За пределом. Том 2

Глава 85

Послезавтра наступило куда раньше, чем мне бы хотелось.

Теперь я понимаю, зачем нужны такие люди, как мы, Бурому, да и в принципе лейтенантам и боссу. Всегда будет грязная работа, которую нельзя показывать начальству и которую не доверишь обычным воякам. То, что будет личным секретом одного человека.

И команды, которая верна только ему.

По крайней мере, он будет знать, где живёт стукач, если такой заведётся.

Основной сбор действующих лиц был на этот раз не в нашем штабе, как обычно, а в отдельно снятой квартире. Причина была в охране нашего штаба — всё те же головорезы картеля, которых расспроси босс, и они всё расскажут. Никто не должен был знать, что мы уезжаем на левых машинах, одетые не так, как обычно, что будет выглядеть весьма подозрительно в свете будущих событий.

Поэтому все мы послушно приехали в штаб, откуда на классических бронированных машинах отправились уже в город, словно сопровождая, как обычно, своего босса. Никаких вопросов к нам в этом плане не будет.

После этого, немного покурсировав, нас высадили, а Бурый поехал дальше. С ним остались только девушки: Фиеста и Гильза. Было решено, что девушки могут выделяться в районе шлюх, в отличие от мужчин, которые были там основными клиентами. К тому же, они будут курсировать с Бурым по городу, создавая бурную деятельность. Так он будет вроде как на глазах, и из-за тонированных стёкол никто не скажет, что в машинах нас не было. Думаю, что Бурый уже продумал, что будет говорить, если спросят, чего он просто ездил по городу.

И пока он будет ездить по нашей территории, мы поедем в город, встретимся с людьми Феи и займёмся складом, план которого был у нас на руках. Хотя это и не был склад — по сути, большое помещение в одном из зданий в трущобах, где объединили несколько квартир. Нам надо подняться на второй этаж, после чего спуститься обратно с оружием или без. Если с ним, то погрузим в рефрижератор и увезём.

Как я понимаю, у банд был основной склад, где они хранят все свои партии оружия, но этот груз перевезли туда, где нам будет сподручнее его забрать. Как говорил Бурый, у него был там знакомый, который подсуетился и постарался, чтобы у нас были максимально хорошие карты. Было странно, что этот самый хороший знакомый сумел перевезти груз, но не смог его вообще вывезти с территории.

Но мы радуемся тому, что есть.

В квартире были я, Гребня, Панк, Француз и Пуля. Пять человек, что негусто. Но ещё будет, как мне сказали, около семи со стороны Феи. И в сумме двенадцать, что вполне неплохо для ударной группы.

Были ещё варианты того, как мы можем утащить груз. Основным из них было напасть на колонну или же напасть при отгрузке со склада. Но оба варианта были отвергнуты.

С колонной наблюдалось несколько явных проблем.

К примеру, засада. Проблема в том, что они вполне могут поехать по другому маршруту. Точного маршрута нет, что делает такой расклад практически нереальным и основанным на одной удаче, что недопустимо.

Ещё одна проблема — это гонка со временем. Нельзя будет подготовиться, подгадать, подождать и так далее. Надо будет действовать едва ли не по секундам. Остановить, убить охрану и водителей, угнать грузовики. Это надо сделать настолько быстро, чтоб никто из охраны не успел сообщить о нападении, что сложно даже из-за обычной тревожной кнопки, которая может быть у них. Плюс это происходит в центре вражеской территории у всех на глазах. Тихо, без лишнего шума, это не провернёшь, так что нас точно заметят. И найти грузовики будет уже не проблемой, так как бандам будет достаточно перекрыть дороги, и всё. Такой план подходит, если надо именно уничтожить груз, а мы всё же рассчитывали его забрать.

Напасть при отгрузке со склада было так же самоубийственно. Просто даже потому, что там будет охрана как конвоя, так и склада. Едва ли не в два раза больше, чем обычно. И опять же, может подняться стрельба, что будет очень и очень громко и сработает получше сигнализации.

Про вариант напасть при отгрузке отправителю вообще можно забыть — это будет на территории порта.

В этих двух вариантах наблюдался очень важный минус. Вся охрана будет сконцентрирована вместе, они будут вполне активны, и высок шанс, что кто-то да поднимет тревогу. Это может казаться, что когда они вместе, то их можно накрыть одним ударом. Но в первом варианте они рассредоточены по машинам, которые ещё и двигаются на глазах у всех. Во втором их просто много, все друг у друга на виду, почему высок шанс, что кто-то да нажмёт спусковой крючок.

Со складом было иначе. Охрана рассредоточена по точкам, патрулирует человека по два на территорию, основная группа сидит вообще вместе в комнате отдыха. Они ничем не занимаются, они расслабляются, им скучно, они маются хернёй, так как считают, что никто не додумается на них напасть.

Подготовка не заняла много времени. Больше всего потратили его на меня, чтоб загримировать. Буквально заштукатурить моё лицо, так как оно куда больше остальных выделялось на общем фоне. Француз буквально наложил на него тонну косметики, прежде чем довольно окинул меня взглядом. Теперь у меня была густая короткая борода, не менее густые брови и бледноватое лицо.

Да чего уж там, почти все из нас обзавелись бородой или усами, а ещё очками, которые лишь сильнее скрывали наши черты лица. Некоторые по тону кожи стали значительно темнее, чем были до этого. Я бы даже некоторых и не узнал. Такое объяснялось тем, что часть людей Бурого знали в лицо. Не все, естественно, но будет немного обидно случайно нарваться именно на тех, кто знает.

После этого прошла ещё одна часть подготовки, когда мы проверяли бронежилеты, автоматы, разгрузки и дополнительное оборудование.

— Готовы? — спросил Гребня, когда мы собрались и уже были готовы выдвигаться.

— Да вроде, — поправил сумку на плече Пуля. — Вроде всё взяли. Остаётся надеяться, что провокация отвлечёт их на какое-то время. Действительно отвлечёт, а то нас на их складе и покрошат.

— А какой она будет? — спросил я.

— Этой кухней Бурый занимается. Посмотрим, что он там испечёт, — ответил Француз.

— Ставлю на склады, — сказал Пуля. — Контрабанда и наркотики. Это привлечёт куда больше внимания, чем перестрелка.

— Он может вполне и их клуб испечь, — заметил Француз. — Что у них вкусненького из клубов?

— Наркопритоны, тотализаторы и бойцовские клубы, — тут же ответил Гребня.

— Не очень подходит для того, чтоб привлечь много внимания, — покачал головой Пуля. — Значит, всё же склады жечь будет. Или перестрелка.

— Оставьте это. Бурый сам решит, — прервал их Панк. — Он сделает всё по уму, как и обычно, так что не ссать. При любом исходе город сегодня будет гореть. Главное, чтоб нас там не оказалось. А теперь поехали: Француз, ты поедешь со мной. Гребня, бери Шрама, Пуля, едешь один. Если останавливают, то вы останавливаетесь. Если спрашивают, то вы едете ебаться. И чем больше, тем лучше. Окна откройте нараспашку, чтоб было вас видно, и ведите себя так, словно вам похую на всё.

— Короче, вести себя как Шрам, — подытожил Француз.

Мы разошлись по машинам, отправившись каждый своей дорогой.

Провернуть это дело Бурый решил под утро следующего дня. Не обошлось это решение и без мнения Гребни, который был самым опытным в этом деле среди нас. На такой выбор плана действий было несколько причин, одна из которых — после спокойной ночи и перед сменой даже пусть многочисленная охрана, она всё же будет куда больше расслаблена, чем ночью, когда они ещё полны сил.

Был вариант ещё провернуть это дело днём, когда все тоже расслаблены, так как психологически человек куда меньше ожидает проблем при свете дня, чем в темноте. Все будут смотреть на всё сквозь пальцы, не сильно заморачиваясь с элементарными правилами безопасности. И охраны тоже меньше, так как никто не ожидает, что найдутся люди, рискующие напасть при свете солнца. Однако был значительный минус — много случайных свидетелей и, собственно, свет, из-за которого в темноте ты уже от чужих глаз не спрячешься. И подобраться незаметно днём группе, когда на улицах люди, будет сложно.

Мы спокойно отъехали, словно отправляясь по своим делам, от тротуара, после чего, влившись в негустой поток машин, направились на территорию Бабочек. По информации Бурого, мы сможем спокойно оставить там машины, не вызвав подозрений, после чего просто перейти дорогу и уже оказаться на территории банды. Там для нас сразу была снята квартира через подставных лиц, чтоб мы могли переждать до ночи.

Двигаясь по улицам Нижнего города, мне сразу бросилось в глаза обилие машин, которые принадлежали картелю. Они стояли у обочин среди обычных машин, но выделялись своей чистотой и ухоженностью, что было редкостью для автомобилей этого места. Особенно много их было на улице, чья дорога разграничивала территории банд и картеля. Я видел, что в них сидят бдительные боевики картеля, которые провожают нашу машину взглядом.

И едва мы пересекаем дорогу-границу на перекрёстке, как, уйдя от одних бдительных взглядов, попадаем под другие бдительные взгляды. Едва ли не из рук в руки.

Машины с нашими людьми сразу сменяются незаметными девушками, что прячутся в подворотнях, по углам и в машинах. Они не выставляют себя напоказ, как головорезы картеля, скорее напоминая хищниц, что затаились в засаде.

Да, они обратили на нас внимание. Однако мы выглядим слишком непринуждённо. Окна открыты, мы курим, едем нарочито медленно, поглядывая на соблазнительный «товар» тех, кто дарит почасовую искреннюю любовь, между делом общаясь ни о чём. Вообще, мы играли в города, но это было не важно, главное, что со стороны мы шевелили губами и словно о чём-то разговаривали.

Без каких-либо приключений мы добрались до заветного места остановки, после чего непринуждённо взяли вещи и отправились через дорогу. Не бежали, не оглядывались, делали вид, что общаемся друг с другом.

Мне кажется, что сумки стоило перетащить чуть раньше, чтоб вообще не вызывать никаких подозрений. И пусть они у нас были небольшие, но, как по мне, явный недочёт.

Перейдя на другую сторону, прошли в переулок, где нам предложили удовлетворить все потребности, что могут возникнуть у настоящего мужчины. Судя по всему, в их понимании единственной потребностью у мужчин было потрахаться, нюхнуть и напиться. Так послушать, и глубина мужской души, по их мнению, не глубже пивного стакана.

Кое-как избавившись от надоедливых поклонниц за деньги, мы углубились в трущобы, но не настолько глубоко, чтоб вызывать подозрительные взгляды у местных. Это был небольшой район, где снимали квартиры многие приезжие, чтоб на денёк-другой оторваться от реальности с наркотиками и шлюхами.

— Второй этаж, — сухо напомнил Гребня, когда мы поднялись выше.

— Понял.

Мы приехали самыми первыми. Вид из окна был не самым живописным — на соседние трущобы с одной стороны, на голую стену в метрах пяти от окна с другой. Однако там, где была стена, можно было вполне незаметно спуститься вниз, воспользовавшись при необходимости небольшой пристройкой прямо под окном. То ли это была щитовая, то ли гараж, понять было невозможно.

Сама квартира представляла из себя три помещения в тёмно-бордовых тонах. Одна комната была залом, вторая спальней с большими зеркалами и кроватью почти на всю комнату, третья — кухней. Было несколько удивительно видеть в таком районе столь неплохо обустроенную пусть и для интимных развлечений комнату. Словно из мира грязи в мир князей попал.

— Самые первые, — подытожил Гребня, словно я сам этого не заметил. — В любом случае, теперь ждать и спать до времени. Ты готов?

— Ну… насколько вообще можно быть готовым к этому.

— Опыт имеется? — увидев лёгкие сомнения на моём лице, сразу уточнил. — Меня не интересует твоё прошлое. Меня интересуют твои навыки. Участвовал в подобном или нет?

— Участвовал, — решил ответить я, учитывая обстановку, где от наших умений будут распределены роли.

— Перестрелки? Налёты? Скрытое проникновение?

— Всё подряд. Во всём участвовал. К тому же, я же с тобой убегал тогда, разве нет?

— Убегал, — кивнул он. — Я помню. Тогда пойдёшь за нами. Будешь прикрывать. Я тебя не знаю. С тобой не работал. Это не та миссия, где мы можем ошибиться.

— Я понял, — кивнул я. Его едва ли не механическая речь уже стала для меня привычной.

— В следующий раз сходим вместе.

— Хорошо.

Он кивнул, после чего начал раскладывать вещи: бронежилеты, автоматы, перчатки и всё, что только уместилось в наших небольших сумках. Через полчаса, плюс-минус, пришли остальные.

— А где мы встретимся с группой Феи?

— Ближе к складу, — тут же отрапортовал Гребня. — Собираться вместе в одной квартире таким количеством небезопасно.

— Особенно в такой, — пробормотал Пуля, глядя на кровать. — Хотя, глядишь, и за пидорасов примут.

— Боевых пидорасов, — хмуро пробормотал Панк.

— У них здесь и плита есть, — вот кого я не мог понять, так это Француза. Этот человек был на своей волне, явно оторванный от общей группы. Я уже не говорю про его любовь вплетать в предложения слова из кухни, он вообще отличался от остальных, от чего я сразу задавался вопросом: «Как он вообще сюда попал?». — Может что намешаем?

— Перед заданием? — поморщился Пуля. — Потом в узел желудок скрутит же.

— Нет, надо пожрать, — покачал головой Панк. — Нам ещё сидеть здесь до утра. Перед самым задание с полным желудком будет не то, но сейчас нормально. Пока переварится, пока утрясётся.

— Вот! Знающий человек! — обрадовался Француз и тут же полез в сумку доставать… еду.

— Ты принёс её сюда? — сейчас я действительно удивился. Но кажется, это только меня удивило, так как остальные уже разбредались по квартире.

— Солдат должен быть сыт! — отрапортовал он. — К тому же, я знал, что будем здесь томиться до утра и точно изголодаем.

— А откуда у тебя вообще такая любовь готовить? — поинтересовался я. — Я знаю, что есть любители, но чтоб настолько…

— Как откуда? От матери! Гены! Она у меня была знатной кухаркой! Всё лучшее от мам, как говорится.

— Да, его мать знала толк, — кивнул Пуля. — Можно было жрать и жрать, пока не лопнешь. Дуся так вообще оттуда не выходила. Хотя для неё твоя мать была второй мамой, по сути.

Так, значит, твою сестру зовут Дусей? Евдокией, то есть? Удивительно, что только сейчас я узнал, как её зовут.

— Да, помню. Её ма тоже любила. Как дочери не получилось, она к Дусе и привязалась. Всё не хотела, чтоб она влезала во всё это дерьмо, — вздохнул Француз. — Думала устроить её у себя помощницей, но… не сложилось. Мне тоже жаль, что она втянулась в это.

— Они же закарманили всё тогда. Дусь ещё ребёнком была. Мы почти дохли с голода: там или землю жри, или иди наркоту толкать. Выбор в городе не то чтобы сильно широк.

— Да, знаю, знаю… — вздохнул он.

— А вы были знакомы? — перевёл я взгляд с Француза на Пулю и обратно.

Дело в том, что Француз был старше Пули лет на десять. Хоть сам он и был худым с тонкими чертами лица и его усиками, делающим его действительно похожим на француза, однако его возраст можно было определить довольно точно. У некоторых людей он на лице написан.

— Одно время, — как-то нехотя признался тот. — Ещё до того как… у него случились неприятности.

Уже подозреваю, какие именно.

— Мою мать убили, — спокойно объяснил Француз. Да, именно о них я и подумал. — Не заплатила нужным людям, они её и запихнули в холодильник в наказание. Знаешь, такие большие холодильники в комнату?

— Да.

— Вот. Они её и запихнули, чтоб подумала над своим поведением. Да только мать моя заплатила, а они об этом не знали. Продержали несколько часов в холодильнике. Она и заболела.

— Сочувствую.

— Не стоит, — покачал он головой. — Всё в порядке. К тому же, она прожила ещё несколько лет, прежде чем умерла.

Так она умерла не сразу? То есть не в холодильнике?

— Вижу, что подумал иначе, — кивнул Француз. — Она умерла от пневмонии. Всё началось после холодильника. Постоянные болезни с лёгкими. Если бы не они, мать была бы жива.

— Это она тебя научила готовить?

— У нас была кулинарная книга просто…

— Я помню её, кстати говоря, — кивнул Пуля.

— Да… Она большая, несколько поколений рецептов собрала. От матери к дочери переходила, но на мне прервалась цепь. Вот я и взялся за готовку, чтоб потом передать книгу дальше, уже своей дочери. Ну и рецептиков накатать ещё больше.

— А у тебя она есть, дочь-то? — спросил я.

— Сына испекли. Но будет и румяная дочка. Как раз работаю над этим, — подмигнул он мне.

Глава 86

— Испекли сына?

— Ну… зачали, в смысле, — поправил он себя. — Сладким получился.

— Он всегда так говорит. Ма его всегда так говорила, — пояснил Пуля. — Понятно, откуда ноги растут.

— Понятно… Вот где вы, значит, познакомились друг с другом. Какая у вас разница в возрасте-то?

— Десять лет. Десять лет же? — уточнил он у Француза.

— Да, десять. Их мать, пока была жива, работала с моей. Она их часто на кухню приводила, пока я ещё здесь был.

— А я помню то время. Все так суетились там, — улыбнулся давним воспоминаниям Пуля. — А потом они хуй знает во что превратили то место.

— Бургерная, — фыркнул Француз. — Повсюду бургерные, словно все забыли о том, что такое нормальная еда. Меня тошнить начинает, когда я вижу их. Отжали место, пока меня не было. А как вернулся, так уже ничего и не перепечь было. Хотя позже я выкупил его обратно.

— Это и есть твой ресторанчик? — догадался я. — Ты говорил о нём вроде.

— Ага, тот самый, что на углу. Мы даже проезжали как-то рядом. Помнишь? «Manger servi» называется.

— Да… кажется, что-то было… А как переводится?

— Жрать подано, — усмехнулся Француз. Вот тебе и название. Приходишь ты в ресторан с красивым названием, а оказывается, что ты обедал в «Жрать подано». — Почти семейное дело, если бы не те вареники с дерьмом. Но опять же, только при Буром получилось всё вернуть. Без связей ты ничто здесь.

— То есть вы знали Бурого и до этого?

— Миху? Да, знали, он был тем ещё перцем. В хорошем смысле, — добавил он. — Мы вообще много кого знали. Все жили почти рядом, если уж на то пошло. Кто дожил, естественно…

Значит, Михаил? Забавно, но почему-то только сейчас я начинаю узнавать имена своих товарищей по работе. Михаил, Евдокия, осталось ещё у шестерых узнать, и вообще чудно будет.

— Я рос с ним в одном дворе, — похвастался Француз. — Пуля же ещё вообще мелким пряником был, как и Гильза. Они вечно за всеми бегали. Панк был постарше, он вроде и начал это дело. У него батя работал у Соломона боевиком. Сына и ввёл в дело. Нашёл, договорился и устроил старшего дилером.

Панк может быть что-то и добавил бы к этой истории, но он был в зале, в то время как мы расселись на кухне. Да и такой человек, как он, очень навряд ли бы захотел вообще о себе что-либо рассказывать. Особенно тому, кто ему в глотку ствол запихивал.

— Чего же он в этом месте жил? — задал я логичный вопрос. — У Панка, получается, был билет в жизнь.

— Да какой там, — отмахнулся Пуля. — Боевики, по-твоему, много получают? Обычные солдаты картеля, по сути. Это Лейтенанты имеют бабки и их приближённые, хотя большая часть денег всё равно уходит в казну картеля. Или карман Соломона.

— А ещё надо хорошо платить командирам боевиков, за товар и так далее. Охрана там, — кивнул Француз. — Трат немерено, хотя всё равно остаётся много.

— Но Бурый всё равно был более смышлёным. Но у него не было родаков, которые смогли бы его протолкнуть. Наверное, потому, когда Панк его, как знакомого, подтянул, он так быстро и выбился.

Им было впору создавать собственный дом. Практически все они были знакомы с детства, что не удивительно. В таких местах такими вот группами и пробиваются наверх, наверное. Один уцепился, других подтянул. А те спину прикроют, когда возникнет такая необходимость. Как мне приходилось читать, так и создавались великие преступные империи. Друзья, знакомые, те, кто готов отдать жизнь за тебя, идеалисты и деньги. Эта адская смесь создавала тех, кто до сих пор существует.

Как мне кажется, криминал в этом плане в разы сложнее. Да, масштаб не тот, однако в нём практически не действуют законы. Ты борешься за власть даже не с людьми, ты борешься с чистой алчностью, жёсткостью и хитростью. Здесь не действуют никакие правила, здесь тебя почитают сегодня, но закапывают завтра, и никто не застрахован от этого. В доме всё куда надёжнее.

— Кстати, — я немного отвлёкся на собственные мысли, позабыв о том, что мне сказали. — Ты сказал, что отец Панка устроил старшего. Значит, у него есть братья?

— Э… — протянул Пуля, но толком ничего и не сказал, умолкнув.

— Были, — спокойно ответил за моей спиной Панк. Его голос не выражал агрессии, скорее был всё таким же пропитанным антипатией ко всему. — Среднего убили банды, младший снаркоманился и вскрылся. Ещё хочешь что-то спросить?

— Нет, — обернулся я к нему и немного виновато ответил. — Прости, я не знал.

— Никто не знал, — фыркнул он. — Хотя вру, все знают, но думают, что их это обойдёт, а, Шрам?

— Что? — не понял я.

— Мне всё не даёт покоя, нахера ты полез в это всё?

— Если бы не сын Чеки, поверь, держался бы подальше.

— Я про то, что было до этого, — вряд ли он знал, что было до этого, потому я не показал ни страха, ни неуверенности. — Нахрена ты вообще встрял в такие дела? Ты не выглядишь тем, кому здесь место.

— А почему встревают обычные, далёкие от этого люди? — усмехнулся я. — Деньги, проблемы, отсутствие возможностей. Думаю, Пуля лучше всех меня поймёт.

— Ясно… — нахмурился он, после чего перевёл взгляд на Француза. — Ну как у тебя там? Готово?

— Так недавно же начал.

— Ладно… идёмте, пока Француз тут кулинарит, разберёмся с экипировкой.

***

Проблема ожидания — время летит очень медленно, но когда настаёт момент, тебе кажется, что это было очень и очень быстро. Наверное, каждый испытывал это на себе хоть раз. Это испытываю и я сейчас, когда мы, воровато оглядываясь, вылазим через окно на крышу пристройки, внимательно следя за окружением.

За время, что было у нас в запасе, мы успели и поесть, и поиграть в карты, и поспать кто где. И сейчас, в три часа ночи, мы выходим на дело в полной боевой готовности. Нет ни намёка на сон, лишь небольшой мандраж перед предстоящей операцией, которая нас ждёт. Не могу сказать, что готов к ней даже после всех тренировок и инструктажей от Гребня.

Аккуратно спрыгнув на землю, предварительно закрыв за собой окно и оставив за собой квартиру ровно такую же, как и до нашего прихода, мы отправляемся по тёмным улочкам к цели. Обратно мы уже не вернёмся, сразу двинемся на территорию картеля, так что надо было забрать всё с собой.

У каждого было по автомату ГиД-35 из старой доброй Австро-Венгрии с интегрированным глушителем для спецопераций. Его списали, как мне сказали, ещё в девяностых, когда ему на смену пришёл ГиД-95, из-за чего он попал на чёрные рынки. Можно сразу сказать, что выстрел из него тебя тут же раскроет. Да, на улице тебя может и не услышат, но половина дома, а в нашем случае склада, точно будет знать, что у них гости.

Мы крались по подворотням, стараясь держаться стен, которые укрывали нас тенью. Город спал во всех смыслах этого слова. Не было пресловутых звуков экстаза, семейной ругани или гремящего телевизора, под шум которого наверняка кому-нибудь отпиливают руки. Изредка слышался рёв двигателей, который гаснул в общей тишине, да полицейские сирены где-то там, но на этом всё.

Потребовалось около получаса, чтоб добраться до точки сбора, где нас уже поджидала команда Феи. Люди в чёрных камуфляжных костюмах с «Вал» из Российской Империи. Это оружие было не сильно распространённым из-за того, что достать его было трудно. Потому ему предпочитали более демократичный ГиД, наводнивший рынки, пусть он и имел свои недостатки по сравнению с братом. Нередко «Вал» служил знаком отличия хороших бойцов, что они могут себе позволить это оружие, они не простые головорезы.

— Гребня, — протянул наш главный в этой операции руку. — Я главный в нашей группе.

— Смоль, — ответил ему сиплый голос. Как и мы, они были все в масках. — Я принимаю на себя вас, как и договаривались.

— Да, знаю.

Сухо, без лишних слов. Словно они уже до этого работали. А может так оно и было. Мы пошли по узкой неосвещённой подворотне до конца, где она выходила на улицу. Не доходя до конца, остановились.

— Вон оно, — указал Смоль пальцем на четырёхэтажный старый кирпичный дом, что находился на другой стороне. — На крыше четверо. Ещё четверо в той машине, — он указал на небольшой чёрный седан, стоявший вдалеке. Отсюда они не могли нас увидеть, как и мы не могли их рассмотреть. — На заднем дворе караулят трое. Весь второй этаж принадлежит банде, но на остальных живут люди.

— Сильно не пошумишь, — подытожил Гребня.

— Верно. Возможно, на это и расчёт. На стрельбу люди поднимут панику — ещё одна сигнализация. Где грузовик?

— В паре кварталов ждёт сигнала.

— Ясно. Вон ворота на задний двор, — кивнул он на ворота из сетки-рабицы с цепью и замком.

По плану мы подгоняем грузовик и быстро грузим туда товар, после чего уходим. Этот же грузовик быстренько увезёт нас от склада к машинам, на которых мы и покинем эту часть города. Так в случае попытки преследования мы сможем прикрыть груз или разделиться, а не торчать в одном кузове, который изрешети, и нас всех убьют. Ничего сложного, на первый взгляд.

Только почему мы на нём не приехали, мне до сих пор непонятно, и этот вопрос остаётся для меня открытым.

— Тогда начинаем? — спросил Гребня.

— Да, начинаем. Пересечём улицу через квартал отсюда. Там нас не будет видно из машины и с крыш домов.

Операция началась.

Мы двинулись под покровом ночи через улочки квартала, оглядываясь по сторонам. Двенадцать человек гуськом двигались вдоль стен, словно группа захвата, готовая изрешетить как бойца банд, так и случайного свидетеля.

Добравшись почти до самого конца, мы, словно зайцы, выглянули на улицу из подворотни. Постарались выбрать место, где было темнее всего, но перебегающая большая группа людей просто не может быть незаметна на пустынной дороге.

— На улице чисто, — тихо сказал один из людей Феи.

— Окна тоже чисто, — отрапортовал другой.

— Тогда по двое пошли, — скомандовал негромко Смоль.

Первыми переправились Гребня с человеком Феи. Следом по парам быстро-быстро и все остальные. Я был последним и бежал вместе со Смолью.

— Всё, теперь дело за малым, — сказал Смоль, когда добрался со мной до другой стороны. — В двор, по планам, ведёт небольшой проулок между домами, который закрыт сеткой-рабицей. Поэтому четверо по низу, остальные по верху, убрать охрану с крыши. Гребня, поведёшь нижних. Перед штурмом свяжешься со своими.

— Да.

— Отлично, пошли.

Наша группа разделилась практически сразу — восемь человек вошли в дом, где смогут по лестнице забраться на крыши. Мы же двинулись между домами, поглядывая по сторонам. Из всей группы здесь я знал только Гребню. Честно говоря, ему я и доверял больше остальных, так что чувствовал какое-то облегчение и спокойствие, когда шёл рядом. Возможно, потому что он был самым опытным из всех в нашей группе.

Мы недолго плутали, переходя из одного двора в другой, перебираясь через заваленные мусором или прогнившими остовами машин дворы. Здесь было в разы грязнее, чем в других частях города, где мне приходилось раньше бывать.

Когда мы добрались до сетки-рабицы, за которой виднелась удивительно чистая площадка и четырёхэтажный дом, несильно отличающийся от всех остальных, Гребня связался со Смолью.

— Гребня Смолю, приём, — связался он с ним по рации.

— Слышу, приём, — раздался у нас всех в наушниках через помехи его голос.

— Мы на месте. Жду приказа.

— Сейчас, две минуты, мы ещё не добрались.

Дело в том, что здесь дома располагались на манер старых американских городов, где здания находились друг к другу вплотную и можно было спокойно перебраться с одного на другое по крышам. Единственную сложность представляла высота этих зданий. Иногда она составляла едва ли не целый этаж разницы без какой-либо лестницы, чтоб перебраться с одной крыши на другую.

Время ожидания ответа тянулась очень долго, хотя в действительности прошло не больше пары минут. Наверное, все из нас с облегчением услышали голос в своём наушнике.

— Это Смоль, мы добрались. Можете начинать, мы готовы.

— Отлично, принял.

После этого Гребня включил телефон и отправил всего одну единственную СМС-ку. Рация была просто не в силах пробиться через городские застройки, особенно, когда мы находились между домами. После этого он вновь отрапортовал.

— Запрос отправлен, ждите отвлекающего манёвра. Приём.

— Принято. Конец связи.

Мы замерли в этой узкой щели между зданиями, где бегали крысы и землю заваливал мусор. Тут было так узко, что поместиться могли всего двое человек, если они стояли плечом к плечу. Поэтому впереди стояли Гребня и человек из группы Феи, сзади я с его товарищем. В руках мы держали кусачки, чтоб проделать проход через забор.

Взрыв прогремел неожиданно, пусть я и ждал нечто подобное. Буквально одновременно с этим послышалась стрельба, далёкая, но всё же отчётливая, похожая на те многие стычки, что происходили до этого. Она эхом, словно гром, разносилась над кварталами.

Практически сразу послышались одиночные выстрелы, звучащие как шипящие хлопки. Рядом со мной они звучали довольно отчётливо, однако на крыше были заметно тише и терялись в общей канонаде.

Гребня и человек Феи отстрелялись, после чего мы быстро передали им кусачки, которыми они начали быстро пробивать нам проход в заборе. Справились меньше, чем за минуту, после чего мы гуськом выбрались на площадку. Одна единственная камера висела разбитой на проводе, снесённая метким выстрелом одного из наших бойцов.

Бегом мы добрались до довольно широкой двери из куска стали без каких-либо отверстий под ключ или глазок. Не иначе, как из обычного куска вырезали и приварили. Через неё по плану, который мы смотрели, вносили и выносили грузы. Отсюда лестница вела на все три этажа, но первый, третий и четвёртый были закрыты. Попасть можно было только на крышу и на второй.

— Гребня Смолю, мы у двери. Приём.

— Понял-принял. Охрана на крыше убрана, камера во двор сломана, люди спускаются открыть вам. Группа отправлена в комнату охраны. Наблюдаем за машиной, так как они до сих пор здесь.

По плану, все сейчас должны были быть отвлечены как взрывом, который прогремел, так и стрельбой. Даже те, кто на камерах. Это должно было дать нам несколько секунд, а может и целую минуту, чтоб проникнуть незамеченными.

Мы ждали спасительного открытия двери. И дождались его. Засов на обратной стороне заскрипел, и бронированная дверь открылась.

С обратной стороны нас ждал один из…

— Гребня, они чистят второй. — Я ошибся, это был Пуля. Из-за маски я его не узнал.

— Понял, я на крышу на помощь Смолю, вы на склад. Начинайте выносить, у нас очень мало времени.

— Понял.

Мы едва ли не бегом поднялись на второй, где уже лежало несколько тел бандитов. Один сидел у стены, облокотившись на неё и оставив кровавую полосу, словно оставленную кистью. Ещё двое лежали в конце коридора в луже собственной крови. Позади них в зарешеченном стекле виднелись дыры от пуль.

Молча мы едва ли не бегом подлетели к двери, одной из двух, около которой уже толпилось три человека.

— Что? — спросил я напряжённо.

— Закрыто, — ответил один из людей Феи. — Бравый с Ефремом уже ищут ключи.

— Твою же… — пробормотал Пуля. — Мы не подумали о ёбаной двери на склад… — и тут же связался с Гребней. — Гребня, тут дверь на склад. Нужны ключи.

Ответ был до ужаса шокирующим.

— Какие ключи?

— Блять, простые! От замка! Здесь бронированная дверь с одним единственным замком!

— Ищите ключи, — был ответ.

— Мы это и делаем, но…

— Мы спустим к вам оставшихся. Скоро подгонят грузовик, так что ищите. Конец связи.

— Так что ищите, — передразнил его Пуля, после чего его голос вновь послышался в наушнике, когда он связался с остальными. — Кто рыщет в комнате охраны, нашли что-нибудь?

— Да, но тут до черта ключей, — по голосу через рацию я не мог определить, кому он принадлежал, нашим или людям Феи. — Сейчас к вам прибежит один с ними, пробуйте. — Мы будем искать дальше.

— Твою мать, — выругался Пуля. — Как мы про дверь забыли-то?

— А она была на планах вообще? — спросил я, пытаясь припомнить его. — Я её не помню. Связной Бурого мог ошибиться.

— Я тоже, но это не играет уже роли. Нам надо найти их или ломать стену.

К этому моменту к нам прибежал человек в камуфляже с кучей связок, буквально высыпав их на пол.

— Пробуйте. Одного будет достаточно, остальные за мной. Надо перерыть этот сраный офис, если ни один из них не подойдёт.

Честно говоря, в тот момент меня посетили сомнения, что мы вообще найдём эти ключи. Потому что это был бы очень неплохой план — не хранить ключи рядом с дверью на такой случай. Если это так, то у нас огромные проблемы.

Глава 87

Я перепробовал все ключи, что мне принесли, но так и не нашёл нужного. Это был финиш. Или, если пользоваться терминологией Пули…

— Ёбаный пиздец… — после чего связался с Гребней. — Приём, Гребня, у нас проблемы.

— Да. Нас поджимает время, — раздался его голос, будто он только и ждал, когда с ним свяжутся.

— Блять, мы дверь не можем открыть, Гребня! Я не знаю, сможем ли гранатами выбить стену или нет…

— Нет. Это тебе не направленный заряд, — тут же разрушил я его идею.

— Вот, Шрам говорит, что нет. Чё делать-то?

— Открывать её как-нибудь.

— Твою же мать, Гребня, тебя что, капитан Очевидность укусил? КАК нам открыть её?

— Не знаю.

Вот и весь ответ в такой момент, когда нам так необходим хоть какой-то совет. Но… вообще у меня есть идея. Пусть я немного и позабыл о своих навыках за всё это время, которое мне они были без необходимости, однако именно сейчас они очень и очень сильно нам пригодятся.

Честно говоря, стыдно признаться, но я забыл о них в этой суматохе. Надо было сразу браться за знакомые, практически родные отмычки.

— Пуля, — позвал я его. — Как в принципе и все остальные, мне нужны скрепки. И ещё кусок проволоки.

— Ты чег… — Пуля оборвал сам себя, кажется, поняв мои намерения. Он даже не стал спрашивать, а справлюсь ли я. — Ясно, сейчас.

Он и ещё несколько человек бросились обратно в офис, пока остальные стояли в коридоре и в прямом смысле этого слова ждали чуда. Оставалось только надеяться, что мне хватит навыков, чтобы открыть этот замок. Он, в принципе, и не выглядел каким-то сложным, однако внешность, как говорится, обманчива.

Меньше, чем через минуту, передо мной лежали скрепки разной толщины. Было бы неплохо иметь для такого замка набор отмычек, однако сейчас приходилось довольствоваться тем, что есть. Я с замиранием сердца принялся ковыряться в неизвестном замке разогнутыми скрепками. Кажется, с того раза, как я с Малу открывали сейф, мне не приходилось взламывать что-либо в столь сжатые сроки.

Но что меня несомненно радовало, так это профессионализм других людей, что были со мной. Никто не лез с вопросами «ну что, сможешь?» или «как дела?», не пытались торопить и не шумели за спиной. Знаю, я, наверное, многого прошу, однако в таких ситуациях всё же удобнее вскрывать, когда вокруг никто не шумит.

Первым делом я подобрал скрепки нужной длины и толщины. Они нужны были для рычага, которым я потом смогу прокрутить замок. Просто выпрямил одну из скрепок, после чего скрутил её для твёрдости и согнул под углом, получив рычаг. Вторую скрепку выпрямил, сделав на самом конце выступ — вот и готова отмычка. Здесь пришлось воспользоваться своими зубами, так как инструментов под рукой не было. Заняло это у меня секунд тридцать или сорок.

Как только инструменты были готовы, я принялся вскрывать замок. Отмычку просунул внутрь, стараясь приподнять штифты в то время, как рычагом очень плавно давил вбок, пытаясь прокрутить барабан замка. Вскоре выяснилось, что требуется ещё одна отмычка. И уже двумя я орудовал в замке, поднимая штифты в то время, как все терпеливо ждали, понимая, что иного выхода у нас нет.

Отсюда не было слышно даже перестрелки на улице, если она не кончилась, так что я не знал, есть ли у нас ещё время или нет.

— Панк, — раздался в наушниках голос Гребня. — Открывайте ворота, грузовик подъехал. У нас мало времени. Скоро прикрытие закончится.

— Мы ещё даже не вскрыли дверь, — ответил один из людей в форме. — Как там с теми придурками в машине?

— Мы убрали машину. Если не вскроете замок, подожжём дом.

Вот так просто. Я понимал, что здесь решается будущее наркокартеля, однако вот так запросто мы были готовы лишить нескольких десятков жителей крова. Это мысль вызвала у меня… ничего. Видимо, я окончательно втянулся в их бизнес. Всё-так своя рубашка ближе к телу, и волноваться о других, когда твоя жизнь на кону, очень тяжело. Потеряют они дом? Окей, жаль, конечно, очень жаль, но… я даже раскаяния не почувствую, просто выгоню всех из дома, чтоб никто не погиб.

Но скоро это стало и не важно.

Замок щёлкнул, когда барабан повернулся под моим нажатием. Все замерли.

— Кто-нибудь, дверь потяните, пока держу, — позвал я.

Чуть ли не все бросились её тянуть, едва не снеся меня вместе с отмычками. Но главное было то, что мы открыли дверь, и теперь перед нами была квартира-студия, полностью заваленная ящиками.

— Гребня, это Панк. Мы вскрыли дверь, выгружаем.

— Вас понял. Пока чисто.

Мы быстро и слаженно залетели внутрь и принялись таскать ящики.

В каждом было около десяти автоматов. Потому вес одного было около тридцати восьми — сорока килограмм. Как раз на одного человека. Двое сейчас караулили на крыше и ещё двое на выезде у ворот, чтоб никто сюда не прошёл. Оттого таскало ящики восемь человек. Окинув ящики взглядом, я прикинул, что каждый должен сделать около семи ходок, чтоб мы вынесли всё отсюда.

По очереди мы принялись подхватывать ящики, после чего быстро спускались вниз к грузовику и буквально забрасывали их внутрь. Водитель, которого, судя по всему, наняли на это, помогал расставлять их в кузове. И надо сказать, что это было не так уж и сложно. Да, сорок килограмм, да, неудобно, но мы спускались, а не поднимались, что значительно облегчало задачу.

— Внимание, у нас контакт… Да, наблюдаю четыре машины на подходе. Четверо на крышу, остальные рассредоточиться на улице по обе стороны. Готовьтесь к обороне, — голос Гребня звучал угрожающе напряжённо, не предвещая ничего хорошего.

— Гроза, — это уже был Смоль. — На тебе наземная группа.

— Понял!

— А сколько времени? — тут же спросил кто-то из бойцов.

— Нет времени! Руки в ноги, парни!

— Осталось несколько ящиков, одна ходка! Мы успеем?

Видимо, никто не знает поговорок про жадность. Однако не мне их упрекать в этом. Действительно было жалко оставлять их, когда займёт это времени всего минуты две. Всё-таки желание халявы, возможность урвать побольше, потратив лишнюю минуту, очень велико. Но именно минута и может решить всё.

Вот и думай, рискнуть всем, чтоб получить больше, или довольствоваться тем, что есть.

— Твою… — всего секундная задержка, прежде чем Смоль принял решение. — Тащите их! Четыре человека на дорогу, пусть встречают, четыре на крышу к нам, мы поддержим с крыши!

Рискнуть всем.

Я куда усерднее, чувствуя возбуждение, словно поставил всё на красное, подхватил внеочередной ящик, после чего понёс его вниз. Буквально слетел со ступеней, едва не споткнувшись: ящик почти меня перевесил, но я смог устоять на ногах и не скатиться кубарем с лестницы. Иначе бы с ним переломал себе все кости.

Даже в здании я услышал перестрелку, которая разгорелась на улице. Пока ещё не такая интенсивная, но если не поторопиться, она наберёт чудовищные масштабы, и тогда нам будет отсюда не выбраться. Как только оказался на улице, к обычным редким выстрелам добавилась едва ли не шквальная стрельба из автоматов с глушителями, которые, поглощая патроны, истребляли неприятеля. Они звучали как одно большое шипение, будто где-то выходил газ под давлением одновременно со взрывами петард.

В рации раздавались команды, бесконечные и напряжённые, однако общий смысл был в следующем: подкрепление из четырёх машин, что приехали сюда то ли на подмогу, то ли на проверку, было уничтожено. Теперь часть людей должна будет отступить на грузовике к обозначенной точке, откуда они сядут на машины и уедут. Оставшиеся задержатся здесь, прикрывая грузовик от преследования, отвлекая их на себя, после чего воспользуются машинами банды для того, чтоб скрыться.

Грузовик уже ждал возможности сорваться с места. Я забросил туда ящик, после чего и развернулся обратно, когда меня кто-то хлопнул по плечу.

— Сколько?!

— Три штуки осталось. Можем уходить! — бросил я, уже убегая обратно к двери.

— Гребня! — в это же мгновение раздалось в наушнике. — Сворачиваемся! Мы всё!

— Вас понял! Сворачиваемся!

Дальше я уже слушал краем уха, так как пошла перекличка тех, кто останется. Среди прикрывающих прозвучало и моё прозвище. Как я понял, среди тех, кто останется прикрывать отход грузовика и последними покинет место, будут и два импульсника с направлением воздуха, которые смогут закрыть нас от пуль. В сумме же нас было шестеро — двое из нас, четверо из них. Грубо говоря, по половине из каждой команды.

Когда я вошёл на склад, выходящий оттуда наёмник с ящиком на руках кивнул в угол.

— Последний.

— Понял.

Я подхватил его и уже через несколько минут выскочил на улицу. Перестрелка к этому моменту успела стихнуть, пусть и не полностью: до сих пор звучали выстрелы, но уже одиночные и по большей части с нашей стороны. Но это совсем не значило, что всё кончено. Наоборот, всё только начиналось, так как за первой волной, которая пытается нас задержать выстрелами, уже едет вторая, куда более многочисленная и хорошо вооружённая. Во двор уже загнали два автомобиля, чьи кабины были просто изрешечены пулями — на них мы и уедем, когда придёт время.

— Всё? Готово? — спросил меня кто-то.

— Да, всё, можно уходить, — пропыхтел я, забросив ящик в кузов, где его тут же положили на место.

Едва я это произнёс, как вновь набрала обороты стрельба. Беспорядочная и шквальная, она оглушала и заставляла сердце биться сильнее. И я был словно частью этого боя, чувствовал ритм в этой беспорядочной стрельбе, где сначала нарастали наши выстрелы, а потом вражеские, чередуясь между собой. Чувствовал возбуждение, будто перед гонкой, готовый рвануть со всех ног.

— Всё, группа, на прикрытие! — раздался голос. — Готовьтесь отступать по команде. Гребня, они твои!

— Принял, — в отличие от более возбуждённого Смоли, Гребня был совершенно невозмутим.

Мы на улицу, открыв ответный огонь, поддерживая уже тех, кто отстреливался.

— Вести огонь на подавление. Не дайте им высунуться, — слышался сквозь помехи Гребня.

На улице творился хаос. Подъезжали ещё машины, но они попадали под наш огонь. Я видел, как оттуда высыпались люди, некоторые получали пулю и падали, некоторые уползали за укрытия и пытались отстреливаться. Однако сейчас преимущество было на нашей стороне — они сходу попадали в мясорубку и не имели возможности прийти в себя и скоординировать действия, в то время как мы прицельно отстреливали их, не снижая напора.

Я тоже стрелял. Не могу сказать, попадал ли я в кого-то или нет. Ловил на мушку цели, стрелял, но в общей неразберихе, когда под ухом стреляют свои, а рядом летят пули противника, удостовериться, попал ли я или нет, времени не было. Тут бы под пулю не попасть и вовремя спрятаться.

Бронебойные патроны уходили очень быстро, и магазин сменялся один за другим. Такая пуля пробьёт слабого импульсника с воздушным барьером, а вряд ли в банде водился кто-то посерьёзнее. К тому же, куда ещё более навряд ли у противника есть такое дорогое удовольствие, как бронебойные патроны.

Пока мы стреляли, за нашими спинами практически вылетел со двора грузовик. Едва притормозив, он резко свернул на дорогу, опасно накренившись на повороте, но удержав равновесие. Поддал газу и, с рёвом набирая скорость, помчался от перестрелки в сторону третьего района. На пустой улице только его задние фары и были видны, быстро уменьшаясь в размерах.

Мы же ждали команды, когда сможем отходить. Попутно, пока шла стрельба, в бою участвовали и силы импульсников, которые были среди нашей и вражеской сторон. Летали молнии и огненные шары, куски кирпича и битого стекла. Но едва ли они причинили какой-то вред. Один из таких огненных шаров угодил в меня, но оставил лишь прожжённую до бронежилета ткань. Попадание ощущалось как удар в грудь вместе с потоком горячего воздуха в лицо.

— Сколько нам ещё ждать? — спросил я, спрятавшись за угол, когда по нам вновь дали очередь. — Их всё больше! Нам даже не оторваться будет, если ещё ждать!

— Нет сигнала, — ответил Гребня. — Они должны связаться с нами.

— Так его может и не быть! Уже прошло несколько минут. Этого должно было хватить, чтоб они уехали подальше отсюда.

— Он прав, мы не можем ждать больше, — подал голос один из людей Феи. — С минуты на минуту сюда стянутся все и просто возьмут нас в кольцо. Надо валить, пока есть возможность.

— Да! К тому же, мы в городе, здесь радиосвязь барахлит, они могут и не дозваться нас, — подтвердил третий. — Мы можем до утра ждать, пока они дозовутся нас!

— Гребня, надо валить сейчас, иначе нам не выбраться. Нам нельзя оставлять за собой никаких тел. Это важнее, чем прикрывать грузовик. По нашим трупам они выйдут на Бурого и Фею.

Да, теперь это было куда важнее, чем сам груз — никаких тел. Бандитам-то всё равно, они в любом случае теперь ответят нам агрессией, но вот если Соломон прознает, из-за кого банды так остервенело атакуют нас, то полетят головы. А по трупам, которые могут и скорее всего попадут в его руки, ему-то не составит труда понять, чьи это были люди.

До этого, подстрели кого-либо, и мы бы просто забрали тело с собой. Но сейчас, если нас убьют, некому будет забрать трупы, по которым найдут виновного. И тогда уже лейтенантам не отвертеться.

Гребню потребовалось несколько секунд, прежде чем, судя по всему, скрипя зубами, принять решение, которое нарушало его привычку следовать плану и приказам.

— Да, мы отступаем. Уходим, парни. По импульснику в каждую машину, чтоб прикрывал её. Шрам, ты со мной. Вы втроём в другую, — кивнул он двум другим.

Мы ещё продолжали отстреливаться в то время, как Гребня с ещё одним человеком отошли назад во двор, где стояли конфискованные у бандитов автомобили. Я и ещё трое человек продолжали стрелять, не давая подступить врагу ближе, пока нас не позвали.

— Всё! По машинам! — раздалось в рации.

Просить дважды необходимости не было — я тут же бросился к машине. Добежал до неё и запрыгнул в открытую дверь, следом залетел человек Феи. Взвизгнули покрышки, нас вжало в спинки кресел, и машина резво выскочила на дорогу.

— Закрой нас! — рявкнул Гребня, выравнивая машину на дороге. Её зад, словно в фильмах, с визгом занесло, и мы едва не врезались в придорожный столб. Я услышал, как раз или два щёлкнули пули по багажнику машины, но не больше, хотя по нам явно стреляли из всех стволов. Теперь мы были за барьером, который держал импульсник позади нас, спасая от пуль.

Следом за нами со двора через раскрытые ворота выскочила и другая машина. Взвизгнув покрышками и вильнув задом, она устремилась следом. Люди из банды продолжали по нам стрелять, однако теперь нам это было не страшно. Мы быстро наращивали расстояние между нами.

Погони не было. То ли они были до сих пор не в состоянии прийти в себя, то ли не боялись, что мы уйдём далеко. Не думаю, что причина важна в данный момент, главное то, что мы живы и быстро уезжаем из города.

— Сейчас на выезд? — спросил я, наблюдая, как проносятся мимо дома.

— Да, проскочим через чёрный район, — так они называют третий район, — а там за город.

— Понятно. У тебя патроны есть?

— Последний магазин в автомате. Полупустой, наверное.

— Ясно, а у тебя? — обернулся я к импульснику.

— Под твой не подойдут, — покачал он головой. — У Вала и ГиД-а разные патроны. Хотя я и не думаю, что они уже потребуются. Мы уже почти ушли, да и я прикрою, если что.

— Да, верно… — протянул я, хотя сам ещё не мог отойти от перестрелки.

Мне казалось, что я до сих пор слышу выстрелы.

Пальцы слегка подрагивали от напряжения, сказывался адреналин в крови. Я сейчас вполне мог бежать очень далеко и очень долго, возникни такая необходимость. Но мы, слава богу, были на машине. Да и бежать куда-либо желания не было от слова совсем. Я снял маску, чтоб почувствовать наконец приятную прохладу ночи, а то под этой маской всё лицо прело. Хотелось поскорее вернуться домой, лечь в кровать и уснуть до конца этой недели, чтоб отойти от произошедшего.

Но это так и осталось моими мечтами. Мои весёлые деньки только начинались.

Едва я расслабился и повернулся обратно вперёд, как тут же вжался в сиденье, вскрикнув:

— Гребня!

Прямо перед нами выскочил джип. Я очень сомневаюсь, что это было случайностью, а последующие события полностью подтверждают моё мнение.

Глава 88

Визгливые нотки даже через мой вечный хрип смогли прорезаться. Настолько это было неожиданно. Вот мы едем по дороге, а вот перед нами на перекрёстке выскакивает джип. Спасла нас только реакция Гребня. Каким-то чудом он успел вырулить в бок, избегая этого ублюдка, уже наполовину перекрывшего нам путь.

Но даже так, он всё равно соскрёб на машине краску, содрав её со всего нашего борта под визгливый скрип металла о металл. Мне неинтересно было, каким чудом Гребня удержал машину, потому что когда я обернулся, моё внимание захватила следующая за нами машина. Им повезло гораздо меньше.

Они так же попытались обогнуть джип, но тот не позволил им этого сделать. В последнее мгновение, когда они уже почти объехали его, он ударил бампером им в заднее крыло. Их машину занесло и развернуло на дороге. На полной скорости автомобиль врезался бортом в столб, буквально намотавшись на него.

И сразу же был расстрелян, будто те, кто сидел в засаде, только этого и ждали. Я не успел рассмотреть, откуда стреляли, но слышал грохот выстрелов и видел то, как из машины выбивают искры.

— Твою мать! — выругался громко человек Феи. — Там же наши! Мы должны вернуться!

— Рехнулся?! — рявкнул я. — Гребня, педаль в пол!

Мы и так ехали быстро, но теперь, когда двигатель протяжно захрипел, буквально летели по дороге. Наверное, было бесполезно кричать что-либо, так как Гребня не дурак, сам понимает всё. Но таковы люди, мы просто не можем не вставить своё веское слово.

Вернуться? Я посмотрел назад, наблюдая за тем, как быстро удаляется место засады. Боюсь, что не в этой ситуации. Если там импульсник и сможет сдержать поток пуль в них на первое время, то это всё равно не сыграет никакой роли. Они уже покойники, если только каким-то чудом не смогут оттуда выбраться, в чём я почему-то сомневался.

Почему?

Это не было похоже на бандитов. Я уже уезжал от них с Фиестой, и те просто блокировали дороги, чтоб остановить машину, расстреливая приближающихся противников. Здесь они тоже бы перекрыли все выезды, медленно сужая круг, пока не взяли нас, пока мы ещё на их территории. Зажали бы в углу и убили — всё. К тому же, я не видел погони, что было весьма нехарактерно для тех, кого мы обокрали.

Здесь была именно хорошо исполненная засада, неожиданное нападение, едва ли не продуманное до мелочей. Я не мог объяснить, почему так думаю, но это не был почерк бандитов. В моём представлении они бы не отработали настолько слаженно и чисто, как здесь, где всё было просчитано. Да, нас они упустили, но вторых-то смогли достать.

К тому же, за нами погони не было — либо понимали, что нас им не догнать, либо в этом не было необходимости.

Что было хуже, но не для нас — там остались тела приближённых Феи, по которым смогут выйти на неё. А это значит…

— У тебя телефон есть? — обратился я к её человеку.

— Откуда? Мы на задании.

— Гребня, у тебя есть телефон, дай позвонить.

— В правом нагрудном под молнией, — ответил он, не отвлекаясь от дороги, по которой мы жали едва ли не сто шестьдесят километров в час.

Как и я, Гребня пользовался старым кнопочным телефоном-раскладушкой.

— На, звони ей, предупреди, что её скорее всего уже спалили.

Я знаю, что он наизусть помнит её телефон. Я тоже помню наизусть телефон Бурого, чтоб позвонить в случае чего с любого телефона на его особенный номер для одного единственного звонка. У всех он есть, чтоб можно было получить экстренный звонок, а потом избавиться от телефона.

После недолгого молчания в трубку он произнёс:

— Плохие новости. Мы, возможно, в свете, — после чего тут же положил трубку и быстро удалил номер из звонков, а потом уже протянул его мне. — Готово.

— Там же наших не было? — уточнил я у Гребни.

— Нет, только мы.

— Бурому это не понравится.

— Я даже не сомневаюсь.

— Кто это был? — спросил человек Феи.

— Не знаю, — покачал я головой. — Не люди банды, скорее всего.

— Почему?

— Почти чисто сработали, — ответил за меня Гребня. — Они точно хотели нас убить, но не знали, где именно мы выедем.

— А если банды хотели взять нас живьём, чтоб узнать про заказчика нападения? — не мог угомониться он. — Допустим, есть среди них профессионалы?

— Не скажешь, что им нужен был кто-то живой по тому, как они изрешетили ту машину, — заметил я.

Кстати, кто бы это ни был, если им не нужны были живые, то это может значить две вещи: либо им не принципиально, живыми или мёртвыми брать, либо им нужны конкретно мёртвые. Поэтому можно предположить следующее:

Первый вариант — кто-то хочет понять, кто заказчик нападения на склад, и это спровоцирует ещё более сильную войну. И если он не сильно старается брать их живыми, то должен хорошо знать тех, кто работает на лейтенантов. Кто заинтересован в выяснении причин? Это не бандиты — они и так знают, кто виновен. Тут просится только один вариант, кто в этом конкретно заинтересован.

Соломон. Ему и живые не нужны, чтоб понять, на кого они работают. И Соломону вполне по карману нанять или наёмников, или даже своих боевиков, чтоб изловить нас или хотя бы часть. Очень вероятно, что так оно и есть, но тогда у нас крупные проблемы. Вернее, пока у Феи, но она, скорее всего, сдаст и нас.

Второй вариант — кто-то хочет специально спалить всю нашу миссию перед Соломоном.

У меня в голове тогда два варианта:

Мачо или Брюссель — босс конкурирующего наркокартеля.

Мачо это выгодно, чтоб завоевать преданность Соломона, а заодно и выпросить для себя лакомый кусок территорий. А для этого ему надо убрать Бурого и Фею. И дискредитировать их разжиганием войны, тем самым подписав договор, будет идеальным решением. Он получит всё.

Или Брюссель, он может по телам понять, кто замешан в этом, и потом подкинуть эту информацию в виде тел Соломону, чтоб вызвать внутренние чистки и тем самым ослабить картель для будущего нападения на нас.

Кстати говоря, Соломону была бы выгодна и наша война с бандами, раз уж на то пошло. Ему бы было выгодно стравить нас, чтоб ослабить и захватить. Бурый об этом уже говорил, рассказывал, что у Соломона и Брюссели тёрки между собой, и один хочет тоже иметь прямые поставки с порта, а не через посредника. А тут война, ослабление и удар — идеальный для него расклад.

Да… Брюссели это было бы очень выгодно… Он мог знать, что возникли тёрки внутри картеля между Бурым и Чекой. И он решил это использовать, буквально подставив под удар нас.

Кто мог быть виноватым в произошедшем? Возьмём крупных игроков — Фея, Бурый, Мачо, Соломон, Брюссель, банды. Фея и Бурый не подходят — не имеет смысла топить самих себя. Соломон… да, вполне возможно. Как и Мачо и Брюссель. Банды отсекаются. Так как им и повода-то не нужно. Так что да, остаются только эти варианты. Остаётся понять, какой из них правильный.

***

Был ли Бурый расстроен, когда узнал, что произошло? Я бы сказал, что больше встревожен, понимая, что теперь может грозить как ему, так и Фее, которой он сразу позвонил и попросил залечь на дно. Но к тому моменту она уже и сама это поняла.

В кабинете помимо него и меня были ещё Француз, Гребня и Панк. Все уставшие после сегодняшнего рейда и мечтающие только о том, как бы вернуться домой.

— Поймали только последних, — пробормотал Бурый, расшагивая перед нами пятерыми. — Значит, на днях Соломон узнает, кто участвовал в этом, и настанет время для истинного веселья…

— Что делать? — спросил Француз. Он не выглядел озабоченным, скорее усталым после нашего утреннего рейда на склад оружия.

— Ничего. Остаётся ждать его реакции. Про нашу группу ему пока неизвестно, так что можно не волноваться по этому поводу, а вот Фея уже запряталась так, что её чёрт найдёшь.

— Что насчёт её людей? — спросил я. — Те, что в курсе?

— Они тоже залегли на дно. Или мертвы, — задумчиво ответил Бурый. — В любом случае, скоро Соломон прознает о ней, и начнётся пиздец для Феи.

— Ещё бы чуть-чуть, и пиздец бы настал уже нам, — заметил Панк. — Это было реально близко.

— Ближе некуда, — кивнул я. — Если бы мы не проскочили, то по трупам можно было бы выйти не только к Фее, но и к нам.

— Они точно знали, где ловить, — добавил сухо Гребня. — Мы ехали за грузовиком, а значит, дорога отхода им была известна. Они лишь прогадали со временем и не успели поймать нас.

— Другими словами… — начал было Француз, но за него продолжил Бурый.

— Другими словами, они знали план достаточно хорошо, чтоб подготовиться, — подытожил Бурый, садясь за свой стол. — Но у нас план в последний момент немного изменился, остались люди, что должны были отбиваться. Почему и они немного просчитались из-за того, что всё сдвинулось.

— Но почему они и грузовик не поймали? Почем именно людей пытались выловить?

— А кто сказал, что им нужен грузовик? Им нужны трупы, по которым можно выйти на нас. Для вас уже не секрет, что мы это проворачиваем за спиной Соломона, верно? И правда в том, что мы хотим разжечь войну, чтоб Соломон наконец дал просраться ублюдкам и начал защищать своих людей, а не просто сидел на жопе. Но кто-то хочет нас сдать и за счёт этого подняться.

— Мачо? — спросил я.

— Верно, — указал он на меня пальцем и улыбнулся, словно указывал на победителя лотереи.

— Но это мог быть и Брюссель, разве не так? — предположил я. — Разжечь войну между нами и бандой, чтоб потом напасть на картель.

Все смолкли. Кажется, эта простая мысль каждого вогнала в глубокие раздумья, пусть и была простой. Это было логично, но странно, что остальные об этом не задумывались. Даже Бурый сидел, сцепив руки в замок перед ртом, о чём-то размышляя.

— Это мог быть и Брюссель, — наконец произнёс Бурый. — Но это значит только одно.

— Среди нас есть предатель, да? — озвучил мои, а может и мысли всех остальных Панк. — Кто-то в картеле сдаёт наших. Другими словами, Мачо крыса, верно?

Нет, я бы сказал, что тут разброс куда уже. И Бурый был, кажется, этого же мнения.

— Мне нужно время, чтоб всё обдумать, — наконец произнёс он. — Меня посетила кое-какая догадка, однако надо всё вспомнить и обмозговать. В этом деле ошибки стоят жизней. Панк, сегодня ты со мной, прикрываешь. Остальные свободны. Кстати, где Пуля?

— Он думал, что это не обязательно, — ответил Панк. — Ты же просто сказал зайти и доложить, верно? Или его вызвать?

— Нет, не надо. У него сестра та ещё говорунья, все секреты может случайно выболтать. А он её любит, может что-нибудь случайно и выдать из наших разговоров. Ладно, парни, все свободны.

Я вышел из его кабинета вместе с Французом и Гребней. Те не говоря ни слова, сразу направились к выходу. Сегодня они действительно выглядели куда более вымотанными, чем обычно. Я же… меня дома ждала Саки, которая теперь жила со мной, пока искала работу. К тому же, я подозревал, что завтра будет тоже нелёгкий денёк.

И как выяснилось на следующий день, я был абсолютно прав. Бурый вновь вызвал нас к себе, но на этот раз спозаранку, когда наша команда обычно спит. В этот момент я ожидал плохие новости, которые он мог нам принести, но всё ограничилось тем, что мы продолжили обсуждение вчерашнего. И на этот раз у него появилась теория, которая имела право на существование.

— Сразу успокою вас. Это не связано с тем, что нас спалили, — начала Бурый.

— Ты хочешь поговорить без лишних ушей? — оглянулся я. Здесь, кроме меня, были ещё Панк, Француз и Гребля.

— Да, Пуля с Гильзой хорошие, но в плане секретности Гильза просто решето, а брат слишком близок, чтоб держать рот на замке.

— Ты хочешь сказать, что что-то выяснил? — сразу перешёл к делу Гребня.

— Да, — кивнул Бурый. — Мы вчера с Панком кое-что обмозговали и пришли к кое-какому неутешительному выводу. Боюсь, что крыса не одна, не только Мачо.

— Где ещё? — спросил Француз.

— Крыса есть и среди нас. Конкретно нашей команды.

Напряжённое молчание. Для меня это не было новостью. Ещё вчера я подумал об этом. Данная новость могла стать сюрпризом только для Гребни, но он не выразил никаких эмоций.

— Я подозреваю, что крыса среди тех, кого нет здесь, — наконец подал я голос.

— А ты ведь уже и догадался, верно? — усмехнулся Бурый. — Ещё вчера.

— Без доказательств это лишь домыслы, — покачал я головой.

— Но есть метод исключения. Мачо бы не разнюхал про этот план. Должен быть тот, кто сдаст ему нас, верно?

— Почему среди нас? — спросил Француз.

— Потому что это уже не первый раз, когда что-то идёт не так, — покачал головой Бурый. — Я и до этого думал, что есть крыса, но не знал, где конкретно. Грешил на Мачо, что он делает это ради собственной выгоды. Но, как получается, работает он на Брюсселя. По крайней мере, вероятность этого очень высока. А после сегодняшнего случая получается, что крыса среди наших людей. Вернее, случай подтверждает это.

— У Феи тоже может быть крыса.

— Может. Но у нас она есть точно. Ряба — он знал немало секретов о каждом из нас. Он же сплетником был, если начистоту. И умел следить за людьми, наблюдать, подмечать.

— Он мог заметить странности за кем-то, и спроси мы у него, он бы и выдал его, — сказал Панк.

— Верно, — кивнул Бурый. — Он бы его выдал, высказав подозрения, спроси я. К тому же, Шрам, помнишь, я говорил про крысу? Ещё в самом начале, когда вас на машине пытались взять? Ты ехал тогда с Гребней и Фиестой?

— Да, помню.

— Я сказал, что нас сдал тот, кто мог знать про это. Подкинул инфу Чеке. Но знали о тебе четверо — я, Гребня, Фиеста и ты сам. Мне ты был нужен живым, мёртвые не умеют рассказывать правду, а против Чеки нужны были доказательства. Ты сам себя тоже не мог сдать. Оставались лишь Гребня и Фиеста.

Я уже понял, к чему он клонит.

— А потом вы поехали с Фиестой мочить дилера. Кроме вас и меня, об этом никто не знал, и как удачно совпало, что вы «неожиданно», — он сделал знак кавычки пальцами, — наткнулись именно в тот момент на бандитов.

— Хочешь сказать, что Фиеста крыса?

— Я не отрицаю факта, что крыса может быть и у Феи, но у нас она тоже есть. Фиеста знала о плане, и она не рисковала попасть под пулю. Она знала о всех планах, которые пошли у нас по пизде. Но это всё моё мнение, Шрам. Ты замечал за ней странности? Поведение или решения, которые выглядели странно?

Я мог сказать однозначно… да.

Когда мы врезались в магазин на машине, она хотела вывести нас в подворотню, которая на девяносто девять и девять десятых процентов уже крылась противником. Она или не подумала, или знала об этом. В любом случае, странное решение для той, кто в этом деле уже не первый раз. Ещё более странное в том, что Фиеста не поняла, что это засада.

Или когда мы прятались в стрип-клубе: Фиеста не хотела сидеть в нём, хотела пытаться скрыться бегом через улицы, что было очень рискованно. А когда я настоял на своём, она буквально рассвирепела.

Или с наркотиками — она сказала, что уехала разворачиваться, но… так ли это? Действительно, странное совпадение, что именно в тот момент она уехала, а мне пришлось убегать.

Ведь если она работает на Мачо, который работает на Брюсселя, то получается всё очень складно. Фиеста участвовала в каждой операции, которая проваливалась или приводила к разжиганию войны или провалу.

— Я вижу, что были моменты, — усмехнулся Бурый. — Они, наверное, у каждого были, кто с ней сталкивался.

— Она не особо жалует людей, держится особняком, типа сама по себе такая. Но это хорошая отмазка, чтоб не контактировать ни с кем и случайно не выдать себя, — кивнул Панк.

— Если так, то да, — кивнул скупо Француз. — Но это предположения.

— На предположениях строятся судебные процессы, — заметил Бурый. — Она могла продаться, и практически всё, что у нас есть, говорит против неё. Какая-то просто удивительная череда случайностей получается. Вот совпадение на совпадении, что где она, там сразу проблемы.

— И ты думаешь, что Мачо смог её завербовать? — спросил я. — Такую, как она?

— У каждого есть свои слабости. Он мог найти таковые и у неё. А если ещё и Брюссель стоит за ним, то это вдвойне проще с их финансами.

— Получается… нам надо убрать её?

— Да, надо убрать Фиесту, Шрам, — посмотрел на меня Бурый. — И это сделаешь ты.

Глава 89

Это было весьма неожиданно. Настолько, что я не сразу смог задать вопрос, который у меня крутился на языке. Ведь предложить убить Фиесту мне… Да ведь она меня сама убьёт ещё на подходе до того, как я смогу до неё добраться. Фиеста не из тех, кто страдает добротой к людям, и она точно не из тех, на кого действует моё обаяние.

— Почему я? Нет, я всё сделаю, но просто интересно, — стоило сразу уточнить, чтоб не было проблем. Слишком многие обожают цепляться к словам, словно только и ожидая, когда выпадет возможность обвинить тебя в том, о чём ты даже не думал.

Панк и Бурый переглянулись.

Вообще, за то время, что был здесь, я смог уяснить одну вещь. Наши отношения с Бурым, — под нашими я понимаю всю нашу группу, — отличались от его отношения с теми же рядовыми служащими картеля. Там он своим поведением сразу показывал, кто главный, а кто нет. Всё ограничивалось обсуждениями, приказами и иногда объяснениями с явным сохранением субординации. Никаких сентиментальностей, как здесь. И никому бы он не стал объяснять, почему именно он.

Мы же разговаривали по-дружески. Возможно, сыграло здесь свою роль то, что большинство он знает едва ли не с детства и они «свои парни». И пусть он выше их по рангу, но позволяет такое общение. Однако нельзя переступать определённую черту, всегда надо показывать, что ты понимаешь, кто главный, и своё уважение. Если кто хочет выпендриваться, то это надо делать в другом месте.

— Она к тебе неровно дышит, — едва ли не в унисон ответили они, будто обменявшись мыслями.

— Это я и так знаю. Но это не тот самый случай, когда таким можно воспользоваться. Она меня ненавидит. Может найдётся более подходящая кандидатура?

— Точнее будет: она тебя презирает, — кивнул Бурый. — Но именно от тебя она будет меньше всего этого ожидать.

— Скорее, больше всего, — с сомнением произнёс я.

— Она так сходит с ума рядом с тобой, постоянно стремится тыркнуть и оскорбить, что ей дела нет до остального. И без разницы, из-за любви это или ненависти. Главное то, что ты отвлекаешь её собой, буквально поглощаешь всё её внимание, и Фиеста больше увлечена пререканиями, чем безопасностью и осторожностью.

— А Гребня? Или Панк? Француз? Или та же Гильза? Чем они не подходят? С Гребней они вроде как хорошо общаются, разве нет?

— Если к тебе в гости наведается Гребня, что ты первым делом подумаешь? — тут же спросил Панк. — Боже, да даже я бы об этом подумал сразу. Гребня не ходит по гостям, он убивает. И если увидишь его на пороге, то, значит, он пришёл за тобой, будь уверен.

— И Панк редкий гость у неё. Тоже подозрительно. К тому же, у них уже случались некоторые эксцессы. То, что она ударила ему в морду ногой, уже не первая их стычка. Вот его она точно заподозрит в неладном. Остаются только ты и Француз, но выбор пал на тебя. Считай, что удача.

— Кстати, а есть те, с кем она ещё не поругалась? — поинтересовался я. — Кроме Гребни?

— С Гильзой, наверное, и Французом, — пожал Бурый плечами. — У той в одно ухо войдёт, в другое выйдет. Или она вовсе расплачется и убежит. Тут вариантов может быть очень много, как они ещё поддерживают общий язык. Француз просто с ней не ссорится.

— Да она же такая сладкая, чего с ней ругаться, — удивился Француз.

— Извини, ей никто не лизал, сказать не можем. А у Гильзы с ней так вообще женская солидарность, — буркнул Панк. — В любом случае, кандидатов у нас немного.

— Я понял, — кивнул я. Не имело смысла разводить здесь детский сад и дальше. Они уже выбрали и точно не передумают. — Где её найти?

— Дома.

— Но если я приду…

— Ну не просто так же. Я отправлю с тобой посылку. Ты новенький, потому посыльный, тут логично. Все устали после дела и не будут этим заниматься, а Гильзе такое мы не доверяем, потому заняться этим делом остаётся только Фиесте. Ты тоже не подходишь, так как не знаком с этим. Всё логично, видишь?

— Да, я понял. Когда?

— Сегодня. Придёшь, скажешь, что с посылкой по делу, она только откроет, а ты бах её, и всё. Звучит несложно?

Если бы звучание слов совпадало с реальностью, и мы бы могли менять одним лишь желанием её, тогда бы это было просто. А так это звучит слишком по-детски, и…

И я бы поверил, если честно. Все устали, присылают новичка, чтоб сегодня я передал посылку. При доверии Бурому, который всегда прикрывает своих, будь я крысой, думал бы, что в безопасности без доказательств. Но в этом бизнесе доказательства не нужны, иногда достаточно просто подозрения, не говоря о том, когда это становится очевидно.

— Звучит несложно. Через сколько?

— Да хоть сейчас, — пожал он плечами и вытащил телефон. — Панк, дай ему… не знаю, вон ту папку. Вытащи из неё всё, только чтоб внутри документов не было. Да, это будет самое то, дай ему её, — после чего умолк на несколько секунд. — Алло, Фиеста, детка, я к тебе сейчас посыльного пошлю, сгоняешь по делам потом, он тебе всё скажет… Ага… Да без проблем, давай, а то все в отпуске уже.

Не знаю, как для других, но для меня слово «отпуск» ассоциировалось исключительно с плохими вещами.

Он положил трубку, после чего кивнул мне.

— Всё, хватай посылку и дуй к ней. С ней у Фиесты по отношению к тебе подозрений не возникнет. Главное, там посылку не оставь.

— Я понял.

— Тогда можешь двигать. По окончанию позвонишь мне. Парни, тоже можете быть свободны, на сегодня рабочий день окончен.

Все начали расходиться.

Я не горел желанием убивать кого бы то ни было, но в этот раз всё было немного иначе. Я могу понять, почему предают другие, почему они иногда идут против своих: деньги, родные, убеждения, любовь — причин много, и каждая по-своему важна. Но понимание не значит прощение. Каждый должен отвечать за свои поступки и нести наказание, если был пойман. В прошлый раз из-за предательства я потерял практически всё. Стало мне легче от того, что это было сделано ради дорогого человека? Какая мне разница, если после у меня ничего не осталось?

Это лишь показывает, что человек, который идёт на такое, должен понимать, что расплата будет соответствующей.

Фиеста сама подписала себе приговор, пытаясь сдать всех. Сколько раз я оказывался едва ли не на волосок от смерти из-за неё? И ведь вся её странная глупость и упёртость в некоторых моментах становится вполне логичной, понятной и объяснимой, если взглянуть на ситуацию под таким углом.

И сейчас, сколько из-за неё погибло? Трое? А ведь среди них могли быть и мы: я и Гребня.

Из-за этого могло погибнуть куда больше человек. Потому, какие бы цели Фиеста ни преследовала, здесь наилучшей наглядностью всё описывает поговорка: жизни за жизнь.

— Главное — не думай ни о чём. Просто стреляй, — посоветовал мне Панк.

— Не думай, он прав. Только мышечная память, — подтвердил Гребня. — И помни — Фиеста тебе не просто дура с улицы, она опасна.

— Если она настолько опасна, чего же сами не пошли?

— Но не мы же убили семнадцать человек, — хмыкнул Панк недобро. — И тебя она сразу не заподозрит, что даёт тебе куда больше шансов, чем нам.

— Ага, забьёт меня ногами на радостях, что я аж к ней пришёл, — кивнул я. — Вот радости-то будет.

— А ты постарайся, чтоб этого не было. Бурый терпеливый, но неудачи не сильно любит.

Я решил отправиться на своих двоих. Позволил подкинуть себя до остановки, где уже сам на автобусе доеду, чтоб немного проветриться. Не знаю, смерть Фиесты меня не сильно трогала, куда более жалко мне было бы убить Француза или Гильзу. С ними у меня отношения были более тёплыми, чем с этой.

И ведь как я пропустил то, что было у меня перед носом? Надо было сразу увидеть тот факт, что Фиеста каждый раз оказывалась там, где возникали проблемы. Ещё в первый раз надо было понять, что та, кто больше всех противилась логичным решениям, и была той самой крысой, о которой в самом начале сказал Бурый. Подсказок было много, стоило лишь присмотреться. Но…

Я не обратил на это внимания. Всё происходило в спешке, как-то терялось в общей суматохе и не выделялось. Да и не хватало доказательств, чтоб обвинить её. Не хватало полноты картины, чтоб понять, действительно Фиеста виновата в этом или нет.

Так что нет, вполне логично, что я не заметил. Если ты знаешь, где искать, то найдёшь это очень быстро. Но если нет, то это как искать на футбольном поле маленький зелёный мячик. К тому же, не последнюю роль в этом сыграло то, что я немного проникся этими людьми. Пусть я и не скажу, что поверил, так как это слишком громко сказано, но то, что немного привязался, это да. Мне было просто приятно в компании, где к тебе почти все относятся нормально. Чувствовать себя частью чего-то большого, что ты не один чёрт знает где.

Другими словами, я дал слишком большую волю чувствам, из-за чего проигнорировал самые первые и банальные признаки того, что ходячая проблема буквально передо мной. Чувства притупили логику.

И сейчас мне предстояло исправлять некоторые ошибки.

Судя по адресу, который мне дали, Фиеста жила в доме, напротив которого я стоял. Весь в железных пожарных лестницах, в пять этажей высотой и подвальным помещением, где располагалась прачечная. Такое же серое, как и весь Нижний город, если уж на то пошло.

А вот внутриквартальный двор оказался вполне себе уютным.

Небольшой квадратный двор, но что действительно удивило меня, так это большое растущее в центре дерево, которое цвело и буквально изменяло весь облик этого места. Оно выглядел иначе, чем те, что мне приходилось видеть. Ухоженное, чистенькое, такое зелёное в этом сером городе. Аккуратные лавочки, чистенький зелёный газон, мусорные баки, которое выглядели чище, чем моё родное жилище. Это место располагало на хорошую, ноту, которой во мне не было. Сложно объяснить, но…

Я резко обернулся и буквально встретился взглядом с какой-то девушкой, что просто стояла позади и смотрела мне в глаза. Не смущалась, не пыталась уйти или отвернуться, нагло вглядываясь мне в глаза, будто пытаясь там что-то рассмотреть. Приятная, я бы даже сказал, что милая, но… мне так и хотелось вскрикнуть от неожиданности.

Милая девушка, красивое дерево… Мне это до боли в зубах не нравится. Двор не выглядит как тот, что находится в Нижнем городе, и я, как человек, который уже насмотрелся на некоторые особенности мира, могу сказать, что это ненормально. Очень ненормально. Здесь даже сам город слышится как вдалеке, будто находясь за много километров от этого места.

Это нехорошее место, пусть и удивительно, что располагается едва ли не в центре Нижнего города.

Интуиция подсказывает, чтоб я не рисковал почём зря. В другой ситуации я бы и послушал её, уйдя отсюда подобру-поздорову, но мне заказали Фиесту.

Ладно, надо идти дальше.

Стараясь не обращать внимания на девушку, что буквально сверлила мне спину взглядом, я вошёл в небольшой и очень ухоженный подъезд. Удивительно чистый, без надписей, куда тебе следует пойти, или номеров, где ты можешь купить наркотики.

Как и в моём доме, у неё лестница выходила на каждом этаже в длинные коридоры, где по каждой стороне находились двери. Но здесь было куда светлее и чище, что радовало глаз. Странно, что такая угрюмая Фиеста живёт в таком жизнерадостном месте. По идее, у неё каждое утро должно быть хорошее настроение, это не мои интересные стены соседнего дома серого цвета, как и моя квартира.

Квартира триста двенадцать…

Найти её было несложно — в отличие от моего дома, где цифры висят выборочно, здесь они были на каждой двери.

Я остановился напротив ничем не примечательной двери, потрогав пистолет, заправленный за брюки. Всё на месте вроде, так что…

Я постучался и замер.

Волнение было, но скорее холодное и даже немного приятное. Сейчас я чувствовал сосредоточенность и уверенность в том, что делаю.

Предательство… Сколько людей погибло однажды в прошлом из-за этого? Мой лучший друг просто хотел спасти свою любовь, но я его убил. Мой второй знакомый, которого я мог назвать другом, хотел спасти сестру, и я его тоже убил. Я убил едва ли не восемнадцать человек из-за предательства и потерял то, что мне было так дорого. Я потерял свою семью, смысл своего существования.

И теперь я нашёл его снова, почувствовал вкус жизни, желая выбраться из этой грязи. Кем я стал? Тем, кем становятся, когда пытаются быть свободным. Тем, кого сам и не любил. Но даже это лучше, чем сидеть напротив стены, серой, как и всё у тебя внутри, подумывая о том, что очень легко просто шагнуть вниз головой в окно. Лучше, чем чувствовать боль из-за отсутствия каких-либо эмоций внутри, даже когда перекидываешь сначала одну ногу через окно, а потом и другую. Когда ты удерживаешь себя из последних сил от толчка руками, чтоб отправить тело вниз.

Пусть лучше такая жизнь, такое существование со смыслом, чем его отсутствие вместе с твоей собственной душой.

Я не хочу умереть после того, что смог пережить, что смог преодолеть. И я не позволю сбросить меня обратно, заставить вновь пережить то, что я прошёл.

Я уверенно постучал в дверь.

Подождал секунд двадцать, прежде чем услышал шаги с той стороны и недовольный голос:

— Кто это?

— Я это, — ответил я недовольно и помахал папкой перед глазком. — Тебе посылка от Бурого.

— Ты, что ли? Пф-ф-ф… Пришёл, блин… — её холодный недовольный голос выражал довольно точное мнение по поводу того, что она думает о моём прибытии.

— Ты откроешь, или мне здесь посылку оставить?

— У тебя проблемы подождать, новичок?

Послышались щелчки замка.

Я не спешил хвататься за пистолет, сделав пару шагов назад. Надо, чтоб Фиеста открыла дверь и выглянула, прежде чем вытаскивать оружие, ведь кто знает, может она до сих пор в глазок смотрит.

За какие-то мгновения дверь приоткрылась на десяток сантиметров, после чего оттуда высунулась…

Рука с перцовым БАЛЛОНОМ!

ПШ-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш-Ш!!!

— ТВОЮ МАТЬ! — вскрикнул я, хватаясь за лицо и на мгновение позабыв о пистолете.

Это было пиздец как неожиданно.

Именно БАЛЛОНОМ, а не баллончиком. Это был грёбаный огнетушитель, который стрелял перцовым спреем. И не успел я ничего сделать, как струя из этого огнетушителя ударила мне в лицо. Даже закройся я руками, всё равно бы не спасло.

Эффект был мгновенен — ощущение было такое, словно мне поджаривают кожу, и с каждой секундой эти ощущения становились всё сильнее и красочнее. Про глаза я вообще молчу, в них словно влили кипятка с солью. Они буквально горели огнём, лишая даже возможности думать.

Я не понимал, почему люди, получив газовым баллончиком в лицо, сразу перестают сопротивляться.

Теперь я понимал, прекрасно понимал их.

Тебе кажется, что все открытые участки тела разъедает, и мозг буквально поражён от шквала боли. Ты не можешь ничего сделать, кроме как хвататься за голову, не можешь ни о чём думать, кроме как о том, как же это больно.

Я отшатнулся назад, схватившись за лицо и позабыв обо всём на свете. А через какие-то секунды меня ударили под дых так, что я согнулся в три погибели, не в силах даже вдохнуть. Да и если бы мог, вряд ли стал бы это делать — моё лёгкие будто горели вместе с моим носом. Грубо, словно мешок с картошкой, меня просто забросили куда-то, после чего где-то вдалеке на краю моего сознания послышался хлопок двери.

Но и сдаваться я просто так не собирался.

Даже несмотря на боль, которая практически парализовала, я приподнялся и, плача от боли и жжения на коже, в глазах и везде, где только можно, выхватил пистолет…

Чтоб в следующую секунду меня пнули в кисть, и он отлетел, скользя по деревянному полу с характерным звуком. А потом ещё один удар под дых, который лишил меня каких-либо сил на сопротивление, и удар в голову. Я бы сказал, контрольный, так как после этого моё сознание очень быстро стало уплывать. Слабела боль, слабели неприятные ощущения и связь с реальностью.

И сквозь опускающийся тёмный туман на моё сознание где-то там, на краю реальности я услышал:

— У тебя проблемы, Шрам. И теперь это уже не вопрос.

(Понравилась книга? Не забудьте поставить лайк =D Вам всего один клик, а мне это очень важно и приятно)))

(Третья книга -> https://author.today/reader/99604 )