Ящер

21

Весь путь до погранзаставы я провёл в каком-то коматозном состоянии — не было ни одной мысли, что делать дальше. Забить? Может, и правда, забить? Нужно мне это вообще?

Мы вернулись в бокс, протиснулись между бронмашиной и стеной, ввалились в комнатку. Здесь уже не было той гулянки, которую мы покинули. Непонятно почему, но парни разбрелись по своим домикам. Хотя, почему непонятно? Пойла было много, скорость его поглощения высока и в сумме получался быстрый перепой.

— Ну что? Готова, моя радость?

— Погоди, — я повернулся к девушке, которую бросили на одну из кроватей. Здесь, в нашей попоечной я ещё ни разу не смотрел на неё, избегал, словно мне было стыдно за то, что ни чем не смогу ей помочь. — Ханграх, дружище, я же в прошлый раз тебе уступил? Уступил. А сегодня как-никак мой день. Мне же теперь в течение нескольких недель только с женой.

Ханграх явно обиделся и, судя по взгляду, хотел вступить в перепалку, но что-то там скумекав своим пьяным вдрызг мозгом, взял себя в руки.

— Ладно, Хош, — глотая хмельную злобу, согласился он. — Одну жену это да… — он вдруг расхохотался. — Парни, а ведь Хошу теперь с женой придётся каждый день возиться! Может новую яйцекладку заделаешь?

— Да хватит ему уже! — весело бросил Хлох.

— Это точно, хватит мне, — я тоже засмеялся.

— Ладно, пойду, наверное. Эй, Хнах, ты идёшь?

Он стал помогать еле поднявшемуся младшему халу, который был, невзирая на низкое звание, довольно стар. Качаясь, как сосны на ветру, они нетвёрдой походкой поплелись к двери. И этот Ханграх хотел ещё заняться с нею сексом? Да он еле на ногах держится.

— Надо её связать, и это… — Хрух поискал глазами не опустошённую до дна бутылку и стал наливать. — Возьми там у парней наручник есть, в подсобке. Я видел. Хош, так ты будешь? — горлышко замерло у третьего стакана.

Я помотал головой, зевнул больше деланно, нежели по естественному желанию организма.

— Тогда мы с Хлохом. Ты же не против, Хлох?

— Обижаешь, — мой приятель взял стакан. — Ну чё, за что пить будем?

— А щер его знает, — Хрух с грохотом поставил бутылку на стол и остаток жидкости в ней колыхнулся мутноватой волной. — Да хотя бы за эту дырку. Ведь ни с чего же попалась. А значит, завтра с парнями повеселимся. Только это… Надо наручниками… Хош! — он зачем-то повысил голос, хотя я стоял недалеко от него. — Сходи в подсобку, там на кровати тоже, где прошлых трахали! Там наручник лежит. К спинке пристегнём. Ну чё, Хлох, за тёплую дырку? — они чокнулись, стали пить и меня вдруг от этой картины затошнило.

Я быстро зашагал прочь, глубоко потянув в себя воздух. Задел ногой тумбочку, ругнулся и переступил невысокий порожек. В подсобке откровенно воняло потом и прочей некондицией, не убирались тут парни несколько месяцев точно. В углу сваленные в кучу грязные тулупы, у дальней стены кровать с замусоленной простынёй серого цвета.

Я поискал глазами, потом брезгливо покопался в скомканном пододеяльнике, и найдя наручники, вернулся с ними обратно. Хрух наливал ещё, хотя Хлох уже и отказывался, но пока вяловато.

— Так ты чё, сейчас её хочешь? — Хрух опрокинул пустую бутылку и махнул на неё рукой. — Тогда я после тебя. Что-то мне тоже сейчас захотелось. А то завтра парни дырку ей растянут, не так приятно будет.

— Зато горячее, — хохотнул Хлох. — Когда там уже несколько побывали у них ещё горячее становится. Хош, давай я надену, я знаю к какой стойке лучше. А то там одна шатается сильно.

Он вырвал у меня наручники и стал возиться с девушкой. Я уселся на лавку, взял протянутый мне Хрухом стакан, наполненный на треть.

— Хош, немножко совсем, давай. Завтра всё равно ни щера делать не надо.

— А как же проверка того места, где её нашли? — спросил я, кивнув в сторону девушки. Хлох в это время откровенно лапал её, а она лишь испуганно жалась в комочек. Господи, хоть бы он не решил сейчас. Не хочется на это смотреть. Нет, завтра я точно сюда не пойду, пусть они сами.

— Ладно, — Хлох отпрянул от сжавшегося тела. — Пусть тебя сначала мой друг обработает. Хош, ты меня уважаешь? Я вот тебя очень уважаю, — он нетвёрдой походкой направился к столу. — Давай выпьем, дружище, а? Где мой стакан, Хрух? Как же я тебя люблю.

Последнее было ко мне, после чего последовали пьяные объятия, но так как я сидел, а он надо мной склонился, получилось неловко и глупо.

— Ну что, парни? За нас? Давайте, давайте!

Мы чокнулись, я с трудом впихнул в себя два глотка мутной бормотухи и, скривившись, подтянул к себе консерву с одинокой рыбёшкой, плавающей в светло-серой лужице масла. Больше ничего из еды на столе не оставалось, да и до этого не было ничего больше. Одни, уже успевшие насточертеть, рыбные консервы.

— Хлох, ты с Хайей что? Получается? — так и не рискнув взять последнюю рыбёшку оттуда, где в масле обмакнули свои пальцы уже многие, спросил я. Получается там у него или нет с этой ящерицей, мне было плевать с высокой колокольни, а вот заставить его сейчас уйти — вещь весьма важная. Ведь если он тоже захочет её сейчас, то я не смогу остановить его. Вот Хруха смогу, Хрух мне никто. Когда уйдёт Хлох, а эта тварь полезет на девушку, я просто затею драку. Конечно, сильно это ей не поможет, ведь завтра они её всё равно… Но тогда и меня здесь не будет… В общем, так легче. Чтобы не видеть.

— Да щер его знает, — он пожал плечами.

— А ты пей больше, тогда точно получится, — нравоучительно выдал я. — Ты думаешь девушки это любят? Да ни одна. Из-за алкоголя знаешь сколько отношений не сложилось?

— Хош, ты чего? — удивился Хлох.

— Да советую тебе просто. Если она тебе нравится, то я только за, чтобы у вас всё сложилось.

— Ты с Хайей, что ли? — Хрух мотнул головой и хмыкнул. — Не, Хайя она слишком хороша для тебя.

— Ага, а тебе как раз, — Хлох поиграл желваками, и я тут же бросился успокаивать его. Вот между ними драки точно не нужно. Они ж шуметь будут, на шум прибегут ещё офицеры, увидят то, что мы притащили из ночной прогулки, захотят использовать нежданный подарок судьбы сейчас же.

— Да ладно, он тебе завидует, — глядя другу в глаза, уверенно проговорил я. — Он же понимает, что ты его легко сделаешь. Ты смотри, он же тебе подливает, чтобы ты завтра не в состоянии был. А сам небось побежит к Хайе.

Я смягчил этот борзый наезд на Хруха улыбкой, которой одарил его. Главное сейчас Хлоха отсюда выпроводить, а потом… Потом я вырублю потихоньку этого придурка из группы патрулирования и оттащу к его домику. Всё. До завтра, а главное, на моих глазах, никто девчонку не тронет.

Хрух насупился, окатил меня хмурым взглядом и снова потянулся к бутылке.

— Что, по домам? — снова взглянув на своего друга, спросил я и Хлох кивнул. Ну, слава богу, подействовал на него мой бред.

Он поднялся, я вслед за ним, краем глаза наблюдая за Хрухом. Наверняка, гад обрадовался, что ухожу. Сейчас к ней полезет. Ну-ну. Я то уйду, но ненадолго. Спроважу Хлоха и сразу обратно. А тут тебе уже и повод. Нет, не потому что на теплокровку полез, а потому что без очереди.

Мы сдержанно попрощались и поплелись с Хлохом к выходу. Я специально пару раз качнулся, чтобы Хрух успокоился и потерял бдительность. Потом и в драке поможет. Он же не соображает, что всё это время я пытался трезветь, с самого того момента, когда понял, кого их долбанные змеи поймали.

Покинув бокс, мы остановились. Хлох мутными глазами посмотрел в сторону своего домика.

— Нет, всё-таки хороший ты друг, Хош, — он снова сделал попытку обнять меня, но я мягко отстранился.

— Хлох, тебе и правда стоит поспать. Что-то подозрительно этот Хрух тебя спаивает. Да и видел я пару дней назад, как он на Хайю посматривал.

— Он? Посматривал? — Хлох развернулся к боксу, явно намереваясь вернуться. Ладно, сглупил. Сейчас поправлю.

Я схватил его за плечо, развернул резко.

— Хлох, ты чё, не понимаешь? Он же специально пытается тебя завести. Если вы сейчас подерётесь, то нас с тобой отсюда выпрут, мы тут временно, а его оставят. Он же командир группы патрулирования. Врубаешься, к чему он тебя толкает? Будь умнее, Хлох.

Мой друг пару раз дёрнулся, пытаясь вырваться из моей хватки, но хоть и туго, но всё-таки сообразил о чём я ему сказал.

— Ты прав, — он навалился на меня, и теперь мне пришлось его ещё и придерживать. — Я его сразу раскусил. Щер потный!

— Тише, Хлох.

— Да, тише, — он приставил палец к губам и прошипел. — Всё, я тихо. Я не дурак, Хош. Я всё понял. Щера ему в его наглую рожу, а не Хайю. Пошли?

— Пошли, — стиснув зубы, согласился я. Сейчас мне вернуться нельзя, Хлох обязательно припрётся следом.

Мы двинулись к домикам, обходя освещённые небольшими прожекторами места. Я пытался вести его как можно быстрее и с превеликим облегчением рванул обратно, когда дверь его квартиры закрылась, поглотив в свою тьму пьяное тело.

Сколько прошло времени? Минут пять? Семь? Десять?

Обратно я бежал со всех ног, стараясь скосить везде, где только можно. Примерно метров через двести зацепился за что-то и грохнулся. В локте, который первым состыковался с асфальтом, вспыхнула боль, но на боль не было времени. Я поднялся и снова побежал, потирая ушибленное место.

Уже в боксе, когда до двери в попоечную оставалось несколько метров, меня вдруг затрясло всего от одной мысли — а если он закрыл дверь? С той стороны вроде есть задвижка. Или нету? Замка точно нету, это я помню, а вот про задвижку…

Схватил за ручку, рванул, едва не отлетел спиной на бронмашину. Фух!

Хрух успел стащить с неё брюки и трусики, а сам сидел рядом с голым торсом и, приподняв ей голову, пытался влить в её рот мутное пойло.

— Куда без очереди, тварь?

Он посмотрел на меня непонимающим взглядом, но быстро сообразил и в его глазах вспыхнула злоба.

— А-а, герой вернулся, — он усмехнулся и вдруг запустил стаканом в меня.

Я свернулся, подставляя плечо, потом непонятно как подхватил ударившийся в руку и полетевший вниз стакан. Не успев коснуться пола, он устремился обратно, но вовсе не в Хруха. Мне просто нужно было избавиться от этой не нужной сейчас тары, чтобы было поменьше шума.

Хрух вскинул руку, девушка испуганно дёрнулась, а я бросился вперёд. Два шага, удар, прямой в челюсть…

Но Хрух не был простым обывателем. Несмотря на опьянение, он поставил блок и уже через секунду стоял на ногах. Его качнуло. Я ударил в печень, на автомате. Удар прошёл. Хрух нагнулся, отскочил в сторону и бросился на меня. Ещё прямой. Скользнуло по щеке, но и этого хватило, чтобы он снова отскочил и, отступив на пару шагов, замер. Мгновение и в его руке мелькнул нож.

— Что герой? Решил поиграть с дядей Хрухом? Ненавижу вас спецов, вечно вы появляетесь когда не надо.

— Ты нож положи, — холодно бросил я. — Сам соображаешь, что это перебор?

— Да иди к щеру, урод!

Он бросился на меня молча, явно намереваясь проделать во мне дыру. По крайней мере, никакого сомнения в его глазах не было, только пьяная неконтролируемая злость.

Внутри меня что-то щёлкнуло, я стал ещё хладнокровнее, чем был по своей сути. Руки сами сложились как надо, я перехватил его запястье, вывернул, свободная ладонь мягко приняла рифлёную ручку ножа, мгновение, и лезвие по рукоять утонуло в его шее.

Противный чавкающий звук, хрип, заваливающееся тело.

— Что за щер?!

Рукоять снова в моей руке, бросок, и проснувшийся старший хал повалился обратно на топчан, пытаясь вырвать нож из груди.

Чёрт!!!

Я медленно оглядел поле боя. Хрипящий Хрух лежит на полу и дёргается в конвульсиях, второй уже не дёргается, лезвие вошло прямо в сердце. Подойдя к топчану, я вытащил нож из груди бедолаги, который так не к месту решил заночевать здесь, вернулся обратно, присел возле Хруха, занёс руку, но остановился.

Если я всажу лезвие ему в сердце, то уже не смогу обставить всё так, как будто они подрались между собой.

Мои глаза задумчиво уставились на девушку. Та молча смотрела на меня. Умничка. Даже не крикнула ни разу. Это хорошо.

А если они начнут её допрашивать? Да, она молодцом, крепкая, но вдруг под пытками сломается и расскажет всё, как тут было?

Стоп. Хош… Тьфу ты. Олег, мать твою! Ты что и вправду хочешь вернуться к своей здешней семье и прожить до старости с ящерицей? Или ты хочешь сдохнуть в бою? А сейчас так и подавно велик шанс попасть под трибунал! Убийство двух сослуживцев — это тебе не бакланка по малолетству. Чёрт, ты мужик или где? Ну давай же, прими настоящее мужское решение, Олег. Ты и так постоянно уходил от решений, вот он твой шанс. Может тебя поэтому сюда и сослали, чтобы ты стал мужиком?

Я осознал, что очень тяжело дышу, потянул в себя воздух, задержал дыхание и прикрыл глаза. Так, спокойно. Не мельтеши. Нужно всё обдумать.

Некогда обдумывать, — тут же ругнул я себя. — Некогда. Дело сделано. А чтобы не метаться, всади ему нож в сердце. Вот сейчас возьми и всади. И тогда всё. Тогда только один путь.

Дрожащая рука неохотно поднялась вверх, вторая упёрлась в пол, я навис над содрогающимся телом, застыл на секунду и, с вырвавшимся стоном, вогнал нож по самую гарду.

— У-у-у!

Внутри всё оборвалось, повисла тяжёлая и мертвая пустота. Я отрезал себе все пути для отступления.

И вдруг внутри словно натянулись тысячи струн. Вот только что было полное бессилие, а вот на смену пришло мрачное требование мозга что-то делать.

Я медленно поднялся, бросил взгляд на шкаф в углу. За ним винтарь Хруха. Пьяные в хлам, мы с Хлохом попёрлись в ночную прогулку без оружия, оно в оружейке, а вот Хрух был с винтарём, как-никак он командует группой патрулирования. И хорошо, что он не вспомнил о нём. Хотя, я бы не дал ему добраться до шкафа.

Уверенность, хоть и очень мрачная, возвращалась.

Дойдя до шкафа, я взял винтарь, вернулся к Хруху, сообразил что он с оголённым торсом и стал искать его вещи. Помню, на нём была разгрузка.

Она валялась на лавке возле стола. Так, что тут у нас? Два рожка и граната. Мало, но хоть что-то.

Я вернулся к девушке и несколько секунд просто смотрел на неё. Странно, но страх из её глаз ушёл и теперь в них было что-то навроде любопытства. И правда умничка, сообразила уже, а значит, и особых хлопот не доставит. Но наручники всё же снимать не буду, она теплокровка и по умолчанию ненавидит хладов, даже тех, кто её спасает.

Понимая, что объяснить ей я ничего не смогу, я просто стал действовать. План практически сложился, простенький, как три копейки, но сейчас было не до замысловатости.

Баул от термоброна был в подсобке, в углу. Вернувшись с ним, я бросил его на кровать у изголовья. Девушка молча следила за моими манипуляциями, во время которых умудрилась натянуть одной рукой трусики и брюки. А вот застёгивал последние я сам, сжав зубы от дикого желания, которое пробудилось внутри.

Потом я одел новый термоброн и указал ей на баул. Она кивнула и я, оставаясь настороже, отстегнул наручники от железного прута спинки.

Девушка оказалось совсем не тяжёлой. Может в человеческой ипостаси всё было бы иначе, но теперешнее моё тело весило не менее ста кило и при этом, благодаря военхолу и службе в спецвойсках, доведено до наилучшего состояния.

Я взвалил баул на плечо, повесил на второе винтарь и, перекрестившись, вышел из попоечной.

В боксе никого не было, только полумрак и запах топлива, однако я всё же взял нож в руку и приготовился его использовать. Как оказалось, метать эту штуку я умею очень даже хорошо.

Даже просто выглянуть на улицу, оказалось страшно. Что если я сейчас нос в нос столкнусь с кем-нибудь? На этот случай плана у меня нет. Вернее есть, но он только всё усугубит. Ну не могу же я убивать всех, кто попадётся мне на пути?

Но возле бокса не было ни души.

Я пригнулся и быстро зашагал по дорожке к КПП, стараясь лишний раз не выходить на свет. Миновал последний бокс, пересёк открытое пространство и возле ворот сбавил шаг. Так, морду попроще надо, но уверенную.

— Дежурный по контрольно-пропускному пункту, младший хал Хаон Хаурги, — заметив меня, с лёгким удивлением представился находившийся на КПП офицер. Я скосил взгляд на рядового, стоявшего в углу небольшого помещения. Никакого напряжения, просто стоит и смотрит безо всякого интереса, от скуки больше.

— Старший хал Хош… — я запнулся, потому как ничего о своей фамилии не знал. — Да ты что — сам не видишь, что ли? Что за расслабон? — я кивнул на рядового. — Хотя, понимаю, парни, дежурить на КПП та ещё радость. Ладно, открывай, спецоперация.

Младший хал завис, переваривая мои слова, я потрогал пальцами ручку ножа, который пока был убран в карман термоброна, рядовой приосанился и стал выжидающе поглядывать на своего командира.

— Мне ничего об этом неизвестно. Точнее, известно, но операция назначена на утро. Подождите, господин старший хал, я свяжусь с дежурным по погранзаставе.

Его рука потянулась к допотопному телефону серого цвета, но едва коснулась его, как тут же рванула обратно к пронзённому горлу. С рядовым мне предстояло справиться голыми руками. Я сбросил баул, надеясь, что девушка не закричит, и почти бегом рванул к нему, глядя на поднимающееся дуло винтаря.

Он успел лишь передёрнуть затвор. Налетев на него, как танк, я впечатал его одним ударом в стенку и потом безо всяких сожалений свернул шею. Позвонки хрустнули довольно громко, тело продолжило оседать, теперь уже с неестественно вывернутой головой и остекленевшими глазами, а я сорвал с его плеча ремень винтаря. Пригодится. Тащить тяжелее будет, конечно, но сейчас лучше брать всё, что можно взять.

Задержался я в комнатке КПП не больше минуты. Снял с офицера кобуру с пистолетом, нашёл на пульте кнопку, открывающие ворота, поискал глазами камеры, которых не оказалось, повернул торчащий в пульте ключ, молясь, чтобы о незапланированном открытии не было передано автоматом дежурному по погранзаставе, закинул на плечо баул и, переступив через тело рядового, покинул злосчастное помещение. Хотя, при чём тут помещение? Для меня теперь становился злосчастным весь этот мир.

Темнота окружила меня почти сразу, я ускорил шаг и полубегом заспешил вперёд. Через сколько времени хватится вся погранзастава? Сколько у меня его в запасе?

Эти мысли крутились в голове и подгоняли меня. Вскоре я перешёл на бег, благо тело Хоша было неплохо тренировано. Наверняка, бегали они в этом их военхоле и по десять и по пятнадцать километров.

Но этого мало. Нужно уйти за ночь не меньше чем километров на тридцать, в лес, в гористую местность. Тогда есть шанс. На заставе тоже не мальчишки служат. Плюс шхуры, бронмашины.

Я ускорялся и ускорялся, изредка чувствуя за спиной копошение. Но особых беспокойств девушка не проявляла, понимала.

Когда поверхность пошла вверх, стало тяжелее и я слегка сбавил темп. Перетруждаться сразу тоже не лучший вариант, мне ещё до утра шпилить, а может и потом придётся ещё полдня идти. На отдых времени нет.

Мне вспомнилось про волчью рысь, которой наши спецы передвигаются на большие расстояния, тело услужливо подсказало, что здесь тоже есть нечто подобное. Я бежал пятнадцать минут, потом на полчаса переходил на обычный, чуть ускоренный шаг.

Время то тянулось, то летело, и я в конце концов перестал ощущать его правильно. И лишь когда небо стало медленно сереть, а потом и светлеть, примерно прикинул сколько я уже в пути. Не меньше пяти часов уже. Много это или мало? Что там на заставе? Бросились меня искать или ещё нет? Когда у них сменяют дежурного на КПП? Хотя, он и так, наверное, должен связываться через какое-то время с дежурным по заставе. А я его хоть наглухо завалил?

Все эти размышления мне помогали, отвлекали от общей усталости, от появившейся боли в ногах. Икры и бёдра то немели, то в них начинало с дикой силой колоть, дыхание всё чаще и чаще сбивалось и мне приходилось замедляться, чтобы восстановить его.

Когда солнце вылезло из-за горизонта, я разглядел, что нахожусь на вершине холма. Вокруг тоже ничего кроме холмов, и это хорошо. Значит, от заставы уже далеко, но не настолько, чтобы позволить себе расслабиться.

Однако, даже у тренированного организма есть предел. После восхода я выдержал не больше часа и усталый повалился под высоким деревом на жёлтую, недавно опавшую листву, успев перед этим развязать на бауле все ремни.

Когда "землянин" так просто ушёл, она едва не взвыла от отчаяния. Весь её план рухнул, как карточный домик. Вдобавок, в комнатке остался этот… Дара чувствовала, как от него исходит похоть, она словно текла чёрной вязкой тенью от его ступней в сторону кровати.

Господи, пусть он лучше перепьёт и отрубится — взмолилась она. Если он сейчас проделает это с ней, то она просто сломается. Потому что ей потом придётся пробыть одной — униженной и грязной, до самого утра. И мысли об этом, а ещё вернее мерзкие ощущения, сожрут её. Обглодают до животного состояния, до состояния того животного, которого схватила своими зубами судьба в виде хладнокровного хищника. И тогда уже не будет сил на то, чтобы сделать хоть что-то. Она просто смирится.

Но бог не внял её молитвам.

Хлад встал и, покачиваясь, двинулся к ней. Его лицо оскалилось в грязной ухмылке, он стал раздеваться, оголяя зелёный чешуйчатый торс.

— Ну вот мы и одни, горячая ублюдина. Сейчас дядя Хрух получит от тебя удовольствие.

Он бросил на пол грязную серую майку и присел рядом с ней. Дара сжалась, уже не молясь богу, а проклиная его. Хотя, какой бог? Она же прекрасно знает о Высших.

Однако эта мысль покоя не принесла. Высшие не всеведущи и не всемогущи. Кто они? Об этом не знал ни один энж и ни один конструктор. Если кто-нибудь выше них? Такая же тайна.

Дара вновь стала проклинать гипотетического бога, так проще, так можно хотя бы не сойти с ума сразу.

Хлад стал расстегивать брюки, продолжая держать в руке стакан с алкоголем. Может выпьет его и уснёт?

Это была её последняя надежда и поэтому она сосредоточилась на ней. Может выпьет и уснёт? Может выпьет и уснёт? Да, он выпьет и уснёт. Последняя фраза закрутилась в мозгу, как лопасти вентилятора, отгоняя потоком остальные мысли. Дара так зациклилась на ней, что даже не заметила, как хлад стянул трусики и она осталась внизу совершенно голой.

Но хлад пить не стал. Она почувствовала на затылке его лапу, он грубо поднял её и, чуть ли не разбивая губы, ткнул стакан ей в рот.

— Пей, ублюдина! Я сегодня добрый. Сегодня все заслужили выпивку.

Он заржал и стал давить на стакан сильнее. Губы онемели, потом в них стала быстро нарастать боль…

И тут вдруг появился он.

— Куда без очереди, тварь?

То, что происходило дальше, повергло Дару в самый настоящий шок. Собиравшийся поиметь её хлад швырнул в "землянина" стакан, тот сгруппировался, успел поймать и бросил его… в неё. Она едва не вскрикнула, но сдержалась. Стакан бухнулся на кровать в паре сантиметров от неё.

И пока она отвлеклась, началась драка. Правда, полноценной дракой, а тем более — мордобоем, назвать это было нельзя. "Землянин" попытался ударить, не достал, хлад выхватил нож, "землянин" встал в стойку, как будто заново сосредоточился и без страха ринулся на противника. Секунда, две и хлад уже оседал с торчащим в шее ножом.

Дара заметила шевеление в углу, хотела крикнуть, но "землянин" среагировал быстрее. И, едва поднявшийся с топчана, рухнул обратно.

"Землянин" сходил к топчану и вернулся обратно с ножом в руке. На секунду сердце Дары перестало биться. А что если он просто сошёл с ума? Что если при переходе он тронулся? И сейчас убьёт её?

Как ни странно — эта мысль даже обрадовала. А что? Разве так хуже, чем если бы тебя оттрахали тут всей заставой эти мерзкие чешуйчатые твари?

Но убивать он её не собирался. Он присел возле дёргающегося на полу тела и как будто задумался. Потом пристально посмотрел на неё, но она уже не боялась. Хотел бы убить, убил сразу. Он просто не знает, что делать дальше.

Даре почему-то показалось именно так. И когда он тихо взвыл, всадив нож в грудь первому противнику, она поняла, что для него всё происходящее даётся тяжело. Неимоверно тяжело. И ещё больше уверовала, что он и есть тот самый, кто ей нужен.

Господи, спасибо, — поблагодарила она гипотетического творца и вседержителя Вселенной. — Ты всё-таки дал мне шанс, ты помог достичь цели.

Да, пока говорить об этом было рано, но теперь об этом можно было говорить. Она не умрёт, она сделает всё, что нужно и вернётся обратно. А там и Тор пожалеет о своей подлянке. Когда Высшие прибудут с проверкой, она не будет молчать.

"Землянин" сходил к шкафу в дальнем углу комнатки, вернулся оттуда с автоматом в руке, стал смотреть на неё. И Дара вдруг почувствовала, как густо, до самых кончиков волос, краснеет. Господи, она же там внизу абсолютно голая! Она прикрыла рукой лобок, и ей вдруг стало стыдно вдвойне. Он совсем не смотрел туда, он смотрел ей в глаза и словно что-то хотел понять.

Однако оставаться голой Дара не собиралась. Когда он снова ушёл, она торопливо натянула трусики, потом брюки. Слава богу всё это лежало рядом, хлад не стал отбрасывать её вещи далеко. Хоть одно доброе дело сделал, скотина.

Обругав его, Дара уставилась на возвращающегося "землянина". В руке у него теперь был огромный баул серо-зелёного цвета. Он бросил его рядом с нею и указал рукой. Дара всё поняла. Само собой, ну не в открытую же она выйдет с этой заставы!

Дальше она уже ничего не видела, а лишь слышала, сжавшись внутри баула, как плод в утробе матери. В темноте стал нарастать страх. Особенно, когда вновь послышались голоса хладов. Потом был удар обо что-то твёрдое. Она застонала, но стиснув зубы, подавила стон.

— Мне кажется, от тебя всё равно сейчас ничего не зависит, — в вернувшемся голосе уже не было ноток отчаяния. — А вот от него — да. Слышишь? Кажется, он снова воткнул в кого-то нож.

— Главное, выбраться с заставы, — мысленно ответила Дара. Она даже была рада появлению этой своей противной части. Пережитый страх требовал как-то излить себя, пусть даже не диким криком или слезами, а всего лишь обычным разговором, но лучше так, чем никак. И Дара была не против. Страха не должно остаться, она должна быть бесстрашной, когда "землянин" наконец окажется далеко отсюда и они останутся вдвоём. Хлады, конечно, на вид больше и крепче людей, но и им нужно спать. И даже более того — при понижении температуры до определённой планки они полностью теряют способность двигаться. А сейчас ночь, холодная осенняя ночь.

Время тянулось долго. Дара успела наговориться с голосом, обсудив все варианты. Первый и самый главный — дождаться когда он уснёт, взять его нож и убить. Всё просто. Но, правда, была маленькая загвоздка — что если кристалл не активируется? Что будет тогда?

— Думаю, в этом случае его душа попадёт в их распределитель, в смысле, распределитель для хладов, — стал размышлять вместе с нею голос, — И тогда могут случиться две вещи. Местные энжи пропустят её, чтобы замять дело. Это первая. Вторая — сообщат Высшим. И первый и второй вариант для тебя неприемлемы. Ты не выполнишь задание и тебя отправят в этот их "ад". Навечно. Не лучшая перспектива.

— Если и там ты будешь со мной, то это будет двойной ад, — Дара невесело усмехнулась.

— У тебя предвзятое отношение ко мне, — обиделся голос. — А может быть наоборот? Может наличие меня будет скрашивать твою несчастную вечность? Да и кто его знает про этот их ад. Вдруг, это всего лишь метафора, или даже фикция? Тут и не скажешь, что лучше — то ли вечно мучиться, то ли быть распылённой, стёртой раз и навсегда. Представь, что тебя уже не будет никогда.

— Такое представить очень трудно.

— Но обида и страх есть, согласись?

— Есть. Но разве это что-то меняет?

Баул со стороны лица стал постепенно нагреваться и Дара поняла, что там, в мире за тканевой стеной, поднимается солнце. До этого тепло исходило лишь от спины "землянина", а вот лицо даже успело замёрзнуть, осенние ночи здесь холодные. Да, рассвет это плохо, "землянин" сможет восстановить силы, но по тяжёлому дыханию Дара догадывалась, что он передвигается на пределе своих возможностей. Иногда он бежал, иногда переходил на шаг и последнее случалось всё чаще и чаще.

Внутри Дары появился огонёк страха, но страха щекочущего, как это и бывает перед опасным делом. Полной отключки "землянина" днём не случится и поэтому нужно действовать быстро и решительно. Можно, конечно, подождать до следующей ночи, но что-то подсказывало Даре — тут ещё дело в костюме, который на нём. Он явно генерирует тепло, иначе с чего это "землянин" так просто прошагал всю ночь?

Когда баул рухнул на землю, Дара выжидающе замерла. Что будет дальше? Оставить он её внутри или позволит вылезти? Снимет наручники или прикуёт её к какой-нибудь ветке?

Но ему словно было наплевать. Он развязал ремни и сразу же улёгся под большим деревом.

Дара вылезла из баула и, стараясь не шуметь, уселась на краю крохотной, усыпанной жёлтыми и багряными листьями полянки. Наручники всё ещё были на ней, но сейчас её это не волновало. Да если честно — это её вообще не волновало. Опыт снятия подобной штуки у неё уже имелся, а если сняла один раз снимет и второй.

Он лежал под деревом, прижавшись спиной к широкому шершавому стволу, оба автомата висели на плече. Помимо них был ещё и пистолет в кобуре. А вот ножа она не увидела. Может не успел вытащить из очередного тела там, где ввязался в бойню с хладами в последний раз?

Ну что ж, это не страшно. Ей хватит и пистолета.

Она потянула в себя прохладный лесной воздух, пахнущий осенью. Он был сырее и вкуснее, чем сухой летний, в него уже вмешивался привкус начинавшей гнить листвы и дальние отзвуки приближающихся заморозков.

Нужно было подождать.

"Землянин" пока ещё ворочался, словно его что-то беспокоило. Один раз он даже приоткрыл глаза, но ненадолго, да и никакой осмысленности в них уже не было. Явно сон уже забирал его в свой плен. Но рисковать Дара не собиралась. У неё будет всего одна попытка.

Прошло примерно минут десять прежде чем он перестал ёрзать и его дыхание стало ровным. Чтобы услышать это дыхание она каждые пару минут приближалась на метр-полтора, на коленках, почему-то боясь встать в полный рост. И когда, по её прикидкам, он полностью выключился, между ними было не больше четырёх метров.

Теперь она уже поднялась на ноги и, осторожно ступая, приблизилась к "землянину" вплотную.

Замок на кобуре был простеньким, похожий на пуговицу, даже щелчка не будет, если открыть.

Дара осторожно тронула пальцами короткий металлический цилиндр и повернула его на девяносто градусов. Теперь он проходил в отверстие. Приподняв откидную часть кобуры, Дара схватилась за рукоять пистолета и осторожно потянула на себя.

Но когда пистолет был уже у неё в руке, произошло то, чего она совсем не ожидала.