Юные герои Великой Отечественной

Витя Коробков

Витя в школу пошёл на год раньше сверстников, так как сам выучил азбуку, хорошо читал и писал. Мама и папа отправились 1 сентября на работу, а он оставил им записку и побежал на занятия с соседскими ребятами, которые были годом старше.

— Ты кто? — спросила его учительница, не найдя в списках первоклассников.

— Витя Коробков. Мне шесть лет, но я хочу учиться в школе.

— А ты буквы-то знаешь?

— Да! Я читаю, пишу и считаю хорошо…

Учительница проверила и — удивилась! Она сходила к директору и вернулась с разрешением зачислить шестилетнего мальчугана в первый класс. А среди года его перевели сразу во второй!

Витя отлично учился по всем предметам, но особенно любил рисование. И скоро стал дополнительно посещать художественную школу. Часто рассматривал и старался копировать картины Айвазовского в Феодосийской городской галерее. Заведовавший музеем Н.С. Барсамов сразу отметил — талант: отличная память, острый глаз, уверенная рука: «Молодец! Если будешь заниматься каждый день, то и твои картины появятся в музеях!»

И Витя часами рисовал горы и море, сидя на камнях у самой воды. Над головой реяли чайки, на горизонте проплывали большие корабли.

Бушующие волны забрызгивали альбом, но солёная вода быстро высыхала на ветру, лишь оставляя чуть заметные разводы на бумаге… А Витя мечтал о морских путешествиях в далёкие страны, где бы его альбомы наполнялись новыми и новыми зарисовками.

За отличную учебу Витя два раза получил путёвку в пионерский лагерь «Артек». Но вторая поездка внезапно прервалась — началась Великая Отечественная война. Всех сразу отправили по домам, и Витя вернулся в Феодосию.

Отец Михаил Иванович хоть и болел туберкулёзом, но продолжал работать в типографии. Мама Виктория Карповна вела домашнее хозяйство. А война всё ближе подкатывалась к Феодосии. Скоро начались бомбёжки, стали гибнуть мирные жители. Красная армия и флот отступали из Крыма, и через несколько дней город захватили немцы. Началась первая оккупация.

Захватчики установили свои порядки. Везде шли обыски и аресты. Людей избивали на улицах за малейшее неповиновение. Заподозренных в сопротивлении и связях с подпольщиками и партизанами увозили за город и расстреливали без суда.

Витя возненавидел оккупантов и решил при первой же возможности уйти к партизанам. А тут вдруг новые власти прислали за отцом офицера и переводчика и потребовали выйти на работу в типографию. И он — согласился!

Сын не мог понять, как же так — работать на немцев! Он спросил отца:

— Не лучше ли нам уйти в Старокрымский лес? К своим, к партизанам?

— Ты много не знаешь и пока не понимаешь, сынок. Мы с тобой пригодимся нашим в Феодосии!

И Витя с двоюродным братом Сашей стали готовиться к борьбе с оккупантами. Им иногда удавалось утащить у немецких офицеров и солдат, стоявших на постое в соседских домах, оружие и патроны. Они писали от руки патриотические листовки и расклеивали их поверх немецких объявлений и вывесок.

Тяжелейшие бои в Крыму продолжались, и вот однажды в Феодосию ворвался наш десант и отбил город. В тот день Витя помог одному из офицеров с группой десантников отыскать брошенную немцами в спешке комендатуру, чтобы вывезти оттуда их секретные документы. Но недолго оставались наши войска в Феодосии. Немцы повторно захватили город.

Но борьба не прекращалась. И вот однажды, придя вечером домой, Витя увидел отца с незнакомцем. Они сидели у тёплой печки-буржуйки и о чём-то серьезно негромко разговаривали. Заметив сына, отец замолчал на мгновение, а потом сказал:

— Знакомься: Николай Иванович, печник… Печь нам будет делать к зиме…

— Здравствуй, Витя, — улыбнулся гость, помолчал, а потом добавил: — Чего уж скрывать… Мы с тобой знакомы. Помнишь, ты меня с моими бойцами к комендатуре проводил?

— Да! — удивился Витя, всматриваясь в лицо гостя при тусклом свете из открытой печки. — Вы тот офицер-десантник… Николай Александрович!

— Верно! Но теперь забудь об этом. Я — просто печник дядя Коля.

— Вот как бывает! — воскликнул отец. — Ну, тогда не будем ходить вокруг да около… Надо помочь нашим фронтовым разведчикам: рассказать, где штаб, где полиция, где комендатура. Разузнать кое-что… И вот ещё нужен товарищам образец пропуска на вход и выход из города. Раздобудешь на днях?

— Конечно! — твёрдо ответил Витя, и сердце застучало у него в груди с новой силой — вот и начинается настоящая борьба с фашистами!

С того дня он стал больше бродить по улицам не только у дома, но и в самых разных районах. Теперь он считал солдат и офицеров; запоминал, где есть контрольно-пропускные посты; какая техника въезжает и выезжает из Феодосии. Часто наведывался в порт, чтобы посмотреть, что разгружают с кораблей.

А через неделю ему удалось раздобыть и пропуск. Вместе с братом он долго поджидал случая у пропускного пункта на выезде из города. День выдался ветреный, и часовой упустил пропуск и не побежал его поднимать. Листочек уносило всё дальше и дальше по улице, но ребята его нашли и подобрали. А на другое утро отец уже отпечатал по этому образцу поддельные пропуска для разведчиков.

Так Витя успешно выполнил одно из первых важных заданий.

Почти два года семья Коробковых вела опасную подпольную работу. А немцы тем временем становились всё свирепее. На территории совхоза «Красный» в пригороде появился концлагерь. Заподозренных в связях с партизанами отправляли именно туда. Людей пытали и казнили. Город наводнили полицаи-доносчики. Михаил Иванович почувствовал, что за ним установили слежку. И как-то утром он сказал сыну:

— Пора нам уходить. Мать сегодня же отправится в деревню Субаш к родне, а мы с тобой в сумерки встретимся на опушке леса. Смотри, чтобы за тобой не увязался хвост!

Уходя из дома, Витя достал из тайника свой пионерский галстук, и решил: «Пусть взовьётся знак борьбы над родным городом!»

Осмотревшись по сторонам на пустынной улице, он вскарабкался на развалины дома и с него ещё выше на столетнее дерево. И вот — заколыхался на верхушке маленький красный флаг, символ непобедимости родной страны!

В сумерки Витя с отцом благополучно вошли в лес и отправились к партизанам.

Уже наутро в отряде командир бригады Куликовский объявил перед строем: «Михаил Иванович и Виктор Михайлович Коробковы зачисляются разведчиками штаба Третьей бригады Восточного соединения!»

Сначала Витю отсылали с бойцами только в дозор и охранение на подступах к лагерю. Но он рвался в бой и часто просил Куликовского:

— Товарищ комбриг, разрешите пойти на минирование дорог или в засаду у шоссе.

— Нет, Витя! Вот наберёшься опыта — и станешь отличным разведчиком. У тебя «фотографическая» память и зоркий глаз. Для начала обследуй всю местность на подходах к нашей базе. Сверь всё с картами. А потом будешь ходить один в разведку и дальше.

Скоро Витя уже знал все дороги, пещеры, ущелья и перевалы. Выяснил, где можно пройти по карнизу вдоль глубокой пропасти. Где пробраться по тайным тропам через, казалось бы, неприступный горный хребет.

Он докладывал командиру:

— Вот здесь можно дойти по выступу скалы, как по балкону, до огромной пещеры. Её нет на картах. Отличное укрытие от авиации и для склада оружия и боеприпасов. Но главное, можно выйти через это подземелье на другую сторону горного хребта и оттуда по пологому склону спуститься в долину!

— Ты прошёл этим путём по пещере один? — нахмурившись, спросил командир.

— Так точно! Один! — бойко отозвался разведчик, не понимая, почему Куликовский стал строже.

— Так поступать нельзя! На будущее запомни: никогда не углубляйся в пещеры в одиночку. Обязательно нужен напарник. Кто-то должен подстраховать: иначе — можно заблудиться в пещере… или случится камнепад и завалит выход. И никто не будет знать, где тебя искать, как помочь! Действовать нужно всегда в группе или с напарником. Это закон для ныряльщиков-аквалангистов, скалолазов и спелеологов — исследователей пещер. Тебе ясно?!

— Так точно! Всё ясно.

— Ну, раз ясно — хорошо! Но ты молодец, конечно! Очень важный путь и укрытие нашёл. Отличная работа! Теперь получай новое задание. Завтра отправишься в деревню Бараколь. Там большой гарнизон фрицев, а мы должны его уничтожить. Вот и надо тебе всё там высмотреть и доложить мне перед атакой.

Наутро под видом местного мальчишки Витя появился на окраине села. По дороге нашёл у заброшенного сарая металлический обруч от бочки и погнал его перед собой, как видел когда-то в цирке: катнёт вперёд, закручивая, и он покатится прочь, а потом — возвращается. Пыль столбом, обруч дребезжит и прыгает по каменистой улице как дрессированный. Весело! Даже немецкие солдаты, стоявшие в карауле у штаба и чистившие бронетехнику, удивлённо смотрели, как ловко, по-цирковому паренёк управляется с этой ржавой железкой.

А юный разведчик тем временем всё считал танки, упрятанные в больших дворах, высматривал, в каких избах на постое больше солдат, где на окраине деревни устроены пулемётные гнёзда, обложенные песком.

Вдруг один из часовых стал что-то ему выговаривать по-немецки. Витя постоял, послушал, ничего не понимая, но согласно покивал головой. Чувствуя опасность, он, будто местный, вбежал в ближайший дом. Но немец окрикнул его и передёрнув затвор автомата вошёл за ним… И тогда Витя заговорил громко с хозяйкой:

— Бабушка, я вот обруч нашёл. Тебе как раз на бочку нужен был, верно?

Незнакомая женщина сразу поняла, в чём дело, и, глянув на немца, спасла Витю:

— Ах ты, пострел! Всё шляешься по деревне, а каша стынет. Ну-ка, садись завтракать!.. А вы, господин, не хотите ли угоститься?

И она поставила на стол горшок с дымящейся пшёнкой.

Солдат усмехнулся, потянул носом над едой: «Найн!» — и вышел из избы.

Переждав полдня, Витя в сумерках сумел миновать все немецкие посты, которые приметил ещё днём, и к ночи вернулся в отряд.

А уже на рассвете, когда небо ещё не совсем просветлело, с холма с опушки леса к деревне Бараколь бесшумно подошёл отряд партизан. Бойцы отлично знали, где на окраине пулемётные расчёты, в каком доме на постое много солдат, в каком дворе укрыты танки и бронетранспортёры.

Командир поднял автомат и негромко отдал приказ нескольким группам: «Ликвидировать пулемётное гнездо у дороги! К комендатуре! Во дворы с танками!»

Тут же завязался бой. От брошенных бутылок с зажигательной смесью и гранат вспыхнули фашистские «тигры» и замолчали вражеские пулемёты. Растерявшиеся и перепуганные солдаты бросились наутёк. Противник понёс большие потери, а партизаны отступили лишь с несколькими ранеными. Бой был выигран! И всё благодаря точным донесениям юного разведчика.

И в дальнейшем Вите при выполнении заданий помогала не только его удивительная память, но и смекалка, и отвага. Он никогда не терялся и находил выход из самых сложных ситуаций.

Так в очередной раз случилось и во время разведки в деревне Эйсерес. Туда он отправился вместе с отцом. Но Михаил Иванович после сырой осени и холодной зимы постоянно болел. Вот и в тот день ему стало так плохо, что он с трудом шёл. И хотя отцу с сыном удалось запомнить расположение постов посчитать технику и живую силу противника, сил уйти обратно в отряд у изнурённого долгой болезнью разведчика уже не было. Он еле держался на ногах и привлекал внимание часовых. А всех подозрительных, не местных жителей, арестовывали и отправляли в полицию.

Укрыться у кого-то из своих в деревне не получалось, не было там связных или знакомых подпольщиков. А довериться случайным людям Коробковы не могли — попадались среди местных и предатели, пособники фашистов. И тогда Витя решился на смелый шаг — привлечь внимание к себе, отвлекая немцев от больного отца. Он достал из кармана трофейную губную гармошку и начал наигрывать мелодии немецких песенок. Все с любопытством поглядывали на паренька в серой потрёпанной кепке, с сумой через плечо. Ясное дело — голодный оборванец-попрошайка хочет заработать.

Скоро вокруг него собрались солдаты. Они хлопали в ладоши и подпевали по-немецки. Кто-то дал ему краюху хлеба. Деревенские же смотрели сначала угрюмо на незнакомого паренька, который, казалось, развлекал оккупантов.

А тем временем отец, собрав последние силы, за спинами столпившихся слушателей уходил всё дальше и дальше на окраину. Потом вошёл в лес, отлежался на тёплом мху и с новыми силами побрёл дальше.

Как только Витя заметил, что отец смог уйти, то сразу перестал наигрывать немецкие песенки. И зазвучала наша «Катюша»! Женщины заплакали, а дети и старики заулыбались. Немцы же насторожились и начали что-то недовольно покрикивать Вите. И он не стал испытывать судьбу: заиграл плясовую, пританцовывая и махнув под конец рукой, как бы говоря: «Ну, хватит… Концерт окончен!»

Крестьяне и солдаты разошлись, а он уже в сумерках нагнал отца на тайной горной тропе. Поздней ночью они добрались до своих и доложили обстановку командиру.

На рассвете Виктор в одиночку повёл боевой отряд в Эйсерес.

Нападение было отлично спланировано по точным донесениям разведчиков. Партизаны молниеносно разгромили вражеский гарнизон, уничтожив много артиллерийских орудий, бронемашин и грузовиков.

Шёл третий год оккупации Крыма. Красная армия уже вела широкомасштабные наступления по всем фронтам. А немцы свирепствовали всё сильнее, чувствуя своё бессилие против восставшего народа. Полиция и контрразведка выслеживали и казнили подпольщиков. Каратели пытались вытеснить партизан из горных лесов, уничтожали целые деревни.

Для установления контактов с уцелевшими подпольщиками отец и сын Коробковы были направлены в Феодосию.

— Понимаю, что дело смертельно опасное, Михаил Иванович, — признался начальник разведки. — Но нет у нас другой возможности восстановить связь с подпольем. Связных арестовали, скорее всего, всех замучили и казнили. Вы же хорошо знаете город, многих людей, адреса старых связных. Вот и осталась надежда только на вашу семью! А Красная армия приближается. И для поддержки наступления нужно спланировать и организовать корректировку артиллерийского огня; выяснить, где минные поля; как устроена оборона противника в самом городе.

— Ясное дело, товарищ командир… Всё, что сможем, сделаем. Если не погибнем, то задание выполним!

Но плохие предчувствия командира, к несчастью, сбылись… Кто-то из местных предателей-осведомителей в первый же вечер заметил Коробковых в Феодосии и донёс врагу.

Отец и сын были схвачены дома на рассвете следующего дня. Их повели по пустынным улицам под усиленным конвоем в тюрьму и поместили в разные камеры. Больше они уже не виделись.

Допросы и жестокие пытки не сломили ни отца, ни сына… Витя, весь в незаживающих рубцах от хлыста, на допросах отвечал только: «Ничего не знаю!» Стойкость мальчика, которому в застенках 4 марта исполнилось пятнадцать лет, поражала даже палачей. В тот же день Витя узнал, что отца уже расстреляли. Но эта ужасная весть лишь укрепила несломленную волю борца. Он так и не сдался.

В камере с ним был Валя Ковтун, которого схватили за листовки против оккупантов. Мальчики много говорили между допросами. Витя мечтал выжить и стать настоящим художником… Но не сбылась его мечта… 9 марта в камеру, где к тому дню было много новых арестованных, вошли офицер и солдаты:

— Коробков! — коверкая русскую речь, сказал фашист. — Выходи!

— Прощайте! — обернулся к товарищам Витя. — Если останетесь живы, скажите маме: «Я умираю за Родину!»

А через несколько недель Феодосия была освобождена. И началась новая жизнь.

Виктор Михайлович Коробков посмертно был награждён медалью «За отвагу».