сдуло. Он даже перестал обнимать Эмили за талию. А рядом со мной на перила балкона спрыгнула чёрная белка.

От испуга я чуть не закричала. Вовремя успела зажать рот ладонью и тихо выдохнула через нос.

«Кыш, кыш!» — с грозным видом помахала я рукой, прогоняя бестию подальше, но только склонила голову набок и впилась в меня своими красными глазёнками.

— Ты просто не понимаешь, о чём говоришь, — прошипел подвыпивший Дамиан, и диванчик зашуршал, когда он попытался встать.

Из-за белки у меня сердце и так грозилось выскочить из груди, а тут ещё и душа уползла в пятки. Если он обернётся, то наверняка меня заметит… Не знаю, что тогда будет, но точно что-то будет! Я же, пусть невольно, но всё-таки подслушиваю и подсматриваю. К счастью, Эмили поймала Дамиана за руку и усадила обратно на диван, а его ладонь поместила обратно себе на талию. Я же, выдохнула, но снова напряглась, когда рядом со мной на перила спрыгнула вторая белка и тоже на меня уставилась. Белладонна… Зная их нрав, только их мне ещё не хватало!

Решив, что на этом достаточно неуместного любопытства пока белки меня не выдали, я сделала шаг назад и… С ужасом поняла, что ещё четыре чёрных красноглазых бестии отрезали мне путь к отступлению. Ой не к добру!

— Ну, не злись, Дами, — обиженно проворковала Эми внизу. — Сам посуди: огонь получает каждый седьмой, а две стихии могут призвать лишь единицы. Да ещё сочетание ветра и воды! А насколько я знаю, за последние сто лет в мире только один маг смог обуздать силу льда. Да, Лили?

— Не совсем так, Эми, — откликнулась пухленькая ведьма, и бутылка в её руке булькнула, когда она прямо из неё отпила. — Один за последние сто двадцать лет! И то директор Академии Багрового Ветра.

— Вот видишь, Дами, — пожурила его блондинка. — И ты тоже станешь…

Она склонилась ближе к его уху, а я невольно прислушалась:

— Кем-то особенным. Ты же постараешься, ради меня? — закончила она громче и улыбнулась, когда Дамиан к ней повернулся.

Его пальцы принялись поглаживать её талию, а их лица были так близко, что мои щёки потеплели от смущения. Слава Белладонне в этот миг раздался звон, извещающий о конце урока. Он пробудил Гибривиус, и тот взмахнул ветками, точно пробудился от долгого сна, и спугнул белок, которых вокруг меня уже собралось десять штук. Я присела и закрылась руками, когда они бросились врассыпную, но пара бестий всё-таки умудрилась попрыгать у меня по голове.

— Похоже, нам пора перебраться в более уединённое место, — донёсся до меня тяжёлый вздох рыжей ведьмочки, чей голос ещё ни разу не звучал.

— И то верно, — согласилась полненькая, и диванчик тихо скрипнул, когда она поднялась. — Я даже знаю, где нас никто не найдёт…

Всё. Вот теперь мне точно пора! Из коридора позади уже начинали слышаться голоса и шаги учеников. Однако даже с ними я боялась, что меня услышат, поэтому, продолжая прятаться за перилами, постаралась бежать тихо, но быстро.

Глава 33

«Фух! Это мне повезло остаться незамеченной. Меня и так не сказать чтобы уважают на факультете, а если ещё узнают, что подглядывала за Дамианом…» — я остановилась, перестала беспокойно бродить по комнате. Наверняка всем ребятам будет глубоко плевать на этот факт, что не сказать о Дамиане. Вот бы кто точно стал надо мной издеваться, а заодно шантажировать, чтобы я выдала нашу с деканом тайну. Да и Силика бы точно посмеялась. Но хорошо, что хорошо кончается. Благодаря звонку с занятий, я смогла незаметно улизнуть, и даже белки меня не выдали.

Сначала у меня была мысль рассказать декану, что я видела Дамиана, может быть он бы его вразумил, а мне простил мою сегодняшнюю выходку с котлом. Но этот поступок был бы настолько подлым… Да и не мои заботы — вразумлять Дамиана. Тем более, когда на кону моя инициация. Или как назвал её декан — мой последний шанс.

Тяжело вздохнув, я опустилась на кровать и оглядела пустую комнату. Несс нет, она вернётся только завтра. Коти тоже нет. Этот проныра опять куда-то улизнул неведомым мне способом. Мэй, Лекс, Ник и Хост на занятиях, а больше и поговорить-то не с кем. Одиноко.

Раньше я как-то не замечала это чувство — пустоты. Рядом всегда находились Лив и Котя, а сейчас я была совсем одна. Что ж… Ещё раз вздохнув я решила хоть как-то занять время до вечера и посмотрела на террариум с огнецветом, который всё так же стоял на столе под куском материи. И раз уже который день у меня не получалось придумать весомой причины, стоило заняться чем-то другим, например, своим будущим патентом, на который я возлагала большие надежды.

Не сказать чтобы я с ним добилась какого-либо прогресса, кроме того, что практически всё дно моего шкафа было заставлено бутылочками с «соком» огнестраста, который уже разросся до пяти цветков. И теперь они выпускали гораздо больше розового тумана, без конца оседающего конденсатом на стеклянные стены и стекающего в специальный желоб на его дне, откуда я его сливала. Как же хорошо, что пары цветка не действовали на женщин, а то каждый раз, как мне приходилось открывать крышку террариума, я бы испытывала такой стресс, какой декану не снился… Если, конечно, так можно назвать состояние безудержного возбуждения.

Иногда мне начинало казаться, что ничего другого от этого злополучного сока добиться не получится, но упрямство заставляло меня продолжать изучение. Я даже пробовала использовать его как сок стоастоцвета, из которого делали духи и прочие лекарственные афродизиаки, но он попросту ни с чем не взаимодействовал. Даже когда давала сок мышам в жидком виде, они выпивали его как водичку, после чего следовало… ничего. Вот же загадочный цветок мне достался.

Подняв все свои записи, я проверяла их снова и снова, попутно добавляя новые заметки, которые помогли бы мне продвинуться в своих экспериментах. Даже пропустила обед, увлёкшись изучением одной из книг Октавии, где рассказывалось о самых невероятных взаимодействиях трав и веществ. Так, например, сок чёрного побегонника, белоглазницы и громовика смешивались, лишь когда в них ударяла молния. Но где мне найти молнию в Академии?

В который раз вздохнув, я отложила наполовину проштудированную книгу, потёрла пальцами уставшие глаза и выглянула в окно, где уже расцвёл закат. Пора бы собираться на ужин, а то оставаться голодной во второй раз мне совсем не хотелось. Оставив лежать на столе все свои исследования — Несс всё равно не было — я привела себя в порядок и как только раздался звон, извещающей о начала ужина, отправилась в Большой зал, где встретила Лекса, Хоста и замученного Ника.

— Сегодня декан просто зверь, — посетовал Ник, с жадностью уплетая ужин. — Гонял нас так, словно душу вытрясти хотел! И что на него нашло…

Как выяснилось, не только курсу Ника досталось от Флэмвеля по самое не хочу, но и другим, у кого третьей и четвёртой парой била физическая подготовка, тоже не поздоровилось. Осунувшиеся и усталые лица виднелись то тут, то там, а я так и не решилась рассказать ребятам о причинах зверств Флэмвеля и с тяжестью на душе предвкушала скорую с ним встречу в Зале Стихий.

Пусть я не спешила уходить — в душу постепенно закрадывался страх очередной неудачи — но время ужина будто специально стремительно подходило к концу. Вскоре преподаватели, все, кроме декана, который почему-то никогда не трапезничал с остальными в Большом зале, начали подниматься и уходить. Ученики тоже стекались в двустворчатые двери выхода, а потом, к большой досаде Ника, начали исчезать тарелки.

Собрав всю волю в кулак, я поднялась из-за стола и, попрощавшись с ребятами, отправилась в подземелье Академии.

«Помогите мне… Мама, папа, бабушка…» — уже перед дверьми Зала Стихий стиснула я кулон, который всё-таки решила с собой прихватить. Все предыдущие попытки я его игнорировала, затаив обиду после первой инициации, но после подумала: какая разница, если даже без него у меня ничего не получается? С ним хотя бы появлялось ощущение, что я не одна, а рядом со мной все мои родные.

— Заходите, Флоренс.

Я вздрогнула, когда совсем рядом раздался голос декана. Будучи в своих мыслях, даже не заметила, как он пришёл. Зато заметила другое — мою шляпку, которую он держал в опущенной руке. В наказание за то, что я так и не прошла инициацию, он до сих пор мне её не вернул, пообещав, что сделает это, когда я получу стихию. Мол, дополнительный стимул. И каждый раз приносил с собой, будто подразнивая.

— Побыстрее, — добавил он, приоткрыв для меня дверь, будто боялся, что нас кто-нибудь заметит.

Под его стальным взором я быстро прошмыгнула в Зал Стихий, где царила абсолютная тишина, в воздухе витал аромат силы, а аура давила так, будто над головой сгустились плотные тучи и вот-вот должна была ударить молния.

Стоило двери за нашими спинами закрыться, как в зале зажглись фонари, пролив свет на каменные статуи. В который раз за день я вздохнула.

— Приступайте, — скомандовал декан, встав возле стены.

Под давлением пустоты и сил стихий даже он старался говорить гораздо тише, чем обычно. А я мигом почувствовала, будто попала в какую-то кошмарную временную петлю. Послушно шагнув вперёд, я вскинула ладонь, сильнее стиснула кулон и хрипло произнесла:

— Огонь…

В полной тишине моё сердце колотилось так сильно, что казалось, даже Флэмвель слышит его стук.

— Воздух…

Продолжала я звать стихии.

— Свет… Земля… Вода…

И…

— Тьма.

Моё сердце даже не дрогнуло, когда я так и не дозвалась ни до одной из стихий, потому что проходила через это уже много раз.

— Ещё раз, Флоренс, — потребовал декан, и я позвала ещё раз.

Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма…

— Еще раз.

Огонь, воздух, свет, земля, вода, тьма…

— Флоренс! Ещё раз!

Вновь и вновь я звала, даже когда декан не требовал, повторяла круг из стихий, точно заклинание, но так ничего и не происходило.

— Флоренс! — в конце концов не выдержал декан и рявкнул.

Так углубившись в свои мысли, из-за которых отчасти бездумно уже продолжала звать стихии, потеряв всякую надежду, я вздрогнула и обернулась.

— Сосредоточься, — процедил он. Его глаза опасно сверкнули и он зловеще добавил: — Мы не уйдём отсюда, пока ты не призовёшь стихию.

Судя потому, что он опять нарушил субординацию, его терпение давало трещину. А следом и моё тоже опасно «хрустнуло». Но я нашла в себе силы, отвернулась и продолжила звать. Так прошёл… час? Может и больше. Ноги устали, вытянутая рука потяжелела, а я уже почти скороговоркой начинала звать:

— Огонь-возду-земля-вода-тьма, огонь-воздух-земля…

— Флоренс!

Я опять резко обернулась, радуясь возможности пошевелиться и опустить дрожащую от напряжения руку, и встретилась со злым взглядом декана, чьи желваки от злости зашевелились.

— Нет, вы точно надо мной издеваетесь.

— Я издеваюсь? — мои руки затряслись от негодования.

Казалось, ещё чуть-чуть, и я взорвусь.

— Флоренс-Флоренс, Флоренс-Флоренс, — передразнила я декана, после чего всплеснула руками. — Да поймите уже наконец! — всплеснула я руками и не выдержала, наконец-то произнеся вслух истину, которая так меня пугала. — Нет у меня стихии. Нет!

И отвернулась, чтобы проглотить подступающие слёзы.

— Такого не бывает, — твёрдо заявил декан. — Кристалл вас признал, а это значит…

— Ничего это не значит. Кристалл просто ошибся.

— Кристалл никогда не ошибается. Знаете почему? — тихо поинтересовался декан, которому не требовался мой ответ — он сразу же продолжил говорить: — Потому что он плод всех этих стихий. В нём заключена сила каждого элемента, которая приходит в движение, когда чувствует пустой сосуд, незанятый не одним очагом. И чем выше потенциал будущего заклинателя стихий, тем сильнее кристалл реагирует, окрашиваясь в белый, голубой, синий, зелёный, жёлтый…

Он немного помолчал.

— Или красный цвет, — немного зловеще закончил своё объяснение декан. — Магия, Флоренс, она как дождевая вода. Если на земле будет пустой сосуд — она обязательно его наполнит.

— Может я сосуд с крышечкой, — тихо прошипела я, думая, что декан меня не услышит, но в полной тишине зала он услышал и громко рявкнул:

— Флоренс! — и за три шага преодолел между нами расстояние.

Я даже подпрыгнула, когда его голос отразился от стен. Магия внутри зала заволновалась, сгустилась, а огненный кристалл первой статуи заискрился. Декан угрюмо на него посмотрел, после чего вновь переключился на меня и зашептал:

— Я в жизни не поверю, что у вас нет стихии. Это против природы, это против правил мироздания, такого не-бы-ва-ет, — произнёс он по слогам и смерил меня таким взглядом, которым впору куриные ножки замораживать, чтобы не испортились ещё тысячу лет. — Не знаю, что именно, но вы явно что-то задумали. Что-то очень нехорошее…

Он внимательно изучил моё лицо, будто выискивал в нём нужные ему ответы.

— Однажды вы поставили меня в невыгодное положение, но во второй раз я не позволю вам подорвать мою репутацию.

Это было последней каплей.

— Подорвать вашу репутацию? — взлетели мои брови, и тут я решила больше не сдерживаться и высказать ему всё, что накопилось за эти долгие месяцы. — Да мне ваша репутация… настолько же интересна, как прошлогодний снег! А если уж мы о ней заговорили: так это вы и только вы распускали руки и чуть не лишили меня чести на глазах у ваших подчинённых! И это не вам говорить мне о подорванной репутации!

— Не несите чушь, Флоренс, — грозно раздул ноздри декан. — Вы прекрасно знаете, что я был вами околдован. Точнее, вашим цветком, — поправился он и выругался, когда понял, что его последняя фраза прозвучала куда более двусмысленной, чем первая.

Некоторые женщины (да и не только они), особенно в высшем обществе, где части тела не всегда принято называть своими именами, употребляли слово «цветок» в ином обозначении. Более интимном. Поэтому сказанное деканом в контексте нашей беседы прозвучало вдвойне комичным, а уж что было дальше…

— Так это вы потребовали его показать! Кто ж знал, что он на вас так подействует.

— А как ещё он должен был на меня подействовать? И не говорите, что не знали!

Дабы больше не побеспокоить стихии, мы орали друг на друга шёпотом: он — сверху вниз, я — снизу вверх. Надо же, до сегодняшнего дня я даже не подозревала, что так можно — орать шёпотом. Но у нас очень даже неплохо получалось.

— Конечно, не знала! И никто не знал. Это новый вид! Неизученный, поэтому я и прятала его, а вы чуть не уничтожили мой будущий патент!

Лицо декана побледнело, и он невольно от меня отшатнулся:

— Флоренс, — выдохнул Флэмвель, — только не говори, что ты принесла его в Академию?

Декана так шокировало осознание того, что причина всех его бедствий находится в Академии, что он опять невольно перешёл на «ты». А я упрямо надула губы и, сложив на груди руки, отвернулась.

— Фло-о-оренс! — простонал декан, стиснув пальцами переносицу, и окинул меня таким взглядом, будто я держала этот цветок в кармане. — Поверить не могу… Вы меня убиваете! Где он?

— В надёжном месте, — уклончиво ответила я. — Я же не сумасшедшая, носить его с собой.

— Рад это слышать, — процедил декан и немного успокоился, после чего гневно выдал: — И чтобы я близко его не видел! Иначе…

— Иначе что? — вскинула я бровь. — Отчислите меня?

Вопреки моим ожиданиям, декан не разозлился на мою провокацию, а усмехнулся:

— Флоренс… — поцокал он языком и опять улыбнулся. — Вы уже догадались, что я не могу вас отчислить, как, собственно, кого-либо ещё с экспериментального курса. Однако так будет не всегда, и когда-нибудь я освобожусь от всех условностей. Вы же это понимаете?

К сожалению, да, я прекрасно это понимала, однако сохранила на лице упрямое выражение, которое быстро сменилось изумлением, стоило декану произнести следующие слова:

— Поэтому я предлагаю вам сделку.

— Сделку? — удивилась я.

— Да, сделку.

Он обошёл меня полукругом, покачивая моей шляпкой, а я не спускала с него пристального взгляда.

— Вы хорошенько постараетесь и получите стихию, а в будущем, если успешно закончите Академию, я помогу вам вступить в любой боевой отряд на ваш выбор.

— Даже в отряд Мечей? — тут же выпалила я, а декан перестал расхаживать и резко остановился.

— Что? — тихо переспросил он и при виде моего горящего взгляда его лицо вытянулось.

Откашлявшись, декан немного помолчал, явно взвешивая что страшнее: его провал с экспериментальным курсом или моё присутствие среди мечей. После чего сквозь зубы произнёс:

— Даже в отряд Мечей. Но при условии, если вы сегодня получите стихию.

При упоминании главного условия я тут же помрачнела и оглянулась на мрачные статуи. С одной стороны, мне хотелось выпалить: «Да, согласна!», — ведь такой шанс выпадал один на миллион, если не еще реже. Но с другой… Стихии отчаянно отказывались меня принимать.

Чувствуя спиной взгляд декана, я сглотнула, стиснула бабушкин кулон и подняла ладонь. Может… Может, в этот раз получится? Буду думать об отряде Мечей, как сильно туда хочу, и у меня получится.

— Огонь.

Ничего.

— Воздух.

Ничего…

— Свет… Земля… Вода…

И.

— Тьма.

Моя рука вытянутая рука затряслась:

— Да твою же белладонну! — выругалась я, осознавая, что мой бесплатный билет в отряд Мечей медленно тает на глазах.

И судя по тому, как прерывисто втянул носом воздух декан, он тоже не сильно обрадовался моему очередному провалу.

— Набиваешь себе цену, Флоренс? Одного моего предложения тебе было мало? — сделал он странный вывод, чем меня опять разозлил.

Да за кого он меня принимает?

— А то что у меня действительно не получается, этой мысли вы не допускаете? — процедила я, так и не обернувшись к нему. — И определитесь, наконец, вы со мной на «вы» или «ты»? А то раздражает…

— Я допускаю разные мысли, — проигнорировал мой последний вопрос Флэмвель. — Даже самые невероятные

— Тогда объясните, почему ни одна стихия не откликается на мой зов? Я пытаюсь, я стараюсь…

— Плохо стараетесь, — выдал он потрясающее умозаключение.

— Раз так! — я гневно сверкнула на него глазами. — Тогда помогите мне постараться лучше. Объясните, что я делаю не так, а не орите на меня и не обвиняйте во всех грехах мира! Я же делаю всё так, как вы сказали.

Я начала загибать пальцы и перечислять:

— Перебрала все причины, почему хотела попасть в академию, раскрывала душу и… и прочее, но у меня не получается. Не получается!

— Флоре-е-енс, — устало произнёс декан и остановился за моей спиной. — Я бы тебе помог, но…

— И вот мы опять на «ты», — процедила я, чувствуя, как внутри меня всё плескается от негодования и обиды.

— От меня здесь ничего не зависит, — проигнорировал мою реплику декан. — Всё исключительно в ваших руках.

— И вот мы опять на «вы»…

— Флоренс! — не выдержал и рявкнул декан, и я уже ждала новую тираду, но вдруг моей головы коснулась шляпка, от которой пахло… мылом с ароматом хвои.

Моя злость даже на миг испарилась от неожиданности. Декан ее постирал?

— Лаветта, — продолжил он более мягким тоном. — Лав… Лала…

Ого! Даже припомнил, как меня зовёт сестра.

— Да, Реджи? — всё-таки не удержалась я и откликнулась сладким голосом.

Тот за моей спиной хмыкнул, но ругать за вольность не стал, и вместо этого продолжил таким же спокойным тоном:

— На самом деле есть ещё один способ, как обрести стихию, и твоя подруга Мальвин тому прекрасное подтверждение. К нему редко прибегают, потому что он считается самым недейственным.

Я навострила уши.

— Стихии привлекают не только характерные особенности призывающего, но и сильные амбиции, желания, одержимости. Именно так Дамиан получил вторую стихию, даже не призывая её по имени, а Мальвин — свою, когда она отказывалась её принимать. Это как в поговорке…

Он так близко ко мне склонился, что я почувствовала его дыхание возле своего уха. По телу пробежали мурашки.

— Если очень сильно чего-то захотеть, то это что-то можно получить. Поэтому захотите, Флоренс… Потеряйте голову от своего желания и захотите стихию так сильно, как ещё никогда в жизни ничего не хотели.

Договорив, он мягко, почти беззвучно отступил, и его тепло за спиной сменилось прохладой. С круглыми глазами я продолжала смотреть на статуи и думать. Не знаю почему, но слова Флэмвеля задели меня за живое и открыли простую истину: а я когда-нибудь желала чего-то настолько сильно, что была готова потерять голову? Если бы я не поступила в Академию, то само собой расстроилась бы, но потом смирилась и продолжила Лив помогать с магазинчиком. Моя жажда узнать, что же случилось с родителями отчасти граничила со страхом, что я узнаю нечто такое… Что разобьёт моё сердце. Тогда какое оно… Моё истинное желание?

Сражаясь с вихрем из мыслей и чувствуя, что приближаюсь к некоему озарению, я нашла бабушкин кулон и вдруг… Поняла. Поняла, что именно я так сильно желаю. Сжав ещё его напоследок, я подняла обе руки и, обратив своё сознание ко всем стихиям сразу, подумала:

«Я больше не хочу никого терять. Какой бы эта стихия ни была, пусть она поможет мне больше никого не потерять».

И только эта мысль вырвалась из моего подсознания, как раздался громкий треск.

— Лаветта! — громко воскликнул декан и мгновенно закрыл меня собой.

Глава 34

Когда Зал Стихий сотряс небывалый грохот, руки декана сомкнулись, заключив меня в крепкие объятия и даруя надёжную защиту. Казалось, будто все истоки разом вышли из-под контроля, случился взрыв и в нас полетели камни. Несколько угодило декану в спину, отчего тот яростно зарычал, а я зажмурилась, вцепившись в его рубаху, и закашлялась от пыли, которая распространилась повсюду, забивалась в нос, скрипела на зубах и присыпала толстым слоем мою отлетевшую к стене шляпку, которую декан только-только вернул, а ещё предварительно почистил. И я бы расстроилась, если не была бы так напугана.

Скоро всё так же внезапно стихло, как и началось. Камни перестали лететь, остался только шорох оседающей на пол пыли, а декан пошевелился, медленно отстранился и тихо спросил:

— Ты как?

Но я не могла выдавить ни слова, только продолжала за него цепляться и точно заколдованная смотрела, как по его лицу от виска к подбородку стекает капелька крови. Убедившись, что я невредима, а лишь до крайности шокирована, декан обернулся и перестал загораживать то, что пряталось за его спиной.

Клубы пыли все ещё витали в воздухе и медленно оседали у ног статуй, точно туман, но был уже не такими густыми, поэтому сквозь мглу мы смогли разглядеть ещё одну статую, которая теперь стояла точно посередине между шестью статуями стихий, будто здесь всегда было её место.

В стене за ней виднелась огромная дыра, откуда веяло прохладой и выглядывали узлы корней дерева. И в отличие от остальных статуй, эта была не безликим стражем, а девой без головы. Вместо обычного кристалла, она держала в руках кристалл, напоминающий песочные часы, и её ладони плотно закрывали их сверху и снизу, чтобы не просочилась ни одна «песчинка», похожая на светящуюся янтарным светом искру.

Вдруг руки безголовой статуи с каменным хрустом пошевелились и рывком перевернули песочные часы, отчего я вздрогнула и испугалась, что её конечности сейчас отвалятся, а янтарные «песчинки» принялись пересыпаться из одной половинки часов в другую, точно отсчитывали мгновение нашей жизни. Декан предусмотрительно потеснил меня к стене и поражено выдохнул:

— Это…

Договорить он не успел — за дверью послышались торопливые шаги, а декан вдруг прижал меня к стене и быстро коснулся пальцем моего лба. От точки его прикосновения по телу мгновенно потекли ручейки студёной воды, отчего я чуть не задрожала и удивлённо уставилась на Флэмвеля.

— Не двигайся, — шепнул он и быстро отступил, остановившись в центре комнаты

И только прохлада окутала всё моё тело, как дверь в Зал Стихий распахнулась, и на пороге появился взволнованный директор. Увидев седьмую статую, в которой все ещё пересыпались песчинки, он онемел, а на его лице отразились смешанные эмоции, в числе которых я успела угадать: смятение, страх, неверие и крайнее изумление.

— Это… Это! — начал он заикаться и подбежал к статуе, но коснуться её так и не смог, его рука просто прошла насквозь, будто камня, из которого она была сделана, не существовало.

Статуя зашлась янтарной рябью, а ещё одна песчинка устремилась вниз.

«Ну, всё, мне кранты, — подумала я, наблюдая, как отведённое статуей время стремительно утекает. Наверху уже почти не осталось песчинок. — Кажется, я всё сломала…»

— Профессор Реджес! — с придыханием произнёс директор и метнулся к декану. — Что тут случилось? Как…

Он указал на статую, вновь с восхищением на неё посмотрев.

— Невероятно, она существует… — выдохнул он, после чего громко произнес: — Кто?! Кто ее призвал?

Только сейчас он сообразил оглядеться. Однако его взгляд скользнул мимо меня, будто я не стояла, прижимаясь к стене, прямо возле выхода из Зала Стихий. А я мысленно порадовалась, что декан додумался спрятать меня какой-то странной магией, и отчаянно старалась не двигаться.

— Профессор Грей… Рамэрус, — окликнул директора Флэмвель и тот словно бы очухался от долгого сна.

Он перестал оглядываться и ринулся к Флэмвелю, отчего тот невольно отступил. Но директор всё равно сумел приблизиться и схватил его за плечи:

— Эта статуя, профессор Реджес, — прошептал он с одержимым блеском в глазах, — необычайная ценность! Нужно срочно найти того, кто ее призвал!

От его тона и взгляда, который казался отчасти безумным, декан нахмурился, а у меня мурашки поползли по спине. Сглотнув, я опять перевела взор на песочные часы, где упала последняя песчинка. Как только она коснулась других песчинок, все они зажглись мягким янтарным светом. Мои глаза расширились, и я метнула взор на Флэмвеля, у которого на лице тоже отразилось смятение. А вот директор этого не видел, он стоял к статуе спиной, в ожидании, когда же Флэмвель поведает ему о том, кто же призвал эту статую, а излучаемый ей свет не отражался ни от одной стены. Впрочем, тени от статуи тоже не было, как я заметила. Она будто бы существовала в каком-то другом мире.

— Я должен знать, кто её призвал! Расскажите всё, что здесь произошло! — продолжал директор, пока песчинки стремительно склеивались, образуя янтарную звезду.

Я затаила дыхание, наблюдая за ними, а когда звезда покинула кристалл в форме песочных часов и полетела в мою сторону, почувствовала, как по лбу скатилась холодная капелька пота.

— А… Эм… Профессор Рамерус, — выдавил из себя улыбку Флэмвель и постарался не смотреть на то, как янтарная звезда приближается к месту, где стояла я.

Он даже сделал шагну в сторону, чтобы отвернуть Директора, когда звезда почти поравнялась с его плечом.

— Понимаете… Тут такое дело. Когда я сюда вошёл, здесь уже никого не было.

Ещё один шаг.

— Я как раз шёл к вам, чтобы обсудить список стихий учеников, как заметил, что дверь в Зал Стихий открыта.

Вскоре звезда непонятной стихии ко мне приблизилась. Не смея пошевелить и от неё убежать, я зажмурилась и вдруг почувствовала, как от макушки и до самых кончиков пальцев ног разлилось мягкое тепло. И… Всё. Больше ничего. Я удивлённо распахнула глаза, припоминая, как остальные ученики содрогались, стоило стихиям их коснуться, и краем глаза заметила тень, стоявшую за приоткрытой дверью.

Там стояла светловолосая девушка и круглыми глазами смотрела прямо на меня, отчего внутри всё похолодело. Неужели увидела?

— А когда вошёл, чтобы проверить, всё ли здесь хорошо, — тем временем продолжал декан. — Раздался взрыв и…

Он осёкся, после чего удивлённо произнёс:

— Кристалл опустел!

— Что? — отчаянно воскликнул директор и оглянулся на статую девы, в руках которой кристалл больше не светился. — Кто-о-о? — буквально взревел он. — Кто посмел? Кто?

Он вновь ринулся к статуе и потянулся к кристаллу, точно глазам не поверил. На этот раз его ладонь спокойно на него легла, а я посмотрела вниз, где на полу появилась длинная тень статуи. Директор резко втянул воздух и развернулся, отчего чёрная мантия грозно взметнулась, а его глаза, казалось, словно покраснели.

— Профессор Реджес! — рявкнул он. — Вы должны были видеть, куда она полетела!

— Нет, профессор Рамэрус, — растерянно заметил тот. — Я разговаривал с вами, поэтому не увидел…

Но, похоже, директор не особо его слышал. Он закружился, приговаривая:

— Здесь кто-то есть… Здесь, кроме нас, точно кто-то есть!

Моё сердце несколько раз пропустило удар, когда обезумевший директор несколько раз посмотрел в то место, где была я, после чего его взор упал туда, где недалеко от меня лежала моя припорошенная добрым слоем пыли шляпка. Директор мигом к ней метнулся.

— Э-э-э, директор, — тут же подался за шляпкой декан и выхватил её первым. — Она моя.

Лицо директора вытянулось.

— Ваша шляпка? — уставился он на декана, как на полоумного, и криво улыбнулся. — Вы носите… шляпки?

Я почувствовала, как скатилась ещё одна капелька пота. Директор был так близко… Даже дышать страшно. А декан растерянно моргнул, после чего рассмеялся:

— Нет, конечно, нет… Я конфисковал её у своей ученицы. Понимаете, я люблю видеть глаза подчиненных… Учеников, — быстро поправился он. — А ведьмы любят за ними прятаться. Поэтому забрал ее на уроке. И обронил, когда случился взрыв.

Директор с недоверием сощурился и явно хотел сказать что-то ещё, но тут Академию вдруг тряхнуло, отчего с потолка посыпалась пыль. Внутри меня тоже все задрожало, декан нахмурился. а глаза директора на миг расширились. В тот же миг из-за приоткрытой двери послышались торопливые шаги — девушка, которая всё это время подслушивала начала убегать.

— Опечатайте дверь, Реджес! — с бледным лицом произнёс директор и устремился к выходу. — Никто не должен узнать о статуе. Даже другие преподаватели, — грозно сверкнул он взглядом уже на выходе. — После ко мне в кабинет!

Он выпорхнул точно огромная летучая мышь, а я наконец-то выдохнула, слушая, как отдаляются его шаги.

Декан быстро выглянул за дверь и, уверившись, что снаружи никого нет, схватил меня за плечи и вытянул из Зала Стихий.

— Флоренс, быстро! — скомандовал он. — У вас около минуты, прежде чем моё заклинание рассеется. Вы должны успеть покинуть подземелье.

— Моя шляпка… — сбивчиво выдохнула я, но прежде чем успела договорить о том, что директор мог её узнать и не поверить, будто Флэмвель сам её обронил, декан перебил:

— Потом… Сейчас бегите. Если же кто-то появится на пути — сразу остановитесь, так вы снова станете невидимой.

Я кивнула и развернулась, чтобы убежать, как вдруг Флэмвель поймал меня за руку и быстро произнёс:

— Утром ко мне в кабинет.

На этот раз он позволил мне уйти и принялся запечатывать дверь Зала Стихий, как и приказал ему директор. Я же побежала так быстро, как никогда в жизни.

«Почему Академию трясет? И… и что это за магия?» — посмотрела на свои руки, которые были… Хм… скорее прозрачными, чем нет. Пока я двигалась, моя прозрачность искажалась и шла рябью, точно течение чистого ручейка. Однако стоило мне на миг остановиться, как заклинание стабилизировалось и я мгновенно слилась с окружением.

«Это точно не магия огня!»

Каким бы это заклинание ни было, я порадовалась, что декан его знает, и помолилась, чтобы оно раньше времени не рассеялось и мне на пути никто не попался. Однако уже у выхода, когда я увидела льющийся свет из холла, в дверном проёме появилась тень, а точнее, Церара с подносом в руках, на котором стояла еда. Я тут же прижалась к стене и замерла, чтобы снова стать невидимой.

Сердце безумно колотилось, лёгкие жгло от недостатка воздуха — я зажала ладонями рот, чтобы громко не дышать. А Церара не спешила. Она медленно спускалась, напевая какую-то песенку, и когда поравнялась со мной, на миг замерла. Её затуманенный взгляд обратился ко мне, на миг брови Церары нахмурились, но потом она пожала плечами и продолжила свой путь. А я дождалась, когда Церара отойдёт немного дальше, после чего начала красться по лестнице. И уже на самом её верху, когда шагов Церары больше не было слышно, вновь бросилась бежать. Быстрее. К себе в комнату!

Глава 35

— Нет-нет-нет… — ходила я по комнате под чутким надзором вернувшегося Коти.

При виде того, что, кроме нас, никого больше в комнате нет, он принял сразу несколько цветов: одно его ухо было синим, второе зелёным, морда жёлтая, пузико белое, одна лапа чёрная, вторая — розовая, третья — голубая, а четвертая — красная, хвост весь в полосках, да и усы у него были разноцветными — точно кот на радостях искупался в радуге. Его глаза блестели радужным переливом в полумраке, и непрерывно за мной следили.

— Всё это происходит не со мной. Не со мной! — тем временем чуть ли не выла я, совсем не понимая, что умудрилась натворить.

Я же просто хотела выучиться в самой лучшей Академии, чтобы потом присоединиться к Мечам, Теням… Да без разницы к кому! Чтобы выяснить, что же произошло с моими родителями. И только. А как всё узнаю и служить в рядах боевых магов мне надоест — вернуться к Лив в магазинчик. Мне нужен был шанс и престиж, чтобы наш магазинчик стал популярнее, а ещё патент! А не вот это всё…

«И что это за стихия такая?» — подумала я, в который раз пытаясь призвать хоть какой-то признак того, что она во мне есть. Ну, как Несс призывала язычки пламени на ладони… Но моя стихия никак не реагировала. «Пустышка какая-то!» — гневно подумала, тряхнула руками и плюхнулась на кровать.

Как только я выбежала из подземелья, то мне тут же попалось несколько взволнованных преподавателей, которые зачем-то заспешили на улицу. Зачем — я не стала выяснять и просто спряталась под лестницей, пока они меня не заметили. А как они исчезли, я тут же бросилась в сторону Гибривиуса, где заклинание декана и потеряло свою силу. Благо в это время те немногочисленные ребята, кто ещё не успел вернуться в свою комнату для сна, смотрели на потолок и о чем-то тихо переговаривались. Поэтому никто на меня внимания не обратил, а я, не желая привлекать к себе хоть малейшего внимания, сломя голову бросилась прочь.

После я ещё немного времени постояла возле двери в свой жилой корпус, а как только немного успокоилась, открыла дверь и… стала свидетелем занимательной картины. В который раз за день.

Уже войдя в башню, я увидела Силику и Дамиана, которые о чём-то жарко спорили. И пусть у меня не было никакого желания задерживаться и их подслушивать, но неловкость всей ситуации заставила меня задержаться.

— Так больше не может продолжаться. Ты переходишь все границы! — яростно махнула рукой Силика, на что Дамиан холодно усмехнулся:

— Границы, Силика? Хочешь попробовать меня ограничить?

Она ничего не ответила, только стиснула кулаки, а я порадовалась, что они так сильно поглощены своими разборками, что меня не заметили. И пока я размышляла: стоит ли мне по-тихому вернуться в коридор или прокрасться до лестницы и прошмыгнуть в свою комнату, Дамиан продолжил:

— Запомни, Силика: сколько и что будет продолжаться — решать мне, а не тебе, — жёстко произнёс Дамиана. — И тебе лучше не мешать.

— Дамиан! — воскликнула она, когда он развернулся, и тут же осеклась, тоже заметив меня.

Мне как никогда захотелось провалиться сквозь землю. Чувствуя, как затылок похолодел, я встретилась взглядом с Дамианом, который на миг, казалось, озадачился, когда меня увидел, но потом в его тёмном взгляде промелькнул странный огонёк и он уверенно направился ко мне.

— Давно не виделись, Лаветта, — шепнул он, когда оказался рядом со мной. — Может, прогуляемся? Обещаю, скучно не будет.

Я внутренне задрожала от его чарующего голоса и аромата, который мгновенно меня мгновенно окружил. Его не портил даже лёгкий душок алкоголя, который Дамиан пил ещё днём.

— Как-нибудь в другой раз, — произнесла я вмиг пересохшими губами, на что Дамиан обворожительно улыбнулся и склонился ближе, чтобы наши взгляды оказались на одном уровне.

— Тогда я непременно попытаю судьбу в другой… раз, — многозначительно промурлыкал он и шагнул к двери.

Мы с Силикой остались одни.

— Ну, что? Довольна? — после недолгого гробового молчания вдруг прорычала она и гневно махнула рукой.

Я не совсем понимала, чем могла быть так довольна от её ссоры с Дамианом, зато прекрасно осознавала, что она просто искала на ком сорвать свою злость. Быть чьим-то громоотводом мне совсем не хотелось, поэтому, полностью игнорируя Силику, я продолжила свой путь до лестницы. Всё это время, пыша от гнева, она провожала меня убийственно холодным взглядом. А уже когда я подняла ногу на первую ступеньку, она произнесла:

— Отброс.

За то время, которое я провела в Академии, я узнала, что «второсортка» и «отброс» одни из самых любимых ругательств отпрысков знатных семей. Второсортка — это ведьма или половиныш, и я подходила под оба этих критерия, как ни крути. Так как ведьмы в плане магии сильно ограничены, им по силам разучить заклинания поддержки, целительства или созидания исключительно близким к природе, но никак не атакующую магии, разрушения, а тем более уничтожения. Именно поэтому знать считает ведьм второсортными. Ведь среди власть имущих зачастую работали правила джунглей — кто сильнее, во всех смыслах, тот и прав. А ведьмы — это просто ведьмы. Всё равно что жук листоед на картошке — страшен, только когда его много. Хотя среди ведьм попадались и довольно могущественные, например, Чарлин и Октавия. Пусть ни у кого из них не было ни одной атакующей магии, однако слабыми их сложно было назвать. Они одни из немногих, кто всё-таки смог получить в своё распоряжение не стихию света или тьмы, а земли и воды, да ещё развили ее до небывалых высот. Хотя… По поводу Октавии у меня были некоторые сомнения. Что-то в ней было странное, что никак не удавалось определить… Хм…

Что же касалось половинышей — их не любили, потому что в глазах чистокровных магов они выглядели как какие-то химеры — никогда не знаешь, какое сочетание получится. Единственная «комбинация», которая не заставляла их скрипеть зубами: маг и ведьма — всех остальных они принимали за какое-то извращение. А вот что касалось «отбросов»… Это было самое оскорбительное «клеймо» среди знати. Так именовали всех неугодных: любесов, слабейших магов и особенно пострелков. Но бывало, что отбросами обзывали и других магов, особенно в порыве гнева, когда нужно было максимально кого-нибудь унизить, и оскорблённая сторона зачастую вызывала обидчика на дуэль, чтобы защитить свою честь. На самом деле знать очень любила дуэли и цеплялась к любому поводу, чтобы продемонстрировать свою силу и утвердиться в своём мире джунглей. И вот сейчас, продолжив подниматься по лестнице в свою комнату, я затылком ощущала взгляд Силики и понимала, что её недавние зачатки уважения ко мне растаяли, точно снег в огне.

Раньше, она только раз назвала меня второсорткой — при нашей первой встрече, но потом, узнав, что я ведьма на боевом, поумерила свою агрессию. Однако сейчас… Звёзды сошлись так, что она решила опустить меня ещё ниже и назвала отбросом.

Я не добродушная и терпеливая Мэй. И не отношусь к знати. Однако будь у меня сила, я бы, несомненно, вызвала Силику на дуэль, чтобы смыть это оскорбление. Но всё что я могла — это стиснуть кулаки и под насмешливое хмыканье Силики продолжить подниматься по лестнице. А оказавшись в комнате — взвыть во весь голос, радуясь, что, кроме Коти, меня никто не слышит. Этот день был просто отвратительным. Даже не так… Отвратительным — с большой буквы.

Плюхнувшись на кровать, я принялась обдумывать всё, что произошло со мной за этот день. Даже появилась мысль: может, меня кто проклял? Даже разделась и внимательно себя осмотрела, поискав метку проклятия, потому что все заклинания влияющие на судьбу человека обязательно оставляли след на его теле. Но… Я была чиста, как холст. И настолько же бледная после всего пережитого.

Я продолжала размышлять и пытаться пробудить свою новую силу, даже когда село солнце, но всё было без толку. Я не понимала, что произошло между Дамианом и Силикой, но предполагала, что она пыталась заставить его начать ходить на занятия. Не понимала, что за стихию призвала, и почему так переполошился директор, а декан меня спрятал. И не понимала… Хм. Кажется, кое-что я всё-таки поняла.

Вскочив с постели, я ринулась к шкафу, откуда достала книгу с описанием заклинаний пятого и шестого витка магической спирали. Пролистала до нужной страницы и мои брови взметнулись вверх.

— Ага! — радостно воскликнула я. — Значит, мне не показалось!

Захлопнув книгу, я ухмыльнулась, после чего кинула её на стол, а сама легла в постель и, направив немного магии в парящий над столом светильник, похожий на солнце, стала с нетерпением дожидаться утра. Если завтра декан попытается хоть что-то от меня скрыть — я выдам его маленький секрет. И пусть я не надеялась уснуть, всё-таки уснула всё с той же коварной ухмылкой на губах. Приятно иметь в запасе какой-нибудь рычаг давления, особенно на декана.

Глава 36

— Лаветта…

Призрачный и до боли знакомый голос разнёсся по тёмным закоулкам моего сознания. Я бежала… бежала быстро, пребывая в ужасе, а следом за мной по пятам гнался огонь. Всё вокруг было объято пламенем и дымом. Куда ни посмотри — кругом черно от сажи, отчего я не понимала, где нахожусь.

Вдруг впереди появился просвет и… моя мама. Как всегда, спиной.

— Лаветта… — чуть взволнованный и кристально чистый по сравнению с гулом огня ее голос, отразился от стен и напрочь перекрыл все другие звуки. — Ты меня слышишь?

Чувствуя ярость и острую потребность её догнать, я ускорилась. Протянула руку…

— Лаветта!

Кончики пальцев коснулись её серого плаща. Я ощутила, как в груди расцвёл восторг, ведь это впервые, когда я смогла коснуться мамы. Миг! И я уже крепко держу в кулаке грубую ткань. Она оборачивается и… Всё охватывает огонь, а моё имя, которое она только-только начала произносить, исчезает в рёве пламени, криках и стонах людей. Эта какофония становилась всё громче и громче, громче и громче, вырывая мою душу и заставляя кричать в ответ, однако мой сдавленный стон не мог перекрыть ужасающего шума, и я продолжала сгорать в пламени.

«Нужно закричать, и я проснусь… нужно закричать и я…» — повторяла словно молитву, пытаясь расцепить, будто склеенные, губы. Среди огня тут и там начали виднеться тёмные силуэты. Они сражались, кричали, проклинали… Смеялись. Но я не слушала и отчаянно старалась закричать. И когда это вышло — всё резко смолкло, а я проснулась от собственного вопля и вся в поту.

— Это… Это…

Тяжёлое дыхание срывалось с моих губ, а в ногах сидел Котя и внимательно за мной наблюдал. Однако заметив, что я очнулась, он тихо мурлыкнул и подошёл ко мне. Его мокрый нос ткнулся мне в подбородок, а шершавый язык слизнул капельку пота, которая скатилась по щеке. Я же продолжала трястись и сжимать пальцами одеяло, как недавно сжимала плащ матери.

— Это… Не тот. Не тот сон… — выдохнула я. — Котя… Это не тот. Он другой… Он… Он ещё ужаснее.

Внутри меня всё содрогалось, а в голове пульсировал нестерпимый жар и растекался по всему телу. Чувствуя, что ещё чуть-чуть и сойду с ума, я постаралась подавить видения, которые вновь и вновь возникали в мыслях. Стараясь дышать ровно и спокойно, стиснула кулон бабушки и вскоре почувствовала, как жар начал отступать, а сердце успокаиваться. Однако сколько бы я ни пыталась уговаривать себя, что это всего лишь кошмар, в глубине души оставалось странное чувство, которое порождало сильную тревогу.

— Так, ладно… Всё хорошо. Всё хорошо…

Радуясь, что Несс сегодня в комнате не ночевала, я потрепала коту по мягкой шёрстке и снова легла. Но только закрыла глаза, как в ушах опять зазвучали отдалённые отголоски сна. Я тут же распахнула глаза. Казалось, если ещё хоть немного продержу их закрытыми, как меня вновь окружат языки пламени.

Так я пролежала ещё немного времени, пока опять не почувствовала, что хочу спать. Веки потяжелели, мысли перестали быть связанными… И только я погрузилась в абсолютную тьму, как голову вновь наполнил гул пламени, а из черноты прорезались слабые оранжевые вспышки. Я тут же вскочила.

— Нет! — воскликнула я, вновь возвращаясь в спокойную реальность.

Сердце вновь громко и часто застучало. Стиснув зубы, я со всей злостью рухнула на подушки и опять закрыла глаза. Долгое время ничего не было, и только мне опять захотелось спать — я тут же почувствовала первые признаки возвращения кошмара. Прежде чем он набрал силу, я опять вскочила и со всей злости откинула одеяло.

— Да что ж такое происходит… — ворчала я, расхаживая по комнате и в очередной раз радуясь, что рядом нет Несс.

В то же время мне было немного грустно. Если бы она ночевала здесь, возможно, этот кошмар так сильно бы на меня давил и не посмел возвращаться. Но он возвращался.

— А что если…

Я остановилась, только сейчас заметив, как пульсирует всё моё тело, будто в нём что-то пробудилось и рвалось наружу. Подняв ладонь, я заметила, как от неё исходило мягкое янтарное свечение. Но оно практически сразу исчезло, стоило мне обратить на него внимание. Будто боялось, что я его замечу.

— Что если это из-за той стихии? — выдохнула я, чувствуя, как сердце пропустило удар.

Сев обратно на постель, я уставилась на свою ладонь и попыталась призвать силу, но она опять не откликнулась. Даже после сотой попытки. То слабое свечение не вернулось. Вообще не было никакого намёка, что я обладаю какой-то там силой. Раздосадовано вздохнув, я перестала себя мучить и посмотрела в окно.

Сколько сейчас было времени — я не знала. Облака затянули небо, не оставив не только ни одной звёздочки, но и намёка на месяц. Но по ощущениям казалось, будто сейчас глубокая ночь. Тяжело вздохнув, я поняла, что уснуть мне сегодня больше не светит, даже если этот странный сон больше и не посмеет вернуться. Поэтому я отправила немного магической энергии в светильник и перебралась за стол, чтобы провести остаток ночи за своими исследованиями. А когда забрезжил рассвет, бросилась одеваться, чтобы поскорее отправиться в кабинет декана.

Злая, уставшая, с красными и опухшими от недосыпа глазами, я точно вихрь вырвалась из своей комнаты и на всех порах бросилась к кабинету декана. По пути мне не попадалось ни одной живой души — всё ещё спали. Даже Гиби дремал, опустив свои ветки. И только несколько белок резвились в пустом зале, пища и швыряясь друг в друга ягодами. При виде меня они все резко смолкли, а у одной белки даже орех из лапы выпал, но никто из них даже не подумал мне мешать. Вскоре я оказалась на втором этаже, где располагались все кабинеты учителей. Проходя мимо ректорской, я взволнованно на неё посмотрела, после чего постаралась поскорее её миновать, а как только оказалась у двери декана, даже не стала стучать, а распахнула её и вошла:

— Я требую объяснений! — прошипела я с порога, когда заметила сидящего за столом декана.

Он тоже выглядел не менее замученным. Рыжие волосы пришли в беспорядок, глаза покраснели, лицо осунулось, тёмно-синяя рубашка, в которой видела его ещё вчера, вся помялась. Было видно, что в отличие от меня он не спал всю ночь.

— Флоренс, — устало выдохнул он, смерив меня задумчивым взглядом, и после короткой паузы тихо и коротко произнёс. — Дверь.

Говорить дважды не пришлось. Я оглянулась и заметила, что дверь была неплотно закрыта. Тут же к ней вернулась и осторожно прикрыла, чтобы не было слышно хлопка или случайного скрипа. Всё-таки кабинет директора был недалеко. После чего вернулась к декану и повторила:

— Я требую объяснений! Всех! Абсолютно всех. Даже не пытайтесь что-либо от меня скрыть!

Я гордо выпрямилась:

— Иначе все узнают ваш секрет.

— Секрет? — веко уставшего декана дёрнулось. — Какой?

— Не скажу, — надменно фыркнула я.

— А-а-а, — устало протянул тот. — Теперь мой секрет — твой секрет?

Он усмехнулся, когда я так ничего и не ответила, а только повелительно на него посмотрела. Честно, я не знала, насколько этот секрет являлся секретом декана. Он быть очень важным, а мог быть пустышкой, поэтому сразу раскрывать все карты я не решилась, а только пригрозила, на случай, если у декана припрятаны другие важные секреты. Пусть поволнуется. Так я смогу вытянуть из него гораздо больше нужной мне информации.

— Флоренс, — вновь вздохнул декан, немного подумал и произнёс: — Лаветта.

Он поднялся из-за стола и подошёл ко второму стулу, который был напротив него, чуть его отодвинул, после чего сказал:

— Сядь.

Я не стала спорить и твёрдой походкой направилась к стулу, после чего на него опустилась, а когда декан вернулся на своё место и оказался гораздо ближе, я заметила, что его усталость была гораздо глубже, чем мне показалось раньше. В глубине души мне даже стало его чуточку жаль. Правда, ненадолго.

— Я слушаю, — повелительно произнесла, сложила руки на груди и даже закинула ногу на ногу, всем видом показывая, что не приму никаких отпирательств. А потом подумала и добавила: — Реджес.

Без всякого «профессор» и прочих формальностей. Если он со мной на «ты», то чем я хуже?

На губах декана промелькнула кривая улыбка, а цепкий взгляд оценил, насколько воинственно я была настроена. А я надеялась, что выглядела в его глазах очень воинственно, несмотря на столь же потрёпанный и замученный вид.

После наших недолгих гляделок декан наконец-то хмыкнул и начал говорить:

— На самом деле я и сам до конца не знаю, что произошло, — огорошил он меня. — Поэтому не вижу смысла что-либо от тебя скрывать.

Его взгляд стал задумчивым, но я не стала вмешиваться.

— Когда я был учеником, я много раз думал: почему Академия Амити единственная, где уцелели все стихии? Это же большая редкость. Даже не так…

Он нахмурился.

— Уникальный случай. А потом я вспомнил истории, которые слышал от своей матери, будто в Академии хранится ещё одна стихия и позволяет держать в гармонии остальные шесть элементов.

Я удивлённо приподняла бровь, а декан встал и подошёл к окну, выглянув наружу.

— Конечно, это все легенды и домыслы. Наверное, даже скорее домыслы, потому что единственное доказательство того, что здесь хранится ещё одна стихия — это слова Амити: «Я оставила своё сердце, чтобы бились ваши сердца. Но стоит им дрогнуть — моё забьётся вновь».

Мои глаза расширились:

— Хотите сказать, что…

Я запнулась, а декан кивнул.

— Никто не знает, когда хранительница мира Амити родилась. Никто не знает, в каком времени она жила. И никто не знает, когда она умерла.

Он наконец-то повернулся и посмотрел на меня своим взглядом, в котором непрестанно мелькали искры огня.

— Но все знают, что она существует.

— Вы хотели сказать, что существовала? — поправила я, но декан покачал головой.

— Нет, Лаветта. Я не ошибся.

Он облокотился на подоконник и вздохнул, его взор стал задумчивым и хмурым.

— Из-за того, что я служу в Мечах, у меня немного больше информации о ней, в то же время ни один источник не говорит о чём-то конкретном, поэтому многие летописцы и историки до сих пор ломают головы. Как я уже сказал — никто не знает, когда Амити родилась, но все называют крепость или Академию её именем, будто она когда-то здесь выросла или жила. В то же время нет ни одного упоминания, будто здесь был её дом. А во времена репрессий, когда сюда стекались сотни магов, ведьм и других существ, они уже называли это место Крепостью Амити.

Нахмурившись, я сдавила пальцами переносицу, пытаясь понять слова декана, которые показались мне немного запутанными:

— Хотите сказать, что по факту Амити здесь никогда не жила, но Крепость и Академия всё равно именуют её именем, хотя никто не знает: почему и когда это началось?

Декан кивнул:

— Вот мы и подходим к моменту, что никто не знает, когда Амити жила.

Он тоже нахмурился и погладил пальцами покрывшийся еле заметной щетиной подбородок.

— Как это возможно? — тихо поинтересовалась я.

— Дело в том, что Амити — это скорее явление, нежели человек, — начал с сомнением декан и прежде, чем я успела опять удивлённо о чём-то спросить, продолжил: — Каждый раз, когда её видели, это было в значимых, но разных промежутках времени с разницей в десять, пятьдесят, а то и сто лет — маги, а тем более люди столько не живут. И каждый раз она по-разному выглядела: молодая дева или зрелая женщина… А однажды, по слухам, она пришла к королю в образе старухи, поэтому никто не знает, как она на самом деле выглядит. Некоторое время существовала теория, будто Амити — это разные люди, однако те, кто её видел — твёрдо утверждали, будто это один и тот же человек.

— Слухи-слухи… — проворчала я. — Может, они ошибались.

Флэмвель покачал головой.

— Сомневаюсь. Будь это ошибкой, то в её появлениях была бы хоть какая-то логика, но во времена Великого Пришествия магических существ, когда мы открыто о себе заявили, король любесов Руберт Второй рассказал, что Амити являлась ему трижды. Когда он был ребёнком, она приходила и рассказывала ему истории о волшебных существах, но потом исчезла. В следующий раз она явилась, когда Руберт стал королём, чтобы наладить мир между магами и не магами. И в последний раз она пришла, когда он состарился. Никто не знает зачем, но поговаривают, будто она отдала ему что-то, что сохранит мир между нашими видами, пока кровь не смешается и грань между нами сотрётся. И со слов Руберта — это был один и тот же человек.

— Ну, маги живут долго… — с сомнением заметила я. — И мы долго не стареем.

— Да, но с его слов, когда Амити явилась к нему впервые, она дала клятву крови, что вернётся. И каждый раз, когда она приходила, у неё была одна и та же одежда, а свежий порез на ладони в форме месяца всегда оставался свежим.

Я задумчиво хмыкнула. Можно было бы сказать, что этот человек каждый раз оставлял порез перед встречей, чтобы он выглядел свежим. Но клятва крови — это древнейшая магия, и до тех пор, пока клятва не будет исполнена — рана не заживала, постоянно напоминая о данном обещании.

— Это какой-то бред! — хмыкнула я, а декан, произнёс:

— Я изучил все появления Амити, о которых сохранились записи, и могу сказать, что это не был разный человек. Разные люди не смогли бы сложить настолько чёткую цепочку всех событий, а в её поступках чувствовался тщательно выверенный план, будто она заранее знала все события, происходящие в прошлом, настоящем и даже будущем.

Мы оба замолчали, размышляя над его словами, но спустя несколько вдохов, я всё-таки осторожно поинтересовалась:

— Хотите сказать, что статую, которую я призвала, может принадлежать Амити?

— Если верить легендам, Амити умела управлять всеми шестью стихиями. Насколько это правда — я не знаю, но то, что шесть истоков до сих пор существуют в академии — это о чём-то да говорит. Поэтому я не буду исключать такой возможности.

Я задумчиво покачала ногой и заключила:

— То есть мы что-то знаем, в то же время не знаем ничего.

Декан даже не стал отпираться, просто в который раз молча кивнул, а я осторожно поинтересовалась:

— А директор что-нибудь сказал?

При упоминании директора рыжие брови Флэмвеля нахмурились.

— Может, нам стоит спросить у него?

Декан на это ничего не ответил, только принялся задумчиво потирать подбородок, а я спросила ещё раз:

— Почему вы спрятали меня от него?

Наконец-то затуманенный думами взор декана прояснился и вновь обратился ко мне.

— Интуиция, — коротко заявил декан, но потом всё-таки пояснил: — Тебе может показаться это странным, но я привык прислушиваться к своей интуиции.

Он перестал опираться на подоконник и вернулся за стул напротив меня.

— Амити не одну сотню лет скрывала свою личность, значит, на то были веские причины. Поэтому я подумал, что пока ты не научишься защищаться — никому не стоит знать о том, кто призвал седьмую статую Академии. Лаветта… — его глаза зажглись любопытством, которого я раньше ни разу не замечала: — Скажи, эта сила как-нибудь себя проявила?

Я помрачнела.

— Нет.

Плечи декана тоже опустились, а я поморщилась и добавила:

— Не совсем…

И перестав сидеть закинув ногу на ногу, придвинулась ближе к столу. Вкратце я рассказала, что произошло ночью, не упоминая лишь о своём кошмаре. Слишком он личный. Слишком страшный. Мне хотелось про него забыть и поскорее, а не пересказывать вслух.

— И вот сколько бы я ни пыталась сама призвать стихию — она меня не слушается, — подытожила я, чувствуя какое-то надувательство: то стихия отказывалась откликаться на мой зов, а теперь меня не слушается. Чистой воды надувательство!

Флэмвель задумчиво хмыкнул, однако прежде, чем он успел что-то сказать, за окном раздался громкий крик:

— Хозяин! Хозяин! Новости из штаба!

Бум! Что-то врезалось в стекло, да с такой силой! Что я от неожиданности подпрыгнула. Однако в тот момент, когда я посмотрела в окно, там лишь виднелся странный отпечаток да одно налипшее чёрное перо, трепыхающееся на ветру, ещё несколько медленно пикировало вниз.

— Краус… — процедил сквозь зубы декан и вскочил из-за стола.

Он стрелой метнулся к окну и распахнул его, а на подоконник вывалился черный комок перьев, в котором я узнала ворона.

— Да чтоб эти окна и послания… — гневно проворчал тот, почёсывая лапой ушибленную голову. — Просил же! Не закрывай! А ты… Кар на тебя!

— Краус! Ты ворон, а не курица! Стёкла не видишь? — возмутился декан.

— А ты речи человечьей не понимаешь? — огрызнулся ворон. — Или я не на том языке с тобой заговорил? Не закрывай окно! Ан зар кон! Дон кло винд! — принялся он кричать на разных языках. — Стоит повторять на асхарском?

И не дожидаясь ответа, взлетел в воздух и, пытаясь попутно клюнуть декана, зашипел что-то нечленораздельное и угрожающее, что у меня глаза на лоб полезли. Однако декан прервал его попытки устроить членовредительство, поймав ворона за шею, отчего тот перестал шипеть и сдавленно прокричал:

— Отпусти! Кар! Отпусти, у меня мизофобия!

Судя по тому, что тот мог продолжать говорить, декан не так уж сильно его сдавил. Грозно сверкая глазами, Флэмвель стянул с лапы ворона скрученное в трубочку письмо и только потом его выпустил. Ругаясь на чём свет стоит, ворон улетел на насест в углу комнаты возле двери и уже оттуда недовольно прокричал:

— Ты хоть руки сегодня помыл? А вид у тебя такой, что помыться всему не мешало бы! О-о-о… — тут он обратил внимание на меня. — И ей тоже! Выглядит даже хуже. Бр-р-р… Краус, конечно, милый, но даже не думай ко мне приближаться.

Он принялся чистить перья, продолжая приговаривать о том, какие вокруг все грязные, а я скрипнула зубами, еле сдерживаясь от того, чтобы тоже не схватить его за шею и не открутить голову.

— Сначала зашлют к чёрту на кулички, а потом лапают без спросу…

— Краус! — не отрываясь от письма раздражённо рявкнул декан. — Заткнись!

Но ворон не заткнулся, он продолжил ворчать, только на этот раз чуть тише. Не обращая на него никакого внимания, декан закончил читать. И как только закончил, письмо вспыхнуло пламенем. Вскоре оно превратилось в пепел, а декан подошёл к столу, достал листок, перо и написал короткий ответ, после чего жёстко произнёс:

— Лети обратно в штаб и передай ответ лично капитану.

— Что-о-о? — недовольно протянул ворон. — Опять лететь? Я даже не поел!

— Поёшь, как доставишь письмо.

— Да у меня от голода скоро все перья потускнеют! Эксплуатируешь бедного Крауса, точно голубя безотказного! Я ворон! Ворон — благородный птиц, а не почтовая птаха. Заведи себе голубя и гоняй его хоть на край света! А меня, будь добр, уважай!

Декан свернул письмо и перевязал его красной лентой, которой было запечатано предыдущее, после чего поднял взор на Крауса:

— Если не хочешь по-хорошему, я тебя поймаю и сам выкину в окно.

В его голосе было столько скрытой угрозы, что у меня мурашки по телу поползли, а у Крауса так вовсе перья дыбом встали.

— Когда-нибудь ты у меня докаркаешься, Флэмвель! Я пожалуюсь в профсоюз фамильяров! — громко захлопал крыльями, ворон всё-таки прилетел на стол к декану, огибая меня, точно чумную, и брезгливо протянул лапу: — Только не трогай меня немытыми руками.

Флэмвель раздражённо поджал губы, а я, наблюдая за этой сценой, не знала то ли мне плакать, то ли смеяться. Декана и проклинать не надо, чтобы ему насолить, у него уже есть Краус. Интересно, помимо ведьм, у него ещё на воронов фобия не развилась?

Ворон даже глаза зажмурил, чтобы не видеть, как декан привязывает к его лапке письмо, и так глубоко и тяжело задышал, будто там не ленту затягивают, а конечность ампутируют.

— Святые воробушки! — воскликнул Краус, когда декан убедился, что письмо держится крепко, и отстранился. — Наконец-то! Сколько можно копаться?!

Он чёрной стрелой устремился к подоконнику, но перед тем как улететь на миг задержался, оглянулся и, парадируя строгий тон декана, произнёс:

— Смотрите мне тут не шалите, Флэмвель! а то я тебя знаю… — его чёрные глазёнки… э-э-э… точнее, один глаз обратился ко мне. — Из штаба нас уже турнули, не хватало ещё из Академии вылететь.

У меня уши вспыхнули от такого нахальства. Однако до того как я успела возмутиться, в Крауса полетел огненный шар. Глаза ворона расширился от удивления, и с громким криком Краус бросился наутёк, а огненный шар разорвался в том месте, где он недавно сидел, и горячей волной придал птице ускорения.

— Мой хвост! Ты подпалил мой прекрасный хвостик! Когда-нибудь за это тебя настигнет кар-р-рма, Флэмвель! — послышались удаляющиеся крики ворона, а декан, тяжело дыша от возмущения, быстро захлопнул за ним окно.

— Эм… — подгоняемая любопытством, начала я неловко, когда наше молчание затянулось. — Профсоюз фамильяров?

При упоминании недавних слов Крауса, декан резко обернулся и указал на меня пальцем:

— Ни слова об этом, Флоренс. Ни слова…

Я подняла ладони, капитулируя, и он наконец-то медленно выдохнул. Немного подумал и всё-таки открыл окно, отчего я не удержалась и хмыкнула, за что тут же заработала новый гневный взгляд. Изнеможённый декан провёл ладонью по лицу, словно хотел прогнать усталость, а когда снова на меня посмотрел, от его гнева не осталось и следа. Вот это самообладание! Всё-таки недаром он дослужился до лейтенанта.

— Мне нужно к директору, — произнёс декан, возвращаясь к столу. — Остальное обсудим позже.

Решив, что сейчас спорить не самая лучшая мысль, я поднялась со стула и направилась к двери.

— Лав.

Я оглянулась.

Декан немного помолчал, после чего коротко хмыкнул:

— У тебя есть ещё четыре дня освобождённых от занятий, за это время мы найдём способ…

Он на миг замолчал, оглянувшись на открытое окно, будто боялся, что нас могут подслушать.

— Найдём способ решить твою проблему, — в итоге тихо произнёс он. — А пока постарайся не лезть на рожон.

Я немного криво улыбнулась.

— Хорошо, Реджи. Буду тише воды, ниже травы.

И не дожидаясь других наставлений, покинула его кабинет.

Глава 37

— Что-о-о?! — удивлённо воскликнула я.

Покинув декана, я решила не возвращаться к себе в комнату, а навестить Ванессию. Когда я к ней пришла, она как раз собиралась уходить из медпункта и уже по дороге на завтрак рассказала мне шокирующую новость, а потом мы встретили по пути ника, Лекса и Хоста, которые дополнили её слова.

— А ты не знала? — удивилась Несс. — Даже Жёлтый Глаз не на шутку переполошилась.

Я помотала головой и только сейчас обратила внимание, о чём тихо переговаривались спешащие на завтрак ученики:

— Что же вчера случилось? Слышала, все учителя выбежали на улицу…

— Такой грохот был…

— Может землетрясение? Или кто-то напал?

У меня голова кругом пошла, и теперь понятно, почему декан не выспался. Оказывается, вчера, когда я получила стихию и дрогнула Академия, исчезла вся магическая защита. Учителя целую ночь пытались её восстановить, но так и не смогли. В итоге по приказу директора было решено опустить решётки из зачарованной стали, чтобы хоть как-то защитить учеников от внешнего мира.

— Такого ещё ни разу за всю историю Академии не случалось, — нахмурился Лекс, когда мы уже сели за стол. — Не нравится мне это…

Чувствуя себя виноватой, я скользнула взглядом по преподавательскому столу, где все учителя выглядели столь же помятыми, как наш декан утром. Даже выглядевшая всегда с иголочки Октавия сегодня не накрасилась, отчего казалась даже моложе, чем раньше, а кумир всех девушек — декан факультета целительства выглядел непривычно взлохмаченным. Лишь профессор Яд не был взволнован, а как всегда: равнодушен ко всем мирским событиям. Профессор Джулиус — декан факультета Мастерства накручивал на палец прядь длинной бороды, пребывая таким же задумчивым, как и остальные учителя. И что самое примечательное — директора за столом нигде не было, хотя обычно он приходил раньше всех. Как, собственно, и декана. Однако то, что Флэмвеля нет — не было чем-то примечательным. За всё время в Академии я только несколько раз видела, чтобы он ел с остальными в Большом зале.

Внутри меня заскреблось чувство тревоги, будто над моей головой подвесили на конский волос острый меч. И если ещё утром я не придала особого значения словам Флэмвеля о его интуиции, то сейчас я была полностью с ней согласна.

— Может, всё ещё обойдётся, — произнёс напуганный Хост и хотел добавить что-то ещё, как все преподаватели, как один, вскинули взор вверх, а ученики громко загалдели.

Я тоже посмотрела туда, куда были направлены все взгляды, и увидела, как в зал через окно залетает стая почтовых голубей. И вскоре, точно град, на головы учеников посыпались письма и листовки газет. Шум из людских и птичьих голосов поднялся невообразимый. Кто-то закрыл головы руками, чтобы не получить по макушке очередной бумажкой свёрнутой в трубочку. А Хост, чья гора макулатуры побила все рекорды, вовсе сполз под стол.

Лекс успел выхватить одну из листовок, которую бросил изнеможённый на вид голубь и с радостным криком бросился прочь, точно освободился от долгих лет рабства. Светлые брови Лекса взметнулись вверх.

— Это что? — удивился он. — Магический еженедельник? Хост, ты отправился в Академию и не отменил подписку? Они же почти три месяца тебя искали!

— А… Я забыл, — выглянул из-под стола виноватый Хост и в этот миг ещё один голубь швырнул ему на голову еженедельник, после чего с громкими и яростными криками на него спикировал, пытаясь клюнуть в макушку. — Ну, прости меня! Прости! Я забыл! — воскликнул Хост, отмахиваясь от птицы, а Лекс развернул лист, похожий на карту Академии, и мы все придвинулись к нему поближе, чтобы посмотреть, что там написано.

Вверху страницы виднелись числа от одного до десяти, обозначающие страницы, а ниже пестрели разные заголовки и картинки с обозначением страниц. Хмыкнув, Лекс выбрал одну из них, коснулся пальцем страницы под номером пять и его глаза расширились.

— Это… — начал он и принялся быстро пробегать взглядом по строчкам. — Быть не может!

— Что там? — осторожно поинтересовалась Несс.

Лекс помрачнел и покосился на Ника, который тоже в нетерпении ждал ответа.

— Резня в деревне Дальширь, — выдохнул Лекс. — Чуть меньше месяца назад…

— Что? — перебил его Ник и выхватил еженедельник: — Дай сюда!

Его взгляд запорхал по строчкам, и чем дальше Ник читал, тем мрачнее он становился. Даже его дыхание стало тяжёлым, а челюсти крепко сомкнулись.

— Это… Это… — процедил Ник, а поникший и встревоженный Лекс произнёс:

— Да, всё в точности, как год назад.

Пальцы Ника с силой сжали лист бумаги, будто хотели разорвать её на мелкие кусочки.

— Год назад? — нахмурилась я, чувствуя подступающую тревогу.

Не сказать, что я тщательно следила за всеми новостями, происходившими в стране, но никогда не слышала о какой-либо резне год назад. И судя по лицу Несс, она тоже не понимала о чём речь. Видя это, Лекс ещё раз мазнул взглядом по Нику и объяснил:

— Год назад тоже вырезали целую деревню с магами, но так как она была маленькой, новости об этом замяли, чтобы не портить отношения с любесами. Шумиха была бы слишком опасной для нашего союза. Слишком он… шаткий. А сейчас… — покачал головой Лекс. — Когда король любесов решил выдать свою дочь за мага и скрепить магический и немагический мир, это опять случилось.

— Но кто это сделал? И зачем? — удивилась Несс.

— Предположительно — приверженцы чистой крови. Те, кто не хотят союза двух миров.

Лекс опять покосился на Ника и, когда тот никак не отреагировал, продолжил:

— Больше не на кого подумать… И теперь ещё защита Академии исчезла, — он тяжело вздохнул и запустил пятерню в светлые волосы. — Чую-чую неспокойные времена.

Я опустила взор, чтобы случайно не выдать даже намёка на свои мысли. Лекс думает, что исчезновение защиты — тоже дело рук приверженцев чистой крови, но что если он прав? Может быть вчерашний случай был лишь совпадением, и моя стихия здесь совсем ни при чём? Может, это я заблуждаюсь?

— Если события в прошлом году замяли, и никто о них не знает, откуда вам известно? — поинтересовалась я и вновь посмотрела на Лекса.

Тот, в свою очередь, обернулся на Ника, который, не отрывая невидящего взгляда от листка, произнёс:

— Это была моя деревня.

Медленно и осторожно, Ник положил на стол лист бумаги, после чего откинул пиджак и приподнял край рубашки.

— Из всех — я единственный выжил.

У меня пропал дар речи. Я смотрела на длинный уродливый изогнутый шрам на боку Ника, который не оставлял сомнений — Ник выжил чудом. И теперь многие вещи начали становиться на свои места. Когда я только прибыла в Академию и встретила Ника — он был одет в форму Академии, будто её не покидал. Сначала у меня была мысль, что он остался, чтобы подтянуть знания по какому-либо предмету или его дом был слишком далеко, но оказалось, Нику попросту некуда было идти. У него вовсе не было дома и родных. Следовательно, и позаботиться о нём было некому, поэтому Ник подрабатывал в буфете у мадам Сладос. Но даже пережив такое горе, Ник не разучился улыбаться и радоваться жизни.

— Ник… — начала я, но он поднял ладонь, останавливая меня, и я замолчала.

Вроде бы передо мной сидел всё тот же голубоглазый парень с чёрными волнистыми волосами перетянутыми резинкой на затылке, но теперь он казался совсем другим человеком. Более глубоким, взрослым, многогранным.

— Не надо, Лав, — чуть хрипло ответил он и выдавил улыбку. — Всё уже в прошлом, там ему и место. Сейчас же…

Он опять нахмурился и посмотрел в еженедельник.

— Сейчас меня беспокоит то, что в этот раз инцидент предали огласке. Либо Красные плащи не справляются, либо наш новый враг гораздо серьёзнее, чем ожидалось.

— Думаешь, кто-то специально всё рассказал газетчикам?

Ник пожал плечом.

— Может и так, а может кто-то из Приверженцев работает в газете и намеренно разжигает панику среди людей. Видишь, — он указал на строчку в газете. — Они даже пишут, что предположительно уничтожение деревни с магическим населением — дело рук любесов исповедующих Путь проповедника Зантариса — движение за чистую кровь.

Ник усмехнулся, а его палец спустился по строчкам ниже:

— И не забыли сделать «реверанс» в сторону короля любесов, будто он до сих пор не запретил это движение, хотя у нас тоже есть свои Приверженцы, и на них нет никакого запрета. Да и кто вообще будет читать это слово «предположительно»? — фыркнул он. — Всё просто увидят, что любесы виноваты и сделают свои выводы.

— Даже я так прочитал, — смущённо заметил Хост, который перестал воевать с голубем, выполз из-под стола и теперь тоже заглядывал в еженедельник, а Ник кивнул:

— Вот именно. Вся эта статья похожа на попытку разжечь вражду.

Я вспомнила, как сегодня утром Краус принёс какую-то весть декану, отчего тот даже не дал ему поесть, а отправил обратно в штаб с ответом, да ещё лично капитану.

— Наверняка Красные плащи это уже заметили, — предположила я.

— Наверняка, — согласился Ник. — Но все люди уже прочитали эту статью, бить панику поздно. А хватать за задницу газетчиков — бессмысленно, им лишь бы кинуть утку и повысить свою репутацию. Разумнее будет их допросить, а потом наблюдать, чтобы выйти на источник.

Я хмыкнула, дивясь собранности Ника. Он всё так по полочкам разложил, будто сам был из какого-нибудь отряда Красных плащей или приближённых к ним. Сейчас он мне совсем не казался привычным лоботрясом, а человеком, на которого можно положиться в экстренной ситуации.

— Но… — вздохнул Ник и потянулся к половнику, чтобы зачерпнуть фруктовой овсяной каши. — К счастью, это головная боль Красных плащей, а не наша. Поэтому можно расслабить булки и заняться привычными делами. Например…

Он облизнулся и снова начал походить на обычного Ника.

— Поесть.

На этом наша беседа о происшествии в деревне закончилась. Не потому что нам было нечего сказать, а потому что никто не хотел поднимать больную для Ника тему. Всё-таки год назад он потерял всех родных… А год — это не десять лет или пятнадцать. Боль ещё достаточно свежа.

Вскоре Ник, Лекс и Хост отправились на занятия, как, впрочем, и другие ученики, а мы с Несс решили отправиться в нашу комнату. Я придерживалась режима «тише воды, ниже травы», а у Несс ещё не до конца зажили руки — оставались небольшие рубцы. Да и мазь старуха Жёлтый Глаз выдала ей ещё отвратительнее, чем мне. После неё руки у Несс были жирными, что нельзя ни к чему прикоснуться, да и запах исходил от них не шибко приятный, зато заживало всё буквально на глазах. Краснота спадала, а рубцы рассасывались. К концу дня с такими темпами, по идее, не должно было остаться ни следа.

— Эй, Лав, — позвала меня Несс, когда мы уже собирались на обед. — Ты так и не получила стихию?

Я видела, как всё утро она хотела у меня об этом поинтересоваться, но не решалась. А я и не спешила с ответом, потому что не знала, что ей сказать. Однако сейчас, когда прозвучал прямой вопрос, увиливать было некуда. Оставалось только сказать правду или… соврать:

— Нет. Может, сегодня получится.

Вечером я в любом случае собиралась к декану, нам же предстояло выяснять, что же я всё-таки умею, а так и повод был отлучиться.

— Понятно, — расстроено вздохнула Несс и покачала головой. — Жаль профессор Реджес до сих пор не нашёл виноватого в том случае. А то я бы его… Ух! — вспомнила она про камень, а я пожала плечами.

Не говорить же ей, что виноватых нет. Это я поняла, когда размышляла над появлением статуи. Вполне вероятно, что уже тогда она сдвинулась и поэтому камень вылетел. Можно ли это считать, будто я отделалась малой кровью? Потому что в противном случае, все бы увидели, как я призвала совсем другую стихию. Так что все, что ни делается — к лучшему. В моём случае самая верная поговорка.

На обеде помимо привычной троицы: Ник, лекс и Хост, мы так же встретили Мэй и Джесси, которые добавили к утренним новостям о деревне ещё одну не менее интересную новость.

— Слышали? — заговорщически зашептала Джесси, она даже перегнулась через Мэй, чтобы быть поближе ко мне и Несс. — Зал Стихий опечатали.

— Ага, — подхватила Мэй. — Говорят, там обвал какой-то случился. Стена, что ли, упала…

— Да ладно! — удивилась Несс, а я напряглась.

Как быстро распространяются слухи… Хотя стоило ли ожидать другого?

— А, да, — подхватил Лекс, попутно наливая в тарелку тыквенный суп. — Директор сказал, что корни Гиби сильно разрослись и стена не выдержала. Поэтому всех, кто ещё не получил стихию, туда не пускают.

Я хмыкнула. А директор оказался находчивым, тем более в дыре за статуей действительно были корни. И не придраться.

— Настолько всё плохо? — постаралась я как можно достовернее удивиться, а заодно обеспокоиться, ведь я только недавно сказала Несс, что вечером планирую получать стихию.

— Сам я не видел, но если дверь опечатали — значит, хорошего там точно ничего нет.

— А я слышала другое, — Джесси понизила голос, а её щёки заалели.

— И что же? — покосился на неё Ник.

— Ну-у-у, — протянула она. — Это только слухи, но говорят, будто обвал случился не из-за корней.

Внутри меня всё перевернулось, но я постаралась приложить максимум усилий, чтобы ложка в моей руке не дрогнула.

— Из-за землетрясения? — предположила я.

— Не-а! — довольная тем, что знает то, что не знаем мы, улыбнулась Джесси. — Один… хм… источник, говорит, что там появилась ещё одна статуя!

Ложка в руках Несс с грохотом упала.

— Статуя? — переспросила она.

Джесси активно закивала, а у меня от щёк отхлынула кровь.

Кажется, я догадываюсь, кто этот источник. Девушка, которую я видела за приоткрытой дверью, когда стояла невидимая возле стены. Стараясь не выглядеть подозрительной, я быстро осмотрелась одними глазами. Вдруг она где-нибудь поблизости? И вдруг она меня в тот раз увидела? Нужно рассказать об этом декану. Я, конечно, не очень хорошо ее разглядела — цвет формы, например, но лицо узнать бы смогла.

— Да ну, бред, — фыркнул Лекс. — Будь это так, директор не стал бы от нас скрывать. Это же такое событие! Твой источник большой выдумщик…

— А ты ещё Хоста наивным считаешь, — усмехнулся Ник и поставил на стол недопитый чай. — Ладно, мне пора идти.

— Э, куда? — оглянулся на него Лекс. — Ты же толком ничего не поел?

— У меня сейчас пара физподготовки, так что не до еды. Ещё переодеться нужно.

— Переодеться — это секундное дело, посиди с нами. Эй, Ник. Ник!

Не говоря больше ни слова, Ник поднялся из-за стола и ушёл, а поникший Лекс перестал его звать и, подперев щёку кулаком, принялся гонять ложкой суп.

— Мда… — уныло протянул он. — Дела…

Я вздохнула, ибо прекрасно понимала его грусть. Несс и Хост тоже уткнулись себе в тарелку, а вот для Мэй, которая утром не была с нами и не знала истории Ника, такое его поведение стало новостью.

— А что это с ним? — удивилась она.

Мэй привыкла видеть его беззаботным и всегда в отличном настроении, а не таким — сдержанным и немного угрюмым, поэтому её интерес был ожидаемым. Однако я не решалась рассказать ей правду. Ведь эта правда только Ника, и если он сам захочет, то сам же все ей расскажет.

— Да день не задался, — уклончиво ответил Лекс, который, похоже, придерживался того же мнения. — С самого грёбаного утра…

И мы продолжили обед в полной тишине. Каждый в своих мыслях.

Глава 38

Декан вздохнул. Вздохнул тяжело, раздражённо, но терпеливо. Без понятия, как это у него получилось, но получилось. Похоже, прежний опыт давал ему понять, что я не претворяюсь, и стихия мне досталась капризная.

После ужина я сразу же отправилась к декану, сославшись на то, что раз он мне ничего не сказал о запечатанном Зале Стихий, значит, был шанс, что меня туда пустят. Так я смогла покинуть свою комнату без лишних вопросов Несс. И вот мы с деканом на пару уже битый час пытались вызвать хоть какую-нибудь способность, но моя непонятная сила игнорировала все наши старания.

— Мда, — протянул декан, задумчиво глядя в потолок кабинета. — Так мы ничего не добьёмся. Может, в библиотеке сохранились какие-нибудь записи об Амити. Нужно понять хоть что-то о её силе. Найти закономерность.

— Мне завтра сходить? — поинтересовалась я.

— Нет, лучше я сам. Так будет меньше подозрений.

Я склонила голову, соглашаясь с его доводом. Если декан пойдёт в библиотеку выяснять факты об Амити и её силе, то это будет логичным, потому что он видел ту статую и его интерес оправдан. А я, по идее, ничего о ней знать не должна, и мои попытки нарыть информацию окажутся странными и необоснованными.

Я тоже вздохнула, надеясь, что так смогу скинуть хоть немного груза, что давил мне на плечи, и ещё раз попыталась призвать силу. Если верить декану, то каждый маг интуитивно понимал, как должен работать его очаг стихии. И если не получается с первого раза, то можно воспользоваться триггером — искрой огня, каплей воды, щепоткой земли или дуновением ветра, пытаясь их видоизменять или ими управлять. Я же понятия не имела, каким должен быть мой триггер, поэтому просто смотрела на свою ладонь и пыталась заставить её засветиться, как в прошлую ночь. Но… Белладонна побери это бесполезное занятие.

— На сегодня, пожалуй, хватит, — прервал мои потуги декан. — А то мы задержались. Твоё длительное пребывание здесь вызовет вопросы.

— Вопросы… Подозрения… Никакой свободы, — чертыхнулась я и тряхнула занемевшей рукой.

— Не переживай. Думаю, завтра директор позволит распечатать Зал Стихий, и тогда у нас будет оправдание.

Это была, конечно, хорошая новость. Всё-таки появится веская причина, почему мы с деканом проводим так много времени вместе, однако…

— С чего ты решил, что декан откроет Зал Стихий? — нахмурилась я.

Общие тайны сближают, поэтому мы с деканом приняли совместное негласное решение, что пока вдвоём отбросим все формальности.

— Держать зал закрытым так долго — подозрительно…

Опять это «подозрительно».

— Восстановить стену для него — пустяковое дело, поэтому он не сможет долго оправдываться тем, что она не выдержала и обрушилась.

И снова логично.

Из недавнего его краткого пересказа я поняла, что даже никто из учителей не знает о статуе. По какой-то причине директор её тщательно скрывает. Он даже приказал молчать о ней декану и не пояснил почему. Только сказал, будто эта статуя крайне важна для Академии и никто посвящённый знать о ней не должен.

Я опять вспомнила странный взгляд директора, когда он увидел эту статую, и у меня по спине пробежал холодок. Что-то было в нём… одержимое. И что бы ни была эта за сила, которую я получила, нужно поскорее всё о ней выяснить, чтобы понять причины этой одержимости.

— Реджи… — всё-таки позвала я декана по имени, отчего у него глаз дёрнулся.

У меня даже немного на душе потеплело, и я улыбнулась. Нравилось мне, как он реагировал.

— Да, Лала.

Ладно, один-один. Ничья. Я усмехнулась и рассказала о слухах, какие бродили среди Академии и о девушке, стоявшей в тот вечер за дверью. Слушая меня, декан перестал рассматривать потолок, а лицо его стало серьёзным.

— Значит, директор её не нашёл, — хмыкнул он. — Это хорошо. Если бы он её нашёл, то слухи бы не поползли.

Он устало потёр глаза.

— Не знаю, насколько это для нас опасно и сомневаюсь, что она тебя видела, хотя исключать подобное было бы неразумным. Ты уверена, что сможешь её узнать?

— Форму я не разглядела, поэтому не знаю, с какого она факультета, но лицо… Думаю, да. Если я её увижу, то узнаю.

Мы оба на мгновение замолчали.

— Но даже если я её узнаю, — продолжила я тихо. — Что мне делать?

— Ничего, — просто ответил декан. — Просто наблюдай за ней. Если она тебя узнает, то ты сразу это поймёшь. А уже от этого мы будем отталкиваться. Сейчас рано паниковать.

Я кивнула и поднялась, чтобы уйти. Мне и правда не стоило надолго задерживаться, чтобы не породить разные слухи.

— Лав, — вдруг окликнул меня декан.

Я обернулась и в ожидании на него посмотрела, встретившись с его янтарным взором, в котором, мне всегда казалось, блуждали искры пламени. Его молчание затянулось, отчего я начала раздражаться — сам же сказал, что мне нельзя долго задерживаться, и молчит. Но потом он произнёс:

— Хочу, чтобы ты знала. Пока я здесь — тебе нечего бояться. Я смогу тебя защитить. Поэтому ты…

Он осёкся, когда понял, как прозвучали его слова и заметил, как у меня вспыхнули щёки. Он не мог не заметить, они настолько потеплели, что мне стало за них стыдно. И за сердце в груди, которое дрогнуло. Ещё никто и никогда не обещал меня защитить…

— Ты только это, — откашлялся декан. — Не придумывай себе ничего лишнего.

Мои щёки заалели ещё сильнее, на этот раз от злости. Это он что себе там напридумывал?!

— Спокойной ночи, Флэмвель, — гневно буркнула я и устремилась прочь, чувствуя, что вот-вот и из моих ушей повалит пар.

Я шла по коридорам так быстро, что не замечала ничего и никого. В мыслях только и делала, что ругала его, о том, какой он… Ух! Флэмвель всецело заслужил в фамильяры Крауса. Пусть «наслаждается». Ой… Заворачивая за угол, после зала с Гиби, я столкнулась плечом с девушкой.

— П-прости, — тихо пискнула она и, вжав голову в плечи, отступила.

Я собралась было пробормотать что-то нейтральное, но тут рассмотрела её лицо, светлые прямые волосы и поняла, что где-то её уже видела. А потом пришло осознание…

— Ещё раз прости! — не стала она дожидаться, когда я что-то отвечу и побежала дальше в зал с Гибривиусом.

С часто бьющимся сердцем я встала как вкопанная и могла думать лишь об одном: «Это она!» Да, это была та самая девушка, которая стояла за дверью Зала Стихий, и не похоже, чтобы она меня узнала. Может не успела рассмотреть? Её глаза были чуть припухшими и красными, словно она только что плакала, и сверкали они так, точно она чего-то сильно испугалась. Да и лицо её показалось мне землисто бледным.

Некоторое время я колебалась — стоит ли её догнать, и когда всё-таки решилась и поспешила обратно в зал с Гиби — девушки уже там не было, поэтому я бросилась в следующий коридор. Скорее всего, она отправилась в холл, потому что шагов по лестнице, ведущей в учебные кабинеты, слышно не было. Надеясь, что моя догадка верна, я отправилась в холл, и когда уже оказалась перед лестницей, замерла и спряталась за колонну, услышав взволнованный голос снизу:

— Эй, всё хорошо?

— Церара? — удивлённо шепнула я и осторожно посмотрела вниз через периллы.

Церара вновь стояла с подносом, на котором стояли тарелки с едой, направляясь в подземелье. Но, заметив взволнованную девушку, задержалась.

— Д-да, всё хорошо. Мне просто… Просто нужно идти, — быстро затараторила девушка и бросилась к выходу из Академии.

Цераре только и осталось, что растерянно наблюдать ей вслед, пока не хлопнула массивная входная дверь. Пожав плечами, Церара продолжила свой путь в подземелье. А я прижалась спиной к квадратной колонне и нахмурилась. Было у меня странное предчувствие… Однако преследовать девушку дальше я не стала, пусть и хотела. Был риск, что она сможет меня в чём-то заподозрить. Но теперь хотя бы я знала две вещи: первая — с какого она факультета — колдовства и вторая — похоже, девушка меня не видела, иначе бы как-то себя выдала. А вела она себя так, будто мы в первый раз с ней встретились.

«Нужно будет рассказать Реджесу», — подумала я, довольная тем, что так быстро смогла найти тот самый источник слухов о статуе. И опять нахмурилась. Девушку никто не преследовал, тогда чего она так сильно испугалась?

Глава 39

— Котя-а-а-а!!!

Так началось моё утро, а заодно утро перепуганной Несс, которая как ошпаренная вскочила на кровати от моего вопля. А надо сказать, причина вопить была у меня веская. Котя, дабы похвастаться своим достижением, чего раньше за ним не наблюдалось, со всего маху запрыгнул мне на грудь и выплюнул маленькую белую мышку.

Как ведьма да ещё фармаг я никогда не страшилась всяких тварей. Не с таким добром приходилось работать. Однако сейчас я была к этому совсем не готова, вот завизжала что есть мочи. Ошалевший от такой реакции Котя отпрыгнул и недовольно задёргал хвостом. Я прямо-таки видела на его морде возмущение и оскорбление, а маленькая мышка, которая вверх лапками шмякнулась на пол, вдруг ожила и побежала. Кот, естественно, бросился за ней, а я бросилась ему на перехват, как только отошла от шока. Вдруг это чей-то фамильяр? Даже если нет — наблюдать за естественным природным процессом у меня желания не было.

Вот только спросонья прыти мне явно не хватало, и я, запутавшись в одеяле, рухнула на пол, перепугав всю живность, а заодно, чуть её не придавив. Кот отпрыгнул ближе к столу, а мышка помчалась к двери, куда тут же ринулся и кот, но я его перехватила, отчего тот возмущённо заворчал.

— Никакого убийства в моём доме! — вырвалось у меня, пусть нашу комнату назвать домом можно было лишь с натяжкой.

Несс тем временем бросилась наперехват мышке. С поразительной ловкостью и смелостью она умудрилась поймать ее за хвост и мгновенно вышвырнула за дверь, после чего прижалась к ней спиной, будто боялась, что грызун ее откроет и забежит обратно.

— Откуда здесь мыши? — удивилась она, наблюдая за шевелящимся коконом с котом. — Раньше их не было.

Я только пожала плечами и наконец-то отпустила Котю, который выскочил, аки тигр, и принялся озираться по сторонам в поиске своей жертвы. Лишь убедившись, что мышки больше нет, он опять посмотрел на меня с явным осуждением. Я же погрозила ему пальцем и сурово произнесла:

— Больше. Так. Не делай, — и, продолжая сидеть на полу, устало откинулась на кровать. — Это мог быть чей-то фамильяр!

«Ну, или просто мышь», — мысленно добавила я.

Предположений о том, откуда могла появиться мышь, было много. Начиная с того, что лишь ведомыми коту путями он покинул ночью комнату и поймал свой трофей. И заканчивая магической защитой академии, которая исчезла, а зачарованной решётки оказалось недостаточно, чтобы сдержать наплыв грызунов извне. Но как бы эта мышь здесь ни появилась, мы с Котей были ей расстроены. Котя, потому что я не оценила его «подарок», а я из-за того, что мой сон прервали.

Вчера вечером, когда я вернулась в комнату, я долгое время не решалась лечь спать, хотя уже буквально валилась с ног. В памяти всё ещё оставался свежим недавний кошмар, и меня не покидали мысли: а что если он приснится вновь? Я закрою глаза, а вокруг опять будет бушевать огонь, люди будут кричать… Несс, конечно же, заметила эту странность, но я её уверила, что декан дал мне задание по поводу цветка огнестраста. Собственно, им же я и оправдала своё долгое пребывание в его кабинете, мол, мы беседовали о моём патенте и результатах исследования.

Объясняя всё Несс, я немного переживала, потому что раньше никогда не упоминала декана, как заинтересованного в моих исследованиях. Если речь о ком-то и заходила, то лишь о профессоре Октавии. Но к счастью, лишних вопросов она не задавала. Для неё мои слова оказались до безобразия прозаичными. Или же она просто скрыла своё удивление.

Когда же сил листать мои исследования у меня больше не было, я наконец-то решилась погасить настольный светильник и лечь в постель. Тем более свет мешал спать Несс. И к моему удивлению, я быстро уснула. Без кошмаров. Без снов вообще. Чему была несказанно рада. А Котя так вероломно взял и меня разбудил.

Тяжко вздохнув, я решила больше не ложиться спать. Всё равно уже рассвело. И теперь не для вида, а со свежей головой принялась по-настоящему изучать данные моего цветка, чтобы с пользой потратить время до завтрака. Когда же громкий «доньк!» известил нас о его начале, мы с Несс покинули нашу комнату и отправились в Большой зал, где у входа я с удивлением обнаружила декана, который явно меня ждал.

Только я приблизилась, как декан сразу же сделал шаг навстречу.

— Флоренс, на пару слов.

— Я пойду займу нам места, — тут же решила ретироваться Несс и, заручившись моим кивком, заспешила в зал, а я отступила в сторону вместе с деканом, чтобы нам не мешали другие ученики.

— Директор уже распечатал Зал Стихий, — сразу перешёл к делу Реджес. — Так что после завтрака приходи в подземелье, чтобы получить стихию. А заодно мы обсудим ваше дальнейшее обучение.

«Он что-то нашёл про Амити и хочет это обсудить?» — промелькнула мысль, но спрашивать не стала. Слишком много вокруг людей.

— Да, у меня тоже есть новости по…

Я осеклась и задумалась, как бы намекнуть о девушке, которую вчера встретила.

— По цветку.

— Цветку? — приподнял бровь декан.

— Да, — натянуто улыбнулась я. — Помните, который мы вчера с вами обсуждали. Я наконец-то узнала о нём кое-что полезное.

— А-а-а, — морщинка на лбу декана разгладилась, когда он понял, о чём я, и сам поддержал легенду. — Вы о вашем патенте. С радостью выслушаю ваши новости.

Я еле удержалась, чтобы не усмехнуться, услышав в его голосе скрытую издёвку, а уголки губ декана еле заметно дрогнули.

— Не опаздывайте, Флоренс, помимо вас у меня много других дел.

Раньше бы я разозлилась на эту реплику, но сейчас в каждом слове декана я улавливала тайный посыл. Или мне казалось, что улавливала, а декан на самом деле просто придерживался своей роли холодности и отстранённости. Но всё-таки хотелось верить, что некоторый посыл в его словах был.

— Конечно, профессор Флэмвель, — не стала я отступать и от своего привычного поведения. — И не забудьте мне вернуть шляпку, негоже ведьме ходить с непокрытой головой!

Напомнив декану о своём важном ведьминском атрибуте, который тот решил некоторое время придержать у себя, дабы не было вопросов со стороны директора, я гордо вскинула нос и под пристальным взором янтарных глаз прошествовала мимо декана прямо в Большой зал, где быстро нашла Несс. И пока к ней приближалась, решила заодно осмотреться: может, я увижу ту самую девушку с факультета Колдовства?

В отличие от других факультетов, на Колдовстве преимущественно учились девушки, многие из которых были ведьмы. И они старались держаться «кучками», поэтому за столом можно было заметить сразу от четырёх и больше учениц в чёрных формах.

— Новый декан Боевого такой душка, хоть и со шрамом, — хихикнула одна из колдуний, когда я проходила мимо общества из пяти девушек.

— А мне всё равно больше нравится декан Целителей! Он такой заботливый…

— А декан боевого такой сильный! И брутальный!

Я невольно закатила глаза и прошла дальше, всё равно там не было той светловолосой девушки.

— Сегодня контрольная по сон-зелью, а я не успела повторить формулу…

— Эрик мне так нравится, жаль нельзя опоить его любовным зельем…

— Мой фамильяр вчера опять утащил корень валерианы и такое начал вытворять! Уже не знаю, что делать с его пристрастиями…

«Очень похоже на моего Котю, — невольно подумала я, продолжая слушать разговоры будущих колдуний и выискивать ту самую. — Только он любит мандрагору».

— Вы не видели, Мэри? — раздалось у меня за спиной.

— Нет, сегодня не видела.

Вдруг мне наперерез пробежала темноволосая ведьмочка в широкополой шляпе, чуть не сбив с ног.

— Ой, простите! — на ходу оглянулась она и тут же устремилась к девушке, которая только что жаловалась на своего фамильяра. — Мира! Ты не видела Мэри? А то я нигде не могу её найти.

— Нет, не видела.

— Да что ж такое-то?! — вспылила ведьмочка. — Нигде найти ее не могу… Эй! Лани, может ты видела Мэри?

Точно вихрь, она бросилась к кучке других ведьм, что сидели ближе к преподавательскому столу, а я вздохнула, уже рядом с Несс и подумала: «Сегодня прямо-таки день поисков». Однако прежде, чем сесть я ещё раз посмотрела на взволнованную ведьмочку, которая продолжала искать свою подругу, и невольно подумала: вдруг ту девушку зовут Мэри? Внутри шевельнулось неприятное предчувствие, но лишь на мгновение, потому что потом меня отвлекла Несс:

— Тебе что-то сказал декан?

— Что? — не поняла я.

— Ну, ты какая-то мрачная. Декан опять нашёл повод к тебе придраться?

На мгновение я впала в ступор. Уже и забыла, что в глазах Несс мы с деканом были как кошка с собакой, поэтому ответила не сразу:

— Да не сказать, — пожала я плечами. — Просто сообщил, что директор распечатал Зал Стихий, и сегодня я обязана получить стихию.

Моя заминка с ответом не показалась Несс странной, тем более слово «обязана» я произнесла с такой интонацией, которая намекала о недовольстве декана, что я до сих пор хожу без стихии. Не знаю плохо это или хорошо, но, похоже, я начинаю привыкать врать Несс…

— Мне кажется, он слишком давит на тебя, — вздохнула она, наблюдая, как я сажусь за стол. — Знает, что тебе пришлось несладко, мог бы вести себя более… сдержанно.

— Ничего, я привыкла. Да и давит он не так сильно, как некоторые клиенты в нашем с сестрой магазинчике.

— Ах, да. Я совсем забыла, что ты у нас из толстокожих, — улыбнулась Несс. — Но всё равно, декан слишком суров к тебе. Может потому что ты ведьма?..

Прежде чем к нам успели подтянуться Ник, Лекс и Хост, мы ещё немного успели обсудить суровость нашего декана, а заодно переживания Несс по поводу первой пары по контролю стихий. Из-за проклятия Эдиля она пропустила два дня занятий, но благодаря мази мадам Святосток сейчас её руки были в полном порядке, не считая еле заметных белых шрамов, которые были на грани полного исчезновения, и теперь Несс могла вернуться к учёбе. Вот только пропущенного не воротить. И она очень переживала, что отстала от других ребят. Я по этому поводу смогла только тяжело вздохнуть, что навело Несс на определённые мысли, и она поспешила свернуть тему о пропусках и отставании. Наверняка подумала, будто её слова меня расстроили, а я не стала её переубеждать. Зачем? Чтобы появились лишние вопросы?

На этот раз завтрак прошёл в более радужной атмосфере, по сравнению со вчерашним днём. Тем более завтра назревал выходной, поэтому ребята вовсю строили планы, как провести время. Правда, активнее всего был Лекс. Хост и Ник казались более сдержанными. И если Хост из-за своей природной застенчивости, то Ник порой проваливался в свои думы, из которых то и дело его выдёргивал Лекс, не давая тому углубляться в воспоминания о деревне. Пусть Ник и уверял всех, будто он уже «переболел» и успокоился, но все мы прекрасно понимали — подобные вещи не проходят бесследно.

Я же пребывала в нетерпении поскорее отправиться в Зал Стихий и узнать, что же хочет обсудить со мной декан. Ребята, конечно же, заметили моё беспокойство и поинтересовались в чём дело, а как узнали, что зал Стихий распечатан и после завтрака я туда отправлюсь — пожелали мне удачи. Ник даже оживился и предложил выступить поддержкой, прогуляв первое занятие. Вдруг он принесёт мне удачу, как какой-нибудь талисман. Тем более первым уроком была алхимия с профессором Ядом.

— Лучше в подземелье тосковать, чем выслушивать его тошноту, — очень артистично изобразил он отчаяние, на что Лекс надменно фыркнул, скрывая улыбку.

Наконец-то Ник был снова на себя похож.

— Ты не забывай, что со мной будет наш декан, — напомнила я. — Вряд ли он обрадуется твоему прогулу.

— Ой, ладно тебе! — отмахнулся Ник. — Зуб даю! Профессор Реджес сам прогуливал занятия Яда, когда учился в Академии. Он меня поймёт!

— И ты ещё Хоста называешь наивным? — усмехнулся Лекс, припоминая вчерашний упрёк Ника. — Профессор Реджес больше не ученик, да и вряд ли будь он таким прогульщиком, как ты, сумел бы дослужиться до лейтенанта.

— Эй! Это что? Камень в мой огород? — обиженно надулся Ник.

— Да в тебя горой швырнёшься, ты не заметишь.

— Вот ты… Скалогрыз несчастный!

Я улыбнулась, наблюдая за тем, как спорят ребята. Даже показалось, что прежней отчуждённости и неловкости вовсе не было — она исчезла без следа, уступив место теплу, лёгкости и надежде. Надежде, что хотя бы сегодня всё будет хорошо.