За 50… и все в порядке

САВРАСКА

Что это, спросите вы, читатели моей рубрики «За 50… и все в порядке», я вдруг решила рассказать о другом - о простой семье? Объясняю. Люблю я эту семью. Черпаю в ней при встречах силы и душевную теплоту. Тянет меня к таким людям. И где бы я ни была в командировках - у меня есть там свои друзья, свои привязанности. Это и молодые люди, и совсем старики. Но они похожи, потому что им претит психология нищих. При всех трудностях жизни мои единомышленники не унывают, ищут выход из наисложнейших ситуаций, умеют радоваться простому и любить не за что-то вещественное.

Семья, о которой я расскажу, живет как все. Испытывает материальные трудности, ходит под угрозой безработицы, конфликтует с подрастающими детьми, из последних сил выбивается, чтобы помочь старикам родителям, мечется в поисках удобрений и семян для садового участка, бензина для машины-развалюхи. Бывают здесь и минуты отчаяния, тоски, обиды друг на друга. Но все это без надрыва, без взаимных обвинений и упреков - живут тепло, гостеприимно, без зависти. И вообще, когда я чувствую в себе раздражение, усталость, когда покидает меня мой задор, я беру билет до Волгограда…

ДЕТИ. Егора спросили при записи в школу: «Какой язык ты хотел бы изучать?» «Английский, - твердо ответил он. - Потом поеду в Америку, куплю там «Мерседес» для папы».

Вообще он давно очень самостоятельный - этот семилетний мальчишка. Оттого и задирается со своей сестрой Улей - она моложе на целый год, и он чувствует себя главным, А учатся они в одном классе - так решила мама. И потому трудности делят пополам и радости тоже. Папу и маму они совсем не боятся, но зато сестру Настю слушаются во всем. Она очень строгая воспитательница. Настя учится в 9-м классе, и фактически она - нянька маленьким. И в детский сад за ними ходила, и обедом кормила, теперь уроки проверяет.

Настя - дочь Ирины от первого брака, высокая красивая девушка. Отец появился, когда она была совсем еще малышкой, и они любят друг друга, зовет она его папой. Не так давно, правда, их отношения усложнились. Из-за Настиного «переходного» возраста. Что-то стало происходить с нею неведомое, непонятное: то плакать хочется ни с того, ни с сего, то смеяться, то запереться у себя в комнате и сидеть молча. Сама себя иногда понять не может. А отец и тем более. Одернет ее, скажет грубо, а ей обидно. Как с маленькой обращается, а она уже другая. Ей погулять с друзьями хочется, а он возьмет и на замок ее закроет, вещи спрячет хорошие и кричит. Она и так привязана к дому, как коза на веревочке. В общем, несправедлив отец, считает его родная-неродная дочь.

Ну а в целом дети Марказиновых не хуже других, веселые, здоровые, одеты, накормлены, любо-дорого посмотреть!

МАТЬ. С Ириной Александровной Марказиновой я познакомилась давно. Она была моим референтом по обществу «Знание». Энергичная и неравнодушная. Ирина Александровна - прирожденный организатор, менеджер, как теперь говорят. Умеет «продать» товар и показать его лицом. Мы с ней сработались сразу. Это, может, взрослым нынче не до лекций, а молодежь собирается на них охотно - ей хочется высказаться и задать провокационные вопросы, получше разобраться в себе, посоветоваться. Вот мы и мечемся по школам, техникумам и ПТУ. Но в последний раз застала я своего боевого товарища в грусти и печали:

- Выгоняют даже из помещения. Мы не нужны, делит новая власть наше здание. Я бы не стала так держаться за стол, если бы не телефон. Дома-то его нет, а без него какая работа? Что делать, ума не приложу.

Да и то сказать, условия для работы суровые - район огромный, машины нет, все на трамваях, автобусах, попутках ездим. Но Ирина Александровна не жалуется на судьбу.

- А в доме-то когда управиться успеваете?

- Встаю полшестого. Кормлю и собираю на работу мужа. Он у меня в литейном работает, труд тяжелый, надо и с собой еду дать. Потом детей бужу, одежда уже готова, завтрак тоже. Накормила, в школу проводила, бегу в магазин. Мы имеем право по талонам отовариваться только в магазинах нашего микрорайона - это изобретение исполкома. В очереди постояла, что-то достала, кинула в холодильник, записку дочке написала и - на работу. Набегаюсь, к вечеру еле ноги волочу домой, А часто даже не домой. А к родителям - старенькие они у нас, им помощь нужна, очень жалко их. Думаю: ну, дома-то дети, а здесь и вовсе старики немощные и сворачиваю к ним. За семью я спокойна, там Настя… Только уж очень самостоятельной стала, с отцом не ладит. Умом понимаю - девочка растет, а сердцем не могу принять эти перемены в ней.

МУЖ. Саша - рабочий человек, и без работы его представить невозможно. На заводе его знают хорошо, уважают, и деньги он получал большие - в основном по две смены работал, себя не жалел. Но теперь его деньги уже не деньги, все подорожало, и хоть три смены подряд вкалывай, ничего не изменишь. В молодости он и подумать не мог, что станет отцом такого большого семейства, но сейчас доволен - очень любит своих детей и от их ласк и проказ просто млеет.

Но, как про Настю заговорили, занервничал, разгорячился:

- Не понимаю, почему я должен терпеть, а не она? Сказал - не ходи, значит не ходи. Не знаю я эту вашу психологию и знать не хочу - вот сделаю новую дверь, на нее два замка повешу, пусть попробует у меня убежать…

- Собственник, а не отец, - говорю я. - А сам не такой был в ее возрасте, не мучал родителей? Или забыл? Вот и надо чуть изменить свою мужскую прямолинейность, потерпеть, попытаться понять, а то дом ей опостылеет, убежит.

Саша упрямо молчит, дуется, а потом беспомощно так признается: «Боюсь я за нее, боюсь!»

ДАЧА. Дачи бывают не только в высокопоставленных кругах. В Волгограде почти у всех есть дачи. О дачах, семенах, участках, урожае разговор в транспорте, в столовых, в магазинах. Дачи - это и необходимость, и отдохновение одновременно. У моих знакомых тоже есть дача. И плоды их труда я стала ощущать сразу, как впервые приехала в Волгоград. Моя Ирина Александровна приносила то баночку с помидорами, то варенье, то яблоки.

- Свои, свои, - приговаривала она каждый раз гордо, и я уж нарисовала себе необъятные просторы этого участка.

Каково же было мое разочарование, когда я попала на эту, так сказать, дачу: несколько грядок, несколько деревьев, кусты и маленькая халупа. Все! И это на пять человек! Увидев мою растерянность, хозяева и сами расстроились и стали тут же в халупе что-то варить к ужину на керосинке. Господи, как мало надо человеку! Клочок земли в четыре сотки и работа до седьмого пота.

- А как же? Лето бывает жаркое. Если не поливать, все погибнет. Что зимой будем есть? - оправдывается хозяйка.

- А когда вы отдыхаете? Отпуск я имею в виду?

- Отпуск? И отпуск на даче. Все же сгорит без нас, я же говорю. Мы привыкли: день работаем, а вечером на Волгу купаться все вместе отправляемся. Так и отдыхаем, и деньги целы.

МАШИНА. На дачу мы ездили на машине… «Москвиче» старого калибра. Хозяин сидел за рулем важный и довольный. А я поняла в тот момент, почему Егорка хочет в Америку поехать за «Мерседесом».

- Ничего, что старенькая машина, нам без нее не обойтись, - будто оправдывается Саша. - Крутимся: и на работу, и на дачу, и стариков возим.

- А бензин, запчасти - втридорога? - подзадорила я его.

- Крутимся! - в один голос ответили Саша и Ира. - Старые связи выручают, бартер.

- Что же вы меняете?

- А про дачу забыли? Натуральные продукты без нитратов на любую деталь обменять можно.

БУДУЩЕЕ. - Ирина Александровна, а если придется прощаться с обществом «Знание»? - спрашиваю.

- Плохо дело. Я пыталась тут навести кое-какие справки, ходила наниматься в СП, МП, к бывшим комсомольским своим «хозяевам»… Я им говорю: ребята, вы же меня знаете, энергия есть, делать умею многое, не подведу в плане честности… «Это-то нам и ни к чему, честность твоя, сейчас другие качества в цене», - ответили мне. «Может, секретаршей возьмете, с людьми я умею разговаривать». - «Да ты что, мать, смеешься? Нам секретарша с ногами нужна, с прикидом, у нас клиент особый…»

- Так можно и безработной остаться!

- Ой, да про меня ли это? Если что - откроем домашний кооператив, например, тапочки будем шить всей семьей. Их в магазинах днем с огнем не сыщешь, или за такую цену появляются, что волосы дыбом встают. А всякого старого, ненужного тряпья дома полно. Скроим, сошьем и на рынок отнесем, где наша не пропадала!

Я ничему не удивлюсь, если и правда завтра эта семья придумает себе новое дело. У них у всех золотые руки и масса фантазии. И я приеду вместе с ними шить тапочки, так хочется поучаствовать в семейном бизнесе. Может, это будет, а может, нет, а пока с утра все снова. Начинается у этой простой русской женщины обычный день, описывая который, можно обойтись одними только глаголами: встала, приготовила, накормила, отправила, помыла, постирала, отстояла, купила, напекла, пришила, накормила, уложила, постирала. Егорка как-то спросил у матери:

- Мам, чего ты все время про какую-то Савраску говоришь, ведь Савраска - это лошадь?

- Лошадь, Егорушка, лошадь, правильно.

- А при чем здесь ты?

- А я и есть Савраска, - засмеялась мать.