За кулисами тайных событий

Глава 1. Виталий Шеремет и Маргарита Кожекина. Особая миссия генерала Ермолова

«Большая игра», развернувшаяся в центре Азии между Россией и Англией, стала доминантой взаимоотношений этих двух империй на протяжении ХIХ — начала ХХ в. Вовлекались страны и народы, правители и армии, перемалывались средства империей и судьбы людей, перекраивались границы и геополитический рисунок региона.

Декларативной основой британского курса в Центральной Азии и на среднем Востоке был тезис о «русской угрозе Индии», имевший своим истоком план похода на Индию Павла I в 1801 г., идея которого была инициирована в декабре 1800 г. первым консулом Франции Наполеоном Бонапартом. Он стал дымовой завесой для серии стратегических операций британских и англо-индийских спецслужб в Центральной Азии.

Первые британские «исследователи Азии» в воинских званиях от капитана и выше начала появляться в Центральной Азии уже в 1810-х гг.; особенно ретиво они беспокоились об судьбах караванов, идущих на Бухару, Самарканд и Оренбург в те годы, когда Россия отбивала вторжение Наполеона Бонапарта. Число хакимов-лекарей, странствующих миссионеров и советников, приискивавших место и должность при дворах местных эмиров и шейхов, исчислялось дюжинами. В 1820 — 1830-х гг. на их высокопрофессиональные отчеты стали полагаться, разыскивая опубликованные версии докладов и добывая копии всеми возможными способами, их русские и французские коллеги.

Имена английских разведчиков, работавших в Центральной Азии либо под прикрытием Форин-офис, либо в облике скучающих снобов, охочих к перемене мест — Уильама Муркрофта и Джозефа Трибека, Джереми Вуда и Питера Лорда в Осведомительном отделе генерал-квартирмейстерской части Генерального (Главного) Штаба России, встречаются, пожалуй, чаще, чем имена российских тайнораскрывателей Востока.

Случались и курьезы. Удушливой августовской ночью 1832 года на полувысохшем, но еще желанном для людей и животных берегу Аму-Дарьи, на стоянке вековых караванных путей из Персии в среднеазиатские ханства сошлись два встречных каравана.

Кальян, шашлык-машлык, текла неспешная беседа двух караван-баши (колоновожатых), которые устроились поодаль от двух державшихся в тени немногословных фигур.

— Кто эти чужеземцы? Так, франки-гяуры, но наши обычаи знают досконально, — проговорил один из караван-баши, — Аллах акбар скажешь, а он — уже суру Корана «Фатиха» наизусть тебе пропоет.

— Верно, почтенный Мехмед-ага, и мой попутчик такой же.

Суннит — среди суннитов, а среди шиитов-персов вдруг расскажет на фарси деяния праведного имама Али, мир ему! Валлахи! Достойные люди, жаль, что не правоверные.

А те двое уже отбросили платки, закрывавшие лица от песка и любопытных глаз, подобрали полы халатов. Привычно устроились по-турецки на чужой для обоих земле.

Случайно встретились Александр Бернс Бухарский, живая легенда британской разведки на Востоке, и … И. В. Виткевич, опальный поляк на службе Российской империи. Персидский язык в их беседе освежался то распевной, по-петербургски, по-русски произнесенной вставкой лучшего в России знатока «холода» на Востоке Виткевича, то «проглоченными» буквами выпускника Тринитн-колледжа легендарной альмаматер британских разведчиков.

…После первого утреннего намаза смертельные соперники обнялись и снова пески, солончаки, коротких взмах кинжала… Профессионалы…

О них в другой раз, наш многоопытный читатель. О битве разведок в Бухаре, Лондоне и Санкт-Петербурге в ХIХ в. мы еще расскажем.

К началу ХХ в. спецслужбы России и Великобритании обрели на Востоке колоссальный опыт, обзавелись кадрами, которые не «души романтические порывы», а наработанные поколениями навыки и знания вкладывали в системное снабжение своих правительств документацией о планах и диспозициях предполагаемого, но чаще — давно определившегося противника.

К числу профессионалов новой формации, получивших обстоятельную подготовку и углубленно, много лет изучавших специфику Востока, был Николай Сергеевич Ермолов (28. 09. 1853 г. ст. ст. — не ранее 1921 г.).

Выходец из потомственного дворянского рода Московской губернии Н. С. Ермолов блестяще «выпустился» в 1876 г. по физико-математическому факультету Санкт-Петербургского Императорского Университета. Никто из преподавателей и друзей-студентов не знал, что обаятельный, душа всех студенческих пирушек «Николаша-Москвич» исподволь, но усердно и, как выяснилось, преуспешно готовил себя к иной жизни, к иной ипостаси.

Выдержать экзамен на офицерское звание в Михайловском артиллерийском училище и быть произведенным в портупей-юнкера (14. 10. 1876 г. ст. ст.) «штафирке» и «скубенту» было бы совершенно «противу принципов». Если бы не одно решающее обстоятельство. Молодой математик с 1. 02. 1876 г. вступил в военную службу. Причем наитруднейшую — канониром-вольноопределяющимся в 5-ю батарею Гвардии конно-артиллерийской бригады. Физической силой, прилежанием и к воинской службе усердием был он отмечен преизрядно. Так говорилось в его документах. Подошли события на Балканах — вспыхнула русско-турецкая война 1877–1878 гг. Наш герой несколькими рапортами выхлопотал себе преопаснейшую задачу — разведывать места наилучшего размещения орудий своей бригады, но более всего отличился он добровольными, «пионерскими» рейдами по ближним телам противника.

Выбор был окончательно сделан. Подпоручик Н. С. Ермолов 13 сентября 1880 г. (ст. ст.) был зачислен в Николаевскую академию Генерального штаба.

Отличные успехи в науке, особенно в сборе и обработке военной статистики были отмечены досрочными производствами и назначениями на должность «офицера для поручений при Штабе войск Гвардии и Петербургского военного округа». За последующие восемь лет было несколько долгосрочных и десятки краткосрочных специальных командировок на Запад, но главными образом — на Востоке.

В январе 1890 гг. Николай Сергеевич, уже подполковник, начальник строевого отделения Штаба Кронштадтской крепости. Как шла его служба в легендарной морской крепости России мы н и к а к и м и данными не располагаем. Вроде бы и не видели там бравого строевика с плотным загаром далеких южных стран…

Об его удивительных исчезновениях из Кронштадта и появлениях в Кабуле, Тифлисе, в Тегеране, Тебризе, Кяхте и других далеких от Балтики местах расскажем в следующий раз. Служба-с!

В 1891 г. прямо из Кронштадта (говорят, впрочем, что кружным путем через Турцию и Балканы) Н. С. Ермолов попадает на должность военного агента, т. е. атташе в Лондоне, где и проведет он с перерывом на службу Начальником Военно-Статистического отдела Главного Штаба (1905–1907) долгие годы, вплоть до 1921 г.

Здесь в британской столице развернулась беспрецедентная по масштабам и напряженности деятельность. Н. С. Ермолова по сбору сведений о происках Англии в Северо-Западной Индии, в Афганистане и на Дальнем Востоке. При всем многообразии задач как военного агента в Лондоне[1] Н. С. Ермолова выделяют перспективное видение проблем русско-индийских отношений и роли англо-индийских войск вблизи от зоны ответственности царского правительства (ханства Средней Азии), а также в Афганистане и Иране.

Систематический сбор сведений об Индии и Афганистане стал насущной необходимостью для России после войны с Турцией 1877–1878 гг. и особенно с середины 1880-х гг., когда завершилось присоединение Средней Азии, которая стала не только источником сырья и рынком сбыта для российской промышленности, но и оплотом против экспансионистских устремлений Англии, направленных на Внутреннюю Азию. Возможность получать более оперативную и разнообразную информацию об Индии, в том числе военно-политического характера, увеличилась в связи с открытием в 1900 г. в Бомбее российского консульства, чего наконец добилась Россия в результате трудной борьбы на протяжении почти полувека и напряженных переговоров в последней четверти ХIХ столетия, в обмен на открытие английского консульства в Тифлисе. Не последнюю роль в этом сыграл и Н. С. Ермолов.

Сбор информации об Индии в конце ХIХ — начале ХХ в., в силу интереса к стране широких слоев российского общества и правительственных учреждений, шел по всем направлениям, особым среди которых были сведения военно-статистистического характера. Этой работой специально занималось военное ведомство, сосредоточив ее в Генеральном штабе, а также штабе Туркестанского военного округа (ТуркВО), где обследование края, в тот период еще недостаточное, сочеталось с изучением сопредельных стран.

Среди этих материалов немало донесений и рапортов военного агента в Лондоне Н. С. Ермолова, других присланных им документов, посвященных внутреннему и внешнему положению Англии, вооруженным силам Великобритании, содержащих сведения, добытые легально и нелегально, почерпнутые из письменных источников, открытых и закрытых, полученных из бесед или опросным путем.

Различные источники военно-статистической информации давали обширный материал. Но этого было недостаточно — требовались оперативные данные, которые следовало постоянно пополнять, перепроверять, уточнять. Для выполнения такой работы требовались специалисты, люди, владеющие местными языками, а также денежные средства. Во всем этом Россия испытывала явный недостаток.

К 1910 г. в военном ведомстве России созрело решение о необходимости дополнить имевшиеся материалы о вооруженных силах Англии сведениями об англо-индийской армии, почерпнутыми на месте. 16 октября (ст. ст.) 1910 г. военный министр В. А. Сухомлинов в секретном письме министру иностранных дел С. Д. Сазонову писал: «В целях всестороннего ознакомления нашей военной агентуры в Великобритании с состоянием военного дела не только в Англии, но и в колониях, я считаю существенно необходимым периодические поездки личного состава военной агентуры по колониям, потому что только таким путем военный агент будет в состоянии давать полный отчет о современном состоянии великобританских вооруженных сил» (Архив Внешней политики Российской империи, фонд 147 «Среднеазиатский стол», оп. 485, д. 1056, 1910–1911, л. 1).

В Индию сроком на пять месяцев был командирован генерал-лейтенант Н. С. Ермолов. Важнейшей причиной и непосредственным поводом к его командировке был ставший известным русской разведке план «переноса англичанами линии обороны Индии на территорию Афганистана», в связи с чем против России от северных границ Афганистана планировалось совместное выступление англо-индийских и афганских войск.

Из конфиденциальных источников в Лондоне, Бомбее и Калькутте Н. С. Ермолову стало известно, что, «англичане намерены еще до объявления войны двинуть 60 тысяч для быстрого занятия Герата и Гератской области», что срок мобилизации боевой готовности афганских отрядов определен в три недели, что задачи этих отрядов в общем плане военных действий уже определены, что запланировано значительно развить и увеличить вооруженные силы эмира, подготовить афганцев-артиллеристов в Индии, создать афганский полк горной артиллерии, сформировать «афганскую дивизию разведчиков (кавалерия или ездящая пехота)», что в Кабуле предполагается развить оружейное и орудийное производство, сформировать при эмире английский военный штаб, подвести железную дорогу к Кандагару и Кабулу, построить железную дорогу Кветта — Нушки, что уже имеются конкретные цифры о количестве и составе отдельных воинских подразделений и их обеспеченности оружием и орудиями и проч. Детали подготовки к военным действиям «на случай вооруженного столкновения с Россией» до конца известны пока не были, однако самым важным было «выяснить наличность перенесения англичанами передовой обороны Индии на территорию Афганистана, так как этот факт, помимо его большого политического значения для России, должен иметь и радикальное влияние на все наши стратегические расчеты на среднеазиатском театре» (Российский государственный военно-исторических архив — РГВИА, ф. 2000, д. 953, л. 4 об., 5 об., 6–6 об).

Донесения Н. С. Ермолова из Лондона полнились тревожной информацией. Еще в середине 1904 г. в лондонском Комитете обороны приступили к разработке планов военных действий на случай войны с Россией, предполагавших военные действия одновременно в Европе (со стороны Балтийского моря и на Кавказе) и в Средней Азии (со стороны Афганистана). Англия брала на себя такую смелость, видимо, из-за вовлеченности России в войну с Японией и с расчетом на победу последней. В 1905 г. лорд Керзон выдвинул план реорганизации англо-индийской армии. 12 января 1905 г. премьер-министр Англии и председатель Комитета обороны страны лорд Бальфур в речи о реорганизации армии и об обороне северо-западной границы Индии сказал: «Истинная задача нашей армии возникает в том пункте, где единственно возможен конфликт с великой военной империей. Задача британской армии есть задача защиты Афганистана».

Насчет защиты Кабула от русского вторжения почтенный лорд, мягко скажем, лукавил. Уже тогда, в январе 1905 г. Н. С. Ермолов докладывал в Петербург о среднеазиатском замахе лорда Бальфура. В приложении к статье мы впервые публикуем этот уникальный материал — «Записку Главного Штаба о положении в Средней Азии».

В связи с тревожными сообщениями генерала Ермолова из Лондона в России обсуждается вопрос о мобилизации армии для сосредоточения войск на афганской границе на случай войны с Англией. Общий вывод был удручающ, но вполне предсказуем — Россия к войне не готова: держать оборону с трех сторон она не в состоянии. Весьма опасна была угроза и с одной стороны, наиболее реальной, — со стороны Афганистана. Россия стремилась активизировать разведку, но организация этого дела оставляла желать лучшего. Закрытость Афганистана, ограничения путешествий по Индии, нехватка подготовленных кадров заставляли прибегать к услугам случайных лиц. Достоверность информации, добытой таким образом, была сомнительна, более того дезинформировала заинтересованные службы России.

В тоже время неудачи Англии в сношениях с Афганистаном, предшествовавшие командировке Н. С. Ермолова, не позволили англичанам превратить эту страну в свою колонию, а следовательно и перенести линию обороны Индии на северную границу Афганистана. Правитель страны Хабибулла-хан отказался подписать разработанный вице-королем Индии лордом Керзоном проект нового англо-афганского договора, включавшим требования о постройке на территории Афганистана железных дорог и телеграфных линий, соединяющих Афганистан с Индией, о беспрепятственном въезде в страну английских подданных, об учреждении в Кабуле официального английского посольства, о прибытии в Афганистан английских офицеров для руководства фортификационными работами на русско-афганской границе.

Таким образом, передовой фронт «обороны Индии» не был перенесен на территорию Афганистана. Тем не менее Великобритания приступила к реорганизации вооруженных сил Индии, продолжала натиск на Афганистан и другие территории региона (напр., Памир, Тибет), с одной стороны. С другой, продолжалось вооружение Афганистана. Здесь усиливались одновременно пропаганда панисламизма и росло влияние Турции. Все это свидетельствовало о напряженности англо-афганских отношений, которые могли в любой момент перерасти в вооруженный конфликт, что было опасно для России в связи с ее интересами и положением в Средней Азии.

В такой ситуации крайне важно было иметь достоверные сведения о современном состоянии вооруженных сил Великобритании вообще и англо-индийской армии, в частности, а также о взглядах в Индии на афганский вопрос. Обеспечить правительство такой информацией и являлось главной задачей военного агента в Лондоне Н. С. Ермолова, в частности, с помощью командировки в Индию, где он имел возможность непосредственно наблюдать отдельные подразделения англо-индийской армии, приобрести соответствующие печатные издания, познакомиться лично с членами англо-индийского правительства и армейскими чинами. Командировке Н. С. Ермолова в Индию придавалось большое значение как источнику военно-статистической и военно-политической информации.

Британский МИД не имел возражений против поездки в Индию генерала Ермолова и даже сообщал, что «военные власти в Калькутте будут рады оказать ему содействие в изучении организации индийской армии». Столь необычная любезность и готовность Лондона без каких-либо уточнений и проволочек откликнуться на поездку легального разведчика, высокопоставленного российского генерала не была бескорыстной.

Лондон рассчитывал на ответную благосклонность при решении вопроса о посещении Туркестанского края английскими военными. Таким же был расчет англичан и в 1886 г., когда они пригласили на маневры в Индию русских офицеров, полагая, что после этого российское правительство разрешит планировавшиеся поездки английских офицеров в Туркестанский край и посещение русских среднеазиатских владений англичанами не сорвется, как это случилось несколько ранее с английским военным агентом в Петербурге подполковником Ф.-Ч. Тренчем, когда его не пустили далее Баку.

Если в 20–40-ые годы XIX в., когда началась активная разведка среднеазиатских ханств английскими офицерами, главной трудностью при проникновении в регион была его отдаленность и неизведанность путей туда. После вхождения Средней Азии в состав Российской империи — сопротивление туркестанских властей поездкам по краю иностранцев вообще и англичан в особенности удвоилось: Российская империя имела жесткие правила посещения иностранцами Туркестанского края. Необходимость регулировать вопросы въезда иностранцев, уточнять цель командировки, маршрут поездки и т. п. вполне понятна. Будучи соперницами в Азии, обе державы строго наблюдали за приезжими, нередко устанавливали слежку, подозревая чуть ли ни в каждом шпиона. Подозрительность была взаимной и часто обоснованной.

Обычно англичане были весьма придирчивы и несговорчивы; порой утрясать разрешение на въезд приходилось месяцами, иной раз переговоры заканчивались отказом. Например, в 1912 г. англичане отклонили ходатайство об экспедиции русского зоолога С. Н. Вика, намеревавшегося изучать флору в северо-западной Индии, стратегически важном районе, въезд куда без специального разрешения был запрещен даже английским офицерам.

Но в других случаях подозрительность англо-индийских властей превосходила разумную степень. Так, в 1901 г. хамбо-лама Чойнзон-Доржи Иролтуев, глава буддистов Восточной Сибири, совершавший поездку по странам Востока, в том числе по Индии, для поклонения буддийским святыням, был принят англо-индийской администрацией за российского шпиона. Багаж его был задержан и подвергнут тщательному досмотру, за ним велась постоянная слежка. Более того, ему был запрещен въезд в Непал, сорвалась также его поездка в Тибет. Возможно, особенно нежелательно для англичан было посещение Чойнзоном Иролтуевым именно Тибета, проникнуть куда англичане давно, но пока безуспешно стремились.

Итак, разрешение на командировку в Индию Н. С. Ермолова было получено без промедления. Поскольку поездке был придан совершенно гласный характер, англичане имели возможность не только контролировать малейшие передвижения Н. С. Ермолова по территории страны, но и по своему усмотрению решать, когда и куда его препроводить, где и что показать. В результате Н. С. Ермолов побывал «всего лишь»: в Бомбее, Калькутте, Агре, Дели, Раджпутане, Джуббульпуре, на бирмано-китайской границе (по маршруту Калькутта — Рангун — Мандалай — Северная Бирма и обратно), на северо-западной границе (по маршруту Калькутта — Агра — Лагор — Равальпинди — Пешавар — Когат — Кветта — Чаман — Карачи — Бомбей, откуда 8 апреля 1911 г. отправился обратно в Европу).

Если бы ни открытый характер поездки, столь богатый маршрут (в особенности посещение северо-западного района) и столь насыщенная программа были бы совершенно невозможны.

Весьма предусмотрительно также было решение Петербурга придать поездке Н. С. Ермолова статус неофициальной. Это позволяло свободно вести беседу с представителями военной и гражданской администрации Индии, не опасаться за каждую смелую или даже двусмысленную фразу, провоцирующую собеседника на большую откровенность и свободу суждений, затрагивать широкий круг вопросов, даже самых острых и сложных, не будучи связанным дипломатическими условностями, выступать как частное лицо, не опасаясь за последствия высказанных соображений, не связываться обещаниями, не внушать надежд, не формулировать намерений.

Подконтрольность гостя позволяла англичанам отвести главную для них опасность — предотвратить какое-либо общение с местным населением и представителями антибританских сил, в особенности с владетельными князьями, которые интересовались внутренней ситуацией в России, положением там мусульман, политикой царя в Средней Азии, стремились к контактам с русскими властями в поисках поддержки их борьбы против английских колонизаторов за восстановление своей независимости.

Однако здесь в полной мере проявился высокий профессионализм легального русского разведчика. Его подготовленность и колоссальный багаж предварительно обработанной информации позволили совершить хорошо организованное, информационно насыщенное и целенаправленное путешествие по стране, встретиться с большим числом представителей англо-индийской гражданской и военной администрации, многое увидеть и обсудить, собрать богатый оперативный материал о современном состоянии англо-индийской армии, приобрести издания и карты по интересующему предмету, составить планы и чертежи, зарисовать и сфотографировать ряд объектов.

Гость и хозяева общались с удовольствием, произвели друг на друга приятное впечатление. Англичане были радушны и заботливы, Н. С. Ермолов внимателен и корректен, но крайне настойчив во всем, что касалось перспектив военного сотрудничества России и Англии в этой части мира. Именно этим путем ему и удалось заполучить в целом открытую, но от того не менее важную информацию. Главное — получить представление о планах англичан и их реальных силах.

По возвращении Н. С. Ермолов представил в Генеральный штаб отчет о командировке в Индию. Он содержал: 1) рукопись дневника, который он вел во время поездки, 2) карты Индии, 3) карты бирмано-китайской границы, на которой англо-индийские войска зимой 1910 г. провели небольшую экспедицию против китайских патрулей, 4) различные схемы и рисунки на 37 листах, 5) альбом видов и фотографий северо-западной границы Индии (РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 3712).

Собственно отчет Н. С. Ермолова был изложен в виде путевого дневника и сведения однородного характера были разбросаны по всей рукописи, в нем имелись некоторые данные, не представлявшие интереса в военном отношении (описание встреч, обедов и т. п.), поэтому в Генеральном штабе на основе этого документа был составлен секретный, в строго ограниченном числе экземпляров «Отчет военного агента в Лондоне генерал-лейтенанта Ермолова о поездке в Индию в 1911 г.» Затем из него были сделаны тематические секретные выписки для заинтересованных ведомств и лиц. Важнейшие сведения были включены в регулярную сводку, представляемую императору, которую «Его Величество изволили читать 26 декабря 1911 года».

Сведения политического характера в виде выдержек были сообщены в Министерство иностранных дел и один экземпляр — в российское Генеральное консульство в Калькутте. Сведения об обозах англо-индийской армии были сообщены в Главное интендантское управление и в Отдел по устройству и службе войск. Выдержки, содержащие сведения об обороне, были направлены в Главное инженерное управление.

Пять экземпляров полного «Отчета» были отправлены в штаб ТуркВО. Выдержки составлялись сотрудниками Генерального штаба, чем объясняется форма изложения (от 3-его лица или безличная). Генеральным штабом было также выдвинуто предложение напечатать «Отчет» полностью (после некоторой переработки самим Н. С. Ермоловым) в «Сборнике географических, статистических и топографических материалов по Азии», однако «военный министр приказал отчет не печатать», а лишь «воспользоваться данными из него» для информирования узкого круга соответствующих подразделений, т. е. сохранить его документом секретным, для служебного пользования.

Материалы, представленные Н. С. Ермоловым, можно соответственно разделить на сведения о вооруженных силах Индии и сведения военно-политического характера об английской политике.

Подобного рода информация приходила в Россию и другими легальными и нелегальными путями, но как правило спорадически, имела отрывочный, разрозненный характер, а самое главное — требовала проверок и перепроверок (кстати, такая задача стояла среди прочих и перед Н. С. Ермоловым). В этом смысле пополнение комплекса военно-политических сведений военным разведчиком и дальнейшая систематизация их были особенно ценны.

Особое внимание Н. С. Ермолов уделил изучению туземных войск и северо-западному пограничному району. В этом отношении его отчет можно рассматривать как интересный источник для изучения соответствующих проблем в контексте современной геополитической обстановки в Центральной Азии, вблизи границ РФ.

Н. С. Ермолов представил в своем отчете краткую характеристику вооруженных сил Индии: их состав, включающий европейские войска (командируемые из Англии на 10–15 лет), туземные войска (комплектуемые местными племенами), волонтерные войска (комплектуемые европейцами и оставляемые в Индии при выступлении регулярной армии в поход на случай восстания местного населения), вспомогательные контингенты (выставляемые некоторыми вассальными князьями по особым договорам) и пограничную милицию (формируемую из местного населения пограничной северо-западной полосы).

По наблюдениям Н. С. Ермолова, наибольшую степень готовности имели части, расположенные на северо-западной границе, к западу от р. Инда, предназначенные для действий против пуштунов и других пограничных племен — «эти части имеют при себе еще в мирное время пулеметы и обозы и готовы к немедленному выступлению в поход». На втором месте стоят части, предназначенные для действий против Афганистана и России (полевая артиллерия) и расквартированные к востоку от р. Инда, «они совсем не имеют в мирное время при себе обозов и содержатся по несколько сокращенным штатам». Еще меньшую готовность имеют части, предназначенные для участия в обороне Британской империи, а также расположенные в Бирме — они «не имеют при себе ни обозов, ни пулеметов». Другой важнейший вывод генерала Н. С. Ермолова касается материальной базы англо-индийской армии: «В смысле вооружения и снаряжения англо-индийская армия во многом отстала от современных европейских требований». Однако, «деятельная работа по усовершенствованию материальной части армии», планы ее реорганизации, наличие британских агентов в Кабуле, Герате, Кандагаре, требовали от России не ослаблять внимания к англо-афганским делам и собственным отношениям с Афганистаном, укрепляться в Средней Азии с учетом отношений с местными эмирами.

Тем более не давали повода «расслабляться» представленные Н. С. Ермоловым сведения военно-политического характера. Они свидетельствовали, в первую очередь, о том, что Англия, несмотря на неудачи, не оставляла планов превратить Афганистан в свою колонию и считала, что развязка «афганского кризиса»,т. е. его захват состоится достаточно скоро — в 1915–1920 гг.

Поездка в Индию позволила Н. С. Ермолову убедиться в правильности его главного вывода, сделанного, впрочем, еще до командировки и уже доведенного до сведения руководства, об общности интересов Англии и России в борьбе с растущим влиянием Германии на Среднем Востоке, о том, что Англия, в особенности военная администрация Индии, ищет «большего с нами военного сближения» на длительный срок. Н. С. Ермолов подчеркивал, что англо-индийские власти, причем военные «охотнее и откровеннее», нежели гражданские, выказывали «надежду на то, что трудные задачи англо-индийской политики получат в будущем разрешение совместно с Россией, а не отдельно от России и в особенности никак не против России».

Англо-афганские отношения представлены в «Отчете» точкой зрения на них главнокомандующего англо-индийской армией генерала Дж. Русс-Кеппеля, который, хотя и был, по мнению Н. С. Ермолова, «отличным знатоком всего Северо-Запада Индии», тем не менее преувеличивал возможности Англии в недалеком будущем превратить Афганистан в британскую колонию, но все же отмечал такие неблагоприятные факторы, как «поголовное вооружение» населения Афганистана и северо-западной пограничной полосы, растущий в стране пан-исламизм и национализм. «Занятие по соглашению с Россией города Дакки». и постройка транс-персидской железной дороги могли бы, по мнению Дж. Русс-Кеппеля, ускорить разрешение «афганского кризиса».

Сегодня, когда дальнейший ход событий известен — в частности, мы знаем, что Афганистан отстоял свою независимость и в 3-ей англо-афганской войне (1919 г.) — нетрудно видеть, в чем Дж. Русс-Кеппель был прав и в чем ошибался. Но вот вопрос: было ли это искреннее заблуждение, стремление выдать желаемое за действительное или откровенное лукавство? Возможно, все вместе.

Н. С. Ермолов рекомендовал: «Настоящее положение в Афганистане долго сохранить нельзя; и нам необходимо заранее обсудить, как мы решим могущие возникнуть в Средней Азии в скором времени новые военно-политические задачи» (Цит. по: ЛВПРИ, ф. 238, Российское Генконсульство в Калькутте, оп. 778, д. 218, л. 12 об. — 13 об.).

В своем «Отчете» Н. С. Ермолов обращает внимание руководство на заинтересованность англичан в строительстве железной дороги из Индии в Европу. Британцы не теряют надежду уговорить эмира афганского провести часть этой магистрали по его территории, а пока в Индии активно обсуждаются детали трансперсидского маршрута, который соединит Индию с Кавказом. Желая в скором времени увидеть поезд «Москва — Бомбей», они приглашают Россию к сотрудничеству в этом грандиозном предприятии постройкой среднеазиатской линии, соединением ее с европейской железнодорожной сетью России, ведущей в Европу. Уверяют, что это якобы выгодно для России даже больше, чем для Англии (50).

Н. С. Ермолов обращает свой взор на растущую угрозу всей системе отношений в связи с малозаметной Европе, но ощутимой на Востоке ползучей экспансии Китая. Эта идея тогда показалась кое-кому в Петербурге фантазией перегревшегося на жаре генерала. История все расставила на место.

С осени 1910 г. шло стихийное переселение на территорию северной Бирмы китайцев, подстрекаемых, по мнению англичан, немцами или японцами. Противостоять Китаю в этом деле весьма затруднительно, считал русский разведчик, поскольку китайско-бирманская граница не укреплена, а местами даже не маркирована. Кроме того, вооруженные силы Бирмы малочисленны и слабы по сравнению с китайскими, а бездорожье, гористая местность и недостаток продовольствия затруднят сосредоточение в Бирме достаточных сил англо-индийской армии, хотя в принципе это возможно. Зимой 1910 г. англичане предприняли на границе между Бирмой и Китаем небольшую вооруженную экспедицию против китайских патрулей. Такая тактика была, по мнению Ермолова, малоэффективна. Более перспективным он предполагал сближение России с Англией для парирования угроз со стороны Китая.

Итак, большая часть наблюдений Н. С. Ермолова была посвящена англо-русским и англо-афганским отношениям, анализ которых приводил к выводу: дружелюбие англо-индийских властей было вынужденным и обманчивым, предложения о сотрудничестве — лицемерны и эгоистичны. Реальная политика всегда предполагает расчет и прагматизм. Тезис о «русской угрозе Индии» временно был выведен англичанами из игры. Но тезисом о «британской угрозе Средней Азии» он никогда не был замещен. Может быть потому, что именно такая угроза была реальна. И стоило ли тратить силы на словеса, когда их едва хватало на организацию обороны.

Признавая значимость собранного военно-статистического материала, надо признать, что он представлял интерес, в первую очередь, для военных специалистов, в то время как для выработки стратегии важнейшими были, безусловно, сведения политического характера, все прочие при этом играли дополнительную роль. Учитывая последнее, командировку Н. С. Ермолова можно назвать неофициальной дипломатической миссией легального разведчика.

В 1912 г., когда отчет генерала Н. С. Ермолова «переваривался» заинтересованными лицами и ведомствами, принимавшими участие в выработке политического курса страны, до 1-ой мировой войны, когда Россия и Англия превратились в союзников в борьбе против Германии, оставалось всего два года. До Октября 1917 г. и начала гражданской войны, когда Великобритания возглавила антисоветскую интервенцию Антанты и когда под воздействием революционных событий в России усилилось национально-освободительное движение в странах Востока, оставалось 5 лет, до 3-ей англо-афганской войны и провозглашения независимости Афганистана (1919) — 7 и до подписания советско-афганского договора (1921) — 9 лет. Подъем национально-освободительного движения в Индии, постепенно нараставший с конца XIX в., в 1947 г. завершился выходом из-под британского колониального ига и в 1950 г. — провозглашением Республики Индия. Настоящей угрозой британскому владычеству в Индии был не мифический «русский поход на Индостан», а национально-освободительное движение в стране, выросшее изнутри, в том числе на дрожжах колониальной политики Великобритании. Истину вскрывали среди прочих — дипломатов, ученых и русские разведчика на Востоке.

Термин «большая игра» сегодня не в ходу, но сама «игра» — комплекс межгосударственных противоречий, борьба и соперничество в том же регионе — не только продолжается, но с распадом СССР, когда в круг ее участников были вовлечены в качестве самостоятельных государств все южные республики бывшего Союза ССР, — стала, пожалуй, даже активнее и жестче. Соперничество претензий, обоснованных и беспочвенных, ревность и реванш, терроризм, густо замешанный на националистических и фундаменталистских предпочтениях — движущие силы продолжающейся «большой игры», где перепутавшиеся масти, сменившиеся правила и переходящие из рук в руки козыри не сулят простых решений и скорого завершения.

Вот почему мы вновь обращаемся к уникальному опыту и глубоким наблюдениям наших коллег — профессионалов прошлого века, поднявшихся до уровня большой науки.

1) Документы см.: Русско-индийские отношения в XIX в. Сборник архивных документов и материалов. М., 1997.

2) Самым известным среди первых британских разведчиков среднеазиатских ханств был Александр Бернс, получивший в связи с этим имя Бухарского. См. его отчеты: Ал. Борнс. Путешествие в Бухару: рассказ о плавании по Инду от моря до Лагора с подарками великобританского короля и отчет о путешествии по Индии в Кабул, Татарию и Персию, предпринятом по предписанию высшего правительства Индии в 1831, 1832 и 1833 годах. Пер. с англ. Том 1–3. М., 1848–1849.

3) В 1820–1825 гг. по Средней Азии совершили поездку англичане У. Муркрофт и Дж. Требек; длительные путешествия по восточным странам, включая среднеазиатские ханства, были осуществлены в 1831–1833 и 1835–1837 гг. А. Бернсом, Дж. Вудом, Дж. Личем, П. Лордом; в 1840 г. в Хиве побывал Д. Аббот; в 1841 г. Бухару посетил А. Конолли, а в 1843 г. — Дж. Вольф; в 1840 г. Р. Берслем и Д. Стюарт осуществили съемку гиндукушских перевалов и тщательно разведывали основные пути в долину Амударьи. Все они представили британскому правительству отчеты о своих рекогносцировках. См. Ч. Мак-Грегор. Оборона Индии. Ч. 1–2. Пер. с англ. // Сборник географических, статистических и топографических материалов по Азии. Вып. 43. СПб., 1891.

4) Митрохин Л. В. Деятельность британской разведки в Закавказье и Русском Туркестане в 1917–1919 гг. (документы и материалы из Национального архива Индии). // «Восточный архив», № 1, 1998, с. 3–10.

24 января 1905 г. — Записка Главного штаба

о положении в Средней Азии, составленная по донесениям

военного агента в Лондоне генерал-майора Н. С. Ермолова

Доложено ЕГО ВЕЛИЧЕСТВУ.

29 января 1905 года.

Генерал-адъютант Сахаров[2].

В лондонском Комитете обороны в середине прошлого года приступлено было к разработке планов военных действий на случай вооруженного столкновения с Россией.

За содержанием этих планов, во многих частях, естественно, неясным и незаконченным, удалось своевременно проследить нашему военному агенту в Лондоне генерал-майору Ермолову. Результаты его разведочных работ сводились к следующему.

Весь операционный план Англии на случай войны с Россией включает в себя план литера А и план литера В; первый обнимает собою предполагаемые сухопутные и морские операции в Европе, а второй — операции в Средней Азии. По-видимому, имеется еще план литера С. Этот план должен считаться частным, вытекающим из возможности, при успешных военных действиях в Индии и Афганистане, оперировать в Черном море, произведя высадку отряда в 35 тысяч человек на Кавказском побережье; вероятно, для отвлечения части Кавказских войск.

План А разделяется на Naval (A) Cаmpaign, то есть на морские операции, и на Land (A) Cаmpaign[3]

Сущность Naval (A) Cаmpaign сводится к двум таким решениям:

1) В случае войны с Россией, главная военно-морская операционная линия англичан направится не через Средиземное море против Черного моря и наших Черноморских побережий, но в Балтийское море, против нашего Балтийского флота и против Кронштадта и наших Балтийских побережий.

2) Для сего предполагается Средиземную английскую эскадру вывести из Средиземного моря, соединить ее с эскадрой Ла-Манша и дать этим соединенным эскадрам (формируемым по расчету 3-х морских боевых единиц против 1-ой нашей) объектами:

а) атаку нашего Балтийского флота;

б) атаку на Кронштадт;

в) конвоирование сухопутных войск, имеющих действовать согласно проекту «Land (A) Cаmpaign».

В Средиземном море предполагается оставить только эскадру миноносок и такие крейсеры, которые не включены в общую, указанную выше, боевую линию.

Этот общий план — вывести Средиземную эскадру из Средиземного моря и главную морскую атаку повести на Балтийское море — был предложен, как имеются сведения, Комитету обороны принцем Луи Баттенбергом и был принят Комитетом не без колебаний.

Относительно второй части плана А, то есть Land Cаmpaign, пока известно лишь, что экспедиционный отряд будет направлен на Балтийское побережье, но объекты действий в этой части не предусматриваются, или их не удалось выяснить. Но зато имеется составленное Комитетом обороны подробное расписание войск, назначенных для действий в Европе, и указаны места посадки их в Англии. Для действий предназначаются: 108 батальонов пехоты, 12 полков кавалерии, 10 пеших батарей, 10 конных батарей, 6 рот крепостной артиллерии (по 4-ре 6-дюймовых гаубицы в каждой), 6 рот технической артиллерии, 8 полевых саперных рот, 4 полевых инженерных парка, 1 понтонный батальон, 2 конно-пионерных полуэскадрона, 6 воздухоплавательных отделений, 2 дивизиона телеграфного батальона и 1 железнодорожный батальон, составляющих в совокупности 3 корпуса с одной кавалерийской дивизией и войсками для сообщений, численностью около 135. 000 человек.

Сравнивая эти данные с нормальным составом 3-х корпусов и 2-х кавалерийских бригад по штатам военного времени, генерал Ермолов приходит к заключению, что они довольно близко подходят к последнему, за исключением числа батарей, которое, по его мнению, в перечне неполное, так как по нормальному расчету в составе армейского корпуса полагается иметь 18 пеших, 3 мортирных и 2 конные батареи.

Из числа 108 батальонов 75 представляют пехоту 3-х армейских корпусов, а остальные 33 батальона — очевидно, войска сообщений и резервы. Наш военный агент имеет сведения, что из этих 33 батальонов не менее 22-х (а может быть, и все 33) будут взяты из милиции.

Назначение всех этих сил пока еще точно не установлено; по крайней мере, то негласное лицо, которое доставило генералу Ермолову упоминаемое выше секретное расписание, заявило, что это еще вопрос не вполне решенный, так как о нем еще идут споры в Комитете обороны; но, по-видимому, войска предназначаются для действий на Балтийском побережье, для атаки Кронштадта, Либавы[4] и т. п.

Пункты для посадки частей на суда выбраны все, за исключением Портсмута, на восточном берегу Англии: Гаррич, Лондон, Тильбюри, Вульвич, Гревзенд и Ширнес; это обстоятельство служит косвенным доказательством, что упомянутые выше силы предназначаются, действительно, для действий на Балтийском море, а не против Черноморского побережья или в качестве подкреплений для Индии.

Наконец, следует еще упомянуть, что все запасы орудий, оружия, патронов и разных предметов снаряжения для войск, предназначенных для сухопутных действий в Европе, имеются налицо в полной готовности.

Относительно плана литера В, т. е. действий англичан в Средней Азии, сведения носят разрозненный и менее систематичный характер. Основная мысль этого плана, по-видимому, сводится к тому, что англичане намерены перенести передовую оборону Индии в Афганистан.

Подобная точка зрения является в истории английских воззрений на оборону Индии совершенно новой и по сравнению с прежними крайне смелой. Ее, несомненно, приходится приписать:1) вовлечению России в войну с Японией[5], каковое обстоятельство развязывает руки Англии в Средней Азии и делает ее более активной на здешнем театре, и 2) нахождению во главе военно-административного управления Индией лордов Керзона[6] и Китченера[7], одинаково энергичных и честолюбивых, одинаково пользующихся большим весом в общественном мнении страны.

Еще так недавно, до русско-японской войны, план англичан, уже имевший несравненно более активный характер по сравнению с прежними, все же был осторожен и, по существу, пассивен; как можно догадываться, мнение военных кругов Индии намечало стратегическое развертывание англо-индийской армии на линии Кабул — Кандагар, предоставляя Афганистан одинокой борьбе с Россией и оказывая ему лишь нравственно-финансовую поддержку; наши наступательные колонны британская стратегия предполагала «разбивать» по прохождении ими значительных пространств, когда войска были бы утомлены, слабо обеспечены материально и имели бы длинную, очень уязвимую коммуникацию.

В пользу подобного плана, кроме бесчисленных указаний в отдельных статьях и заметках, служат факты: 1) полной и обстоятельной подготовки железнодорожного материала до Кандагара и Кабула и 2) усиленной укладки пути Кветта — Нушки, для действий во фланг наступающей русской армии.

Нынешний план действий обрисовывается следующими чертами:

1) Англичане, в случае войны с нами, предполагают сосредоточить какие-то войска около северной границы Афганистана, в окрестностях сильнейших афганских крепостей Герата и Мазари-Шарифа (Дейдади), на линиях: Гульран — Кушк — Обе и Андхой — Алюмбик — Балх, что, конечно, указывает на совместные операции англичан с афганцами. Для более надежного осуществления этой мысли англичане намерены еще до объявления войны двинуть 60 тысяч для быстрого занятия Герата и Гератской провинции.

2) Из войск афганского эмира, исчисляемых англичанами в 86. 000 человек при 120 орудиях, будут сформированы самостоятельные конные отряды, каждый по 12 эскадронов, силой в 120 коней, с 6 пулеметами.

3) Обозы для этих конных отрядов будут взяты из состава Пенджабской армии.

4) Боевая готовность этих отрядов, как иррегулярных частей, признается англичанами весьма высокой; отряды будут довольствоваться местными средствами. Срок для мобилизации — три недели.

и 5) Назначение этих отрядов, которые, вероятно, и будут развернуты на линии вышеупомянутых пунктов северного Афганистана, заключается: в начале войны — в набегах на неприятельскую территорию, в разрушении железных дорог, в уничтожении запасов и складов и проч., а потом — в совместных действиях с англо-индийскими войсками.

Затем, судя по весьма важному секретному документу, полученному генералом Ермоловым, ими намечен целый ряд мер для еще бóльшего привлечения к делу обороны Индии военных ресурсов афганского эмира.

Так, на 1905 год англо-индийское правительство намеревается значительно развить и увеличить вооруженные силы эмира. Создаваемые в Афганистане новые войска будут иметь характер частью иррегулярных войск и будут назначаться для разведок, рейдов и иных действий в связи с англо-индийской армией; их думают расположить военными поселениями. Так, в Гератской долине предполагается поселить 35. 000 человек, в том числе 1 полк артиллерии (10 батарей). Обучение кадров предполагается поручить избранным унтер-офицерам из состава англо-индийской армии. Наводчики для артиллерии будут обучаться в Индии в продолжение 4-х месяцев — по окончании ими первоначального обучения.

Предполагается сформировать 100 пехотных полков по 1. 000 человек каждый, всего 100. 000 человек, и 25 полков артиллерии по 10 батарей; всего 250 (?) (так в документе. — М. К.) батарей по 8 орудий. Генерал Ермолов обращает особое внимание на 8-орудийный состав этих батарей, который он ставит в связь с состоявшимся в середине июня решением иметь в полевых батареях индийской армии 8 орудий вместо 6-ти. Число 250 батарей ему кажется преувеличенным, и он высказывает предположение, что, может быть, это не 250, а 25. Для вооружения артиллерии предположено: в 15-ти существующих батареях, вооруженных орудиями Армстронга, заменить последние 15-фунтовыми орудиями, взятыми из батарей Индийской армии[8], а недостающее число пополнить новыми скорострельными орудиями.

В Кабуле предположено развить оружейное и орудийное производства.

Предполагается сформировать афганскую дивизию разведчиков (кавалерия или ездящая пехота) из трех полков по 400 человек, при 3-х картечницах в каждой. Имеется в виду также создать 1 полк горной артиллерии.

В Балхе и Герате будут собраны обширные склады запасов орудий, оружия, снарядов, патронов, проволоки, динамита и проч. Кроме того, в Герате будет сложен материал для постройки 30-ти миль полевой железной дороги. Предположено также приступить к постройке секретного телеграфа из Афганистана к Пешавару и собрать материал для беспроволочного телеграфа в пограничных городах.

Наконец, предположено сформировать при эмире английский военный штаб.

Все эти мероприятия решено сохранять в глубокой тайне и ассигнованный на их проведение расход из индийских фондов, в 362. 000 фунтов стерлингов, не опубликовывать.

В числе отрывочных сведений, дорисовывающих вышеизложенный план, имеются указания на постройку англичанами впереди Герата, в Парапамизских горах, скрытых мортирных батарей и на намерение их в случае войны с Россией перевезти через Персию в разобранном виде на вьюках плоскодонные канонерки для действий на Каспийском море.

В представленном плане действий англичан, каковы бы ни были его детали, существенно важно выяснить, наличность перенесения англичанами передовой обороны Индии на территорию Афганистана, так как этот факт, помимо его большого политического значения для России, должен иметь и радикальное влияние на все наши стратегические расчеты на среднеазиатском театре.

Первым подтверждением приведения нового плана в исполнение возможно считать работы лорда Керзона по реорганизации англо-индийской армии и общую перемену дислокации этой армии. Реорганизация заключается в том, чтобы вместо армий: Пенджабской, Бенгальской, Бомбейской и Мадрасской, иметь 3 армейских корпуса: Северный (Пенджабская армия), Восточный (Бенгальская армия) и Западный (Бомбейская армия) с некоторыми изменениями прежних подразделений; Мадрасская армия почти целиком остается такой, какой она была, но из нее формируется 9-я дивизия, непосредственно подчиняемая главнокомандующему. Бирманский отряд в его настоящем виде остается без изменений и в виде Бирманской (10-ой) дивизии тоже подчиняется непосредственно главнокомандующему.

Основная мысль реорганизации та, чтобы в мирное время иметь те самые крупные тактические единицы, которые в военное время выйдут в поле.

Предполагаемое распределение частей на территории Индии показывает следующее:

1/ Северный и Восточный армейские корпуса эшелонированы вдоль главной магистральной линии железнодорожных сообщений от Пешавара через Равалпинди, Лагор, Мирут и Лакхнау к Калькутте. Восточный корпус служит резервом для Северного. Дивизии этих корпусов стоят друг за другом, вдоль магистрали железнодорожных путей (в Индо-Гангской равнине, прикрытой справа Гималаями) более или менее в затылок.

Чем ближе к Пешавару, тем густота войск значительнее. Очевидно, что при предстоящих переменах дислокации Китченер будет преследовать две цели: а/ увеличить густоту войск у границы, и б/ вообще приблизить все стоянки обоих корпусов к железнодорожной магистрали.

2/ У Когата, Банну и Дера-Измаил-Хана располагаются 3 независимые бригады (Когатская, Баннуская и Дерожатская), подчиненные непосредственно главнокомандующему.

3/ Подобно тому как Северный и Восточный корпуса стоят (или, точнее, будут поставлены) в затылок один другому на магистрали Пешавар — Калькутта, точно также Западный армейский корпус (бывшая Бомбейская армия) и 9-ая дивизия (бывшая Мадрасская армия) поставлены, или эшелонированы, в затылок друг другу на магистрали: Кветта — Суккур — Карачи — Хайдарабад — Мхов — Бомбей — Пуна — Бельгаум — Бангалор — Мадрас — Веллингтон.

Из обрисованных работ Китченера естественно сделать выводы: 1) организация корпусных единиц имеет в виду единственно Россию, так как в Средней Азии Англии более не с кем воевать корпусами, и 2) дислокация войск в Индии будет иметь в основе, по возможности, быстрое сосредоточение на северо-западной границе (намечена боевая готовность, равная 100 часам). Последняя быстрота, совершенно не оправдываемая удалением границ России от границ Индии и нашей несовершенной в Азии мобилизацией, что, конечно, в значительной степени известно Англии, может найти себе объяснение лишь в новом воззрении англичан на способ оборонять Индию, состоящий в перенесении этой линии обороны не только за хребет Сулеймана, как это было в последнем плане, но уже за Гиндукуш и его западные разветвления.

Прежде чем перейти к рассмотрению недавно полученного, еще более яркого, подтверждения новых военно-политических воззрений англичан на Афганистан, упомянем об одном косвенном. Двенадцатого января, по новому стилю, нынешний премьер Англии Mr. Balfour[9] на банкете унионистов в Глазго в своей речи о реорганизации армии и флота и об обороне северо-западной границы Индии, сказал: «Истинная задача нашей армии возникает в том пункте, где единственно возможен конфликт с великой военной империей. Задача британской армии есть задача защиты Афганистана». Подчеркнутые слова, иллюстрирующие все ту же мысль о переносе англичанами обороны Индии на территорию Афганистана, имеют большой вес в устах Бальфура, и как первого министра Англии, и как председателя Комитета обороны.

В начале сего месяца Главным штабом получен конфиденциальный английский документ, под заглавием «A Forward Movement in Afghanistan» /«Наступательное движение в Афганистане»/, не оставляющий уже никакого сомнения относительно новых, в высшей степени дерзких намерений англичан в Средней Азии. Этот документ, прилагаемый при сем в подлиннике и переводе, добыт нашим военным агентом в Лондоне генерал-майором Ермоловым, который на основании некоторых, приводимых им, соображений высказывает свое глубокое убеждение в принадлежности документа перу лорда Керзона. Действительно, все прежде добытые факты относительно планов Англии, уже совершенные ею работы в Средней Азии и, наконец, последняя посылка миссии Дэна в Кабул[10] как нельзя более согласуются с содержанием записки, т. е. Англия, до некоторой степени, принимает военно-политическую программу, изложенную в документе, относительно наступательной обороны Индии и предположений в Афганистане.

В самом деле, суть записки сводится к тому, что лорд Керзон рекомендует своему правительству воспользоваться настоящей минутой, т. е. затруднениями России на Крайнем Востоке[11], дабы развить и утвердить влияние Англии в «Среднем Востоке». Подобно тому, говорит Керзон, как Англия косвенно помогла Японии (своим союзом) на Крайнем Востоке, точно также теперь Япония поможет Англии, косвенно, на Среднем Востоке. В Афганистане Англия должна утвердиться твердой ногой, нанести удар престижу России в кибитках туркмен и в горах Афганистана и окончательно привлечь эмира Хабибуллу[12] на сторону Англии. Границы Афганистана на севере и западе открыты, Англия должна их закрыть, и если для этого придется занять Герат и Балх гарнизонами имперской англо-индийской армии, то пусть эмир Хабибулла этого не пугается, так как Англия всегда может послать туда патанские части, родственные афганцам и т. д.

Было бы смело утверждать, что все рекомендуемые лордом Керзоном военно-политические меры в Средней Азии будут немедленно приведены в исполнение, (тем более, что в английском кабинете существует некоторая оппозиция увлечениям Керзона), тем не менее представляемая записка Керзона, более или менее несомненно, представляет собою программу Англии в Средней Азии на 1905 год. Более чем вероятно, что реорганизационные схемы лорда Керзона относительно перемены дислокации в Индии связаны с основными взглядами этой записки; разработка в Комитете обороны планов кампании против России, литера В и, вероятно, литера С, — точно также. Предположения относительно реорганизации афганских войск, об организации афганской иррегулярной кавалерии и перевооружении афганской артиллерии, об усилении укреплений Герата и Мазари-Шарифа, о занятии пограничных с нами пунктов, о проведении телеграфов из Афганистана в Индию, о постройке скрытых батарей в некоторых стратегических пунктах территории эмира Хабибуллы, наконец, вообще перемены во взглядах относительно передовой обороны Индии и мнение лорда Китченера о необходимости, в случае войны с нами, все сосредоточить для наступательного образа действий против нас в Средней Азии — все это, несомненно, истекает из того же источника — лорд Керзон и его записка.

Сводя все вышеизложенное к заключительным словам, позволительно высказаться, что в Средней Азии Россия становится лицом к лицу с небывалыми прежде и по существу крайне смелыми и опасными направлениями военно-политической работы англичан и что эта работа должна вызвать с нашей стороны энергичный политический отпор и целый ряд соответственных военных мероприятий на среднеазиатском театре.

Генерал-лейтенант Фролов.

Генерал-майор Поливанов.

24 января 1905 года.

Генерал-майор Целебровский[13].

Генерал-майор Христиани.

Многие места на полях отчеркнуты вертикальными линиями.

Имеются рукописные пометы на полях л. 1:

1) «Перевод «Наступательное движение в Афганистане» прошу передать мне. 30/IX».

2) «Прошу извлечения из этой записки послать: управляющему Морским министерством Его Императорского Величества Главнокомандующему войсками гвардии и Петербургского военного округа, командующему войсками и Туркестанским военным округом. Копию послать Министерствам иностранных дел и финансов. Сахаров. 29/I».

3) «Спешно исполнить. 31 января. Поливанов».

4) «7-е Отделение. 31/I. Целебровский».

РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 6924, л. 1–7 об. Подлинник.