Юморески и другие пустячки

Операция «Потоп»

– А чтоб их приподняло да треснуло! – сказал праотец Ной своей жене, пани Ноевой. – Не нравится мне все это.

Они стояли на живописном холме над самой современной судоверфью на свете и наблюдали за погрузкой на корабль, осуществлявшейся согласно плану.

Дул свежий ветерок, предвещавший кратковременные осадки, поэтому пани Ноева завязала кашемировую шаль узлом и спрятала нос в воротник новой шубы, полученной в подарок от мужа по случаю недавнего пятисотого дня рождения. И все-таки она громогласно чихнула. К тому же ночью ей снилась поварешка, а это, как известно, означает долгую дорогу и семейные ссоры. Она молчала, зная по опыту, что жене следует помалкивать в тряпочку, если у мужа неприятности с шефом.

Под ними стоял в сухом доке ковчег, плавучее транспортное средство, изготовленное в соответствии с оригинальной Господней техдокументацией. Сделан был ковчег из дерева гофер, осмоленного смолой внутри и снаружи, и сделан он был так: длина ковчега триста локтей, ширина его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей, и был он устроен с отделениями и этажами: нижним, вторым, а также третьим.

Ной ни в коем случае не желал хулить Господа, но указания были даны чисто дилетантские; даже не очень искушенный специалист с первого взгляда догадался бы, что центр тяжести корабля лежит слишком высоко, что корабль будет неустойчивым – даже в том случае, если экипаж и груз не будут двигаться. А двигаться они будут, это уж будьте уверены.

Вот почему Ной мрачно взирал на животных, которые поднимались по трапу в колонне по два и скрывались в утробах корабля, и старался воздержаться от замечаний; Бог был, конечно, всеведущ во всех остальных отношениях, но о работе на верфях явно не имел понятия. Господь в очередной раз ударился в блистательную импровизацию, а кончилось это полной неподготовленностью проекта и заурядным затыканием плановых дыр.

Разумеется, Ной мог Его понять. Господь был рассержен, и вполне справедливо. Дело в том, что люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери, тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы (еще бы не были, при таком-то безукоризненном происхождении), и брали их себе в жены, какую кто избрал. И сказал Господь Бог: не вечно Духу моему быть пренебрегаемым человеками сими в их заблуждениях, потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет. И велико было развращение человеков на земле, и все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время.

То есть, говоря попросту, по-нашенски, люди начали наглеть, и это здорово действовало Господу на нервы.

И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их.

Но по своей общеизвестной благости и непоследовательности Он смилостивился над вышеупомянутым Ноем, который был мужем праведным и непорочным в роде своем и ходил перед Богом, в то время как земля растлилась перед лицом Божиим и наполнилась злодеяниями.

Вот почему Ной, по исконной профессии – дипломированный винодел, взялся за строительство корабля, ибо Господь Бог сказал Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, и вот, Я истреблю их с земли.

Остальное известно: Всемогущий поручил миролюбивому виноградарю сохранить из всех животных и от всякой плоти по паре, чтоб они остались в живых; мужского пола и женского, из птиц, скотов, пресмыкающихся по земле. Короче, полный зоологический комплект. И сделал Ной все: как повелел ему Господь, так он и сделал.

Лучше б он не делал.

Первым делом пришла жена сына Иафета и заявила, что ей необходима персональная каюта, на которую они имеют бесспорное право уже хотя бы как молодожены. Потом пришла жена сына Сима и заявила, что ни в коем случае не желает жить под одной крышей с блохами – она ведь родом из знатного семейства. Потом пришла жена сына Хама и заявила, что она в интересном положении и уж ее-то никто не втянет в дальнее плавание, потому что после свадебного путешествия она подвержена морской болезни.

– Кыш, – сказал им Ной. С женщинами он бывал немногословен.

Пани Ноева ничего не сказала, только мигнула невесткам, мол, мы-то все равно знаем свое, дайте мужикам перебеситься, а позже все уладится.

Но потом заявился сам Иафет, прибыл верхом на недавно объезженном молодом бронтозавре и начал:

– Отец, не гневайся, но директивы Старого Шефа опять начисто перепутаны и противоречивы, тут сам черт ногу сломит. В параграфе 19 главы шестой говорится, что из каждого вида животных мы должны погрузить по паре, то есть одного самца и одну самку; в то же время в параграфе 2 главы седьмой Он предписывает – цитирую – «всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, чтобы сохранить племя для всей земли», конец цитаты. Так какой же инструкции держаться? Кроме того, как разделить семь экземпляров так, чтобы каждая самка имела своего самца и наоборот? Хотел бы я поглядеть, кто с этим справится.

Затем пригарцевал сын Хам и изрек:

– Послушай, батя, тут вот какой вопрос: берем ли мы с собой парочку жуков-древоточцев? Ведь они нам источат всю конструкцию ковчега в открытом море, и мы утонем как котята. Ты об этом подумал?

И наконец – Сим:

– А с рыбами что у нас выходит? Разве это честно: истребить чуть ли не все живое, в том числе массу сиамских кошек, жаворонков и сценаристов – а за что? Они, видите ли, иногда занимались развратом; и в то же время амнистировать акул и разных смертоносных электрических водяных чудищ только потому, что они случайно имеют жабры и умеют плавать.

– А ну, цыц, – Ной уже вышел из себя, – лучше проверьте мачты, спасательные лодки и корабельные аптечки, и если что будет не так, я вам, соплякам, уши пообрываю.

На что сыновья, будучи эрудированными техническими кадрами, возразили:

– Отец, но ведь весь проект в корне ошибочен! Одна только идея чего стоит: строить океанский лайнер там, где никакого моря и в помине нет... Это же нужно быть чокнутым.

– Если корабль не придет к морю, море придет к кораблю, – прикрылся Ной цитатой из совсем другого катехизиса. Но и это его не спасло.

Наступил день, с которого мы начали рассказ, – день погрузки животного мира. Вот тут-то и начались трудности.

Стоят, значит, Ной и пани Ноева на холме, смотрят сверху на палубу для пассажиров первого класса и видят: Иафет ведет на корабль парочку славных бронтозавров.

– Эй, Иафет, сынок, – бодро окликнул его праотец человечества, – куда это ты их волокешь?!

– В ковчег, – невинно отвечает Иафет, – куда же еще?

– В ковчег? – сообразил Ной и сразу весь вспотел. – Да ведь они туда еле-еле войдут!

– Я тоже так думаю, – отвечает Иафет, – а что поделаешь? Они ведь тоже Божьи твари. Или в твоем договоре с Господом есть упоминание о том, что именно бронтозавры исключаются?

– Этого нет, – хрипло возразил Ной, – но...

– Но что?!

– Но ведь... если мы туда запустим бронтозавров, тогда придется загружать и динозавров, стегозавров, диплодоков, траходонов, игуанодонов...

– Птеродактилей, моноклонов, – педантично продолжал Сим, – мегалозавров, атлантозавров...

– Ну, хватит! – воскликнул Ной, выйдя из себя. – Если мы загрузим хотя бы одного атлантозавра, в ковчеге не останется места даже для дождевого червя!

– Но дело в том, – заметил Хам, – что мы должны загрузить не одного, а пару, верно?

– Итак, сбылись мои слова, – подвел невидимую черту Иафет. – Размеры транспортного средства глубоко занижены. Дилетантская работа. Триста на пятьдесят на тридцать локтей – этого мало даже для одного титанозавра. Старый Господь Бог мог бы и посоветоваться со специалистами, прежде чем давать тебе окончательные указания.

– А ты не мог бы с Ним еще разок поконсультироваться по этому вопросу? – робко спросила жена Ноева. Она в основном помалкивала, но уж если открывала рот, то непременно несла какую-то ахинею.

Ной заломил руки:

– Дискутировать с Господом Богом о технических деталях! Да Он вам что – прораб, или сват, или брат? Совсем спятили. Он мыслит и принимает решения исключительно о сущности явлений!

– Значит, решения о деталях придется принимать нам, – неожиданно произнес Иафет, сын Ноя, сына Ламеха, сына Мафусаила, сына Еноха и так далее – вплоть до Адама.

– Никаких решений принимать не будем! – вскричал Ной. – Все уже решено! Он решил! Кто мы есть? Мы здесь для того, чтобы исполнять Его волю! И баста!

– Хочу отдельную каюту, – сказала жена Иафета, заглядевшись на горизонт, – мы молодожены, мы еще и ста пятидесяти годов не прожили вместе.

– Хотела бы я знать, – заявила жена Хама, – кто и куда будет выносить помет от этих слонов, мамонтов и мастодонтов. На меня в нынешнем моем состоянии лучше не рассчитывать, заранее вам говорю.

– Только что поднялись овчарки, – сообщила жена Сима, – а у них не какая-нибудь пара блох, а миллион.

Ной – в переводе «муж покоя» – буйствовал.

– Послушай, отец, – предложил один из сыновей (все равно, какой), – если мы хотим выбраться из этой аферы, так сказать, не ободрав локтей, нам все равно придется выбирать.

– Что ты несешь! – вскричал Ной еще громче. – Свободная воля человека будет в программе еще только через добрую пару тысячелетий! Всему свое время! Не ломайте Господу график!

– Ну и пусть, – возразил этот сын, или все трое вместе, – возьмем небольшой задаток в счет будущей свободной воли. В конце концов, Старому Шефу ничего об этом знать не нужно. У него и другие заботы есть. А жен мы запрем в трюме.

Наступила минута молчания. Жена Ноева хотела что-то сказать, но ей коллективно заткнули рот одними взглядами.

– Что вы предлагаете? – спросил Ной.

– Давайте построим флотилию, – наобум высказался Сим.

– Чушь собачья, – кисло заметил Ной, – ибо уже через семь дней Господь будет изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей и истребит все существующее, что Он создал, с лица земли. За семь дней нам даже шхуну не построить. Кроме того, мне уже за седьмую сотню перевалило, поздновато приниматься за крупносерийное производство.

– Да плевать нам на животный мир, – высказался Хам. – Войдем в ковчег от вод потопа, ты и сыновья твои, и жена твоя, и жены наши, чтобы быть нам в безопасности перед источниками великой бездны, когда отворятся окна небесные. А? Как вы считаете?

– Браво, – визгливо воскликнул Ной, – а чем мы будем питаться, когда умножится вода и поднимет ковчег и он возвысится над землею? А у нас не будет на палубе ни гуся, ни теленка, ни борова? Разве мы вегетарианцы? Думать надо! – Тут он сообразил, что наговорил лишнего, и пошел на попятную, одновременно лавируя: – И вообще! О чем я доложу Господу? Как отчитаюсь по комплектности земных тварей? Кто их спасет, если не я?

Тут жена Ноева заметила, что ковчег слегка накренился под грузом всех этих бегемотов и носорогов, но ей не дали рта раскрыть. Все жарко дискутировали, громоздили горы аргументов, но во всех головах притаилась маленькая такая предательская задняя мысль, и она все энергичнее пробивалась на поверхность и на передний план: что рано или поздно придется идти на компромисс.

И они шли и шли к нему до тех пор, пока не начался дождь.

И через семь дней воды потопа пришли на землю. В шестисотый год жизни Ноевой, во второй месяц, в семнадцатый день (этого) месяца – если кто-нибудь пожелает узнать точную дату. И когда продолжалось на земле наводнение сорок дней, умножилась вода и достигла ватерлинии Ноева ковчега – и нужно было решаться.

– Теперь уже ясно, – констатировал Иафет, – что всю скотину мы не можем прихватить при всем желании, и значит, нужно выбирать.

– Нужно сообщить шефу, – сокрушенно вздохнул Ной.

– Черта лысого нужно Ему сообщать, – упрямо возражал Сим. – Это еще больше запутает организационную сторону всего мероприятия. Ты думаешь, у Него есть алфавитный перечень всех страшилищ, которые бегают тут по земле?

Ной осмотрелся: из бегающих по земле все уже были по бедра в воде. Гориллы начали плавать кролем.

– Лично мне наплевать, – заявила жена Иафета, – кого вы здесь оставите тонуть. Но вы должны непременно погрузить лис, нутрий, куниц, соболей, бобров, горностаев, выдр, ну еще, может, кроликов и овец. Это на предмет качественных мехов. Не стану же я вам бегать голая. На море везде сквозняки.

– Подумайте о моей диете, – сказала жена Хама, – и пожалуйста, не забудьте о цыплятах, индюках, бекасах, куропатках, перепелках и так далее. Доктор прописал мне блюда из птицы. Боже мой, куда подевались эти капли, опять меня замутило.

– А олени, и серны, и крокодилы, и страусы, и жвачные... – начала загибать пальцы жена Сима, весьма практичная особа. – Надо же подумать о вешалках, пуговицах, сумочках, перьях для шляп, гребнях...

Этому перечню не было конца.

– И пожалуйста, – не удержалась под конец Ноева жена, – возьмите на корабль белочку, ладно?

– Белочку? – рявкнул на нее Ной. – А почему именно белочку?

– Сама не знаю, – пани Ноева покраснела от смущения. – Это такая симпатичная зверюшка...

– И поэтому, черт побери, – разошелся Ной, – потому что она симпатичная, поэтому мы должны спасти ее за счет несимпатичных? Ну, это уже конец света! И вообще, что такое симпатичные-несимпатичные? Ведь это же крайне относительные понятия! Я, например, обожаю пчел и ненавижу виноградную тлю и скворцов, которые губят мой виноград!

– Бронтозавры, – деловито заметил Иафет, – не бог весть какие симпатичные, зато они помогли нам соорудить ковчег. Думаю, было бы свинством и неблагодарностью поначалу использовать их как бульдозеры, краны и скреперы и наплевать на них потом, когда вода подымется выше крыши.

– Бронтозавра, – возразила жена Хамова, втирая в виски вьетнамскую мазь, – насколько мне известно, нельзя подоить. А мне понадобится свежее молоко. Это я на случай, если вы забудете. Но вы, естественно, забудете.

– Без птеранодона нам вообще якоря не поднять, – категорически заявил Хам.

– А что это такое – птеранодон? – спросили женщины.

Интеллигентки называются.

– Крупнейшая птица от сотворения мира, – объяснил Хам. – Размах крыльев восемь саженей, грузоподъемность три взрослых мужика, радиус действия двести морских миль.

– А на кой он нам? – спросил Ной.

– А на чем ты полетишь искать сушу, может, на голубке? – саркастически спросил Хам. – Или у тебя вертолет есть?

Они дискутировали в этом роде, пока вода не поднялась намного выше ватерлинии Ноева ковчега. Корабль закачался на волнах, и якорные канаты угрожающе натянулись.

– Дети, – сказала пани Ноева, – по-моему, пора поспешить.

– И без тебя знаем, – осадил ее Ной.

– Будем бросать жребий? – с готовностью спросил Иафет. – Напишем названия животных на бумажках...

– Хрен тебе, а не жребий, – раздраженно сказал Ной. – Не дай Бог, вытащим пару титанозавров, тогда на чем нам самим спасаться? На надувных матрацах?

И тогда жена Ноева сказала:

– Я думаю...

Ее хотели было оборвать, но ни у кого никаких новых мыслей уже не было. И поэтому наступила тишина.

– Я вот что думаю, – продолжала осмелевшая пани Ноева, – наверное, придется нам всех этих завров и вообще крупных животных оставить за бортом.

Они терпеливо слушали ее. Они заранее смирились с чушью, которую она будет нести.

– Потому что в один прекрасный день, – продолжала жена Ноева, – насколько я Его знаю, придет Господь и спросит список спасенных животных. И теперь представь себе, Ной, что ты представляешь ему перечень, а в нем – четыре названия.

– Боже мой, – вздохнул Ной, – и подумать страшно.

– Ну, вот видишь. Но если ты Ему представишь ведомость, а в ней – тысяч двадцать названий, тогда он и внимания не обратит, что в перечне утопших будет каких-либо сорок-пятьдесят видов.

– Это значит, – недоверчиво спросил Иафет, – что мы спасем всех простейших, и глистов, и солитеров, вшей, и скорпионов, и жаб, хорьков, тапиров и пиявок – и что после потопа не будет, например, великолепных высокопроизводительных динозавров с минимальной потребностью в ремонте?

Жена Ноева легонько кивнула.

– А кто будет за нас работать? Кто будет бремя влачить? Кто, черт бы их побрал, будет развивать промышленность? На ком ездить будем? – воскликнул Иафет.

– Господа, – заметила она, – если не ошибаюсь, вода уже подступила к окошку капитанской каюты.

И они начали погрузку.

Они брали животных малого и среднего калибра, так сказать, от слона и меньше: львов и антилоп, барсуков и бакланов, кротов и колибри, словом, все, что удобно размещалось и не отнимало много места для остальных. Получилось то, что надо: скоро Ной имел в своем распоряжении длиннющий перечень спасенных существ, в то время как список обреченных был в общем-то краток. Вернее, был бы, если б уже существовала письменность. Но поскольку ее не существовало, можно сказать, что на одного мертвого паразавролофа приходилось примерно полтора миллиона колибри или два миллиарда тараканов. Мы рассуждаем чисто образно, потому что тогда ведь еще не было компьютеров.

Но уж совершенно без-образно случилось нечто иное.

Вместе с борзыми и хамелеонами, медведями и скунсами, дикобразами и жуками-рогачами на корабль попали также существа, которые практически не занимали места, но согласно воле Божьей (правда, догматически истолкованной) не должны были отсутствовать: бактерии, бациллы, кокки и вирусы, в том числе чумы, проказы и туберкулеза, тифа, паратифа и дизентерии, триппера и гангрены. В плане размещения они не были брюхатыми, как трицератопсы, или хвостатыми, как коритозавры, они не ломали мачты и не создавали трещин на корме и на носу. И это было замечательно и отвечало замыслам Ноя.

Поэтому все были довольны.

И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом;

на пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись горы;

и лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, все гады, ползающие по земле, и все люди;

все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло;

истребилось всякое существо, которое было на поверхности земли: от человека до скота, и гадов, и птиц небесных, – все истребилось с земли, остался только Ной и что было с ним в ковчеге;

вода же усиливалась на земле сто пятьдесят дней.

– Я, право, не знаю, – сказала на сто четырнадцатый день Иафетова жена, – для чего мы взяли с собой жабу. Какая от нее польза, какая радость? Тьфу.

– Если б мы взяли с собой хотя бы одного гипсилофадонта, – сказал на сто тридцать третий день Сим, – у нас были бы бифштексы до конца плавания. О чем мы думали? И вообще, кто здесь отвечает за снабжение?

На сто сороковой день в носу Иафета возник нарыв, вызванный идиотской бактериальной инфекцией. Иафет выглядел как клоун.

Вскоре всем стало ясно, что они взяли с собой не тех животных.

Возможно, они подумывали, как бы им незаметно утопить кой-кого из фауны и потом замаскировать это дело перед Господом, раз уж они не могли воскресить несчастных тварей, брошенных на произвол водных стихий. Об этом нам ничего не известно. Так или иначе вспомнил Бог о Ное, и о всех зверях, и о всех скотах, бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились. И закрылись источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба.

Вода же постепенно возвращалась с земли, и стала убывать вода. И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день того месяца, на горах Араратских.

– Вот видите, – сказал Сим, – если б у нас был птеранодон, мы могли бы слетать на разведку; я был бы пилотом, Хам – наблюдателем и навигатором, а Иафет – палубным механиком.

Однако Ной выпустил от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли, но голубь не нашел места покоя для ног своих и потому возвратился к нему в ковчег. И помедлил еще семь дней других и опять выпустил от себя голубя. Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него, и Ной узнал, что вода сошла с земли.

– Все на выход! – воскликнул он. – Конечная!

– Где мы? – спросила жена Ноева.

– В Армении, – прикрикнул на нее Ной, – что за глупые вопросы?

– А что мы здесь будем делать? – спросил Йафет.

– Будем возделывать землю и насаждать виноградники, – отвечал Ной, – а что же еще?

– Вот как? – возразил Иафет. – Целину будем осваивать? А кто нам будет таскать плуг, если мы ухайдакали бронтозавра?

Вскоре жена Хамова заболела инфекционным гриппом, потому что, само собой, вирус инфекционного гриппа жил здесь как у Христа за пазухой.

А виноградная тля тоже поживала неплохо и с удовольствием жрала виноградную лозу, а если появлялся какой-то виноград, его клевали скворцы. Потом началось нашествие саранчи, которую они по непонятным причинам тоже прихватили с собой. А две овчарки взбесились, а Сима ужалила гадюка, а волк задрал овцу, а куница передушила кур, а жена Симова села на ежа. И так без конца.

И, увидев это, Ной, муж земли, начал пить вино и ушел в шатер свой и там нажрался до чертиков. Ибо увидел, что все напортачено до самого конца всемирной истории. А потом он обнажился посреди своего шатра. Потому что Ной был не только праотцем, но и эксгибиционистом.

Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего.

Когда же потом Ной проспался от вина своего и узнал, что случилось, он страшно испугался и вскричал:

– Господи Иисусе Христе, что мне скажет Господь, когда узнает, как мы все испортили и испохабили?! Да ведь он меня разорвет пополам, как гусеницу.

– Предоставь это мне, – сказала тогда жена Ноева, – я сама с ним потолкую.

Она догладила белье, вытерла руки, причесалась наскоро и поднялась на гору Арарат, где без надлежащей консервации трухлявел Ноев ковчег, и в нем поселились черви, которых тоже прихватили с собой.

– Господи, Бог наш и Владыка наш, слышишь ли ты меня? – спросила жена Ноева сочным альтом.

– Отчего же я тебя не слышу? – сказал Господь. – Я ведь не глухой.

– Тут с нашими зверями... – начала жена Ноева.

– Ну, что с ними такое?

Жена Ноева замялась.

– Чего-то мы там напутали, – говорит, – взяли не тех, кого следовало, полезных утопили, а всякую шушеру поспасали. Словом, вышло не так, как надо.

– Да нет же, именно так вышло, как надо, – улыбается Господь в своей бесконечной доброте и мудрости.

– То есть как это? – удивляется Ноиха. – Ты нас даже не бранишь? И наказания на нас не возлагаешь? И громовым голосом нас не страшишь?

Господь затряс седой головой. Немногие об этом знают, но у Него, помимо всего прочего, есть чувство юмора. Он сразу понял ситуацию.

– Неужто ты думаешь, – стал он разъяснять ее жене Ноевой, особе совершенно некомпетентной, да еще женского рода в придачу, – что я бы вам позволил просто так, за красивые глаза, жить без бацилл и без хищных зверей, без вшей и клопов, словом, как на небесах? Это уж мне решать, так и запомни. О вас написано, что вы в поте лица своего будете есть хлеб свой насущный, ясно? Вместе с волами! И никаких роскошеств, жизнь – это вам не гулянки при луне. В конечном итоге все шло по плану...

Жена Ноева не переставала поражаться.

– В конце концов, – улыбался Господь, – уж не воображаешь ли ты себе, что там, внизу, листок может шелохнуться на дереве без моего ведома?

– Так это значит, – жена Ноева на миг прикрыла рот ладонью, – это означает, Бог наш и Господь наш, что Ты знал обо всем? Что эти замечательные чудища утонут, а эти мерзкие стрептококки останутся?

– Знал? – Господь Бог засмеялся. – А тебе, доченька, разве не известно, что я всеведущ? Операцией «Потоп» я руководил собственноручно, как и всем остальным. Не стану же я доверять такой важный поворот в истории человечества человеку! Только этого не хватало.

После чего Господь отпустил жену Ноеву. Она вернулась в шатер мужа своего и сделала вид, что собирается готовить ужин.

– Ну! – нетерпеливо воскликнул Ной. – Что было там, на горе?

И он нетерпеливо заиграл пальцами, как пианист перед концертом.

– Плохо было, – произнесла его подруга и начала чистить картошку.

– Разорялся? – осторожно допытывался Ной. – Метал громы и форменные молнии?

– Лучше и не спрашивай.

– Что Он говорил? – вытягивал Ной из нее информацию.

– Что ты все напортачил.

– Что? Так прямо и сказал «напортачил»?

– Кажется, он сказал «испохабил».

– Не может быть! – в отчаянии воскликнул Ной.

– Тогда иди и сам спроси. – Жена Ноева бросила картофелину в воду. – Кстати, Он просил передать, чтобы ты Ему на глаза не показывался.

– А еще что? – пискнул Ной.

– Он возлагает на тебя ответственность, – подчеркнула жена Ноева и поставила кастрюлю на плиту.

– За что? – Ной побледнел.

– Вообще за все. За погубленных животных, за спасенных животных, за неудавшуюся операцию «Потоп» со всеми потрохами. Ответственность на веки ложится на тебя.

Они помолчали.

– Он снимает меня с должности? – деловито спросил Ной.

– Хотел было. – Жена Ноева походя помешала что-то в чугунке. – Но я Его умолила.

– То есть как? Не понимаю!

– А что тебе тут понимать? Поплакала, обняла Его колена, напомнила про необеспеченных сынов и невесток, попросила отсрочки.

– А Он?

– Мол, оставит тебя эти оставшиеся триста пятьдесят лет до пенсии.

– Факт?

– Факт... Правда, – сказала жена Ноева, – если ты хочешь знать мою точку зрения...

– Много разговариваешь, – сказал Ной.

Так вот получилось, что Иафет родил Гомера, Магога, Мадая, Иавана, Фувала, Мешеха и Фираса. А Гомер опять же – Аскеназа, Рифата и Фогарма, тогда как сыновья Иавана были Елиса, Фарсис, Киттим и Доданим. От сих населились острова народов в землях их, каждый по языку своему, по племенам своим, в народах своих.

И так далее – вплоть до автора этих строк.