Язык тела: природа и культура

11.1. Проксемика: основные представления

Ранее уже говорилось о том, что поведение человека во многом зависит от экологических условий, особенностей ландшафта, характера распределения ценных ресурсов в пространстве, равно как и от характеристик окружающей его социальной среды. Неотъемлемая часть повседневной активности человека — пространственное поведение. В этой главе мы остановимся на анализе общих закономерностей этого поведения и рассмотрим основные факторы, влияющие на его характер.

Пространственное поведение человека изучает специальная наука проксемика. Термин "проксемика" был введен Э. Холлом. Он означает "исследования личного и общественного пространства и восприятие его человеком, и то, каким образом человек бессознательно структурирует свое микропространство, поддерживая дистанцию с другим человеком в процессе повседневных взаимодействий" (Hall, 1963, р. 1003). Поскольку пространственное поведение тесно сопряжено с контактами между людьми, большинство данных по проксемике приводят в сочетании с анализом тактильных контактов между исследуемыми индивидами. О науке, изучающей тактильные контакты, гаптике, мы уже говорили подробно ранее (см. гл. 6).

По представлениям Э. Холла, межличностное пространство можно рассматривать как проявление невербальной коммуникации, которая определяется культурой, и как продукт эволюционного развития вида. Он выделил три уровня пространственного поведения:

1) первый уровень связан с филогенетическим прошлым людей и проявляется в территориальности людей (феномен толпы);

2) второй уровень обусловлен психофизиологическими составляющими процесса восприятия человека;

3) третий уровень связан со структурированием пространства в зависимости от культурных традиций.

Целью проксемических исследований является выявление пространственных отношений человека с другими людьми (или группами людей), а также роли индивидуальных, социальных, культурных и средовых факторов в формировании стратегий пространственного поведения. Пространственное поведение человека описывается в категориях двух основных феноменов: 1) персонального пространства и 2)территориальности.

Персональное пространство определяется как пространство, которое человек носит с собой и доступ к которому чужим ограничен. Персональное пространство регламентирует близость связи с окружающими, постоянно окружая нас, оно увеличивается или уменьшается в зависимости от обстоятельств, в которых мы оказываемся (Плюснин, 1990). Напротив — территория представляет собой устойчивый в пространстве участок, с относительно стабильными размером и конфигурацией, зачастую имеющий видимые границы, которые регламентируют вероятность общения между конкретными индивидами (группами). Индивид всегда находится в центре своего персонального пространства, поскольку оно перемещается вместе с ним, тогда как центром территории часто является жилище. Индивид может регулярно покидать собственную территорию. Принято считать, что персональное пространство является более типичной характеристикой индивида, а территория больше связана с характеристикой группы.

11.2. Функции персонального пространства

Отношения между отдельными индивидами развиваются и поддерживаются в персонализированной среде. Наблюдения показывают, что человек склонен защищать себя от непрямых контактов с другими членами группы путем создания своеобразного воздушного пузыря — невидимой оболочки вокруг себя. Этот воздушный пузырь — своеобразная броня, защищающая индивида в общественных местах.

Термин "персональное пространство" был введен психологом П. Катцем (Katz, 1937). Несколько позднее аналогичное явление было описано зоологом Г. Хедигером под термином "персональная дистанция", который был введен при наблюдении за животными. Теме персонального пространства и персональной дистанции у человека были посвящены также труды К. Литтла (Little, 1965) и Р. Соммера (Sommer, 1969).

В зависимости от индивидуальных биологических, психологических, социальных и культурных факторов каждый человек соблюдает во время общения с другими определенное, вполне предсказуемое расстояние. Дистанция, на которую индивид допускает к себе других, отражает структуру его межличностных отношений и вместе с этим структуру социальных связей во всей группе (Бутовская, Плюснин 1995). Предпочтение проявляется в пространственной близости, а избегание — в поддержании максимальной дистанции и сведении к минимуму тактильных контактов.

Какова функция персонального воздушного пузыря, постоянно окружающего нас? Почему мы избегаем постоянных тесных тактильных контактов с окружающими? Современные исследователи персонального пространства интерпретируют его функции по-разному. Одни авторы считают, что индивид создает персональное пространство для того, чтобы избежать воздействия слишком большого количества социальных и физических стимулов (Scott, 1993), или для того, чтобы избежать различных стрессовых ситуаций, с которыми ассоциируется слишком тесная близость с другими индивидами. Предполагают также, что когда персональное пространство неадекватно ситуации, индивид начинает испытывать волнение (это происходит, когда кто-то, кого мы боимся, находится близко). Поддержание персонального пространства может также служить способом обеспечения свободы действий в условиях, когда кто-то находится очень близко.

Существуют и другие объяснения, почему индивиды создают вокруг себя персональное пространство. Одно из них предложено антропологом Э. Холлом (Hall, 1963, 1966). Он рассматривает персональное пространство как форму невербальной коммуникации, так как расстояние между индивидами определяет качество и количество стимуляции, направленной партнерами друг на друга. Расстояние при общении информирует о типе взаимоотношений между партнерами, равно как и о типе активности, в которой партнеры могут теоретически участвовать.

Другая теория, выдвинутая И. Альтманом (Altman, 1975), рассматривает персональное пространство как механизм, регулирующий границы персональной и групповой свободы. В рамках этой теории предполагается, что люди контролируют свою свободу в процессе взаимоотношений друг с другом.

Исследователи М. Аргайл и Дж. Дин (Argyle, Dean, 1965) предложили модель равновесия, согласно которой у каждого человека есть оптимальный уровень интимности, в соответствии с которым он строит собственное персональное пространство (с близким человеком наши отношения более интимны, чем с друзьями, а дистанция к друзьям ближе, чем к незнакомым партнерам и т.д.). Если в процессе взаимодействия с другим индивидом уровень интимности становится слишком высоким, происходит нарушение равновесия, которое может быть восстановлено с помощью так называемого компенсаторного поведения (например, можно отодвинуться дальше от собеседника и т.д.).

Этологи внесли свою лепту в концептуальные представления о природе персонального пространства. Согласно этологическим представлениям, персональное пространство функционирует на когнитивном уровне и формируется под влиянием эволюционных процессов, контролирующих агрессию. Персональное пространство позволяет оптимальным образом защитить себя от влияния окружающих и снизить по возможности стрессовое воздействие нежелательных контактов (Evans, Howard, 1973). Тот факт, что персональное пространство формируется под действием эволюционных процессов, не отрицает роли научения. Очевидно, что размеры индивидуального пространства корректируются ранним жизненным опытом. Не подлежит сомнению также, что пространственное поведение человека (как и других приматов) реализуется на подсознательном уровне. Человек никогда не задумывается о том, как ему расположиться в пространстве в разных ситуациях, он делает это механически.

Теоретические представления об организации пространства в жизни человека представлены также в концепции "приватности" — "избирательного контроля доступа к себе" (Altman, Chemers, 1980, p.77). Человек постоянно находится в обществе других людей и испытывает потребность быть избирательно "открытым" для одних и "закрытым" для других. Достигается такая регуляция с помощью специальных поведенческих механизмов: вербальной и невербальной коммуникации, традиций непосредственного социального окружения и культурной практики. Показана прямая и тесная связь между пространственным поведением и другими характеристиками взаимодействующих индивидов (биологическими, психологическими, социальными и культурными) (Altman, 1975).

В целом независимо от концептуального подхода исследователи сходятся в одном: персональное пространство представляет собой механизм регулирования межличностных границ, выполняющий две исходные функции. Первая из них — защитная: персональное пространство является буфером против потенциальной эмоциональной и физической угрозы. Вторая функция — коммуникативная: расстояние, которое мы стараемся соблюдать при взаимодействии с окружающими, определяет выбор ведущих каналов связи (запаха, касания, визуальных и звуковых сигналов). Поскольку от персональной дистанции зависит тип реального взаимодействия с партнером, при занятии определенной позиции в пространстве в самом начале общения мы передаем партнеру информацию о характере нашего к нему отношения.

11.3. Структурирование персонального пространства на зоны

Какие факторы определяют размеры персонального пространства, которое мы стараемся соблюдать при общении с окружающими? Это расстояние должно быть оптимальным для выполнения двух основных функций: защиты и коммуникации. Размеры персонального пространства ситуативны. Одни взаимоотношения и вид деятельности требуют большей дистанции от партнера, другие — меньшей. Размеры персонального человека в значительной мере зависят от индивидуальных особенностей. Эти различия связаны с разным индивидуальным опытом по обеспечению личной безопасности и оптимальных условий коммуникации с окружающими, приобретенным в процессе научения. На индивидуальные различия в размере персонального пространства влияют: половая принадлежность, расовое происхождение, культурная принадлежность, статус, личные особенности человека и условия обитания (Bell et al., 2001). Персональное пространство включает 4 зоны: интимную, персональную, социальную и публичную. Эти зоны структурируют персональные контакты человека и ставят рамки для общения других людей с ним. Допуск других людей в каждую из зон строго избирателен.

Интимная зона для белых американцев составляет 0-45 см. В ней выделяют "закрытую" область от 0 до 15 см и "открытую" область от 16 до 45 см. В закрытую область, которая является сверхинтимной зоной и сопряжена с физическими контактами, допускаются только очень близкие люди: супруги, родители, дети, близкие родственники и очень близкие друзья. Ведущую роль при коммуникации в пределах интимной зоны играют тактильные и ольфакторные сигналы, тогда как визуальным и звуковым отводится дополняющая роль.

Вторжение других людей в интимную зону воспринимается как угроза и вызывает, как правило, подсознательное чувство неприязни. Наблюдая за соблюдением дистанции в конкретной паре людей, можно определить их личное отношение друг к другу. Возьмем, к примеру, ситуацию, когда люди обмениваются поцелуями, и рассмотрим два варианта: влюбленные и знакомые (но не близкие). В первом случае, целуясь, люди будут тесно прижиматься друг к другу. Во втором (официальный поцелуй-поздравление с днем рождения или праздником) — целующий будет находиться на расстоянии как минимум 15 см.

Следует помнить, что размеры каждой зоны могут варьировать в зависимости от культуры и типа местности, в которой выросли взаимодействующие партнеры.

У многих европейских народов интимная зона значительно меньше, чем у американцев, и составляет от 0 до 35 см. Датчане, к примеру, чувствуют себя уверенно на расстоянии 25 см от собеседника, они чаще, чем американцы, применяют контактный взгляд при общении. Такие различия при непосредственном тесном контакте представителей двух культур могут привести к неверной интерпретации поведения и проблемам в общении. А. Пиз приводит любопытный пример. Датская пара переехала в Чикаго и там стала посещать местный клуб. Через некоторое время местные женщины стали жаловаться, что датчанин к ним пристает, а американские мужчины заговорили о том, что датчанка намекает на свою сексуальную доступность. Знание вышеизложенных культурных различий в индивидуальной дистанции и особенностей невербального поведения, несомненно, позволило бы избежать подобного конфликта.

Личная (персональная) зона для белых американцев составляет от 46 до 120 см. Это зона по сути и составляет личное пространство индивида, проникновение в него вызывает чувство беспокойства, напряжения и стресса. По мнению Э. Холла, эта зона и представляет собой "персональную дистанцию" Г. Хедигера. В рамках личной зоны человек организует взаимодействия с другими людьми и ранжирует их от интимных до формальных. Большинство методов проксемики направлены на оценку интимной и личной зон, что отражает исходную информационную значимость последних в жизни человека.

Как правило, американцы предпочитают общаться с собеседником, находясь от него на расстоянии порядка 90 см. Японцы же общаются на близком расстоянии, поскольку границы интимной зоны в этой культуре заканчиваются в пределах 25 см от тела человека. Когда американец общается с японцем, можно наблюдать, как первый во время беседы постоянно отступает от своего собеседника, второй же, напротив, наступает. Сходная картина будет наблюдаться и при деловом общении русского, американца, немца или англичанина с арабом. Различия в дистанции общения часто служат одной из причин, осложняющих деловые переговоры европейцев с представителями Японии, Китая и Кореи. Европейцы воспринимают поведение партнеров как слишком фамильярное и давящее, а те рассматривают европейцев как слишком официальных и холодных, относящихся к ним с демонстративным пренебрежением.

В арабской культуре представления о личной зоне в корне отличны от европейских, и связано это в первую очередь с разными представлениями об индивидуальной сущности. Если для европейца она включает в себя тело и одежду человека, то для араба индивидуальность запрятана глубоко внутри тела и защищена от прикосновения (Холл, 1997). Арабы по-иному ощущают свое тело, нежели европейцы. Не случайно, что в общественных местах арабы считают вполне допустимым толкаться и пихаться, тогда как для европейца такое поведение кажется возмутительным и грубым. Для арабов вообще непонятны попытки персонализации пространства в общественных местах. Общественное место подразумевает абсолютно равные права на любую точку пространства, поэтому тот факт, что кто-то первым занял данное место, совершенно не дает человеку никаких гарантий от посягательства на него другими. Причем такого рода действия вовсе не рассматриваются арабами как агрессивные. Описан следующий случай. На конгрессе, проходившем в большом здании, было много участников. Один из них, европеец, занял удобное положение в кресле таким образом, что, сидя, он мог обозревать всю комнату и видеть входящих. Через некоторое время к месту, где он сидел, подошел араб и встал, загородив собой все поле зрения. Европеец пришел в раздражение и попросил араба отойти в сторону, мотивируя это тем, что он тут сидит давно и специально занял подобную позицию, так как ждет конкретного человека и хочет видеть, когда тот войдет. Араб не понял возмущения европейца, сказав, что ему тоже удобно стоять именно в этом месте и ему не понятно, почему он должен отойти. Места хватает всем.

Социальная зона находится в пределах 120-360 см. На этом расстоянии обычно держатся люди, мало знакомые друг с другом (почтальон, слесарь, продавец). Восприятие людей в пределах этой зоны — слуховое и визуальное (мимика, жестикуляция), ольфакторные и другие биологические сигналы тела в социальной зоне не работают.

Общественная зона располагается в интервале от 360 до 730 см. Эта дистанция часто соблюдается при официальных процедурах, когда общение направлено на большую группу людей (аудиторию). Такая дистанция типична при контактах с высокопоставленными официальными особами, например, при аудиенциях или в случаях переговоров между двумя враждующими сторонами. Основной канал коммуникации в общественной зоне звуковой, все остальные практически не работают.

Несомненные различия в размерах зон могут наблюдаться в пределах одной культуры между жителями сельской местности и горожанами, а также между представителями разных социальных слоев общества. Для городских американцев интимная зона равна обычно 46 см (расстояние вытянутой руки при рукопожатии). У сельских же жителей воздушная оболочка может достигать расстояния 120 см. Различаются поэтому и способы приветствия. В момент рукопожатия горожанин делает шаг вперед, а сельский житель — наклоняется вперед, оставаясь на прежнем месте. Люди, выросшие на хуторах и фермах, предпочитают вообще не вступать в контакт друг с другом. Их личное пространство может простираться на 9 м. По этой причине они предпочитают приветствовать друг друга на расстоянии, помахав рукой.

11.4. Гендерные различия в пространственном поведении

Значительное число работ по проксемике и гаптике посвящено анализу гендерных различий. Классические исследования (Byrne et al., 1970) показывают, что во время взаимодействия мужчин и женщин возрастающая симпатия ассоциируется с более близкой дистанцией. Доказано также, что дистанция между двумя женщинами определяется взаимной симпатией, тогда когда в паре мужчин эта связь отсутствует (то есть дистанция между мужчинами не определяется отношениями дружбы).

Гендерные различия в пространственном поведении хорошо выражены. С предсказуемой долей вероятности можно сказать следующее: минимальное расстояние наблюдается между двумя женщинами, среднее — в смешанной паре, максимальное — между двумя мужчинами (Burgoon et al., 1989; Patterson, Edinger, 1987; Aiello, 1987; Barnard, Bell, 1982; Hayduk 1983). Сходные тенденции отмечены нами и при анализе траекторий движения пешеходов на улицах Москвы (Бутовская, Демьянович, Зинковская, неопубликованные данные): средняя дистанция между пешеходами-мужчинами, идущими навстречу друг другу, была равна 139,7 см, между мужчинами и женщинами — 131,8 см; между женщинами — 118 см. Женщины, идущие навстречу, чаще сближались друг с другом, поравнявшись, чем смешанные пары или мужские пары. Помимо всего прочего, встречные женщины притягивали взгляды мужчин: в русской выборке мужчины чаще поворачивали голову к идущей женщине, чем к мужчине (t=l,805; p<0,05).

Обнаруженные различия в поведении между полами могут быть в целом связаны с более аффилиативным, эмоциональным и контактным поведением женщин в обществе по сравнению с мужчинами (Eakins, Eakins, 1978). Гендерные роли способствуют тому, что женщины устанавливают более тесную пространственную близость с другими.

Дистанция при взаимодействии, по крайней мере, если речь идет о незнакомцах, зависит от того, кто к кому подходит. Например, если женщина подходит к мужчине, то она останавливается на большем расстоянии, чем когда она приближается к женщине, тогда как мужчины подходят к партнерам обоего пола в одинаковой манере (Dosey, Meisels, 1969). В других работах показано, что когда женщины оказываются объектом приближения, то они позволяют незнакомцам подойти на более близкое расстояние, чем мужчины (Patterson, Edinger, 1987). Женщины также склонны общаться, повернувшись более прямо лицом к собеседнику (Jones, 1971), и оказываются более чувствительны к использованию тактильных контактов (Aiello, Jones, 1971; Evans, Howard, 1973). В женских и смешанных парах партнеры чаще обмениваются тактильными контактами, чем партнеры в мужских диадах (Hall, Veccia, 1990; Stier, Hall, 1984).

В смешанных парах расстояние при общении зависит от качества взаимоотношений между взаимодействующими партнерами. Знакомые поддерживают среднюю дистанцию, превосходящую по размерам дистанцию в женских парах и меньшую по сравнению с дистанцией в мужских парах. А пары, представленные мужчинами и женщинами, находящимися в близких отношениях, общаются на меньшем расстоянии по сравнению с женскими и мужскими парами.

Есть также убедительные данные о том, что персональная дистанция у женщин при общении с мужчинами варьирует в зависимости от фазы менструального цикла. В период месячных персональная зона оказывается большей, чем в середине цикла (Gallant et al., 1991). Указанные флуктуации в дистанции интерпретируются этологами с позиций пика сексуального влечения, наступающего у женщин в середине цикла.

Различия в индивидуальной дистанции объясняются правилами социализации: мужчины во всех культурах воспитываются как более сильный пол, и это заставляет их вести себя более независимо и самостоятельно по сравнению с женщинами. Вдобавок многие мужчины подсознательно опасаются быть вовлеченными в гомосексуальные отношения (близкая дистанция с представителями своего пола у мужчин ассоциируется с интимностью, тогда как для женщин — нет) (Crawford, Unger, 2000). По той же причине мужчины реже используют и интимные формы невербальной коммуникации (Crawford, Unger, 2000; Deaux, LaFrance, 1998; DePaulo, Friedman, 1998). Женщины, напротив, воспитываются как более зависимый пол, они редко избегают тактильных контактов с представителями своего пола и в целом чувствуют себя более комфортно в ситуациях общения. Вследствие этого женщины обладают значительно большим по сравнению с мужчинами опытом получения и передачи интимных невербальных сигналов (Crawford, Unger, 2000; Deaux, LaFrance, 1998; DePaulo, Friedman, 1998).

11.5. Возрастные различия в персональном пространстве

Нормы пространственного поведения развиваются у детей примерно в возрасте 45-63 месяцев или чуть позднее (Duke, Wilson, 1973). В дальнейшем они претерпевают некоторые изменения по мере взросления. В возрасте 5 лет размеры персональной дистанции у детей колеблются. После 6 лет предпочитаемая персональная дистанция при общении начинает последовательно расти до 16 лет (рис. 1l.l)(Aiello, Aiello, 1974). Указанные закономерности прослеживаются на кросс-культурном уровне (Lerner et al., 1976). Взрослые нормы пространственного поведения впервые прослеживаются у подростков в пубертатном возрасте (Aiello, 1987). По мере взросления ребенка растет также и дистанция, которую взрослые стараются с ним поддерживать (Sigelman, Adams, 1990).

Рис. 11.1. После 6 лет предпочитаемая персональная дистанция при общении у человека начинает последовательно расти до 16 лет. Дано по (Aiello, Aiello. 1974)

Исследование пространственного поведения пешеходов на улицах Москвы показало, что расстояние в момент взаимного приближения идущих навстречу друг другу людей зависит от их возраста: для пар в возрасте от 26 до 40 лет дистанция оказалась достоверно меньшей, чем для более старших пешеходов в возрасте от 41 до 65 лет (t= 1,549; р<0,05) (Бутовская, Демьянович, Зинковская, неопубликованные данные). Для более старших пешеходов дистанция при встрече вновь становится меньшей. Пешеходы в возрасте от 15 до 25 лет были более склонные приближаться к молодым людям, идущим навстречу, и удаляться от пешеходов старшего возраста (x²=13,05; р=0,042). Из пешеходов всех возрастов по отношению к пешеходам в возрасте от 25 до 35 лет молодые люди от 16 до 35 лет были наиболее склонны уменьшать дистанцию, а люди старшего возраста, напротив, увеличивать дистанцию до встречного (x² = 18,78; р=0,005). Поведение всех возрастных групп по отношению к пешеходам в возрасте от 50 до 65 лет демонстрирует, что к ним больше склонны приближаться молодые пешеходы, люди старшего возраста увеличивают дистанцию при встрече друг с другом (x²=10,9; р=0,05).

11.6. Статус и пространственное поведение

Статус человека в значительной мере определяет характер пространственного поведения человека в группе. Это в первую очередь заметно на уровне делового общения. На официальных мероприятиях люди рассаживаются вокруг стола в соответствии со своим статусом. Ключевое место во главе стола всегда занимает человек с наиболее высоким статусом среди присутствующих. Это правило соблюдается неукоснительно, начиная от официальных переговоров в кабинете президента или премьер-министра и кончая заседаниями в офисах государственных и частных фирм. Остальные участники такого рода заседаний также рассаживаются в соответствии со своим статусом. По правую руку к лидеру садятся его ближайшие помощники и заместители. Правила старшинства соблюдаются и на уровне семьи. Чаще всего во главе стола располагается отец, с противоположной стороны напротив него — мать, остальные члены семейства рассаживаются по бокам стола. Старший сын часто садится по правую руку от отца.

Люди с более высоким статусом занимают большее пространство, больше говорят и позволяют себе чаще перебивать окружающих (Leffler et al., 1982). Помимо этого, высокостатусные индивиды чаще вторгаются в пространство окружающих, касаясь собеседников или находящихся в их распоряжении предметов.

Нами выявлена положительная корреляция между размерами тела человека и статусом (n=1528; r_k=0,102; p=0,001) (Бутовская, Демьянович, Зинковская, неопубликованные данные). Крупные люди чувствовали себя много свободнее на улицах Москвы и более склонны приближаться к встречным прохожим (n=1528; r_k=-0,055;p=0,016).

Анализ связи между ростом и статусом показывает, что эти два показателя положительным образом связаны между собой. Хотя в советской научной литературе социобиологов долгое время обвиняли в предвзятости такого вывода, анализ роста президентов США показал, что они, за несколькими исключениями, были много выше среднего по стране для мужчин (Buss, 1999). Для Советского Союза этот принцип, впрочем, не работал, что может объясняться отсутствием всеобщих демократических выборов главы государства.

Показано также, что представители семей с более высоким социоэкономическим статусом в среднем более высокорослы, чем выходцы из малоимущих семей (Pawlowski et al., 2000; Nettle, 2002). Различия в росте между представителями состоятельных семьей и семей с низким достатком могут объясняться разницей в питании, однако здесь нам важно одно: высокий рост в сознании большинства людей ассоциируется с лидерством и высоким статусом в группе. Если вспомнить, что для большинства приматов размеры тела самца определяют в существенной степени его статус, то можно допустить, что представления о положительной связи статуса с размерами тела формировались на протяжении сотен тысяч лет человеческой эволюции и имеют глубокие приматные корни.

Стремление лиц, облеченных властью, быть выше других реализуется и множеством искусственных способов. Во многих культурах высокопоставленные члены общества никогда не передвигаются пешком (их носят на носилках, они ездят в повозке или восседают верхом на лошади). Вожди и монархи всегда принимают подданных, возвышаясь на троне; кроме того, их рост и размеры тела увеличиваются с помощью целого ряда приспособлений (огромной мантии, высокого головного убора, обуви на толстой подошве и высоких каблуках) (Eibl-Eibesfeldt, 1989). В довершении к этому, иллюзия большого роста гарантируется также сгорбленной позой подчиненных (в ряде случаев при дворах восточных тиранов подданные должны были буквально распластываться на полу перед владыкой или стоять на коленях, глядя снизу вверх (рис. 11.2).

Рис. 11.2. Приветствие у разных народов

а — лаотян (С. Воск), б — йоруба приветствуют своею правителя (L. Flobenius). Дано по (Eibl-Eibesfeldt, 1989)

11.7. Персональное пространство и личностные характеристики

Помимо культурных и гендерных различий, рассмотренных выше, пространственное поведение существенным образом зависит от темперамента и других личностных характеристик взаимодействующих партнеров. Так, лица с высокой самооценкой обычно общаются на более близком расстоянии, чем лица с низкой самооценкой. ГА. Тлегенова (1990) показала, что группы агрессивных и неагрессивных юношей достоверно различаются по расстоянию, которое они спонтанно выбирают в разговоре с сокурсником. Агрессивные юноши достоверно чаще выбирают расстояния в 50 см или даже меньше, т.е. они общаются на границе интимной (0-46 см) и личной зоны (от 46 см).

Помимо лиц, ведущих себя доминантным образом (преимущественно мужчин), близкую дистанцию стараются поддерживать также люди, ощущающие потребность в аффилиации и социальной зависимости (преимущественно женщины) (Mehrabian, Diamond, 1971; Kline et al., 1984).

Исследования области проксемики показали, что в агрессивной ситуации у женщин и мужчин прослеживается принципиально различное пространственное поведение: при угрозе женщины предпочитают взаимодействовать на более дальнем расстоянии, тогда как мужчины часто придвигаются друг к другу, как бы наступая на противника (Aiello, 1987).

На межиндивидуальные дистанции определенное влияние оказывает сходство партнеров: похожие в чем-то индивиды предпочитают быть ближе друг к другу, чем к людям, не похожим на них (Berscheid, Reis, 1998). Так, более близкая дистанция наблюдается между индивидами одного возраста (Latta, 1978; Willis, 1966), пола (Kaya, Erkip, 1999), расы или субкультуры (Aiello, 1987), религии, сексуальных предпочтений (например гетеросексуалы или бисексуалы), и статуса (Lott, Sommer, 1967). Причина такой зависимости, по-видимому, кроется в защитной функции персонального пространства: мы чаще взаимодействуем на более близкой дистанции с теми, кто похож на нас, потому что ожидаем от них меньше опасности (Skorjanc, 1991).

Некоторое особенности ситуации (например обсуждаемая тема или тип взаимодействия), при которой происходит общение индивидов, тоже влияют на размер персонального пространства. Исследования показывают, что обсуждение чего-то негативного ведет к увеличению дистанции (Albas, Albas, 1989; Sinha, Mukherjee, 1996; Strayer, Roberts, 1997). Тоже верно в ситуации, когда участники взаимодействия находятся под влиянием стресса (Ugwuegbu, Anusium, 1982).

Размеры персонального пространства зависят от степени экстравертности индивида. Например, показано, что интровертам необходимо больше пространства, чем экстравертам (Cook, 1970). Это же относится к более нервным людям (Karabenick, Meisels, 1972; Patterson, 1979) и к тем, кто привык работать в изоляции (Gifford, Sacilotto, 1993).

11.8. Персональное пространство и психические расстройства

Пространственное поведение человека зависит не только от пола, возраста, культурной принадлежности, особенностей темперамента и социального статуса, но и от степени психического здоровья индивида. По данным ряда авторов, шизофреники нуждаются в большем по размеру персональном пространстве, нежели нормальные представители той же культуры (Srivastava, Mandal, 1990), а у лиц с пограничными нарушениями психики прослеживаются трудности с определением комфортной дистанции при общении с окружающими (Akhtar, 1990).

По данным крымского психиатра-этолога В. П. Самохвалова (1993), расстояния при беседе со здоровым человеком и с психически больными пациентами отчетливо различались. Здоровые люди предпочитали общаться с врачом на расстоянии 190 см, при нарастающих проявлениях шизофрении дистанция возрастала до 480 см. Лица, страдающие наркоманией, предпочитали держаться на расстоянии 380 см. Больные неврозами в ходе беседы всегда уменьшали индивидуальное расстояние, что расценивалось психиатрами как подсознательная потребность в помощи. При контакте с больными, страдающими от алкоголизма и наркомании, расстояние во время контакта с врачом все время нарастало. Больные с бредовыми переживаниями в ходе беседы увеличивают расстояние. У больных с невротическими депрессиями наблюдается тенденция к приближению, а при шизофренических депрессиях дистанция значительно больше уже в начале беседы и в ходе беседы не меняется.

11.9. Персональное пространство, положение тела и размеры помещения

Наряду с личностными характеристиками размеры персонального пространства определяются и другими факторами. Как ни парадоксально, в толпе (в скученных условиях) люди предпочитают держаться на большем расстоянии от других, чем в ситуации пониженной плотности (Jain, 1993). Размеры персонального пространства зависят от размера помещения (White, 1975) и его формы (Daves, Swaffer, 1971). Дистанция между индивидами увеличивается с уменьшением размера помещения, а с увеличением пространства — наоборот, уменьшается (White, 1975). Мужчины предпочитают поддерживать большую персональную дистанцию в помещениях с низкими потолками и меньшую в помещениях с высокими потолками (Savinar, 1975). В прямоугольном помещении индивиды устанавливают большую дистанцию, чем в квадратной комнате, а для лиц, расположившихся в углу, она больше, чем для тех, кто находится в центре комнаты (Tennis, Dabbs, 1975). Люди более склонны касаться друг друга в темноте, нежели на свету (Gergen etal., 1973).

К. Кохран и У. Хейл (Cochran, Hale, 1984) установили, что внутри помещения индивиды предпочитают устанавливать большую дистанцию, чем находясь на открытом воздухе. Кроме того, было показано, что персональное пространство зависит от положения тела партнеров, от того, сидят люди или стоят. Стоящие общаются на меньшей дистанции, чем сидящие (Altman, Vinsel, 1977).

Различия "сидя-стоя", "внутри-снаружи", "угол-центр" и зависимость от размера помещения могут быть объяснены защитной функцией персонального пространства: когда мы знаем, что можем легко убежать, то есть наши движения не ограничены, то мы позволяем себе общаться на более близкой дистанции (Bell et al., 2001).

11.10. Индивидуальное пространство и комфортность внутри и вне дома

Каковы должны быть размеры индивидуального пространства, чтобы человек ощущал себя комфортно? Данные антропологов свидетельствуют о том, что эти цифры колеблются от культуры к культуре в зависимости от культурных традиций в плане компактности проживания. Европейцы чувствуют себя комфортно, когда площадь индивидуального пространства в редкой толпе составляет около одного квадратного метра, а в плотной толпе — от 0,5 до 0,75 м² (Уэйнрайт, 2002). Для арабов, индусов, китайцев, тайцев приемлемыми оказываются значительно меньшие размеры индивидуального пространства, что, как было показано ранее, существенным образом определяется привычными условиями повседневной домашней среды, привычными узкими тротуарами восточных городов, постоянно движущимися потоками плотной толпы на базарной площади, постоянно переполненным транспортом.

В условиях массового анонимного общества (вынужденные тесные контакты незнакомых людей в транспорте, на таких массовых мероприятиях, как спортивные зрелища, концерты, или очереди) часто наблюдается рост агрессивности людей. Происходит это отчасти потому, что с ростом толпы, как правило, возрастает ее плотность. При этом в персональное пространство каждого человека постоянно вторгаются незнакомые люди. Человек принимает агрессивную стойку, напрягается, порой интуитивно сжимает кулаки. Мельчайшая провокация — и следует конфликт. В конфликт вовлекаются окружающие — начинается свалка и даже драка. Наиболее эффективный способ предотвратить конфликты — не допускать тесного столпотворения. В случае начавшегося конфликта специалисты этологи рекомендуют разделять толпу на группы или даже на отдельных индивидов. При этом каждый восстанавливает свой воздушный пузырь и начинает чувствовать себя более комфортно.

Примеры целого ряда культур свидетельствуют о том, что человек способен успешно приспособиться к жизни в стесненных условиях (японская, китайская, корейская, вьетнамская культуры). Это особенно заметно в перенаселенных районах Сингапура, Гонконга или Шанхая. Японские квартиры, например, поражают неподготовленного к этому зрелищу европейца своими крохотными размерами. А нормативы для муниципального жилья в Гонконге показались бы чудовищными даже обитателям московских коммуналок: на одного человека местные власти выделяют всего 3,25 м жилплощади. Между тем жители Гонконга вполне удовлетворены такими нормами. Когда специалист по пространственному поведению человека Р. Соммер спросил у местных чиновников, почему нельзя немного облегчить людям условия жизни, ему объяснили, что если жильцам давать по 5,5 м на человека, то владельцы жилья, скорее всего, начнут сдавать излишки жилплощади внаем (Sommer, 1969).

Кросс-культурные исследования показывают, что понятие тесноты и связанное с ним отрицательное психологическое восприятие толпы присущи не всем культурам. Японская, китайская, тайская и индонезийская культуры демонстрируют исключительную терпимость к присутствию других людей. В китайской культуре считается вполне естественным, когда каждый ведет себя так, как ему хочется, как ему удобно, и позволяет другим вести себя естественно. В японской культуре представляется совершенно нормальным спать всей семьей, тесно прижавшись друг к другу, на полу. Спокойно реагируют на давку в токийском метро или наземном транспорте (это при том, что японцы избегают тактильных контактов с другими людьми). В японском языке отсутствует столь важное для европейца понятие, как"уединение".

Арабская культура также очень терпима к нарушению минимальной дистанции в общественных местах, что связано со специфическими представлениями о личности. Арабы не видят ничего зазорного в том, что толкают друг друга на улице, очень громко разговаривают и смеются, а при разговоре дышат в лицо собеседнику. Если в общественных местах европейцы ощущают дискомфорт от чрезмерной сутолоки, шума и запахов тела, то внутри арабских домов их подавляют размеры пустого пространства. Внутри домов у арабов практически нет перегородок, ибо они не любят оставаться в одиночестве. Находясь в кругу семьи, арабы не испытывают никакой потребности в уединении (в этой культуре отсутствует и само слово, обозначающее это понятие). Часто в жаркие летние ночи вся семья укладывается рядышком на коврике, постланном на крыше дома. А если в доме обитает несколько семей, то на расстоянии метра от них могут располагаться на ночлег другие семьи. При этом никто не чувствует стесненности, и напряженность от большого скопления народа на небольшом пространстве напрочь отсутствует. Разумеется, существует большая разница между тесным контактом с близкими родственниками и с незнакомыми людьми на улице. Однако привычка к постоянному обществу других людей в арабской культуре несомненно способствует и их большей терпимости к городской сутолоке.

Вместе с тем у арабов имеется собственный способ побыть одному даже в обществе других: для этого они перестают говорить. Разумеется, такое поведение расценивалось бы нами как демонстрация обиды по отношению к окружающим. Эта культурная особенность арабов явилась причиной серьезного конфликта на кросс-культурном уровне. Арабский студент, обучающийся по обмену в Америке, не воспринимал молчание своих хозяев как проявление осуждения и, следовательно, не мог устранить его причины, чем лишь усугубил свое положение. Хозяева же, в свою очередь, в соответствии с нормами американской культуры были возмущены его беспардонностью и обратились в департамент образования с жалобой, требуя, чтобы юноша покинул их дом.

Еще один пример двойственности отношения к пространству внутри и вне дома мы обнаружили, когда работали в Калмыкии. Калмыки — традиционные кочевники, жители открытых и очень ровных пространств. За пределами кибитки степь просматривается на многие километры. Отношение к пространству хорошо отражено в следующем рассказе современной калмычки — сельской жительницы: "Мы привыкли к этим пространствам. Станешь — и все видно далеко вокруг. Когда попадаешь в другие места, в горы там, или где много деревьев, глаза болят и голове нехорошо. Отводишь взгляд — и везде близко предметы. Все прямо в глаза лезет. Когда на Кавказ к морю один раз ездили — просто проблема. Все на тебя напирает, давит: горы, улицы такие узкие, дома нависают. Вот у самого моря — отдыхаешь, все открыто, можно вокруг смотреть" (громко и весело смеется).

С. Джонс и Л. Гайдак выявили определенную связь между размерами индвидуального пространства и уровнем экономического благосостояния (Jones, 1971; Hayduk, 1994). Проработав два года в перенаселенных районах Манхэттена — Гарлеме, Чайнатауне, Малой Италии и Испанском квартале, С. Джонс установил, что вне зависимости от этнического происхождения обитатели этих кварталов во время разговоров друг с другом поддерживают дистанцию около 30 см (Фаст, 1997). Эти данные заставляют, по мнению С. Джонса, задуматься, не оказывают ли экономические условия более сильное влияние на пространственное поведение человека, нежели культура. Обратим, однако, внимание на тот факт, что во всех случаях речь идет о выходцах из культур, для которых традиционно типичны меньшие индивидуальные дистанции и большая скученность в местах проживания (китайцах, испанцах, итальянцах). Эта тенденция стала еще более выраженной под влиянием второго фактора — большей плотности населения в указанных кварталах. Аналогично тому, как сельские жители предпочитают большее расстояние при общении друг с другом по сравнению с городскими, в местности с высокой плотностью населения (в перенаселенных кварталах) личная зона может быть значительно меньшей. Правда, данные о том, что социальноэкономический статус оказывает прямое воздействие на пространственное поведение человека, остаются противоречивыми.

11.11. Контактные и неконтактные культуры

Э. Холл (Hall, 1966) первым предположил, что по характеру прямых межличностных взаимодействий культуры существенно отличаются друг от друга. Для обозначения этих различий он ввел представление о контактных и неконтактных культурах. Контактные культуры (арабские страны, Латинская Америка, страны Средиземноморья, культуры Кавказа) предпочитают общаться, стоя лицом друг к другу, чаще используют ольфакторные и тактильные каналы невербальной коммуникации и, следовательно, должны взаимодействовать на более близком расстоянии по сравнению с неконтактными культурами (Юго-Восточная Азия, Дальний Восток, Северная Америка, Северная Европа). Напротив, для неконтактных культур должны быть типичны большие дистанции при общении. Данные других исследователей в целом подтверждают предположения Э.Холла (Aiello, 1987). По мнению П. Андерсена, в основе этих различий лежат климатические характеристики и условия воспитания (Andersen, 1988). Другими авторами также была найдена связь между культурой и пространственным поведением в зависимости от экологии: сравнение американцев и арабов (Watson, Graves, 1966), австралийцев и индонезийцев (Noesjirwan, 1978), латиноамериканцев, арабов и южных европейцев, с одной стороны, с выходцами из Азии, Ближнего Востока и северными европейцами, с другой (Wateson, 1970). Данные по телесным контактам также как будто подтверждают наличие различий между культурами контактного и неконтактного типа (Barnlund, 1989; Noesjirwan, 1978; Shuter, 1977). Проблема, однако, осложняется тем обстоятельством, что лишь в немногих работах имеются какие-либо систематические количественные данные о пространственном поведении в описываемых культурах, а именно, о степени близости партнеров на публике и в семейной обстановке (Keating, Keating, 1980; Remland et al., 1991, 1995; Shuter, 1977).

Современные представления о контакгных и неконтактных культурах говорят о том, что эти понятия следует применять с исключительной осторожностью. Дело в том, что общение в культурах, относимых к неконтакным (например в японской, китайской), часто идет на более близком расстоянии, чем в большинстве контактных культур. При этом японцы и китайцы избегают смотреть в глаза друг друга и избегают касаний (по крайней мере в публичных местах). Напротив, для такой контактной культуры, как итальянская, характерна интенсивная жестикуляция при общении, частые касания собеседника, однако расстояние, на котором происходит общение, может быть значительно большим, чем для англичан (неконтактная культура).

Кросс-культурный анализ пространственного и тактильного поведения голландцев, англичан и французов (жителей Леона и Шартреза — городов, расположенных в центральной Франции), проведенный М. Ремландом с соавторами (Remland et al., 1991) на основе видеоматериалов, полученных при наблюдении за сидящими парами, показал следующее. Голландцы общаются на большем расстоянии, чем англичане и французы, а расстояние при общении у французов больше, чем у англичан. Последнее обстоятельство объясняется тем фактом, что в анализе были использованы данные по Центральной, а не Южной Франции (говоря о контактных культурах Э. Холл имел в виду страны Средиземноморья, то есть к этой категории причислялись южные французы). Вместе с тем ориентация тела французов при общении более прямая (они часто стоят лицом друг к другу), чем у англичан и голландцев. Те же авторы показали, что ирландцы и шотландцы в среднем общаются на более близком расстоянии, чем англичане, французы, итальянцы и греки (Remland et al., 1995). Ориентация тела при общении у англичан, греков и итальянцев более прямая, чем у голландцев или англичан.

Деление на контактные и неконтактные культуры слишком расплывчатое и упрощенное. Когда исследователи стали принимать в расчет не только географическое расположение культур, но и комплекс динамических и статических переменных, некоторые культуры, традиционно считавшиеся контактными, в реальности оказались неконтактными, и наоборот. Так, например, Р. Шатер (Shuter, 1977) обнаружил отчетливые различия по проксемике и гаптике в пределах Латинской Америки: костариканцы общались на более близком расстоянии и использовали больше касаний, чем панамцы и колумбийцы, живущие южнее.

По мнению П. Андерсена (Andersen, 1988), изучавшего тактильное поведение в разных странах мира, неконтактными следует считать только дальневосточные культуры (японцев, китайцев и корейцев). Он не обнаружил разницы в количестве прикосновений у представителей южноазиатских культур, латиноамериканцев, северных европейцев и североамериканцев. С точки зрения П. Андерсена, нет никаких оснований относить северных европейцев и североамериканцев к неконтактным культурам.

При определении контактности или неконтактности культуры нельзя руководствоваться только одним признаком, необходимо учитывать систему показателей (Э. Холл выделял 8 базовых характеристик). Со временем стало очевидным, что значения разных показателей не всегда коррелируют между собой. Для каждой культуры — они образуют своеобразный проксемический профиль. Например, по значению такого показателя, как расстояние между общающимися, одна культура является более контактной, чем другая. Но по ориентации тела в пространстве все может быть наоборот (один из примеров был упомянут выше — англичане и французы из Леона).

Проблема контактных и неконтактных культур осложняется также внутрикультурными вариациями по степени интимности общения и разной значимостью для представителей различных культур отдельных компонентов невербальной коммуникации. Так, например, по мнению арабов, взаимная ориентация тела при общении не имеет значения, когда партнеры поддерживают контакт взглядами, тогда как северные европейцы настаивали на значимости обоих параметров (ориентации тела и взаимного контакта глазами) (Wateson, 1970). В некоторых коллективистских культурах существуют большие различия в дистанции в зависимости от типа отношений, например, в Аргентине, где позитивно окрашенные отношения предполагают общение на близкой дистанции, а негативно окрашенные — на далекой. Другие культуры, например ближневосточные (Ирак), не делают таких различий.

Дистанция в парах и интенсивность обмена зрительными и тактильными сигналами зависит не только от степени знакомства партнеров, но и от их пола. По некоторым данным, независимо от культуры женщины при общении сидят ближе друг к другу, чем мужчины (Sussman, Rosenfeld, 1982). Исследования по взаимной ориентации партнеров при общении дали более противоречивые результаты. Р. Шатер (Shuter, 1977), изучавший немцев, итальянцев и американцев, установил, что у американских мужчин ориентация тела при общении была менее прямой, чем у женщин или при общении в смешанных парах. У немцев все было с точностью до наоборот, а у итальянцев пол партнера не влиял на ориентацию тела при общении.

11.12. Пространственное поведение и многоэтничная среда

Когда общение происходит не в родной культурной среде, а в многонациональном городе между людьми, оторвавшимися от родной среды (мигрантами), или с использованием неродного языка, характерные для культурной среды показатели проксемики сглаживаются и унифицируются. Межкультурные различия стираются. В классическом исследовании Н. Сассмана и X. Розенфельда (Sussman, Rosenfeld, 1982) изучалось пространственное поведение у представителей разных культур, говорящих на своем и на чужом языке — английском. Было установлено, что когда люди говорят на родном языке, это влечет за собой целый комплекс соответствующего культурно обусловленного поведения. Японцы, общающиеся между собой на японском, поддерживают большие индивидуальные дистанции, нежели американцы и венесуэльцы. Однако когда представители этих трех культур общаются на английском, то различия в персональной дистанции исчезают.

Наблюдения показывают, что мигранты, длительное время живущие в другой культуре, постепенно перенимают дистанцию, свойственную этой культуре. К примеру, японцы, живущие на Гавайях, предпочитают более близкую дистанцию для общения, чем японцы, живущие в Японии.

11.13. Представления о пространстве

У разных культур имеются свои собственные, порой сильно различающиеся представления о пространстве и возможностях его использования. Элементарным представлением о пространстве в американской культуре считается "место" (Холл, 1997). Американцы с детства привыкли к путаным градациям пространства. По свидетельству американских учителей, большинство учащихся испытывают значительные трудности с географией и геометрией. Улицы в американских городах четко спланированы и не могут менять своего названия, следуя в одном направлении. Во Франции же или у нас в России дело обстоит совсем иначе. Улицы часто переходят одна в другую, и в качестве пространственных ориентиров люди используют памятники, скверы или необычные здания. Однако при всех различиях западные культуры сходны в главном: при ориентации в пространстве люди двигаются от точки к точке. У неевропейских культур представления о пространстве могут быть совершенно иными. Э. Холл описывает следующий случай из собственной практики, когда один из индейцев хопи стал строить дом прямо посреди дороги. Когда его спросили: "Зачем ты это делаешь? Кругом же полно места по обе стороны дороги? Если здесь будет стоять дом, люди повредят свои машины о камни, объезжая его". Последовал лаконичный ответ: "Я знаю, но у меня есть право". Такое право у индейца действительно было, выданное задолго до того, как была проложена дорога. Ни факт реального появления дороги, ни факт ее активного использования не имел для индейца никакого значения, ибо речь шла о его собственности.

У японцев краеугольным понятием пространства является центр (место, к которому можно подойти с любой стороны). Для европейца может показаться удивительным, что в Японии названия даются не улицам, а перекресткам. Каждый угол такого перекрестка имеет свое обозначение. Пространство у японцев исторически тесно взаимосвязано с социальной организацией. К примеру, сегуны из династии Токугава расселяли самураев концентрическими кругами вокруг Эдо (старое название Токио). Территориальная близость жилища самурая к дворцу сегуна прямо коррелировала со степенью их родства и преданностью императору (Холл, 1997).

Ориентированный на центр способ восприятия пространства сказывается и на расположении предметов внутри жилища. Центром комнаты всегда является очаг. Члены одной семьи проводят вечера, тесно сгрудившись вокруг очага. Люди сидят так близко, что постоянно касаются друг друга, чувствуют тепло тела соседа. Края комнаты воспринимаются как нечто негативное и неустойчивое (что неудивительно, если вспомнить, что стены в японских домах подвижны). В японском языке нет понятия "уединение".

12.1. Плотность и ее влияние на поведение человека

Интерес к проблеме плотности популяции помимо сугубо теоретических имеет отчетливые прикладные аспекты. Многие исследователи говорят в настоящее время о проблеме глобального роста народонаселения Земли. В 1998 г. население планеты насчитывало 6 млрд. человек, а ежегодный прирост составляет примерно 78 млн. человек. В рамках этих обсуждений, обеспечение ресурсами питания и энергией — лишь один из аспектов проблемы. С ростом численности возрастает плотность населения, что особенно сильно сказывается на жителях городов. Эксперименты с манипулированием плотностью популяции, проведенные на грызунах и приматах, показали, что плотность как таковая является мощным отрицательным фактором, провоцирующим болезни и нарушения поведения у животных даже тогда, когда индивиды получают вдоволь еды и воды (Dyson, Passmore, 1992; Judge, de Waal, 1997). Некоторые авторы полагают, что рост плотности популяции в человеческом обществе также может вести к негативным поведенческим последствиям. Действительно ли дело обстоит таким образом, обсудим ниже.

12.2. Методы изучения плотности у животных

Исследования эффекта плотности проводят как в естественной среде обитания животных, так и в лабораторных условиях. В природных условиях изучают влияние естественного роста популяции на поведении животных и их общую активность. Классическим примером такого рода исследований является работа Р. Дабоса (Dubos, 1965), продемонстрировавшая выраженный поведенческий эффект перенаселенности у норвежских леммингов: в условиях высокой плотности зверьки начинают мигрировать к морю, и многие из них тонут. Аномальное поведение леммингов Р. Дабос объясняет нарушениями мозговой деятельности под влиянием повышенной плотности. В действительности массовая гибель леммингов объясняется, скорее всего, стремлением мигрировать на свободные от сородичей территории, а море воспринимается как очередная водная преграда (лемминги могут переплывать небольшие речки). Разумеется, животные не собираются кончать жизнь самоубийством и никакими нарушениями умственной деятельности не страдают.

Эффект плотности изучают в лабораторных условиях двумя способами: 1) манипулиря социальной плотностью — в рамках такого подхода исследователи варьируют размеры группы, оставляя площадь экспериментального помещения неизменной; 2) манипулируя пространственной плотностью — при этом изменяют размеры лабораторного пространства, оставляя размеры группы стабильными. Полученные к настоящему времени данные свидетельствуют о том, что указанные подходы не идентичны по своему эффекту, отражают разные условия и позволяют решить разные проблемы. В экспериментах с социальной плотностью основной проблемой является избыточное количество других индивидов, с которыми поневоле приходится взаимодействовать. В экспериментах с пространственной плотностью основную проблему представляет нехватка пространства. В условиях экспериментов с социальной плотностью изменению подвергаются размеры группы и одновременно пространственные ресурсы. При манипулировании пространственной плотностью меняются общие размеры помещения и объем пространства в пересчете на одну особь. Применение этих подходов часто дает противоположные результаты.

12.3. Поведенческие последствия повышенной плотности у крыс: Колхаунская "вселенная"

Целый ряд исследований свидетельствует о том, что манипулирование с плотностью могут существенным образом нарушить естественную социальную организацию у животных (Calhoun, 1962; Chapman etal., 1998; Dyson, Passmore, 1992). Дж. Колхаун в своей получившей широкую известность работе на крысах размещал небольшое количество самцов и самок в аппарате общей площадью 300x420 см, в котором было 4 камеры (рис. 12.1). Это пространство было достаточным для комфортного размещения 48 зверьков, по 12 в каждой камере. Особенность конструкции аппарата заключалась в том, что не все камеры сообщались друг с другом. Две конечные камеры, 1 и 4, имели соединение только с одной соседней камерой, тогда как камеры 2 и 3 были проходными, с двумя входами каждая. В результате в ходе эксперимента большинство животных скапливалось в центральных камерах 2 и 3. В условиях нормальной плотности практически все самцы были заняты образованием гаремов, спариванием с самками своего гарема и защитой территории. Частота драк между самцами была невысока, кроме того, они не пытались претендовать на самок из других гаремов. Самки были заняты строительством гнезд и воспитанием потомства. Они также не дрались друг с другом и не отвечали на ухаживания чужих самцов.

Рис. 12.1. Устройство "Вселенной Колхауна" с четырьмя камерами для содержания крыс. 1-4 камеры имеют лишь один вход-выход. 2 и 3 — два (Calhoun. 1962). Дано по (Bell et al.. 2001)

Когда плотность населения в экспериментальной установке стала высокой, привычный социальный порядок попросту перестал существовать. На смену пришли новые социальные отношения. Особенно высокой была плотность в камерах 2 и 3, и негативный эффект максимально затронул зверьков, населявших эти помещения. В камерах 1 и 4 самцы и самки пытались действовать в соответствии с нормальными социальными ролями: самки занимались повседневными делами, а самцы-доминанты защищали единственный вход в камеру от чужаков. В камерах же 2 и 3 и самцы, и самки перестали выполнять свойственные им роли. В этих перенаселенных камерах самки перестали заботиться о потомстве, смертность детенышей составляла от 80 до 96%. Стаи социально девиантных самцов буквально насиловали самок в эструсе, невзирая на бурные протесты последних. В результате примерно 50% самок погибли на разных стадиях беременности от болезней. Ничего подобного не было замечено в менее населенных камерах 1 и 4.

В Колхаунской "вселенной" возникло несколько социальных классов животных, различных по степени и типу патологии поведения. Имелось четыре группы самцов. К первой группе относились доминантные самцы, обитающие в основном в менее населенных камерах (наиболее "нормальные" животные в помещении). Эти же самцы обеспечили себе и наибольшую безопасность, так как остальные животные беспрестанно становились жертвами непрекращающейся агрессии. Вторую группу составляли "сексуально неразборчивые" самцы, пытающиеся ухаживать за самками вне эструса и даже за самцами. Третью категорию представляли сексуально пассивные самцы, игнорирующие других крыс обоего пола. Четвертую группу составили самцы с наиболее необычным поведением. Эти животные характеризовались гиперактивностью, гиперсексуальностью, пансексуальностью и склонностями к каннибализму.

Картина нарушений в поведении самок была сравнительно более простой. У самок, обитающих в камерах с повышенной плотностью (камеры 2 и 3), было полностью нарушено сексуальное и родительское поведение. Вторая группа самок, обитавшая в менее населенных камерах, вела себя относительно "нормально".

Ряд исследователей полагают, что результаты эксперимента Дж. Колхауна нельзя трактовать исключительно с позиций фактора плотности. Схема эксперимента была построена таким образом, что Дж. Колхаун поневоле манипулировал также фактором территориальности. Она приводила к тому, что некоторые крысы становились территориальными, а другие не могли себе этого позволить. В камерах с высокой плотностью крысы были менее территориальны, что наводит на мысль о том, что ужасающая картина полного "социального разложения" — итог действия двух факторов: высокой плотности и невозможности вести себя территориально. Помимо этого работа Дж. Колхауна имеет также низкую экологическую валидность (Archer, 1970). В природных условиях при росте плотности крысы обычно мигрируют в другие места, поэтому у животных этого вида не могло выработаться естественных механизмов адекватного поведения в условиях, смоделированных в эксперименте.

12.4. Физиологические последствия повышенной плотности у животных

Многочисленные исследования показывают, что в условиях высокой плотности животные, как правило, испытывают негативные физиологические последствия. Эффект, вызываемый повышенной плотностью, во многом сходен с синдромом стресса, описанным Г. Селье: у животных нарушается гормональный баланс и подавляется иммунная система (Chapman et al., 1998; Kingston, Hoffman-Goetz, 1996) Высокая социальная и пространственная плотность также ведет к эндокринологическим нарушениям (Chaouloff, Zamfir, 1993). Важнейшим негативным эффектом плотности является снижение фертильности самцов и самок (Ostfeld et al., 1993). Самцы крыс, обитающие в скученных условиях, продуцируют меньше спермы, чем их собратья, обитающие при низкой плотности. Для самок в условиях высокой плотности характерно замедленное созревание. Ихэстральные циклы короче и происходят через более длительные интервалы, чем у самок, обитающих в условиях низкой плотности (Ostfeld et al., 1993). В итоге в условиях повышенной плотности роды у крыс происходят через более длительные интервалы, а количество крысят в помете меньше.

12.5. Агрессия и плотность популяции у приматов и человека

Благодаря работам Дж. Колхауна и других авторов в научной литературе прочно укрепился миф о том, что концентрация индивидов на единицу площади и у животных, и у людей усиливает агрессивность. Справедливо ли такое утверждение в отношении человека и других приматов?

Современные данные говорят о том, что связь этих факторов далеко не столь проста и очевидна. Реакция на повышенную плотность не всегда бывает столь разрушительной, как в экспериментах Дж. Колхауна. Ряд авторов показали, что у обезьян и свиней с ростом плотности усиливается взаимное избегание между животными (Anderson et al., 1977; Pearce, Patterson, 1993).

Уже в начале 1970-х годов было обнаружено, что плотность сама по себе может и не являться ведущим значимым фактором, запускающим агрессию. В первую очередь важно, кто сталкивается на меньшей площади: свои или чужаки. Приматы обладают надежными механизмами, позволяющими им справиться с дискомфортом перенаселенности (при условии манипулирования пространственной плотностью). Случаи всплеска агрессии, после того как в ходе эксперимента группу обезьян переводили из большего помещения в меньшее — реальные факты. Однако совершенно аналогичная реакция была зафиксирована и после того, как животным предоставляли новое, куда более просторное жилье. Так, Б. Александер и Э. Рос с удивлением сообщили о всплеске жестокой агрессии, сопровождающейся убийствами, в группе японских макаков, после того как они были переведены в вольер, превосходящий по площади исходный в семьдесят три раза (Alexander, Roth, 1971).

В описанных выше примерах ведущим общим пусковым фактором агрессии выступила новизна обстановки. Следовательно причиной насилия являлись не стесненные условия обитания, а незнакомая окружающая среда. Эти и другие подобные сведения заставили этологов задуматься над справедливостью исходной парадигмы "высокая плотность — высокая агрессия".

Проверить новую гипотезу на практике удалось нескольким исследователям (de Waal, 1996). Прежде всего нужно упомянуть о многолетних наблюдениях за жизнью колонии шимпанзе в Арнемском зоопарке (Нидерланды). Группа этих животных в летнее время обитала в большой открытой вольере, а на зиму оставалась в закрытом помещении, составляющем по площади примерно 5% от площади вольеры. Разумеется, обе территории были группе хорошо знакомы, что позволило исключить эффект новизны помещения и проанализировать связь социальных отношений в группе с плотностью в более чистом виде. Вопреки всяким ожиданиям оказалось, что в зимнее время все жестокие конфликты за передел власти между самцами стихали, а количество ранений в помещении никогда не было выше, чем в летнее время. Напротив, в зимнее время резко возрастал уровень аффилиативного поведения, умиротворения, груминга и дружелюбных демонстраций, несомненно, направленных на сглаживание социальной напряженности и предотвращение вспышек агрессии. В зимнем помещении могли происходить и вовсе невероятные события, если исходить из наблюдений в летнее время. К примеру, самки, отчетливо недолюбливающие друг друга и никогда не контактирующие в открытой вольере, в зимнем помещении в ситуациях напряженности могли подставляться друг другу под груминг и даже оставаться рядом некоторое время.

В другом исследовании группы макаков резусов размещали в резко отличающихся друг от друга условиях: в загонах разной площади и на острове, который был в сотни раз больше по площади в пересчете на одну особь, чем наименьшее из экспериментальных помещений. Средний уровень агрессивных столкновений в час варьировал от 1,6 до 2,6 столкновений. Хотя в самом маленьком загоне уровень агрессии и был выше, чем в более просторных загонах и на острове, влияние плотности оказалось мало значимым, если учитывать колоссальные различия по площади. Напротив, уровень умиротворения и груминга равномерно нарастал с уменьшением размеров помещения (de Waal, 1996).

Всплеск агрессии при смене условий обитания — явление временное. В ситуации, когда популяция обезьян достаточно долго живет в конкретных условиях, агрессия стабилизируется на типичном для вида уровне и варьирует при различной плотности лишь незначительно. Социальная система, особенности иерархии и родственные отношения остаются неизменными при всех условиях, и именно эти структуры обеспечивают стабильность социального поведения. Тот факт, что при повышении плотности наблюдается повышение уровня груминга и элементов умиротворения, указывает на существование реальных механизмов, используемых обезьянами для нейтрализации социальной напряженности.

Ф. де Ваал, один из ведущих специалистов в области теории социального равновесия, полагает, что члены группы находятся в постоянных "переговорах" друг с другом, подстраивают и сообразуют свои намерения и ожидания в соответствии с реальными сиюминутными внешними условиями, и такое лавирование позволяет обезьянам максимально безболезненно переживать неблагоприятные времена. Каждый конкретный социум являет собой ограниченное социальное пространство, удерживающее особей вместе, и оно лишь относительно зависит от реальных размеров территории, в которых такой социум существует. Поскольку чувство групповой принадлежности и ценность реальных отношений с конкретной особью остаются неизменными, ни уровень агрессии, ни уровень примирений не повышаются значимо по сравнению с естественной средой обитания, если измерять эти показатели у группы, долгое время живущей в условиях более высокой плотности.

Данные, относящиеся к человеку, во многом согласуются с выводами Ф. де Ваала, полученными для сообщества шимпанзе. Плотность очень часто не оказывает разрушительного деструктивного воздействия на человеческий социум (Baum, Paulus, 1987). В первую очередь человек в процессе своей эволюции демонстрирует поразительные примеры эффективного контроля негативных последствий перенаселенности. Популяции с высокой плотностью, ограниченные рамками небольшой территории (японцы, яванцы мальгаши, голландцы), выработали, каждая по-своему, взаимную терпимость, конформность и согласие. Уровень агрессии и преступности у этих народов не только не выше, но много ниже по сравнению со средними мировыми значениями. Напротив, народы, имеющие в своем распоряжении большие территории, часто ориентированы на индивидуализм, эгоизм и самодостаточность. Соотношение между индивидуальными и коллективными ценностями влияют на формирование моральных установок, принятых данным обществом, и эти моральные установки составляют основу реакции на давление внешней среды. Выработанные культурой моральные принципы формируют надежный противовес, обеспечивающий устойчивость социума к перенаселенности.

12.6. Влияние плотности на физиологическое и психологическое состояние человека

Реальные факты свидетельствуют о том, что благодаря культуре человек оказался способным нивелировать возможные отрицательные последствия высокой плотности. Обратимся теперь к конкретным данным о влиянии плотности на физиологическое, психологическое состояние отдельной личности. Результаты исследований показывают, что скученность и высокая социальная плотность может порождать у человека чувство тревоги и ухудшает настроение (Saegert et al., 1975). Вместе с тем установлено, что негативные эмоции, вызванные повышенной пространственной плотностью, сильнее ощущаются мужчинами, чем женщинами. Дж. Фридман с соавторами показали, что мужчины испытывают более негативные эмоции в условиях повышенной плотности, чем в ситуациях пониженной пространственной плотности, тогда как пониженная плотность оказывает более угнетающее действие на женщин (Freedman et al., 1972). Одно из возможных объяснений состоит в том, что индивидуальная дистанция у мужчин больше, чем у женщин. Другим объяснением может быть то, что женщины по природе своей более аффилиативны (они больше тянутся к другим, испытывают больше потребности в их присутствии), тогда как мужчины по природе более конкурентны (другие индивиды, находящиеся на близком расстоянии от них, воспринимаются ими как источник угрозы) (Deaux, LaFrance, 1998). В дополнение к этому, работами ряда авторов показано, что женщины способны воспринимать условия высокой плотности с более кооперативных позиций, чем мужчины (Karlin etal., 1978). Важно подчеркнуть, что исследования, зафиксировавшие ухудшение настроения в ответ на повышенную плотность при отсутствии гендерных различий, в основном оперировали данными по высокой социальной плотности. Напротив, работы, отмечающие гендерные различия в реакции на повышенную плотность, в основном были направлены на изучение высокой пространственной плотности. Вполне возможно, что высокая социальная плотность в одинаковой мере негативно влияет на мужчин и женщин, тогда как повышенная пространственная плотность негативно сказывается преимущественно на мужчинах (Bell et al., 2001).

Повышенная плотность отрицательно сказывается не только на наших чувствах, но и влечет за собой нежелательные физиологические последствия. В эксперименте Ч. Эванса группа из 5 мужчин и 5 женщин выполняла в течение 3,5 часов предложенные ей задания либо в большой, либо в маленькой комнате (Evans, 1979). В условиях большей скученности испытуемые демонстрировали более учащенный пульс и более высокое давление, чем в норме, до начала эксперимента. Ч. Эванс с соавторами в дальнейшем показали, что мужчины-индусы, проживающие в густонаселенных квартирах, имеют в среднем более высокое кровяное давление, чем те, кто проживает в малонаселенных квартирах (Evans et al., 1998). Показано также, что повышенная плотность связана с повышенным уровнем катехоламинов в моче (Shaeffer et al., 1988). В другой работе (Heshka, Pylypuk, 1975) показано также, что студенты-мужчины, проведшие целый день в переполненном супермаркете, имели более высокий уровень кортизола (гормон стресса) по сравнению со студентами, находившимися весь день на территории кампуса. Любопытная деталь: повышенный уровень кортизола в условиях переполненного супермаркета исследователи выявили только у мужчин, для женщин этот показатель был в пределах нормы.

Ю. Лундберг (Lundberg, 1976) исследовал реакцию пассажиров поезда на рост социальной плотности в шведской электричке. Несмотря на то, что даже при самой высокой плотности сидячих мест в вагоне было достаточно, негативная физиологическая реакция нарастала по мере наполнения вагона. Ю. Лундберг измерял уровень эпинефрина в моче пассажиров и показал, что его значения были максимальны после поездки в полном поезде и минимальны, если поезд шел полупустым. Данные этого исследования, впрочем, говорят о том, что помимо плотности существенным стрессогенным фактором являлась посадка в уже полный вагон. Пассажиры, занявшие места на конечной остановке и садившиеся в пустой вагон, имели возможность выбрать, где сидеть и с кем сидеть. Пассажиры, путешествующие с друзьями, в этом случае занимали места рядом и приятно проводили время в обществе друг друга, что существенным образом нивелировало негативные последствия нарастающей социальной плотности.

12.7. Поведение человека в толпе

Как показали наблюдения голландского этолога О. Аданга, занимающегося проблемами агрессии футбольных болельщиков, многие "расхожие" представления о поведении людей в толпе не соответствуют действительности (Adang, 1999). В реальности люди в толпе не образуют гомогенной массы, и поведение отдельного человека не описывается с позиций группового сознания. Нет реальных оснований считать, что в толпе каждый конкретный человек более склонен проявлять насилие, чем в повседневной жизни. Находясь в толпе, люди не проявляют повышенную склонность к выплеску эмоций или иррациональным действиям. Поведение людей в толпе определяется теми же факторами, которые влияют на его "нормальное" поведение. В ряде случаев факторы, действующие в условиях большой скученности народа, выполняют роль сверхнормальных стимулов (Adang, 1992).

Хулиганство футбольных болельщиков описано как феномен с 60-х годов XX в. Подростки и молодые мужчины в возрасте от 15 до 25 лет объединялись в группировки и устраивали коллективные нападения и демонстрации в отношении футбольных фанатов других команд. Конкуренция и вражда между командами футбольных болельщиков по многим показателям сходна с аналогичным поведением при разборках молодежных банд в США или со столкновениями в племенных обществах. Это не случайно, если принимать во внимание физиологическое состояние. С самого начала своего появления футбольных фанатов мало интересовал красивый футбол, принципиальным было только наличие "общего кумира", общность территории, наличие общего "врага" (фанатов соперничающей команды) и стремление принадлежать к более престижной группировке. Агрессивность по отношению к болельщикам других команд — не следствие перевозбуждения в условиях скопления народа. Фанаты готовятся к стычкам заранее. Тщательно планируют действия, отрабатывают варианты возможных действий. Производится поиск противников, разведка на местности. Посылаются письма с угрозами своим противникам, назначаются места встреч для разборок. Обговаривается, с помощью какого оружия будет вестись драка.

Поведение болельщиков направлено на завоевание личного престижа: прямо — путем проявления отваги в непосредственных столкновениях, и косвенно — путем принадлежности к престижной группировке. В последнем случае большую роль играют знаки групповой принадлежности: у голландских болельщиков это значки, у русских шарфы, шапки или повязки с цветами конкретной футбольной команды.

Современные голландские фанаты не злоупотребляют алкоголем, как это часто наблюдается в российской действительности, что является следствием более эффективной работы правоохранительных органов. Однако в результате такого пристального надзора их организованность стала выше, а действия более спланированными и скоординированными. У голландских фанатов (и фанатов из других европейских стран) появились четкие лидеры. Это обычно более старшие и опытные парни, планирующие операции и вылазки своей группы, но часто сами на месте столкновения не появляющиеся. Такие лидеры командуют на расстоянии с помощью средств мобильной связи. Время от времени голландские фангруппы формируют коалиции, объединяясь перед общим врагом (им могут являться фанаты из Великобритании или Франции).

Футбольный стадион все реже становится ареной для разборок футбольных фанатов. Действия переносятся на улицы, в парки, на загородные шоссе. Вопреки ожиданию, запланированные стычки происходят таким образом, чтобы полиция могла вскоре вмешаться. Это позволяет обеим сторонам избежать необходимости биться до последнего, а проигравшей стороне бежать с поля драки, "сохранив при этом свое лицо" и не прослыв трусом. Таким образом, в системе "войн", ведущихся футбольными хулиганами, существенное место отводится роли служб правопорядка.

Футбольные фанаты не организованы по принципу принадлежности к конкретной местности, городу, этнической группе или социальному слою (Adang, 1999). В группировку могут входить лица европейского, африканского или латиноамериканского происхождения, выходцы из бедных и состоятельных семей. Основной принцип, лежащий в основе активности фангруппы, — реципрокный альтруизм: конфронтация с другими группами стимулирует развитие духа внутригрупповой солидарности, а предатели, шпионы и отступники вызывают всеобщую агрессии и отвержение.

Вопреки историям, рассказанным самими болельщиками, "кодекс благородного болельщика" не более чем миф. Когда футбольные хулиганы начинают драться, в ход могут идти не только кулаки и палки, но и ножи, кастеты, ломы (рис. 12.2). В этой войне допускается бить лежачего. Участники такого рода стычек отлично знают, что упасть в момент драки — самое опасное. Противники прекращают преследовать отступающих врагов и вся агрессия обращается на поверженного неудачника. Его окружает разгоряченная толпа и несколько человек начинает пинать ногами несчастного. Отмечены случаи, когда в таких разборках наносили смертельные увечья. Порой объектами насилия становятся случайные прохожие. Распространенным явлением является вандализм: толпы фанатов начинают крушить все на своем пути: машины, вагоны поездов, витрины магазинов. Достаточно вспомнить чудовищный разгул футбольных болельщиков в центре Москвы во время чемпионата мира по футболу после проигрыша сборной России в матче со сборной Японии.

Рис. 12.2. Когда футбольные хулиганы начинают драться, в ход могут идти не только кулаки и палки, но и ножи, кастеты, ломы. Уличные беспорядки после очередного футбольного матча в Коста-Рике

Столкновения болельщиков имеют свой сценарий. Помимо активно дерущихся имеется группа поддержки, а также дозорные. Последние зорко следят за приближением полиции и подают сигнал тревоги при ее появлении.

Важно, однако, заметить, что на реальные акты жестокости и насилия отваживается лишь горстка фанатов. Большая часть горячит товарищей подбадривающими криками и выполняет скорее функцию наблюдателей. Практически все футбольные фанаты — мужчины. Женщины редко оказываются в центре событий и редко отваживаются на откровенно агрессивные действия, хотя могут провоцировать своих дружков на крайние меры.

О. Аданг наблюдал за болельщиками в непосредственной близости от них, наговаривая информацию на диктофон. Болельщики знали его в лицо и не боялись (точнее, он занимался наблюдениями с их полного согласия). Показательно, однако, что хулиганы категорически возражали против использования фото- и видеокамеры при наблюдениях, так как в этом случае фотографии могли быть использованы полицией в качестве улики.

12.8. Территориальность и территория: общие понятия и определения

Человек склонен рассматривать пространство, в котором он находится, как свою собственность, и пытается контролировать его и предметы, находящиеся в пределах этой зоны. Такое поведение называется территориальным. Место, которое контролирует человек (или группа), называется территорией. В пределах территории действуют правила, установленные ее владельцами, граница территории тщательно маркируется с помощью системы символов. У животных это могут быть мочевые, фекальные и феромонные метки (несущие запах владельца), отметки на деревьях — в виде содранной коры. У человека — границы владений могут отмечаться знаками и рисунками (наскальные рисунки у австралийских аборигенов, граффити, сигнализирующие о границах соседних молодежных группировок), столбами и пограничными камнями (символическими фигурками в виде мужчины с бородой и эректированным пенисом в эпоху древнего Рима, или полосатыми столбами, символизирующими границы государств в наши дни), заборами, стенами, линией густого колючего кустарника, натянутым канатом, наконец, просто линией, проведенной мелом или краской (Eibl-Eibesfeldt, 1989). Места могут иметь четкие границы — дом, участок, машина, рабочая комната. Граница может быть и условной — личное место за столом, любимый стул, тарелка или чашка.

Места обычно маркируются владельцами с помощью личных вещей. Потребность в маркировке места реализуется у подростков в виде написанных (или вырезанных) имен на партах, стульях, стенах. Ту же мотивацию реализуют и взрослые, оставляя на своем рабочем стуле (или стуле в кафе, кинотеатре) пиджак, портфель, записную книжку .

Выделяют следующие основные признаки территориальности. 1. Конкретность: территориальность всегда относится к определенному месту или объекту и всегда связана с временным или постоянным ее использованием. 2. Функциональность: для владельца территория может служить местом жительства, местом локализации ценных ресурсов — пищи, воды и пр., местом работы или проведения досуга. 3. Право собственности: владение может быть индивидуальным или групповым (семейным, клановым, общинным, национальным). 4. Маркированность: территории всегда четко обозначаются и персонализируются, причем способ маркировки должен быть понятен по крайней мере в пределах культуры или единой общности. 5. Ограничение свободы действия посторонних: гости должны придерживаться принятых на данной территории правил. 6. Контроль и защита: граница территории активно отстаивается и защищается ее владельцами.

Несоблюдение правил территориальности, принятых в рамках данной культуры, может негативно сказываться на социальном общении людей. К примеру, в России, попадая в гости, желательно сразу выяснить, какое место в комнате принадлежит хозяину. Заняв хозяйское кресло (или стул), гость рискует вызвать у последнего чувство недовольства, тем самым вечер будет непоправимо испорчен. Чтобы избежать конкуренции и социальных трений, на официальных приемах часто табличками указывают место каждого гостя. Попадая в любое место, человек старается с помощью личных предметов отграничить свою часть пространства. Вспомните школьников, которые часто конкурируют за пространство парты, толкают друг друга локтями, пытаясь завоевать больше пространства, измеряют парту линейкой и проводят разделительную границу. В ресторане и кафе посетители условно разделяют пространство стола на зоны, и начинают воспринимать их как временную личную собственность. Зона маркируется приборами и личными вещами индивида — зажигалкой, ручкой, записной книжкой. Если кто-нибудь начинает экспансию в личные зоны других собравшихся за столом людей, это вызывает внутренний протест и недовольство окружающих (даже если это друзья).

Размеры пространства, отведенные человеку на рабочем месте, часто являются отражением его социального статуса. Чем выше статус, тем больше кабинет, больше стол и больше пустого пространства. Не следует, однако, забывать, что межкультурные различия могут оказывать самое непосредственное влияние на параметры и размеры интимной зоны на рабочем месте. Так, один совместный американо-немецкий офис был вынужден пригласить к себе специалиста по невербальной коммуникации, поскольку между менеджерами немцами и американцами регулярно возникали напряженные ситуации и обе стороны ощущали дискомфорт от сотрудничества. Казалось бы, речь идет об очень близких культурах, и стили поведения должны быть близки. В реальности выяснилось, что различий много, и их недооценка и недопонимание самым отрицательным образом сказывается на работе офиса. Прежде всего, немцы и американцы имели разные представления относительно интимной зоны на рабочем месте. Для немцев — это весь их кабинет, по этой причине немецкие работники всегда держали двери кабинетов закрытыми и требовали, чтобы проситель, перед тем как войти, стучался и ждал, пока хозяин комнаты разрешит войти. Для американцев интимная зона распространялась не далее границ их письменного стола, кабинеты американских сотрудников всегда были открытыми, каждый мог заглянуть внутрь и спросить у владельца кабинета, не уделит ли тот ему несколько минут. Разговор между гостем и хозяином может у них происходить даже с порога, если вопрос пустяковый и требует моментального решения, в этой ситуации гость может стать, опершись рукой о косяк и тут же разрешить проблему. В то время как для немцев открытые двери в офисах являлись символом халатности и неорганизованности, для американцев закрытые двери выглядели как демонстрация враждебности, надменности и дистанцированности.

12.9. Первичные, вторичные и третичные территории

По классификации антропологов, территории бывают первичными, вторичными и третичными (Altman, Chemers, 1980). Первичные территории идентифицируются с конкретными личностями (или группами людей), в собственности которых они находятся постоянно, и в этом смысле четко и стабильно персонализированы. Они постоянно контролируются владельцами и являются их местом обитания. К первичным территориям можно отнести собственное место в комнате, комнату, дом, землю общины или территорию конкретного государства. Важным свойством первичных территорий является их закрытость для посторонних. В ряде загородных автобусов, к примеру, место кондуктора полностью персонализовано и рассматривается как собственность последнего. Если оно находится на сдвоенном сидении, интимная зона распространяется на соседнее место, и даже в полностью перегруженном автобусе оно остается не занятым. Вторичные территории не персонализованы постоянно, используются менее интенсивно и регулярно, менее закрыты и могут характеризоваться временным владением. К вторичным территориям можно отнести кафе, клубы, бары, скамейки у дверей многоэтажного дома. В пределах вторичных территорий может происходить временная и пространственная сегрегация по половому или возрастному принципу. Например — мужские и женские дни в бане, детские и взрослые сеансы в кинотеатре; мужские и женские клубы, пабы в Англии; разделение в салоне автобуса, залов кинотеатра, стадионов на мужскую и женскую зоны, как это наблюдается в некоторых мусульманских странах. Третичные (или публичные) территории — всегда места кратковременного владения. Примерами могут быть скамейка в парке, место в телефонной будке, место в транспорте. Публичные территории не контролируются жестко, поскольку бывают заняты лишь в конкретный момент времени. После того как человек покидает занятое место, оно оккупируется другими людьми и это не вызывает проявлений враждебности у прежнего временного владельца.

Персонализация среды являет собой проекцию личности на территорию. При персонализации среда является субстратом, на котором материализуется индивидуальность человека (Хейдметс, 1988, с. 11). Персонализация среды осуществляется через маркировку данной территории с помощью определенных предметов, связанных с конкретным человеком. Невозможность персонализации среды в общественных местах часто приводит к повышению индивидуальной напряженности и стрессу.

12.10. Территориальность как поведенческая универсалия

Большинство высших позвоночных территориальны. Они охраняют участки, принадлежащие индивиду, паре или группе, соответственно, в зависимости от типа социальной организации, от чужаков. Собственность на территорию заявляется с помощью маркировки территории пахучими веществами (меченье мочей или выделениями желез у лемуров, калимико, саймири, таматиров), вокально (пение дуэтом у гиббонов, вокализация у тити и ревунов — обезьян Нового Света), с помощью визуальных демонстраций на границах участков (демонстраций угрозы у тити, гиббонов, шимпанзе). У одних видов (в основном это виды, живущие парами или ведущие одиночный образ жизни) территории не перекрываются или перекрываются слабо. У других видов, живущих группами, территории соседних групп могут сильно перекрываться. Крупные по размерам виды приматов (шимпанзе, бонобо, гусары), питающиеся фруктами и насекомыми, как правило, живут большими группами и занимают участки большего размера во время кормления, чем мелкие листоядные приматы (рис 12.3).

Рис. 12.3. Между размерами тела, типом питания, площадью пищевого участка и размером группы у приматов существует отчетливая связь

Одно время (60-70-е годы XX в.) в антропологической литературе бытовала точка зрения, что человек по природе своей не территориален. Она базировалась на существовавших в этот период представлениях о том, что многие современные охотники-собиратели исключительно миролюбивы по отношению к чужакам, не территориальны и живут небольшими по размеру открытыми группами (Lee, DeVore, 1968). Одновременно сообщалось, что наши ближайшие родственники шимпанзе также не защищают собственную территорию и живут в сообществах открытого типа. Эти представления, однако, просуществовали недолго.

По мере накопления данных о поведении человекообразных обезьян в природной среде обитания стало очевидным, что все они (шимпанзе обыкновенный, бонобо, горилла, орангутан) без исключения территориальны. Просто выраженность территориального поведения варьирует от вида к виду и в пределах каждого вида зависит от экологических условий и размеров группы.

Ниже рассмотрены особенности территориального поведения наших ближайших родственников — человекообразных обезьян.

12.11. Проявления территориальности у человекообразных обезьян

Шимпанзе обыкновенный (Pan troglodytes). Наблюдения в национальном парке Гомбе (Танзания) показали, что шимпанзе не только территориальны, но и отстаивают свои владения с яростью (Гудолл, 1992). Порой столкновения с чужаками приводят к тяжелым ранениям и даже к гибели. Сообщества шимпанзе конкурируют с соседями за территорию. Описан случай, когда самцы из более крупного по размерам сообщества Касакела планомерно и методично уничтожали самцов из соседнего меньшего по размерам сообщества Кахама. Когда последний самец-соперник был истреблен, победители захватили чужую территорию, присвоив себе пищевые ресурсы и самок (Manson, Wrangham, 1991).

Карликовый шимпанзе, или бонобо (Panpaniscus). Карликовый шимпанзе обитает в тропических лесах Центральной Африки (Заир). Социальная организация этого вида в некоторой степени сходна с таковой у обыкновенного шимпанзе: члены одного сообщества могут периодически разбиваться на мелкие партии и проводить в таком составе по несколько дней, затем объединяясь с единую группу. Изменение состава таких партий происходит реже, чем у шимпанзе в Таи (Кот д'Ивуар) или Гомбе. Партии бонобо — в основном смешанного состава, включают самок и самцов. Партии, состоящие исключительно из самок с детьми, отмечены у бонобо значительно реже, чем у шимпанзе (White, 1997). Одиночно путешествующие индивиды встречаются крайне редко и, в отличие от шимпанзе, это не самки, а самцы. Поведение двух видов несколько различается по тактике при питании. В сезон созревания фруктов, когда в данной местности имеется несколько деревьев со спелыми плодами, бонобо предпочитают держаться более целостной группой и посещают вместе одно дерево за другим. Шимпанзе в этом случае разбиваются на мелкие группки, каждая из которых питается на соседнем дереве. Дистанция между партиями при питании у бонобо, по-видимому, меньше: расположившись на кормежку на одном дереве, члены сообщества у бонобо держаться более компактно, чем шимпанзе. Причем эта компактность — не следствие малых размеров кроны дерева. На больших деревьях группа также располагается компактно, постепенно перемещаясь в одном направлении по мере объедания данного участка. Пространственная близость при кормлении особенно характерна для самок: самки-подруги трутся гениталиями, чтобы засвидетельствовать лояльность по отношению друг к другу и готовность к кооперативной защите данного пищевого участка (White, 1997). В процессе питания самцы шимпанзе держаться тесно рядом, тогда как у бонобо они предпочитают держать дистанцию. У бонобо отдельные партии объединяются в большую группу на ночлег (Fruth, Hohmann, 1994).

Как и шимпанзе, бонобо делятся растительной и животной пищей, однако в отличие от обыкновенного шимпанзе бонобо, по-видимому, не охотятся целенаправленно на млекопитающих (White, 1997). Мясо является для бонобо ценным пищевым продуктом. Члены группы активно выпрашивают подачки у счастливого обладателя добычи, но редко их получают. Самки способны сохранить добычу при удачной охоте в отличие от шимпанзе обыкновенного, где в аналогичных ситуациях взрослые самцы могут отобрать ее (у бонобо самки могут сообща доминировать над взрослыми самцами, что практически невозможно у шимпанзе обыкновенного) (Капо, 1992; Parish, 1994). Самцы делятся друг с другом мясом значительно реже по сравнению с шимпанзе (возможно, это происходит потому, что у бонобо дружественные связи между самцами развиты много слабее, чем у шимпанзе обыкновенного). У обоих видов шимпанзе матери часто делятся растительной пищей с детенышами, однако в отличие от шимпанзе обыкновенного у бонобо часто можно наблюдать дележ пищей между взрослыми животными, прежде всего между самками, и между самками и самцами. Самки делятся чаще, чем самцы. Дележ пищей у бонобо объясним в рамках концепции реципрокного альтруизма, где эквивалентный дележ служит ответной реакцией, обеспечивает доступ к сексуальному партнеру или способствует получению более высокого социального статуса (Trivers, 1972; Moore, 1984; de Waal, 1989).

Самки бонобо связаны между собой более тесными узами, чем самки шимпанзе, тогда как степень близости между самцами в сообществах бонобо много ниже, чем у шимпанзе. Более выраженная социальность самок может быть связана с пониженной конкуренцией за пищевые ресурсы у этого вида. Вместе с тем у бонобо самки, объединяясь в партии, по всей видимости, кооперируются друг с другом для защиты пищевых участков от других членов сообщества и от соседних сообществ. Защита пищевых участков осуществляется с помощью длинных криков, пик которых приходится на время питания (White, 1997). Средние размеры партий у бонобо больше, чем у шимпанзе, и эти различия также связываются исследователями с характером распределения пищевых ресурсов в пространстве. Так, средние размеры партий в национальном парке Ломако (Заир) оценивались примерно в 7,21-7,26 особи, тогда как в национальном парке Кибале (Уганда) они варьировали между 5,6 и 6,1 (White, 1997). Сопоставление данных по бонобо (национальный парк Ломако) и шимпанзе (национальный парк Кибале) свидетельствует о том, что скорее сезонные флуктуации в наличии пищи, нежели ее абсолютное количество, сыграли решающую роль в формировании различий социальной организации у двух видов. В случае с шимпанзе количество пищевых ресурсов сильнее варьировало во времени (White, 1997; Wrangham etal., 1992), и в периоды нехватки пищи шимпанзе путешествовали в меньших по размеру партиях.

Горилла (Gorilla gorilla). Различают три подвида гориллы: горную гориллу (Gorilla gorilla beringei), западную равнинную гориллу (Gorilla gorilla gorilla) и восточную равнинную гориллу (Gorilla gorilla graueri). Подвиды различаются по морфологии и экологии.

Горная горилла наиболее крупная по размерам тела и является специализированной наземной листоядной формой, обитающей в горных лесах цепи вулканов Вирунга (Руанда). Территории групп, по данным ряда авторов, у горных горилл перекрываются порой значительно (Watts, 1994). Размеры дневного перехода невелики, примерно 0,5 км в день. В силу того, что этот подвид питается преимущественно листьями и молодыми побегами, размеры группы, по всей видимости, не оказывают негативного влияния на время, которое тратится на питание (Watts, 1997). Для этого подвида модель конкуренции за пищевые ресурсы как основной фактор, определяющий размеры группы (Dunbar, 1988), по-видимому, является не актуальной. Ведущей причиной, по которой самки горилл держаться группами (и терпят присутствие друг друга), является их ассоциация с самцом-лидером, от которого они получают защиту в случае нападения хищников и чужих самцов, практикующих инфантицид (Watts, 1997).

Западная равнинная горилла значительно уступает горной по размерам тела, она обитает во влажном тропическом лесу, питается преимущественно фруктами с регулярным добавлением к этой диете определенной доли насекомых (муравьи, термиты) (Kuroda et al., 1997). В национальном парке Лоп (Габон) размеры группового участка были равны примерно 7-14 км², причем участки групп могли существенно перекрываться (Tutin, 1997). Вместе с тем результаты более 11 лет полевых наблюдений в этом районе свидетельствуют о том, что контакты межу группами происходят крайне редко. Описано примерно 40 случаев взаимодействия между группами. Происходили они всегда на значительном расстоянии (50300 м) и носили антагонистический характер. По-видимому, между взрослыми порой происходят драки. Один из самцов по кличке Партос, за группой которого велись многолетние наблюдения, умер от ран, нанесенных ему другим самцом. С. Тьютин (Tutin, 1997) упоминает еще два случая, свидетельствующих о недавней драке между самцами. Есть все основания полагать, что группы горилл, обитающие в тропическом лесу, не дерутся за доступ к пище. По всей вероятности, как и в случае с горными гориллами, яростные схватки между самцами происходят за обладание самками или при защите самок. Другие авторы, наблюдающие за несколькими группами горилл в заболоченной местности (национальный парк Ноуабале-Ндоки, Северное Конго), свидетельствуют о том, что группы могут некоторое время мирно сосуществовать: подростки из разных групп играли друг с другом, а самцы ограничивались демонстрациями в адрес друг друга (Olejniczak, 1994). Наблюдения за западной равнинной гориллой показали также, что размеры групп в значительной мере связаны с выраженной внутригрупповой конкуренцией за пищевые ресурсы (в первую очередь за фрукты) (Remis, 1994; Tutin 1997). Крупные размеры тела горилл не позволяют им легко перемещаться по ветвям деревьев, драки за пищу на деревьях были редким событием (это может свидетельствовать о том, что гориллы боялись падений и избегали опасных ситуаций). Широко известно, что шимпанзе избегают внутригрупповой конкуренции за фрукты, разбиваясь на мелкие партии в течение дня. Практикуют ли подобную тактику гориллы — вопрос дискуссионный. Как правило, размеры групп горилл, обитающих в тропическом лесу, меньше, чем в горных районах Вирунге: примерно 7-10 особей, и чаще всего в группе имеется один взрослый самец. В этой ситуации разделения на мелкие подгруппки во время питания не происходит. Вместе с тем ряд исследователей наблюдал некоторое подобие разделения-объединения (fission-fusion) в группах, включающих в свой состав более одного взрослого самца и превышающих по количеству 16 особей (Mitani, 1992; Remis, 1994). Возможно, однако, что временный распад на подгруппы у горилл являлся первой ступенью разделения группы.

Восточная равнинная горилла обитает как в горной местности, так и на равнине, и демонстрирует сходство с одним из перечисленных выше подвидов по диете в зависимости от условий обитания. Все три подвида живут компактными постоянными группами, в состав которых входит один взрослый самец-лидер с серебристой спиной (могут присутствовать несколько молодых самцов-сыновей) и самки с детенышами. У горных горилл размеры группы в среднем больше, чем у равнинных. Территории соседних групп у восточной равнинной гориллы в значительной степени перекрывались (национальный парк Кахузи-Бьенга, Заир), тогда как групповые территории шимпанзе, обитавших в той же местности не перекрывались вовсе (Yamagiwa et al., 1997). Размеры территории у восточной равнинной гориллы варьировали в пределах 2,7-6,5 км² и примерно соответствовали размерам территории у шимпанзе в этом районе Африки (5,3 км²).

Орангутан (Pongo pygmaeus). Орангутаны ведут по преимуществу одиночный образ жизни, однако социальную систему этих человекообразных обезьян характеризуют как промискуитетную с присутствием самцов-скитальцев. Постоянно рядом находятся лишь мать с неполовозрелым детенышем. Участки самок сильно варьируют по размерам в зависимости от условий обитания (характера распределения ресурсов в пространстве). В Суак Калимби (Суматра) участки самок резидентов превышали 100 га (van Schaik, van Hooff, 1997), в Кетамбе (Суматра) территории самок достигали 150 гектаров (Rijksen, 1978), а в Танджан Патин (Суматра) их территории превышали 350 га (Galdikas, 1988). Территории самок до некоторой степени перекрываются. Вместе с тем там, где территории перекрываются в значительной степени, по всей вероятности, речь идет о близких родственницах (Galdikas, 1988). В целом, предполагается, что самки орангутанов не демонстрируют выраженной территориальной защиты, но самки-соседки соблюдают четкую социальную иерархию и при встрече друг с другом ведут себя в соответствии с правилами социального доминирования (Rijksen, 1978).

Дружественные взаимодействия между самками (за исключением пар мать-детеныш) практически отсутствуют. Территории самцов-резидентов организованы с учетом распределения самок в пространстве. Хотя территории самцов, судя по всему, также перекрываются, самцы демонстрируют по отношению друг к другу ярко выраженную враждебность и избегают находиться на близком расстоянии (Rjiksen, 1978). Есть все основания предположить, что непосредственные контакты самцов заканчиваются драками (на теле взрослых самцов имеются многочисленные рубцы от ранений) (Galdikas, 1985а). Громкие крики, издаваемые самцами-резидентами, чаще производятся на границах участков и, по-видимому, служат сигналом, оповещающим об их приближении (van't Land, 1990). Кроме того, замечено, что самцы издают длинные крики перед началом перехода, испуская их в сторону планируемого движения.

В популяции орангутанов имеется некоторое количество мелких по размеру самцов, похожих на неполностью половозрелых особей (у них не развиты щечные гребни и горловой мешок). Эти животные не обладают собственностью на домовый участок, они постоянно перемещаются в пространстве и проводят много времени в компании самцов-сверстников. Крупные самцы-резиденты относятся к ним терпимо, при условии, что те будут соблюдать дистанцию. Самцы-резиденты могут даже "закрывать глаза" на сексуальные взаимодействия мелких самцов с самцами-резидентами. Хотя мелкие самцы могут проводить с самками больше времени, чем крупные самцы-резиденты, именно последние монополизируют самку в период, когда зачатие является максимально возможным (Rjiksen, 1978; Galdikas, 1985b). Субадульты могут пребывать на данной ступени онтогенетического развития годами (Uchida, 1994). Некоторые авторы полагают, что причиной тому является присутствие взрослых самцов-доминантов в данной местности (Kingsley, 1982).

12.12. Социо-экология и социальная организация у шимпанзе и бонобо

В целом бонобо характеризуются более терпимыми взаимоотношениями в пределах сообщества и более выраженными дружественными связями между индивидами, особенно самками, чем шимпанзе. По мнению Р. Ренгема с соавторами (Wrangham et al., 1997), такие различия связаны преимущественно с различиями в экологии и с разной экологической платой за групповой образ жизни. Дружественные связи между взрослыми самками в группах у бонобо, по всей видимости, оказались возможными, потому что они путешествуют относительно постоянными партиями. Практически никогда не возникает ситуаций, вынуждающих особей путешествовать в одиночку. Напротив, у шимпанзе формированию устойчивых дружественных связей между самками препятствует потребность постоянного слияния-распада партий. Последнее происходит в силу острой конкуренции за пищу в сезоны года, бедные фруктами.

Размеры группы и конкуренция за пищу. Р. Ренгем предлагает объяснять особенности групповой организации у шимпанзе и бонобо на основе анализа пищевой конкуренции. Шимпанзе и бонобо преимущественно используют в пищу фрукты. Фруктовые деревья, как правило, располагаются в пространстве дискретными группами. Особи, кормящиеся группами, вынуждены делить между собой пищевые ресурсы. Если участок с пищей небогат кормом и не может обеспечить пропитанием всех членов группы, то поневоле возникает выраженная внутригрупповая конкуренция. В итоге члены группы вынуждены либо умерить свои аппетиты, либо увеличить дневные переходы (чтобы посетить больше фруктовых деревьев). Прямая внутригрупповая конкуренция характерна для всех фруктоядных видов обезьян, включая шимпанзе и бонобо. Однако данные о социальной структуре фруктоядных видов свидетельствуют о том, что интенсивность внутригрупповой конкуренции у видов может сильно различаться.

12.13. Территориальность у человека

Человек, по-видимому, также территориален. Аналогично большинству видов приматов, он склонен защищать собственную территорию и уважать права собственности других. Последнее наиболее очевидно в отношениях между членами группы и в отношениях между группами. Моральный запрет на вторжение на чужую территорию менее силен, если вторгаются на территорию незнакомого человека. В этой ситуации более мощной силой является страх перед наказанием со стороны владельца. Территориальность может проявляться в форме социальных или физических границ и может защищаться с применением агрессии или социальными и ритуальными способами.

К примеру, австралийские аборигены провозглашают свою собственность на землю на основе ее наследования от тотемного предка. Они говорят, что дух этого предка (или предков) сторожит территорию, особенно некоторые священные ее участки, от всех., кто вторгается на их земли без разрешения. Территориальность не подразумевает, что другие вообще не могут иметь доступа к этому месту, а скорее налагает на пришельцев обязательство уважать права владельцев и, следовательно, спрашивать разрешения на посещение данной местности, а также обязывает их вести себя на чужой территории определенным образом.

Пока никакой угрозы извне не существует, территориальность и права собственности могут никак не афишироваться. Но при любом признаке появления пришельцев и угрозы для их территории права владельцев тут же придаются огласке. Готтентоты нама никогда не демонстрировали права владения полосой пустыни между береговым участком, где располагалось их жилье, и охотничьими угодьями. Но стоило правительству заявить, что на этой полоске будет организован заповедник, готтентоты стали активно протестовать, и это свидетельствовало о том, что они всегда рассматривали эту территорию как свою (Eibl-Eibesfeldt, 1989).

В большинстве случаев групповые территории защищаются уже одним знанием того, что владелец способен защитить свою собственность силой, если это потребуется.

В 60-70-х годах XX в. вновь стала популярной концепция Ж. Руссо о благородном и миролюбивом человеке на заре истории. Стали говорить, что палеолитический человек не имел собственности на территорию, жил открытыми мигрирующими сообществами, состав которых постоянно менялся, а границы и заборы появились лишь с началом земледелия. Согласно этой концепции, только с тех пор земля стала рассматриваться как собственность, о которой можно было заявить, и в это же время на земле был нарушен мир.

В рамках этой парадигмы многие этнографы стали писать о том, что охотники-собиратели наших дней очень миролюбивы и территориальность у них отсутствует. Об этом можно прочесть у Р. Ли (Lee, 1976), М. Шахлинза (Sahlins, 1968), Дж. Вудборна (Woodburn, 1982). По образному выражению И. Де Вора, бушмены и охотники-собиратели в целом — это дети цветов, все свое они носят с собой и не связаны с каким-то определенным местом, им не нужно оставаться и защищать какой-либо кусок территории или фиксированные ресурсы.

Такой взгляд, однако, представляется весьма односторонним и встречает ряд серьезных возражений. У. Шмидбауер (Schmidbauer, 1973), написавший целую книгу о территориальности и агрессии у охотников-собирателей, никогда сам не работал в этих обществах. Часто в качестве модели миролюбивых культур охотников-собирателей упоминают эскимосов, пигмеев, хадза и бушменов Калахари. Но при ближайшем рассмотрении источников картина предстает несколько иная. Так, например, Ф. Нансен действительно описывал эскимосов как очень миролюбивых людей, но О. Кениг (Konig, 1925) показал, что эта картина не соответствует действительности и что Ф. Нансен сделал это сознательно, чтобы вызвать симпатии к эскимосам. В литературе есть достаточное количество описаний территориальных конфликтов между группами эскимосов. Конфликты происходили за охотничьи территории. Н. Петерсон (Peterson, 1963) описывает защиту территорий у эскимосов западной Гренландии, вторгшийся без спросу на охотничью территорию чужой группы рискует жизнью.

В работах целого ряда авторов можно прочесть сведения, заставляющие думать, что охотники-собиратели не столь миролюбивы и, помимо всего прочего, владеют определенной территорией. П. Шебеста (Schebesta, 1941) указывает на наличие охраняемых участков леса у пигмеев бамбути. Вторжение на эти участки чужаков для охоты и сбора пищи не разрешается и строго пресекается. Соседние группы, находящиеся в дружественных отношениях друг с другом, связанные узами родства, получают право пересекать границы владений при определенных условиях. На чужой территории пигмеи ведут себя очень пугливо и всего опасаются и стесняются. Л. Кел-Ларсе (Kohl-Larsen, 1943), описавший хадза до Дж. Вудборна, сообщает, что они имели охотничьи территории и их группы воевали между собой.

У. Дайвеил (Divale, 1972) исследовал воинственность и военные действия у 99 локальных групп из 37 культур. Из них 68, принадлежащие к 31 культуре, воевали в тот момент, когда собирались его материалы. 20 локальных групп из 5 культур прекратили воевать 5-25 лет назад, а оставшиеся сохраняют воспоминания о войнах в прошлом. Ни одна культура не заявила, что у них никогда не было войны. Е. Сервайс (Service, 1962) также отчетливо показывает, что охотники-собиратели владеют территориями. Еще один пример: из 12 культур, исследованных М. Биччиери (Bicchieri, 1973), 9 были отчетливо территориальный В этнографической литературе старого времени есть много ссылок, которые заставляют предположить, что охотники-собиратели были отчетливо территориальны. И многие, включая андамандцев, патагонцев и австралийских аборигенов, были к тому же еще и весьма воинственными.

Таким образом, можно прийти к выводу, что миролюбивость охотников-собирателей — не что иное, как миф 1960-х годов. Но это миф, который трудно опровергнуть, так как он тесно сопряжен с идеализацией образа жизни охотников-собирателей.

Р. Ли в более поздних работах пересмотрел свои представления об отсутствии территориальности у бушменов. Он указывает (Lee, 1972, 1973), что бушмены кунг владеют источниками воды, и все посетители должны получать формальное дозволение посетить этот участок. Обращаясь к наскальной живописи, также можно увидеть, что в период до контактов с европейцами группы воевали между собой (Woodhouse, 1987).

Большинство работ показывает, что кунг могут охотиться и собирать растения только в пределах собственного участка, принадлежащего их родственной группе или племени. X. Веддер (Vedder, 1937) пишет, что каждая бушменская группа владеет участком, унаследованным от отцов. Некоторые обладают даже двумя участками: летним и зимним. Причем участки имеют четкие границы. Если бушмен будет охотиться на чужой территории, можно быть уверенным, что однажды он погибнет от чьей-то отравленной стрелы. Наличие территориальности особенно удивило первых исследователей, поскольку они считали бушменов кочевниками без всяких видов на землю.

Г. Сильбербауер (Silberbauer, 1973) также подтверждает, что собственность на территорию есть и у Г/ви бушменов. Группа или отдельный человек должны спросить разрешения, прежде чем ступить на чужой участок. Формальное разрешение пройти по чужой территории звучит как "разрешение пить воду". Среди Г/ви владельцами территории являются конкретные члены группы. Постоянные конфликты за территорию как раз и предотвращаются путем признания собственности за конкретным хозяином. Лишь в исключительных случаях группа-владелец бывает вынуждена защищать территорию. П. Виснер (Wiessner, 1977), много лет работающая у кунг, описывает случай, когда группа-хозяин схватилась за луки и стрелы и угрожала другой группе, когда та попыталась вырыть яму для воды на их земле. Доступ к земле человек получает по рождению, путем вступления в брак и обмена партнерами.

12.14. Территориальность: "за" и "против"

Территориальность является поведенческой универсалией (Eibl-Eibesfeldt, 1989). Предрасположенность к территориальности, по-видимому, берет свои истоки в приматном прошлом человека. Вопреки традиционным представлениям, есть все основания полагать, что это поведение играет положительную роль в жизни человека. Территориальность делает жизнь человека более предсказуемой и снижает вероятность агрессивных конфликтов за ценные экологические ресурсы, что достигается благодаря уважению прав собственности на землю, определяемую культурными нормами.

Бушмены не могли бы эффективно охотиться или собирать растения (в зависимости от времени года), если бы не знали точно, кто какой ресурс будет использовать и каким ресурсом владеет. Уважение прав собственности выгодно всем. Австралийские аборигены, живущие в аридных зонах, могут контролировать и защищать свои территории лишь с огромным трудом. Но каждая группа имеет свои угодья и охраняет их согласно культурным нормам. Группа наследует землю от тотемного предка, дух этого предка охраняет ее от чужаков, и на участке имеются особые места, которые считаются следами тотемного предка. Обычно предок представляется получеловеком, полуживотным. Круглые скалы, по поверьям, представляют собой яйца эму или змеи, углубления в земле — норы, где жил предок. Такие места являются ритуальными центрами территории. Только мужчины, прошедшие инициацию, могут посещать эти места, а женщинам группы и чужакам это строго возбраняется, ослушание карается смертью. Члены других групп не отваживаются пересекать чужую территорию из опасения, что тотемные предки все видят и могут причинить вред тем, кто идет по чужой земле. Сходная концепция охраны территории предками прослеживается у папуасов и меланезийцев. Племя кукукуку, обитающее на Новой Гвинее, хоронит умерших на платформах в своих садах как стражей (Eibl-Eibesfeldt, 1989). У айпо западной Новой Гвинеи погребения предков устраивают под скалой, которая торчит над садами, чтобы предки наблюдали за местностью. Это отпугивает чужаков, однако конфликты за землю очень частая вещь. При другом способе ритуализации прав на территорию, у тембага Новой Гвинеи, присутствие предка символизируется одним из видов фикуса. Они верят, что везде, где ходили предки, вырастало это растение. Если в результате войны одно племя выгоняет другое с его территории, то новые владельцы не заселяют завоеванные угодья до тех пор, пока старые хозяева не посадят растение-тотем на новом месте. Лишь когда фикус посажен, считается, что дух предков ушел с этой территории и она стала пригодной для жизни. Защита со стороны предков — мощный способ обеспечения территориальной безопасности.

12.15. Невербальные сигналы и нормы поведения в общественном транспорте: антропология большого города

Правила поведения в общественных местах, например в общественном транспорте, во многом определяются локальными традициями, степенью комфортности данного способа передвижения и степенью знакомства пассажиров друг с другом. Проанализируем различия в поведении пассажиров метро и пригородного автобуса, которые во многом приобретают статус субкультурных традиций.

Метро. Поведение людей в метро направлено на поддержание максимальной анонимности и отстраненности. Большинство людей сидят, опустив глаза (или даже закрыв), читают, и лишь немногие, находящиеся в обществе знакомых, тихо разговаривают. Нарушение границ интимной зоны (сидение тесно рядом с незнакомыми людьми) вызывает у большинства людей чувство напряженности и желание увеличить дистанцию, а у некоторых даже чувство враждебности. В первом случае индивид подсознательно расставляет локти, пытается отодвинуться на максимально возможное расстояние. Во втором случае индивидуум с доминантными ориентациями может удерживать большее индивидуальное пространство, широко рассевшись и расставив ноги (агрессивная демонстрация в направлении чужака), часто при этом наблюдается и мимика угрозы, руки сжаты в кулаки. Такая поза часто обычно бывает эффективна, и лишь немногие отваживаются попросить такого субъекта подвинуться даже в переполненном вагоне. Подобная поза, впрочем, немыслима в какой-либо западной европейской стране. Избегание прямого контакта глазами в значительной мере снимает вероятность повышения социальной напряженности в переполненном вагоне, но может использоваться (например молодыми людьми) также и для того, чтобы не уступать место тем, кто в этом больше нуждается.

Любопытное "этологическое открытие" сделано современными городскими нищими. Напомним, что Москва уникальна в сравнении с другими столицами Европы тем, что только здесь, насколько нам известно, широко практикуется активный сбор подаяний нищими прямо в вагонах метро (Butovskaya et al., 2000a,b). Люди, сидящие лицом к проходу, поневоле обращают взгляд на человека, стоящего в проходе и громко сообщающего о своих проблемах. Вербальная информация, впрочем, служит, скорее всего, для привлечения внимания к данной особе, основными релизерами (пусковыми стимулами к ответной реакции) выступает внешность нищего: возраст, одежда, облик в целом, признаки, свидетельствующие о болезни и физической несостоятельности (ампутированная, поврежденная болезнью или парализованная конечность, палка, костыли, инвалидная коляска (Butovskaya et al., 2000a, b). Существенную роль играет интонация и тембр голоса. Далее следуют такие факторы, как выраженность индивидуальной просьбы: протянутая рука, заглядывание в лицо потенциальному подающему, сопровождающееся просительной мимикой, ссутуленная поза. Взгляд сидящих поневоле скользит по человеку, громко заявляющему о себе, и если глаза встречаются, опытный просящий хорошо знает, что это сигнал к взаимодействию. Далее следует более индивидуализированный контакт, тактильный: просящий касается руки, дергает за рукав, поглаживает руку потенциального донора и еще более пристально заглядывает в глаза. На фоне индивидуального общения ответная реакция сочувствия более вероятна (что и происходит по нашим наблюдениям). Не оказать помощь в такой ситуации трудно, отказывающий должен демонстрировать свою враждебность и неприязнь публично, на что не каждый отваживается. Вторая типичная реакция при появлении нищего-отстранение, демонстрация непричастности: углубленное изучение книжки или газеты, беседа с собеседником, закрытые глаза, копание в вещах и пр, выражение безразличия и даже открытой неприязни на лице.

Автобус. Автобус как вид транспорта наиболее распространен в нашей стране. Однако не многие задумывались над тем, каким способом и по каким законам осуществляется размещение людей в салоне. Наблюдения показывают, что вошедшие, безусловно, демонстрируют выраженные предпочтения одних мест и избегание других. В первую очередь, к примеру, занимаются одинарные места, рядом с которым не висит табличка "Места для инвалидов".

Поведение людей в автобусе зависит от множества факторов: расстояния проезда, типа автобуса, времени суток, поло-возрастного и этнического состава пассажиров, особенностей культуры. Так, в городских автобусах пассажиры входят через все двери, кроме первой (из нее положено выходить). В исключительных случаях шофер открывает первую дверь, позволяя войти старой женщине, инвалиду или женщине с маленьким ребенком. В Москве (как и в пригородных автобусах) перестала существовать очередь на посадку, люди пытаются первыми попасть в автобус, мужчины не уступают дорогу женщинам и детям, а порой и просто оттесняют последних (подобная ситуация возможна в условиях большого города, где никто никого не знает, но была бы затруднительна, если бы на остановке стояли знакомые люди). Места в автобусе занимают по принципу — "кто первый вошел", с большим трудом уступают место старикам и женщинам с детьми (даже если речь идет о местах, специально для этого предназначенных). Таким образом, анонимность в условиях современной нашей культуры приводит к ограничению проявлений альтруизма, к игнорированию правил вежливости и этикета.

В западных странах с развитием феминистских движений, впрочем, тоже становится не принятым уступать женщине место. Но закон освобождать место, предназначенное для инвалида или для женщины с ребенком, соблюдается железно. Женщине помогут внести и вынести коляску, даже если она и не обратится за помощью, причем сделают это и молодые и старые, и мужчины и женщины (именно такую картину я не раз наблюдала в Германии).

Пригородные автобусы отличаются тем, что расстояние, которое люди в них проезжают, в среднем большее, автобусы ходят по расписанию, и (в силу того, что многие регулярно ездят на работу в одно и то же время) постепенно люди начинают узнавать друг друга в лицо и здороваться. Анонимное общение преобразуется в общение знакомых людей. Знакомые могут тихо беседовать всю дорогу, смеяться, обсуждать новости. Появление людей, резко выделяющихся из общей массы, вызывает негативную реакцию и раздражение. Так, когда в автобусе появляется женщина, сильно пахнущая духами и дезодорантами, публика реагирует на это отрицательно, неприязненно воспринимаются люди, от которых сильно пахнет чесноком, луком или немытым телом. В равной мере неприязненно воспринимаются также хорошо одетые и накрашенные молодые женщины.

В 1998 г. особую категорию лиц, путешествующих в пригородных автобусах, составляли пожилые мужчины и женщины, которые садились в автобус с большими сумками, полными пустых бутылок. Эта категория, несомненно, отражает субкультурные особенности текущего момента. У окружающих вызывала большое раздражение данная публика прежде всего потому, что она пыталась ехать в то время, когда большинство работающих спешили в Москву, автобус был переполнен и существовала реальная угроза в него не сесть. Пенсионеры же предпочитали ехать рано, потому что им вообще не спится по утрам и потому что они стремились попасть в Москву и занять очередь в магазин, где принимали бутылки (в пригороде их в это время либо вообще не принимали, либо платили меньшую цену). Таким образом, с их собственной точки зрения, они тоже ехали по важному делу, тоже зарабатывали и никак не могли отправляться в Москву более поздним рейсом (который в то время часто вовсе отменяли).

Показательно, что в западных странах автобусы никогда не бывают столь переполнены, люди никогда не стоят в проходе, тесно прижавшись друг к другу, индивидуальная дистанция свято соблюдается. Напротив, в странах Африки, Юго-Восточной Азии представления о вместимости автотранспорта значительно превосходят все российские представления об этом. Даже междугородние автобусы (и такси) в Танзании, Кении или на Мадагаскаре набиты до предела. Люди могут не только стоять в проходах, но и располагаться на спинках сидений, громоздясь над головами сидящих. Никому не приходит в голову возражать или рассматривать такое поведение как бесцеремонность. Мы были свидетелями того, как в маленькое такси, ситроен старой модели, втиснулось несколько взрослых и семеро подростков (при этом, по европейским стандартам, максимальная вместимость машины, исключая шофера, не могла превышать четырех человек).

В мусульманских странах мужчины и женщины входят в автобус через разные двери, садятся на строго отведенные места: женские в передней части автобуса, мужские — в задней. И даже если места для лиц противоположного пола пустуют, лица другого пола не имеют права на них садиться. Аналогичным образом в Индии автобус делится на правую — мужскую, и левую — женскую, половины (порой между ними даже бывает натянута разделительная сетка), а в поездах имеются мужские и женские купе.

13.1. Общение во времени: кросс-культурное сходство и различие

Исследования культурных антропологов показывают, что концепции времени и взаимодействие со временем могут сильно изменяться от культуры к культуре и являют собой культурно-специфические характеристики. Для европейцев и американцев время означает длительность — своеобразный промежуток между двумя пунктами пространства. Настоящее является точкой в пространстве, отделяющей прошлое от настоящего. Для большинства западных культур будущее видится много более важным, чем прошлое. Время понимается как континуум, который подразделен на единицы, каждая из которых имеет самостоятельную ценность. Для многих представителей западных культур время ценно не само по себе, а как вместилище, в котором реализуются конкретные планы, цели и события. В европейской традиции модель времени определяется следующими параметрами: 1) линейностью (время течет); 2) монотонностью (время течет с одинаковой скоростью); 3) неповторимостью (прошлое нельзя вернуть); 4) непрерывностью и причинностью (прошлое определяет будущее); 5) синхронностью (для каждой области общественной жизни время должно означать одно и тоже); 6) кумулятивностью (с течением времени что-то всегда накапливается).

В азиатских и африканских культурах люди переживают время значительно более целостно и конкретно. В восточной модели время характеризуется: 1) цикличностью; 2) дисконтиниумом (состоит из благоприятных и неблагоприятных моментов. За первые необходимо хвататься, вторых следует избегать); 3) конкретностью (по своему содержанию время не абстрактная единица измерения, а конкретно переживаемый процесс в годовом календарном цикле ).

Исследователи с опытом работы в разных уголках земного шара отмечают, что жизнь течет с разной скоростью для разных культур (Levine, 1997). В одних культурах люди вечно спешат, бегут, мечутся между делами в течение дня. Часто смотрят на часы и нервничают, стараясь соблюдать пунктуальность. В других культурах люди более медлительны и делают ежедневные дела неторопливо и спокойно. Их скорость перемещения представляется более низкой, кажется, что они не обращают никакого внимание на часы, а пунктуальность не является у них основной культурной добродетелью.

Чтобы достоверно доказать наличие количественных различий в скорости жизни у представителей разных культур, Р. Левайн (Levine, 1997) собрал информацию по 31 стране, включающую данные: 1) о времени, затрачиваемом пешеходами на покрытие дистанции в 60 футов (18 м 30 см) в пешеходной зоне города; 2) о времени, затрачиваемом почтовым работником на то, чтобы взять у клиента деньги, подать почтовую марку и вернуть точно сдачу; 3) о точности часов, вывешенных в общественных местах в соответствии с эталонным временем страны. Оказалось, что среди исследованных стран Швейцария живет в самом быстром ритме жизни. В числе стран с высокой скоростью жизни оказались и другие западноевропейские страны. США были на 16-ом месте. В категорию стран с медленной скоростью жизни попали страны Латинской и Южной Америки (Сальвадор, Бразилия, Мексика), а также Иордания, Сирия, Индонезия. В целом, было показано, что страны с жарким климатом, как правило, характеризуются медленным темпом жизни.

Скорость жизни, по-видимому, оказывает самое непосредственное влияние на частоту сердечных заболеваний. Чем выше темп жизни, тем выше стресс и тем больше сердечно-сосудистых заболеваний зарегистрировано в данной стране. Япония, как и большинство европейских стран с высоким темпом жизни, характеризуется и высоким уровнем встречаемости сердечно-сосудистых заболеваний. С учетом данных Р. Левайна, его медицинские коллеги сделали вывод, что эти заболевания имеют существенную компоненту, связанную с темпом жизни (Taylor et al., 1997). В качестве профилактики сердечно-сосудистых заболеваний в странах с высоким темпом жизни люди должны научиться расслабляться, противостоять стрессу, избегать питаться в закусочных типа "Макдональдс".

Культуры различаются по предпочтительному ориентированию на настоящее, прошлое или будущее, по темпу жизни. Даже скорость речи во многих культурах разная. Европейские культуры (немецкая, английская, голландская) ориентированы на будущее. В качестве позитивных сторон в этих культурах выступает ориентация на тяжелую работу, успех в деловой сфере в сочетании со скромным и часто аскетичным образом жизни. Здесь предполагается, что Господь воздаст людям в будущем за их жизненные установки и поведение. Многие культуры Средиземноморья и стран Латинской Америки и Африки ориентированы на настоящее и стараются жить днем сегодняшним.

В соответствии с различиями в концепциях времени варьирует и характер взаимодействия людей со временем (Bell et al., 2001). Чем более индустриализовано общество, тем рациональней и экономней обращаются люди с каждым промежутком времени. Причина, видимо, в техническом прогрессе, важными атрибутами которого является точность, пунктуальность и надежность. Индустриализация непременно связана с ориентацией на будущее. Все наши представления и понятия ориентированы в завтрашний день: планы, ожидания, экономия, учебная подготовка, инвестиции.

13.2. Время по часам и время по событиям

Культуры существенно различаются между собой представлениями о времени. Для одних культур ведущим является время по часам, для других — событийное время. В культурах с ориентацией на время по часам (США, Канада) люди помечают назначенные встречи в календаре (ежедневнике), стараются быть пунктуальными и следят за временем по часам. Разумеется, они ожидают от других той же пунктуальности. В культурах, ориентированных на событийность, уважающие себя индивиды должны уметь адекватно откликаться на непредвиденные события и корректировать свое время в соответствии с этим. Они могут планировать встречу на 14.00, но отложить ее, если в 13.45 кто-либо из близких обратится к ним за помощью. Если они откажут в помощи или отсрочат помощь на несколько часов, их репутация добропорядочного человека окажется под угрозой. В сущности, перед людьми из событийно ориентированных культур в подобной ситуации не возникает никакой дилеммы, они включаются в новое событие адекватно реалиям окружающей социальной среды (Brislin, 2000).

13.3. Обучение, пространство и время

Люди в разных культурах обучаются по-разному (Холл, 1997). В китайской культуре учат, ориентируясь на память и зубрежку. В японской приучают осваивать знания на наглядных примерах путем непосредственного соучастия: японские учителя, например, водят руку ученика, обучая писать. Арабы и японцы придают гораздо меньшее значение логическим объяснениям в процессе обучения, чем европейцы. В американской культуре упор делается на активности самого учащегося. В нашей культуре от учеников требуют очень быстрого освоения получаемых знаний. Процесс обучения тесно сопряжен с психическим давлением на учеников и напряженностью (расхожая точка зрения учителей состоит в том, что обучение должно быть болезненным и мучительным). Наша система обучения, как и американская, гораздо больше ценит быстроту обучения, нежели прочность приобретенных знаний.

Как показывает опыт, при попытках контакта с представителями других культур недоразумения и непонимание могут возникать не только на почве различий в восприятии индивидуальной дистанции и культурно специфических интерпретаций одного и того же невербального сигнала, но и по причине различий в чувстве времени. Насколько может быть различным обращение со временем, можно проследить на примере того, как представители той или иной культуры понимают понятие "пунктуальность". Пунктуальность несомненно связана с метрическим характером "часового времени" и с появлением часов в западном мире, она стала одной из универсальных добродетелей. Пунктуальность (порой доходящая до болезненности) представителей западной культуры воспринимается арабами как своеобразный пунктик или заскок. Арабские бизнес-партнеры со временем могут приноровиться к этой особенности европейцев, но продолжают чувствовать и понимать время иначе. Аналогичные проблемы возникают при общении с жителями Латинской Америки. Для немецкого бизнесмена опоздание на 2-3 минуты уже воспринимается как значимое. У нас допустимо опоздание на 5-15 минут в деловой и официальной сферах, тогда как при частном приглашении (к друзьям) вполне возможно прийти на полчаса раньше или позже (то же характерно и для Америки). По латиноамериканским стандартам допустимо опаздывать на 45 минут даже в деловой сфере, что значительно осложняет возможности делового партнерства между латиноамериканскими и индустриальными западными странами. Общественные и личные часы бразильца заведены с меньшей точностью, чем у североамериканца. Бразильцам важнее знать не время, когда происходит данное событие, а скорее его место во временной последовательности: было ли оно "раньше" или будет "позже".