За 50… и все в порядке

РАЗВОД С ДЕТЬМИ

Ощущение вины не покидает меня теперь уже никогда. Вины, что вышла замуж. Вины, что родила дочь. Вины, что разошлась с мужем. Вины, что дочь рано вышла замуж, родила двоих детей и ей тяжело жить на свете.

Казалось бы, обычное дело - житейское. Маленькие детки - маленькие бедки. Но вот что такое беда, мы чаще себе представляем, как модель, как перспективу, и конечно, не свою. Реальность представить труднее, так как неожиданной тяжестью наваливается, камнем висит на шее. Иди ищи ответ на вопросы. Вечные вопросы, но от этого не менее трудные. Даже если отбросить политические и социальные проблемы, все равно остается немало - трудности непонимания друг друга. Полное отсутствие душевного контакта, разлад. На закате двадцатого столетия люди пытаются искать контакты с другими цивилизациями. А здесь, на Земле, мы закопались в своих бытовых проблемах, замучились друг с другом. И знать не знаем, как обрести душевное равновесие, найдя простой человеческий подход к своим собственным взрослым детям. Зачем гоним так время? Зачем стремимся проживать побыстрее дни - от получки до получки, от класса к классу, потом институт, потом женитьба…

А что потом? Радость? Освобождение? Отдохновение? Моральное удовлетворение? Благодарность?

Нет, даже не гадайте.

Чувство горького разочарования, тщетности бытия, обидной обиды на детей, усталость, болезни, потрясающее непонимание друг друга, угрызения совести, непреходящее чувство вины, тихое забвение, а дальше… тишина.

Сидит передо мной все еще красивая, хотя и не молодая, женщина. Говорить ей трудно, слезы мешают, руки дрожат, нервничает, но рассказывает. С ее точки зрения, уникальную историю. Но, господи, какую типичную!

- Понимаете, у нас прекрасная семья, жили всегда дружно, хотя наша семейная жизнь прошла в проходной комнате родителей мужа. Тогда и не помышляли об отдельных квартирах. Два сына выучились, материально сейчас обеспечены, хотя для того, чтобы им жениться, пришлось очень многим пожертвовать - разменять нашу квартиру, продать более или менее ценные вещи. Но оба сына теперь имеют квартиры, и, казалось бы, мы, старики, можем успокоиться, свой долг перед детьми выполнили, жить бы потихоньку, навещать внуков. Так нет - старший собрался разводиться с женой. Мы с ума сходим, а он говорит: «Не люблю, и все». А внук, которому тринадцать, что с ним будет? Мы с дедом уже немолоды, здоровья нет, если они разведутся, сын к нам в нашу однокомнатную придет, куда же еще? Собирали семейный совет - и те родители, и мы. Ну и что же? Ничего. Разговариваем, как с инопланетянами. Сноха требует «выкуп» - дубленку и квартиру в придачу в обмен на его свободу. Злые, жестокие эгоисты! Что нам-то делать?

Я, конечно, советую не волноваться, взять себя в руки. Вдруг молодые опомнятся, все как-то образуется. Сама прекрасно понимаю, что утешение мое слабое. А может, посоветовать плюнуть на молодых, пусть делают, что хотят, только сами, не вмешивая стариков, не сваливаясь на их бедные головы со своими «любил-разлюбил»… Посоветовать-то можно, да разве растревоженные родители смогут не думать о беде бессонными ночами? Нести им свой крест до смерти.

А вот другая история из жизни. Дочь росла прекрасной, умной девочкой, семья была полная, веселая. Много читали, дружили. Она в университет поступила, училась отлично. Ничто не предвещало беды. Вдруг ушла в религию. Ушла и не вернулась. И принять невозможно, и понять немыслимо, как, когда и что с ней произошло. Кроме духовных книг, она ничего не читает, церковь стала родным и единственным домом. Потом свалилась неожиданно любовь. И реализовалась она в двух маленьких дочках. Муж был изгнан за ненадобностью, как, впрочем, и родители, которые теперь не допускаются даже к своим родным внучкам, дабы не испортить их теперь уже духовного воспитания. Дочери с ее девочками уступили квартиру родители этих несчастных родителей. И теперь две пары стариков живут и стареют вместе, а дочка живет одна. Совсем одна, но с Богом. И Бог с ней, кто может помешать молодой женщине верить в Бога? Но представить себя на месте матери этой особы весьма затруднительно. Она мечется в поисках ответа, пытается помочь материально, встретиться с внучками - дочь отталкивает ее. Муж упрекает за плохое воспитание дочери, старые родители, переехавшие к ним, требуют повышенного внимания к своей угасающей жизни, капризничают, грозятся вернуться в бывшую квартиру, и дочь, которая ничего не требует, но от этого не легче, а, наоборот, невыносимо.

Говорят, тяжело быть молодым. А легко ли быть пожилым? Особенно средней из женщин - пятидесятилетней. Она меж всех огней стоит, как атлант, держит небо на собственных плечах. Сколько так она сможет продержаться? Не рухнуть? Кто ее пожалеет самое?

Вспоминаю еще одну судьбу. Как-то незаметно с возрастом расцвел букет болезней. Одного полиартрита хватит на всех. От боли по ночам корчилась, больницы не помогали, врачи тоже. Стала пить преднизолон - разнесло. Выхода не было.

Жить надо, и болеть придется столько, сколько жить. И вот тут-то происходит счастливейшее событие - дочь выходит замуж, дарит внучку всем на радость. Растет внучка, а вместе с ней и заботы. Постирать, приготовить, погулять, уложить спать. Кто же все это сделает? Она, эта больная женщина, у которой порой на руки и на ноги взглянуть страшно. Как же это она ухитряется? А очень просто - еще увеличила дозу лекарств, подтянула потуже поясок, вдохновилась любовью к внучке - и вперед! Обрела, как говорится, второе дыхание. Да, конечно, она на пенсии, дочь работает, зять тоже, а вечером все есть хотят. Поэтому «топ-топ-топ» своими больными ногами по дому, глядишь, и сготовила ужин, присела на край ванны и своими больными руками все перестирала. Незаметно растет внучка, но, ох, как заметно сдает бабушка. Бывают недомолвки, бывают ссоры, но, слава Богу, никто не оскорбляет. Просто у старой матери остается тяжелый осадок непонимания: почему так, когда силы на исходе, приходится начинать вторую новую трудную жизнь? Неужели дочка и зять не видят, как ей трудно, физически невыносимо. Да что физически, морально тоже не легче - смотреть, как зять запихивает малышке в рот конфеты, как скачет с ней по комнате, возбуждая перед сном? Да мало ли еще что она носит в своей неуспокоенной душе. А говорить? Что говорить? Дочь любит зятя, вся вздрагивает при нем, зачем же критиковать, все равно он ей ближе, дороже, чем старая изношенная мать. Промолчит. И снова промолчит. А жалости или благодарности - стоит ли их ждать? Лишь бы у молодых лад в семье был. И она поспешит на кухню, превозмогая боль, успокаивая себя: не гонят, терпят…

Смирение - оно приходит к пожилым. От опыта ли, усталости, от понимания неизбежности боли и потерь. Смиренно нести свой крест, свою ношу умеют лишь старики. Хотя любая жизнь - и молодая в том числе - это ноша, требующая сил, напряжения, терпения, бесконечной работы. А легче или тяжелее эта ноша, уже зависит от каждого. Вот я не могу это объяснить своей дочери. Что надо считаться и с детьми, и с мужем, и с пожилыми родителями. Тонкое искусство - строить семейную жизнь, и ему надо учиться. Тем более сейчас, когда напряжение висит в воздухе. Но бунтует, бушует молодая женщина, содрогается дом от ее гнева, удивляется муж и уже задумывается, а не лучше ли расстаться, чтобы не портить друг другу жизнь. И вот я, теща, должна бы броситься на защиту своей дочери, считая зятя инородным телом, но нет, не могу этого сделать. Я вижу, ощущаю, как медленно, но верно начинается разрушительная работа - вот уже и сваи зашатались, и дом покосился, и скоро рухнет все. Это сооружение, называемое молодая семья. А, впрочем, какая молодая? Десять лет прожито. Можно бы и успокоиться - куда кто денется, двое детей и т. д. В том-то и дело, что никаких гарантий ни в любви, ни в семье не бывает, кроме прожитого вместе дня и радости по этому поводу. Завтра все может стать другим, и двое близких - мужчина и женщина - пополнят армию разведенных, а значит, одиноких людей.

- Ну и что, - говорит моя дочь, когда я призываю ее сменить гнев на милость, - и пусть уходит, одного сына ему, другого - мне.

Конечно, я воспринимаю это как кокетство, пока еще благополучной жены. Но я-то в отличие от нее уже точно знаю, что, если в доме неуютно, если теплый обед не ждет человека, пришедшего с работы, если дети не ухожены и не воспитаны, а жена все время в гневе и недовольстве, редкий мужчина не посмотрит на сторону…

- За десять лет я всего натерпелся, - говорит мне зять, - и на ее «разрядки» в мою сторону я смотрю как на изменчивость погоды. Я много научился делать сам, но есть вещи, где женщина незаменима. Она же мать. Конечно, я ее люблю, во всяком случае, пока. Хотелось бы улучшить и наш быт, и ее отношение к детям меня смущает, да и ко мне. Ведь и в интимной жизни она как будто великое одолжение делает.

Обидно. Могло бы быть все иначе. Видно, вы в детстве ее избаловали, мало по рукам давали, ни в чем не отказывали, так что вы сами вырастили и выпестовали этот ее махровый эгоизм, извините, конечно…

А зять-то у меня умный. Он, оказывается, давно все понимает. И его можно понять. Но кто поймет меня - женщину, мать? Обвиненную справедливо, уличенную, униженную. Я чувствую себя обвешанной гроздьями вины. Какое счастье, что я могу закрыть за собой дверь и уйти в свой дом. Там, в одиночестве, я буду страдать за молодых, за себя, за внуков. А потом успокоюсь тем, что независима от них материально, что пока более или менее здорова и не нуждаюсь в их жертвах - ехать ко мне, подавать горшок или лекарство, кормить с ложечки…

Когда-то обязательно нужно «развестись» с детьми, дать им возможность самим вершить свою жизнь. Хорошо бы разъехаться, но необязательно в этом дело. Если два поколения живут вместе - старшим надо перестроиться. Молодым не под силу, да еще если учесть наши собственные огрехи в их воспитании. Мы, опытные, мудрые, должны научиться не обижаться по пустякам, не читать им бесконечных нотаций - поздно! - постараться осовремениться, что ли. Пусть живут, как могут. А мы будем рядом нести свой крест. Им свой еще предстоит - их детки подрастают…