За пределом. Том 2

Глава 64

— Киска, ты спишь? — тихо спросил он, нарушая висевшую уже несколько минут и нарушаемую только дыханием двоих тишину.

Парень лет двадцати пяти — двадцати восьми на вид лежал на кровати вместе с девушкой, укрытый тонкой простынёй, в комнате, где был приглушён свет и преобладал по большей части бордовый цвет. Оба мокрые после своего марафона, теперь они отдыхали. Он, лёжа на спине, девушка, пристроившись под боком, положив голову ему на плечо и водя кончиками пальцев по груди, словно о чём-то думая.

— Нет, не сплю. Пока не сплю. А может и не буду спать, если… — она приподнялась и заглянула в глаза парню, хитро и зазывающе улыбнувшись, — кто-то вдруг окажется куда более ненасытным.

— О-о-о… в этом можешь не сомневаться, — прижал он её к себе, и девушка без видимых сопротивлений приняла его объятия. — Но я хотел у тебя кое-что спросить.

— Так спрашивай, — дёрнула она плечом.

— Ты знаешь… Шона Фирсби?

— Шона Фирсби? — переспросила она, не поднимая головы. — Я знаю много Шонов, но вот фамилии… ещё я всех наизусть не запоминала, словно секретутка.

— Знаешь много Шонов? — слегка приподнял он голову. — Откуда это?

— Не надо тут, — потянулась она к нему и поцеловала его в губы. Парень лишь усмехнулся и вновь откинулся на подушку.

— Да шучу я. Но этого ты точно знаешь. Такой дрыщ. Я слышал, он заправляет в вашей школе и выбивает деньги из учеников.

— А-а-а… этот чмошник? Да, я его знаю. Окружил себя парнями, прячется за своим папашей, — её голос, пока она перечисляла его достижения, наполнился презрением, — ведёт себя как последний мудак и пристаёт к девчонкам, так как такому червяку никто в здравом уме не даст.

— О-о-о… здесь ты ошибаешься. Ему дают. Ещё как дают.

— Те, кто в долгах у его папаши? Наркоманки? Не смеши меня, — фыркнула она. — Так чего вдруг тебя в такой момент потянуло поговорить об этом говнюке?

— Дело в том, что он пропал, — начал издалека её возлюбленный. — И его папаша начал беспокоиться, так как от этого вздрюченного ублюдка уже второй день ни слуху, ни духу. Ну и я подумал, он же в вашей школе учился. Может ты чего слышала? Слухи там какие ходят может.

— А зачем тебе?

— Дела, киска, дела, — вздохнул парень. — Только из-за них об этом уёбке и интересуюсь.

— Только не говори, что связался с его папашей, — поморщилась она.

— Скорее… решил разведать обстановку.

— Разведчик, блин… — выдохнула девушка. — Ну да, у нас прошёл слушок.

Умолкла. Парень нетерпеливо поёрзал.

— Ну же, не тяни, какой?

— Да вот, поговаривают, что нет его уже.

— Да ладно, — парень аж сел, сбросив с себя голову девушки. Та недовольно цыкнула, стрельнув в него сердитым взглядом. — Прости, киска, но… новость слегка неожиданная. Особенно… Погоди, откуда слушок такой?

Девушка посмотрела зло, после чего вздохнула, всем видом показывая, что прощает его дерзость, после чего села между его ног, облокотившись ему на грудь спиной, словно на спинку стула. Парень лишь терпеливо ждал, пока она устроится поудобнее, понимая, что иначе она вообще ничего не расскажет. Как только устроилась, обнял её, прижав к себе.

— Прости, киска. Ну как, расскажешь мне?

— Может и расскажу, — помолчала немного. — А с чего вдруг ты так подскочил?

— Да я думал, этот придурок забухал где-то. Может что найти на него удастся, но чтоб завалили… Это точно?

— Да нет конечно! Слухи, говорю же.

— И откуда такие слухи?

— Тут, видишь ли, просто у нас новенький объявился. Очень тихий парень, мутный. Ничего о себе особо не говорит, ни с кем не общается, держится всегда один. Ну ещё умный, хорошие оценки получает. И у него рожа ещё вся порвана, словно ему её погрыз кто-то. Шрамы на руке.

— А откуда он, знаешь?

— Ну… мы немного говорили с ним. Вроде как из Читы приехал. Но имя и фамилия английские.

— Как звать?

— Томас кто-то там.

— Томас кто-то там? — с усмешкой переспросил парень.

— Ой, отвали, а? Я что, должна каждого знать?

— Прости-прости, — прижал он её к себе посильнее и поцеловал в макушку. — Так что там насчёт него?

— Ну, в принципе, о нём-то и всё. Больше ничего не знаю.

— Негусто... И что произошло?

— Ну… на него наехал этот Шон. Вернее, парни Шона. Пришли, ударили его несколько раз, сказали, что убьют его, если деньги не заплатит за месяц. А на следующий день их всех, избитых, с выбитыми зубами и сломанными руками, в туалете нашли. Пятерых.

— Это он их один на один или против всех?

— Да кто знает? Никто же не видел. Он вообще сказал, что никого не трогал из них. Ну тут пришёл Шон, начал гнать на него, ну новенький его дружбану руку сломал и отправил в нокаут. А потом предложил встретиться после уроков с Шоном. Ну и всё.

— И всё? А с чего взяли, что это он их ухайдохал?

— Ну, кто-то говорит, что они за ним погнались, даже стреляли в него. А на следующий день как ни в чём не бывало новенький пришёл обратно. Один. Из парней никого нет. И он ещё говорит, что вообще с ними разминулись.

— Ага, с таким разминёшься, — хмыкнул он.

— Я тоже думаю, что звездит. Причём нагло звездит. Но на этом вроде как, в принципе, и всё. Семнадцать человек пропало, а он вернулся с видом, словно действительно не знает, где они.

— Сколько пропало? — переспросил парень.

— Семнадцать, — слегка удивлённо ответила девушка.

— Хочешь сказать, что семнадцать парней просто исчезли? Типа ни трупов, ничего?

— Да я-то откуда знаю? Я не слежу за этим, тут тебе виднее должно быть, нет? Он ещё и ведёт себя странно. Знаешь, словно ему вообще плевать и его это не трогает.

— То есть ему вообще похуй?

— Ну… да.

— И он знает, кто батя Шона?

— Не знаю. Он же мутный, говорю. Ничего о себе не рассказывает, очень мало говорит, смотрит на всех, словно пытается просканировать. У него даже документов нет, он так, просто ходит на уроки, словно ему интересно учиться.

— Короче, хрен знает кто, а все, кто с ним встречаются, так или иначе калечатся или пропадают, — подытожил он.

— Думаю, точнее и не описать, — кивнула она.

— И он в твоём классе.

— Да.

— Какая прелесть… У вас завёлся сикарио, — усмехнулся парень. — Он там случаем не латинос?

— Да нет, обычный парень. Европеец. А кто такой сикарио?

— Головорезы без тормозов у латиносов, которые хорошо умеют убивать и берутся за любую грязную и опасную работу. Убить судью, устранить свидетеля, прокурора и так далее. Короче, вообще безбашенные.

— И ты думаешь…

— Да пошутил я, — отмахнулся парень. — Не парься, киска. Ты можешь сказать, он работает где-нибудь?

— Да чёрт его знает.

— А татухи есть?

— Не видела. А что? — задрала девушка вверх голову, пытаясь заглянуть парню в глаза.

— Да ничего…

Хотя как раз-таки чего. Парень без документов с жуткими шрамами. Сначала разруливает пацанов, избивает, особо этим не хвастается, сидит тихо. Да, те были обычным хулиганьём, но всё же. А потом он разруливает ещё едва ли не два десятка. Вот тут уже повод задуматься, так как такая толпа спокойно любого забьёт.

Конечно, в том, что у парня есть ствол, он даже не сомневался, но и у тех он был. А то, что он разрулил сразу семнадцать человек и об этом никто не узнал… Завтра первым делом надо будет пробить это всё, однако он сомневался, что трупы обнаружат. И ведь новенький продолжает себя тихо вести и не высовываться.

Что получается?

Во-первых, входит ли он в какой-нибудь клан либо банду или же одиночка, что очень важно?

Входил бы в банду, наверняка на него бы не наехали. И такие кадры очень редко посещают школы. Кланов же в Нижнем городе отродясь не было, и сюда они не суются, или же суются, но очень редко и очень основательно, что на данную ситуацию не похоже. Может быть ещё вариант, что парень входит в состав какой-нибудь банды, которая объявила наркокартелю войну. Притёрся к школе, чтоб убрать этого чмошника. Если это так, то быть проблемам. Но только какая банда решится на это, и кто будет нападать не на склад или людей, чтоб сразу нанести большой урон, а на сына одного из не самых важных людей?

Никто в здравом уме. Эта версия маловероятна. К тому же, банды ничего не имеют против их наркокартеля.

Скорее всего это одиночка. Нет документов, ведёт себя тихо, сильно ни с кем не говорит — скорее всего в бегах.

Как раз занимался грязной работой на какой-нибудь клан или даже дом, но потом ему пришлось почему-то сбежать. От кого? Вряд ли кто из Сильверсайда, а остальное не так и важно, в принципе, пока что. Это тоже можно пробить, причём очень просто. С такой внешностью такое выяснить будет не сложно.

Он приехал сюда, осел и наткнулся на этого глиста. Никого трогать не хотел, но мелкое говнецо само наехало, и новенький обломал ему рога. Может действительно сам смог их разрулить, может в этом ему помогли люди на стороне, друзья или кто-то ещё. Это не так важно, но парень отнюдь не промах, как и не божий одуванчик. Может он даже мстил за кого-то и это был постановка. Но главное, что опыт явно имеется, раз не струхнул, а такой человек может сейчас очень пригодиться. А если ещё и с командой, то вообще чудно. Пусть малолетка, но если он настолько крут, как ходят слухи… Что ж, у каждого своё призвание, как говорят. Но для начала надо с ним побазарить будет. Глядишь, что и выяснится.

— Поня-я-я-тно… — протянул он.

— Понятно что? Миш, ты там не уснул, а?

— Да вот думаю… Знаешь, он же завтра тоже в школу придёт, верно?

— Ну да, а что?

— Покажи мне его. Хочу посмотреть на паренька, да и интересно, где он работает.

— Я думала, мы завтра рванём в Верхний город, — начала она канючить.

— И мы рванём, Стелла. Я отвечаю, мы так рванём туда, что ты ещё долго не забудешь этой поездки, но надо бы утрясти этот вопрос. Опарыш этого ублюдка не выходит на связь уже второй день, и завтра его батя наверняка будет перерывать весь город. Поэтому я хочу познакомиться с парнем поближе.

— Ой, ладно, я поняла, хорошо, — вздохнула она. — Я покажу. Но пока…

Стелла развернулась и страстно поцеловала его в губы, после чего парень, известный как Михаил Абоян или Бурый, обнял её, перевернулся на кровати, оказавшись сверху, и позволил ей по полной насладиться их близостью.

Однако мысли его были совершенно в другом месте. Он раз за разом возвращался к тому пареньку.

Этот новенький может стать ключом ко всему. Его заветным ключом к сундуку с сокровищами. Первой ступенью в плане, который Бурый так хотел воплотить в жизнь. Если всё очень правильно провернуть, правильно представить… ему даже не придётся что-либо делать. План сам придёт в движение, и останется лишь следить за ним и корректировать направление.

Да, осталось всего ничего — опередить этого пидараса и добраться до новенького первым. А заставить его вступить под своё начало лишь дело техники. Главное — представить всё в выгодном свете. Можно сказать, что сама судьба подкинула ему этот шанс, эту возможность. Тут просто лучше не разыграть, и никто слова не скажет, что он не прав.

Уже на следующий день Бурый сидел в машине, вполне невзрачной, в метрах пятидесяти от входа в школу среди таких же невзрачных автомобилей. Пришлось взять напрокат одно из вёдер на колёсах, иначе бы его машина слишком уж выделялась на общем фоне нищего района.

Рядом с ним сидела смуглая женщина с желтоватыми волосами, явный выходец из Южной Америки. Несмотря на то, что она была отнюдь не юной, её возраст добавлял лишь своего особенного шарма, заставляющего мужчин бросать на неё взгляд. Однако сейчас женщина была одета очень просто и серо, чтоб не привлекать внимание.

Михаил даже не смотрел в её сторону. Для него она была ещё одним его человеком, не более. И сейчас он внимательно смотрел на выход из ворот, стараясь разглядеть их цель.

— Выходят.

— Угу, — с интересом рассматривала она свои ногти.

Одиночки стали выходить из-за ворот, растекаясь в разные стороны по улице. Но с каждой минутой их поток становился всё больше и больше. Очень скоро толпа покидала учебное заведение, и разглядеть кого-либо было очень сложно.

— Блин, и хер скажешь, он или не он. Они все уроды на лицо.

— Угу.

— Так, ладно, я думал, что будет проще его найти. Блять, где Стелла?

— Угу.

— Выдави из себя ещё какой-нибудь звук, помимо угу.

— Мы отрежем ему яйца? — спокойно осведомилась женщина, словно делала это каждый день.

— Нет! Ты чо, не слушала меня?! Мы идём всё разузнать и вербовать, ясно? Прибереги его на потом, окей?

— Тогда почему я здесь, а не Гребня?

— Потом что Я так сказал. У тебя ещё есть вопросы?

— Нет, пока нет, — покачала она головой, зевнув.

— Ваще охерели… Так, вон киска идёт, — подтянулся он сразу, вытащил руку в окно и помахал. Когда она подошла, он открыл дверь рядом с собой. — Киска, ты чего так долго?

— Прости-прости, — она быстро чмокнула его в губы. — Привет, Фиеста.

— Привет, детка.

— Так, куда он ушёл, видела? — сразу перешёл к делу Михаил.

— Налево вдоль квартала. Я посмотрела, потом сразу сюда.

— Умница, — кивнул он, выезжая на дорогу.

— А если свернул куда-нибудь? — лениво поинтересовалась Фиеста.

— Думаю, увидим его.

Машина медленно выкатилась на дорогу от обочины и не спеша покатилась по улице.

— Вон! Вон он!

— Не тыкай пальцем, детка, — осадила её Фиеста. — Выдашь нас.

Они проехали дальше и вновь остановились, после чего Михаил обернулся к Фиесте, чьё имя было Барбара, и кивнул.

— Давай, иди за ним. Дальше палиться не будем.

— Да, — только и ответила она, выйдя на улицу. В сером пальто, шарфе через шею и с вязаной шапкой на голове, она ничем не отличалась от среднестатистического жителя этого района. Оглянувшись на дороге, она без лишний спешки перешла на другую сторону и двинулась следом за пареньком.

Когда они скрылись за углом, рука Михаила легла на ногу Стелле и медленно поползла выше. Остановилась, словно ожидая какой-нибудь реакции, и, не получив сопротивления, продолжила свой путь.

— Мы ещё не занимались этим в машине, — задумчиво произнесла она.

— Тоже не помню такого. Кстати, как там поживает наш общий друг?

— Ты про этого Томаса?

— Ага.

— Ну… сегодня он воткнул ручку в ногу одному из парней этого пропавшего хуесоса. Он его до этого предупредил о намерениях, но этот придурок сегодня на него наехал с кулаками, и Том вогнал ему ручку в ногу где-то на одну треть.

— А он не робкий парень. И что, всё так же сидит и скромничает? Молчит?

— Ага. Вообще слова не вытянуть. Правда, теперь класс его немного опасается и даже уважает.

— Да потому что ваш класс ёбаное стадо, вот почему, — презрительно бросил Михаил. — Дали какому-то глисту на шею всем сесть.

Минут через десять в машину села обратно Фиеста. К тому моменту его рука уже давно хозяйничала под юбкой Стеллы, которая была и не против.

— Я знаю, где он работает.

— Где же?

— У Эрнеста в забегаловке.

Михаил аж обернулся, остановившись, чем заслужил возмущённый взгляд раскрасневшейся Стеллы, но даже его не заметил.

— Гонишь! — удивился он.

— Я видела, как он вошёл через чёрный вход. Поздоровался с таким жирным поваром, который там всегда работает. Сомнения у меня, что он на чай заскочил.

— Вот же… мир тесен…

Его в первую очередь удивило то, что парень работал в забегаловке, которая являлась одним из складов местного дилера в этом районе. Почти ведь под носом был. Удивительное совпадение. Конечно, может это и не совпадение, однако слишком уж размыто всё, чтоб прямо сказать, что это было подстроено.

— Ну что ж… Тогда, Фиеста, навестим нашего друга Эрнеста, окей?

— Да. Проблем не будет?

— Ну, возьми что-нибудь, что не будет сильно светиться, окей? Киска, посидишь в машинке? Погреешься тут. Как закончу, прокатимся, только ты да я.

— Ладно, — отмахнулась она, отвернувшись. — Давай уже, беги, я подожду.

Глава 65

Прошло уже два дня с того момента, как червь стал жертвой довольно агрессивной натуры в той школе. Не сказать, что я сочувствовал этому ублюдку, но мне было страшно представить, как он там сейчас, один в школе наедине с собственным бесконечным ужасом, откуда нет выхода. Мне вполне хватило даже нескольких минут, чтоб прочувствовать на себе ужас другого мира, что скрывается за ширмой нормального, а он там уже третьи сутки.

Почему я думал, что он ещё жив?

Это лишь предположение, но мне кажется, что Сина не даст ему так быстро и просто умереть, если только он не застрелится. А такие люди очень часто не в силах нажать на курок, если дуло смотрит в их сторону, а не наоборот.

Но, естественно, это меня волновало куда меньше, чем собственная безопасность. Парень пропал позавчера. Даже если его отец и подумал сначала, что сынок где-то загулял и ночует у своей подружки, то сейчас он уж должен был схватиться за своего наследника. Поэтому я подозревал, что то, когда ко мне постучатся не самые дружелюбные люди города, лишь вопрос времени.

Найдут ли они меня?

Думаю, что найдут, так как у нас целая школа свидетелей, которые подозревают меня в убийстве. Теперь в их взгляде уже не было этого лёгкого налёта призрения. Было чувство, словно своими действиями я смог отмыть своё имя. Будто мне это больно надо было перед такими, как они. Теперь ученики смотрели на меня с интересом, как рассматривают палеонтологи неизвестные кости, найденные в земле, пытаясь понять, что перед ними.

А ещё в нашей школе работают некоторые люди, которые связаны с наркоторговлей, самые мелкие сошки. Через них новость куда быстрее попадёт в преступное сообщество, и его папаше даже не придётся самому расспрашивать учеников в школе о том, что случилось.

Это значило, что у меня возникнут большие проблемы, которые решить будет непросто. Очень непросто.

Боялся ли я?

Естественно боялся. Глупо не бояться смерти, как мне кажется. Другое дело, что этот страх теперь сильно отличался от того, что был раньше после школы. Мне ничего не оставалось, кроме как жить дальше, стараясь сохранять бдительность и осторожность.

Но мне хотелось знать, этот ад вообще когда-нибудь закончится? Если говорить начистоту, я уже устал от всего этого. Начиная с сентября прошлого года, моя жизнь превратилась в какую-то гонку со смертью, где у меня выпадает перерыв на месяц или два, после чего всё начинается вновь. Если не пытаются убить меня, то пытаюсь убить кого-то я, будто в этом мире иначе не выжить.

Мне остаётся только с тоской вспоминать о тех днях, когда я жил спокойной непримечательной жизнью.

Пришлось пересмотреть политику безопасности. Теперь я ходил с пистолетом, который прятал перед входом в школу и сразу расчехлял его, когда выходил наружу. Да, приходилось его прятать, но теперь это был гарант моей безопасности или хотя бы возможности защититься. В остальном, кроме повышенной осторожности, всё было как и прежде — работа и дом.

Стоило это двадцати долларов в месяц?

Изначально да. Дело в том, что я рассчитывал на совершенно иной исход, и здесь скорее было фатальное стечение обстоятельств, чем моя вина.

Но даже после случившегося я могу сказать: да, это того стоило. По крайней мере ублюдки получили то, чего заслуживали, а я пока что ещё топчу город проклятых и стараюсь не унывать. И дело даже не в гордости. Многие люди скажут, что ну отдал бы я им двадцать долларов в месяц, чего такого. Но именно поэтому люди вокруг меня так и живут, потому что здесь мелочь уступят, там мелочь уступят, и вот уже их придавливает к земле всеми уступками, которые стали их ношей. Хочешь жить свободно — готовься за это бороться и встречаться с последствиями.

Работа встретила меня неизменным Оскаром, который так же неизменно вынес Саки на ступеньках горячий суп.

— Саки, шла бы ты кушать в другое место. Сегодня Эрнест, и мне бы не хотелось…

— Да-да-да, я понимаю, спасибо, Оскар. Действительно спасибо, — она быстро-быстро ушла из подворотни.

Эту сценку я и застал, когда вышел из-за угла.

— Сегодня Эрнест не в духе? — пожал я руку Оскару.

— Да, товар принимает, как я понял, — кивнул он. — Так что давай быстрее. Отобедай и за мойку, а то он всегда на нервах, когда начинает работать.

А мне кажется, что он немного торчок, если честно. Не могу быть уверенным, но за время работы я заметил, что в такие моменты, когда поступали коробки и ящики на склад, он начинает быть немного активным.

Всё шло так же, как и всегда. Я поел, переоделся и тут же пошёл мыть всю посуду, что накопилась за это время. Дальше была бы либо уборка на кухне, либо мытьё полов в зале, если клиентов немного. Но на этот раз всё было иначе.

— Эй, Томас, — позвал меня Эрнест, когда я мыл посуду.

— Да?

— Тебя видеть хотят.

В этот момент у меня ёкнуло сердце, словно ко мне пришли и сказали — твоё время пришло.

— Кто?

— Кое-какие люди. Давай быстрее, бросай посуду и иди в зал, они тебя ждут.

— Сколько их?

— Тебя это чё, волновать должно? Иди давай…

— Сколько их? — угрожающе низким хриплым голосом спросил я, показывая, что мне нужен ответ. Даже Оскар с Сабиной, которая сейчас ошивалась здесь, удивлённо взглянули на меня.

— Двое, — недовольно ответил он. — Тебя это волнует? С тобой хотят поговорить.

— Да, немного волнует, — уже куда более миролюбиво ответил я, сглаживая острые углы, ведь мне может быть ещё придётся работать здесь дальше. А может и не придётся… — Уже иду, Эрнест.

Я снял большие, по локоть, перчатки, в которых мыл посуду, после чего повесил фартук на крючок. Рука коснулась пистолета, что был заправлен в штаны. Не самое удачное место, но так я мог скрытно носить его без кобуры.

И сейчас, когда он рядом, я ощущал себя более уверенно.

В зале было всего два человека.

Мужчина лет тридцати, плюс-минус два года, и женщина примерно такого же возраста. Они сидели за одним из столов у стенки зала, явно ожидая меня, потому как когда я вышел, оба сразу подтянулись, не сводя с меня глаз. Оба спокойные, я бы даже сказал, расслабленные, но точно готовые к тому, что я выхвачу пистолет и устрою здесь пальбу.

Не обычные люди из банды — одеты слишком прилично для тех. Кто ещё обитает в Нижнем городе… точно не боевики наркокартеля, по крайней мере по лицу такого не скажешь. И не бойцы бабочек Нижнего города, — это целая мафия проституток, что держит один из районов Нижнего города, — там практически все поголовно женщины, мужчин нет. Это кого я могу исключить.

Похожи на людей из какого-нибудь клана, но это вряд ли они — какое дело до меня клану, если только не люди из Хасса или бойцы дома Кун-Суран. Но те бы меня точно захотели убить и не стали бы вызывать поговорить, пристрелили бы на улице. Значит, не клан и не дом.

Они могут быть:

Первый вариант — товарищами отца покойного червя, которые могли прийти выяснять, что вообще произошло, прежде чем устраивать мне смертный приговор.

Второй вариант — противниками отца покойного червя, которые решили завербовать меня, так как узнали, что отец червя меня ищет и мне нужна крыша. Может даже слухи от школы до них дошли, оттого и приехали сюда.

Третий вариант — сторонней организацией, которая тоже предлагает крышу.

А больше я никого вроде интересовать не должен.

Эти мысли пронеслись в моей голове за те секунды, что я шёл к их столику. Благо он был не так близко, хотя забегаловку большой было назвать тяжело.

— Добрый день, — поздоровался я первым, подойдя к столику.

— Здорова, Томас. Ты же Томас, да?

— Да. А вы…

— Зови Бурым. Присаживайся, — указал он на стул напротив себя.

— Хорошо, но прежде хотел бы спросить, о чём пойдёт разговор, — немного настойчиво произнёс я, стараясь не переходить границы вежливости. Сесть я всегда успею, но вот встать в случае чего времени может и не хватить.

— Да ни о чём серьёзном. По крайней мере, мы сюда приехали не карать тебя за то, что ты угрохал сынка одного из довольно влиятельных людей.

— Я его не убивал, — спокойно ответил я.

— Да видишь ли только, всем насрать, что ты говоришь. Слухи говорят обратное, и все прислушаются к ним, учитывая, что именно у тебя были тёрки с этим чмом. Но я тебя не корить пришёл, не подумай, — поднял он обе руки вверх, показывая свои по крайней мере нейтральные намерения. — Наоборот, готов пожать тебе руку, что ты отправил в ад этого уёбка, серьёзно. Бесил меня до чёртиков. Да не стой ты, присаживайся.

Я сел. Просто потому что ко мне сейчас относились по-дружески вежливо, но вот начну делать из принципа, и они могут стать иными. Иначе говоря, не стоит делать что-то из принципа и показывать своё «Я», когда в этом нет необходимости.

— Тебе кофе? Чай?

— Кофе.

— Эрнст! Подкинешь кофейка на троих, будь другом! — крикнул он. Пусть никого в зале не было, но его точно услышали.

— Итак, мне тут одна птичка напела, что произошло, и я понял, что тебе может настать в ближайшее время крышка. Шон был конченым уебаном, но, как и все родители, его батя этого не признаёт и уже рыщет в поисках виновного. То есть тебя, — указал он на меня пальцем.

— Вы пришли предлагать мне крышу.

Я знал такую схему ещё по клану Хасса. Когда происходил конфликт между людьми, бывали случаи, когда Хасса заступался за кого-то из них. И тот становился должником, ведь ему помогли. Таким образом они резервировали себе людей, которые на них потом работали. Бывали случаи, когда сам клан эти разборки и делал, чтоб потом самолично прийти на помощь. Однако потом ты не соскочишь с этого, если только не мёртвым.

— Верно, ведь ты ведь не понимаешь, с кем… — Бурый осёкся, после чего хитро улыбнулся. — Нет, беру слова обратно, ты понимаешь, с кем связался. И выглядишь так, будто уже готов. Но мне интересно, ты уверен, что потянешь это?

— Вы предлагаете мне вступить в ваш наркокартель?

— А мы ведь не говорили, что мы оттуда, — произнесла девушка впервые с нашей встречи, посмотрев на меня, не буду отрицать, красивыми, но холодными глазами.

— Кстати да, Томми, с чего ты взял, что мы из наркокартеля?

Я бы мог сыграть в молчанку, но тогда меня могут заподозрить в том, чего я не делал. Например, что я шпион банды или что-то в этом роде. Было бы неприятно, так как наш дружеский разговор мог бы перерасти в казнь возможного шпиона, где я не дожил бы до завтра — это я мог понять и без глубокого анализа.

А вообще, мне надо бы побольше молчать и не выкладывать всё, что есть, но… ладно, буду учиться на ошибках. А сейчас просто выложу свои умозаключения.

Ведь я догадывался, кто этот Бурый и откуда он меня знает. Просто сложил всю имеющуюся информацию вместе и получил более-менее правдоподобную картинку.

— Ты сказал, что тебе напели, откуда следует, что у тебя есть кто-то из школы, знакомый с ситуацией. А единственные известные мне люди, связанные с криминалом в школе — закладчики. Без обид, но отсюда вывод, что ты тоже с этим бизнесом связан.

Скажу больше: меня только сейчас осенило.

У меня в классе было всего несколько людей, связанных с наркотиками, которые предлагали мне работу ныкать наркотики: Стелла, Брюс и Ким. И учитывая тот факт, что Стелла сама мне сказала, что её парень очень крутой человек, что подтверждается даже иммунитетом от бойкота червя, значит, её парень как минимум на уровне той силы, что стоит за червём. И тут приходит этот Бурый, который пытается меня зарезервировать в обмен на крышу как раз от отца червя. Ведь говорил, что ему кто-то из класса напел.

Может я и ошибаюсь, но мне кажется, что это Стелла.

— Эм… — на мгновение он потерялся, после чего буквально расцвёл в улыбке. — Мне говорили, что ты умный.

Говорили, что умный? Значит, скорее всего человек в моём классе, и всё больше похоже на то, что это Стелла.

— Но, видимо, при всём своём уме ты не совсем правильно оцениваешь масштаб того, что может произойти. Может тебе кажется, что отец глисты какой-то авторитет с десятком-другим человек, но я хочу кое-что объяснить. Отец глисты — чел из нашего наркокартеля, который отвечает за приём всей наркоты, которая стекается в Нижний город, попутно отправляя товар дальше на север, юг и запад. Можешь представить, сколько у него сил, влияния и денег. Вижу, что ты парень крепкий, явно понимаешь, во что влип, и имеешь опыт в этом деле, учитывая, что бесследно исчезли семнадцать человек, и их никто до сих пор не нашёл. Но поверь, он тебя сожрёт. Без надлежавшей помощи.

Так… моя ситуация… ухудшилась. Причём баллов на десять из десяти. Отец этого идиота — одна из шишек наркокартеля, и… у меня тут же появился вопрос, что делает сын такого человека в школе для самых-самых? Не поверю, что денег на нормальную не было. Но сейчас даже не это важно. Я был готов побороться с какой-то бандой максимум, но глупо спорить с тем, что потягаться со всем наркокартелем я просто не смогу.

— Без вашей помощи, — уточнил я.

— Верно, без моей.

Я ему нужен как предлог, чтоб начать войну с папашей червя и отжать его должность — вот что я понял. Я стану его человеком, и мои проблемы будут его проблемами. Так действовало в клане и даже в группе Малу, так действует, скорее всего, и здесь.

Зачем ему такая мелкая сошка с такими проблемами? Ответ напрашивается один — из-за этих самых проблем. Причём и причины уже озвучил — тот отвечает за ввоз наркотиков сюда, и там крутятся реальные деньги. И мои проблемы он использует как предлог в столкновении с папашей червя, причём выставив себя ещё и жертвой. Никто тогда не сможет обвинить его в рэкете у собственных товарищей по бизнесу.

Что касается вопроса, разрешит ли ему наркобарон прикарманить долю отца червя, то тут, скорее всего, вопрос уже решённый. Такое подготавливают заранее.

Остаюсь лишь я, как ключик к конфликту, который складывается очень удачно, ведь из-за сына отец уже не остановится.

— К тому же, если думаешь, что будешь возиться с наркотой, то зря волнуешься, Томми, — усмехнулся он.

— Тогда кем я буду? Боевиком?

— Нет, головорезов таких у нас хватает. Мне нужны мои, верные люди. Будешь одним из них. Приближённым, как она, — кивнул он на женщину, а после моего взгляда решил всё же объяснить. — Никаких дел с наркотиками, пусть этим дерьмом занимаются другие расходные лошки, желающие срубить деньжат. Понимаешь, мне нужны ребята вроде тебя, которые умеют решать проблемы, а не ссут в штаны или треплют языком. Ну и верность, естественно.

Или потому что если я буду расходным лошком, то у него могут спросить, чего это он обо мне так печётся, ведь, по сути, я мусор. Не специально ли он это делает? А вот своего приближённого, причём в разборке с сыном отца, по сути, жертвы, он уже по понятиям должен прикрывать и вписаться в разборку.

— Все ссут в штаны.

— Но не все могут при этом действовать. Кстати говоря, давай начистоту, ты с кем-нибудь работаешь? Команда там своя может есть или ещё что? Или в одиночку завалил всех?

— Я никого не убивал.

— Не стоит, — поморщился Бурый. — Серьёзно, мы не дети, так что оставь это дерьмо для своих деток на сказки. Так что, один или с кем-то? Не ври только мне, будь добр, это легко проверяется.

— Один.

— Тем более. Такие люди нужны мне, Томми. Такие деловые люди, что решают проблемы, а не ссут перед ними. С такими людьми я всегда откровенен и всегда заслуженно плачу. Просто подумай, что ты поимеешь.

— Пожизненное рабство без права выхода?

— Пф… сразу рабство… Я о другом. Например, бабы. Любую девчонку, ведь… — он улыбнулся, — ты будешь один из нас. Тебе любая долбаная чирлидерша даст и ещё не слезет. Все будут знать, кто ты, и каждая правильная детка тебе даст. Отсюда уважение — ни один сраный уёбок типа тех подпевал глиста не посмеет тебе ничего сказать. Все будут знать, что ты угрохаешь любого несогласного урода и тебе ничего не будет, так как за тобой сила. Хотя уважение ты уже и без этого сколотил. Дальше машины. Не эти сраные вёдра, а нормальные машины, спорткары, представительные и так далее. Квартира своя, причём поработаешь на меня и сможешь даже в Верхнем что-нибудь приобрести. И, естественно, деньги. Просто подумай, какие бабки крутятся здесь. Я прикрою тебя от этого хуесоса, и всё будет в шоколаде. А я своих никогда не обделяю, не кину, не предам. Спроси хотя бы Фиесту. Да любого, кто на меня работает. А взамен я прошу немного — твои навыки и полную лояльность. Я вижу, что ты правильный поцык, смыслишь в этом всём, умеешь держать ствол и решать проблемы. Разве ты не заслужил большего?

— Но меня ничего из этого не интересует, — покачал я головой.

Соблазн был. Оглядываясь вокруг и смотря, где я оказался, чем перебиваюсь и что мне достаётся, соблазн получить хорошие и лёгкие деньги был огромен. Особенно когда тебе обещают такое. Человек слаб и податлив в те моменты, когда у него стресс и депрессия, когда нет денег, ты вечно хочешь есть и всё плохо. Я это знаю, и он это знает.

В конечном счёте, именно поэтому я оказался в такой жопе — в тот самый момент, когда обстановка морально давила, а на горизонте маячили лёгкие и быстрые деньги, я не смог отказаться.

И я знаю, почему он меня уговаривает. В другой ситуации он бы просто предложил, обрисовал перспективы и, не согласись я, плюнул бы. Здесь я ему был необходим для отжатия у товарища бизнеса или её доли. И не согласись я сам, он будет тогда додавливать меня иначе. Например, подстраивая лично нападения на меня, чтоб я примкнул к нему.

И всё же я не хочу в это влезать.

Бурый задумался. На мгновение его лицо стало серьёзным, после чего хитро улыбнулся.

— А как насчёт универа? Я не о дерьме на задворках мира, а о нормальном, со статусом, который даст шанс расти дальше. Скажем так… Гарвард? Или может Стэнфорд? Можно поближе, типа Токийского, Пекинского Международного, Московского… Хотя чего так далеко ходить, у нас же есть один из лучших в мире, как я читал в интернете однажды — наш Сильверсайдский Международный Университет. И далеко летать не надо. Что думаешь, хочешь такое будущее для себя?

Глава 66

Он улыбался, глядя мне в глаза. Знал, что попал в точку. Как догадался? Может по тому, что я учусь даже без документов и являюсь едва ли не лучшим? Или же сказанул наугад, как знать. В любом случае, он попал в точку.

— А знаешь, пойдём, покурим-ка. Куришь?

— Есть немного, — пожал я плечами.

— Вот и нормик. Погнали.

Мы прошли мимо кухни, где работал Оскар, оттуда как раз выносила чашки с кофе Сабина.

— А кофе? — удивительно, каким вежливым голосом она может говорить.

— На столик наш поставь, детка, — кивнул Бурый, после чего мы вышли через чёрный вход. Здесь, как и всегда, обитали лишь тишина, разбавленная гулом города, и крысы.

Закурили, и Бурый любезно предложил мне сигарету. Я не стал отказываться, но понимал, что его любезность исчезнет, когда я стану работать на него. Или когда я ему стану не нужен. Не могу сказать точно, что у него на уме и какие планы, но то, что вся радужность в клане исчезает, когда ты становишься его частью, это точно. Вряд ли здесь что-то отличается.

— Я вижу, что ты хочешь жить как честный мужик. Уважаю за это, но тебе не помешает и корочка нормального универа, не так ли? — продолжил он после затяжки.

— В него только аристократы, знатные рода или дети из нормальных домов попадают, — заметил я, поглядывая на него с подозрением.

— У-у-у-у… — протянул он разочарованно, толкнув свою пассию, стоявшую рядом, в бок локтем. — Слышала? Он даже не потрудился разузнать об этом универе, а уже отсёк его. Что за люди…

— И как же ты сможешь мне помочь?

— Нужно всего ничего, если у тебя нет нормальной родословной — бабки и рекомендательное письмо со штампом от дома, который имеет хорошую репутацию. Про аттестат молчу, он у тебя нормальный, как понимаю.

— И где мне найти…

— Деньги? — он обеими руками самодовольно указал на себя. Знал, что я не об этом, но решил и на это тыкнуть пальцем. — И там же рекомендательное письмо.

— Я должен поверить, что ты ведёшь дела с домами не последнего порядка, да такие, что они окажут тебе такую услугу? Я не хочу показаться грубым, просто ты должен понимать моё сомнение.

— Знаешь, во сколько я стал бандитом? В восемнадцать, как закончил одну из школ Нижнего города. За десяток лет нихуя не изменилось, скажем так, веришь, нет?

— Дерьмо не меняется даже со временем, — пробормотал я.

— Верно! — хлопнул он меня по спине. — Дерьмо во все века не меняется. Я к чему, Томми, мне удалось добиться своего положения за десять лет непрерывной работы. Сразу ничего не даётся, особенно когда ты никто.

— То есть мне надо будет ещё и заработать на него? — хмыкнул я. В принципе, в этом и проблема. Ирония в том, что чем больше ты этим занимаешься, тем больше с этим будешь повязан. Ты войдёшь, но выйти… будет очень и очень сложно, если вообще возможно.

— Не тебе. Не только тебе, вернее. Если всё пойдёт как положено, то у нас будут выходы на соответствующие дома. Поверь, эти уёбки в больших сверкающих домах не чище твоей подошвы. Так что услуга за услугу, и можно получить то, чего ты хочешь. Годика через два, если уложиться в сроки. Ты как раз закончишь школу и подкопишь денег.

— То есть могу получить, а могу и нет?

— Ну, как и пулю в данный момент. То что батя глисты до тебя ещё не добрался, то это потому, что он надеется на лучшее, но даже сегодня вечером ты можешь не доехать до дома. Не думаю, что он такой идиот и не начнёт со школы, — улыбнулся он.

Я посмотрел на Бурого. Получалось, что, если он в бизнесе с восемнадцати и крутится здесь десять лет, ему уже двадцать восемь. Забавно, что в свои года он был сильно похож на лиса. На лиса-плута, как из сказок, который весь такой хитрый, что взгляд, что улыбка, что голос и даже движения. Бурый точно походил на лиса, только удивительно, что у него такого прозвища не было.

Его взгляд, как у человека, который если не думает, как тебя наколоть, то точно уже наколол. Голос действительно хитрый и насмешливый, словно он над тобой стебётся всё время. Постоянно кажется, будто ты попал под троллинг, но просто не можешь этого уловить.

Плут.

Но он был в кое-чём несомненно прав. Если отец червя занимает такой пост, что тут борись сколько угодно, а тебя всё равно грохнут. Даже если ты придёшь к наркобарону и расскажешь всё как есть, грохнут, так как он его человек, а ведь я лишь хрен с горы для них. Если убью отца червя, то проблемы всё равно не закончатся, так как за мной будет охотиться уже наркокартель, чтоб отомстить за своего.

Короче, что ни делай, они захотят меня убить в любом случае. Если только мне не уехать, но и то вряд ли. Дом-то скорее всего считает меня мёртвым, да и изменился я сильно, а здесь такой роскоши нет и не будет.

А ещё интересен тот факт, что Бурый ещё ни разу прямо не предложил мне присоединиться и работать на него. Ни разу. Он только устрашает, кто мой противник, и описывает блага, которые я получу, если соглашусь. Другими словами, заставляет меня самостоятельно принять решение вступить к ним, а не уговаривает.

И правда в том, что выходов у меня так-то и немного. Или самому, хотя будем честны, шансов очень мало, или с ним, где шансов в разы больше, как и плюсов, только…

Только я вернусь во всё это дерьмо, которое так ненавидел.

Это был результат моего выбора, который я сделал ещё тогда, в школе — быть как все или быть собой. Я выбрал влезть в дерьмо, но быть собой. Не стал послушным мальчиком для битья, которого только и делают, что гоняют. И за это приходилось теперь расплачиваться.

Только плывя против течения, ты понимаешь, чего стоит свободное мнение. Везде будут сложности, сколько от них ни бегай, если хочешь быть собой, а не смешаться с серой массой и стать частью направляемого стада. Везде будут проблемы, сколько ты ни пытайся их решать. Потому что в мире, где я оказался, тебе никто не даст ни свободы, ни игры по своим правилам. Хочешь быть здесь свободным — стань одним из тех, кто будет строить свою свободу на чужих костях. Не хочешь… унитазы и двадцать баксов ждут.

Это другой мир, не тот, где я жил до этого. И мне не сломать правила, которые закреплены кровью сотен, если не тысяч людей.

Ирония судьбы: я не хочу подстраиваться ни под кого и жить свободно, но при этом мне надо влиться туда, от чего я хотел сбежать. И стать несвободным вновь.

Но даже если так… я нехотя мог признаться самому себе в том, что скорее согласился бы быть на побегушках с деньгами и уважением, чем быть на побегушках ничтожеством, об которое вытирают ноги.

— Так вот, — отбросил окурок Бурый. — Мы подошли к тому, что меня интересует. Ты парень перспективный, не буду отрицать, поэтому хочу предложить тебе работать…

— Да, — тут же ответил я. — Я согласен.

У Бурого даже одна бровь приподнялась.

— А ты быстрый.

— Я или покойник, или часть команды. Лучше быть частью команды, чем покойником.

Возможно, я говорил бодро и уверенно, но внутри чувствовал… обречённость? Да, скорее всего. Чувство, будто сунул голову туда, от чего так хотел убежать до этого.

— Верно… — протянул он. — Хорошо, что ты уловил суть, да и выбор, согласись, так себе. Но вообще, я хотел тебе ещё зачитать кое-какие правила, прежде чем ты станешь частью нас и окончательно скажешь «да». Всё-таки всё у нас должно быть по чесноку, и ты должен представлять, что будет, что предстоит делать и какие правила надо соблюдать, всекаешь?

— Более чем.

— Отлично, — хлопнул в ладоши он. — Первое — я твой босс. Как скажу, так оно и будет, без каких-либо споров. Обсуждение и уточнения — это ладно, но не оспаривание. Я говорю, ты делаешь. Скажу убить, ты убиваешь, скажу пытать, ты пытаешь, и так далее. Ты мой парень, поэтому кто бы тебе там что ни сказал сделать, ты подчиняешься только мне. Но думаю, что тебе объяснять это не стоит, верно?

Я кивнул, так как он явно ждал подтверждения.

— Следующее — верность. Я своих не бросаю и не предаю, это тебе скажет любой. Ты верен мне и можешь рассчитывать на мою поддержку. Но если блять ты решишь соскочить к легавым… поверь, я очень изобретательная личность. К тому же относится и попытка съебаться без моего разрешения, что, кстати, к тебе может прийти однажды в голову. Найду, пожарю твои яйца на сковороде и заставлю их съесть. Стукачество — то же самое. Лучше застрелись прежде, чем я до тебя доберусь, если тебе хватит ума стучать на меня. Это так, совет на будущее, но буду надеяться, что ты правильный пацан. Так, что ещё… — он оглянулся и, увидев свою пассию, вспомнил. — Никаких конфликтов внутри группы. Если есть проблема, тащишь свою жопу вместе с жопой товарища ко мне, и я решу вопрос. Никакой самодеятельности, всекаешь?

— Более чем.

— Отлично. Первое время будешь на испытательном. На побегушках у всех, грубо говоря. Освоишься, покажешь себя и так далее. Через месяцок станешь нашим полноправным членом.

— А такое разве не с наркобароном обсуждается?

— Может в твоём клане так было, но у нас каждый отвечает за себя и своих людей. Так что если облажаешься, а мне прилетит из-за этого, прилетит потом и тебе, но куда сильнее, понимаешь меня?

— Да.

— Вот и отлично. Есть вопросы?

— Я не убиваю беременных и детей, — тут же сказал я.

— О как, не успели… а впрочем, не важно. Многие на это не согласны, так что у нас есть те, кто занимается подобной грязью. Однако остальных: стариков, женщин, мужчин, матерей и так далее ты убиваешь, понимаешь это?

Ещё бы, заставлять идти человека через себя — это наживать врагов. Зачем, если можно найти того, кто это сделает со спокойной душой? Зачем раскачивать лодку под собой лишний раз только ради того, чтоб показать свою власть?

— А если мать с ребёнком?

— Мать в расход, Томми-Шрам, здесь не обсуждается. Ещё вопросы?

— Вроде нет, — покачал я головой.

— Вот и ладненько. Фиеста, детка, займись им, пока я буду всё утрясывать. Присмотри за ним, если вдруг друзьяшки Чеки сюда наведаются, оки, детка?

— Да, без проблем, — совершенно спокойно ответила она.

— А… моя работа? — кивнул я на дверь, из которой мы вышли.

— А что работа? — Бурый открыл дверь в служебные помещения и крикнул. — Эрнест, Томми увольняется!

— Без проблем, — тут же отозвался тот. Забавно, если же я захотел бы уволиться, мне бы всю плешь проели.

— Всё, решили с работой, — посмотрел он на меня. — Так, иди переодеваться, Шрам. Фиеста, я сейчас звякну, чтоб за вами заехал Гребня, отвезёт вас на хату, там будете ждать отмашки.

— А насчёт завтра… — начал было я.

— Будешь плохим парнем и начнёшь прогуливать, — ответил он. — Всё, до созвона и добро пожаловать в команду, Шрам. Надеюсь, ты нас не разочаруешь.

С этими словами он просто ушёл. Раз, и всё, будто поставил галочку в своём списке и двинулся дальше навстречу приключениям. Не нравится он мне, если честно…

— Давай, пошевеливайся, — подтолкнула меня к двери в это время Фиеста. — Надо поскорее затаиться на хате.

Если описывать Фиесту, то это была латиноамериканка с желтоватыми волосами лет тридцати с довольно привлекательным как лицом, так и телом. Но от неё разило, если так будет правильно сказать, опасностью. Смотришь и понимаешь, что такие, как она, ничем хорошим не занимаются. Убийца убийцей даже без хищных черт, которые придают её лицу свой опасный шарм.

Мы прошли в служебную комнату, где обычно Сабина распивала чаи в свободное время. Я быстро вытащил вещи и начал переодеваться. Разделся до трусов, не сильно смущаясь, только начал натягивать футболку, как меня остановила Фиеста.

— Погоди, — схватила она меня за руку. Удивительно, что она стройная, но хватка едва ли не стальная. — Это откуда?

Она ткнула мне пальцем в плечо.

— Это от пули.

— Я спросила, откуда это, а не что это, — холодно произнесла Фиеста.

— Получил на… разборках.

— И это тоже? — ткнула она в живот.

— На той же, — подтвердил я.

Она провела по нему пальцами, после чего развернула меня и провела пальцами по выходному отверстию, словно изучая.

— Навылет через живот.

Вообще, раньше у меня там был жир, если быть честным. Просто после того, как похудел, кожа стянулась обратно из-за эластичности и молодого организма, от чего теперь рана выглядит так, будто мне живот с кишечником прострелили.

— Да, верно, — подтвердил я.

— Понятно… повернулся ко мне лицом, — почти потребовала она.

— Да, но может я оде… — я оборвал себя на полуслове, когда она шагнула ко мне и… понюхала моё лицо. В прямом смысле слова понюхала меня, словно у меня изо рта чесноком пахло, и она пыталась понять, от меня ли это или нет. — Фиеста, ч… ты чего делаешь?

— Заткнись, Шрам, — угрожающе прошипела она, при этом не переставая меня нюхать, словно какая-то собака. Вот её нос уже коснулся моего уха. Немного щекотит дыханием. Я слышу, как она очень быстро дышит, будто пытается надышаться или у неё астма. Её нос касается моей шеи, после чего она повторяет это же с другой стороны. И остановилась так же быстро, как и начала — просто отошла и встала в стороне с невозмутимым видом, будто ничего не произошло.

Сейчас было самое время спросить: «что это было?», но я был уверен практически на все сто процентов, что она мне не ответит. И по внешнему виду я не мог сказать, что она особенная, как, например, Сирень. Поэтому даже не стал пытаться. Просто молча оделся и забрал свои вещи.

Когда мы выходили, на ступеньках столкнулись с приходящей к этому времени… Саки её зовут, если не ошибаюсь. Она уже стояла на ступеньках, видимо, придя просить еды, которую выносил Оскар. Да вот только моя сопровождающая была куда менее дружелюбна, чем он.

— Ты чё здесь забыла, шлюха? — тут же осведомилась Фиеста, потянувшись к поясу.

— Да я… это… ничего… — захлопала та глазами. В первый раз за всё время, что она попадалась мне, в её пустых мёртвых глазах увидел хоть какой-то намёк на признаки воли к жизни. А именно страх. — Я просто… просто… здесь…

Её язык заплетался, будто ей было тяжело формировать слова в предложения.

— Ты что-то хочешь сказать мне? — подтянулась Фиеста, её рука уже легла на рукоять пистолета, и её не смущало, что девушка перед ней беременна.

— Я… я…

— Она сюда приходит узнать, осталась ли еда на выброс, — спокойно закончил я за бездомную, прерывая непонятно что. Это даже наездом назвать нельзя, Фиеста просто, как говорят в классе, доебалась. Заглянул обратно в коридор, откуда мы только что вышли. — Оскар, выйди на секунду, к тебе пришли!

Фиеста ничего не ответила, лишь прошлась по ней взглядом, после чего, не сказав ни слова, прошла мимо испуганно шарахнувшейся от неё бродяжки. Я в этот момент задался вопросом, с кем же я буду теперь работать, если одна из моих будущих коллег готова пристрелить просто за то, что ты оказался на её пути.

Мы вышли из переулка, после чего остановились около каких-то грязных бочков, словно занимая оборонительную позицию.

— Ствол есть? — спросила без какого-либо интереса Фиеста.

— С собой есть.

— Всё равно держись за спиной и слушай меня.

— Как скажешь.

Ждали мы, как выяснилось, старый чёрный шевроле тахо — громоздкий джип с острыми углами, на котором любили ездить настоящие полицейские в фильмах про мафию. Только в нашем случае на ней ездила сама мафия. Он остановился прямо напротив подворотни, заскочив колёсами на тротуар. Фиеста лёгким толчком в спину направила меня к джипу.

Внутри, как выяснилось, был всего один человек — сам водитель. Обычный подстриженный под ёжика мужчина в повседневном пиджаке без каких-либо изысков.

— Бурый описал ситуацию, — сказал он, когда мы забрались внутрь. — Чека рвёт и мечет по поводу сына. Я так слышал.

— Двигай, Гребня, — холодно ответила она. Наверное, такая манера разговаривать была для неё нормой.

Машина резво тронулась с места, подпрыгнув, когда колёса соскочили с тротуара, и первые несколько секунд вжав нас в кресла.

— А ты, получается, тот самый парень, которого решил взять под своё крыло Бурый, — глянул он на меня через заднее зеркало в кабине. Отсюда мне были видны только его глаза. Серые, практически ничем особо не привлекающие, холодные, как и у Фиесты.

— Получается, что так, — кивнул я.

— Ну что ж. Добро пожаловать, получается.

— Спасибо.

— Гребня, — прервала наш обмен любезностями Фиеста. — Ты с нами будешь, или Бурый кого-то ещё к нам пришлёт?

— Нет, только я с вами. Остальные… они заняты. Разным.

— Я поняла, можешь не озвучивать, — ответила она без интереса, после чего начала просто рассматривать собственные ногти, словно больше её ничего не интересовало.

А мы тем временем быстро проезжали через Нижний город, словно на экскурсии, где нам предлагали взглянуть на местные достопримечательности и то, как низко может скатиться человечество.

Глава 67

— Парень, ствол есть? — спросил Гребня, как его вроде звали, через минут пять нашего молчания.

Его голос был низким и твёрдым. Не знаю почему, но, даже не видя его лица, Гребня по голосу сразу стал ассоциироваться у меня с тем, кто решает проблемы, а не пытается их разрешить.

В чём разница между решить и разрешить? В этом мире разрешить проблему — это когда всё решается миром и без жертв, все довольны. Решить проблему — это значит, что к проблеме будут подходить со стороны физического устранения.

— Есть.

— Какой?

— Глок семнадцать.

— Хороший ствол, — нейтрально ответил он. — Хорошо стреляешь?

— Достаточно, чтоб убить, — пожал я плечами.

— Убивал?

— Естественно никогда, — покачал я головой.

— Мы тоже никогда никого не убиваем, — совершенно серьёзно ответил Гребня, притормозив на светофоре. — Мы пацифисты.

Это, видимо, была такая шутка, просто услышать её от человека, который говорит таким серьёзным голосом, было слегка непривычно. Потому что звучит она как утверждение, причём на полном серьёзе, и ты не знаешь, смеяться над ней или нет.

— А много вас у Бурого? — решил задать я другой вопрос. — Тех, кто подчиняется именно ему?

— Достаточно. Ты со всеми как-нибудь свидишься. Если выпадет шанс.

— Если? — меня постановка последнего его предложения немного смутила.

— Всему своё время. Я за Бурого отвечать не буду. Тебя как звать? — светофор вновь загорелся зелёным, и мы медленно тронулись дальше, ожидая своей очереди, когда сможем проскочить через перекрёсток. Что удивительно, здесь тоже иногда бывали пробки на оживлённых улицах. Едва появилась возможность, как двигатель взревел, и нас вновь вжало в спинки кресел. Гребня явно спешил.

— То…

— Шрам, — вмешалась в разговор Фиеста прежде, чем я ответил. — Его Томми-Шрам зовут.

Я слегка удивлённо посмотрел на неё, но она и глазом не повела, будто так и должно было быть. Удивительно, я едва вступил, а мне уже дали прозвище. Не знал, что у них так принято, если честно. И куда больше меня ещё смутил тот факт, что она поспешила первее меня сказать, словно тем самым подчеркнуть, как я буду теперь представляться всем остальным. Традиция давать прозвища новеньким, так почему они сами себе их не брали?

— Томми-Шрам? Понятно… Меня зовут Гребня.

— Очень приятно, — кивнул я.

— Ага, мне тоже, — только и ответил он. А я не мог понять, Гребня для галочки сказал или с сарказмом. — Мы сейчас едем на хату прятать тебя. После этого, когда босс даст отмашку, ты вместе с нами отправляешься к Соломону и говоришь то, что тебе скажут.

— Когда?

— Как приедем на хату, тебе всё объяснят. Будешь говорить, что скажут, ни слова больше, ни слова меньше. Сделаешь какую-нибудь фигню, Бурый лично сделает из тебя какую-нибудь фигню. Сделаешь всё правильно, всё будет хорошо.

Гребня имел специфическую манеру подачи информации, как я заметил. Он будто не говорил с тобой, а зачитывал тебе информацию с какого-нибудь файла или же отчитывался по операции. Настолько сухо звучало всё, что он мне говорил. Эмоции… они были, конечно, но в норме интонаций, как мне кажется, должно быть гораздо больше. Даже небольшой диалог, который мы провели, выглядел так, будто на каждый мой вопрос он просто считывал сухо подготовленную на это фразу. Его надо было назвать не Гребня, а Сухарь.

— А Соломон — это… — решил я уточнить.

— Наркобарон. Джордж Соломон. Босс Бурого. Не наш босс.

— А Соломон — это прозвище?

— И прозвище, и фамилия. Джордж Соломон, — повторил Гребня, будто с первого раза мне было непонятно.

Тем временем мы уже подъезжали ко второму району, как я его называл, где обитали девушки, приносящие удовольствие. Иначе, проститутки.

Забавно, что квартира для того, чтоб залечь на дно, находилась на территории, грубо говоря, совершенно другой банды, а не в центре принадлежащей им территории, куда добраться значительно сложнее.

Хотя у меня появился вопрос — а у этого наркокартеля есть вообще своя территория, которую они контролируют? Или же они обитают как бы поверх остальных? В Латинской Америке картель имеет свою территорию, а вот в тех же штатах, Японии или у нас они могли обитать на тех территориях, которые уже контролируются кем-то.

А у них? Есть своя, или они обитают поверх? Потому что если они обитают поверх, можно было бы найти более… подходящий район, чем этот.

Здесь обитали, как я знаю, Бабочки Нижнего города. Это была такая группировка женщин, может проституток, — вся моя информация была взята лишь из слухов, разговоров других и интернета, — что контролировала половину местных заведений.

По идее, они защищали девушек за соответствующую плату как от рэкетиров, так и от случайных убийц, маньяков и прочего отребья, которое могло на них покуситься. Свои своих как бы. Можно сказать, создавали комфортные условия труда для тех, кто нашёл своё призвание в этом мире. Практически своеобразный профсоюз.

Но были у меня огромные сомнения по поводу их благотворительности и благих намерений, если честно. Да, дань необходима, чтоб обеспечивать защиту, тут как и в государстве с налогами и полицией, примерно. Но о какой благотворительности и хороших намерениях может идти речь, когда в этой сфере работали дети? Я говорю про тех же двенадцати-тринадцатилетних, что здесь попадались, и не редко, уже не упоминая шестнадцатилетних. Если этот профсоюз занимался защитой девушек, да и вообще всех женщин, и являлся своеобразным органом защиты этого места, то тот факт, что они использовали детей для работы, ничего хорошего о них не говорил.

Другими словами, как ты бандитов и мафию ни называй, под какими добрыми побуждениями ни прячь, она останется той, какая есть. И прятать здесь меня было не лучшей идеей, как мне казалось.

— У вас сейфхаус расположен на этой территории? — спросил я.

— Да. Никто не будет искать нужного человека там, где ему не место.

Другими словами, на территории совершенно другой группировки. Но это место никак нельзя было назвать безопасным. Здесь постоянно, как я слышал, кого-то убивают. Мы случайно не пополним их ряды?

— А своя территория у наркокартеля есть?

— Да. Северная околопортовая часть и южные кварталы района проституток.

Вон они как это место называют, оказывается.

— Тогда почему вы не спрячете меня у себя?

— У нас ему будет легче найти тебя. На чужую территорию он не сунется.

— А отец этого… как его звали, кстати? Того парня, который пропал?

— Шон Фирсби.

— Вы думаете, что отец Шона действительно может вломиться на территорию или даже в квартиру совершенно другого человека, но из его же картеля? Без одобрения и разрешения своего начальника?

В клане за такое можно было получить пулю, как за развязывание войны внутри клана и его ослабление.

— Люди сходят с ума, теряя детей, — это уже подала неожиданно голос Фиеста.

— Верно, — подтвердил сухо Гребня. — Чека помешан на сыне. Он может и сунуться.

— Но тогда… — у меня появился очень важный вопрос, на который я хотел бы узнать ответ, — если он такой… неуправляемый, когда речь заходит о сыне, что ему мешает напасть на нас на чужой территории?

Ответ на мой вопрос не заставил себя долго ждать. Ничего не мешает ему это сделать.

В этот самый момент, когда я задал его, джип бросило в сторону.

Удар в бок был такой силы, что меня подкинуло и швырнуло прямо на Фиесту. Попутно я приложился головой о дверь, из-за чего на какие-то мгновения, что мы продолжали лететь дальше на машине, моё сознание занимало белое мягкое пространство. Сквозь него я слышал крики, слышал треск металла, звук бьющихся стёкол и видел, что нас, кажется, бросает по салону.

Чувство было такое, словно я во сне. Будто всё вокруг — лишь плод моего воображения, как будто ещё секунда, и я проснусь.

Но я не проснулся, и через секунду этот сон становился всё более реальным и настоящим. Все чувства вновь начинали возвращаться ко мне, и первое, что я почувствовал — меня буквально выволокли из машины. Сам же я едва шевелил ногами, ещё не придя в себя окончательно. Где-то стреляли, причём длинными очередями, кричали люди, слышались визги, что-то трескалось, царила суматоха. Кто-то начал стрелять прямо рядом со мной.

— Твою же… — пробормотал я, медленно вставая, но меня практически сразу дёрнули, свалив обратно на землю, и оттащили за шкирку. Следом отвесили звонкую оплеуху, пытаясь привести меня в нормальное состояние.

Надо сказать, мне это даже помогло, так как резкая обжигающая боль в щеке быстрее разгоняла туман и вату в голове, возвращая ясность мысли.

Передо мной сидел Гребня, поглядывая над моей головой куда-то вдаль.

— Пришёл в себя?

— Да, всё, теперь нормально, — пробормотал я, чувствуя привкус крови во рту. Голова болела так, словно мне сдавили её в висках и беспощадно давили.

— Фиеста! — вытянулся он. — Мы отступаем!

— Да! Я прикрываю!

— Расчехляй ствол, — приказал он, вставая. В руках у него был небольшой пистолет-пулемёт в виде мини-узи.

Я медленно поднялся, вытаскивая пистолет. В какой-то момент меня обуял страх, когда рука его не нащупала, но оказалось, что он был в кармане. Когда успел его туда засунуть, не помню.

Беглого взгляда было достаточно, чтоб понять, что произошло, и где мы сейчас. Какой-то магазинчик секс-товаров на углу здания, но это я понял по разбросанному инвентарю вокруг. Сейчас же почти всё помещение занимал наш джип со смятым передом, за которым виднелась проломленная сюда дыра. Повсюду валялись куски витрин, которые мы разнесли при столкновении, и стекло.

Остальное я мог только предположить — в нас врезались на перекрёстке, но на большой скорости тяжёлая машина не перевернулась, а развернулась и, сменив резко траекторию, влетела сюда. Не сильно прочные стены этого магазинчика сослужили нам добрую службу, смягчив наше столкновение, и помогли остановиться.

В том, что в нас врезались специально, можно было не сомневаться даже просто потому, что сейчас по нам стреляли. И не убили только потому, что около нас стояла Фиеста, подняв руку и останавливая пули, которые зависали перед нами. Ментальный или воздушный барьер, интересно? Просто если воздушный, то плевать, сколько раз в нас выстрелят, важно, сколько может его держать Фиеста. А вот если ментальный, то играет роль уже количество пуль, выпущенных в неё. Почти как полоска ХП в играх.

Забавно, что и мы стрелять не можем из-за барьера. Остаётся только отступать, что мы и делали. Повёл нас Гребня с пистолетом-пулемётом наизготовку, а следом я с пистолетом, за нами отступала Фиеста спиной вперёд.

— Сколько она может держать его?

— Сорок две секунды, — отрапортовал он. — Прошло тридцать пять.

Точность, с которой он сообщил, сколько она держит барьер, поражала. Военный, что ли?

Он отбросил с пути небольшую разбитую витрину, освобождая нам проход в служебные помещения, после чего нырнул туда, проверяя на наличие врагов. Через пару секунд выглянул обратно.

— Шрам, сюда! Фиеста, я готов!

— Да! Готова!

Я нырнул в проход за него, ещё раз оглядев помещение.

Небольшой коридор с лестницей наверх и выходом на улицу. В этот момент за моей спиной прогремела длинная быстрая очередь, заставив меня обернуться с пистолетом наготове. Но это стрелял Гребня, прикрывая Фиесту, которая в этот момент нырнула к нам в проход, держа в руках…

— Вибратор? Ты серьёзно? — немного удивлённо переводил я взгляд с неё на предмет в руке.

— У тебя проблемы? — тут же осведомилась холодно она.

— Скорее, у нас всех. Куда нам?

— На улицу, — ответил Гребня, продолжая постреливать, выпуская очередь за очередью и меняя уже третью обойму.

Но прежде чем Фиеста успела открыть дверь, я схватил её за руку, останавливая и получая её холодный взгляд, обещающий мне смерть. Но я спокойно его перенёс. Меня теперь не напугать одним лишь взглядом, милая.

— Нет, не через улочки. Наверх по крышам, — покачал я головой.

— Новенький, ты… — начало было она, но я перебил её, начав очень быстро объяснять.

— Это засада. Как должны совпасть звёзды, чтоб они случайно врезались в нас? Прям подгадали и врезались на перекрёстке, когда именно мы проезжали, так ещё и на чужой территории в большом городе. Они знали, куда мы едем, и это обычная засада. И если они не дураки, а они не дураки, то это место окружено. За дверью наверняка люди, которые только и ждут, чтоб выпустить нам мозги. Единственное место — крыша. Если они и там, то нам по любому раскладу конец.

— Они не могли знать, что мы едем сюда, — холодно ответила она. — И ты забываешься.

— Я пустой! — крикнул Гребня.

— Лови! — я кинул ему свой пистолет, который он ловко поймал и продолжил отстреливаться. Сам же я обратился к Фиесте. — Хочешь сказать, что это такое совпадение, что в нас врезаются и тут же начинают поливать пулями со всех сторон? Не окажись мы в магазине, нам бы настал конец.

Действительно, не выбрось нас в магазин, мы бы были покойниками. Нас спасло то, что мы вылетели сюда. Но тут ладно, меня удивляет другое — непробиваемость и близорукость этих людей. Они в упор не видят того, что перед ними. Как можно не заметить, что это засада, причём неплохо спланированная? Врежься противники немного точнее, и нас бы перевернуло.

Хотя… чего я требую от обычных солдат? Стоит вспомнить обычных бандитов, с которыми мне приходилось иметь дело. Немного туговатые и туповаты, у которых уровень шуток всегда ниже пояса, разговор через мат, а общая сообразительность ниже среднестатистической. Ведь главное даже не ум, а именно сообразительность в этом деле, которой лишены многие. Мало хорошо стрелять, надо иметь идеи. А они привыкли, когда им говорят, что делать, потому не умеют планировать, собирать и вести за собой людей.

Но на то они и солдаты мафии или босса, что хорошо работают, но думают не очень, от чего и не могут подняться выше. Умные не задерживаются в низах, находя себе дорогу выше и смещая более непрозорливых товарищей.

И те, кто сейчас передо мной, может и хорошие бойцы, но именно что бойцы, так как выше подняться не позволяет мозг.

— Гребня! Мы отступаем на крышу! — рявкнул я, вложив в голос силы, чтоб звучать убедительно и твёрдо, как вёл бы себя любой главный. Не было времени думать, надо было действовать.

— Да! — тут же скорее на автомате ответил он.

— Фиеста, иди куда хочешь, но я за тобой не пойду, — отпустил я её руку. — Гребня, давай же!

Тот выстрелил напоследок, и затвор пистолета занял крайнее положение.

— Пустой.

— Не важно, уходим.

Фиеста стояла всё так же с протянутой рукой, наверное, секунду или две, глядя, как мы поднимаемся по лестнице, после чего двинулась за нами.

Второй этаж представлял из себя обычные жилые дома: коридор, в который по обе стороны выходили двери. Третий этаж был таким же, как, впрочем, и четвёртый. А вот вместо пятого была обычная дверь, которую Фиеста смогла выбить с помощью своей силы.

— Всё, я пуста, — выдохнула она, когда мы выскочили на улицу.

Я подхватил порванную цепь, которой, видимо, и была перевязана с этой стороны дверь, после чего быстро намотал её обратно. Это не остановит их, но замедлит.

— Свяжись с Бурым. Скажи, что нас ждали. Кто-то у вас стучит, — я оглянулся в поисках выхода из этого места. — Так, двигаемся глубже во второй район. Попытаемся затеряться в клубах и притонах.

Почему-то я чувствовал себя… довольно спокойно в этой ситуации, как и раньше, когда приходилось решать по ходу действий, что делать. И пусть стучащее сердце с волнением никуда не делись, но паники не было. Сознание было чистым и спокойным, не охваченным паникой и ненужными мешающими мыслями, готовым решать проблему. Как если бы я сидел дома и раздумывал над этой ситуацией в спокойствии.

Рецидивист…

Нет.

У каждого есть своё призвание…

Плевать на него. Я делаю это, чтобы жить дальше, а не быть чьим-то фундаментом к счастью.

Любой ценой…

Моё больное не успокаивающееся сознание имело своё мнение на этот счёт и спешило им поделиться.

Глава 68

Мы бежали по крышам домов практически до самого конца квартала. Не дошли всего два дома, так как я был почти уверен, что именно около них и будут караулить нас. Спустились на первый этаж по грязной лестнице, которую использовали, помимо её основного назначения, и как место для удовлетворения своих низменных желаний, судя по мусору в углах.

В это время Фиеста, видимо, более доверенная Бурому, созвонилась с ним и сообщила, что случилось. В ответ ей сказали, что это наверняка отец червя, и Бурый сейчас понесётся к боссу и сообщит о свихнувшемся товарище, который напал на его людей. Можно сказать, Бурый уже начал свой план, выставил себя жертвой и теперь может официально предъявить претензии, что на его людей напали.

Нам же следовало пока любой ценой оставаться в живых.

На первом этаже я осторожно выглянул на улицу.

Нам надо было на ту сторону, где начинались настоящие задворки этого района, в которых как раз и располагался центр второго района. Я там проходил, когда шёл в заброшенную школу. Сердце всего района. Клубы, притоны, шлюхи и так далее покрывали весь район, но именно там концентрация была максимальная. Дорога же, по которой мы ехали, находилась как бы с краю второго района.

Никого не увидев, я кивнул моим новым товарищам, и мы втроём пересекли улицу и, только вбегая в переулок, услышали окрик.

— Вон они!

Но было поздно, мы нырнули в подворотню и уже двигались по узким улочкам, углубляясь в квартал.

Повсюду сверкали неоновые вывески, самые разнообразные, которые, собственно, и освещали это место, так как ламп здесь не наблюдалось. Из-за этого всё было залито лёгким розово-красным светом. Над головой висели флажки, какие-то гирлянды, фонарики, создавая в этих трущобах атмосферу своеобразного вечного праздника. А девушки, выстроившиеся вдоль стен в откровенных нарядах шлюх на охоте, лишь добавляли раскованности и чувства желания, тем самым подталкивая тебе попробовать этот праздник на вкус. Плюс наркоторговцы, которые помогут усилить твои ощущения от праздника. Здесь всё было взаимосвязано и прослеживался действительно хороший маркетинг, подталкивающий людей к трате денег в этом месте.

Мы прошли этот квартал насквозь, вышли на дорогу, по которой я шёл однажды в школу, пересекли её и углубились в соседний квартал.

Можно было бы попробовать уйти к школе, но я не знал, как отреагирует на нас призрак. Как отреагирует на моих знакомых. Да и вообще, там ли она? Может ходит по району и людей пугает, а мы просто загоним себя в ловушку. Поэтому было лучше пока держаться этого места.

Но едва я об этом подумал, как в нас вновь начали стрелять.

Гребня буквально подхватил меня под мышку, бросившись в сторону к стене за какой-то угол, когда Фиеста шарахнулась в другую сторону. Нас не задело, но очередь всё же нашла свою жертву в виде одной из местных работниц: девушке лет двадцати снесло половину головы, и она повалилась на землю.

Остальные немногочисленные в это время работницы подняли настоящий визг, словно сигнализация, бросившись врассыпную. Вместо того, чтоб забиться в углы и прижаться к стенам, они в панике начали разбегаться, тем самым не давая преследователям стрелять дальше. Соответственно, давая нам шанс вновь улизнуть.

— Убегаем! — крикнул я, отталкивая от себя Гребня, и тут же бросился бежать через негустой поток людей, надеясь, что эти двое поспевают за мной. Теперь каждый мог рассчитывать только на себя, как бы это ни звучало. У нас не было ни оружия, ни патронов, чтоб ответить противнику или прикрыть свой отход. Только быстрые ноги и реакция. А ими товарища не сильно спасёшь или прикроешь.

Мы мчались по ярким праздничным задворкам этого места, постоянно сворачивая то в один проулок, то в другой, пытаясь запутать и сбить со следа преследователей. Однако я старался ещё и не выйти на главную дорогу, где мы окажемся как на ладони. Меня гложило чувство, что это место уже успели окружить, и чем больше мы будем пытаться убегать, тем сильнее будет стягиваться удавка на наших шеях.

Углубившись в эти трущобы, я оглянулся и, не увидев преследователей, нырнул в один из дверных проёмов по правую сторону. Махнул пробегающим мимо Фиесте и Гребне, чтоб они заскочили сюда, после чего ещё раз огляделся, удостоверившись, что нас не заметили.

Свернул я сюда тоже не просто так. Пока бежал, взглядом поймал яркую надпись, которая приглашала посетить какой-то клуб, что располагался в этом подвале. Не сильно примечательный из многочисленных заведений, что здесь расположились, и это могло сыграть нам на руку.

В итоге, бегать можно было бесконечно, но не факт, что мы сможем от них скрыться. А вот спрятаться в таком густом районе было хорошей идеей. К тому же, по идее, долго своевольничать им не должны дать, ведь этот район тоже должен кому-то принадлежать. Конечно, пока им никто ничего не предъявлял, но это не значит, что все закрыли на такое глаза.

— Спрячемся здесь, — посмотрел я на них. — У вас есть деньги?

— У меня есть деньги, — спокойно осведомила меня Фиеста.

— Тогда идёмте, затаимся и смешаемся с посетителями, если таковые здесь есть в это время.

— Нас не найдут? — спросил сухо Гребня.

Удивительно, что он меня об этом спрашивает, хотя, по идее, он более опытный в этом товарищ. Мне просто интересно, как они… А хотя без разницы…

— Бегущими мы больше привлекаем внимания и можем наткнуться на них сами. К тому же, их тут так много, что вряд ли убежим уже. Надо дождаться ночи или момента, когда их выпнут отсюда те, кто держат этот район.

Мне кажется, что здесь больше, чем просто пять или десять человек. Создаётся ощущение, что сюда приехало как минимум три десятка. Слишком их много и слишком они везде. Даже когда мы вроде как скрылись по крышам домов и пересекли улицу, они нас заметили. То есть успели частично окружить квартал, чтоб если не сдержать, так хоть заметить нас.

И вполне возможно, что они могли понять, как мы движемся, потому на следующей дороге, разделяющей кварталы, нас могут уже ждать. А вот искать им будет нас не так сподручно, особенно когда вокруг так много заведений. Конечно, окружить квартал и потом стягивать кольцо они могут, но каждое заведение проверить очень и очень навряд ли смогут.

К тому же, не зря большинство грабителей после дела именно ложатся на дно, а не пытаются сбежать. Убегающих ловить легче.

Вместе мы спустились по ступеням в подвал. Коридор, идущий вниз, выглядел не самым лучшим образом, весь обшарпанный и грязный, словно здесь никто не убирается. Оттого контраст с обстановкой внутри был куда сильнее. Для меня не было сюрпризом то, что я там увидел, но всё же чувствовал себя немного неловко. Даже почувствовал, как начинаю краснеть, хотя это может быть из-за того, что здесь так душно и пахнет очень приятно и странно… благовонии? Нет, похоже на мускус… Вернее, и то, и другое вместе. Очень приятный терпкий аромат.

Что касается окружения, то само помещение было тёмным в бордовых тонах. Из обслуживающего персонала здесь были одни женщины. Голые, молодые или зрелые, но приятные на вид и в одних стрингах. Одни танцевали на стойках, другие разносили напитки.

— Не лучшая идея, — высказалась Фиеста. — Нам надо уходить.

— Куда?

— Куда-нибудь.

— Куда-нибудь мы нарвёмся на людей отца червя. Если хочешь, пожалуйста, но без меня.

— Новенький, ты, кажется, кое-что не понимаешь, — легла мне на плечо рука Фиесты, на что я обернулся к ней лицом.

— Это ты не понимаешь. Я работаю теперь на твоего босса, а не на тебя.

— Ты новенький. Ты слушаешь нас или проваливаешь к…

— Проваливаю, — без каких-либо раздумий произнёс я.

— Ты не понял, — всё так же холодно повторила она, сдавив моё плечо ещё сильнее.

— Это ты не поняла.

Я знал, что нельзя давать слабину.

Во-первых, она поведёт нас на смерть. Каким бы она ни была хорошим солдатом у Бурого, она всего лишь солдат, который не смог пробиться из-за отсутствия нормального ума. Да и не сильно пытался. Это равносильно тому, что генерал спросит мнение о наступлении у сантехника. Даже тот факт, что сейчас она не понимала, что надо затаиться, а не лезть на рожон, говорил о многом.

Во-вторых, я давно уяснил, что приходится всегда ставить себя, где бы ты ни был. Показывать, что ты имеешь своё мнение и не позволишь собой помыкать тем, кто с тобой в одном ранге. Ты тот, с кем они должны считаться. Здесь мягкость считается за слабость, попытка найти общий язык за слабость, доброта за слабость. По крайней мере, в самом начале твоего знакомства, когда тебя никто не знает и пытается проверить твою прочность.

Сейчас решался вопрос, принимают меня равным или нет. Поэтому я показывал, что не боюсь её, и она мне не указ, так как не босс, пусть я и новичок в их команде. В противном случае Фиеста, а потом и другие будут мне указывать потом постоянно.

Хотя я понимал, что главная проблема крылась именно в моём возрасте — никто меня серьёзно не воспринимал. Типа подросток, который решил поумничать, а не равный им человек, вот как меня воспринимали. Такое исправлялось только кровью.

— Ты можешь идти куда угодно и сколько угодно, — низким хриплым голосом произнёс я. — Мне плевать. Но не смей утягивать меня на дно за собой, если ты не можешь понять прописной истины.

—Ты думаешь… — она потянулась за пистолетом, но мой оказался в руках быстрее и уже упёрся ей в живот дулом.

— Подумай ещё раз, — перебил я её, — прежде чем потянуться за стволом, Фиеста.

Она замерла, но ни единый мускул не дрогнул на её лице. Встретились, называется, два акробата. Что у меня лицо-маска без эмоций, что у неё.

— Я не твой враг и хочу, чтоб мы все выбрались живыми и здоровыми. Надо будет, я встану на твою защиту и буду прикрывать тебя сколько потребуется. Но если ты будешь пытаться нагнуть меня, как делаешь это сейчас, или попытаешься наставить на меня ствол, пусть даже, блять, в шутку, я не стану думать дважды, Фиеста.

— Если ты думаешь, что я просто так это оставлю, Шрам, то ты очень сильно ошибаешься.

— Это если ты думаешь, что можешь мне, заместо Бурого, что-то указывать или наставлять на меня ствол, то очень сильно ошибаешься. Я тебе не собачка, которая бросится по твоему щелчку исполнять приказы. А теперь давай лучше выбираться отсюда живыми, чем пытаться грызть друг другу глотки, — закончил я миролюбиво.

Я смотрел ей в глаза, даже не думая отводить взгляд, после чего крутанул пистолет рукоятью к ней, показывая своё миролюбие.

Она молчала секунд десять, прежде чем взяла мой пистолет.

— Вот и славно, — кивнул я, отвернувшись. — Надо разделиться, так как они ищут троих. Особенно Фиесте, так как она девушка. Лучше пусть идёт в кабинку, где её не будет видно.

— Я найду себе место, — ответил бесстрастно Гребня и двинулся в глубь зала, оставляя нас одних.

— Ладно, что касается тебя, то…

Щелчок за моей спиной заставил резко обернуться, обрывая меня на полуслове. Этот звук был хорошо мне знаком, как было известно и то, как ещё мог звучать этот звук.

Эта сука держала пистолет направленным на меня. И щелчок, который я услышал, был звуком нажатия спускового крючка. Но из-за того, что там не было патрона, он выдал только металлический «щёлк». А если бы был…

Меня даже пробрало.

— Не зарывайся, новенький, — холодно ответила Фиеста, буквально швырнув мне пистолет, проходя мимо.

Я знал такой тип людей. Если описать их одним словом, то им хорошо подошло бы слово «похуй». Потому что их не волновало ни то, с кем они говорят, ни то, что они делают, ни даже последствия таких решений. Если Фиеста решила наезжать на меня, то лишь потому, что видит во мне слабую жертву. И будет это делать теперь постоянно, может из-за гордости, а может из-за того, что она обычная, по сути, гопница, только с пистолетом.

Такие, как она, непрошибаемы.

Хуже ещё то, что в следующий раз там действительно может оказаться патрон, и тогда я буду валяться с пулей в боку и истекать кровью.

Даже не представляю, можно ли решить с ней вопрос миром или нет.

В итоге мы разошлись по залу, тратя казённые деньги на проституток, что танцевали перед нами. Я был уверен, что нас будут искать, на как долго? Ясно, что пока они не столкнутся с теми, кто держит район, но когда это произойдёт? Как долго нам здесь сидеть? Немного подумав, я решил, что вплоть до того момента, как на улицах будет не продохнуть, особенно учитывая тот факт, что сегодня пятница.

Смог ли кто-то из нас насладиться тем, что перед нами было? Чёрт знает, так как мы разошлись по разным углам, постаравшись затесаться среди остальных посетителей, которых становилось потом всё больше.

Первое время, даже когда передо мной танцевала девушка, я не мог успокоиться из-за того, что произошло с этой Фиестой. Возвращался к тому моменту, гадая, проверила она патронник или же нажала просто потому, что могла. Ведь если не знала, а просто нажала, то тогда у меня возникала большая проблема за спиной в виде неадекватной женщины, которая может выпустить в затылок пулю.

Но… чем меньше становилось одежды на девушке передо мной, тем меньше я думал о Фиесте. Может потому, что я по прошествии времени успокаивался. А может из-за того, что когда перед твоим лицом буквально в метре находилась приятная девушка, которая, эротично раздвигая ноги, исполняет свой танец, разворачиваясь к тебе разными частями тела, все мысли в принципе уходят из головы. Особенно… когда ты в первый раз видишь вживую голую девушку, тем более так близко.

За то время танца, что мне было отведено, я, кажется, успел рассмотреть всю её анатомию и особенности вплоть до родинки на внутренней части бедра. Насмотреться на неё так, что даже когда она ушла, картинка была чёткой, будто отпечатанной в подкорке.

В тот момент все мои мысли превратились в многоточие. Ощущение, словно всё вокруг стало ненастоящим, каким-то иллюзорным и призрачным. Будто это происходит со мной не в реальности. То же самое чувство, как и на первом задании, когда всё казалось каким-то нереальным и ты не веришь в происходящее.

Забавно, людей убивать — всё нормально. Увидел голую девушку — в голове переполох.

Мы просидели там до самого вечера, но никто так и не зашёл сюда. А может зашли, но мы просто не заметили. Как бы то ни было, когда мои часы показывали вечер, это место было забито едва ли не под завязку. Мне пришлось походить, чтоб найти Фиесту и Гребня.

Один всё с таким же каменным лицом сидел на одном из кресел перед большой сценой, вторая сидела у барной стойки на самом краю, затерявшись среди остальных посетителей.

— Бурый звонил? — тихо спросил я, подкравшись к ней сзади. — Нам можно идти уже?

— Тебя ебёт? — спросила она холодно.

— Да, ты меня ебёшь, — уже не выдержал я. Она просто откровенно унижала меня. И ладно сейчас, без свидетелей, а когда это будет происходить при всех? — Выдерни затычку из жопы, выпусти пар и…

Она схватила меня за шею правой рукой, резко крутанувшись в мою сторону на стуле. Схватила так, чтоб стало дико больно кадыку, будто она мне его пыталась сломать. В ответ я левой рукой ткнул ей пальцем прямо в правый глаз. Так как она держала меня правой рукой, а я ткнул левой, отбить мой ответ она не смогла.

Шикнула, отпустила, давая мне вздохнуть поглубже и закашляться, и схватилась за глаз.

Этот приём никогда не устареет, так как без сил он единственный самый действенный из моего арсенала.

— Идиотка… — прохрипел я. Никто на нас даже не обратил внимания, будто это было в порядке вещей. — Ты не понимаешь, когда время для разборок, а когда нет?

— Ты покойник, новенький.

— Я уже давно покойник, Фиеста, — ответил я. — А теперь ответь мне, ты связывалась с Бурым или нет? Мы можем выбираться отсюда?